Книга: Крещенные кровью
Назад: 14
Дальше: 16

15

Ганс Курт остановил машину у въезда в поселок, вытащил из салона тело штандартенфюрера Лансдорфа и свалил его на обочине дороги. Затем он снова сел за руль и, подъехав к дому Ефрема Родионова, заглушил двигатель.
Прежде чем войти, Курт передернул затвор парабеллума, поставил его на предохранитель и заткнул за ремень. Переступив порог, он остолбенел, увидев Штерна в генеральской форме.
– Проходи и садись, обер-лейтенант, – сказал тот. – Не топчись истуканом в дверях.
Курт не сдвинулся с места. От воинственного настроя, с каковым он входил в дом полицая Родионова, не осталось и следа. Он был растерян, подавлен и уничтожен.
Штерн без труда понял состояние обер-лейтенанта.
– Не стой по стойке «смирно», Ганс, – сказал он. – Присаживайся к столу и успокойся.
Его слова остались неуслышанными. Курт так и стоял как вкопанный и, не мигая, смотрел на генерала.
Тогда Вилли Штерн вышел из-за стола и сам подошел к обер-лейтенанту. Лицо его казалось непроницаемой маской, и что-либо прочесть на нем было невозможно.
– В сером костюмчике ты смотришься мелковато, не так, как в форме офицера гестапо, – сказал он надменно. – Кстати, а почему ты один? Где мой друг штандартенфюрер Лансдорф? Вы же вдвоем утром выезжали из особняка.
Не услышав ответа на свои вопросы, Штерн рассмеялся:
– Понятно, ты застрелил его по дороге и выбросил где-то в лесу или на обочине…
Курта словно током пронзила проницательность генерала.
– Вижу, что я прав, – продолжил Штерн. – Твои мысли написаны на лице. Смерть Лансдорфа ты конечно же собрался списать на налет отряда «партизан», в которых переодел полицаев, собранных по деревням Брянщины!
– Я не понимаю, о чем вы, – ответил Курт, стараясь, чтобы голос его не дрожал; он был в отчаянии, а голова шла кругом.
Лицо Штерна сделалось жестким и злым.
– Ганс, – сказал он задумчиво, – ты все прекрасно понимаешь. Я еще больше скажу: за поселком поджидает отряд солдат на трех грузовиках. Они ждут твоего сигнала, чтобы уничтожить «партизан» и завершить дело, продуманное тобой безупречно.
– Это обвинение безосновательно, – тихо сказал Курт.
– Конечно, что ты можешь еще сказать? – пожал плечами Штерн. – Наверное, ты костеришь своего дядюшку, думая, что он дал тебе неверный план? – очередная догадка прозвучала как выстрел. – Но ты не прав. Просто точно такой же план оказался у меня раньше. Я нашел клад и перепрятал его в место понадежнее!
Последние слова генерала не только отрезвили Курта, а разозлили его и подтолкнули к немедленным действиям.
– Что-то ты слишком много знаешь, господин Штерн, – проговорил он полным сарказма голосом. – Думаешь, натянул на себя генеральскую форму и можешь себе все позволить?
– Именно так я и думаю! – Штерн усмехнулся и, схватив обер-лейтенанта за воротник, подтащил к себе. – Я все знал о тебе, щенок! Я просчитывал все твои действия. И запомни: ты всего лишь мелкий пакостник и мне не помеха! Я имею на клад такие же права, как и ты! Он никогда не принадлежал твоему чокнутому дяде. Карл Урбах был всего лишь хранителем кассы скопцов, а когда улепетывал в Германию, он прихватил с собой свою долю!
Высказав, что хотел, Штерн отпустил обер-лейтенанта и отступил. «Здесь всего лишь четыре человека, не считая меня, – подумал Курт, хмуря в напряжении лоб. – Полицай Родионов не в счет, он едва живой, полицай Назаров – бестолковый и неповоротливый увалень. Любовница Штерна слабая женщина. Остается только генерал. Я успею выхватить парабеллум и перестрелять их всех. Хотя нет, Штерна я, пожалуй, оставлю. Без него не найти мне спрятанных в шахтах рудника дядиных сокровищ!»
– Как ты узнал про этот клад и каким образом успел опередить меня? – спросил Курт, мысленно готовясь к схватке.
– Служба у меня такая, – с усмешкой ответил Штерн. – Ты же очень настойчиво интересовался моим прошлым, Ганс. Запросы слал куда ни попадя. Тебе давали один и тот же ответ: «Сведениями не располагаем!»…
Штерн замолчал и внимательно вгляделся в бледное лицо обер-лейтенанта. Ему захотелось схватить этого кичливого недоумка за горло и встряхнуть так, чтобы голова отлетела от шеи.
– Хочешь знать, для чего я надел сегодня военную форму? – спросил он, не отводя холодного колючего взгляда.
– Нет, – ответил обер-лейтенант с мрачным видом. – Только вот ответь мне на один вопрос… Ты настоящий генерал из абвера или так, ряженый клоун?
– Генерал я самый настоящий, – ответил Штерн подчеркнуто серьезно. – Я уже несколько лет служу в абвере, а мой отдел засекречен лично фюрером и адмиралом Канарисом! [11] Вот почему твои запросы всегда оставляли без внимания, балбес!
– А как ты намереваешься вывезти клад из поселка и тем более из Брянска?
Задавая этот вопрос, Курт думал: «Надо усыпить его бдительность. До подходящего момента…»
– Я все вывезу легально, успокойся, – ответил Штерн. – У меня и сопроводительные документы заготовлены подлинные. Клад при любом раскладе не доедет до места назначения!
Он на мгновение повернул голову в сторону двери, а Курт, воспользовавшись моментом, предпринял попытку выхватить из-за пояса оружие. Обер-лейтенант не догадывался, что Штерн специально провоцировал его на отчаянный шаг. Как только пальцы Курта коснулись рукоятки пистолета, генерал грозно рявкнул:
– Не сметь!
Он тут же пнул гестаповца в живот, выхватил из кармана вальтер и приставил ствол к груди обер-лейтенанта:
– Ганс, ты не ковбой! Ты никогда не сможешь, как он, молниеносно выхватить револьвер из кобуры и метко выстрелить!
– Что ж, стреляй ты, – прохрипел Курт, досадуя на себя за неуклюжесть; с его подбородка закапал пот.
– Ладно, от природы я человек не злобный и не завистливый. – Штерн отвел ствол от груди гестаповца и, помолчав, добавил: – Но ты мне противен.
Не успел он произнести эти слова, как обер-лейтенант набросился на него. Штерн непроизвольно нажал на курок – мимо. Курт заревел и попытался вцепиться генералу в горло. Стоявший у стены Бергер вскинул карабин, щелкнул затвором и несколько раз подряд выстрелил в обезумевшего гестаповца. Тело Курта обмякло, сползло на пол и распростерлось у ног Вилли.
– Вот и все, – генерал нащупал в кармане пачку сигарет, закурил и добавил: – Хватит судьбу испытывать, господа. Собирайтесь в дорогу!
* * *
Стены зала, как и в подвале, тоже были выложены из камня и казались глухими – никакого намека на запасной выход. Степан и Яшка метр за метром простукивали их, но безрезультатно.
Когда они сошлись у левой стены, Степан постучал рукояткой ножа по большому камню. Ему показалось, что он наконец услышал глухой звук, характерный для пустоты.
– Думаю, за этим камнем проход. Придется ломать! – заявил Яшка.
– Тогда лом тащи. Я видел его под лавкой вместе с лопатой.
Камень из стены выковыряли быстро и без труда. За ним оказалась пустая ниша.
– Это не проход, а какой-то тайник, – поскреб озадаченно затылок Калачев. – Проход надо искать в другом месте.
– В каком еще другом? – усомнился Яшка. – Да мы тут все стены простучали.
– Проход в шахту может быть не в стене, а в полу, – настаивал на своем Степан. – Как мы сюда проникли из подвала, помнишь?
– Хорошо, – согласился Яшка, – будем ковырять пол. Но сначала давай тайник осмотрим. Может, в нем что-то такое, о чем не могли даже и думать?
– Ты надеешься найти в тайнике клад? – усмехнулся Степан недоверчиво. – Желаю удачи! Этот тайник слишком прост! Хоть бывший хозяин и был субъектом придурковатым, но и он не решился бы прятать здесь хоть мало-мальски ценное.
– Однако я собираюсь его осмотреть и ощупать, – заупрямился Яшка.
Действительно, в тайнике он обнаружил большой кожаный портфель. Степан и Яшка быстро его открыли и осмотрели содержимое.
Пачки бумаг, которые они извлекли из портфеля, оказались всего лишь документами. Счета, тетради, акции и прочее, прочее, прочее… Все документы пожелтели от времени и не представляли никакой ценности.
– Фу, дерьмо, – сплюнул Яшка разочарованно. – Даже такую херню буржуи в тайники припрятывали.
– Хозяин вернуться к своим владениям рассчитывал, – предположил Степан. – А ну, погляди-ка, может, там еще что-то припрятано?
Яшка засунул руку в нишу по самое плечо.
– Больше ничего нет, – сказал он, вздыхая. – Вот только веревка какая-то, будь она неладна…
Они осторожно потянули за веревку, но та лишь натянулась и наружу не вышла.
– За что-то привязана? – предположил Степан.
– Сейчас проверим, – прошептал Яшка. – Сейчас я дерну, и…
– Постой, – Степан схватил его за руку. – Вдруг это ловушка? Потянем, а на нас что-нибудь обрушится?
– А что ты предлагаешь?
– Ничего пока, дай подумать…
Сверху послышались шаги и возбужденный голос Лешего:
– Товарищи, там ко двору Носова машина подкатила!
– Машина? – Степан подошел к лестнице. – Грузовик или легковушка?
– Легковушка, – ответил Свирид. – Из нее какой-то пижон в костюмчике вылез и в дом прошел!
– Один? – спросил Калачев, чувствуя, как возрастает внутреннее волнение.
– Видел одного, а есть ли кто еще в машине, я не знаю!
– Все понятно, – сказал Яшка, – слетаются мухи на дерьмо.
– Наверное, вкусно пахнет, – отшутился Степан. – Оставайся здесь и в тайнике ничего не трогай. Я пойду наверх и понаблюдаю за домом. Свирид к тебе спустится… Так вы с ним пол-то прощупайте. Проход в шахты рудника есть, точно. Нутром чую.
Отдав распоряжение, он выбрался в подвал, занял место Лешего и поднес к глазам бинокль. Степан смотрел на дом как загипнотизированный. Кто в нем сейчас находился, он не видел. Только один раз заметил, как полицай вышел из сеней с каким-то свертком в руках и снова вошел внутрь. «Сердцем чую, что-то здесь затевается», – подумал он, томясь от ожидания необычного, сгорая от любопытства и многое отдав бы за то, чтобы заглянуть внутрь.
Когда искушение стало совсем невыносимым, Степан отвел бинокль в сторону и закрыл глаза. Больше всего Калачева мучил вопрос: в доме ли его брат Василий или нет? Если он в гостях у полицая Носова, значит, «проскочил», когда разведчики были заняты поисками выхода из подвала. А если брата в доме нет?
Он снова посмотрел на стоявшие у двора легковушки, и его сомнения переросли в уверенность. Если на машине, которая подъехала к дому второй, приехал тип в сером костюме, значит, в первой… А вдруг он ошибается? И в Москве могут ошибаться в отношении его брата. Нет, никаких сомнений быть не может! Василий здесь, в доме. Он, Степан Калачев, чует его присутствие.
Сердце вдруг сжалось от тревоги и плохого предчувствия. Раньше, до засылки в тыл врага, Степан был обозлен на Василия и смертельно того ненавидел. А сейчас в нем пробудились родственные чувства, и он готов простить брату все, даже страшный грех, который тот совершил против своей страны. «А ведь есть же в нем и хорошее», – думал чекист, вспоминая с каким просветленным лицом Василий слушал бабушкины сказки, как был всегда добр, спокоен и тих и повторял не однажды: «Мы же никогда с тобой не расстанемся, Степа, когда вырастем? Мы же всегда будем заботиться друг о друге…»
В сенях показалось какое-то оживление. Калачев напрягся. На улице появился Васька Носов. За ним – полицай с большим мешком на плече. Третьей вышла женщина. (Калачев крепко выругался, узнав «монашку» из обители скопцов.) Ну а четвертым… Невероятно!
– О Господи, дай мне сил и терпения пережить это! – прошептал потрясенный Степан, увидев своего младшего брата в форме немецкого генерала.
И тут все хорошее, что он думал о Василии несколько минут назад, мгновенно улетучилось, как утренний туман, а на смену вернулась лютая ненависть. Внутренне содрогаясь от омерзения и досады, он схватил автомат и передернул затвор.
Назад: 14
Дальше: 16