14

Закрыв за собою дверь, Вилли Штерн увидел полицая Назарова и окинул его придирчивым взглядом с ног до головы.

– Унтер-офицер Бергер!

Разыгралась неожиданная для Васьки Носова сцена. Полицай вдруг вытянулся, прищелкнув каблуками, отделил левый локоть от тела на положенное уставом расстояние. Правая рука образовала прямой угол с телом.

– Генерал Штерн!

Не снимая перчатки, Вилли Штерн протянул руку, и «полицай» учтиво пожал ее.

– Господин генерал, осмелюсь доложить, что поднадзорный Ефрем Родионов жив, хоть и не здоров. Собирается скрыться и уже сложил вещи. – Он указал на сложенные в переднем углу мешки.

Носов выглядел, должно быть, очень глупо. Глаза навыкате, отпавшая челюсть, заросшее недельной щетиной лицо бело как мел.

– Вы… генерал?! – прошептал он одними губами, вставая из-за стола и с трудом пытаясь удержаться на ватных ногах.

– Вольно, – глянув на Бергера, приказал Штерн. – Благодарю за службу, Фридрих. Ты сберег этого негодяя, и в том твоя немалая заслуга.

– Спасибо, господин генерал! – рявкнул унтер-офицер, вскинул руку в нацистском приветствии и выкрикнул: – Хайль Гитлер!

Штерн коснулся пальцем пуговицы на мундире Бергера и подергал ее.

– Сейчас сходи к машине и открой багажник. Там найдешь свернутый в рулон плакат. Капитана медслужбы Бригитту Кранц приведешь в дом, а сам заберешься на крышу, развернешь плакат буквами на запад, чтобы надпись на нем была хорошо видна со стороны.

В глазах Бергера светилась преданность и верность. Штерн улыбнулся. Унтер-офицер козырнул и вышел, а генерал уселся на табурет, закинул ногу на ногу и пристально посмотрел на опустившего голову начальника полиции поселка Большой Ручей.

– Ну что, Купец, вот и снова свиделись, – сказал он с едва заметной улыбкой. – А ты не очень-то рад меня видеть.

– Я уже ничему не рад в этой жизни подлой, – выдавил из себя Васька.

– Ты никак хоронишь себя? – рассмеялся Штерн. – А для чего пожитки в мешки сложил? Драпать ведь собрался?

Васька приподнял голову и зло зыркнул на гостя.

– Теперь ты понял, что не ты сбежал от Альбины и банды, а мы позволили тебе это сделать? – перестав смеяться, сказал Штерн.

– Понятно, – кивнул Васька, наполняя стакан самогоном. – Вы меня использовали по своему усмотрению!

– Ты догадлив, – искренне рассмеялся Штерн. – С твоей помощью мы вышли на банду Проньки и разгромили ее. С твоей помощью мы завладели награбленным бандитами добром. Вот только…

– Вот только до клада скопцов добраться вашей долбаной смекалки не хватило! – позлорадствовал Носов, щуря слезящиеся глаза.

– У меня смекалки на все хватило, – поджав губы, заявил Штерн. – Я знаю, где спрятан клад скопцов, и могу без тебя забрать его.

– Так забирай, чего ко мне цепляешься? – закричал Васька, разозлившись. – Я одной ногой на кладбище, а другой уже в могиле! Завали меня этими дерьмовыми блестяшками хоть от пят до затылка, все одно болезнь мою ничто уже не вылечит!

– Как бы то ни было, ты примешь участие в поисках клада, – заявил Штерн столь убедительно, что Носов сразу же ему поверил.

– В Тамбов меня свезти мыслишь? – спросил он после секундной паузы. – Давай, я согласен! Там нас Смерш дожидается с распростертыми объятиями! Я – предатель мелкий, так себе, шушера… Пустят пулю в лоб или на худой конец повесят! А вот ты, господин генерал, будешь расцениваться по высшей категории! Я не знаю, за сколько можно было Родину продать, чтобы генеральские погоны нацепить? Думаю, что тридцатью серебренниками тут не обошлось! Тебя за твои регалии на нитки раздербанят!

– Да плевать мне на и армию Красную и на немецкую тоже плевать, – злобно прорычал выведенный из себя Штерн. – Для меня своя рубашка ближе к телу, понял? За окончанием войны я буду из-за океана наблюдать, богатенький и веселый! А кто победит, большевики или фашисты, мне так глубоко безразлично, что и объяснить затрудняюсь как.

Носов развел руками.

– Видать, ты еще большая подлюга, чем кажешься, – сказал он, кривя в ухмылке губы. – А про золото забудь и мечтать, корешок! Не найдешь ты его в Тамбове! И фотокарточки Анькины обе выброси. Они тебе не помогут. Я же говорил, что пожар купцовские дома пожег…

– Да и хрен с ними, – справившись с приступом злобы, заставил себя улыбнуться Штерн. – Там никогда и не было золота скопцов, понял?

– Как это не было? – изумился Васька.

– Вот так! – подмигнул ему Штерн загадочно. – Клад спрятан здесь, на руднике, и сегодня мы заберем его!

– Нет, теперь ты точняк брешешь? – усомнился Васька. – Так я тебе и поверил. Еще скажи, что я в эту дыру по твоему велению приехал, и тогда я точно в момент подохну – от смеха!

– Что ж, посмейся… Смех продлевает жизнь. Только ты здесь действительно по моему велению и по моему хотению!

– Да иди ты! – Носов замолчал и напрягся.

– Вспомни вора, который обчистил тебя в вагоне поезда, – улыбнулся Штерн, видя вытянутое лицо собеседника.

– «Артист» с Фомой Бортко, падлы, – прорычал Васька, краснея.

– Ловко получилось, да? – пояснил Штерн охотно. – Фома – секретный сотрудник ОГПУ и разрабатывал воровские банды в Тамбове. По моему заданию он развел и тебя, как малолетнего засранца.

– Значит, по твоей указке он поселил меня сюда, под присмотр своего дядюшки?

– Совершенно верно, только они даже не родственники. Староста тоже сотрудник ОГПУ в прошлом. Вот потому я, когда сменил место службы, поменял над тобою и надсмотрщика!

– А почему ты не сдал старосту немцам? – спросил Носов. – Если ты сменил за мной присматривающего, то староста…

– Он не мешал мне и не представлял для тебя хоть какую-то угрозу, – усмехнулся Штерн. – Откройся вдруг прошлое Матвея, то ему не сносить головы и так, сам понимаешь. Вот тебя, дурня, потому-то партизаны и не трогали, понял? Убей они тебя и других полицаев, тогда и старосту нельзя было бы оставлять в живых – Бортко заинтересовалось бы гестапо, что для него равносильно смерти! А он для них – глаза и уши в поселке!

– Тогда ты приставил ко мне этого, как его?

– Фридриха Бергера. А что, хороший малый и верный пес! Еще до войны, в 1940 году, я помог ему беспрепятственно переехать из Риги в Германию! Чуть позже снова спас его, отмазав от фронта и «прилепив» к твоей паскудной роже.

Несколько минут Васька молчал, пытаясь уразуметь услышанное. В голове царил хаос, и ничего путного выудить из нее не удавалось.

– Ну и дела, – выдохнул он и опрокинул в себя стакан спасительного самогона, который держал в руке во время разговора.

Он хотел что-то еще добавить к сказанному, но в избу вошла Альбина Воеводина. Увидев её, Васька как с цепи сорвался.

– Ага, вот и стервоза пожаловала! – воскликнул он злобно и всплеснул руками. – Ну, конечно, как же мы без такой сучки в нашей задушевной беседе?

Штерн устремил на него жесткий взгляд и сжал кулаки:

– Не смей обзывать мою супругу, ублюдок! Еще одно оскорбление – и клад я пойду забирать уже без тебя, понял?

Застрелив штандартенфюрера, обер-лейтенант Ганс Курт перетащил тело к машине, усадил его на пассажирское сиденье, закурил и задумался.

Ганс представил себя охотником, шагающим по прерии в Америке. Сухая трава шуршит под ногами, руки сжимают ружье. Погода отличная, воздух чист, настроение приподнятое, и он напевает веселую песенку, блаженствуя. Война – нечто далекое и призрачное. Америка, защищенная от воюющего континента двумя океанами, выглядит островом благоденствия. Он идет по американской земле, поглощенный возвышенными чувствами и совсем не думает ни о войне, ни даже об охоте. Ружье в руках – это еще не аргумент, обязывающий его подстрелить какого-нибудь зверя. Хватит, настрелялся и навоевался! Денег, которые он вывез из России, хватит на десять жизней как ему, так и его потомкам.

Курт вздохнул. Он вспомнил свою любимую жену Гертруду, детей – и волна умиления пробежала по телу. Его больше не заботит судьба рейха, его не печалит судьба Германии.

С трудом отказавшись от воспоминаний, он поднес к глазам бинокль и посмотрел на рудник. Полицаи, переодетые в партизан, терпеливо дожидаются сигнала, притаившись на позициях. Курт их видел как на ладони. Затем он перевел взгляд на дом полицая Родионова.

– Тьфу, черт! – выругался вдруг немец и даже сплюнул с досады.

У ворот стояла машина Вилли Штерна, и это послужило причиной крутой перемены в настроении Ганса. В то время пока он перетаскивал тело шефа к машине и усаживал его в салон, «птички» прилетели в ловушку, а он упустил момент захлопнуть её. «Что делать? – засуетилось в голове. – Я видел, как машина въезжала в поселок, но, к сожалению, проморгал, когда она подкатила к дому полицая. Так кто из нее вышел и вошел в дом? Участвуют ли в операции Штерна какие-либо другие лица?» Дать «своим» полицаям сигнал к атаке – преждевременно. Штерн еще не вынес золота из тайника и не погрузил его в машину. Нет, он, Курт, будет ждать столько, сколько понадобится, и теперь уже не упустит момент и не провалит финал!

Готовя операцию, Ганс, казалось бы, учел все. Он исключил возможные неожиданности и был более чем уверен, что все пройдет без сучка и задоринки. Курт был твердо уверен еще и в том, что Вилли именно сегодня навестит полицая Родионова. Откуда тот узнал про золото дяди – пока еще тайна, но, если Штерн случаем выживет после атаки полицаев, то Курт обязательно поинтересуется у него о такой невероятной осведомленности…

Ганс на минуту отвлекся от своих размышлений и вновь поднес к глазам бинокль. Так, машина на месте, значит, гости Родионова пока еще у него в доме! Знали бы они, какая страшная участь ожидает их впереди!

Курт зажмурился и попытался представить картину ожидаемой бойни. Однако находящийся в состоянии возбуждения мозг отказывался воспроизводить кровавые последствия…

А какие, собственно, могут быть последствия? Полицаи захватят машину с золотом, кладоискателей перестреляют. Ну а далее… В лесу, в грузовиках, своей очереди ожидают около сотни солдат. По приказу Курта, выстрелу из ракетницы, они войдут в поселок и перестреляют сделавших свое дело «лжепартизан»! Комар носа не подточит: партизаны напали на поселок, убили гостя из Берлина, его подругу, перестреляли всех полицаев, включая Родионова и старосту. Как говорят русские – и волки сыты, и овцы целы! А потом, под шумок, он, Курт, перевезет золото в надежное место и…

Поднеся к глазам бинокль, Ганс вдруг увидел растянутый по крыше дома Родионова транспарант и почувствовал, как защемило сердце. Надпись на куске белой материи гласила: «Генерал абвера Вилли Штерн приглашает вас к обеду, обер-лейтенант Ганс Курт. Ваша неявка будет расценена как неуважение и может иметь для вас негативные последствия…»

Степан указал пальцем на место в углу подвала.

– Думаю, проход должен быть там, – сказал он не совсем уверенно.

Разведчики зажгли керосиновую лампу, рассмотрели угол и прилегающий к нему участок более внимательно. Яшка зачерпнул горсть грунта и поднес её к глазам.

– Зола, – понял он, отряхивая руки. – Если проход есть, то он действительно здесь. Лаз прикрыт чем-то, может быть, досками, а сверху засыпан золою.

– Сейчас проверим, – Леший выдернул из тугих ножен большой австрийский штык, который всегда носил при себе, и принялся протыкать им золу.

– Дельно придумано, – отозвался одобрительно Степан. – Давай действуй! Не сомневаюсь, что мы ищем в правильном направлении.

Разрыхляя спрессовавшуюся золу ножами и выгребая ее руками, они быстро добрались до деревянного настила, закрывающего лаз.

– А доски-то дубовые, на большой срок рассчитанные, – усмехнулся Яшка, смахивая ладонью с настила остатки золы. – А вот и кольцо. Сейчас мы быстро отворим дверку в «преисподнюю».

С молчаливого одобрения остальных он с силой потянул за кольцо. Деревянная створа распахнулась без особых усилий. Из лаза в лица разведчиков ударил тяжелый спертый воздух, но это не остудило их желания спуститься вниз.

– Кто пойдет первым? – спросил Степан, посмотрев на своих товарищей.

– А хотя бы и я, – тут же вызвался бесшабашный Хромой. – Страсть как хочется первым в этой жуткой норе отметиться.

Спустив ноги в лаз, он уперся в края его основания локтями.

– Кажись, лестницу нащупал, – сказал он тихо. – Прочная. Дайте-ка лампу, товарищи…

Яшка шустро спустился вниз.

– Ныряйте сюда! Здесь такое… Ого-го какое, даже не знаю, как и назвать, ей-богу!

Степан и Свирид поспешили в лаз. Оказавшись в подземелье, они осмотрелись.

– Вот это да! – присвистнул Степан, разглядывая помещение. – Яшка, подними-ка фонарь повыше! Хочу разглядеть эту «преисподнюю» во всей ее красе!

Помещение оказалось большим и просторным. У стен широкие и устойчивые скамейки, на которых можно не только сидеть, но и спать. Тут же, у передней стены, большой стол. На стенах ковры и подсвечники, из заплавленных парафином гнезд которых выглядывают свечные огарки.

– Что это, братцы? – развел руками Яшка. – Да эти хоромы с бункером Гитлера потягаться могут!

– Все здесь понятно и ясно как день, – забирая из рук Яшки лампу, сказал Степан. – Помните, что староста рассказывал? Чудаковат хозяин рудника, мол. И люди к нему темные шастали… Я еще предположил, мол, сектантом был этот выродок немецкий, а теперь воочию убеждаюсь, что не ошибся!

– Здесь, в мрачном склепе, они свои молебны проводили, – согласился Свирид.

– Да у него дом, судя по фундаменту, аховых размеров был, – усомнился Яшка. – К чему сектантам заблагорассудилось под землю забираться?

– Конспирации ради, – ответил Степан. – Царская власть, как и советская, тоже не поощряла сектантов. Так что были у этих говнюков основания справлять свои культы в подполье!

Яшка неожиданно оживился от пришедшей в голову и потрясшей его мысли.

– Знаете что, братцы! – зашептал он возбужденно. – А ведь где-то здесь, в этой зале, мог быть сектантами припрятан клад.

– С чего ты взял? – спросил Степан заинтересованно.

– А вы вспомните рассказ того же старосты, – продолжил Яшка торопливо и глотая слова. – Он говорил, что хозяин рудника и сгоревшего дома в восемнадцатом срочно за границу удрал. Всего он забрать с собой не мог!

– Отсюда вывод, – подал голос Свирид, – что он здесь его где-то закопал! Или в шахтах рудника.

– И брат твой, Степан, не куда-нибудь приехал, а сюда, в поселок Большой Ручей! – подковырнул Калачева Яшка. – А для чего это сделал бывший главный кладоискатель Страны Советов, а ныне главный кладоискатель Великого рейха?

– Да еще когда Красная армия уже на подступах к Брянску…, – подлил масла в огонь Свирид.

– За кладом он приехал, – согласился Степан, – и, очень может быть, он уже был здесь когда-то и нашел что искал! А теперь приехал за остатками, которых, как мне думается, еще немало, раз он рискнул снова явиться в Большой Ручей именно сейчас.

– И что из этого следует? – спросил Свирид озабоченно.

– Я выбираюсь обратно на пост наблюдения, – ответил Степан.

– А нам что прикажешь делать, товарищ командир? – спросил Яшка. – Клад искать или каким другим делом заняться?

– А вы поищите выход из зала в тоннель шахты, – ответил Степан. – Он должен быть где-то здесь обязательно. Тот, кто эти хоромы воздвигал, чудиком только со стороны казался!