10
Партизаны молча дожидались в стороне, на лесной тропинке. Когда парашютисты, освободившись от снаряжения, приблизились друг к другу и стали озираться, пытаясь разглядеть встречающих, те вышли из зарослей. Все вместе они двинулись по тропе через лес. На вопрос командира группы парашютист, идущий за ним следом, скупо ответил:
– Зовите меня Охотником. Тот, кто за мной, – Стрелец. Третий – это Леший. Смотрите не перепутайте, а то он у нас обидчивый…
Партизаны, уловив шутку, рассмеялись, а Охотник продолжил:
– Гостинцы вам прислали. Их чуть раньше нас из самолета выбросили…
Собрав груз, маленький отряд продолжил путь по лесу. Шагавший впереди всех командир вел людей в полной темноте так уверенно, словно освещал себе путь фонарями.
Как только над верхушками деревьев засеребрился рассвет, провожатый взмахом руки подал знак остановиться. Откуда-то из кустов вынырнул парнишка с карабином в руках. Узнав своих, он сунул в рот два пальца и пронзительно свистнул. Из чащи послышался ответный свист, и вскоре прибывших окружила сотня бородатых мужиков, вышедших из леса.
Спустя четверть часа все уже сидели в лагере у весело потрескивающих костров и обедали, с жадностью слушая рассказы гостей об обстановке на Большой земле. Все казалось удивительным, будто жизнь за линией фронта происходила не на родной земле, а в каком-то другом мире.
Так, за разговорами, незаметно минул остаток дня. Партизаны периодично подбрасывали в костры дрова, снопы искр взлетали, крутились в воздухе, как сверкающие светлячки, и гасли. Сидящие у костров следили за их полетом, и этот фейерверк навевал на них покой и умиротворение.
После ужина командир отряда Илья Соловьев тронул Охотника за плечо:
– Идемте в штаб, товарищи. Обсудим цель вашего задания и ту помощь, которая понадобится для его выполнения.
В землянке Степан вкратце рассказал о цели предстоящей операции. Командир Илья Соловьев, для бойцов отряда просто Дед Фома, оживился:
– Этого полицая мы давно уже казнить собирались, но… почему-то с Большой земли запрещали его трогать. С приходом немцев он старался вовсю услужить оккупантам. И в карательных акциях фашистов всегда принимал активное участие! А вот последнее время ведет себя тихо и смиренно, словно небесная благодать сошла на гада.
– Его не трогали потому, что этот полицай служил приманкой для «жирного гуся» из Берлина, – сказал Степан, хмуря брови. – Он находился под присмотром.
– Выходит, его время пришло? – насторожился Дед Фома.
– Да, кого им приманивали, уже здесь, в Брянске, – ответил Стрелец.
– И вы конечно же прилетели за головой «жирного гуся»?
– Не только за головой, но и за телом. Нам приказано взять его живым и переправить на Большую землю.
– Конечно, и план уже имеется? – поинтересовался командир партизан задумчиво.
– А вот четкого плана как раз у нас нет, – ответил Степан. – Тот, за кем мы прибыли, непредсказуем, и предугадать его действия практически невозможно. Вся надежда на тебя, командир, и на твоих бойцов. Лучше вас никто не знает поселка Большой Ручей. Нам приказано составить план захвата вместе с тобой, Илья Петрович. Ну а тебе велено всячески нам содействовать в достижении нашей общей цели.
– Раз приказано, значит, сделаем, – вздохнул командир и громко зевнул. – А теперь отбой! Располагайтесь где хотите. Можете ночевать в землянке, если разместитесь, а можете у костра. Сейчас ночи теплые…
* * *
Группу сопровождения сформировали утром у штабной землянки.
Когда бойцы построились, Дед Фома вызвал десять человек, остальных распустил. Перед теми, кто остался, командир зачитал задачу и пожелал успехов в предстоящей операции. Дед красиво говорил о том большом вкладе, который партизаны вносят в борьбу с фашизмом, и о долге всех советских людей перед Родиной. На прощание он обнял каждого бойца. Старшим группы был назначен тот, который возглавлял встречавших. Звали его просто – Федот.
Весь день они передвигались по лесу ускоренным маршем. Ночь провели у костра, а с восходом солнца, наспех перекусив, двинулись дальше. Пройдя несколько километров, бойцы заметили собиравших грибы женщин, и Федот решил изменить курс.
Следующую ночь тоже решили провести в лесу, хотя до поселка было уже рукой подать. Охотник и Стрелец вызвались идти в караул. Пока партизаны спали, они сидели в указанном Федотом месте и, прислушиваясь к звукам ночного леса, всматривались в темноту.
– Знаешь, о чем я сейчас подумал? – спросил Яшка, переворачиваясь с живота на бок.
– Знаю, – тихо ответил Калачев. – Ты вспомнил ту ночь, когда мы сидели с тобой так же, наблюдая из кустов за усадьбой скопцов!
– Т-точно… – прошептал Яшка обескураженно. – Постой, а как ты догадался, что я именно про это думал, а не про смазливую бабенку на сеновале?
– Наверное, потому, что я сам ту ночь вспоминал.
– Давно это было…
– Может быть, для тебя и давно, а для меня будто только вчера.
– Ладно, забудем про плохое. Как действовать по прибытии на место, Степан?
– По обстановке. Ты это хотел услышать?
– Брось подкалывать, мне не до шуток.
– А я и не шучу. Пока мне нечего предложить, может, ты чего подскажешь?
– Увы, и я в тупике, – вздохнул Яшка.
Чуть свет бойцы были уже на ногах: не очень-то понежишься на холодной земле. Они снова пошли лесом, обходя открытые места. К околице поселка Большой Ручей прибыли лишь к вечеру.
Рассредоточив бойцов по позициям, Федот собрал «гостей» вокруг себя:
– Я свое дело сделал, товарищи, что теперь прикажете?
– Нас нужно свести с человеком, который поддерживает связь с вашим отрядом, – сказал Степан.
– Мы приведем его, как стемнеет, – кивнул партизан.
– Тогда не станем терять время и полюбуемся поселком со стороны, – Степан достал из вещмешка бинокль. – Я буду рассматривать улицы и дома, а ты, Федот, называй те, в которых живут полицаи.
– Это я запросто, – усмехнулся партизан.
– А я нарисую схему с ваших слов, – сказал Яшка, беря в руки лист бумаги и карандаш. – Хотя… мне больше понравилось бы рассматривать этих ублюдков через оптический прицел снайперской винтовки.
* * *
Как только над лесом сгустились сумерки, партизаны, не разводя костров, поужинали, и те, кто не был в карауле, стали устраиваться на ночлег.
«Так хочется побыть одному, – вдруг накатило на Степана, – чтобы никто не приставал с вопросами…» Убрав бинокль в вещмешок и проверив автомат, он глубоко вдохнул прохладный свежий воздух и только тут заметил на тропе трех человек. «Наверное, ведут связного», – подумал Калачев и шагнул навстречу.
– Вот, с рук на руки передаю, – партизан посторонился, пропуская вперед невысокого мужичка. – Это староста из Большого Ручья. Матвей Бортко. Прошу любить и жаловать.
Старосту трудно было разглядеть в темноте, но Степану это и не требовалось. Он обратился к нему с ничего не значащим вопросом:
– Как жизнь, товарищ Матвей?
Тот пожал плечами, легонько прокашлялся и ответил:
– Какая тут жизнь? Так, маета одна.
– Что, так все плохо?
Бортко недоверчиво покачал головой. Давно уже он прислуживает у немцев и никак не может дождаться, когда Красная армия вышвырнет их с родной земли. В старосты он пошел не по своей воле, а по требованию подполья и все это время балансирует, как на лезвии бритвы. Его угнетают косые взгляды односельчан и плевки в спину, но приходится терпеть.
Решив не расспрашивать больше Бортко здесь, на тропинке, Калачев пожал ему руку и предложил пройти к месту временной стоянки группы. Он двигался следом за старостой, смотрел ему в спину, а сам почему-то вспомнил о брате, за которым прибыл.
Уже довольно много времени минуло с момента известия о его предательстве. Правильно ли Степан собирается поступить, вернув Василия в лапы Смерш? В том, что тот должен понести заслуженную кару за предательство, сомнений нет, но лучше было бы самому покарать брата. А вот сознательно обречь на муки и страдания, которые непременно ждут его впереди…
На подходе к месту стоянки их остановил часовой. Узнав своих, он скрылся в кустах, а Калачев со старостой, подошедшими Стрельцом, Лешим и Федотом отошли в сторону и расположились для беседы.
– Рад видеть тебя, Матвей, – поприветствовал Бортко командир группы и пожал ему руку.
– Того и тебе желаю, – ответил тот, усаживаясь на землю. – Чего нынче приперлись без предупреждения?
– Необходимость острая возникла, – Федот указал на Калачева и его спутников. – Это товарищи с Большой земли. Они с очень важным заданием к нам прибыли.
– В борьбе с немчурой все задания очень важные, – вздохнул староста. – Ну? Говорите, чем подсобить могу.
– Мы хотим знать все о начальнике полиции поселка, – сказал Степан, доставая из кармана кисет с табаком и курительную трубку.
– Что, в отряде не могли об этом выблядке поинтересоваться? – помрачнел Матвей. – Вон Федот наперечет всех подлюг в нашем поселке знает.
– Федот все уже нам сказал и на плане указал дома предателей, – уточнил Степан. – Но сегодня нас больше всего интересует только начальник полиции.
– Я тыщу разов докладывал об этом подлюге, – ухмыльнулся недобро староста. – Хозяйничает как заблагорассудится. А еще жрет и пьет с подчиненными до упаду, чтоб их черти на клочки разорвали.
– Постой, ты не о том говоришь, – вмешался Яшка. – Нас интересует, как часто к начальнику немцы из Брянска наведываются и вообще как он ведет себя в последнее время.
Матвей пожал плечами:
– Как всегда вел, так и ведет. Присмирели малость, когда немцам-то хребет на Курской дуге пообломали. Только самогонкой обжираются, а народ шибко не забижают. А чего им сейчас бояться? Фронт еще далеко, партизаны их не тревожат, вот и не злые они у нас. Бывает, позверствуют немного, когда немцы в поселок приезжают, чтобы хозяевам усердие свое показать, а когда тех нет, так вся спесь у полицаев на спад идет.
– Ладно, сменим тему, – сказал Яшка, присаживаясь перед Бортко на корточки. – Полицаи, какими бы хорошими ни пытались казаться, они были и есть предатели Родины и враги народа! Ты нам вот что скажи, Матвей, каково ведет себя Васька Носов, или, как он вам тут представился при приезде – Ефрем Родионов? Тебя же за ним присматривать обязали.
Прежде чем ответить, староста с минуту помолчал, над чем-то раздумывая, после чего сказал:
– Значит, вы и правда по делу особому прибыли, раз знаете, что я за Ефремкой Родионовым приглядывать приставлен. Стало быть, его времечко пришло?
– Стало быть, – усмехнулся Степан. – А как к нему немцы относятся и благоволят ли к его особе их высшие чины?
Матвей в задумчивости поскреб подбородок.
– Ничего такого замечено мною не было, – ответил он. – Когда немцы в поселок заглядывали, то я, как староста, всегда рядом с Ефремкой присутствовал. Ему приказывали народ грабить, он и грабил… И другие приказы исполнял, деваться-то ему некуда. А вот чтоб его выделяли чем-то и секретничали с ним, ей-богу, не замечал никогда. Хотя…
– Что? – напряглись в ожидании партизаны.
– Недавно к нему кто-то на машине приезжал, – ответил староста задумчиво. – Поздненько приезжал, ночью. Он с Ефремкой где-то час в избе рассусоливал, а потом прыг в машину и был таков.
– Ты, конечно, не разглядел гостя? – поинтересовался Яшка.
– Нет, темно было.
– И о чем они говорили, тоже не знаешь?
– Одни они толковали. Даже холуя Ефремкинова, Петьку, взашей из избы выперли.
– А Родионов? – спросил Степан. – Он как повел себя на следующий день после встречи с гостем?
– Запил он, – ответил Матвей. – И сейчас остановиться не может, хотя здоровья уже совсем нет.
– Все ясно, – подвел итог разговору Яшка. – Его навестил именно тот, кто нам нужен! Теперь только добраться бы до этих мракобесов.
– Проведешь нас в поселок, – глядя на старосту, сказал Степан. – Спрячешь у себя. Что делать дальше, потом скажу.
– Господи, да куда же я вас всех дену? – ужаснулся Матвей. – И семья у меня, и…
– Семью в Камышовку спровадь, – посоветовал Федот. – У сестры пусть супруга твоя погостит, покуда ты делом важным занят будешь.
– Так вас ведь все одно много, – заупрямился староста. – А если вдруг немцы ко мне нагрянут? Вас вон сколько, а я…
– Трое нас будет, – сказал Степан, вставая и расправляя плечи. – Мы хлопот тебе много не доставим. Погостим денек-другой, а там видно будет.