21

Алекс просидел с Кэти за полночь, слушая ее историю. Когда она, выговорившись, устала и не могла дальше рассказывать, он обнял ее и поцеловал на прощание, а всю обратную дорогу думал, что еще не встречал никого смелее, сильнее духом и находчивее.

Следующие две недели они провели вместе, насколько позволяла работа. С учетом его занятости в магазине и ее смен в «Айвенз» оставалось не более двух часов в день, но Алекс ждал похода в «Айвенз» с давно забытым нетерпением. Иногда он брал с собой Кристен и Джоша, в другие разы Джойс выпроваживала за дверь его одного, понимающе подмигивая и требуя, чтобы он отдохнул как человек перед рабочей неделей.

Они редко поднимались к нему наверх и проводили там мало времени. Алексу хотелось думать, что это ради детей, он вообще избегал торопить события, но что-то подсказывало ему, что дело в Карли. Он знал, что любит Кэти, и эта уверенность крепла с каждым днем, но чувствовал — еще рано. Кэти вроде бы понимала и не возражала. К тому же уединиться в коттедже было куда проще.

Но любовью они еще не занимались. На сон грядущий Алекса часто посещали нескромные фантазии, однако он видел, что Кэти к этому еще не готова. Оба понимали — это выведет отношения на новый уровень, даст долгожданную определенность, но сейчас Алексу было достаточно целовать Кэти и нежиться в ее объятиях. Он любил запах ее жасминового шампуня, и ощущение маленькой руки в своей ладони, и то, как каждое прикосновение заряжено чудесным ожиданием, словно они берегли себя друг для друга. У Алекса не было связей после смерти жены, и сейчас ему казалось, что он, сам того не зная, ждал Кэти.

Он охотно показывал ей город. Они гуляли по линии океанского прибоя, рассматривали старинную архитектуру, а в выходные он свозил ее на Ортонскую садовую плантацию, где они долго бродили среди тысяч розовых бутонов. Потом они обедали в маленьком бистро на Касуэл-бич, держались за столом за руки, как подростки.

После ужина в коттедже Кэти не заводила разговора о прошлом, а Алекс не расспрашивал. Он понимал, что Кэти мучают сомнения — что еще рассказать, можно ли ему довериться, важно ли то, что формально она до сих пор замужем, и что случится, если Кевин каким-то образом ее отыщет. Если Алекс видел, что Кэти одолевают подобные мысли, он нежно напоминал: что бы ни случилось, он никому не откроет ее тайну. Он никогда никому не скажет.

При взгляде на Кэти Алекса порой переполняла ярость к Кевину Тьерни. Мужские инстинкты вроде причинения боли и страданий были ему чужды так же, как, скажем, способность дышать под водой или летать, и теперь больше всего он жаждал мести. Он хотел справедливости. Он хотел, чтобы Кевин испытал такой же страх и страдания, как Кэти, и жестокую физическую боль. В армии он убил одного солдата-наркомана, сидевшего на метамфетаминах, который угрожал заложнику пистолетом. Тот человек был опасен, неуправляем, и как только представилась возможность, Алекс не колеблясь нажал на спусковой крючок. Та смерть подействовала на него отрезвляюще, заставив взглянуть на службу по-новому, но Алекс остался при своем убеждении — бывают моменты, когда насилие необходимо для спасения жизни. Если Кевин когда-нибудь появится на горизонте, он, Алекс, защитит Кэти, и неважно — как. В армии он постепенно пришел к выводу, что есть люди, которые делают мир лучше, и те, кто живут, чтобы его разрушать. Для него выбор защитить Кэти от психопата вроде Кевина был так же очевиден, как черное и белое. Решение пришло само.

Но, как правило, мрачные призраки прошлого не вторгались в настоящее, и Алекс и Кэти мирно проводили дни вдвоем, чувствуя, как усиливается взаимная близость. Алекс любил, когда они гуляли вчетвером. Кэти держалась с детьми естественно. Помогая Кристен кормить уток на пруду или играя в мяч с Джошем, она всякий раз без усилий попадала с ними в такт, становясь то игривой, то утешающей, то шумной, то тихой. Этим она напоминала его покойную жену, и Алексу начало казаться, что Кэти та женщина, о которой говорила Карли.

В последние недели жизни Карли он не отходил от ее постели. Хотя жена почти все время спала, Алекс боялся пропускать даже самые краткие моменты ее бодрствования. Левая сторона тела Карли была почти парализована, речь стала невнятной, но однажды вечером, во время краткого периода просветления незадолго до заката, она коснулась мужа.

— Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал, — с усилием выговорила она, облизывая потрескавшиеся губы. Голос ее звучал хрипло.

— Все, что угодно.

— Я хочу, чтобы ты был… счастлив. — И он увидел на ее губах тень прежней уверенной, хладнокровной улыбки, покорившей его в первую встречу.

— Я и так счастлив.

Карли слабо качнула головой:

— Я говорю о будущем. — На осунувшемся лице, как угли, горели глаза. — Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Нет, не понимаю.

Не обращая внимания, Карли продолжала:

— Выйти замуж за тебя… быть с тобой каждый день, родить от тебя детей… это лучшее, что я могла сделать в жизни. Ты лучший мужчина из тех, кого я встречала.

У Алекса сжалось горло.

— Карли, — сказал он. — К тебе я чувствую то же самое.

— Знаю, — сказала она. — Поэтому мне так тяжело. Я чувствую, что не смогла…

— Все ты смогла, — перебил он. Ее лицо было печальным.

— Я тебя люблю, Алекс, и наших детей люблю, — прошептала она. — У меня разрывается сердце при мысли о том, что ты никогда не будешь совершенно счастлив снова.

— Карли…

— Я хочу, чтобы ты встретил другую. — Она с трудом вздохнула. Ставшая совсем хрупкой грудь поднялась и опустилась. — Пусть она будет умная и добрая… Хочу, чтобы ты в нее влюбился и не жил остаток дней один.

Алекс молчал, плохо видя сквозь пелену слез.

— Детям нужна мама, — это прозвучало почти мольбой. — Которая будет их любить, как я, и относиться как к родным.

— Зачем ты все это говоришь? — спросил он срывающимся голосом.

— Потому что верю, что это возможно, — сказала она. Костлявые пальцы вцепились в его руку с силой отчаяния. — Это единственное завещание, которое я тебе оставляю.

Теперь, глядя на Кэти, бегающую с Джошем и Кристен по травянистому берегу утиного пруда, Алекс чувствовал радость пополам с горечью: кажется, последняя воля Карли наконец исполнена.

Она любила его слишком сильно, чтобы это привело к чему-нибудь хорошему. Кэти понимала, что выбрала опасную дорожку. Рассказать о прошлом сперва казалось ей правильным — выговориться, освободиться от невыносимого бремени тайны. Но наутро после ужина она оцепенела от страха перед тем, что наделала. Раньше Алекс был следователем. Ему ничего не стоит сделать пару звонков. Он кое с кем поговорит, тот тоже с кем-то переговорит, и в конце концов информация дойдет до Кевина. Кэти не сказала Алексу, что Кевин обладает почти сверхъестественной способностью связывать воедино, казалось бы, разрозненную информацию. Она не упоминала, что когда подозреваемый ударялся в бега, Кевин почти всегда безошибочно вычислял, где его искать. При мысли о том, как неосторожно она раскрылась, Кэти становилось физически дурно.

Но в следующие две недели тревога постепенно отступила, как вода во время отлива. Не задавая больше вопросов, Алекс вел себя так, словно ее откровения никак не повлияли на его отношение к ней. Дни проходили легко и спонтанно, тень прошлой жизни не тревожила Кэти. Она ничего не могла с собой поделать — она доверяла Алексу. Когда они целовались, что стало случаться удивительно часто, ее колени становились ватными, и она едва удерживалась, чтобы не потащить его за руку в спальню.

В субботу, спустя две недели после первого свидания, они стояли на террасе коттеджа, и Алекс обнимал Кэти, прильнув к ее губам. Джош и Кристен были приглашены в бассейн на детский праздник по случаю окончания учебного года, который устраивали родители одного из одноклассников. Попозже Алекс и Кэти собирались повезти детей на пляж на вечернее барбекю, но у них еще было несколько часов.

Когда они наконец разомкнули объятия, Кэти вздохнула:

— Перестань.

— Что?

— Ты прекрасно знаешь, что.

— Я ничего не могу с собой поделать.

«Кому ты объясняешь», — подумала Кэти.

— Знаешь, что мне в тебе нравится?

— Мое тело?

— Тело само собой, — засмеялась она. — Ты как-то так умеешь сделать, что я чувствую себя особенной.

— Ты и есть особенная, — сказал Алекс.

— Кроме шуток, как вышло, что ты никого себе не нашел? Ну, после жены.

— Я не искал, — ответил он. — Но даже будь у меня другая, ради тебя я бы ее бросил.

— Фу, как негалантно. — Кэти пихнула его в бок.

— Зато правда. И еще я разборчивый.

— Да уж, — сказала она, — разборчивый. Встречаешься только с эмоционально травмированными.

— Вовсе ты не травмированная. Ты волевая. Стойкая. Это, кстати, даже сексуально.

— Подкупаешь меня лестью в надежде, что я потащу тебя в постель?

— А что, желание возникает?

— Ну практически, — признала Кэти, и смех Алекса снова напомнил ей, как сильно он ее любит.

— Я рад, что ты выбрала Саутпорт, — сказал он.

— Угу, — на мгновение она стала прежней, замкнутой.

— Что? — насторожился он, вглядываясь в ее лицо.

Кэти покачала головой.

— Все висело на волоске… — Судорожно вздохнув, она обхватила себя руками, глядя в одну точку. — Все едва не сорвалось.