Глава двадцать вторая

Старая осина лежала на крутояром берегу, свесив сухую, костлявую вершину над обрывом. Таня Волнорезова сидела на стволе осины. Она, как солдат в дозоре, держала в руках бинокль и внимательно просматривала речную даль. Из-за мыса выплыла моторная лодка, волоча за собой громадный бат. Управлял лодкой Андрей Шаманов, впереди на беседке сидели Григорий Тарханов с Леонидом Викторовичем. Они ходили в верховье, к приречному болоту, – выполнять приказ Тани Волнорезовой.

Вчера вечером Таня сказала во время ужина: «Ежели желаете, чтобы я для вас и дальше жарила, парила и блинчики пекла да на стол трижды в день подавала, то привезите мне сапропели полный бат. Зимой будем телят, коров поить сапропелевой болтушкой. Пойдет сапропель и соболям на подкормку».

Приказ Тани Волнорезовой выполнен. Причалилась мотолодка к крутоярому берегу Вач-Васа.

– Спасибо вам, молодые люди! Вижу, что взята сапропель именно там, где я вам говорила.

– Первосортное «мыло», хоть не отдавай скотинушке, а сам питайся.

– Подождите еще, придет очередь, и для вас приготовлю такой кисель из сапропели, что плясать начнете, – пообещала Таня.

Бат был заполнен студенисто-киселеобразной сапропелью, которая имела зеленоватый окрас.

– Таня, когда мы брали черпаками сапропель, она имела светло-серую или буроватую окраску и похожа была на сырое хозяйственное мыло, хоть ножом режь на порции, рук совсем не пачкает. А сейчас вроде темнее стала.

– Вон там, под кучей мха, спрятана у Андрея модель языческого святилища – Русская Перынь. Андрей вылепил всех богов-идолов из сапропели с незначительной добавкой песка и белой известковой глины. Так вот попробуйте на крепость любого божка. Все они что костяные или железные! – пояснила Таня.

– В самом деле? – посмотрев на Андрея, спросил Григорий Тарханов.

– Да, так оно все. Сапропели бывают довольно интересной окраски: темно-зеленые, оливковые, серовато-зеленые, коричневые, желтые и даже розоватые. Еще древние жрецы употребляли сапропель как лекарство от детских болезней, как оздоравливающую подкормку… А древние художники мастерили свои поделки из сапропели: языческих божков, обрядовую посуду. На воздухе сапропель быстро темнеет и ссыхается, сильно уменьшается в объеме.

– Так найденные вчера обломки от горшка есть осколки сосуда, изготовленного из сапропели? – спросил Леонид Викторович и, кивнув на бат с сапропелью, сказал: – Вот тебе и «мыло»!

– Я вам и говорил об этом, а Григорий – «не может быть»! – сказал Андрей и, достав трубку, начал набивать махоркой.

– Отважные рыцари, за ваши труды праведные я вас угощаю сегодня пельменями из сушеных грибов. Ну, а потом… Я не хочу быть вашей должницей. Расплачусь с вами за доставленную сапропель деньгами из золотой меди…

После обеда Леонид Викторович помогал Тане мыть посуду. Сегодня его дежурство по кухне.

– Слушай, Таня, ты пошутила или в самом деле нашла клад с медными монетами?..

– У меня имеется на Вач-Васе свой личный банк. Вот сейчас ополосну посуду и выпишу вам чек на пятьдесят русских рублей, отчеканенных из золотой меди!

Таня не шутила. Утром пошла надрать мох, чтобы добавить его в глиняный замес для «битья» дымокурной печки. Вода пошла на убыль, и начал подниматься на крыло густой комар, гнус. Без дымокура не обойтись.

Чуть в стороне от громадной березы, в седловинке маленького провала, содрала Таня упругую мшистую дерновину, что шкуру длинношерстого зверя. Почувствовала, что под руками звякнуло… Стояла Таня на коленях и удивленно рассматривала кучку монет, слиток какого-то металла, завернутого в бересту, и ножевидную пластину из белого, как бы серебристого, сплава. Клад оставила Таня на месте. И вот сейчас решила показать мужчинам.

– Тревога! – крикнул Григорий Тарханов. – Все мужское население Вач-Васа призываю принять участие в ограблении женского тайника!

– Да, Танюша, ты ведь в самом деле выписала нам чек из золотой меди! – восхищенно сказал Леонид Викторович, перекидывая в руках увесистую десятикопеечную монету.

– Вроде нет больше, – сказал Григорий, когда они с Андреем уложили в берестяной тазик все находки.

– Слушай-ка, Таня, а ты обманула нас… Чек обещала выписать на пятьдесят рублей, а тут всего лишь двадцать семь рублей, – наигранно, недовольным как бы голосом, проговорил Андрей Шаманов.

– Ага, значит, я обманула вас? Решили женщину обвинить в присвоении государственной казны… Ну, я вам покажу!

– О прекрасная и великая княжна городища Вач-Вас! Все сокровища кволи-газаров положим к вашим ногам, смени гнев на милость, – еле сдерживая смех, взмолился Андрей Шаманов.

– Молитесь богу за то, что у меня сердце ранимо ласковыми словами, прощаю вас. И даю вам в руки древний метательный нож!..

Как-то растерянно, словно очнувшись ото сна, взял Леонид Викторович из рук Тани метательный нож и, посмотрев на нее благодарным взглядом, сказал:

– Вот это да! Значит, решила «убить» метательным ножом! Такому ножу цены нет. Белое железо! Для археологии это новость и неожиданность…

– Да что ты, Леонид Викторович, – удивилась Таня, – какая тут новость для археологии? Далеко за примером ходить не надо: Югана замучила моих ребятишек. Десять лет уже, изо дня в день, заставляет ежедневно метать вот такие ножи. Андрей своими руками переделал этих ножей больше двух десятков.

– Деньги медные могли попасть в виде жертвы. Хотя нет. Скорее всего на этом месте был какой-то временный лабаз, – думал вслух Андрей Шаманов.

– Может быть, так оно и было. Через Вач-Вас шла Соляная Тропа, и, возможно, здесь была торговая точка, заимка или поселок, – сказал Леонид Викторович, – а вот крица меди какую ценность имела?

– По цвету, а она имеет яркий оттенок спелого шиповника, можно сказать, что крица – золотой меди, как и вот эти десятикопеечные монеты, – сделал вывод Андрей Шаманов.

– Золотой медью я в свое время интересовался, – задумчиво проговорил Леонид Викторович и, облокотившись на стол, посмотрел выжидательно на Григория Тарханова.

– В золотой меди ничего не смыслю, – покачав головой, сказал следователь.

– Ну вот хотя бы возьмем эти десять копеек. «Сибирская монета» – так называлась медная монета в полушку, деньгу, копейку и две, пять и десять копеек, чеканившаяся на основании указа от пятого декабря тысяча семьсот шестьдесят третьего года исключительно для обращения в Сибири. Чеканка велась на Сузунском монетном дворе. Выплавка «денежной» меди производилась только из колыванских руд, так как колыванская руда содержала на пуд добываемой меди до полутора золотников золота и около тридцати двух золотников серебра. Монета имеет на лицевой стороне вензель императрицы Екатерины Второй. Вот эти деньги лежат перед нами на столе. А что касается крицы меди, найденной Таней вместе с монетами, то, скорее всего, она везлась какому-то фальшивомонетчику…

– Вот подвалила работа Григорию – поймать древнего фальшивомонетчика и оформить на него уголовное дело… – пошутила Таня и, убрав со стола чайник, села на лавку, взяла в руки метательный нож. – Древние кузнецы знали толк – такое белое железо!

– Ты права, Таня. Это редкость. В свое время у меня была написана статья. Мне ее вернули, касался я в этой статье «белых топоров», которые часто упоминаются в легендах у среднеобских югров. Еще и поныне можно слышать от юганских аборигенов о топоре из белого железа. А когда спросишь: кто, где именно видел, дайте этот топор в руки, – тю-тю-ю, нет вещественного доказательства. И однажды на Самусском могильнике я поднял кусочек белого железа величиной с ноготь. Откуда этот осколок? Загадка. Отдал на экспертизу…

– Результаты экспертизы скажешь позднее, Леонид Викторович, – попросил Андрей Шаманов. – А пока послушай меня. Рецептура получения белого железа была записана руническими письменами у одного из кузнецов кволи-газаров. И вот этот метательный нож, возможно, изготовлен кем-то из мастеров этого племени. Именно от них уже распространился секрет белого железа. Метательный нож назывался «трумбаш». Он считался не только парадным оружием, но и был оружием ближнего боя. При сражении с врагом сохранялся до последнего, критического мгновения и пускался в дело в исключительных случаях, когда копья разбросаны, запас стрел кончился. Каждый воин югов имел три или шесть метательных ножей, и крепились они в специальных ножнах около рукоятки щита. Оружие это довольно грозное. С пятнадцати или двадцати метров нож прошивал человека, что копье.

– В это можно поверить, Леонид Викторович, – сказала Таня и невольно рассмеялась. – Насмотрелась я на своих четырех рыцарей. Подвесит Югана к перекладине мешок с песком и приказывает ребятишкам на расстоянии пятнадцати метров перерубить метательным ножом веревку. Летели мимо ножи. И только на шестом году таких тренировок начал падать на землю мешок.

– Метательный нож – оружие смелых, – перебив рассказ Тани, начал говорить Андрей Шаманов. – Раньше метательные ножи ценились очень высоко: они были не только красивы по художественному исполнению, но и процесс получения металла для ножей был сложен, трудоемок. В «рунах» именуется такой сплав «твердое серебро». Состоит он из серебра, железа, кобальта и никеля. Такой сплав обладает интересным свойством – закаливается как сталь при быстром охлаждении.

– Андрей, удивляюсь твоим познаниям: кто ты – художник или ученый-археолог, этнограф? Да знаешь ли ты, что именно такой сплав был в том кусочке, который поднял я на Самусском могильнике! Пришло время, когда можно поднять старую рукопись научной статьи и аукнуть во весь голос! – обрадованно произнес Леонид Викторович.

– Все правильно, – сказала Таня, – четыре или пять тысячелетий назад жили на этом месте люди не глупее нас.

Таня положила в новый глинобитный дымокурник водянистого мха с примесью гнилушек. Дым заклубился под шатровой крышей. Пискливое облако комаров отхлынуло с кухонной половины, отлетело на ветреную сторону берега.