Глава 33

Дом начальника полицейского департамента господина Гленва Дарвелла был небольшим. Да и зачем большой дом человеку, у которого нет ни семьи, ни близких родственников?

Но даже снаружи он выглядел уютным. Эдакий донельзя минимизированный дворец эпохи расцвета классицизма с присущими ему портиками и колоннами. Разве что сад казался немного запущенным и ему срочно требовалась рука садовника. Я провел рукой по тут и там торчащим веткам красиво цветущей вейгелы, которые не мешало бы срезать.

Подойдя к входной двери, зачем-то погладил одну из колонн, поддерживающих портик над входом, и решительно потянул кольцо, выглядывающее из медной пасти льва на стене. Где-то в глубине дома раздался звон колокольчика. Все, пути назад нет.

Можно было предположить, что дверь откроет слуга: отсутствие садовника понятно, но почему бы не быть лакею? Но нет, дверь распахнулась и на пороге возник сам Дарвелл, в домашних туфлях и накинутом на плечи халате, из-под которого виднелась пиджачная пара. Судя по всему, Дарвелл моему визиту нисколько не удивился.

— Здравствуй, Кристиан, проходи.

Пропустив меня, он закрыл дверь, после чего поинтересовался:

— Желаешь поговорить? — а когда я кивнул, добавил: — Тогда нам в кабинет: где же еще обсуждать серьезные вопросы?

Первым, что там мне бросилось в глаза, была модель броненосца «Победоносный». Того самого, на борту которого при защите Либерилля погиб один из моих предков. Гигантская модель, не хватило бы размаха рук, чтобы одновременно дотронуться до форштевня и ахтерштевня. И выполненная с такой тщательностью, что казалось, будто корабль настоящий и ты лишь смотришь на него с далекого расстояния.

«Возможно, ее подарили Дарвеллу в связи с его назначением», — успел подумать я, поскольку модель выглядела недавно законченной, и услышал за спиной:

— Неделю назад завершил. Теперь подумываю взяться за какой-нибудь фрегат из эскадры Лавеля. Так зачем пришел, Кристиан? Или как там тебя в последнее время все называют? Страж?

Я стремительно обернулся, ожидая увидеть направленный на меня револьвер. Но нет, оружия в руке не было. Начальник полицейского департамента смотрел на меня с улыбкой, и мне оставалось только пожалеть, что своим поведением я выдал себя полностью. Но все же я попытался сохранить мину.

— С чего вы взяли, господин Дарвелл?

Он не обратил на мои слова ни малейшего внимания.

— Давно хотел с тобой поговорить, а тут ты сам пришел. Ну что ж, тем проще. Ты присаживайся, Кристиан, присаживайся, — указал он рукой на одно из кресел, и я послушно в него уселся. — Хочу предупредить сразу: пока можешь ни о чем не беспокоиться. О том, что он — это ты и есть. — Дарвелл указал подбородком на стопку газет на рабочем столе, где на верхней было изображение человека в маске. — Знаю только я. Сам понимаешь: служебное положение, — развел он руками так, будто передо мной извинялся. — Да ты, я смотрю, и не волнуешься вовсе! Все-таки как же ты вырос! И возмужал. Давно ли ты был маленьким мальчиком, который падал в обморок от одного вида крови. Помнишь такое?

Я кивнул: помню, отчего нет? Мы как раз вышли из дома, когда бешено промчавшаяся по улице пролетка у меня на глазах переехала колесом бродячую собаку. Только не был я уже маленьким мальчиком — в тот день мне исполнилось одиннадцать лет. Именно по этому поводу мы и собрались в летний сад, где гастролировал цирк шапито, а еще там были всяческие балаганы и аттракционы. Всей семьей — папа, мама, Изабель и дядя Гленв Дарвелл. Пусть и не родной дядя, но давно уже в нашем доме как свой.

— А теперь — Вендель, один из братьев Габизов, их люди… Хотя какие они люди? Бандиты. В чем-то я с газетчиками согласен. — Дарвелл ткнул пальцем в кипу газет. — Правосудие может быть разным. Хотя, если посмотреть с другой стороны, дело разве в правосудии? Стечение обстоятельств, когда тебе приходилось отстаивать свою жизнь. А заодно и деньги. Сколько там их было? Миллион, два, три? В любом случае, серьезная сумма!

Я по-прежнему молчал.

— Но, как бы то ни было, городскому криминалитету нанесен серьезный удар, причем невинные люди не пострадали. И все-таки существует закон. Сложная для меня ситуация, не находишь? Так зачем ты пришел, Кристиан? Надеюсь, не для того, чтобы сдаться в руки правосудия? Твоя мама не переживет, узнай она все подробности.

Интересно было бы узнать, к чему он клонит, но затягивать разговор не имело смысла. И потому, поднявшись из кресла и подойдя к столу, я вывел пальцем на лакированной столешнице букву «К». Этого было достаточно, чтобы Дарвелл понял все.

Рик Аарон нашел меня сам. Тот самый Рик, с которым мы так любили играть в нашем саду. Потом не стало ни моего папы, ни нашего дома, ни сада. Год назад я подыскал отцу Рика место садовника в доме господина Дарвелла, а сам Рик работал гарсоном в той самой кофейне, где так любили бывать Брижит, Лилит и Кассия.

Я выходил из авто на какой-то центральной улице Либерилля, когда Рик ко мне и подошел.

— Привет, Крис! — окликнул он меня издалека, явно не решаясь приблизиться.

А все — проклятые слухи, которые в последнее время начали меня преследовать. Слава богу, они не были связаны ни со Стражем, ни со смертью Венделя и остальных, но почему-то все упорно считали, что я стал одним из тех, кто способен закрыть рот пулей любому, кто перейдет мне дорогу или даже просто не понравится лично. Впервые я заметил это, когда некоторые из моих давних знакомых начали общаться со мной с явной опаской.

Поначалу меня такой ход событий забавлял, затем начал напрягать, ну а после я утешился мыслью, что за все в этой жизни нужно платить.

— Здравствуй, Рик! — Я сам пошел ему навстречу, протягивая руку издалека.

И не смог сдержать улыбку, припомнив, как досталось однажды нам от его папы, когда мы с Риком решили устроить себе тайное логово не где-нибудь, а в зарослях какого-то редкого куста, который долго не хотел приживаться в нашем саду. Еще бы: вообще-то его родина где-то далеко в тропиках, а у нас, в Либерилле, даже снег зимой иногда выпадает. Кстати, Рику тогда повезло больше, потому что мне влетело еще и от моего папы.

— Как дела? — Настроение в тот день было прекрасным, и еще я искренне был рад встрече с ним. — Пошли куда-нибудь, перекусим, а заодно и поговорим. Как мама, отец?

— Он умер, Крис.

— Вот даже как?

Признаться, такого я не ожидал. Отцу Рика было не больше пятидесяти, и когда я его видел, пусть и мельком, месяц назад, он не производил впечатления человека, которого грызет изнутри какая-нибудь неизлечимая болезнь.

— Соболезную! Твой отец был замечательным человеком. Могу я тебе чем-нибудь помочь? Может быть, нужны деньги?

— Спасибо, — отказался тот. — Мне просто нужно с тобой поговорить.

Рик все время тревожно оглядывался, как будто чего-то опасался. И я надеялся — не того, что его увидят в моей компании.

— В авто поговорим. Там нас никто не услышит.

Благодаря авто мне удалось узнать о наличии в городе множества мест, о существовании которых раньше я даже не подозревал. Все эти проезды, проулки, переулки, арки в домах, которые могли понадобиться на тот случай, если бы вдруг пришлось уходить от полицейской или бандитской погони. И другие, где можно спокойно поговорить, не опасаясь, что кто-нибудь подкрадется незаметно. Именно в одном из таких мест мы и остановились.

— Говори, Рик. Предупреждаю сразу: возможно, мне не удастся ничем тебе помочь, но то, что от тебя услышу, умрет вместе со мной.

Я удивился, заметив, как тот вздрогнул, когда я произнес слово «умрет».

Его рассказ был недолгим. Как и обычно, отец после работы в саду Дарвелла пришел вечером домой. Посреди ночи ему вдруг стало плохо, и он не дожил даже до прихода лекаря.

И вот тогда Рик вспомнил о тех подозрениях, которыми незадолго до своей смерти поделился с ним отец.

Казалось бы, ничего особенного: подумаешь, прокушенная ладонь или свежая ссадина на шее, которые садовник Гленва Дарвелла начал замечать у своего хозяина. Сам Дарвелл, обратив внимание на его интерес, однажды объяснил это тем, что, работая в полиции, ему ежедневно приходится контактировать с убийцами, насильниками и прочим отребьем, а значит, ничего удивительного в этом нет. Потом Аарон-старший поговорил с садовником из дома по соседству, где проживал какой-то министр, со смехом заявившим, что господин Дарвелл явно завел себе какую-то тайную пассию, личность которой тщательно скрывает, поскольку навещает ее по ночам, а возвращается еще до рассвета. Причем старается все сделать так, чтобы его никто не видел. А когда Аарон начал защищать хозяина: мол, тот закоренелый холостяк и женщины его интересуют не больше, чем погода — булыжную мостовую, соседский садовник сказал, что привык верить собственным глазам. И с усмешкой добавил: мол, если не пассия, значит, разбойничает по ночам.

Случайно ли, нет, но отцу Рика пришла в голову мысль, что все эти мелкие ранки хозяина удивительно совпадают с датами, когда Ночной Безумец находит себе новую жертву. Он не поленился сходить в городскую библиотеку и поднять подшивки газет, чтобы окончательно в этом убедиться. Сыну отец обо всем рассказал с юмором, и они вместе посмеялись. Еще бы, ведь его хозяин — не кто-нибудь, а сам господин начальник полиции, тот, чьей прямой обязанностью является избавление Либерилля от маньяка. Но после того как отец внезапно умер, перед Риком все предстало несколько в ином свете.

— Я много думал, Крис, прежде чем подойди к тебе, — признался Рик. — Думал, но так и не смог ничего придумать. Суди сам: мне что, следовало пойти в полицию и рассказать там то, в чем совсем не уверен? Но ведь так не бывает, чтобы абсолютно здоровый человек — и вдруг за какую-то пару часов!..

Поначалу, выслушивая Рика, я едва не расхохотался — абсурд чистейшей воды! Уж кому как не мне знать дядюшку Дарвелла! Ну а затем меня как будто ударило током: тот знак, который оставляет на своих жертвах Ночной Безумец… Может ли он быть простым совпадением? И все же сомнения оставались. Но не теперь, после реакции Дарвелла, который мало того что вздрогнул, так еще и пробормотал: «Все-таки он успел!» Я далеко не «гомист», как выразился Дуглас, но тут даже кретину все стало бы ясно.

«Обменялись любезностями, — подумал я. Несмотря на всю серьезность ситуации, мне едва удалось сдержать улыбку. — Я выдал себя как Стража, он — как маньяка, которому давно пора на виселицу».

— И что ты теперь хочешь? — медленно спросил Дарвелл.

«Мне бы самому знать, что именно я хочу. Когда я убедился, что человек, которого я считал едва ли не членом своей семьи, вдруг оказался тем, кем пугают детей и взрослых, все встало с ног на голову».

— Может, договоримся? — Он держал руки на виду, но я в любой момент ждал от него подлости: что ему терять?

Хуже всего было то, что сюда я отправился один. И никому ничего не сказал. Но ведь на то были причины.

— Договоримся о чем, господин Дарвелл?

— Приятно крепко держать за яйца самого начальника полиции, согласись?

Нет. Тут я полностью согласен с Дугласом. Вернее, с его почти маниакальной любовью к женской груди, или, как выражается он сам, к сиськам. Мужские атрибуты не привлекали меня никогда.

Да и о чем мы можем договориться? Завтра по всему Либериллю полиция будет разыскивать Кристиана Флойда, и даже если тому повезет попасть в руки правосудия живым, кто станет прислушиваться к его истошным крикам, что Ночной Безумец — это Гленв Дарвелл? И совсем другое дело, если Дарвелл пристрелит меня в кабинете своего дома.

Не правы те люди, которые почему-то уверены, что нож опаснее револьвера, а таких хватает. Поверьте, увернуться от пули можно только в фильмах. И все же я успел. Нет, не увернуться — перехватить руку с револьвером в запястье, одновременно ее заламывая. Пуля вошла в висок Дарвеллу под углом, но это вполне объяснимо: волновался человек, совершать самоубийства приходится далеко не каждый день, откуда навыки?

Я постоял, осматривая комнату и прислушиваясь к тишине в доме. Интересно, будь здесь кто-то еще, как бы повел себя Дарвелл? Хотя чего тут интересного — он ни мгновения бы не колебался. Впрочем, как и я. Я осмотрел кабинет еще раз: вроде бы не успел наследить. Кресло? Нет на нем ничего такого, на чем могли бы остаться отпечатки. Разве что… И я локтем стер со столешницы букву «К».

Уже на пороге кабинета пришедшая в голову мысль вызвала у меня новую улыбку. Страж все-таки выполнил наказ жителей Либерилля, покончив с Ночным Безумцем. Жаль только, они никогда не узнают, что Безумца больше нет и что избавил их от него именно Страж.

Самоубийство начальника столичного полицейского департамента вызвало в городе огромную шумиху. Газеты наперебой выдвигали свои версии, заодно мастерски громя те, что предлагали их конкуренты. И конечно же никто из них не связывал произошедшее ни со Стражем, ни с Ночным Безумцем, хотя иные заметки казались верхом идиотизма.

Мог ли я поступить иначе? Да, наверное. Например, я мог отослать письмо в какую-нибудь из редакций, а лучше — сразу во все, где от имени Стража известить, кто именно является Ночным Безумцем. Уже одно это вызвало бы общественный резонанс. Кроме того, в письмах можно было рассказать о странной смерти садовника. Не уверен, что этого хватило бы, чтобы заставить Дарвелла предстать перед правосудием. Хотя кто его знает, ведь в полиции работают далеко не дураки. Вот только мою маму зовут Клементиной, соответственно, ее имя начинается на букву «К». Ту самую букву, что вырезал на телах своих жертв Ночной Безумец. Представляю, каким бы для нее это стало ударом. Ведь получается, что когда-то, отказав Дарвеллу и предпочтя ему моего отца, мама подписала смертный приговор десяткам ни в чем не повинных женщин. Так что так, как вышло, даже лучше. Еще я наделся, что Рик не свяжет самоубийство Дарвелла со своим рассказом мне. А если и свяжет, то благоразумно промолчит.

А еще через несколько дней у нас вдруг не стало денег. Вообще не стало. Всех, сразу.