Глава 30

Винсенте убили не так давно — лицо его успело приобрести восковую бледность, но трупных пятен на коже еще не проступило. Почему я решил, что его убили? Он лежал на спине поперек кровати, и покрывало под ним было пропитано кровью. Трудно самому лишить себя жизни, нанеся смертельное ранение именно туда.

Чтобы убедиться в своей правоте, я перевернул его уже окоченевшее тело набок. Все верно: под левой лопаткой виднелось отверстие от огнестрельного ранения, причем стреляли в упор. Нет, никогда не считал себя полицейским экспертом, но даже мне известно, что, если прижать к телу ствол, на одежде, да и на самом теле при выстреле обязательно останутся отметины от пороха.

Гардина на одном конце была вырвана из крепления, оттого штора и висела криво. Вероятно, он подошел к ней вплотную, чтобы отдернуть ее или, наоборот, задернуть, когда получил предательский выстрел в спину.

Кто это сделал? Конечно же женщина. Винсенте их не чурался, хотя и не связывал себя долгими отношениями. Почему я решил, что именно женщина? А что делать в его спальне мужчине? Причем хорошо ему знакомая женщина, которой он полностью доверял. Винсенте всегда был олицетворением подозрительности и меня учил именно этому. И будь женщина случайной жрицей любви, черта с два бы он позволил ей приблизиться настолько, чтобы дать возможность упереть себе в спину ствол револьвера или пистолета. А его обязательно надо было упереть, чтобы выстрел получился приглушенным.

— Как же ты так, мэтр Винсенте? — прошептал я. — Ну как же, а?

Он был мне почти как отец, а в чем-то, возможно, и лучше его. Редко какой из родителей найдет в себе силы подвергнуть сына таким испытаниям, порой — предельно жестоким, каким иной раз он меня подвергал. Но как иначе выковать характер, говорил он.

Я постоял еще некоторое время, глядя на учителя, и пошел на выход. Кто его убил? Не знаю. Но догадываюсь, кому нужна его смерть. По дороге я зачем-то заглянул на кухню, где никогда прежде не был. Мне вообще нигде, кроме гостиной и зала для занятий, бывать не приходилось.

И совсем не удивился, увидев белоснежный колпак и такой же фартук. А еще — перестоявшее сдобное тесто в формочках, которые давно должны были оказаться в печи, но так там и не оказались.

В зал спускаться не стал — это было выше моих сил. Заглянешь туда и сразу вспомнишь суровый, а то и насмешливый взгляд. «Что, не по силам? И кто бы сомневался-то, а? — любил поддразнивать мастер. — А может, все-таки попробуешь еще разок? Глядишь, и получится».

Уже у входной двери, вспомнив один наш с ним разговор, я подошел к секретеру, выдвинул ящик. В нем действительно лежали деньги. Немало денег, ящик почти полностью был ими заполнен. Моя плата за учебу. Некоторые деньги я помнил. Например, вот эту лежавшую на самом верху сложенную пополам бумажку в один лорель, где между половинками виднелась горстка мелочи. Эти деньги за очередной урок я принес ему два месяца назад. Монетки были моими, и это все, что у меня тогда имелось, а лорель одолжил Рамсир.

И еще. На кухне, среди прочих вещей, я увидел жестяную коробку. Ту, что была моим ему подарком. Сама по себе она ничего особенного не представляла — обычная, ярко расписанная экзотическими цветами и какими-то непонятными письменами жестянка. Но в ней умещалось еще несколько коробочек поменьше, и каждая из них была со своим сортом чая. Лучшего чая, который только можно купить в Либерилле, а выбор здесь велик. Я принес ее в тот день, когда вместо занятий мы пили с ним джин. Наверное, хороший джин, что попало Винсенте пить бы не стал. Мастер, обычно немногословный, на этот раз разговорился. Понимая, что ему нужен не собеседник, слушатель, я в основном молчал, изредка либо поддакивая, либо вставляя требуемое в контексте слово. Да и о чем было говорить, если он фактически мне исповедовался?

Выходя из его скромного жилища, я почему-то подумал, что не суждено мне теперь узнать: кто же будет сильнее — охотник или боец.

На этот раз никто неудовольствия проявлять не стал, наоборот, лица у всех были довольными. Еще бы: со стороны Ковара явственно попахивало кальвадосом, Густав попыхивал папироской, а Дуглас что-то жевал. И даже у Рамсира вид не был больше болезненно сморщенным.

— Ну и как там маэстро? — поинтересовался Дуг, глядя на бутылку пива сбоку, чтобы определить, сколько в ней еще осталось.

— Нормально. Привет тебе передает, — сказал я, поймав в ответ удивленный взгляд Дугласа: с чего бы это вдруг? Винсенте и видел-то его всего пару раз, да и то мельком, но я лишь отмахнулся.

— Рамсир, что хотел сказать? — Я заметил, что тот желает сообщить нечто важное.

— Смотри, Крис! Как мне кажется, не самый плохой вариант, — постучал он пальцем по газете, целясь в раздел коммерческих объявлений. — Три меблированные комнаты, четвертый, то есть последний этаж, два раздельных выхода… Но, если понадобится, можно будет и по крышам уйти — в том районе дома вплотную друг к другу стоят. На всякий случай мы придем туда вдвоем с Карлой. Мол, муж и жена, хотим жить отдельно, доходы позволяют. Что думаешь?

— Отличный вариант.

— Тогда поедем за Карлой?

— Немного попозже. Сделаем одно неотложное дельце и сразу же поедем за ней.

— А что за дельце-то, Крис? — поинтересовался Густав.

— Вначале мы убьем Венделя.

Почему-то я был полностью уверен, что смерть Винсенте — дело именно его рук. Конечно же Вендель не прикинулся симпатичной девицей, чтобы, втираясь в доверие, несколько раз переспать с мастером и в конечном итоге его убить. Но в том, что здесь замешан именно Папа, у меня никаких сомнений не оставалось. Почему? Потому что случайностей не бывает. Пока я не перешел ему дорогу, Винсенте был жив. Вендель желает, чтобы я, потеряв голову, пришел к нему, чтобы отомстить? Я ее потерял. Я к нему приду. И я его убью.

— Ну так что молчите-то?

— Думаешь, пора? — за всех спросил Дуг.

— А что тянуть? Судите сами. Время идет, а врагов у нас не убавляется. Наоборот, появляются новые. Как вы думаете, кто самый опасный из них?

— Вендель, чего тут думать? — Рамсир был серьезен, впрочем, как и остальные.

— Следовательно, и начинать надо именно с него.

— Черта с два к нему как в прошлый раз теперь попадешь. — Ковар даже про свою фляжку на время забыл.

— Значит, попробуем попасть к нему по-другому.

— По-другому — это как?

— Со стороны моря. Кстати, ты у нас главный мореплаватель — у тебя брат всю жизнь матросом на кораблях ходит, следовательно, тебе и карты в руки. Там в получасе ходьбы — рыбачьи причалы, баркасов множество, думаю, никто и не заметит, если к ним прибавится еще один.

— Вместе со всеми возвращаться не стоит. Рыбаки годами ставят свои баркасы на одно и то же место, а здесь — новые люди. А вот если какой-нибудь из них припозднится и вернется уже по темноте… Особого подозрения это не вызовет, такое часто случается.

— Думай, Ковар, думай, — перебил я его. — И где баркас можно будет купить, и что нам может понадобиться.

— Крис, а ты уверен, что Папа по-прежнему обитает именно там? — спросил Дуг.

Логичный вопрос. Совсем не уверен.

— Тут все просто: надо найти кого-нибудь, кто точно знает, где он обитает сейчас.

— Вообще такого человека найти реально, — задумчиво произнес Рамсир. — Правда, есть риск засветиться, но, считаю, получиться должно. Разве что будут лишние жертвы: не оставлять же тех, кто нам все расскажет, в живых?

— Не надо никаких жертв, — вздохнул Густав. — Можем обойтись и без них.

Внутренне я кивнул: именно на него я и рассчитывал. Вернее, на его сестру Магду. И вздохи его понятны: не очень он с ней ладит, к тому же придется подвергнуть ее опасности, но выбора у нас нет.

Если, конечно, мы не желаем пройтись по цепочке. Для начала — взять какую-нибудь мелкую сошку, которую найти проще всего. Если та ничего толком не знает, при помощи ее выловить рыбку покрупнее, и так далее, пока не добьемся нужного нам результата. И, как правильно заметил Рамсир, не следует никого оставлять в живых. Мир от этого станет немного чище, но, опасаюсь, такая мысль будет всего лишь оправданием для собственной совести. Так что Магда — самый приемлемый для нас вариант.

И все же непонятно, почему Вендель решил начать именно с Винсенте? Не с той же Магды, не с любого другого?

«У самого Венделя и спрошу», — усмехнулся я.

— Густав, где можно застать ее в это время?

— Там, где и обычно. Есть одна кафешка… — не задумываясь, ответил он. — Только…

— Не будет никаких «только». Выберем подходящее место для встречи, там, где нас невозможно застать врасплох. Найдем мальчишку, он и передаст ей записку с указанием, где вы должны встретиться. Ну а мы на всякий случай вас прикроем. Но все будет чуть позже, нам еще кое-куда необходимо заглянуть.

Откровенно говоря, я чертовски опасался, что застану Слайна в той же ситуации, что и Винсенте. И облегченно выдохнул, когда тот открыл мне дверь.

— Привет, — сказал я, глядя ему в глаза в надежде, что Слайн, прячься у него кто в ожидании моего визита, подаст мне какой-нибудь знак.

— Здравствуй, Крис. — Он хоть и выглядел испуганным, что говорило о многом, но встрече явно обрадовался.

— Лаура дома? — поинтересовался я уже внутри, слыша, как щелкнул закрываемый замок.

— Мы с ней расстались.

— Случается. Наша жизнь и состоит в основном из встреч и расставаний. Но пришел я к тебе не за тем, чтобы сообщить эту банальность. К тому же и времени нет. Сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты просто кивай головой, да или нет. Договорились?

Слайн кивнул.

— К тебе приходили?

— Да.

— Они были не из полиции.

И снова — утвердительный кивок.

— Пугали: если ты им не сообщишь, что я здесь был, тебе отрежут голову. Или оторвут?

— Кишки на барабан намотают.

— Кишки на барабан — это все равно, что голову оторвать, — согласился я. — Значит, не надо скрывать, что я здесь был.

— Но, Крис!..

Понимаю, Слайн, ты отличный парень и порядочный человек, и в твоем понимании это будет выглядеть предательством. Только смысла в твоем молчании нет.

— Хочешь мне помочь? — И он кивнул.

— Тогда сделай так. То, что я у тебя побывал, не скрывай. Но добавь, что вид у меня был не очень. Весь я, мол, какой-то нервный, дергаюсь, перегаром от меня за милю разит, глаза бегают, исхудал, бедолага… Словом, скоро дойду до точки. Сделаешь?

Бандитам плевать на то, как я выгляжу. Да и самому мне, если разобраться, тоже плевать, скажет им так Слайн или нет. Все эти нелепые телодвижения для него лично, чтобы он чувствовал себя не предателем, но участником игры.

— А еще лучше сделай вот что. Лето на носу, а оно в Либерилле сам знаешь какое: если от жары с ума не сойдешь, то задохнешься от смога. В общем, самое время на пленэр податься. Держи вот. — И я чуть ли не насильно вложил ему в руку пачку банкнот. — Поезжай куда-нибудь в деревню, поближе к пасторалям.

— Насовсем, что ли? — Слайн посмотрел на деньги в своей руке.

— Нет. Что там осенью делать, а тем более зимой? Со скуки свихнуться можно. Кстати, представляешь себе, сколько ты за лето картин успеешь написать? И все — на свежем воздухе. Заодно с какой-нибудь миленькой пастушкой роман закрутишь, — подмигнул я ему. — Там все девушки — в твоем вкусе. Да, вот еще, чуть не забыл.

— А это что? — взял он сверток.

— Кисточки. Меня клятвенно уверяли, что лучше в Либерилле не сыскать. А тебе их на лето много понадобится. Извини, красок купить не успел, так что тебе самому придется. Ну все, я пошел. Все будет хорошо, Слайн!

— Крис. — Его голос остановил меня уже у самой двери. А когда я посмотрел на бывшего компаньона, он, оттянув мизинцем уголок глаза, сказал: — Тебя еще эти искали.

— Спасибо.

«Этими» могли быть только герве — именно у них раскосые глаза.

«Странная все-таки штука — правосудие, — размышлял я. — Взять того же Венделя. Все, не исключая полицию, отлично понимают, кто он и что он. Останови на улице Либерилля любого мальчишку, спроси его: „Кто такой Вендель?“ — и тот, в зависимости от района, где проживает, либо испуганно, либо восторженно округлит глаза. Для кого-то из них он будет ужасным преступником, а для кого-то — героем. И даже благодетелем — благотворительности Папа не чурается. Еще бы деньги он зарабатывал честным путем.

Но не суть. Суть в том, что полиция не может его отправить ни на электрический стул, ни на каторгу, поскольку доказать ничего не в состоянии. Вендель все делает чужими руками. Спрашивается, к чему все эти свидетельства, улики и так далее, когда взял его, потряс хорошенько, и он обязательно все выложит сам? Какое там! Стоит только его арестовать, как сразу налетят адвокаты, а газеты поднимут такой вой о беззаконии, как будто вовсе не они еще вчера восторженно кричали в голос о таинственном Страже, который очищает город от всякой скверны. В том числе и от венделевской. Наверное, в этом и есть весь смысл демократии, установившейся у нас в Ангвальде после того, как последний император публично отрекся от престола. При нем такого абсурда быть не могло. Теперь время его правления модно называть монаршим произволом, но город-то был намного чище!»

Как оказалось, Вендель спокойно проживал в том же самом месте и едва ли не потребовал, чтобы полиция взяла его дом под свою охрану. Хорошо, что до этого дело не дошло. Это немного успокаивало — однажды мы там уже побывали и потому имели представление о расположении его комнат, что было нам только на руку.

Мы с Дугласом лежали на крыше какого-то хозяйственного строения, от которого до дома Венделя рукой подать, и ждали, когда к нам присоединятся Густав и остальные. Они почему-то задерживались, и мне лезла в голову всякая чушь.

— Слышишь? — напрягся вдруг Дуглас.

Слышу: откуда-то из глубины Консо донесся звук автомобильного мотора, и он явно приближался сюда.

— Не хотелось бы, чтобы бандитов прибавилось, — прошептал он.

Отвечать я ему не стал: понятно без слов, что я и сам так считаю.

— Точно, сюда едут.

И снова я промолчал: судя по отблескам света от автомобильных фар, все так и было.

Наконец показалось и само авто. Оно было марки «Аванорд», которую даже мы успели оценить по достоинству. Еще бы — именно на таком сюда мы и заявились в наш прошлый визит. Машина к тому времени остановилась, и из ее недр показались четыре человека: трое мужчин и девушка.

— Смотри!

Вижу, Дуглас, вижу. Эту стройную фигурку я узнал бы из многих тысяч других. Ведь принадлежала она не кому-нибудь, а Кристине.