Глава 20

В понимании Дизеля «выехать пораньше» – это где-то до обеда. В дорогу я поджарила французские тосты и приготовила по полведра кофе для каждого из нас. Потом я попросила Клару, когда она вернется в булочную, забрать номера от моей машины. Тем, что осталось от кузова, я намеревалась заняться после возвращения. Я рассчитывала, что это должно произойти до наступления темноты. Я понятия не имела, что мы найдем, когда доберемся до Сфинкса, но подозревала, что там могло мало что остаться. Меня не покидала уверенность, что Вульф значительно опережает нас.

На то, чтобы доехать до Ганновера, штат Нью-Гэмпшир, у нас ушло два с половиной часа. Начало этого неблизкого пути было такое же приятное, как дорога в Бостон. Которая, к слову сказать, полный отстой. Мелкие городишки, масса машин, куча возможностей заблудиться. Но как только выбираешься на шоссе 89, все тут же меняется, и чем ближе подъезжаешь к Ганноверу, тем более захватывающими становятся пейзажи. Горы, заросшие лесом у основания, с красивыми гранитными утесами и длинными просеками, время от времени попадаются живописные болотца, дороги прекрасно ухожены, и движения по ним почти нет.

По съезду на Норвич, штат Вермонт, мы перебрались с шоссе 89 на шоссе 91, пересекли речку Коннектикут и въехали в Ганновер. Первое впечатление было такое, что это декорации к фильму о жизни студенческого городка одного из колледжей Лиги плюща в Новой Англии. Стояла осень, и с деревьев тихо падали листья. Повсюду были студенты в куртках с капюшонами, джинсах и кроссовках. Все выглядели очень полнокровными и здоровыми – можно было подумать, что эта молодежь питается исключительно хлебом из пророщенных зерен пшеницы, обильно запивая его выдохшимся пивом из пластиковых стаканчиков.

Сам колледж остался слева от нас со всеми своими куполами, шпилями и учебными корпусами, построенными еще в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого века.

Направо уходила Мейн-стрит с многочисленными магазинами и пабами. Дома из красного кирпича, деревья, лавочки и парковочные автоматы…

Отель «Ганновер Инн» находился на углу Мейн-стрит и Ист-Уиллок. Это было большое массивное строение, тоже из красного кирпича, с расставленными на широкой веранде креслами-качалками. Напротив отеля был парк Дартмут Грин.

По обеим сторонам улицы Ист-Уиллок, по которой мы ехали, тянулись студенческие общежития. Выглядело это невероятно привлекательно и заманчиво, и я подумала, что хотела бы когда-нибудь здесь жить. Открою кондитерскую и буду готовить здоровую, полезную пищу и домашние сухие злаковые завтраки. Но потом я увидела Сфинкса, и мое впечатление о Ганновере переменилось.

Строение это представляло собой храм, мавзолей, отталкивающего вида бункер из серого камня, а также могло бы служить бомбоубежищем. Было оно пропорциональным с точки зрения архитектуры, но холодным и неприветливым. Отрешенно стоявшее среди неряшливого вида подлеска из чахлых деревьев, на чахлой траве без единого кустика азалий, который мог бы смягчить это унылое зрелище, оно выглядело забытым и покинутым. Сто лет назад оно, без сомнения, было предметом гордости местного тайного общества – тайные общества тогда процветали. Но времена те давно миновали, и сейчас Сфинкс выглядел прекрасно спроектированным, но одиноким монументом на давно оставшемся без присмотра кладбище.

Место для парковки Дизель нашел только в квартале отсюда, и, чтобы рассмотреть все получше, нам пришлось возвращаться пешком. Вульфа и Хэтчета видно не было. Как и Деирдре Ээрли. Не было никаких следов, указывавших на то, что кто-то вообще пользовался этим зданием. Тяжелая деревянная дверь выглядела так, будто ее уже очень давно не открывали. Дизель провел по ней ладонью и не смог найти замок, который можно было бы открыть. Когда же он попробовал толкнуть дверь, она даже не шелохнулась.

Обойдя здание кругом, мы нашли на восточной его стороне еще одну неприметную дверь. На ней был установлен кодовый замок с пятью кнопками, который оказался изрядно покореженным. Из щели между дверью и косяком торчал обломанный кончик меча.

– Похоже, что Хэтчет тут уже побывал, – заметил Дизель.

– Можешь ее открыть?

Он положил ладонь на дверь.

– Тут все разворочено.

Мы еще несколько раз обошли вокруг здания, но так и не нашли способ попасть внутрь. У меня был с собой клочок бумаги со скопированными иероглифами и буквами с обратной стороны таблички. Мы сравнили их со знаками на основании мавзолея, и оказалось, что они совпадают в точности.

– Ты чувствуешь какие-нибудь вибрации, когда прикасаешься к зданию? – спросил Дизель.

Я положила руку на камень.

– Нет. Вообще ничего.

В этот момент я услыхала вой сирены и, обернувшись, увидела полицейскую патрульную машину, которая неслась по Уиллок в сторону Мейн-стрит. На некотором расстоянии от нее ехала пожарная машина и еще один полицейский экипаж. Мы оставили Сфинкса в покое и направились в ту сторону. Отсюда было трудно рассмотреть, что происходит, но было видно, что в кампусе валит густой дым.

Подойдя поближе, мы с Дизелем увидели, что дым этот идет из какого-то здания в дальнем конце парка, и присоединились к группе студентов, глазевших на пожар.

Я стояла рядом с парнем с двухдневной щетиной на щеках и волосами, которые были взъерошены еще больше, чем у Дизеля.

– Что это за здание? – спросила я у него. – И с чего вдруг оно загорелось?

– Это Паркхерст, – сказал он. – Типа административное здание. Здесь находится офис студенческой общины. А как оно загорелось, черт его знает.

Пожилая дама, выглядевшая так, будто она тут работает, наклонилась к нам и доверительно сообщила:

– Мне сказали, что приходила одна ненормальная и требовала список членов общества «Сфинкс». А когда ей отказали, подожгла офис и убежала.

– Вся шайка уже здесь, – сообщил мне Дизель.

– Что теперь? – спросила я.

– Теперь ленч. Я проголодался.

Мы пересекли Уиллок-стрит, обошли стороной «Ганновер Инн», решив, что это место слишком роскошное для нас, и обосновались в заведении «У Лу». У меня правило: обедать только в тех закусочных, где витрина с выпечкой располагается прямо напротив входа. Особенно если выпечка эта домашнего приготовления и выглядит так же аппетитно, как в данном случае.

Тут можно было сесть у стойки или в кабинке, и нам удалось очень быстро получить свой заказ, поскольку вся остальная часть населения города отправилась смотреть на пожар. Я выбрала гамбургер, а Дизель – нечто под названием «Большое зеленое меню». На практике это означало, что они вывалили все содержимое своей кухни на невероятное количество крошечных тарелочек, которыми попытались уставить стол в нашей кабинке едва ли не в два этажа. Это было все равно что заказать в стейк-хаусе «Толстый Бубба» половину коровы. Вареные яйца, блинчики с настоящим кленовым сиропом, бекон, картофельные оладьи, колбаса, английский маффин и еще бог весть что было погребено под грудой картошки с яичницей.

Дизель бодро умял все это, а на выходе взял еще плетеный крендель в глазури.

– Впечатляюще, – заметила я.

– В смысле еда?

– И еда тоже.

Мы вернулись к Сфинксу и, остановившись напротив, снова принялись его рассматривать.

– Я ничего не поняла, – призналась я.

– Больше всего меня заботит то, что Хэтчет и эта огонь-баба здесь, а мы их не видим.

– Мы сейчас говорим о Деирдре Ээрли или об Анархии?

– Пока я рассматриваю их как одного человека.

– Согласна. Кстати, Вульфа мы тоже не видим.

– Я уверен, что он где-то тут, поблизости. Наверное, дрыхнет в своем бэтменовском автомобиле и ждет, пока выйдет луна.

– Не любишь ты его.

– Было время, когда я восхищался им, завидовал ему. Его способности проявились раньше, чем мои. Но он в своей жизни сделал другой выбор, и это поставило нас по разные стороны баррикад.

На лужайке соседней общины народ отдыхал, играя со своими собаками и бросая им «летающие тарелки».

– Это и есть «Альфа Дельта»? – спросила я.

– Да. Община, ставшая прообразом фильма «Зверинец».

– В разных ссылках также упоминается, что от них имеется тайный подземный ход к Сфинксу.

Дизель посмотрел на Сфинкса, потом на дом общины и направился в сторону последнего.

– Мы отработали множество самых нелепых идей, и некоторые из них привели нас сюда. Вероятно, нам просто нужно проверить еще одну столь же нелепую.

– Сделаем все, что можно, – согласилась я, переходя на бег трусцой, чтобы не отстать от Дизеля.

Он направился прямо к входной двери и сразу зашел. Я держалась чуть позади. Двое парней обернулось в нашу сторону.

– Скотт здесь? – спросил Дизель.

– Да, где-то тут.

– Пойду поищу его, – сказал Дизель. – Спасибо.

После этого мы беспрепятственно прошли вглубь дома и спустились вниз по лестнице.

– Откуда ты знаешь, куда идти? – спросила я.

– В таких местах все одинаковое, – ответил Дизель. – Всегда есть парень по имени Скотт, в подвале всегда есть комната для вечеринок. И если подземный ход действительно существует, начинаться на втором этаже он не может.

В это время дня комната для собраний пустовала. Освещение было скудным, в воздухе пахло пивом и салями. В дальнем конце располагался бар, стояло несколько кожаных диванов, на стенах были развешены фотографии, баннеры, декоративные тарелки и байдарочные весла.

Я открыла дверь в кладовку и обнаружила люк.

– Здесь люк, – сказала я.

Дизель просунул голову в кладовку и взглянул на пол.

– Выглядит многообещающе.

На полке в кладовке мы нашли фонарики и, экипировавшись, протиснулись в узкий люк и спустились в темный и тесный полуподвал. У потолка змеями тянулись медные водопроводные трубы и электрические кабели, пол был грязным от мусора, а в дальнем конце коридора стоял металлический шкаф. На дверце его было написано: «Опасно – высокое напряжение», хотя не было заметно, чтобы шкаф этот был к чему-то подключен. Дизель отодвинул шкаф в сторону, и под ним оказался еще один люк. Он поднял крышку и посветил туда фонарем. На еще один этаж вниз вела крутая короткая лестница. Пол здесь был земляной.

Я была далеко не в восторге от того места, где мы находились в настоящий момент, и уж совершенно точно не хотела спускаться на следующий уровень подземелья.

– А что, если я вернусь в кладовку и постою на стреме? – предложила я. – Ты тогда сможешь двигаться намного быстрее.

– В этом нет необходимости, – ответил Дизель. – Никто не знает, что мы спустились сюда.

– Я тебе никогда не говорила, что страдаю клаустрофобией?

– Говорила. А я не излагал тебе свою философию под девизом «Повернись лицом к своему страху»? – Дизель скользнул в отверстие и скрылся из виду. – Тут можно стоять не сгибаясь, – сказал он. – Своды выглядят довольно надежными.

Меня прошиб пот, внутренний голос отчаянно вопил: «Воздуха! Выведите меня на свежий воздух!» Я развернулась к ступенькам, которые должны были увести меня обратно в кладовую, но крепкая рука Дизеля схватила меня за лодыжку, и в следующий момент я была уже на середине лестницы, которая вела в подземный ход. Оставшуюся часть пути я преодолела на руках Дизеля, который обнял меня за талию и наконец опустил на пол.

– Все будет хорошо, – сказал он. – Я рядом и не позволю, чтобы с тобой произошло что-то плохое.

– Не хотелось бы тебя обижать, но меня это мало успокаивает. У меня приступ паники. Я не могу дышать. Задыхаюсь. И еще тут слишком грязно. Грязь буквально повсюду.

Тут он прижал меня к себе и поцеловал. Его губы были такие мягкие, а когда его язык коснулся моего, я почувствовала, как по телу растекается блаженное тепло. Руки Дизеля прижимали меня все крепче и крепче, поцелуй делался все глубже, и когда он наконец оторвался от меня, меня уже не заботила перспектива быть похороненной заживо под домом братства «Альфа Дельта». Я думала только о том, что хочу целоваться. Еще и еще. На самом деле я уже не возражала бы, если бы он положил руку мне на грудь. Я бы не имела ничего против, даже если бы его ладонь скользнула ко мне в…

– С тобой все в порядке?

– Что?

– Ну, в смысле, как там твоя паника?

– Так ты поцеловал меня только из-за приступа паники?

– Да. И что, это помогло?

Я с силой лягнула его в ногу.

– Ты уверена, что у тебя это не связано с критическими днями?

Я выразительно постучала себе по лбу.

– Ох, мужики…

Он схватил меня за руку и потянул за собой по узкому тоннелю. Во всяком случае, я решила, что он узкий, поскольку, хотя глаза у меня были закрыты, время от времени терлась рукой о стенки. Прошло, видимо, несколько минут, которые показались мне полновесным часом, и Дизель остановился. Я почувствовала на себе свет его фонарика.

– Глаза уже можно открыть, – сказал он. – Мы находимся в конце тоннеля. И поднимаемся наверх.

Слава тебе, Господи!

Дизель начал карабкаться по лестнице первым. Он откинул крышку люка над головой, и в подземелье хлынул поток света. Я испытала такое чувство облегчения, что чуть не разрыдалась, пулей взлетела вслед за ним по лестнице и оказалась, по-видимому, внутри Сфинкса. Не знаю, что я ожидала тут увидеть, но в реальности все оказалось совсем не так. Я надеялась, что это будет похоже на плавучий дом Клеопатры, а на деле все это больше смахивало на пивнушку братства «Альфа Дельта».

На одной из стен была фреска, изображавшая Святого Петра с ключами от рая в руках. Странновато для храма в египетском стиле, но еще бо́льшим контрастом казалась противоположная стена, на которой висел большой плакат Джейн Фонды в роли Барбареллы.

– Мне нравится эта фреска, – сказала я Дизелю. – Она здесь не вполне к месту, но все равно очень красивая. – Я провела по фреске ладонью и почувствовала исходящую от нее энергию. – К тому же она заряжена силой.

Дизель подошел и встал рядом со мной.

– А ты можешь выделить, какие именно фрагменты заколдованы?

Я прошлась по фреске кончиками пальцев.

– Это ключ.

Я наклонилась к стене и присмотрелась. Во фреску был вмурован ключ Лавея.

Дизель тоже заметил его.

– Очевидно, здесь проходил Вульф или Хэтчет, и ключ при соприкосновении с фреской был притянут к ней.

Я окинула взглядом комнату.

– А как они сюда попали? Ты ведь не смог открыть ни одну дверь.

– Вероятно, так же, как и мы.

– Круглолицый парень в регалиях времен Ренессанса и мужчина, похожий на вампира, просто так заходят в дом братства, и их пускают в подземелье под комнатой для собраний?

– Это же студенческое братство. Тебя удивило бы, как часто тут происходят подобные вещи. А я это знаю. Знаю, потому что сам входил в такое братство. – Он надавил на ключ, и – гуууп! – часть стены развернулась. – Черт побери! – воскликнул Дизель. – Ну скажи после этого, что я не молодец! Это же потайная дверь.

За дверью оказалась узкая винтовая лестница, скрытая между внешней и внутренней стенами здания. Я пошла за Дизелем, и, когда мы были уже на полпути вниз, дверь наверху со щелчком закрылась. Я вернулась и толкнула ее, но дверь не открывалась. Я не смогла найти ни ручки, ни кнопки, ни выключателя. Ничего, что могло бы помочь открыть дверь.

– Мы заперты здесь, – сказала я Дизелю. – И это полный облом, потому что выхода отсюда нет, а дисплей моего телефона показывает, что телефонная связь тут также отсутствует.

Спустившись к Дизелю, я обвела комнату внизу лучом фонаря. Это был своего рода грот. Каменные стены, заплесневелый потолок и казавшееся бездонным озерцо.

– Как я могла докатиться до этого? Ведь у меня все было хорошо. У меня был маленький домик, любимая работа, был даже Кот. А потом появился ты, и теперь мне придется умереть.

– Может, мы еще и не умрем, – сказал Дизель.

– Каким это образом?

Фонарик Дизеля осветил надпись на стене. Любовь – это решительный и смелый шаг.

– Я уже ненавижу эти послания! – воскликнула я. – Ненавижу, ненавижу, ненавижу! И до конца жизни не желаю больше видеть ни одного послания вообще!

Наступило молчание. Мы, как я подозреваю, подумали об одном и том же… Что конец нашей жизни может наступить уже минут через десять-пятнадцать – в зависимости от того, как быстро здесь закончится воздух.

– Прости, – сказала я. – Я не собиралась ныть и жаловаться.

– Ничего. Я тоже не особенно обрадуюсь новым посланиям. – Он сунул мне в руки фонарь. – Подержи это, пока я не вернусь.

– И какие твои дальнейшие действия?

– Собираюсь сделать решительный и смелый шаг.

С этими словами он прыгнул в черную воду и исчез.

– Нет! – отчаянно завопила я. – Дизель!