14
Верховная правительница
– Давным-давно жила на свете одна семья, и члены ее отличались несгибаемой силой воли, – медленно и размеренно, словно метроном, произносит она. – Друг друга они не любили, однако вместе владели фермой. На этой ферме были кобели и суки, молочные коровы, курицы-несушки, петухи, овцы, мулы и лошади. Хозяева держали животных в узде, а те приносили семье богатство, пропитание и счастье. Животные подчинялись, ибо знали, что люди сильны и если они осмелятся перечить им, то на них падет всеобщий праведный гнев. Но однажды один из братьев дал другому в глаз. Петух увидел это и сказал курице: «Дорогая моя несушка, а что, если ты перестанешь нести для них яйца?»
Взгляд Октавии обжигает меня, но я не отвожу глаз. В небольшой комнате тихо, лишь по стеклам небоскреба правительницы барабанят капли дождя. Мы среди облаков, за окном в дымке проплывают корабли, напоминающие бесшумных акул с горящими глазами. Кожаное кресло скрипит, когда правительница наклоняется вперед, сцепляя на коленях длинные пальцы. На ногтях красный лак – единственное яркое пятно во всей комнате. Ее губы искривляются в снисходительной усмешке, а потом она произносит, подчеркивая каждый слог, словно разговаривает с мальчишкой-беспризорником, который едва выучился ее языку:
– Ты напоминаешь мне моего отца.
Отца? Того самого, которого она обезглавила?
И тут она одаривает меня самой загадочной улыбкой, какую я только видел за всю свою жизнь. В ее глазах пляшут озорные искорки, едва заметные под холодной пеленой властности и гордыни. Где-то внутри самодержицы оживает девятилетняя девочка, которая осмелилась взбунтоваться против отца и начала разбрасывать бриллианты из окна аэрокара.
Стою перед правительницей, сидящей на кушетке у камина. Обстановка в комнате спартанская, холодная, под стать хозяйке, женщине из стали и камня. Женщине, которой не нужны ни роскошь, ни богатство – только власть.
Покрытое морщинами лицо не утратило красоты. Говорят, ей уже около ста лет, но государственные заботы не согнули, а, скорее, отшлифовали ее, подобно тем самым бриллиантам, сделав неуязвимой и неподвластной времени. А благодаря умелым рукам ваятелей и их клеточной омолаживающей терапии Октавия останется такой еще на некоторое время.
В этом-то и проблема – она слишком долго сидит на троне и не намерена его уступать. Король правит, а затем умирает, так устроена жизнь. Молодые подчиняются старшим лишь потому, что знают: однажды придет их черед. Но что, если старшие не желают уходить? Октавия управляет Сообществом уже сорок лет и может продержаться на троне еще сотню. Что тогда?
Она являет собой ответ на мой немой вопрос. Эта женщина заняла Трон Зари не по праву наследницы, а взяла его силой у того, кто был недостаточно умен, чтобы вовремя умереть. И вот она сидит здесь, вечная и неуязвимая, словно те самые легендарные бриллианты.
– Почему ты не подчинился моему приказу? – спрашивает она.
– Потому что у меня была такая возможность.
– Объяснись!
– Протекция фаворитам – опасное дело. Когда вы решили встать на защиту Кассия, толпа взбунтовалась, усомнившись в законности и морали вашего правления. Уж не говоря о том, что вы на их глазах изменили собственное решение, а это, как известно, проявление слабости. Я воспользовался ситуацией, зная, что смогу получить желаемое без каких-либо последствий.
Айя, любимая убийца верховной правительницы, сидит на стуле у окна – не женщина, а настоящая пантера с узкими вертикальными зрачками, более темнокожая, чем ее сестры. Она – одна из двенадцати всадников-олимпийцев, Рыцарь Протея. Айя – последняя ученица Лорна, если не считать меня, но ее он не стал учить всему, что знал. На ней золотые с синим доспехи, на которых извиваются морские змеи.
В комнату тихо входит мальчик и садится рядом с Айей. Я тут же узнаю Лисандра, единственного внука верховной правительницы. Ему едва исполнилось восемь, но он на удивление сосредоточен. Худой как щепка, но величественный в своем спокойствии. А что за глаза! Не просто золотые, а желтые кристаллы, такие яркие, что сравнить их можно разве что с солнечным светом. Айя замечает, как пристально я разглядываю мальчика, и тут же сажает его к себе на колени. На темном лице сверкают ослепительно-белые зубы. Она игриво скалится, словно огромная кошка. Впервые в жизни я отвожу глаза при виде потенциальной угрозы, внезапно охваченный жаркой волной стыда. Мне хочется встать перед фурией на колени.
– Последствия есть всегда, – продолжает верховная правительница. – Ты разбудил во мне любопытство, Дэрроу. Чего ты хотел от этой дуэли?
– Того же, что и Кассий Беллона. Вырвать сердце своего врага.
– Ты так сильно ненавидишь его?
– Нет. Но мой инстинкт самосохранения… редко меня подводит. Кассий – глупый мальчишка, испорченный дурным воспитанием. Он мало на что способен. Говорит о чести, а потом опускается до подлости.
– Значит, ты затеял все это не ради Виргинии? – спрашивает она. – Не для того, чтобы потребовать ее руки или утихомирить свою ревность?
– Я зол, но не мелочен, – резко отвечаю я. – К тому же Виргиния не из тех женщин, кому по нраву такое поведение. Если бы я сделал это ради нее, то потерял бы ее навсегда.
– Ты и так потерял ее! – рычит на меня Айя.
– Да, я понимаю, что теперь у нее новый дом, Айя. Надо быть слепцом, чтобы не заметить этого.
– Осмеливаешься дерзить мне, патриций? – Айя кладет руку на рукоять лезвия.
– Осмеливаюсь, госпожа, – слегка улыбаясь, отвечаю я, не сводя с нее глаз.
– Она разделает тебя как свинью, парень, – быстро произносит Фичнер. – Не воображай, что ты теперь тут самый крутой, раз Лорн научил тебя подтирать задницу! Думай, с кем разговариваешь! Истинные клинки Сообщества не сражаются из спортивного интереса, так что попридержи язык! – набрасывается на меня он, но я лишь со значением сжимаю рукоять своего лезвия. – Думаешь, тебе оставили бы оружие, если бы ты представлял собой хоть малейшую угрозу? – фыркает он.
– Хорошо, – киваю я Айе, – возможно, в другой раз.
– Не стоит ли обсудить, почему вы держите мой дом под вооруженным конвоем? – поворачиваюсь я к правительнице, выпрямляя спину. – Мы арестованы? Я пленник?
– На тебя надели кандалы?
– Пока что нет, – поглядывая на Айю, отзываюсь я.
– Ты здесь, потому что я так захотела, – со смехом отвечает правительница, и тут мне в голову приходит отличная идея.
– Госпожа, – с трудом сдерживая улыбку, громко восклицаю я, – хочу принести извинения! Мои манеры… оставляют желать лучшего. А средства почти всегда уводят меня слишком далеко от поставленной цели. Главное, что Кассий заслуживает куда худшей судьбы! Мое неподчинение не вызвано желанием оскорбить вас, и лорд-губернатор также не хотел бы этого! Если бы из-за вашего верного пса, – кошусь я на Фичнера, – мой хозяин не лежал сейчас без сознания, то, бьюсь об заклад, он наверняка сделал бы все, чтобы возместить причиненный ущерб.
– Причиненный ущерб, – повторяет она, – что ты…
– Я имел в виду доставленное вам неудобство, – тут же поправляюсь я.
– Неудобство! – восклицает она, глядя на Айю. – Вот если бы ты, Андромедус, случайно разбил тарелку или насладился телом чужой жены – это было бы неудобство! А ты убил моих гостей и отсек руку всаднику-олимпийцу! Это называется по-другому!
– По-другому, госпожа? А как? Веселым времяпрепровождением?
– Это называется изменой! – подается вперед она.
– И ты прекрасно знаешь, как мы поступаем с изменниками, – подхватывает Айя. – Мой отец прекрасно научил этому нас с сестрами!
Ее отец – Повелитель Праха, человек, спаливший дотла Рею. Лорн был о нем невысокого мнения.
– Твоих извинений недостаточно, – продолжает верховная правительница.
– Ошибаетесь, – спокойно говорю я, и она недоуменно смотрит на меня, встревоженная моим тоном. – Я сказал, что хочу принести вам извинения, однако не могу этого сделать, потому что это вам стоит извиниться передо мной!
В комнате воцаряется мертвая тишина, а потом Айя медленно поднимается со стула и глухо рычит:
– Ах ты, щенок!
Правительница останавливает ее и произносит ледяным, звенящим голосом:
– Я не просила прощения у отца, отсекая ему голову. Я не просила прощения у внука, когда всадники уничтожили корабль его матери. Не просила прощения, когда сожгла дотла одну из лун. Почему я должна извиняться перед тобой?
– Потому что вы нарушили закон, – отвечаю я.
– Видимо, ты плохо меня расслышал! Закон – это я!
– Нет. Неправда.
– Значит, ты действительно ученик Лорна… А он рассказал тебе, почему оставил свой пост? Почему отказался выполнять свой долг? Почему покинул своего внука? – спрашивает она.
А я и не знал, что мальчишка приходится Лорну внуком. Теперь понятно, почему мой учитель ушел в отставку. Он всегда говорил, что звезда Сообщества закатилась и слава его померкла. И добавлял: «Люди забыли, что смертны».
– Потому что он видел, во что вы превратились. Вы – не императрица. Мы живем не в империи, а в Сообществе. Подчиняемся законам, иерархии. Никто не должен ставить себя выше остальных. Фичнер, Айя, – обращаюсь я к этим убийцам, – вы защищаете Сообщество! Обеспечиваете мирное существование для всех! Вас отправляют в дальние уголки Солнечной системы, чтобы с корнем вырвать ростки хаоса! Но в чем состоит главное предназначение двенадцати?
– Ну давай, – поворачивается Айя к Фичнеру, – подыграй фигляру! Я в этом не участвую!
– Охранять закон, – помедлив, произносит Фичнер.
– Охранять закон, – повторяю я, – а закон гласит: «Начатая дуэль считается завершенной лишь в том случае, когда все условия выполнены должным образом». Условием была смерть! Кассий еще жив! Мне мало его руки! Я чту память железных предков, и никто не смеет оспаривать мои права! Дайте мне то, что положено по закону! Я требую чертову голову Кассия Беллона! Иначе вы нарушите принятый нашим народом закон!
– Ты не получишь Кассия.
– Тогда нам с вами не о чем разговаривать. До встречи на Марсе, – бросаю я и, коротко кивнув, иду в сторону двери.
– Переходи ко мне на службу, – окликает меня правительница.
Останавливаюсь. Твою мать, какие же они предсказуемые! Все хотят получить то, чего не имеют.
– Зачем? – спрашиваю я, не оборачиваясь.
– Потому что я могу дать тебе все, а Августус не может. Виргиния уже поняла, что это так. Ты ведь хочешь быть с ней?
– Зачем вам человек, которого так легко купить? – Я пристально гляжу на Фичнера. – Верность его стоит не дороже услуг дешевой шлюхи.
– Августус предал тебя первым, – отвечает правительница. – Его дочь осознала это, а ты – нет. Я же тебя не предам. Спроси у моих фурий. Спроси у Виргинии. Я всегда даю шанс выдающимся личностям. Присоединись к нам и возглавь мои легионы. Я сделаю тебя одним из двенадцати!
– Я аурей! – Сплевываю себе под ноги. – А вы меня считаете своим охотничьим трофеем!
– Так не доставайся же ты никому! – угрожающе произносит Октавия, и в дверях появляются трое меченых.
Каждый из них на метр выше меня. Одетые в фиолетовое и черное, они держат в руках импульсные топоры и клинки. Лица скрыты за костяными масками, из прорезей на меня смотрят глаза убийц, выросших на арктических полюсах Земли и Марса. Черные маслянистые глаза. Выхватив лезвие, я готовлюсь к бою. Они заводят горловую песнь войны, звучащую, как панихида по умершему богу.
– Давайте, пойте во славу своих идолов. – Я вращаю над головой лезвие. – Скоро я отправлю вас повидаться с ними!
– Жнец, остановись, прошу тебя! – вдруг вскрикивает Лисандр и бежит ко мне, заламывая руки.
На нем простой черный плащ, ростом мальчишка едва доходит мне до груди.
– Я видел все твои записи, Жнец! – продолжает он дрожащим, словно у крошечной пташки, голоском. – Пересмотрел раз по шесть-семь! Даже записи из училища! Мои учителя говорят, что ты похож на железных золотых, почти как Лорн Аркос, Каменный Рыцарь!
Лишь теперь я понимаю, почему парнишка так разволновался. Черт побери, да я же герой этого маленького засранца!
– Мы не хотим твоей смерти! Разве ты не можешь обрести свой дом рядом с нами, как нашел его рядом с Севро? С Роком и Тактусом, Паксом, упырями и остальными великими воинами? У нас тоже есть армия! Ты мог бы возглавить ее! Но если… – он делает шаг назад, – если ты будешь сопротивляться, то умрешь. Не думай, что вера в собственную правоту защитит тебя от власти моей бабушки!
– Именно так, – успокаиваю его я.
– Жнец, ничто не сможет защитить тебя от нее!
Да, обычная история. Детям навязывают героев. Их растят во лжи и насилии, и они постепенно превращаются в бессердечных монстров. Кем бы он стал, если бы не его воспитатели?
– Лисандр хотел увидеть тебя, – улыбается верховная правительница. – Я говорила ему, что жизнь редко похожа на сказку. С героями лучше не встречаться лично.
– И что ты теперь обо мне думаешь? – спрашиваю я у малыша Лисандра.
– Все зависит от того, какой выбор ты сделаешь, – уклончиво отвечает он.
– Присоединяйся к нам, Дэрроу, – вторит своей хозяйке Фичнер. – Твое место здесь, с Августусами покончено!
Искренне веселясь в душе, я убираю лезвие в ножны, и Лисандр радостно поднимает сжатый кулак. Вместе с мальчиком я медленно подхожу к его бабушке, подыгрывая ему, но пока что ничего не говорю.
– Вечно ты советуешь мне преклонить голову, – бросаю я на ходу Фичнеру.
– Просто я хочу, чтобы она осталась у тебя на плечах, парень!
– Лисандр, принеси мне шкатулку, – просит правительница; сияющий от счастья мальчик бросается к дверям, а я сажусь напротив его бабушки. – Боюсь, что в училище тебе преподали неверный урок и ты решил, будто можешь самостоятельно справиться с любой задачей. Это не так. В жизни нужно уметь подчиняться, сотрудничать и искать компромисс. Нельзя прогнуть мир под себя.
– Почему, черт побери?
– Твоя гордыня просто ужасает, – вздыхает Октавия.
Через мгновение появляется Лисандр с небольшой деревянной шкатулкой в руках, вручает ее бабушке и терпеливо ждет. Айя дает ему пирожное, чтобы скрасить ожидание. Правительница ставит шкатулку на стол:
– Ты ценишь доверие. Что ж, я тоже. Давай сыграем в игру без оружия, без доспехов. Никаких преторов, никакой лжи и фальши – только мы и наша правда.
– Зачем?
– Если ты выиграешь, я исполню любое твое желание. Если выиграю я, то мое желание выполнишь ты.
– А если я попрошу голову Кассия?
– Я отрублю ему голову собственноручно. Открывай шкатулку.
Наклоняюсь вперед. Кресло скрипит, дождь барабанит в окна. Лисандр улыбается. Айя пристально следит за каждым моим движением. Фичнер, как и я, понятия не имеет, что находится внутри этой чертовой шкатулки.
И вот я открываю ящик Пандоры.