Глава 17

Все-таки интересно, были ли видеокамеры у ювелирного магазина и что они зафиксировали? Катя бросала в лицо Петру обвинения, он почти насильно усадил ее в машину. Похоже это все на ссору? Но хотя бы не на такую, после которой одна из сторон побежала к киллеру? А что подумала про них продавщица — стюардесса? Что у Кати аллергия на янтарь и на мужчин, экономящих на бриллиантах?

Нет, Петр — свободный мужчина и деловой человек. Он общается со многими. Катя — лишь мимолетный эпизод. Ее не вызовет на допрос ни Фома Сильянов, ни другой следователь. Об этом она может не беспокоиться. Для волнения есть другие причины.

Итак, игра продолжается. Во-первых, это значит, что Горчаков и Черкасский солгали ей. А во-вторых, это свидетельствует о том, что они абсолютно асоциальные личности. Их не остановило ни знание Уголовного кодекса, ни тюрьма, ни смерть друга. Они пошли еще дальше. Это не недоразумение и не самоубийство. Это убийство. Умышленное и подготовленное. Не может же быть, что в Петра Аркадьевича попали случайно. Не бутафорский же пистолет выстрелил в него со сцены. Нет, это была снайперская винтовка. И цель выбрана по правилам игры, воссоздающей прошлое в настоящем.

Но неужели Кате нравился убийца? И единственное по-настоящему романтическое приключение в своей жизни она пережила с безумным стрелком, которого пускают в театр с винтовкой?

Не может быть! У нее же есть вкус и хоть какая-то интуиция. Конечно, работая над диссертацией, Катя поняла, что дворяне никогда не отличались примерным поведением. Но понятие о чести и совести у большинства все же было. Но ей, похоже, «посчастливилось» иметь дело с меньшинством.

Или это кто-то другой? Могут же существовать продолжатели, имитаторы. Катя давно заметила, что игра — двойная. Сначала задушили женщину по имени Александра, а потом уже Черкасский и Мила уединились в исторической подсобке. Сначала застрелился милиционер Черкасский, а потом — князь Волконский.

Что же получается? Раз теперь погиб Петр Аркадьевич, значит, затем наступит очередь Алексея Горчакова повторить судьбу предка? Бред какой-то! Надо выяснить, как эти горе-игроки думали инсценировать убийство Столыпина. Надо немедленно пойти к соседям. И на этот раз точно не за спичками.

Открыли не сразу, и опять не хозяин, а Светик в халатике, торопливо наброшенном и красноречиво свидетельствовавшем, что Катя снова не вовремя.

— Господи, Чижова, похоже, нам придется искать другое жилье, — вздохнула Светик. — В спокойном районе, где тебя не вытаскивают из постели ни свет ни заря бесцеремонные соседки.

— Уже почти одиннадцать, — бодро возразила Катя.

— Ну, если тебе нечем заняться ночью, то у нас, слава богу, любовь… — Светик зевнула.

— Рада за нее, то есть за вас. Но у меня важный разговор к Алексею Сергеевичу.

— В понедельник придешь в офис, обратишься к его секретарше. И он, может быть, тебя примет, — обрисовала перспективу Светик.

— Но у меня срочное дело, — не унималась Катя.

— У меня тоже. Мне надо срочно вернуться в постель к любимому мужчине.

— Петра убили! — сказала Катя уже в закрывавшуюся дверь.

Это вам не «сим-сим откройся». Не подействовало. Светик не услышала или не пожелала услышать. Да, ей не надо тренироваться, чтобы победить на соревнованиях, кто больше унизит Катю. С нее станется, она еще милицию вызовет и обвинит «бесцеремонную соседку» в домогательствах ее жениха. И можно сколько угодно повторять «я по делу», никто не поверит. Катя — не инвестор из Японии и не олигарх на грани развода, а одинокая женщина, которая, как известно, всегда желает познакомиться. Но Катя-то желает раскрыть убийство Петра и прекратить ужасную игру, в которую ее втянула, между прочим, Светик, укравшая наброски Катиной диссертации.

И что теперь делать? Светик перекрывает доступ к Горчакову профессиональнее, чем телохранитель. А номерами мобильных телефонов Алексей и Катя не обменивались. Ведь они и не встречались толком. Дурацкая ситуация!

Но ждать понедельника тоже нельзя. В новостях же сказали, что благотворительный фестиваль продолжается, и сегодня на сцене того же театра что-то такое организует бабушка Алексея. Это значит, что и он будет там. Потомок Столыпина окажется в театре. Катя точно не знала, что Алексей там будет делать. Игрок он или мишень. Возможно, вчера была проба пера. Не исключено, что все эти «первые» убийства и самоубийства что-то вроде репетиции. А значит, сегодня убийца выйдет на второй уровень игры.

Что ж, выбора у нее не осталось. Пришлось отправляться в дом по соседству. Может быть, Олег Черкасский самостоятельно открывает дверь, а не держит в привратниках полуголых невест. Конечно, общаться с этим растлителем и извращенцем Кате хотелось так же, как Кутузову побрататься с Наполеоном. Но что делать…

Однако и тут оказалось не так все просто. На пороге квартиры Черкасского оказалась Валерия Суровцева. Похоже, это жилище — дежурное для сотрудников фирмы.

— Здравствуйте, мне нужен господин Черкасский, — растерянно пробормотала Катя.

— Мне он тоже нужен, — усмехнулась Валерия. — А вот ему нужно было в сауну. Традиция у них с Лешкой. Утром в воскресенье ходить в баню…

Значит, Светик охраняла пустую золотую клетку. И никто не ждал ее с нетерпением в постели. Разве только пульт от телевизора. Что ж, врать и не краснеть она всегда умела. Удивительно, почему она до сих пор не занялась политикой…

— Проходите, Катя. — Валерия посторонилась. — Давайте ждать Олега вместе. Кофе хотите?

Что ж, здесь хотя бы в квартиру пустили. Катя вошла и тут же увидела фотографии на хай-теков-ских полках.

Олег и Валерия в обнимку на фоне заката. На заднем плане бушует нечто похожее на океан. И никаких кабинетов и планерок. Когда Катя ночевала в этой квартире, этих снимков здесь не стояло. Квартира вообще выглядела как мебельный салон: стильно, дорого, но не обжито.

Валерия поймала взгляд гостьи.

— Это мы в Майами, — просто сказала она. — Иногда удается выбраться куда-нибудь на недельку. Но редко.

Надо же, Олег и Валерия. Катя даже не думала в этом направлении. А как же Мила, фотомодели и все такое? Неужели Валерия готова терпеть любые выкрутасы, лишь бы не быть одной? Женская доля. Светика с ней примиряют бриллианты и надежда на «феррари». А зачем это Валерии?

— Катя, я надеюсь, вы не станете болтать об этом? — спросила Суровцева, проводя гостью на кухню и загружая кофеварку. — Просто у меня есть муж. И ему ни эта информация, ни эти фотографии ни к чему. Впрочем, если бы вы были похожи на Светика, я бы не открыла вам дверь. Думаю, вы никому не скажете.

— Конечно. — Кате оставалось только кивнуть.

А Валерия вдруг разоткровенничалась:

— Я знакома с моим мужем с детства. Нет, мы не ровесники. Он ровесник моего отца. Друг моих родителей. Довольно известный ученый. Всего себя отдавал науке. Пока мне не исполнилось семнадцать лет. Я окончила школу и думала, куда бы поступать. Но все решилось без меня. Мои родители погибли в авиакатастрофе. Мы жили в Калуге. Александр Александрович привез меня в Москву, поселил в своей квартире, устроил в престижный вуз. Я многим ему обязана. К тому же у него больное сердце. Так что о разводе не может быть и речи…

— В авиакатастрофе?

Почему-то именно это резануло Кате слух.

Сколько лет Валерии? Авиакатастрофа в 1998 году? Это уже после перестройки и акционирования. Тогда уже летали не только самолетами «Аэрофлота»…

— А вы слышали, что убит Петр Вольский — владелец авиакомпании? — зачем-то спросила Катя.

— Еще бы, — грустно улыбнулась Валерия. — Та самая «ВольАвиа». Наверное, поэтому я и пошла в юристы, чтобы отсудить у них все, что можно. С чего они решили, что могут купить по дешевке ржавые самолеты и возить людей на тот свет?

Валерия поставила на стол перед Катей чашку кофе. Не пролила ни капли. Ее руки не дрожали.

А Катя уставилась в чашку так, будто призрак увидела. Что же это такое? Стоит ей сесть с кем-нибудь за стол, так у собеседника обнаруживаются тайные мотивы. Может быть, все дело в этом? Двойная игра и задумывалась ради Петра Аркадьевича Вольского. Вся эта историческая подоплека — лишь прикрытие? И удушения янтарным ожерельем, и самоубийство Волконского — только маскировка действительно задуманного преступления? Настоящая мишень — Петр. У него были причины мстить Черкасскому, но и его самого ненавидели многие.

— Помните, на даче у Горчаковых Петр разразился публичными обвинениями? Мол, богатые мальчики живут на всем готовом. Да, он всего добился сам. Но вряд ли исключительно честным трудом. Бизнес — дело грязное. На его совести столько грехов, что лучше бы уж молчал, — словно в подтверждение мыслей Кати продолжила Суровцева. — Специальная комиссия признала, что причиной крушения самолета стали технические неисправности морально устаревшего лайнера.

— Наверное, трудно смириться с тем, что в погоне за прибылью компания экономила на безопасности, — осторожно предположила Катя.

— Трудно смириться с тем, что одни умерли, а другие живут и богатеют…

— И вы не смирились, — поняла Катя.

— Нет, — спокойно подтвердила Валерия.

У Кати холодок пробежал по спине. Почему она ей это говорит? Опять явка с повинной? Не слишком ли много их было в последнее время? В конце концов, Катя не следователь, а исследователь. Или Суровцевой надоело держать все в себе, она решила выговориться, но в кофе подмешано нечто напрочь отшибающее память? Это в лучшем случае…

Валерия смотрела куда-то мимо. Катя так нервничала, что пришлось отхлебнуть кофе. Будь что будет…

— Боже мой, Катенька, у вас такое лицо, будто это я убила Вольского. — Валерия словно очнулась. Улыбнулась то ли язвительно, то ли снисходительно. — Перестаньте! Конечно, у меня не было билета на вчерашний спектакль в театр. И я не маскировала снайперскую винтовку в букете…

Конечно нет. У нее же аллергия на цветы. Катя и не представляла себе ничего подобного. Валерия ей нравилась. Если и она окажется из плохих, значит, Катю привлекает зло. И ей надо работать в ночном дозоре. Чем-то вроде радара, засекающего темные силы…

Нет, она бы не смогла дать показания против Валерии с такой легкостью, как против Черкасского. Гражданский долг и ничего больше… Но ведь Суровцева не упрекнула Катю за тот букет. По работе вначале была придирчива, но все же благожелательна. Киллеры не такие. И те, кто нанимает киллеров, тоже.

Но факты — вещь упрямая. У этой женщины есть мотив и возможность…

— Значит, вы отомстили ему по-другому, — догадалась Катя. — Петр ведь тоже потерял семью.

— Вы в курсе? — удивилась Валерия.

— Да, мы с ним недавно пообщались в неформальной обстановке.

— Это была идея Олега, — призналась Суровцева. — Он познакомился с женой и дочерью Вольского на какой-то вечеринке, назвал их «безмозглыми курицами, изнывающими от тоски в своем курятнике». И решил устроить в этом курятнике маленький переполох.

— Что ж, ему это удалось…

Надо же, как все повернулось. Получается, что Черкасский не совсем бессовестный тип, растлитель и извращенец. Во всяком случае, он не развлекался, а старался для любимой женщины. Впрочем, план его был слишком циничен…

— Мне не нравилась эта затея, — поспешила добавить Валерия. — Но Олег не стал меня слушать. И в чем-то он оказался прав. Нечто похожее на компенсацию морального вреда я все же получила…

— А вы знаете, что потом Петр стал мстить Черкасскому? Пытался подставить его, подсунуть третью жертву янтарного маньяка.

— Нет, не знала. Но всегда догадывалась, что зло — это бумеранг…

— А про игру вы знаете? — Катя решила открыть все карты.

— Игру?

— Да, ту, в которую играет «золотая молодежь».

— То есть Черкасский, Горчаков и Волконский? — уточнила Суровцева. — Да, я слышала про это развлечение. Не такое уж невинное, как оказалось. После того как Олег угодил в СИЗО, а Коля Волконский — в гроб, это безобразие прекратилось. Надеюсь, наши мальчики повзрослели.

— Я в этом не уверена, — покачала головой Катя.

И рассказала о том, что или у нее в глазах двоится, или игра оказалась двойной.

— Параллельные смерти? — изумилась Валерия.

— Да, эпизоды как будто дублируются. Удушение янтарным ожерельем. Самоубийство совратителя. Убийство в театре Петра Аркадьевича.

— Боже мой, никогда не задумывалась, что Вольского зовут как Столыпина. И по-вашему, Катя, это не случайные совпадения?

По ее мнению, это чей-то дьявольский план. И меньше всего ей хотелось, чтобы автором оказался Горчаков, да и Черкасский тоже. Ради Валерии. Но если не они, тогда кто? С ними была бы хоть какая-то определенность. А так — можно подозревать всех. И это пугает.

— Почему же всех? — задумалась Суровцева. — Только тех, кто был в курсе игры. А таких людей не так уж много. Только трое участников. Еще я и Светик знали в общих чертах…

— Светик могла проболтаться. И кто-то посторонний мог услышать разговор «своих»…

— Может быть, вы и правы, Катя. Но все же этот кто-то не должен быть совсем уж посторонним. Светик если и проболталась, то не по радио же. Этот кто-то — знакомый…

В мобильнике Валерии, конечно, был номер телефона Горчакова. Но они решили, что не стоит пробиваться с боями к шефу домой. Лучше спокойно все обсудить с ним в общественном месте, где Светик утратит бдительность. Суровцева дала Кате пригласительный билет на сегодняшний благотворительный вечер.

— Начало в семь, но наша фирма почти в полном составе соберется там уже к шести часам, — пояснила она. — Форма одежды — парадная.

Катю даже это не остановило. В чемодан, который она привезла из дома, мама заботливо положила пару весьма симпатичных собственноручно сшитых сарафанчиков, которые летом успешно сойдут за вечерние платья. Простенько, но со вкусом. И с босоножками на высоких каблуках, куп ленными в прошлом году на свадьбу троюродной сестры, будет неплохо. Какая польза от чужих свадеб! Хорошо, что торжество случилось в начале сентября. Время распродаж, когда дорогую летнюю вещь можно купить задешево…

Катя явилась в театр одной из первых. Открыла массивную дверь, еще раз убедилась в наличии охраны и металлодетекторов. Как же вчерашнему стрелку удалось их миновать? Или он прошел со служебного входа? Свой не только в фирме «Горчаков и партнеры», но и в театре. Кто же это может быть?

Катя встала в фойе так, чтобы видеть, кто приходит. Впрочем, в Малом театре два разных входа в партер и на балкон. И гардеробов несколько. Видимо, чтобы знать не пересекалась с галеркой. Оставалось надеяться, что основные действующие лица сегодня займут места в центре зала.

К счастью, Горчаков и Светик приехали вместе с Черкасским и Валерией. Так что Катя может спокойно подойти к Суровцевой, а не бросаться к Горчакову. Впрочем, Светик не собиралась выпускать коготки. Ее больше волновало собственное отражение в зеркалах, чем люди, снующие рядом.

Пока Светик поправляла прическу и с кем-то кокетничала, Катя совершила свой марш-бросок.

— Алексей Сергеевич, мне нужно с вами поговорить.

— Мне тоже, Катенька, — улыбнулся он. — Когда я услышал об убийстве Вольского, мне и в голову не пришло, что это историческая реконструкция покушения на Столыпина. Но Лера нам рассказала о вашем предположении.

— Это только предположение, — вмешался Черкасский. — Как было на самом деле, знает только убийца…

— В любом случае мы здесь ни при чем. Наша игра давно закончена, — перебил его Горчаков.

— А каков был ваш сценарий? — спросила Катя. — Как вы собирались воссоздавать этот эпизод?

— Гораздо элегантнее, — заявил Черкасский. — В игре должны присутствовать кураж, фантазия, легкость, а не трупный запах.

— Мое выступление предполагалось ближе к финалу, поэтому мы обговорили его лишь в общих чертах, — признался Алексей. — И конечно, речь шла не о том, что меня прикончат во время спектакля, как премьер-министра. Наоборот, предполагалось, что я поменяюсь местами с убийцей. Наверное, ни одна жертва покушения от этого бы не отказалась… Мне предстояло раздобыть снайперскую винтовку, потренироваться в тире, ухитриться пронести оружие в театр, занять удобную позицию. Олег и Коля скупают все места на одном из балконов. Садятся так, чтобы между ними были пустые кресла…

— Кресла-то пустые, но на спинку нужно было положить шляпу. Вот ее и должен был прострелить наш снайпер, — добавил Черкасский.

— Вообразив, что это тот самый еврей-эсер Бог ров — убийца Столыпина. Была бы моя фамилия Пушкин, шляпу звали бы Дантес, — завершил Горчаков.

— Не смешно! — возмутилась Валерия. — Безумная затея — стрельба в общественном месте. Как минимум хулиганство. Как максимум террористический акт. О чем вы только думали?!

— Патроны были бы ненастоящими, не волнуйся. Пневматические пульки, как в тире. — Алексей и сам понимал, что идея не очень. Даже хорошо, что они ее забросили.

— Детский сад какой-то! — прокомментировала Суровцева.

— Кто бы говорил, — усмехнулся Олег. — Помнится, ты сама, Лера, года два назад здорово подсела на одну компьютерную игрушку. Вообразила себя Клеопатрой, строила империю, набирала войско…

— Это была стратегия, — объяснила Суровцева. — Нормальная компьютерная стратегия. Развивает мышление. Почему бы и нет?

— А почему бы не судить, чтобы не быть судимым?

Катя почти не слушала их перепалку. Она думала о другом. Нужно понять, кто и зачем устроил двойную игру. Как будто этот кто-то получил такие же задания, как Черкасский, Волконский и Горчаков, но выполняет их более тщательно и более безжалостно. Они знают, когда остановиться, а он нет. Им достаточно намека, а он готов идти до конца. И каков будет его сценарий «убийства Столыпина»?

— Вряд ли тот, другой, станет стрелять в шляпу, — сказала Катя Горчакову. — Не исключено, что он захочет убить вас. Здесь и сейчас. Именно потому, что ваша фамилия не Пушкин и вас можно не вызывать на дуэль.

— Не нагнетайте, Катенька, — хмыкнул Черкасский. — Не исключено, что неизвестный игрок или подражатель существует только в вашем воображении. Мало ли похожих преступлений. Мали ли дам душат, милиционеров стреляется из табельного оружия, и мало ли бизнесменов убивают в самых неожиданных местах конкуренты. Ну и что с того, что Вольского звали как Столыпина и погиб он тоже в театре? Если какая-нибудь Анна бросится под поезд, что же, сразу подозревать историческую реконструкцию судьбы Карениной?

Но Черкасский ошибался. Человек с винтовкой как раз в эту минуту зашел в театр. Так же как и вчера. Кивнул охране, прошел через металлоде-тектор, который, как и положено, издал писк, но человека не попросили открыть объемную сумку. Ведь охранники думали, что знают, что там находится. Но они тоже ошибались…