Глава 16
Олег Черкасский удивился, увидев на пороге своей квартиры Алексея Горчакова. Алексей Горчаков удивился, не увидев в квартире Олега Черкасского привычно пасущегося стада фотомоделей. Тем более в пятничный вечер, когда после рабочей недели расслабляются даже те, кто не работал.
— Лешка, ты чего тут? Ты же должен сейчас массировать Светику спинку и другие симпатичные местечки…
— А ты почему сидишь один, Олег? Ностальгия по одиночной камере?
— Ну, вообще-то я жду гостей. Вернее, гостью, — доверительно сообщил хозяин.
— Всего одну? Обычно тебе требуется не менее трех граций… Или это Она?
— Она самая.
— И когда придет?
— Как от мужа отделается, так и придет. Думаю, у нас есть время. Хочешь холодного пива?
— Давай, — не отказался Алексей.
— Чешское или немецкое?
— На твой вкус.
Вкусы у них обычно совпадали.
— За игру! — провозгласил Черкасский, поднимая высокий, вмиг запотевший стакан. — Что бы там ни думали некоторые, игра — это легкость, это кураж, это приправа, придающая особый вкус. А ты в последнее время, Лешка, стал слишком серьезен.
— На похоронах побывал, — объяснил Горчаков.
— А я в тюрьме. Ну и что? В жизни все надо попробовать…
— Почему-то так говорят, имея в виду всякую гадость, — вздохнул Алексей. — Мало кто хочет попробовать отдать свою почку или усыновить ребенка.
— Так. — Олег отставил стакан, поняв, что одной выпивкой делу не поможешь. — С чего это тебя потянуло на философский лад? Светик все еще дуется и не хочет брать тебя в масса жисты?
— При чем тут Светик? — нахмурился Алексей. — Просто мы такой фигней занимаемся! А могли бы делом. Разводы эти вечные, разделы имущества, проверка на вшивость потенциальных невест. Разве это юриспруденция?
— А что, по-твоему, юриспруденция? Бесплатная адвокатская помощь убийце, который так напился, что не помнит, как укокошил собутыльника? Я вообще уже забыл, что на юриста учился. В ресторане тоже дел по горло. Я лично предпочитаю, чтобы вокруг было девушек побольше, а не судей. Это тебе твоя новая соседка мозги канифолит? Внешность — не главное, главное — диссертация? Да где она бы сама была, если бы не наша фирма? Аллергию на книжную пыль себе бы вместо денег зарабатывала? Сама вот тоже не отказалась ни от поездки в Милан, ни от квартирки в центре. Все хотят жить хорошо. Но не у всех это получается. У нас получается! За это надо выпить…
Алексей отхлебнул пива без особого энтузиазма. Дальнейшего разговора не получилось, потому что в дверь позвонили. Пришла та самая гостья, и Горчаков не мог дальше тянуть с возвращением домой.
— Привет! — Он расцеловался в прихожей с Валерией Суровцевой.
— Привет! — улыбнулась она. — Тебе совсем не обязательно уходить.
— Я пойду, — возразил он. — Пусть хоть кому-то будет хорошо, Лера.
— А почему тебе нехорошо? — встревожилась она.
— Наш герой внезапно понял, что неправильно живет, — хмыкнул Олег. — Ему надоело с ВИП-клиентами общаться. Ему бы какого-нибудь маньяка в подзащитные…
— Что ж, я тоже иногда жалею, что мы защищаем не тех, кто на самом деле нуждается в защите. И в защите не от бывшей жены, — кивнула Валерия.
— Двое против одного? — возмутился Олег. — Хватит вам тоску наводить. Лучше расскажи, красавица, какую отмазку на этот раз слепила?
— Мой благоверный думает, что мне предстоит познакомиться с уголовным делом томов этак в двадцать. Производственная необходимость.
Нельзя сказать, что Валерии так уж нравилось врать. Но не врать ей бы понравилось еще меньше.
— Муж все равно не заметит моего отсутствия, — сказала она, — он будет все выходные много и напряженно готовиться к научному конгрессу…
Сколько ни оттягивай, а домой возвращаться придется. На то он и дом. А в квартире Горчакова со всеми удобствами и безо всякой одежды на шелковых простынях расположилась Светик.
— Ну наконец-то, — проворковала она. — А то я уже хотела тебя в розыск объявлять…
Она не упрекала, а демонстрировала нетерпение. Выяснять отношения — так негламурно. Светик же стремилась быть безупречной. Он не мог остаться равнодушным к ее безупречным формам и отточенной технике. Но, находясь в постели с одной, Алексею пришлось представлять себе другую…
Раньше с ним такого не случалось. Он полагал, что это уловка для неудачников. Для тех, кто не может получить желаемое. А никак не для него…
Катя не спрашивала, она утверждала:
— Любовника вашей жены, Петр, зовут Олег Черкасский? И когда он оказался в тюрьме, вы ведь очень обрадовались?
— А все-таки кто ты такая? — изумился Петр. — Из милиции, что ли?
— Я — подруга Милы, «жертвы» Черкасского. Как я понимаю, именно вы не разрешали ей выздоравливать.
Солидный владелец авиакомпании посмотрел на Катю Чижову как на муху, которая вообще-то безвредна, но назойлива. А раз так, нельзя просто не обращать внимания на ее жужжание, нужно принять какие-то меры. Петр принял.
Неожиданно он схватил Катю за руку и буквально затолкал на переднее сиденье своего автомобиля. Потом обошел его и занял водительское кресло.
Катя подергала ручку двери. Заперто. «Это похищение?!» — мелькнула пугающая мысль. Ее хотя бы будут искать? Черт, она согласилась поужинать с этим опасным типом с таким энтузиазмом, что Горчаков теперь решит, будто она сама с ним сбежала. Прямо Елена. Только не Прекрасная. И за ней никто ахейское войско не пришлет. Тем более ее шеф.
— У ювелирного магазина наверняка есть камера наружного наблюдения на входе, — авторитетно заявила пассажирка водителю.
Она не знала наверняка, но нужно же зародить в душе Петра сомнение, что ему это с рук не сойдет. Но тот и не думал заводить мотор, вывозить Катю в лес и привязывать к дереву. Машина никуда не поехала. Петр несколько минут сидел и мрачно смотрел перед собой, потом в отчаянии шарахнул ладонями по рулю:
— Что мне еще оставалось делать?! Киллера нанять? Я должен был его наказать. Впрочем, я был уверен, что рано или поздно этот тип на чем-нибудь попадется. Он абсолютно аморален. Я, например, совсем не удивился, когда узнал, что его посадили за нападение и попытку убийства. Но потом я познакомился со Светиком. Если она выпьет лишнего, становится довольно болтлива. Она и выболтала, что не было нападения, была какая-то авантюрно-эротическая игра. Но сообщить это кому следует могла только жертва. Вот я и решил: чем позднее она очнется, тем лучше. Я представлял себе, что Черкасский сидит в тюрьме за рас тление моей дочери. И готов был платить за каждый лишний день, что он не кушал лобстеров, а хлебал баланду. Но его выпустили. Конечно, при его деньгах и связях! Тогда я решил, что янтарному маньяку нужна еще одна жертва. Я тоже умею играть в игры. Но, к сожалению, у этого типа оказалось алиби. Но попытка не пытка. Пытка — это ничего не делать. Проглотить обиду. Позволить этому щенку развлекаться и дальше…
Дикая история. Что тут еще скажешь…
— А вы не пытались подать заявление о растлении несовершеннолетней? — Катя предложила прямой путь вместо объездной дороги.
— Конечно нет, — покачал головой обманутый муж и отец. — Во-первых, я не собираюсь делать позор публичным. А во-вторых, эта несовершеннолетняя сама хотела, чтобы ее растлили. Черт, я был слишком занят на работе, чтобы заметить, что моя женушка вырастила свою точную копию: капризную, избалованную, жеманную, но чертовски привлекательную…
— Мне очень жаль. — Катя позволила себе еще каплю сочувствия, но только каплю. — Но вам все-таки придется смириться, Петр. Ваш план «Подставить Черкасского по полной программе» провалился. Кажется, обошлось без жертв. И наверное, вам за взятку врачу и янтарный подарок для покойницы ничего не будет. Надеюсь, Миле не стоит опасаться, что вы найдете ее и заставите свидетельствовать против вашего врага.
— Опасаться стоит только сотрудникам моей авиакомпании, — зловеще усмехнулся Петр. — Давно уже хотел все продать, бросить — и к дочери в Лондон. Если еще не поздно сделать из нее человека…
Кате пришлось разбудить Надю и Милу, чтобы сообщить им сенсационную информацию: заказчик установлен, изобличен и больше не опасен. Мила может завтра же возвращаться домой, а Надина квартира из убежища беглянки вновь превратится в семейное гнездышко…
Катя и сама не ожидала от себя такой прыти. Вошла в доверие, собрала информацию, проанализировала и выдала результат. Конечно, у Кати имелись добровольные помощники. Без Горчакова она к доктору, ясное дело, и близко бы не подошла. Плюс эта история с эсэмэской. Кто-то весьма вольно обошелся с ее телефоном. Интересно кто? Видимо, тот, у кого был не только доступ к Катиной сумочке, но и номер мобильника Петра. Не будем показывать пальцем, но это был слоненок…
Интересно, зачем Светику понадобилось подсунуть Катю Петру? Хочет устроить личную жизнь подруги? На тебе, убоже, что нам не гоже. Впрочем, Кате неожиданное «свидание» с Петром как раз пригодилось…
Следующий день был субботой. Катя позавтракала с родителями и помчалась в Москву. Засела в архиве, наслаждаясь новым положением не сотрудника, а исследователя. Наткнулась на любопытный факт для своей диссертации. «Дворянство и правосудие» — это ведь не только про то, что дворяне то и дело совершали неблаговидные поступки и оказывались на скамье подсудимых. Они проходили по уголовным делам и потерпевшими.
В августе 1804 года у дворянского заседателя нижнего земского суда Николая Мясоедова вышел конфликт с крестьянином Ивановым. Как известно, выражается сильно русский народ. В пылу ссоры крестьянин назвал барина «подьячим». Дворянин до того оскорбился, что подал в суд на «оругателя». Палата уголовного суда, выслушав крестьянина, дворянина и свидетелей, приговорила невоздержанного на язык мужика к двадцати ударам плетьми.
— Подьячий! — Катя не удержалась и произнесла это вслух.
Это вам не «за козла ответишь». У современных «оругателей» для такого мозгов не хватит. Насколько она помнила, подьячий — это мелкий чиновник. То есть крестьянин счел дворянина чем-то вроде канцелярской крысы. За свободу слова пострадал, бедолага…
Катя с неохотой оторвалась от пожелтевших документов. На выходные у нее намечено много дел. Тетушкина квартира все еще ждет уборки, как урожай комбайнера.
Поднимаясь по лестнице в своем новом доме, Катя решила-таки заглянуть на минутку к соседям. Просто из вежливости. Ведь Горчаков потратил свое время и бензин на нее и клинику. Он учинил допрос с пристрастием доктору, чуть ли не лампой светил ему в лицо. Так что он имеет право знать, кто был этот таинственный заказчик. Не помешает ему и информация, почему Петр на все это решился. Потому что его друг Олег Черкасский — распущенный, эгоистичный субъект. Скажи мне, кто твой друг…
Но соседскую дверь Кате открыл не хозяин и не его беспутный приятель, а Светик в коротеньком шелковом халатике.
— Тебе чего? — насмешливо спросила она. — За спичками зашла? Не выйдет, дорогуша, у нас электрическая плита.
Катя не хотела, но покраснела. Действительно, выглядит это не слишком… Явилась в гости к шефу и жениху Светика без приглашения на тисненной золотом бумаге. Невеста Горчакова решит, что она так сюда и бегает. То за спичками, то за солью. А вся соль в том, что наличие квартиры в центре Москвы лишь подчеркивает одиночество в четырех стенах. И все эти ответственные квартиросъемщицы на самом деле дико завидуют Светику — квартиросъемщице безответственной, зато с красивым и богатым будущим мужем.
— Я по делу. — Катя постаралась принять самый независимый вид. — По делу Черкасского.
— Нет больше такого дела, — возразила Светик. — Закрыли его. Так что больше с тобой никто носиться, как с писаной торбой, не будет и за границу не повезет, не надейся.
— Слушай, спасибо тебе, глаза мне открыла, — усмехнулась Катя. — А то я на чемоданах сижу. Все думаю, когда же вылет. Пойду Петру позвоню, уточню.
— Иди, иди, — обрадовалась Светик. — Петр — мужик хороший и свободный. А Горчаков, знаешь ли, все время занят. Сейчас вот, например, он ждет меня в джакузи. Без одежды. А я тут с тобой болтаю. Так что пока, соседка!
Дверь у Кати перед носом захлопнулась с грохотом. Что ж, будет чем занять вечер. Представлять себе Светика и Алексея среди пенящихся фонтанчиков. У самой-то Кати ванна старая, в потеках ржавчины, душ еле брызгается. Одной уборкой не обойтись, нужен ремонт. Но деньги на него еще предстоит заработать. Жаль, что летом курсовики студентам не задают. За их написание неплохо платят, и материал интересный. Исторический взгляд можно бросить на что угодно. Перед летней сессией Катя бросила его на историю шампуня.
В 1903 году фирма Schwarzkopf and Henkel выпустила первый шампунь. А само слово находится в прямом родстве с шампанским — оба здорово пенятся… Кстати, в нашей стране шампунь перестал быть дефицитом лишь в середине 90-х годов прошлого века. А раньше для мытья волос использовали мыло «Банное», «Яичное», «Детское». В 80-х годах, отстояв очередь, можно было купить отечественные шампуни типа «Янтарь» — нечто в жестяном тюбике, как для зубной пасты…
За курсовик, кстати, поставили «отлично», хоть и не в Катину зачетку. А все равно приятно.
В воскресенье Катя позволила себе проснуться без будильника. Чтобы узнать, что делается в мире, заглянула за «Горизонт» — старый тетушкин телевизор. Включила его в розетку. И оказалось, что, хотя цвет то и дело пропадает, изображение вполне четкое, а звук и вовсе как у «Панасоника».
Шли новости на НТВ. Новости культуры неожиданно оказались криминальными.
«Старейший театр России — Малый — стал местом преступления, — тревожным тоном сообщил ведущий. — Вчера во время вечернего представления прямо в зрительном зале был застрелен бизнесмен Петр Аркадьевич Вольский».
У Кати буквально потемнело в глазах, когда она увидела фото во весь экран. Петр Аркадьевич Вольский оказался тем самым Петром, с которым она ужинала в пятницу. Которого вынудила пойти на откровенность перед гипотетическими камерами видеонаблюдения ювелирного салона. Это их таинственный заказчик и отвлекающий маневр Светика. И теперь он мертв? Не может быть! Но журналисты были неумолимы:
«Вольскому принадлежала авиакомпания „ВольАвиа“. В 1998 году самолет этой фирмы разбился над Украиной. В катастрофе погибли более двухсот человек. В суде до сих пор рассматриваются иски родственников к авиаперевозчику. Поэтому одна из основных версий убийства — профессиональная деятельность погибшего. Однако обращает на себя внимание беспрецедентный способ расправы. Вольский принимал участие в благотворительном фестивале, который проходит в Малом театре. Он находился в ложе и был застрелен во время спектакля. Пуля попала точно в сердце. Сидевшие рядом с ним даже не сразу поняли, что произошло. Наш источник в правоохранительных органах сообщил, что действовал, по всей вероятности, профессионал, причем киллер должен был ис пользовать снайперскую винтовку, оборудованную прибором ночного видения. Как ему удалось пронести такое грозное и массивное оружие в театр с охраной и металлоде-текторами на входе — один из главных вопросов следствия. Несмотря на столь трагическое происшествие, благотворительный фестиваль продолжится. Сегодня вечером на сцене театра пройдет джазовый концерт. По словам его организатора, меценатки Елизаветы Алексеевны Горчаковой, сначала состоится аукцион мягких игрушек, сделанных руками воспитанников детских домов. Потом выступят джаз-банды из Москвы, Петербурга, США. Сбор от концерта также пойдет на счета учреждений для детей-сирот…»
* * *
Кате стало трудно дышать. Как будто на нее сошла лавина информации. Зловещей, пугающей, негативной. И как теперь из-под нее выбираться? Да и можно ли выбраться?
Люди, с которыми ты ужинал два дня назад, не должны умирать, если им не сто два года, конечно. Петр был мужчиной в самом расцвете сил. Ну да, с первой женой не повезло, но если даже Светик заинтересовалась им, пусть и ненадолго, то долго бы он в холостяках не проходил. Но вместо новой жизни и новой семьи, у него — новый гроб. Это ужасно!
Катя почти его не знала. И то, как он поступил с Милой, да и с той, погибшей девушкой, характеризует его не с лучшей стороны. Но никто не заслуживает быть убитым, если это не Чикатило, конечно.
Надо же, Петр Аркадьевич Вольский. А для Светика, а значит, и для Кати он был просто Петр. А он Петр Аркадьевич, как Столыпин. Та продавщица его называла по имени-отчеству, но Катя тогда не обратила внимания.
Столыпин?!
Вот когда у нее по-настоящему перехватило дыхание. Что там рассказывали Горчаков с Черкасским?
«— Из вашей диссертации мы отобрали криминальные истории, которые касались непосредственно нас. Александра Толстая в прямом родстве с Волконскими. Князь Черкасский из моих предков. Правда, про Горчакова в набросках ничего не было. Но среди его родни птицы такого полета, что любой школьник расскажет их биографию…
— Столыпин? — предположила тогда Катя.
— Именно, — подтвердил Алексей. — Петр Аркадьевич Столыпин — сын княгини Натальи Горчаковой. Итак, у нас было три исторических персонажа. Графиня Остен-Сакен, которую муж душил янтарным ожерельем. Князь Черкасский, который похитил барышню. Премьер-министр Столыпин, которого застрелили в театре. Это и стало основой игры. Мы должны были воспроизвести прошлое в настоящем. Мы бросили жребий. И Олегу досталась графиня, Коле — Черкасский. Ну а мне — Столыпин. Конечно, смерти в правилах игры не значилось. Предполагалось, что важно выстроить декорации, найти статистов и намекнуть на давнюю трагедию…»
Что же получается? Петр Аркадьевич Вольский не просто тезка, он погиб так же, как Столыпин, — был застрелен в театре. Не в Киевском и не по политическим мотивам. Но факт есть факт. А это означает только одно.
Игра не закончена. Она в самом разгаре!
