Глава 18
Катастрофа: нежданные гости!
Рабочий день майора Здоровякина был ненормирован, как секс двадцатилетнего пуэрториканца. А поведение жены и вовсе подталкивало Илью к идее круглосуточного графика. Вчера, например, Маша устроила капитальную разборку.
– Люся видела тебя с красивой девицей, – объявила Мария.
– Ой, ну Марь Анатольна, ну что вы меня выдаете! – тут же подхватилась Люсьен. В какой бы точке квартиры она ни дислоцировалась, она всегда улавливала суть разговора. – Я так не говорила! Я сказала – какой видный мужчина наш Илья Кузьмич!
– Люся, ты пылесосишь? – холодно поинтересовалась Мария. – Ну и пылесось себе. Не встревай в разговор, пока тебя об этом не попросили. Итак, Илья?
– Что?
– Что – что? Колись.
Здоровякин судорожно пытался понять, чего от него хотят. Люся видела его с девицей. Требовалось уточнить: где, когда и при каких обстоятельствах. И серьезно ли спрашивает Мария, или она шутит? А-а-а, понял Здоровякин, это игра, флирт. Под соусом утрированной ревности скрывается начинка – страстная любовь к мужу.
Но Маша вовсе не шутила. Она смотрела на Илью ледяным взглядом. Здоровякин не знал о вещдоках – три рубашки, испачканные губной помадой, два длинных волоса, обнаруженные на брюках и пиджаке. Иначе Илья гораздо серьезнее воспринял бы Машины претензии.
– Не помню, – вздохнул Здоровякин.
– Ты вчера стоял с ней на проспекте Мира, а Люся ехала домой на троллейбусе. И все время, пока ты с девицей оставался в пределах видимости, вы очень мило общались.
– Люся, часом, шею себе не свернула? – фальшиво гоготнул Здоровякин. Его очень беспокоила серьезность Маши.
– Не увиливай, пожалуйста.
– Не удивлюсь, если она носит с собой полевой бинокль. При таком-то таланте следопыта!
– Хватит веселиться!
– Ну я не помню, не помню, с кем стоял на проспекте Мира!
Здоровякин глубоко задумался. Вчера у него выдался на редкость заполошный день. Кого же он встретил на проспекте Мира? Тут Илья хлопнул себя ладонью по лбу. Странно, что не убил – ладонь у него весила тонну.
– Вспомнил! – радостно объявил он. – Да это ж была Соня!
– Орешкина?! – ужаснулась Мария.
– Точно, Соня Орешкина! И я с ней вовсе не стоял, а только поздоровался! Ну и перекинулись парой слов…
Под прокурорским взглядом жены Здоровякин начал съеживаться. Он целеустремленно уменьшался, как сдуваемый воздушный шарик, и вот его уже можно было брать пинцетом и класть в спичечный коробок.
– Да я с ней и пяти минут не говорил! Ну от силы десять! – оправдывался Здоровякин.
У Маши на глазах почему-то выступили слезы. Она шмыгнула носом и ринулась вон из комнаты, предоставив мужу возможность самостоятельно оценить серьезность проступка.
Илья пожал плечами. Ситуация казалась ему нелепой. Подумаешь, каких-то пятнадцать минут проболтал с Сонечкой! И что? У него был тяжелый день, а беззаботный треп с милой голубоглазой девушкой приятно его расслабил. Она спросила о детях – не мог же он не ответить? Сообщение, что у Здоровякина родился еще один сын, вызвало новый град вопросов. Женщины это умеют – вовлекать в конструктивный диалог. Через полчаса у Здоровякина уже отваливались уши, а Соня все говорила и говорила. Потом Илья приноровился думать о делах под сладкое Сонино щебетанье. В общем, час пролетел совершенно незаметно. И все равно, Илья не давал никакого повода подозревать его в чем-то криминальном. Софья Орешкина так мало для него значила! Ведь он даже забыл о встрече с ней через несколько мгновений после прощания…
…– О чем задумался, детинушка? – подтолкнул майора полковник Алимов. – Посторонись, весь коридор занял, пройти не даешь.
Здоровякин встрепенулся, повел богатырскими плечами, освобождаясь из плена невеселых мыслей, и направился в кабинет.
– Сводку за январь подготовили? – ненавязчиво поинтересовался Зуфар Алимович.
Здоровякин обернулся.
– Так точно! – отрапортовал он.
– Ну молодцы, что сказать, – удивился полковник. Он вообще-то не рассчитывал на положительный ответ. – Хвалю. Слушай, Илюша, ты вот четырехкомнатную квартиру получил?
– Ой, Зуфаралимыч, как я вам благодарен…
– Нет, постой! А новоселье ты и не обмыл!
– Точно… Виноват, исправлюсь.
– Нехорошо, нехорошо, – пошевелил усами Алимович.
– А давайте прямо сегодня соберемся – и ко мне! – воскликнул майор. – Сейчас я Маше позвоню! О’кей?
– Как скажешь… Если удобно… Новоселье – дело святое. Сегодня так сегодня. Сегодня у нас не такой завал, как вчера, могли бы и выбраться… Если приглашаешь…
Здоровякин воспрянул духом. Он представил, как обрадуется Маша сюрпризу – вечером к ней завалятся гости в количестве пяти… восьми, девяти… одиннадцати человек! Это наверняка отвлечет ее от глупостей, которыми она забивает себе голову!
Трубку взяла Люся.
– Ой, здрасте, Илья Кузьмич! Как у вас дела? Марь Анатольевна гуляет с пупсиком. Рекс все еще не нашелся.
– Людмила, – строго сказал Здоровякин, – говори мне честно: если в восемь вечера я приду с друзьями, вы успеете подготовиться?
– В смысле – стол накрыть, то-се?
– Именно.
– Да какой вопрос, Илья Кузьмич! Все сделаем, это не проблема. На сколько человек?
– Со мной – двенадцать.
– Ой, да запросто!
– Ладно. Начинайте шуршать…
Здоровякин воодушевленно потер ладони и набрал номер Валдаева:
– В восемь у меня. Отмечаем новоселье.
– Опомнился, – оторопел Валдаев. – Ты когда переехал-то? Ты бы еще вспомнил, как стал мужчиной. Может, заодно и утрату твоей невинности отпразднуем?
– Отвали, скотина!
– Но в принципе ты прав. Лучше поздно, чем никогда. К восьми подъеду.
Едва Маша протиснулась с коляской в дверь, Люся примчалась в прихожую с трагическим сообщением:
– Мне позвонила мама, ей плохо! Вы меня отпустите прямо сейчас?
– Конечно! Что-то серьезное? – встревожилась Маша.
– Не знаю, вызвала врача на всякий случай. Только я ужин не успела приготовить.
– Ладно. Постой!
Маша порылась в кармане и достала несколько купюр.
– Возьми. Вдруг лекарства понадобятся. И звони, если что…
– Ну, побегу? Вы справитесь без меня?
– Справлюсь, – вздохнула Маша. – А что делать? Ну надо же, и именно сегодня не работает лифт!
Она представила, как через два часа ей снова придется кутать в пеленки Стасика и с коляской ехать в садик за пацанами. А если уложить малыша спать и быстро смотаться в детсад налегке? Нет, нет, нет! Вдруг он проснется и начнет орать в пустой квартире – крошечный, красненький. Он не поймет, почему к нему никто не подходит…
В шесть вечера Мария, отдуваясь, вновь тащила коляску вверх по ступенькам, проклиная мифические существа, ответственные за исправную работу лифта. Правда, теперь ей помогали Леша и Антоша. Замыкал шествие снежный человек по имени Эдик – он был с ног до головы облеплен снегом, а на ресницах у него таяли снежинки.
Пока Маша кормила Стасика, Антон, назначенный дежурным по кухне, варил сосиски и макароны на всю семью. Он еще не умел сливать кипяток через край, поэтому вылавливал готовый продукт из кастрюли шумовкой. И сосиски, и макароны отличались удивительными акробатическими способностями. Все летало и кувыркалось в воздухе. Хорошо, что Люся успела помыть пол. Пришлось приложить немало усилий, чтобы сконцентрировать пищу на тарелках. У мамы это получалось гораздо лучше.
– Поели? Молодцы! – похвалила Маша, заглядывая на кухню. Она держала младенца столбиком, дожидаясь, когда он хрюкнет. – Леша моет посуду. Эдик, не надо выдавливать кетчуп себе в карман! Я все вижу!
– Девочка, ты моя секс-витаминка! – игриво заявил Эдик.
– Ему для фильма, – заступился за младшего брата Антон. – Он будет показывать нам кино, а это кровь.
– Это – кетчуп! – отрезала Мария.
«Боже, какой бардак, – подумала она. – А Люся сегодня убирала! Дети всего час дома, а уже некуда наступить. Наверное, я их неправильно воспитываю. Да и воспитываю ли я их?»
Младенцу все никак не удавалось хрюкнуть, а это было крайне необходимо. «Обязательно подержите ребенка после кормления вертикально!» – требовали в детской поликлинике.
– Ну, постарайся! – попросила Маша.
Она глянула в зеркало, проходя мимо. Ничего хорошего она там не увидела. Растрепанная толстуха в мятом халате. «Но я ведь худею, – успокоила она себя. – Надо только переодеться и причесаться. Сейчас придет Илья, а я как чмо болотное».
Малыш поднатужился и окатил мамулю фонтанчиком полупереваренного молока.
– О, это даже слишком, – расстроилась Маша. – Ты переусердствовал. Теперь мне придется принимать душ. Смотри, я вся мокрая! И какая ароматная! «Ж’Адор» и «Шанель № 5» в одном флаконе!
– Мама, где пульт?!
– Мама, у меня бумага кончилась, рисовать не на чем!
– Где пульт от телевизора?!!!
– Официант, водки! (Это Эдик.)
– Отдай фломастеры! Отдай! Отдай!
– Ой, а что это у вас кислятиной воняет?
– Ну, так получилось, – объяснила Маша и радостно обернулась в сторону прихожей: там открывали дверь.
«Илья наконец-то! – подумала она. – Я сейчас с ума сойду с его детьми!»
Да, это был Илья. Но не один. Вслед за ним в квартиру Здоровякиных пробралась еще целая рота мужчин, включая полковника Алимова, капитана Валдаева, лейтенантов Евдокимова и Палкина и многих других…
Илья обескураженно уставился на перепачканную скисшим молоком Марию. Она держала ребенка на вытянутых руках – боясь испачкать его о свой халат. В доме все было вверх дном, и никакого намека на празднично накрытый стол. Дети носились индейцами. В милицейский десант тут же полетели стрелы.
Мария смотрела на гостей с ужасом.
– Здравствуйте, Зуфар Алимович, – пролепетала она. – Саша, Ваня… Вы…
– Привет, мужики!!! – заорали близнецы.
– Господа, всплываем на перископную глубину! – возвестил Эдик.
Милиционеры задумчиво топтались в прихожей. Они до отказа наполнили собой предоставленную территорию, но не решались пройти дальше. Под ногами валялись кубики «Лего», бумажки, фломастеры.
– Люся не передала, что мы придем? – нервно осведомился Здоровякин. – Я ее пристрелю!
– У нее мама заболела, она отпросилась, – промямлила Маша. – Проходите, проходите! Извините, у нас не убрано. Это дети уже все раскидали!
– Упс, – пошевелил усами Зуфар Алимович. Он стоял, как цапля, на одной ноге. – А давайте мы нагрянем в следующий раз? А, мужики?
Мужики деликатно перевели взгляд с взлохмаченной Марии на африканскую маску. Экспонат (в отличие от Марии) тут же сорвал массу комплиментов.
– У, какая рожа!
– Скалится, морда!
– Классная вещь!
– Это я купил, – гордо заметил Здоровякин.
– Илюш, давай мы в следующий раз? – повторил полковник Алимов.
– Мне так неудобно, – всхлипнула бордовая Маша. Она сгорала от стыда. – Нет, не уходите! Сейчас! Я только переоденусь… Илья, ты не подержишь Стасика? В кроватку он не согласится лечь даже за миллиард долларов.
– А я бы и за миллион согласился полежать в его кроватке. Да и за бесплатно тоже, – вздохнул Зуфар Алимович. – Маша, давай мне орла. У-у, какой щекастый! Что, усы у дядьки, да? Утю-тюх, утю-тюх!
Подчиненные переглянулись. Грозный полковник раскрывался им с новой стороны.
– Господа, не толпимся в прихожей, а стройными рядами проходим… Маша, куда идти?
– Туда.
– Проходим в эту комнату, – взялся командовать Валдаев. – Стоп. Сначала моем руки. В доме дети, как вы успели заметить.
Мария металась по кухне. Она уже переоделась.
– Черт, – прошептала Маша, по пояс зарывшись в холодильник в поисках угощения. – Шаром покати. Завтра я зарежу Люсю. Какую она мне свинью подложила! А ты тоже хорош! Не мог перезвонить!
Илья виновато моргал. Валдаев быстро въехал в ситуацию.
– Тут рядом «Гриль-мастер». Я сгоняю и все привезу. Евдокимов – за мной!
Через полчаса – гости пока развлекались с многочисленными здоровякинскими отпрысками – Валдаев и Евдокимов привезли восемь пакетов еды и три коробки с выпивкой. Чек, выданный в ресторане, напоминал рулон туалетной бумаги.
– Блин, а почему лифт не работает! – возмутился Саша. У него на лбу выступила испарина.
– Сашуля, спасибо тебе огромное, – запричитала Мария.
– Да ну, перестань, – отрезал Валдаев. – Так, сейчас организуем стол. Хорошенький такой столик.
Водка, салаты, пироги, свиные ребрышки, опять водка, копченые куриные грудки, отбивные, снова водка… А даме – шампанское.
– Мне нельзя, – заартачилась Маша. – Ну ладно, немного.
В квартире в данный момент находились шестнадцать мужиков в возрасте от трех месяцев до пятидесяти двух лет. И одна-единственная женщина.
– За прекрасную даму пьем стоя! – галантно объявил Валдаев.
Новоселье удалось на славу. Слагаемыми праздника были:
а) обильная выпивка,
б) вкусная закуска,
в) незатейливый милицейский юмор.
Стены дрожали от сочного лошадиного ржанья. Дети были в восторге: за окном сияли звезды, а их все еще не отправляли спать. И только младенец сдался в половине десятого – он до последнего упирался, жмурился, махал ручками. Но сон его сморил…
– Ну вот, а ты боялась, – обнял Машу Здоровякин, когда гости ушли. – А классно как все получилось!
Маша дернула плечом.
– Ты бессовестный парнокопытный утконос! В каком свете ты меня выставил? В доме бардак, я в халате, непричесанная, в холодильнике – пусто! Если бы не Валдаев, я не знаю… Ну почему ты так со мной?!
– Но я ведь звонил! Предупреждал! Я убью эту Люсю! Завтра же!
– Я тебе помогу, – кивнула Маша. – Лапки ей поотрываю и хобот укорочу. А ты настоящий подлец!
– Маша!..
Глубокой ночью, в детской, у кроватки Стасика, Мария не выдержала и принялась плакать. Рыдания клокотали в горле, слезы катились из глаз. Маше было ужасно себя жаль. Илья выставил ее на всеобщее обозрение как раз в тот момент, когда она меньше всего соответствовала голливудскому стандарту. Пусть он сделал это нечаянно, но она была страшно унижена.
А Люсьен отлично провела незапланированный выходной. Она посетила кинотеатр и посмотрела фильм с Брэдом Питтом и Джорджем Клуни. В ленте участвовала также и Джулия Робертс. На фоне двух красавцев она выглядела совершенно безлико. «И чего в ней режиссеры находят? – задумалась девушка. – За что ей платят по двадцать миллионов наших родных российских баксиков?»
Потом Люся славно посидела в кафе на первом этаже кинотеатра. Она растратила на десерты, кофе и коктейль все деньги, выданные Машей на покупку лекарств.
И только глубоким вечером универсальная помощница Здоровякиных добралась домой. Она занимала одну комнату в коммуналке и жила одна. Ни мамой-инвалидом, ни маленьким братом Люся не была обременена. Ее мать – крепкая, горластая крановщица – обитала на другом конце города и виделась с дочерью от силы раз в два месяца.
