Глава 15
Мастер экстравагантных выходок
Еще через неделю, когда Настя полностью освоилась в доме художника, ее начала беспокоить индифферентность Атаманова. Художник ее игнорировал, он уделял гораздо больше внимания и эмоций приготовленным Настей котлетам, нежели самой поварихе.
Подобная ситуация не могла не травмировать блондинку. Ах да… Они ведь заключили соглашение. От Насти требовалось изображать глухонемую и желательно – невидимку. А ей все труднее становилось скрывать свою заинтересованность Андреем.
Она надеялась, мужское начало когда-нибудь возьмет верх над трудоголизмом Атаманова. Однако дни бежали, а работодатель, как и прежде, отводил девушке единственную роль – роль кухонной утвари. Настино самолюбие (и так истерзанное) страдало. Когда «сожительница» появлялась в комнате, Атаманов даже не поворачивал головы. Собаке досталось бы больше внимания.
Если мужчину не впечатляет стройная блондинка с карими глазами, на то существуют разнообразные причины. Настя додумалась до четырех:
1. Атаманов – импотент.
2. Атаманов – гей.
3. У него язва, колит и геморрой, и он способен прислушиваться только к ним.
4. Блондинка утратила товарный вид.
Первые три пункта отпали сразу же. Художник выглядел крепким мужиком с нормальными наклонностями. К тому же Настя помнила, как жадно он смотрел на нее, когда пытался отказать ей в приеме на работу. Он ведь пялился на ее грудь, ноги! Это было! И что же? Где здоровая мужская агрессия? Где доказательства того, что Атаманов отнюдь не аскет? Дни улетали один за другим, а шеф оставался недосягаем для тонких флюидов, излучаемых экономкой.
Я что же – влюбилась?
Уже? Так скоро?
Нет, это невероятно!
Оставался четвертый пункт: она утратила привлекательность. И не только для Атаманова, но и вообще для кого бы то ни было. От подобного вывода Анастасию захлестнуло волной депрессии…
– Хочу съездить в город! – прокричала Настя. – Квартиру проверить!
Атаманов прыгал вокруг груши, прикрывался перчатками, яростно впечатывал их в кожаное брюхо инвентаря. Он был по пояс голым, в одних джинсах и даже босиком. Настя невольно залюбовалась.
– А?! – не понял Андрей. Он сделал недовольную физиономию и сдвинул на шею наушники плеера.
– Хочу съездить в город. Квартиру проверить.
Художник помахал в воздухе боксерской перчаткой:
– Давай. Когда вернешься?
– Завтра.
– Хорошо. Оставь мне чего-нибудь съедобного.
– Уже оставила. В холодильнике. До свидания.
– Подожди! Надень мне наушники.
Сделать это самостоятельно ему мешали перчатки.
Настя вернулась и, трепеща, укрепила на его взмокшей голове нимб наушников. Атаманов блестел от пота, играл мускулами, пританцовывал. Он источал потрясающий аромат! И наградил девушку равнодушно-вежливой улыбкой, едва скользнув взглядом по ее лицу. Он сразу повернулся к ней спиной и вновь принялся измочаливать грушу.
«Бессердечный негодяй! – ругалась Настя, выезжая со двора. – Пашу здесь, как дура, убираю, готовлю! И кроме «спасибо, все вкусно» ни одного доброго слова! Я ведь не утюг и не комбайн! Я человек! Со мной разговаривать надо, общаться!»
– Настя!!! – проорал из окна Атаманов. – Стой!!!
Так орать мог только он. Какая там язва, колит! Только совершенно здоровый человек был способен производить подобные душераздирающие звуки.
Настя остановила машину, дала задний ход. Атаманов бежал от крыльца босиком по снегу. Его крепкий обнаженный торс хорошо смотрелся на фоне засыпанных снегом деревьев.
– Возьми деньги. – Андрей просунул в окно руку с пачкой сложенных пополам купюр. – Зарплата, премия…
– Какая премия? – улыбнулась Настя. – Ой, да ты простудишься!
– Не простужусь. Давай, долго там в городе не сиди. Возвращайся. Я буду ждать.
– Хорошо. До свидания!
В зеркало заднего вида Настя увидела, как Атаманов, разбежавшись и издав звериный вопль, сиганул в сугроб.
«Мальчишка! – улыбнулась она. – Он будет ждать! Ну надо же! Он будет ждать… И денег дал… Какой милый, чудесный! Нет, но он точно простудится!»
Ее сердце скакало в груди, словно подпрыгивая на батуте. Щеки пылали. Он бежал за ней босиком по снегу. Как экстравагантно! Настя была невероятно тронута поступком Атаманова. В ее груди проклюнулся росток надежды. Депрессия отступила. Всю дорогу до города она улыбалась и подпевала FM-волне.
День с самого утра пошел наперекосяк. Утром – для разминки – Валдаев поскользнулся в ванной и едва не выбил глаз о раковину. Глаза были парным аксессуаром, и расставаться с одним из них не входило в планы Александра. Поэтому он страшно разозлился. Он провел мини-расследование. Как выяснилось, Саша поскользнулся на луже, накапавшей с потолка. Его слегка затопили соседи. Валдаев отправился наверх.
С соседями Валдаев всегда был исключительно вежлив, а они вдруг проявили необоснованную агрессивность и спустили на Сашу собак. Ему припомнили и вопли его подруг (да, случалось, кричали девчонки, но лишь в экстазе – разве это плохо?), и землетрясения (у него как-то жил Здоровякин, имевший пагубную склонность прыгать по утрам через скакалку).
От соседей Валдаев ушел в недоумении. Он-то считал себя образцово-показательным мальчиком и думал, что все жильцы подъезда относятся к нему с уважением, крепко замешенном на благоговейном восхищении. Получается, он ошибался. Здесь все тихо его ненавидят.
Расстроенный, Валдаев опоздал в суд, где должен был представлять интересы одного клиента. Заседание перенесли, клиент выразил Александру недовольство в особо гневной форме.
«Все взбесились, – понял Саша. – Поеду-ка я в «Фонтенуа». Вдруг Вероника согласится со мной пообедать? Заставлю ее отключить телефон. Посидим, поговорим…»
Но и тут его поджидало разочарование. Припарковывая машину на противоположной стороне улицы, Валдаев увидел выходящую из дверей галереи Веронику, а рядом – отвратительного бизнесмена Краснова.
«Зачем он здесь?» – риторически осведомился Александр. Его и без того невеселое настроение испортилось окончательно. Он увидел улыбающееся лицо Вероники. Она держалась за локоть любовника, смотрела на него снизу вверх, что-то оживленно говорила. Бизнесмен Краснов поглядывал на подругу с явной, ничем не прикрытой нежностью.
«Козел! – возмутился Александр. – Что же такое творится! И не думают конспирироваться. А семья, дети?! Бедная жена вышивает гладью панно с профилем любимого мужа и роняет слезинки, отвергнутая, непонятая… Дети-малютки тоскуют, лишенные отцовской заботы… Впрочем, дочь у него уже выросла, но все равно. И вообще, бизнесом надо заниматься, а не вертеться около галереи. Конкуренты дышат в затылок. Фильтруй водичку, очищай, вылавливай микробы пинцетом – разве мало занятий? Нет, приперся и приклеился к моей девочке, как антиникотиновый пластырь… Вероника, Вероника. Зачем он тебе? Есть другие, свободные мужчины. Гораздо более привлекательные и одаренные. Я не буду показывать пальцем… Так, а куда вы собрались? Эй, постойте, я с вами!»
И Валдаев пристроил автомобиль в кильватере серебристого «лексуса». Через пять минут он увидел, как джип бизнесмена остановился у ресторана «Картахена». Очевидно, идея покормить Веронику обедом пришла сегодня в голову не только Саше Валдаеву.
Злобно сверкнув глазами, Валдаев развернул машину и поехал прочь.
После длинных новогодних праздников дети начали ходить в садик, и ходили исправно, несмотря на бушующие то в одной, то в другой группе грипп, ветрянку, энтерит. Время от времени пацаны принимались подвывать и всхлипывать – их драгоценный Рексушка так и не объявился. А ведь прошло уже столько дней с момента его исчезновения!
Семья Здоровякиных была деморализована. Используя цифровые технологии и цветной принтер, Мария сотворила шедевр – объявление о пропаже собаки. В центре помещалась крупная фотография Рекса, он смотрел в глаза прохожих умным и веселым янтарно-шоколадным взглядом. Парни под руководством майора Здоровякина три часа ходили по дворам, расклеивая красочные листки. Перетряхнув заначку и подсчитав наличные, даже пообещали вознаграждение. Но безрезультатно. Здоровякиным пытались впарить чужих собак, а сведений о Рексе не поступало…
Красотка Люсьен трудилась не покладая рук – варила ужин, трясла Стасика, если тот не желал засыпать. К единственному недостатку Люси – ее внешности – Маша почти привыкла. Она даже научилась использовать этот недостаток себе во благо: едва у нее просыпался зверский, неконтролируемый аппетит, она тут же звала Люсю и задавала девице какой-нибудь вопрос. Та пускалась в пространные рассуждения, а Маша вглядывалась в лицо очаровашки, рассматривала щеки в рытвинах от прыщей, нос, свисающий над губами. Аппетита как не бывало.
Черные джинсы, купленные с моральными потерями, уже падали с Маши и пузырились сзади. Мария отправилась в магазин и купила себе новые – на размер меньше. Она ликовала. Ее мучения постепенно вознаграждались. Кроме утраченных сантиметров (в талии и бедрах), был еще один приятный минус – у Стасика исчез диатез. Когда маман кормилась пирожными и шоколадом, щеки у младенца горели и шелушились. Теперь пупс побелел и стал на ощупь атласным.
Но расставание с ненавистными килограммами было единственной радостью Марии. В других разрядах – как жена и программист – она выступала крайне неудачно.
Она тунеядствовала. По ее мнению, она вполне могла бы вставить в график кормящей матери несколько часов работы на компьютере. Но Маше так и не удалось найти клиентов. За мелкие, неинтересные проекты она не бралась. Глобальных заказов, типа залесовского, не было. Маша даже начала думать, что, пока она прохлаждалась в роддоме, в городе появились другие суперталантливые программисты, отбивающие у нее крупные заказы. Раньше ей никогда не приходилось простаивать.
Что касается Машиных отношений с Ильей – тут она и вовсе терялась. Она не знала, как вести себя с мужем. Мария еще два раза обнаруживала отпечатки губной помады на его рубашках и один раз нашла длинный волос, зацепившийся за пуговицу брюк.
Этот волос, несомненно, принадлежал юной, свежей девице с длинными ногами, упругим бюстом и розовыми щечками. Мария – опытный трихолог – сделала подобный вывод, изучив волос на свет. Да, факт очевиден – Здоровякин завел любовницу. И она чудовищно молода и бессовестно привлекательна. Маше почему-то вспоминалось лицо Сони Орешкиной, с которой она встретилась в кабинете господина Залесова.
Мария замирала в прихожей перед африканской маской. В пустых черных глазницах сияла насмешка, рот был уродливо изогнут. Мелькали красные всполохи пламени, тревожный гул тамтамов наполнял квартиру. Маска определенно генерировала отрицательную энергию.
«Это все из-за нее, – озарило Марию неприятное открытие. – С тех пор как она появилась в нашем доме, начались несчастья. Рекс пропал. Здоровякин ушел с накатанной лыжни…»
– Гадкая поделка, – раздался голос над Машиным плечом.
Это была их домашняя прелестница. Люся всегда имела собственное оригинальное мнение. Но делиться им ей приходилось дозированно – чтобы не надоесть хозяйке дома и не лишиться места.
– Как она мне не нравится! – вздохнула Мария.
– Но наверное, дорогая…
– Если я ее выкину, Илья обидится, – пробормотала себе под нос Маша. – Да, придется терпеть это чудище в доме.
– Давайте хотя бы накроем ее пеленкой? – предложила Люся. Она так старалась угодить!
– И как это будет выглядеть? Ладно, пусть…
– Знаете, я думаю, Рекс сбежал из-за маски.
– Почему?
– Он ее боялся. Он рычал и скалил зубы на нее.
– Да… – вспомнила Мария. – Да, точно. Он ее боялся…
– Ну ладно, пока Стасюша не спит, немного пошумлю. Буду пылесосить, – отрапортовала Люся. – Начну со спальни…
В спальне она поддала коленом зеркальную дверцу шкафа-купе. Зеркало плавно уехало в сторону, обнажив внутренности шкафа. Люся воровато оглянулась, достала из передника запечатанную упаковку презервативов и сунула ее в карман здоровякинского пиджака.
