Глава 12
Залесов отжимается
– Как я рада, что вы меня взяли! – роняя слезы благодарности, призналась Люся.
Мария глубоко задумалась. Слова Люси указывали на следующее: девушка или не уяснила, какой объем работы ее ожидает, или же страдает скудоумием.
Но оба предположения были неверны. А верным оказался третий вариант: Люся билась в тисках жестоких жизненных обстоятельств. И рада была любой работе. Даже непосильной и нервной.
– Я живу с младшим братом и мамой. Брат – школьник, а мама – инвалид. Вся семья на мне, – объяснила Люся.
И настал черед Марии ронять слезы сочувствия. Но это не помешало ей до предела нагрузить обязанностями новую домработницу. К чести Людмилы, она, не дрогнув, выслушала список из полутора тысяч пунктов.
– И самое главное – не задавайте мне лишних вопросов, – потребовала Маша. – Идти гулять, не идти, жарить котлеты или варить курицу, надевать сапоги или кроссовки, где ершик для посуды, где отбеливатель, чем кормить собаку… Я не обижусь, если вы сами во всем разберетесь.
– Я все поняла, – кротко кивнула Люся. – Ну, так я начну?
В первый же день Люсиного пребывания в семье Маша поняла – ей досталось сокровище с многочисленными опциями. Выполняя обязанности и няни, и гувернантки, и домработницы, девушка невероятно облегчила Машину судьбу.
Единственное но: Люся не блистала красотой. Нет, Мария не стремилась заманить в дом ослепительную богиню с пышной грудью и длинными ногами. Маша не предъявляла к внешности домработницы требований, закономерных, когда речь идет об одалиске арабского шейха. Эта пышная грудь и длинные ноги (а если наоборот – длинная грудь и пышные ноги?) изо дня в день маячили бы перед Здоровякиным, и кто знает… Нет, Марию вполне удовлетворила бы заурядная внешность с легким уклоном в невзрачность. Но Люся била все рекорды непривлекательности. Ее нос заканчивался в районе подбородка, тонкие губы трепетали бескровными ниточками, кожа удручала неровностью.
«Привыкну», – подумала Маша и зажала ладонью рот Эдика. Тот пялился небесно-голубыми глазищами на новую игрушку и уже начал произносить блестяще сформулированный вопрос: «Мисс, а почему вы такая страшная?» Мария успела заткнуть детеныша на слове «такая».
Свекровь, скептически воспринявшая идею приглашения в дом гувернантки, ушла, хлопнув дверью.
– Ой, – расстроилась Люся, – как неловко получилось. Я только попросила ее не класть столько соли в детский суп. А вчера она пюре недоварила, с комочками сделала. Но я же о детях беспокоюсь, чтоб им вкусно было! А какая чудесная женщина Раиса Андреевна! Такую свекровь поискать! И приходит, и помогает, и почти не пилит!
– Это точно, – согласилась Маша. – Раиса Андреевна – ангел…
Она торчала в ванной, сортируя белье для стирки. На секунду Мария задумалась над клетчатой рубашкой Ильи – положить ее в кучу с синим или с белым барахлом. И увидела нечто. Маша не поверила глазам: на воротничке явственно отпечатался след губной помады. Половинка поцелуя. Так, словно Илью кто-то поцеловал в шею, наехав губами на воротничок.
– О нет, – простонала Маша и осела на кучу мятого тряпья. Целая стая мыслей и мыслишек встревоженной вороньей стаей взметнулась в ее голове. – Нет, нет, нет… Этому есть какое-то другое объяснение. Нетривиальное.
Тривиальное объяснение заключалось в том, что у Здоровякина появилась подружка с ярко-вишневыми губами, одаривающая двухметрового гиганта поцелуями. Но ведь не обязательно все так однозначно! Мария попыталась придумать ситуацию, логически объясняющую присутствие следов помады на рубашке Ильи.
Например. Майор Здоровякин склонился над рабочим столом, вчитываясь в строчки отчета по умышленным убийствам. За его спиной – доблестный полковник Алимов. Зуфар Алимович наклонился и тоже читает отчет, и совершенно нечаянно задевает шею Здоровякина… Губами?!!! В губной помаде?!!! Нет, не подходит…
Так, ладно. Здоровякин идет по коридору облУВД, а за ним в страшной спешке несется Леночка из архива. Она мчится по своим делам (заклеить в туалете лаком для ногтей порванные колготки), но спотыкается и падает прямо на Здоровякина. И случайно задевает губами шею Ильи… Черт!!! Тогда ей сначала нужно подпрыгнуть на батуте. Иначе она, учитывая рост Ильи, не дотянется до его шеи, а оставит поцелуй в районе лопаток. Но что-то Маша не припомнит в коридорах облУВД никаких батутов…
Исчерпав фантазию и не придумав оправдания улике, Мария впала в прострацию. Она заторможенно впихнула белье в стиральную машину, включила программу и отправилась к детям. Она вглядывалась в милые рожицы, а сердце ее сжималось в комок. «Неужели снова?» – думала она.
– Я соберу деток, и вы с ними погуляете, – распорядилась Люся. – Что-то вы зеленая. Воздухом не дышите. А пока вы будете гулять, я наведу порядок и приготовлю ужин.
– Угу, – вяло кивнула Мария. Командный тон няньки, отработавшей всего пару дней, ее не возмутил. Она даже его не заметила.
Она циркулировала с коляской по двору в сопровождении трех горластых детенышей и одного Рекса, но не слышала ни криков, ни смеха, ни лая. Ей казалось, она падает в пропасть.
А Люся тем временем взяла трубку зазвонившего телефона.
– Здравствуйте, вас беспокоят из офиса господина Залесова, – услышала она. – Можно Марию Анатольевну?
– Она гуляет с детьми.
– Ах, ну тогда я перезвоню ей на сотовый.
– Не получится, – крякнула Люся. – Маша не взяла сотовый. Но я все передам. Я ее подруга. Говорите.
– Передайте, пожалуйста: господин Залесов ждет ее завтра в два часа дня. Он хочет обсудить с Марией Анатольевной детали их сотрудничества.
– Ой, вы знаете, Маша не сможет прийти, – огорчилась «подруга». – У нее весь день расписан по минутам. И потом, дети. Грудной ребеночек, вы же понимаете…
– Так она не будет писать для нас программу?
– Ну что вы! Какая программа?! Ей бы живой остаться.
– Значит, она отказывается? Так и передать Петру Максимовичу?
– Да, так и передайте…
Избавив дорогую «подругу» от притязаний господина Залесова, удовлетворенная Люся взялась пылесосить ковер.
Весь день Саша метался по городу, решая проблемы клиентов. Владелец ресторана «Герр Тайлер» в очередной раз молил о содействии. Его сынишка взял за правило влипать в сложные ситуации.
Саша впрягся, мысленно ругая себя за излишнюю чувствительность. Он знал сына ресторатора. Тот с маниакальным упорством наступал на одни и те же грабли. Но не из-за своей генетической склонности нарушать закон, а по причине феноменальной невезучести. Александр, однако, помнил и о страшной неаккуратности герра Тайлера в вопросах вознаграждения. Сколько раз Саша вытаскивал бестолкового отпрыска из-под гранитных весов Фемиды, едва его не раздавивших. И всегда Тайлер тянул с оплатой.
– Задаток пожалуйте, – сказал Валдаев сегодня.
Сегодня он был безжалостен. С утра он три раза звонил Веронике Шум, да не дозвонился. Неужели она внесла номер его телефона в черный список? Их романтическая связь грозила закончиться, не начавшись. Но чем яростней извивалась жертва в лапах тигра, тем желанней она становилась.
Днем Александр шесть раз проехал мимо «Фонтенуа» на крейсерской скорости в двадцать км/ч. Он не планировал это специально, но его маршрут загадочным образом вновь и вновь пролегал по улице, где располагалась художественная галерея. И Саша сбавлял скорость в надежде увидеть Веронику.
И увидел. Владелица «Фонтенуа» выскочила на крыльцо в распахнутой шубе. Она была совершенно неотразима. К Веронике подошел мужчина, только что подъехавший к галерее, и взял из рук женщины какую-то бумагу. Но вместо того чтобы быстренько свалить восвояси, еще добрых пять минут стоял около леди, оживленно с ней беседуя. При этом он не отпускал ее руку.
Последней отравленной стрелой, пущенной в самое сердце Валдаева, стал поцелуй. Мужчина ласково наградил им Веронику, но поцеловал не в губы (мерцающие «жидкими бриллиантами»), а в макушку. И это добило Александра. Этот жест нежности словно говорил, что Веронику и ее друга связывает не сиюминутная страсть, а истинное чувство.
Саша запомнил номер автомобиля. У соперника был серебристый «лексус».
Но вечером – о, чудо! – Вероника позвонила сама и пригласила Валдаева на ужин.
– Спасибо за цветы, – сказала она. – Я получила их вчера. Они великолепны. Это напоминание о моем долге?
– Отнюдь, – пафосно заявил Валдаев. – Просто знак внимания и признание вашей неотразимости. А мне вы абсолютно ничего не должны.
Вечер они провели в ресторане, и целых два часа Александр ощущал себя пятой ножкой у стола. Вероника постоянно отвечала на звонки.
– Извините, – виновато моргала она. – Ах, я просто не могу не ответить, – качала она головой через минуту. – Простите, я буквально пару слов…
Она прикладывала к уху изящный мобильник, слушала, улыбалась, отвечала на трех языках – русском, французском, английском. Ей звонили из Праги, Парижа и Лондона. А Валдаеву – всего один раз. Позвонил знакомый из облГИБДД, получивший от Александра задание: выяснить, что за тип ездит на серебристом «лексусе».
– Слушай. Вячеслав Краснов, сорок лет. Тут один парень у нас учится в универе с его дочерью. Я расспросил. Он бизнесмен, у него несколько фирм. Водичку фильтрует.
– В смысле?
– Устанавливает системы очистки. Давно и беспробудно женат. Двое детей, дочке восемнадцать, пацану десять. Спортом занимается – теннис, горные лыжи. Ты доволен?
– Безумно. Спасибо за помощь…
Собрав досье на соперника, Саша несколько приободрился. Вероника встречается с женатым мужчиной. Значит, проводит вечера и выходные в тоскливом одиночестве. А бизнесмен Слава Краснов тем временем возится с детьми: объясняет сынишке законы алгебры или умоляет дочь быть осторожной в ночном клубе. Вклиниться в этот треугольник – где Вероника, наравне с супругой бизнесмена, играет зависимую роль – будет несложно…
А трудолюбивая предпринимательница все трепалась по телефону.
Валдаев индифферентно ковырял форель. Если бы бедная рыба знала, с каким унылым выражением лица ее будут мусолить битый час, она вряд ли стала бы мечтать о карьере в ресторанном бизнесе.
– Простите, но я никак не могу отключить телефон, – с мольбой в голосе призналась Вероника. – Я готовлю выставку Атаманова, и в жутком цейтноте. Вы знаете Атаманова? Видели его работы?
– Нет.
– Он уникален. Беспрецедентно талантлив. Гений цвета и абстракции.
– Уж прямо так и беспрецедентно? – засомневался Валдаев.
– Ну, вы понимаете, я его арт-дилер, – засмеялась Вероника. – И поэтому говорю о нем только в превосходной степени.
– Чтобы выгодно продать?
– А как же.
– Но я ведь не куплю, – усмехнулся Саша. – Я не поклонник живописи. И ничего в ней не смыслю.
– Однако, если в беседе с симпатичной девушкой зайдет разговор о некоем художнике Атаманове, неужели вы откажетесь блеснуть осведомленностью: «Художник Атаманов? О да, он уникален. Беспрецедентно талантлив. Гений цвета и абстракции».
– Точно, – засмеялся Валдаев. – В беседе с симпатичной девушкой я обязательно использую вашу ремарку, чтобы пустить пыль в глаза.
– А девушка повторит еще кому-нибудь. Так рождаются легенды.
– Вы славная, – непроизвольно вырвалось у Валдаева. Наверное, виной тому был выпитый коньяк.
Вероника Владимировна в отношении себя использовала другие эпитеты. Она совершенно точно знала, что ловка, хитра и расчетлива. Но мужчины имеют обыкновение заблуждаться насчет хорошеньких светлоглазых брюнеток (или очаровательных блондинок).
– Вы хотите со мной переспать? – спросила Вероника. Она спокойно посмотрела на Валдаева.
Тот поперхнулся несчастной форелью. Он словно получил увесистую затрещину. Вероника беззастенчиво обозначила конечную станцию пути для паровоза, только-только набирающего обороты. В его топку Александр намеревался без устали кидать дровишки своего дьявольского обаяния. Он ощутил себя правительственным министром, собравшимся долго и напряженно улучшать жизнь населения, а ему вручили коробку с парой миллионов евро и сказали: «На, подавись, и отстань от народа!» А как же борьба? Преодоление? Длинный тернистый путь к победе?
Сейчас Валдаев был шокирован, он дал задний ход. Ему не нужна была быстрая победа. Он хотел очаровывать, соблазнять. Но Вероника, вероятно, и сама надеялась его использовать.
«Проклятый феминизм, – подумал Александр. – Куда мы катимся?! Мужчина становится для женщины сексуальной игрушкой. Это нечестно! Неправильно! Все должно быть наоборот!»
– Да, хочу, – мрачно признался Валдаев. – Когда-нибудь. Когда мы лучше узнаем друг друга.
– Я почти готова согласиться на единичный сеанс феерического секса, – сказала галеристка, – но от длительных романтических отношений – увольте! Не буду водить вас за нос. Мое сердце занято, и очень давно.
«Я даже знаю кем», – подумал Саша.
– И у меня нет ни одного шанса?
– Увы.
– Но я все же попробую, – самонадеянно заявил Валдаев.
В глазах Вероники он увидел насмешку.
