Глава 34
К родной фирме нельзя было подступиться. Перед входом в «Артиссимо» стояли две тентованные «газели» и белый «фольксваген-бора». Наличие белого автомобиля указывало на территориальную близость Виолетты Крикуновой. Это была машина из ее коллекции, Лиза узнала по номерам. С предпринимательницей она не виделась с тех пор, как сдала энергичной даме отремонтированные апартаменты, отказалась от должности референта и немного повздорила с мадам в ее конторе. Едва не сошлись в рукопашной.
Неделей раньше встреча с Виолеттой не вызвала бы особой радости в Лизином сердце. Но сейчас она ощутила прилив положительных эмоций. Виолетта в «Артиссимо»! А ведь бизнес-леди, помнится, планировала очередной ремонт. Она наверняка жаждет дизайнерских безумств и мечтает видеть – кого? несомненно, Елизавету! – реализатором своих бредовых затей.
А Лизе просто необходимы были заказы. Она осталась не у дел. А так как ее скоропалительно разлюбил коллектив фирмы, безделье в данной ситуации было чревато увольнением.
Лиза не хотела уходить из «Артиссимо». Ей нравилась ее работа. И она надеялась вернуть расположение коллег, когда улягутся эмоции и забудется обида. По сути, они не изменились, и она не изменилась. Пройдет время, растают в воздухе розовые мечты о фантастически выгодном контракте с банком «Антей» и о корпоративной поездке в Италию, и Лизу простят. Она вновь приобретет статус всеобщей любимицы…
– О-о-о!!! – воскликнула диссидентствующая труженица «Артиссимо», едва переступив порог. Она не ожидала увидеть то, что увидела.
И впрямь, мизансцена впечатляла. Архитектор Родион стоял в центре зала в странной позе раскидистого дуба и с лицом полным сосредоточенного напряжения. Дизайнер Андрей скрючился на стуле, его джинсы трещали по швам, левая нога изображала воротник, а собранные в кучку глаза говорили, что сидеть столь элегантно ему вовсе не легко.
Но более всех радовал Апогей Палыч. Дорогой начальник, владелец фирмы, лежал (!) на столе Лаймы, изогнувшись змеей.
Режиссером пьесы, разумеется, являлась неутомимая Виолетта Крикунова.
– Прогните поясницу, Апогей Палыч. Еще! Еще! Вы чувствуете? Чувствуете тепло?
– Чувствую, – с натугой прохрипел собственник «Артиссимо», солидный мужчина, отец двух девочек. – Как хорошо! Привет, Лиза! Давно мы тебя не видели.
– Здравствуйте! Что с вами?
– Лиза немного удивлена, – констатировал Родион. – Я – «дерево». Апогей Палыч – «кобра». Андрей – «лягушка».
– Родя, прямее спину, прямее. И выше колено. Вот так правильно. Привет, Елизавета! Андрюша, бедро – перпендикулярно полу!
– Я пас, – сказал Андрей, расплетая конечности. – Уф, взмок.
Апогей Палыч слез, наконец, со стола. Мужчины были довольны, шевелили плечами, поворачивали головы, разминали шеи. На Лизу они смотрели с улыбками.
– У тебя новые брюки, Лиза, – заметил Андрей. – Ты в них классно выглядишь!
– И смокинг отпадный! Тебе к глазам идет, – поддержал Родион.
На Лизе был кожаный пиджак голубого цвета.
– Да, Лиза, ты сегодня хороша. Излучаешь свет, – сказал Апогей Палыч.
– Мы уже отвыкли от твоего общества, – сказал Андрей.
– И сейчас понимаем, как соскучились, – сказал Родион.
Внутреннее состояние Лизы вообще-то не способствовало излучению света. Ее не покидали мысли о родителях. Но нежданные комплименты были особенно приятны. Неужели ее простили? Или занятие йогой под руководством Виолетты Марковны благотворно повлияло на характеры и настроение коллег?
Виолетта наблюдала за мужчинами с улыбкой.
– Ах, как вы оживились. Стоило симпатичной девочке появиться в офисе, и все радостно зашевелились. Лиза, ты, говорят, стала очень редко ходить на работу? Хорошо, что сегодня решилась. Потому что я за тобой. Поехали. Апогей Палыч отпустил.
– Куда?!
– Как – куда? Ты забыла наш последний разговор? А я нет. И я поняла, что ты права. Поехали!
– Да куда же?!
– В детдом, Лиза! Ну что ты, право, заторможенная какая! Поедем в детский дом номер 17. Он для детей-инвалидов. Нас там ждут, я позвонила. Две «газели» жратвы, шмоток и медикаментов. Гуманитарная помощь пострадавшим от землетрясения.
– Какого землетрясения? – поразилась Лиза. – Где?!
– С мозгами у нас что-то… – нетерпеливо дернулась Виолетта. – Да Лиза же! Я образно выразилась. Метафорично! Поехали!
– Виолетта Марковна, я рыдаю! – сказал Родион. – Это так гуманно!
– Не ехидничай, – отбрила Виолетта. – А что? Лиза подбросила идею. Я уже была в том приюте. И знаете… Испытала самые что ни на есть экстремальные ощущения. То, за чем гоняются пресытившиеся буржуа, наподобие меня. Что я там увидела, господа дорогие! Как живут эти дети! Поверьте, когда я с аквалангом ныряла в Индийский океан, чтобы посмотреть на барракуд, ощущения не были такими острыми. Но хватит разговоров! Лиза, помчались. Время не ждет!
– Езжай, Лизавета, – благословил шеф. – Виолетта Марковна собирается отреставрировать детдом. Прикинь там, что да как. Калькулятор возьми. Родион, и ты, как архитектор, тоже понадобишься. Езжайте, дети мои…
Когда Лиза и Родион, предводительствуемые Крикуновой, отправились в путь, а Андрей исчез, сославшись на встречу с клиентом, Апогей Палыч пристроился на стуле и попытался изобразить «лягушку». Без мудрого руководства Виолетты Марковны дело не пошло. Попытка закончилась плачевно: Апогеша с грохотом свалился со стула и еще целых три минуты, как русалка, бился на полу в конвульсиях, не в силах распутать ноги.
На поездку в детский дом ушло три часа. У Виолетты были грандиозные планы: она собиралась основательно потратиться, поэкспериментировать. На этот раз ее неуемная энергия текла по руслу, освященному высокой целью – забота о бедных, обделенных судьбой малютках.
В «Артиссимо» Лиза и Родион вернулись, нагруженные чертежами, схемами коммуникаций, планом здания и потрясенные масштабностью замыслов Виолетты.
– На эти деньги мы бы отремонтировали не один, а три детдома, – сказала Лиза.
– Слона едят по частям, – откликнулась Виолетта. – Африканская мудрость. Начнем пока с одного.
– До свидания, Виолетта Марковна, – попрощался архитектор. – Вы меня потрясли. Вы добрая, что ли? Сентиментальная?
– Скорее, взбалмошная, – самокритично заметила Виолетта. Она заглушила мотор «фольксвагена». – До свидания, Родион. Лиза! – внезапно воскликнула она. – Ну-ка, вернись! Вернись в машину! Я тебе забыла сказать! Совершенно вылетело из головы!
– Что? – испугалась Лиза. Она вдруг представила, что Виолетта предложит поставить в ванные комнаты детдома стеклянные джакузи.
– Кое-что страшно неприятное! Садись. Захлопни дверцу. Вы имели дело с банком «Антей»?
– Да. Теперь уже нет.
– Я так и думала. А ты знаешь Артура Ивановича Варцевича, председателя правления?
– У нас было мимолетное, но очень неприятное знакомство. Почему вы спрашиваете?
– Сейчас расскажу. Этот самый Артур Иванович частенько отрывается в моем боулинге. Он постоянный клиент. Дней десять назад я нагрянула в прибыльное заведение с очередной проверкой, персонал пошерстить, да и шары покидать. Смотрю, на соседней дорожке потеет Артур. Ну, Артур мне малоинтересен, я даже с банком его дел не имею. Но дальше, через дорожку играет юноша феноменальных внешних данных. Темноволосый, с зелеными глазами. Брр! И в каждом его жесте – порода, стиль, шарм. Как он кидал шары, Лиза! Какие движения, какая точность, ловкость! Я, само собой, облизнулась, поправила причесочку, распахнула глазки до отказа, чтобы побороть их природную мелкокалиберность. Не улыбайся! Что, думаешь, молодые красавцы не для меня? Да, я давно не девушка, но тем и ценна. Но, блин, Лиза! Уже через десять минут меня тошнило от этого типа!
– Почему?!
– Потому! Он невзначай подвалил к Варцевичу и завязал беседу. Слово за слово, выяснили, что Варцевич имеет отношение к банку «Антей». Зеленоглазый красавчик представился Русланом, бизнесменом.
– Ах!
– Ты его знаешь, да? Ну, слушай дальше. Руслан и говорит: видел я, какое здание вы отгрохали в центре города. Грандиозно. Варцевич ему: там еще отделка не закончена. Руслан: я тоже недавно отремонтировал офис. Обращался в фирму «Артиссимо»…
– Что? – не удержалась Лиза. – Отремонтировал?! Каким образом?!
– Ты уже волнуешься? Правильно! А сейчас будешь просто ошеломлена. «Артиссимо», говорит Варцевич, ясное дело. На нас они тоже работают. Этот крендель гнутый Руслан продолжает повествование. В «Артиссимо», говорит, работает дизайнер Лиза. Классная, знаете ли, девочка, рекомендую…
Лиза зарделась.
– …Она мне доводила офис до ума. Да фиг с ним, с офисом. Главное, говорит, другое! Варцевич уже весь на взводе. По тону нового знакомого он понимает, что рассказ таит интригу. У него блестят глаза. А Варцевич, скажу я тебе, патологический бабник. Вы не представляете, продолжает Руслан, что за девочка эта Лиза! Вы, кстати, еще с ней не познакомились, нет? Нет, кричит Варцевич, обливаясь слюнями. Зря, кивает Руслан. Внешне – недотрога. Воплощенное целомудрие! Но что она вытворяла в моем офисе, когда мы корректировали дизайн-проект! Это было нечто! Огонь, кипящая смола! Она только и ждала, когда я завалю ее на рулоны коврового покрытия и оттрахаю.
– Что?! – закричала Лиза. Она мгновенно покрылась красными пятнами. Ее губы дрожали, руками она непроизвольно сжимала борта ни в чем не повинного пиджака, норовя их оторвать. – Какая гадость! Он не мог сказать такого обо мне! Это неправда! Да у него и офиса-то никакого нет! Он его продал! Продал!
– Лиза, успокойся!
– Нет, это неправда, неправда!
– Но я ведь не придумала!
– Ы-ы-ы… – некрасиво растянула губы Лиза. Она залилась слезами.
– Лично я не верю ни одному его слову. Он скотина. Мерзость, а? Ты, вероятно, отказала этой сволочи, и он теперь распускает о тебе слухи.
– Отказала! Да, отказала!
– Я так и подумала.
– Но ведь он дарит цветы, присылает подарки! Он смотрит на меня как преданный пес! Он предлагает выйти за него замуж! А сам говорит обо мне та-ко-е!
– Некоторые сволочи так и реагируют на отказ. Не могут смириться с тем, что ими пренебрегли. Теперь эта гнида будет орать на весь город, что он имел тебя в «Артиссимо», имел в магазине «Обои», в гараже, в офисе, в театре, в ресторане, на стене, на люстре и т. д.
– О-о-о, – убито простонала Лиза и зажала себе рот рукой. Жизнь не переставала баловать ее сюрпризами.
– Поэтому держись от него подальше.
– Какой гад этот Рудницкий! Я… я… я ему отомщу!
– Рудницкий? При чем здесь Рудницкий?
– Его зовут Руслан Рудницкий, – шмыгнула носом Лиза. Нос у нее был красный, глаза – тоже, щеки мокрые.
– Да глупости какие! Этого зеленоглазого урода, согласна, зовут Русланом. Но он вовсе не Рудницкий. Руслана Рудницкого из Екатеринбурга я знаю. Общалась с ним как-то. У него магазины «Синий пеликан». Тот нормальный мужик, деловой. Кстати, маленький, лысый, с аппетитным брюшком. А этот… Подлец, одним словом…
Разгневанная, потрясенная, убитая. Все три эпитета отлично подходили Елизавете, когда она вернулась в «Артиссимо».
Покинув «фольксваген» Виолетты, Лиза прошлась по улице, чтобы не являться в офис в образе мокрого крысенка. Теперь слезы на ее щеках высохли, губки она подкрасила. Но это не изменило положения вещей: Лиза смотрела перед собой остановившимся взглядом, не понимая, что ей делать.
– Лиза, проснись, – позвал Апогей Палыч. – После общения с мадам Крикуновой люди впадают в транс. Ее напор ошарашивает. Да, Лиза?
– Да, – вяло отозвалась девушка.
– Наша нежная Лиза, кажется, всплакнула, – сказал Андрей. – Визит в интернат для детей-инвалидов тебя расстроил, да?
– Да, мужики, зрелище не из веселых, – ответил за Лизу Родион. – Мороз по коже. Молодец Виолетта, не ожидал от нее. Собирается истратить на малюток бездну денег.
– Только бы ее энтузиазм не угас.
– Как тебе, Лиза, удалось раскрутить ее на такое мероприятие?
– Лиза безмолвствует. Ау, девушка! Ты где?
Девушка на вопросы не отвечала. Она смотрела вглубь себя и не шла на контакт.
– А Вася-то мою картину сохранил! Андрей, посмотри-ка, помнишь? – Апогей Палыч протянул парню газету.
– Припоминаю, начальник. Вы настаивали, чтобы я внедрил это шикарное полотно в интерьер магазина элитных тканей. Но они не сумели оценить картину по достоинству.
Андрей бросил взгляд на газетную фотографию. Названный шедевр художника Пирожкова А. П. виднелся за спинами героев публикации.
– И куда это вы ее в результате пристроили. Василий Моржак, – прочитал Андрей. – Кто это, Василий Моржак?
– Друг мой, хирург. Ему коттедж обломился в Сосновом, а я ему – картину на новоселье. Осчастливил, так сказать. И вот, смотрите, висит, значит, до сих пор.
– Коттедж в Сосновом? Что за картина? – встрепенулась Лиза. – Ваша, Апогей Палыч? Новая? Где?
– Наоборот, старая. Да ты не видела ее.
Лиза взяла в руки газету. Нет, она видела эту картину! Видела ее в особняке Рудницкого, когда ездила с мамой к нему в гости. Рудницкого? Или как его называть? Кто он на самом деле? Но почему на фоне этой картины сфотографирована семья профессора Моржака (как следует из подписи)? Они что, взяли у Руслана напрокат шедевр Апогея, чтобы эффектно выглядеть на газетной фотографии – мол, трепетные поклонники современного изобразительного искусства?
– Я сейчас сойду с ума, – прошептала Лиза. – Апогей Палыч, вы подарили картину Василию Моржаку? Профессору, хирургу?
– Да, Лиза. Тебе нравится? Газетный снимок конечно же не отражает всех ее достоинств.
– Но я видела ее! И совсем не в доме хирурга.
– А где же?
– Где ты ее видела, Лиза?
– В коттедже одного моего знакомого, – чуть слышно пробормотала Лиза, понимая, что разгадка рядом.
– Ха-ха, – развеселился Андрей. – Следовательно, твой знакомый живет в доме Моржака. Вот ведь, смотри. На фотографии. Гостиная коттеджа. Вот картина. Вот хирург.
– Интервью у Васи брали перед отъездом в Америку. Он с семьей уехал в Чикаго на полгода, по обмену. А коттедж у него в Сосновом. Номер 12. Я был в гостях…
– Да, Сосновое. Двенадцатый коттедж, – заторможенно повторила Лиза. – Тогда кто же он? Кто?!
Она уперла локти в стол, лоб – в ладони и замерла.
– О ком ты спрашиваешь, Лиза?
Но Лиза не ответила. Мужчины переглянулись и пожали плечами. Девушки – их всегда так трудно понять!
– Во! Блинчики «Морозко» с мясом!
– Лучше возьмем палтус.
– Куриная грудка с грибами. Жарится десять минут.
– Не хочу я грудку, Здоровякин.
Парни нависли над холодильником в супермаркете и рылись в его недрах, как хирурги в животе оперируемого пациента, опустив руки по локоть в месиво ледяных пакетов и коробок. В одиннадцать вечера по дороге домой они вспомнили, что жрать им практически нечего. В отеле, где они встретились с Анн-Мари (та в прострации сидела у бассейна, наполненного пронзительно-голубой бликующей водой. В одной руке мадам держала фужер в виде перевернутого конуса, наполненный сухим мартини, в другой – зубочистку с нанизанными на нее оливками), парни немного выпили за компанию. И это только усилило голод.
К счастью, супермаркет работал до часу ночи. Нагружая тележку, злобный гном Валдаев оглашал пространство мыслями вслух, как бы ни к кому не обращаясь. Противным голосом он гундел, что есть особая категория людей, сожительство с которыми делает практически невозможным иметь в доме хотя бы минимальный запас еды. Хотя бы на одну кормежку, на один прием пищи! Ну, не в состоянии эти прожорливые, бездонные млекопитающие соседствовать с сосисками или колбасой – они считают прямым долгом истребить все съедобное в радиусе километра вокруг себя!
– Ты о ком? – искренне удивился Здоровякин. – Не обо мне ли?
– Конечно не о тебе!
– Я ем как птичка, – обиделся Здоровякин.
– Мамонтоподобная птичка. О, смотри-ка, мозаика. Я возьму.
В рядах с игрушками Александр прихватил заводного мышонка (для котят Пульсатиллы) и мозаику-пазл из 1500 элементов (для Лизы).
– Детский сад какой-то, – вздохнул Здоровякин. – Куда уходят наши деньги!
Странно, что Саша вспомнил о Лизе. Последние дни образ прелестной синьориты почти полностью выветрился из его головы, уступив место более сильным и острым впечатлениям. Да, иногда мелькало что-то светлое и нежное перед его глазами, и тогда Валдаев мечтательно улыбался. Да, думал он, надо бы вплотную заняться милым ребенком, цветов, что ли, купить, сводить в кино, в картинную галерею, пригласить в гости… стоп, в гости нельзя, там Здоровякин… снять номер в отеле… надо, надо. Но все как-то недосуг…
…Илья орудовал на кухне в переднике и с тефлоновой лопаткой в руке. Он давал сеанс одновременной игры на трех досках, вернее, сковородках: жарилась рыба в золотистой корочке, взрывались капельки раскаленного жира на котлетах, пыхтела разноцветная гавайская смесь. Призывный вопль Валдаева прозвучал некстати – Илья переворачивал котлету и одновременно собирался ответить на звонок мобильника.
– Скорее сюда! – кричал из комнаты Валдаев.
– Алло, – спокойно сказал в трубку Илья. Бежать к другу он не торопился.
– Ну и что вы об этом думаете? – спросила трубка. Это был Вадик, представитель многочисленной популяции под названием «добрые знакомые Валдаева и Здоровякина».
– О чем, Вадим?
– Вы телевизор сегодня не смотрели?
– Как-то не было времени. Сашка вроде бы сейчас смотрит.
– Так и ты посмотри. На Америку сбросили ядерную бомбу!
Вадик немного преувеличил. Лопатка вместе с котлетой выскользнула из твердой руки Здоровякина. Он бросил на стол телефон, сорвал и отшвырнул передник (дурацкий передник с рюшками, забытый одной из любовниц Валдаева. В нем Илья чувствовал себя проституткой на пенсии) и устремился в комнату.
На полу перед телевизором сидел уже безмолвный Александр и завороженно наблюдал, как один, а потом другой самолет врезаются в манхэттенские небоскребы. Кадры прокручивались вновь и вновь, и весь мир с замиранием следил за репортажами Си-эн-эн уже довольно долго, но Валдаев и Здоровякин узнали об американской трагедии только сейчас.
– Ни хрена себе! – выдавил Здоровякин.
Валдаев употребил более крепкое выражение.
Ужин и остатки ночи прошли в глубоких политических дискуссиях о судьбе планеты, о мировом терроризме, об изменении экономической ситуации в США и, следовательно, других странах.
