Глава 28
Испанец, отсидевший пять лет в одиночке, с меньшим вожделением набросился бы на жену, чем Валдаев и Здоровякин на Веру. Они встречали девушку в аэропорту, когда та прилетела из Ганновера.
Стюардессу в малиновой униформе трясли, как пальму, целовали, тормошили, гладили и одновременно высказывали ей все, что думали о ее неделикатном поступке.
– Это бесчеловечно, Вера! – вопил Александр.
– Ты коварна до невозможности! – вторил Илья. – Скорее колись! Где наш француз?!
– Его бабуля сведет нас в могилу в ближайшие три дня! Офис разгромлен!
– Валдаев навсегда охромел, как Луиза де Лавальер…
– Как Байрон, – поправил Саша. – В отеле нас слезно умоляют забрать подопечную и отправить ее посылкой обратно во Францию – гостиница приходит в негодность.
– За последнюю неделю мы два раза прокололи колесо. Проколоть колесо у джипа – это надо умудриться!
– Монстр какой-то, а не бабуля! – поразилась Вера.
– При всем при том – мила, интеллигентна, обаятельна, – заметил Валдаев.
– Так ты хромаешь из-за нее?
– Я уже почти не хромаю. Илья преувеличивает.
– Наша бабулька уронила на Саню статую воина-освободителя из Трептов-парка в натуральную величину, – соврал Здоровякин.
– Надеюсь, кроме ноги ничего не пострадало? – улыбнулась Вера.
– Так, по мелочам. Саня у нас мальчик крепкий, выносливый.
– Мы уклонились в сторону, – напомнил Валдаев. – Вера, отвечай. Где Поль?
– Как раз перед отлетом в Ганновер мне удалось выяснить, что Поль и его рыжая татуированная девица поймали машину на площади перед аэровокзалом. Надеюсь, вы оцените мое усердие!
Компаньоны ошарашенно переглянулись.
– И это все?!
– Все! – кивнула Вера. – Вы недовольны?
– Гениально! Ты даже не представляешь, насколько ценной информацией нас обогатила! – с сарказмом произнес Илья. – А какого цвета? Марка какая?
– Номер! – жадно попросил Валдаев. – Номер автомобиля!
– Ты что! – изумилась Вера. – Какой номер? На номер никто не обратил внимания. Все взгляды были прикованы к колоритной парочке.
– Ясно. А куда они поехали?
– Тоже неизвестно, – порадовала Вера. – Ой, ну вы совсем пригорюнились! Мальчишки! Ах да! Самое главное!
– Что?! – встрепенулись сыщики.
– Машина была уникальная. Допотопный «жигуленок», выкрашенный в сиреневый металлик.
– Ух ты! Здорово. Сиреневый металлик – это хорошо, это небанально. Но нельзя ли подробнее? Допотопный – это какой?
– Э… Девчонки сказали, вроде первая модель. Рухлядь, но очень современного цвета!
– М-да. Перекрасить «копейку» в «металлик» обойдется дороже стоимости самой машины.
– Наверное, хозяин автомобиля там и работает.
– В автомастерской?
– Да. Где есть оборудование для перекрашивания. Ты не знаешь, сколько таких мастерских в городе?
– Две, как минимум.
– Или десять?
– Да нет, не десять. Одна – на Дипломатическом проспекте. Недавно видел рекламу. Итальянское оборудование.
– Но для начала метнемся в ГАИ. Владелец «копейки» обязан был зарегистрировать изменение цвета.
Вера поворачивала голову то вправо, то влево, переводя взгляд с Ильи на Сашу и обратно. Получив желаемое, парни совершенно утратили интерес к хорошенькой стюардессе. Это свойственно мужчинам, с грустью подумала Вера, мгновенная утрата интереса к женщине после того, как они добьются своего!
Ремень сумки давил на плечо. Сумка была до отказа набита деньгами.
«Вы на машине? – спросили Марию дамы в бухгалтерии торгового дома «Петровский». – У вас охрана? Если нет, то надо спрятать получше». Куда спрятать кипу увесистых «котлет», Маша не представляла. Она просто сдвинула пачки со стола в разинутую пасть сумки и отправилась домой. Пешком.
Торговый дом щедро расплатился за отличный сайт, созданный Машей, и за остроумную компьютерную программу, позволяющую фирме экономить на зарплатах нескольких десятков менеджеров, логистиков, бухгалтеров. И вновь семейные проблемы Марии стояли плотной стеной, не позволяя ей насладиться приятным ощущением денег, заработанных собственным тяжелым трудом.
«У нее анорексия, депрессия и нервный тик», – подумала Маша о девушке, которая отражалась в витрине магазина. Девушка, наверное, шла следом, так как двигалась вместе с унылой программисткой. В следующее мгновение Маша поняла, что смотрит на собственное отражение. Ее прошиб холодный пот. Худое, изможденное существо в белесых джинсах и мятой футболке, скелет с выпирающими ключицами, кикимора с растрепанными волосами, воспаленными глазами…
Мысли нахлынули разом, посыпались на бедную Машу камнями с неба, придавили ее к асфальту. Она подумала о том, как хорошо, что Илья ее сейчас не видит – такую безобразную. И о том, что он видит ее каждый вечер, привозя детей из садика, – такую безобразную! И о том, что подумали о ней дамы из торгового дома: наверняка «ну надо же – мымра, а сколько денег огребла!».
Салон «Л’Ореаль» на Виолончельной улице славился на весь город мастерами и ценами. Маша бросила сумку на пол, а сама свалилась в пододвинутое учтивой девушкой-администратором кресло.
– Сделайте со мной что-нибудь, – подняла Мария отчаянные глаза на мужчину с волосами цвета морской волны. – Я очень вас прошу!
– Противотанковая мина подойдет? Или вы рассчитываете на менее острые ощущения?
– Макар! – возмутилась девушка-администратор. – Что за глупые шутки!
– Извините, – тут же отступил на заготовленные позиции аквамариновый мастер.
– Намажьте меня чем-нибудь, оберните, полейте, – трагично попросила Маша. – Руки вот. – Она протянула ладони, показывая пальцы с обкусанными ногтями. – Синяки под глазами. Волосы.
– Все поправимо, – кивнул Макар. – Мы вас обслужим комплексно.
– Однако это дорого, – вставила девушка. – Посмотрите прайсик. Например, есть совершенно чудодейственная масочка из кожуры красных апельсинов. 1300 рублей. Коллагеновая масочка за 2500. Вот прайсик, пожалуйста.
– Деньги не имеют значения. А будет эффект?
– Выйдете от нас как конфетка, – успокоила администратор. – Как куколка.
– Разве это возможно? – не поверила Маша. В ее голосе звучала терпкая полынная горечь пополам с надеждой.
– Безусловно! – заверила администратор. – Расслабляющий массажик, я думаю, просто необходим. Вы согласны?
– Согласна.
– Тогда сначала вами займется косметолог, потом парикмахер и стилист. Вам сколько лет?
– Двадцать семь.
– Еще не родилась, – сказал аквамариновый Макар. – Раздевайтесь.
– Ирина, Надя, Лена! – крикнула девушка. Ей не хватало дирижерской палочки, чтобы эффектно взмахнуть ею, начиная увертюру волшебного преображения. – Быстрее! У нас комплексный клиент.
«Как комплексный обед», – с тоской подумала Маша.
Спустя четыре (!) часа обновленная, посвежевшая Мария вышла на крыльцо салона «Л’Ореаль». Ее провожали всем коллективом, любуясь плодами совместных усилий. Комплексный обед удался на славу. Короткая стрижка бесподобно шла Марии, открывала хрупкую шею, каждый волосок сиял в лучах осеннего солнца рубиновым блеском.
В роскошном бутике «MaxMara» по соседству с салоном красоты Маша переоделась в костюм из тонкой темно-вишневой кожи и такие же туфли. На плечо ей повесили новую сумочку, несравненно более изящную, чем предыдущая. Деньги Маша переложила в фирменный пакет. Продавщицы, влюбленные в богатых покупательниц, подобрали шифоновый платок, экстравагантный ремень, браслеты, кольца, духи, леопардовое нижнее белье…
– …Водительские права-то у вас есть? – спросил менеджер-консультант автосалона шикарную девицу, затянутую в амуницию из темно-вишневой лайки.
Яркая девица, стройная, изящная, глазастая, плюхнулась за руль новенькой изумрудной «восьмерки» со словами «Беру!». До этого она зачем-то попинала колесо автомобиля, заглянула под капот…
Когда менеджер автосалона усаживал за руль очередную длинноногую соплюшку, его начинала душить толстая, дряблая, бородавчатая жаба: ему было обидно отдавать автомобили в руки праздных, никчемных девиц с веером кредитных карточек или кошельками полными баксов.
Вот и эта красотка, наверняка дочурка высокопоставленного папаши или любовница крутого бизнесмена, не моргнув глазом вывалила перед кассиром кучу денег.
– Права-то у вас есть?
– Где-то были, – пожала плечами Маша. – Лет пять назад. Это не важно. У меня друг – крупный босс в ГАИ. То есть ГИБДД.
Мария нашла глазами свое отражение и улыбнулась. Ей было легко, весело, задорно. Она играла роль. Она сунула руку в пакет, отщипнула от пачки несколько купюр и протянула менеджеру.
– Я вас прошу, налейте мне побольше бензина. Я не уверена, что сумею припарковаться на заправке около этой бандурины со шлангом. А хотелось бы доехать до дома. Налейте литров десять.
– Каждому покупателю – двадцать литров в подарок, – продекламировал рекламный слоган менеджер. – Спрячьте деньги. Позвольте, я выгоню ваш автомобиль.
Идея была удачной. Вряд ли Мария самостоятельно справилась бы с такой сложной задачей, как проезд сквозь ворота шириной всего каких-то три метра. Маша вышла на улицу и подождала, пока ее приобретение благополучно выберется из стеклянного зала автосалона…
Пока менеджер наблюдал, как покупательница пытается внедрить новенький автомобиль в поток машин на проспекте, от ужаса он постарел на три года.
– Валдаев! Сашуля!
Александр не понял, кто его зовет, но голос был женским, ласковым, и Сашуля автоматически подтянулся, напрягся, внутренне завибрировал в ожидании приятной встречи.
Незнакомый изумрудный автомобиль врезался шинами в бордюр около капитана. За рулем сидела бесподобная, роскошная синьорита! Движение ее густых и длинных ресниц провоцировало начало тайфуна, губы были накрашены ярко и сочно. Дорогой кожаный костюм имел точно такой же оттенок, что и губы. Короткие волосы отливали драгоценными рубинами. И это восхитительное создание беззастенчиво строило глазки Александру.
– Машка, ты?! – обомлел Валдаев. Он был близок к инфаркту.
Сыщик на цыпочках подкрался к «восьмерке», словно боялся, что видение сейчас исчезнет, растворится в звенящей дымке осеннего дня. Распахнув дверцу автомобиля, Валдаев вытянул из салона ослепительную программистку, начал вертеть ее, разглядывать, ощупывать наглой рукой опытного ловеласа.
– Бог мой! Мария! Ты… ты… ты великолепна! У меня нет слов, одни телодвижения! Ты прекрасна! Ты неподражаема!
– Да вот, получила гонорар. И немного порезвилась.
– Ты очень правильно порезвилась, Машенька. Идеологически грамотно. О, костюм! Особенно эти дырки вот здесь, шнуровки меня сводят с ума! А как ты пахнешь, милая! Чем ты надушилась? Слушай, а как тебе классно на каблуках, а? Ты такая длинная, тонкая…
Слюна вожделения уже бурлила в уголках валдаевского рта. Сыщик беззастенчиво прижимал к себе полуброшенную жену друга. Не слишком ли часто они обнимались в последнее время?
– Довези меня до дома, – попросила Мария. – Я переоценила свои способности по части вождения. Думала, будет легче.
– А чья машина?
– Купила.
– И машину?
– Да.
На несколько минут Валдаев умолк. Утихли восторженные вопли, изумленные всхлипы.
– Ты что? – спросила Маша. Она улыбалась.
– Вот думаю, какой же кретин Здоровякин.
– Разве?
– Безусловно! Кретин, стопроцентный кретин. Значит, так. Здоровякину оставляем мою квартиру. Я перебираюсь к тебе. С Пульсатиллой.
– Зачем?
– Я внезапно влюбился.
– А как же Лиза?
– А что Лиза? Ну, Лиза… Лиза – отличная девчонка. Маша! Ты даже не представляешь, как ты хороша!
– Да представляю! – хмыкнула Мария. – Думаешь, Здоровякину понравится? Мне самой очень нравится! За полдня я изменилась больше, чем за год жизни. Я имею в виду не внешние, а внутренние изменения. Я поняла, что все последнее время не жила, а пряталась от жизни. Компьютер был моей панацеей, спасением от сердечных неурядиц, оправданием моей несостоятельности как жены и матери. Я не справлялась с детьми и с головой ныряла в компьютерные дебри, игнорируя проблему. Я не могу восстановить отношения с Ильей и тоже отгораживаюсь от всего мира ноутбуком. Конечно, там, в виртуальном мире, мне проще, легче, понятнее. Но ведь это не жизнь! Я пропустила столько всего хорошего! Теперь все будет иначе!
– Маша! Ты прекрасная мать и отличная жена. Мне б такую!
– Серьезно?
– Конечно! Ты слишком требовательна к себе. И потом… Если тебе платят за программы адские бабки, не стоит так сразу отказываться от работы. Вспомни! Когда мы с Ильей зарабатывали вместе за год меньше, чем левый мизинец на ноге Клаудии Шифер за одно дефиле, кто кормил семью? Ты кормила!
– Я… Ну и что. А каков результат? Ты посмотри! Мы с Ильей как чужие! Он сдает мне вечером детей и даже слова не говорит!
– Сложные вы мои! Упрямые и настойчивые, как изжога. Ну что с вами делать?
– Ничего не поделаешь. Нет, я, конечно, не буду отказываться от работы. Но и от других удовольствий тоже. Так и передай своему дружку. Поехали?
– Поехали. Слушай, заедем в одну автомастерскую? Мне там надо кое-что выяснить. Я, как бобик, бегаю по городу высунув язык. То на своих двоих, то на перекладных. Твой расчудесный муж взял «лендровер». А я, между прочим, старше его. Старенький я.
– Что ж он тебе не уступил автомобиль?
– Мы бросили жребий.
– Тогда не ной, все честно.
– Я и говорю – все честно. Он, митохондрия ползучая, на джипе, я – пешком. Кстати, я провел инструктаж на тему «Поведение мужчины, решившего вернуться в семью, к любимой жене и детям».
– И что?
– Ничего. Твой Илюша уперся правым рогом, как норвежский буйвол, и ни в какую.
– У него нет ни правого, ни левого рога. Я ему не изменяю.
– Он знает. Но говорит, что будет жить у меня – о, как же я несчастен! – пока ты не уволишь Дмитрия.
– Нет, вы посмотрите! Почему я должна его увольнять! Ведь это Илья был виноват, он меня променял на… на Настасью, он нас предал! Он, а не я! И каким-то совершенно иезуитским образом он ухитрился все вывернуть наизнанку. Теперь не кто иной, как я, виновата в развале семьи! Я, видите ли, не хочу уволить Митю. А для Ильи это классный предлог сохранять обиженный вид.
– Машенька, уволь, а? Я сам буду к тебе приходить на три часа в неделю, мыть горшки за Эдиком.
– Представляю, как у тебя получится.
– А что! Я Пульсатиллу, можно сказать, грудью выкормил!
– Ну как мне уволить Митю? Он исполнительный, ответственный, заботливый! Он старается. Дети его обожают. И он рассчитывает на деньги, которые я ему плачу. Он ценит место. Нет, не уволю.
– Нашла коса на камень. Ты ведь знаешь, что Здоровякин – непробиваемый тип. Его заклинило, как токарный станок. Его не сдвинешь с места. Он не хочет видеть в своем доме чужого мужика.
– Развод, – мрачно констатировала Мария. – Мне почему-то казалось, мы все-таки сумеем договориться.
Надрывный, скорбный вздох заполнил воздушное пространство салона. Валдаев понял, что обречен коротать вечера с милым Илюшей еще неопределенно долгое время.
