Глава 9
Я опять мама!
А потом у меня разболелся зуб. Для полного комплекта удовольствий. Или наоборот – как отвлекающий маневр, предпринятый организмом, чтобы я наконец перестала изводить себя мыслями о Никитиной любовнице.
С трудом дотянув до девяти утра и съев полкило обезболивающих таблеток, я позвонила в стоматологию. К счастью, мой врач принимала и согласилась освидетельствовать больной зуб, несмотря на забитый график. Никита проснулся в восемь (это было то редкое субботнее утро, когда он не спешил на работу) и тут же начал горячо мне сочувствовать – делал брови «домиком», наливал коньяк для полоскания, развлекал ужасными историями из персональной стоматологической практики. Он даже – впечатлившись страданиями подруги – разрешил мне выкурить пять сигарет!
В 9.15 Никитин автомобиль остановился у клиники «Жемчужина».
– Ну, дойдешь сама? – осведомился мой драгоценный сожитель. В его голосе звучало сомнение. Словно у меня болел не зуб, а отнялась нога.
– Конечно, – промычала я с перекошенной физиономией.
– Нет, давай-ка я тебя доведу до кабинета.
– Перестань! Что за детский сад?
– Ну, тогда я поехал? У меня встреча в десять, надо еще документы подготовить.
Мужчина, напряженно работающий не только в будни, но и в выходные, достоин всяческого уважения. Ну, естественно, если он на самом деле работает. А не посещает тренажерный зал. В смысле – блондинку Елену.
Но сейчас мне было не до Елены. Черт с ней! Только бы унять эту невыносимую боль! В мою челюсть вгрызалась дрель размером с десятиэтажный дом и буравила ее насквозь…
Милая Анна Борисовна разобралась со мной за сорок минут.
– Как вам повезло, Юлия Андреевна, что один пациент не смог прийти. Иначе даже не представляю, куда бы я вас впихнула! Сейчас нормально?
– М-м-мы!
Какое блаженство! Ничего не болит! Юля Бронникова в главной роли триллера «Замороженные монстры»: от уколов у меня онемела не только челюсть, но и нос. Я с трудом шевелила губами. Но уж лучше так!
В красивом холле клиники было пусто, только задумчиво курсировали в огромном аквариуме нарядные рыбки. Администратор отсутствовала, зато на одном из диванов стояло переносное кресло-люлька, и из него выглядывал малыш. Увидев новый персонаж, он сказал счастливое «ы-ы-ы», выронил соску и задрыгал ножками.
– Ты чего здесь делаешь? – удивилась я. Моя дикция заставила Цицерона перевернуться в гробу, онемевший язык не слушался.
Ребенок разулыбался и еще активнее куда-то «побежал». Любят они побегать в горизонтальном положении, эти карапузы. Интересно посмотреть на мамашу, запросто оставившую такую драгоценность в безлюдном месте. Кстати, а где народ? Кому платить-то?
Народ появился буквально через пару минут, холл в одно мгновение превратился в растревоженный улей – бегали медсестры в бирюзовых «пижамах», метались врачи. Распахнулась входная дверь, и ввалилась бригада «скорой». Еще через минуту мимо меня волоком протащили, удерживая с двух сторон под локти, молодую женщину – ее лицо было бледно-зеленого цвета. М-да… Если я претендовала на роль в «Замороженных монстрах», то она могла бы сниматься в фильме «Ожившие мертвецы»!
– Какой ужас! Какой кошмар! – затарахтели девицы-администраторы, когда процессия покинула территорию клиники. – Первый раз у нас такое!
– Нет, ну а сколько в газетах пишут! Отправился в стоматологию и хоп – отбросил копыта от одного укола!
– Да типун тебе на язык! Нас же тогда закроют!
– Не закроют!
– Ну, проблем не оберешься!
– Еще от прививок такой же эффект бывает.
– Нет, а как угадать, есть на препарат аллергия или нет? Только одним способом – попробовать.
– Вот бедная! Надо было ей обычный новокаин колоть!
– Да конечно! Кто с ним сейчас работает?!
– Новокаин, кстати, подделывают на раз-два! Еще неизвестно, что закачаешь в пациента под видом обычного новокаина.
– Девочки, а что с дитем-то делать?!!
Все разом замолчали и посмотрели в нашу с малышом сторону. Мы с карапузом выжидательно уставились на девиц. Младенец опять выдал коронное «ы-ы-ы», продемонстрировав два сахарных резца в нижней челюсти.
Одна из администраторов помчалась советоваться с врачами. Пара стоматологов опять появилась в холле, в том числе и Анна Борисовна. Все встревоженно рассматривали малыша в люльке, а тот сосредоточенно исследовал часы на моей руке.
– Куда ж его девать? – Сейчас проголодается и закатит истерику.
– Точно. И что мы с ним будем делать? – У нас же записан в карточке сотовый его мамы! Давайте позвоним! – предложила одна умница – юная фифа с ресницами, гораздо более длинными, чем ее юбочка.
– Оля, ты совсем не соображаешь! Его маму только что увезли на «скорой». Куда ты будешь ей звонить? В реанимацию?
– Ах, да!
– А если позвонить по домашнему? Вдруг ответит кто-то из родственников? Папаша-то есть у ребенка?
– Кажется, она мать-одиночка.
– Думаю, и с бабушками тоже напряженка – иначе зачем бы она потащила ребенка с собой в клинику? Видимо, совсем не с кем оставить.
– А в Европе это модно – везде таскать с собой лялек. В рестораны, кафе… Словно это декоративные собачки.
– Ну, правильно! У них там на двадцать женщин – один младенец. До сорока наслаждаются жизнью, потом вдруг вспоминают, что надо рожать. Естественно, те, кому это удается, страшно гордятся результатом.
– Девочки! Бог с ней, с Европой! Этого ребенка-то куда девать?
– Нам надо было взять у бедняжки мобильник и порыться в нем – нашли бы какую-нибудь ее подругу и сплавили б младенца!
– Здрасте! А она что в больнице будет делать без телефона? Когда очухается?
– Короче, я не знаю.
– И я. Анна Борисовна, что с малышом делать?
– Юлия Андреевна, вы не могли бы его взять? – спросила у меня стоматолог.
– Я?!!
– Вы же наверняка сейчас домой. А нам до восьми вечера еще работать. Ну, куда нам девать эту прелесть?
«Прелесть» смотрела на меня влюбленными глазами, моргала, похрюкивала. Ну, конечно! Дети ко мне липнут: природа не терпит пустоты, а в моем сердце – зияющая черная пропасть, образовавшаяся после того, как оттуда жестоко вырвали Анюту. Поэтому я и притягиваю младенцев словно магнит.
– Юлия Андреевна, возьмите его. А мы сообщим маме ваш телефон.
– А если она еще неделю не выйдет из больницы?
– Но к вечеру-то, я думаю, в себя придет! И сообразит, куда пристроить ребенка. Юлия Андреевна, на вас вся надежда! Смотрите, у меня еще семь пациентов на сегодня записано. Девочки у нас совершенно неопытные в плане обращения с детьми – они и памперс-то не поменяют. А у вас богатая практика. Я бы совершенно спокойно доверила вам собственного ребенка.
(Так как Анна Борисовна уже два года заботится о состоянии моих бивней, она знакома с некоторыми фактами из жизни пациентки.)
– Пожалуйста!
– Ладно, беру.
– Ура! Вот спасибо! – обрадовался персонал «Жемчужины», все заулыбались, зашевелились.
Какие ловкие! Спихнули с себя ответственность, избавились от розовощекого балласта!
– Только обязательно запишите мой телефон, – напомнила я девицам.
– Да он же в вашей карточке записан!
– И сотовый.
– Сотовый тоже есть. У вас не менялся номер?
– И адрес!
– Есть адрес, есть. Спасибо вам огромное, Юлия Андреевна!
За услугу, оказанную мной «Жемчужине», нужно было вытребовать себе бесплатный «пульпит». Нет, а что? Вполне могли бы не брать с меня за лечение – ведь я освободила им руки! Но нет, заплатила, как миленькая, целых три тысячи. Мой бюджет трещит по швам, его, как снасти старого рыбака, пора сшивать леской… Более ловкая особа тут же поставила б свои условия и сэкономила три штуки. Ах, нет! Нормальный человек вообще не ввязался бы в эту игру: брать на себя ответственность за чужого младенца – это слишком серьезно и хлопотно. Но я вызвалась нянчить ребенка, и совершенно бесплатно!
Наверное, мама не далека от истины, когда называет меня дурой. Ведь я и так сгибаюсь под тяжестью неразрешимых проблем – зачем мне вдобавок этот карапуз?!!
Понимание того, что я вляпалась в очередную авантюру, пришло через пятнадцать минут. Люлька оттягивала руку, локоть ломило, по спине сползали капли пота. Малыш жмурился от яркого солнца и начинал беспокоиться. Мы двигались в сторону автобусной остановки.
А почему бы не позвонить Никите?
И попросить его забрать нас?
Но у него какая-то деловая встреча. Вряд ли он обрадуется, услышав, что я до вечера подписалась исполнять роль няньки при чужом младенце. Опа! А если нам оставят ребенка и на ночь? Это будет весело…
Ну почему я такая глупая?
Почему не отказалась?
Да, Никита будет недоволен, если я вырву его из офиса в самый разгар переговоров… Но, надеюсь, он не испепелит меня уничтожающим взглядом из репертуара Маргариты Эдуардовны Бронниковой? Надеюсь, не назовет, как она, безмозглой курицей?
Ох, этот карапуз вместе с его космическим креслом такой тяжелый! Но потрясающе симпатичный – гладкие розовые щечки, белобрысый хохолок, большие глаза в обрамлении пушистых ресниц. Только у малышей бывают такие невероятно густые и черные ресницы… Как там его мама? Выкарабкается ли?
Недовольство собой (ну почему я всегда с готовностью соглашаюсь на роль затычки в каждой бочке?!) переплеталось с нежностью к малышу, забытому в холле стоматологической клиники. По аксессуарам, одежде младенца, по его дорогой люльке было видно – мать-одиночка или является весьма обеспеченной дамой, или рвет жилы, пытаясь купить единственной кровиночке все самое лучшее. Но что станет с малышом, если она вдруг умрет в больнице? Кому он нужен, такой толстенький и симпатичный, с его огромными, похожими на драгоценные темно-синие сапфиры, глазищами? Ни-ко-му! На всем белом свете никому, кроме матери, нет дела да этого ребенка…
Хотя… Вот я еще впряглась. Как обычно.
– Никит, привет!
– Юля, ну как ты? Что с зубом?
– Все в порядке. А ты… Ты не мог бы сейчас меня забрать?
– Конечно! Я как раз собирался тебе звонить.
– А твоя встреча?
– Все уже, закончил. На сегодня я свободен.
– Только я не в клинике, а на углу. Где зеленый шестнадцатиэтажный дом, у остановки.
– Стой там. Сейчас подъеду.
– Ну, вот, – сказала я малышу. – Видишь, как все удачно складывается. Сейчас папочка нас заберет.
Но сначала он безмерно удивится, увидев меня на остановке с незнакомым детенышем на руках! Да… Я в своем репертуаре. Как всегда – на передовой, в окопах…
Но с другой стороны, представим, что ребенка впарили бы не мне, а этой Оле в микроскопической юбочке! Да она бы его уморила! Кстати, согласится ли малыш есть из бутылочки? А вдруг он на грудном вскармливании? Моя грудь в отношении надоев абсолютно бесперспективна! И тут я увидела «Лексус» Никиты. Любимый вывалился из авто с глазами, увеличенными ужасом до размеров дынь-колхозниц. Назвать чувство, испытываемое им в данный момент, удивлением было так же некорректно, как назвать Вторую мировую войну – незначительным вооруженным инцидентом.
– Юля! – закричало мое сокровище. – Но ведь два часа назад ты даже не была беременна!
– Вот в этом никогда нельзя быть уверенным на сто процентов, – вздохнула я. – Принимайте, папаша! У меня уже руки как у орангутанга – до колен.
Поставив кресло на заднее сиденье автомобиля, я объяснила ситуацию:
– Представляешь, подруге стало плохо от укола анестетика. Ее увезли на «скорой». А ребенка пришлось взять мне! Но ты не волнуйся, он пробудет у нас только до вечера. А вечером его заберут родственники.
– Надеюсь, подруга не умрет?
– О-о… Не дай бог!
– Что ж, хотя бы в одном ей повезло – ты в тот момент оказалась в клинике. По крайней мере, ребенок попал в надежные руки.
– Ты действительно так считаешь?
– Считаю.
– Мне приятно это слышать.
(О, милый… За месяцы, проведенные вдвоем с Никитой, я так привыкла быть понимаемой! Мы словно две струны, вибрирующие в унисон! Он всегда на одной ноте с моими ощущениями, он так тонко все улавливает! Вот сейчас первым делом поинтересовался, выживет ли мамаша. И вовсе не потому, что жаждет поскорее избавиться от ребенка, а из сочувствия к бедняжке! Другой мужчина на его месте первым делом поинтересовался бы у подруги, где были ее мозги, когда она соглашалась взять младенца. А затем вспомнил бы, что именно сегодня у него масса неотложных дел!)
– Я наблюдал, как ты несла вахту у песочницы. На прошлой неделе, помнишь? Младенцы висели на тебе, как груши на березе.
Да, точно. Стоит мне притормозить на минутку во дворе, мамашки тут же прыскают во все стороны, как тараканы, – одной срочно нужно бежать за теплой курткой для ребенка (они оделись не по погоде), вторая забыла выключить бульон, третья не купила хлеба…
Я помолчала минуту, соображая, сказать ли Никите правду. Было немного страшно.
– Знаешь… Вообще-то, она даже и не подруга.
– Кто?
– Мама этого малыша…
– Вы поссорились?
– Да нет же! Просто я ее не знаю.
– Как?!
– Ну да.
– Ничего не понимаю!
– Я не знакома с матерью этого младенца.
– Но как же тебе его отдали?
– Так получилось! Никто не хотел его брать. Пришлось мне.
– Юля!
– Ну, не жить ведь ему в стоматологической клинике!
– Юля!!!
– Да, да, знаю! Я несовременная, глупая, неправильная! Всегда впрягаюсь, всегда везу чужой воз. А потом еще оказываюсь виноватой… Да, сейчас другое время, сейчас нужно быть холодной, расчетливой, цепкой. Работать локтями и кулаками. А я не такая! Ты меня презираешь?
Никита молчал. Карапуз яростно терзал деснами пустышку, и это означало лишь одно – он на грани голодной истерики.
– Юля, ты все сделала правильно. – Никита посмотрел на меня в зеркало заднего вида. – И ты – потрясающая девчонка! Мир стал бы светлей и добрей, если б все поступали и рассуждали, как ты.
– О! Какие слова ты мне говоришь… – Я задохнулась от благодарности.
– Но отношения между людьми извращены до такой степени, что человек, выбирающий единственно верное и благородное решение, стесняется своего поступка! Это очень грустно!
– А Марго бы распилила меня бензопилой, – вздохнула я. – Надеюсь, она не узнает о нашем незапланированном микрогосте.
– Тещу мы обсуждать не будем, – прервал мои поползновения в сторону маман Никита. – Маленькие недостатки Маргариты Эдуардовны тонут в море ее фантастических достоинств. Хотя в отношении тебя она, я думаю, несправедлива. Да, она слишком сурова и не замечает очевидного: ты – прелесть, ты – ангел.
– Милый…
Только быть бы уверенной, что все его слова искренни.
Ведь это не ложь?
– Мне страшно представить, что я бы тебя не встретил. Какую убогую жизнь пришлось бы влачить… Женился б на какой-нибудь супермодели, состоящей из бюста четвертого размера и трех километров ног.
Минуточку! А мой бюст и ноги, значит, даже не участвуют в конкурсе? Главное – что я человек хороший?!!
– Но, Юля, ангелы НЕ КУРЯТ!!! А ты сегодня выбила из меня индульгенцию на целых пять сигарет!
– У меня зуб болел!
– Но на этом и остановимся, договорились?
Ладно уж.
Учитывая все произнесенные комплименты, я готова не курить целых два дня. Или один. Но хотелось бы вернуться к вопросу о бюсте и ногах! Неужели мои ноги не…
Соска вылетела из маленького ротика, как пробка из бутылки шампанского, и салон автомобиля огласился истошным детским визгом.
А теперь, дамы и господа, – дискотека!
Да, мысль о необходимости более скромного поведения в гостях, где его приютили исключительно по доброте душевной, явно не приходила пупсику в голову. Следующие пять часов превратились в страшный сон молодой мамочки – карапуз орал не переставая! Я-то, вспоминая свои подвиги в обслуживании Анечки, собиралась управиться с ним одной левой!
Не тут-то было. Дите явно хотело жрать, но стойко отказывалось от бутылочки. Предлагать малышу мою неконкурентоспособную грудь я не решилась.
Никита сделал пять рейсов в аптеку – я гоняла его то за тем, то за этим, не в силах сконцентрироваться и дать внятные указания. Лицо возлюбленного было обезображено страхом и непониманием. Он впервые приближался к орущему младенцу на расстояние вытянутой руки, и поведение детеныша вводило его в замешательство. Ведь всего час назад он улыбался и радостно хрюкал! Почему же сейчас орет, как потерпевший? Голоден? Вот бутыль с молочной смесью! Нет? Ну, что тогда?!!
Никита опять проявил себя с самой лучшей стороны – вопли малыша не раздражали, а расстраивали его. Он переживал и беспокоился за вверенное нам сокровище. Никита с тревогой заглядывал мне в лицо, не понимая, почему я, такая опытная, до сих пор не нашла кнопку «on/off» на этом загадочном устройстве.
– Давай я куплю еще какую-нибудь смесь. Эта ему явно не нравится!
– Мы уже перепробовали три марки!
– А нельзя добавить сахара? Я слышал, дети обожают сладкое. Или давай дадим ему кефир с печенькой! А растворимую кашу он есть не будет? Я купил в аптеке на всякий случай. С бананом!
Я с удивлением посмотрела на Никиту. Его познания в области вскармливания грудничков впечатляли, а искреннее беспокойство за малыша – трогало до слез.
Через несколько часов борьбы и мучений безымянный младенец все-таки присосался к бутылочке, выжрал 250 миллилитров молока с разведенной в нем кашей и отрубился. Во сне он жалобно всхлипывал, разрывая нам сердце. Никита качал его на руках.
– Тяжелый, – удовлетворенно заметил он. – Где мы будем его хранить? С дивана этот типчик однозначно уползет. Такой настырный!
– Построим баррикаду на кровати. Знаешь, а тебе идет.
– Что идет?
– Младенец. Ты хорошо смотришься.
– Ну, еще бы! Я давно мечтаю о таком.
О-о-о!!!
Покажите мне женщину, сердце которой не дрогнет от этих слов.
Он мечтает о таком!
Странная мысль пришла мне в голову… Той субботы не было! Не было дождя, исхлеставшего мое лицо, не было ледяной жижи под ногами, и тонированного джипа Льва Таирова, выехавшего из-за поворота, в то время как я покидала поселок на маршрутном автобусе. Не было умиротворенного тепла и тихого позвякивания колокольчиков в ресторане «Киото», не было двух девиц, обсуждающих поведение Арабова. Нонны тоже не было, и она не сказала мне про блондинку, нагло повесившуюся на моего возлюбленного прямо на улице!
Это все мне приснилось!
Мой мужчина – вот он, рядом! Такой родной и близкий, добрый и честный, верный и бесхитростный. А все остальное я придумала, нафантазировала…
Удобная позиция!
Значит, следователя Нелюбина тоже можно считать фантомом?
Его тоже не было?
Надо ли говорить, что ни в семь, ни в восемь, ни в одиннадцать вечера за ребенком никто не приехал!
– Надо брать инициативу в свои руки, – шепотом сказал Никита.
Мы партизанили на кухне – беззвучно пили кофе. Наш монстрик сладко дрых в комнате, обложенный со всех сторон подушками. После удачной трапезы я поменяла ему памперс – и была страшно удивлена, обнаружив под памперсом нечто особенное! Ведь, управляясь с Анечкой, я привыкла видеть младенческий интимный аксессуар совершенно иной конфигурации! А тут такоо-е! Одним словом – жесткое порно. Вот они, мужчины, во всей своей красе! От силы шесть месяцев от роду, а туда же – полностью (и даже с избытком!) оборудован всем необходимым!
Ну, вы понимаете, о чем я…
– Ни фига себе яйца! – открытым текстом выпалил Никита, пока я смущенно отводила взгляд. – Крутой мужик!
В его голосе звучало уважение.
А сейчас наш крутой мужик спал и не догадывался, что мы вот-вот собираемся сбагрить его.
Никита взялся за телефон и через двадцать минут уже владел информацией. Несчастную мать младенца звали Оксаной, ребенка – Дмитрием (медсестра посмотрела запись в паспорте). Как я и предполагала, ему едва исполнилось полгода. Оксана лежала под капельницами в областной клинической больнице № 3 и в сознание не приходила. Дежурный врач по телефону был недоступен, медсестра отвечала на вопросы с излишней сдержанностью – подобная немногословность украсила бы вождя индейского племени, но родственники пациентов наверняка мысленно проклинали эту угрюмую тетку.
– Ну, хотя бы посмотрите у нее в сумочке ежедневник! Или в мобильнике откройте список телефонов и продиктуйте мне, я запишу.
– Нет.
– Почему?
– Не имею права.
– Какого права вы не имеете?
– Шарить по чужим сумкам.
– Ваша высоконравственность, конечно, похвальна, но как же нам найти родственников Оксаны?
– Не знаю.
– Постойте, но паспорт же вы посмотрели по моей просьбе? Ведь паспорт лежал в сумке?
– Тут.
– Что – тут?
– У меня на столе он лежит.
Никита придержал меня рукой на полпути к телефонной трубке – я жаждала крикнуть этой упертой дамочке «колись, корова!». Представляете, они даже не сообщили родственникам! А вдруг у родителей Оксаны инфаркт – подумать только, дочь исчезла вместе с внуком! Испарилась, пропала! Где им ее искать? Правильно, самим обзванивать больницы и морги. А ведь Оксана поступила в приемный покой не из-под моста и не из наркоманского притона, она была полностью укомплектована документами, и при желании ее родственников тут же могли бы вызвать в больницу! Но к чему лишние хлопоты, суета?
Вот так и исчезают люди…
Получается, если нравственность не контролируется строгими законами, то она постепенно изживается обществом как качество, препятствующее человеку поудобнее устроиться в жизни? Наверное, в Америке врач, не поставивший в известность родственников больного, тут же остался бы без места за нарушение инструкции. Да, лучше иметь четкую инструкцию, чем полагаться на здравый смысл и доброту человека.
– Поеду в больницу, – сказал Никита. – По телефону я ничего не добьюсь. Ты справишься тут без меня?
– Пока этот наглый типчик спит – да, – шепотом ответила я. – Езжай!
Родственника Димуси мы дождались только к вечеру воскресенья. Высокий, симпатичный парень лет двадцати пяти, одетый с аккуратностью менеджера средней руки в дешевый костюм и белоснежную рубашку, появился в нашем детприемнике.
– Здравствуйте! – сказал он неуверенно и смущенно.
– Безумно вам рады! Проходите!
В руке парень держал объемную спортивную сумку. Я с ужасом уставилась на нее – мучительная бессонная ночь наделила меня даром ясновидения. Просветив сумку взглядом-рентгеном, я поняла: в ней барахло младенца.
– Ну, где тут мой племяш?! – поинтересовался гость.
– Отдыхает. Чудесный ребенок.
Ночью мы пять раз пили молоко из бутылочки – Дима освоил новый гаджет, и он пришелся ему по душе. Потом мы изящно расправлялись с памперсами: наверное, есть в этом какой-то шик, особая младенческая доблесть – выкладывать внутренний валовой продукт не одномоментно, а поэтапно, дождавшись, когда на тебя наденут чистый подгузник. Затем мы бузили, кувыркались в подушках, пинали тетю Юлю толстыми ножками. Потом – помогали няньке писать статью, нажимали кнопочки, поливали слюнями клавиатуру, норовили облизать монитор. В шесть утра мучитель наконец-то уснул. В половине восьмого вновь потребовал хлеба и зрелищ! Ну, и так далее…
– Я привез ему вещички.
Вот этого я и боялась!!!
– А разве вы не заберете ребенка?
– А я должен его забрать?!!
Симпатичный юноша задохнулся от изумления. На его гладко выбритых щеках играл детский румянец, весьма украшая владельца. Наверное, этот трогательный румянец, а еще – взволнованно вздрагивающий кадык на худой шее, да к тому же – красивые карие глаза уберегли гостя от мгновенной смерти – мне очень хотелось треснуть его по голове чем-нибудь тяжелым.
– Нет, а как это… Постойте… – замямлил он.
– Вы же за Димочкой приехали, правда?
– Нет, ну…
– Как там его мама? Пришла в себя?
– Да плохо с ней все, – сник парень. – Но я не рассчитывал забирать ребенка! Вот, вещи его привез. А вы разве не его няня?
– Начинаю свыкаться с этой ролью. Но я вообще-то… Как вас зовут?
– Андрей.
– Юля. Приятно познакомиться! Я, Андрей, совершенно посторонний человек… Видите ли, в ночь с пятницы на субботу у меня заболел зуб. И утром я отправилась в клинику «Жемчужина»…
Наверняка человек, менее литературно-одаренный, обрисовал бы ситуацию в двух словах. Но я-то журналист! В двух словах у меня не получилось, тем более что история превращения пульпита в розовощекого карапуза выглядела почти волшебной (если б не была такой грустной!). По мере продвижения к финалу краски покидали лицо гостя. Перспектива остаться наедине с племянником, вероятно, не сильно вдохновляла юношу.
– Но я не справлюсь, – с паникой в голосе сообщил он. – И потом… У меня же работа! Я работаю по двенадцать часов в сутки. Нет, ну как же?!
Хм… Но ведь я не говорю о моей работе! Я тоже хотела бы сидеть у компьютера по двенадцать часов в сутки (беспрестанно заваривая себе кофе, прикуривая сигареты и мечтательно рассматривая потолок – обязательный антураж для создания удачной статьи!). Но подобная роскошь, увы, недоступна. На мне – любимый мужчина-изменник, требующий обслуживания, и чужой ребенок, подобранный в стоматологии. Статья для «Удачных покупок» не закончена. Статья для «Стильной Леди» – даже не начата! А я не привыкла задерживать материалы, я всегда сдаю их в срок!
– Юля, умоляю! Пусть он поживет у вас еще неделю!
– Да вы что?!! Еще одну такую ночь я не переживу!
О, да! Я отвыкла от подобной свистопляски. Мои вечера и ночи теперь гораздо умиротвореннее – час интенсивного секса и к ноутбуку.
– А что было ночью? Разве он не спал?
– Боже упаси! Какая жестокая инсинуация! Ни один уважающий себя младенец не станет спать ночью. Младенцы спят исключительно днем. Причем всегда засыпают за пять минут до того момента, когда соседям, ремонтирующим квартиру, приходит в голову вновь взяться за отбойный молоток или дрель.
– Вы меня убили. Что же я буду с ним делать?
– Упражняться в человеколюбии.
– Юля, ну хотя бы три дня подержите пацана у себя! Я компенсирую вам затраты.
– Не надо мне ничего компенсировать! Малыш очарователен, но ведь он скорее ваш, чем мой, правда?
– За эти три дня я нашел бы для него няньку…
– А как же бабушки-дедушки?
– Да нет у нас с сестрой никого!
– Ну, у тебя самого-то, Андрей, девушка есть?
– Нет! Я сейчас делаю карьеру и столько работаю, что на общение с девушками не остается времени!
Да? А некоторые пронырливые индивидуумы успевают и карьеру делать, и двум девицам головы морочить. Или Никита морочит голову только мне одной, а блондинка Елена – его сообщница и соратник? В очередной раз простила и готова еще энное количество лет терпеть его двуличие? Что ж, в любом случае, она такая же жертва демонического обаяния Никиты, как и я…
– Постой, а отец ребенка?
– Юль, я не в курсе. Нет его, отца этого. Оксанка сама придумала – рожать. Часы, говорит, биологические тикают, мое время кончается. Вот, родила… И что получилось?
– Все прекрасно получилось! Ребенок – он есть, существует. Это же счастье! – вступилась я за несчастную Оксану. Брат словно упрекал ее за неоправданный каприз – взять и завести младенца.
– Юль, а, может быть, хотя бы до завтра, а? – В голосе Андрея звучала мольба.
– Послушай, но ведь в принципе в уходе за младенцем нет ничего сложного! А на работе тебя поймут, дадут отпуск.
– Мне ведь еще и в больницу к сестре надо! – напомнил Андрей. – Устроить ее получше, врача хорошего найти… Куда я с короедом на руках?
О-о-о…
Да, я совершенно не представляю, как он управится с младенцем. Сунуть сейчас ему в руки кресло-люльку с малышом, упаковку памперсов и начатую банку молочной смеси – и выставить за дверь? Жестоко! Все равно что втолкнуть меня в клетку с крокодилами, вооружив коробкой с печеньем и сказав на прощание: «Успехов в дрессировке! В принципе, в этом нет ничего сложного!»…
Ну, конечно! Мое отнюдь не каменное сердце прокричало ответ раньше, чем мои отнюдь не эйнштейновские мозги подсказали правильное решение. Жаль, но Никита в момент визита родственника опять же завис в аптеке. Я отправила его за гелем для прорезывания зубов (это для Димочки, не для нас! Мы вовсе не собирались играть в вампиров и искусственно стимулировать у себя рост дополнительных клыков! Просто мне показалось, что одной из причин нервозности младенца являются его набухшие верхние десны: там вот-вот должны были показаться два резца. И Никита безропотно в шестой раз отправился в аптеку за нужным препаратом).
Да, трагические воззвания Андрея достигли цели. В результате малыш остался с нами еще на одну восхитительную ночь!
Если кто-то заподозрит меня в склонности к мазохизму, я не сильно удивлюсь.