Часть восьмая Небесные кренделя
Сегодня и сейчас
Лексус ругал себя за то, что потерял телефон – как можно было выронить его? Вот они, говорил он себе, приступы паники, беспокойство, тревога! Что стоило проверить карманы после того, как он собрал полиэтилен с лужей Асиной крови! Но он слишком нервничал…
В досаде Лексус щелкает пальцами, решает, что надо успокоиться. Он осторожно потягивается, крутит головой в разные стороны, разминается. Тут, в малюсенькой каморке под самой крышей, аккуратно спрятанной на чердаке Дома, ему тесно. Ширина помещения – чуть больше метра, высота – около двух, а длина – метра три. В каморке Алексей собрал серьезную технику, от которой в гостиную и другие комнаты Дома тянутся кабели, заканчивающиеся электронными глазами и ушами – камерами и микрофонами. Специально ради оснащения этой каморки Лексус делал вид, будто увлекся разной шпионской (охранной!) аппаратурой, и даже открыл в оживленном месте магазин охранных технологий «Всевидящее око». Никто не в курсе, но специально ради этого момента он провел от поселка, находящегося за Долиной туманов, до самого Дома оптоволоконный кабель. Что стоило ему безумных денег и обеспечило надежный Интернет.
Теперь он наблюдает за всем происходящим в Доме. Незримый и всевидящий, хозяин театра марионеток.
У него тут есть и еда и вода. Нет только туалета. Алексей никак не предполагал, что придется ему сидеть в этой норе много часов. Согласно его гениальному плану, достойному стать сюжетом для драмы шекспировского масштаба, Вера должна была сойти с ума спустя всего несколько часов после того, как нашла Асю мертвой, а Вовус – разбиться в аварии несколько суток назад.
Но марионетки сосвоевольничали, наумничали.
Если бы не ливень, Лексуса сейчас тут не было бы. Он бы уже пересек горный хребет в ста километрах от Дома, спустился бы на равнину и оказался в Кисловодске. Там, в санатории на центральной улице города, его поджидала Оксанка. Она бы кому угодно, к примеру следователю из милиции, подтвердила, что Алексей приехал в отель вместе с ней в пятницу утром, а потом отравился копченой рыбой и двое суток безвылазно провалялся в номере.
Ее слова совпали бы с показаниями секретарши Вовуса, Алки. По просьбе Алексея Ивановича она самолично забронировала номер в Кисловодском санатории. Двухместный люкс. С кем намеревался отдохнуть коммерческий директор сети супермаркетов КУБ, Алка сказать не смогла бы, откуда ей знать!
Алексей собирался водить следствие за нос достаточно долго, до тех пор, пока не признался бы под страшнейшим давлением о своем романе на стороне. Тогда всем стало бы ясно, что у Лексуса стопроцентное алиби.
Только ливень смыл это алиби к чертям собачьим.
Пушнин слышит голос в наушниках:
– Что там у тебя, идиот? Ты спишь, что ли?!
– Не сплю, – мрачно отвечает он.
Как же он ненавидит этот голос!
– Ну и что происходит, придурок? Долго ты еще будешь сидеть в своей норе? Они живы, ведь так? А что ты обещал?
– Ничего не происходит, – объявляет Алексей с внезапно проснувшейся мстительностью. – Все живы!
Сейчас его не достать! Не поймать в подворотне, не излупить по почкам резиновой дубинкой так, чтобы целый месяц спустя моча была красной от крови. Не сжечь его машину.
– Ничего не происходит, – повторяет он, злорадствуя. Лексус испытывает такое странное азартное чувство, зудящее в ребрах желание – взять и кинуть Гамлета, попортить ему всю обедню!
– Ты не шути так, козел. – В голосе Гамлета ясно различается угроза. – Ты думаешь, этот ливень навечно? Только попробуй что-либо отмочить, мои ребятки живо тебя за задницу возьмут!..
Лексус не отвечает ему, усмехаясь с веселой яростью обреченного.
