Глава 13
Ночью пошел дождь, и я узнала, что это такое в Бергене — лило весь следующий день. Воды залива и озер стали свинцово-серыми, над горами клубились тучи, закрывая Ульрикен темной завесой.
На меня, в отличие от Лоры, погода подействовала угнетающе. Я чувствовала себя загнанной в ловушку. Теперь у меня было предостаточно времени, чтобы обдумать, взвесить и оценить те новые чувства, которые владели мною. Я почти не оставляла Лору одну и, нравилось это ее мужу или нет, ночью спала в ее комнате. Она этого хотела, и я не собиралась идти против ее желания.
Ничто по-настоящему не изменилось в наших отношениях, перемены коснулись лишь меня самой. Возможно, я стала относиться к ней помягче, но она по-прежнему была со мной резкой и властной.
Очевидно, ненастье сказалось не только на мне. Майлз и Дони постоянно цапались друг с другом. Ирена с подозрением следила за ними и с трудом удерживалась от того, чтобы не нагрубить Дони. Вероятно, мы все следили друг за другом. То есть все, кроме Лоры. Зная теперь, откуда исходит опасность, она уверенно чувствовала себя благодаря моему постоянному присутствию и позволяла себе открыто смеяться над всем, что могло бы ей угрожать.
Оформление паспорта, заказ билета на самолет г-всем этим она занималась сама, не прибегая ни к чьей помощи.
Я не строила никаких планов. У меня их не было. С отъездом Лоры я предполагала вернуться в Нью-Йорк. Я не знала, увижу ли ее снова, но почему-то чувствовала, что теперь мне ее будет не хватать.
Наступила среда, день спектакля. В конце концов мы решили встретиться не в театре — Майлз намеревался в этот вечер угостить нас ужином, на котором должен был присутствовать и Гуннар. Я спустилась вниз, чтобы надеть темно-синее шелковое платье — единственное вечернее платье, которое я привезла с собой. Стоя у зеркала и примеряя клипсы из слоновой кости, я прислушивалась к шуму дождя.
Неожиданно в комнату влетела взволнованная Лора:
— Ты не видела Ирену? Она должна была помочь мне застегнуть платье.
— Нет, не видела. Если хочешь, я могу помочь. Как я выгляжу?
Лора, едва взглянув на меня, бросилась через комнату к своему портрету, который висел не лицом к стене, как прежде, а так, как я его оставила.
— Смотри! — прерывающимся голосом вскричала Лора.
Я подошла к портрету и сразу заметила, что в той зловещей игре появилось нечто новое. Там, где я нацарапала нолик, чтобы закрыть дорогу крестику и не дать ему выиграть, теперь поверх него был вырезан большой крест.
Лора схватила меня за руку, пальцы у нее были как лед, ее била дрожь так, что стучали зубы.
— Прекрати, — сказала я, — разве можно так расстраиваться из-за подобной чепухи? Я останусь с тобой. Все будет в порядке. Кто-то хочет тебя напугать, но ты не должна поддаваться.
— Это начало конца, — проговорила она. — Последнее предупреждение. Срок истекает. Но я должна найти Ирену. Помоги мне ее поискать, Ли.
Я не понимала, почему ей так важно срочно найти Ирену, но спорить не стала. Вдвоем мы обыскали весь нижний этаж и никого не нашли.
— Наверху ее тоже нет, — сказала Лора. — Ее комната пуста, а Майлз и Дони говорят, что не видели ее. Мы должны ее найти, Ли. Должны!
— Может быть, она отправилась по какому-то делу? — предположила я. — Подождем ее возвращения!
Но Лора не хотела ждать.
— Нет… у меня предчувствие, что что-то не так. Ли, надень плащ и посмотри в саду и вокруг дома.
Ее волнение передалось мне, и, надевая плащ, я чувствовала тревогу.
Я почти сразу увидела Ирену. Она лежала ничком в коричневой грязи, и дождь хлестал по ее спине. Ирена была без пальто, словно вовсе не собиралась выходить на улицу, а серое платье уже промокло насквозь. Я наклонилась, дотронулась до нее и окликнула по имени. Когда она тихо застонала и слегка пошевелилась, я бросилась к дверям в столовую, где меня ждала Лора.
— Я ее нашла. Нам одним не внести ее в дом. Она лежит там, возле клумбы.
Лора поднесла руку ко рту, сдерживая крик, и отступила в комнату, пропуская меня.
— Найду Майлза! — на ходу крикнула я, пробегая мимо нее.
Она сделала порывистое движение, словно хотела остановить меня. Затем опустилась в кожаное кресло, дрожа всем телом. Я помчалась наверх, не переставая звать Майлза. Он и Дони выскочили из своих комнат и уставились на меня.
— Ирена! — закричала я. — Она лежит в саду у клумбы!
Майлз сбежал вниз. Следом за ним, подскакивая на ступеньках, как мяч, скаталась Дони. Лора по-прежнему сидела в кресле, а мы с Дони наблюдали, как Майлз, подбежав к Ирене, взял ее на руки.
Когда Майлз уложил Ирену в гостиной на диване, она простонала:
— Моя голова… У меня болит голова.
Майлз наклонился и обнаружил сбоку на голове кровоподтек. Я наблюдала за ним, ощущая мертвенный холод и опасаясь, что вот-вот начну, как Лора, стучать зубами. В саду, где упала Ирена, земля была совсем рыхлой. Обо что же она могла так удариться, в панике недоумевала я.
Я вернулась в столовую к Лоре, которая сжалась в комок в своем кресле.
— Началось, — пробормотала она. — Это начало конца. Этот крест на холсте… теперь Ирена…
— Держи себя в руках, — резко оборвала я ее. — Я выйду на улицу, мне надо кое-что поискать.
В саду я почти сразу нашла то, что искала. Превозмогая дурноту, я заставила себя нагнуться и поднять с земли бронзовый подсвечник. Последний раз я видела его в столовой на столе, куда его поставила Лора.
"Дождь наверняка уже смыл отпечатки пальцев", — подумала я, и без предосторожностей взяла его в руки.
Когда я вошла с подсвечником в руке в столовую, Лора закрыла лицо руками, а я понесла его в гостиную, где лежала Ирена. Она повернула ко мне голову и, увидев, что у меня в руках, потрясенно уставилась на тусклую бронзу. Я протянула подсвечник Майлзу, который взял его с явной неохотой, и, не сводя глаз с него и Дони, сказала:
— Кто-то, должно быть, ударил ее этим подсвечником. Как это случилось, Ирена?
Она начала что-то говорить, но вдруг умолкла, глядя мимо меня в направлении двери. Обернувшись, я увидела, как Лора медленно входит в гостиную. Ирена закрыла глаза и отвернулась — Лора не давала ей говорить. Лора не разрешала ей назвать имя нападавшего.
— Успокойтесь, — вмешался Майлз, обращаясь к Ирене. — Все обойдется. Возможно, немного поболит голова, и все.
Его нарочито умиротворяющий тон звучал фальшиво в данной ситуации. Я не могла больше этого выносить.
— Послушайте! — вскричала я. — Мы должны что-то делать! Сначала пострадал портрет Лоры, потом крепление на лыжах, затем меня столкнули с лестницы. А теперь вот это. Однако никто ничему не удивляется и не показывает ни на кого пальцем. Что вам всем известно? Вы ждете, пока кого-нибудь убьют?
Ирена прикрыла глаза, словно мой пронзительный голос причинял ей боль. Взгляды остальных были устремлены на меня. Друг на друга они не смотрели.
— Никто серьезно не пострадал, — возразила Лора. — Оставь эти разговоры, Ли.
Майлз, не обращая на меня внимания, наклонился к Ирене.
— Не хотите подняться к себе в комнату? — спросил он.
Ожидая, пока Ирена встанет и немного придет в себя, он в первый раз посмотрел на Дони, а та в свою очередь — на него Словно один из них бросил вызов, а другой поднял воображаемую перчатку. Но кто бросал вызов, а кто принимал его, мне было непонятно.
— С тобой все в порядке? — спросила я у Лоры.
Она, похоже, полностью пришла в себя и энергично кивнула:
— Да. И если ты поможешь мне одеться…
— Ты намерена отправиться в театр? — изумилась я. — После того, что случилось?..
— А почему бы нет? Ирена будет рада остаться одна. Она знает, что ей ничто не грозит в пустом доме. Она будет в большей безопасности, чем если бы кто-нибудь из нас остался.
— Как ты можешь… — начала я, но Лора остановила меня.
— Я должна. Я должна, — взволнованно повторила она. — Еще несколько дней я должна продержаться.
Майлз помог Ирене добраться до ее комнаты, за ним наверх поднялась Лора, а за Лорой — я. Лора увлекла меня к себе в комнату и сбросила там пеньюар.
Я скрепя сердце помогла ей надеть эффектное платье с длинной расклешенной юбкой и глубоким декольте, отделанным белой каймой. В дополнение Лора надела неброские золотые украшения — колье и изящные серьги.
Я наблюдала за ней со все возраставшим изумлением. Мне хотелось расспросить ее обо всем, но я знала, что это бесполезно. У нее имелись достаточно веские подозрения насчет того, что произошло в саду, но она не собиралась меня в них посвящать. Она была охвачена каким-то лихорадочным возбуждением, даже радостью, чего я никак не могла понять.
— Предупреждение крестика осталось втуне, — сказала она. — Я могла бы быть уже мертва… Но я жива.
Я холодно согласилась с ней:
— Что ж, это так, но несколько дней назад было совершено другое нападение. Тогда удар на себя приняла я. Теперь пришел черед Ирены. И в том и в другом случае это могла быть ты. Не считаешь ли ты, что лучше было бы спасти себя и нас, рассказав все?
Застегнув филигранной работы браслет на запястье, Лора взглянула на меня:
— Нет. Еще рано. Билеты на самолет заказаны на субботу. Осталось продержаться всего несколько дней. Тогда я буду свободна и в безопасности.
- Майлз знает, что ты уезжаешь? Или Дони?
— Никто из них не знает. Ты отвезешь меня в аэропорт на такси. Потом сама уедешь из Бергена.
— Ты оставишь Ирену в их власти?
— Никто не пострадает, если я уеду. Я катализатор. Они разъединятся и не останутся в этом доме.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — с сомнением сказала я.
— Не вздумай опекать меня, — заявила она. — Если не считать нескольких последних лет, я никогда ни на кого не опиралась. Я не хочу, чтобы в моей жизни появилась дочь. У меня, ее никогда не было. Возвращайся в Нью-Йорк и забудь про меня, Ли Холлинз.
— Так и сделаю, — невозмутимо отозвалась я, хотя почувствовала, что мои глаза застилают слезы.
Лора посмотрела на меня недоумевающе, вопросительно, и я отвернулась, не желая, чтобы она увидела слишком многое, и просила:
— Ты готова?
Выйдя в холл, Лора сразу же направилась в комнату Ирены, обронив на ходу, чтобы я предупредила Майлза и Дони. Остановившись у двери Майлза, я собралась было постучать, как вдруг услышала голоса.
— Я при первой же возможности закажу тебе билет на самолет домой, — сердито говорил Майлз своей сестре. — Я. терпел сколько мог, нам пора с этим кончать.
Дони отвечала таким сдавленным голосом, что я не могла разобрать ни слова.
— Иди оденься, — коротко приказал Майлз, — нам скоро отправляться в театр.
На этот раз я услышала ее пронзительный крик:
— Я не пойду! Я лучше останусь дома, чем…
— Ты пойдешь, — сказал Майлз, и я услышала, как она судорожно всхлипнула, словно он ударил ее.
Мы медленно ехали сквозь стену дождя, и в машине только Лора, казалось, была наперекор всему весела и жизнерадостна. Это был ее способ защиты — полное пренебрежение к тому, что могло ей угрожать. Когда Гуннар присоединился к нам в обеденном зале отеля «Орион», ее приподнятое праздничное настроение, с которым она упорно не желала расставаться, возымело действие и на всю нашу компанию. Едва я начала рассказывать Гуннару о том, что случилось у нас в доме, как Лора, недовольно сверкнув глазами, остановила меня:
— Сегодня вечером мы не будем говорить о неприятных вещах. Это должен быть замечательный, запоминающийся вечер.
И она вся отдалась тому, чтобы вечер стал именно таким.
Я не помню, что ела в тот вечер, хотя ужин был хорош, а после него мы отправились на двух машинах в театр.
В ложе женщины сели у барьера, а мужчины позади. Лора выбрала место поближе к публике и оглядывала заполняющийся зал с царственной надменностью, которая могла быть присуща только женщине, сознающей собственное величие. Она была притягательным центром зрительного зала наравне со сценой, скрытой голубым занавесом. Взоры публики, занимавшей свои места в обитых красным бархатом креслах, неизменно обращались в ее сторону.
Сидящий за мной Гуннар тихо рассмеялся, забавляясь этим зрелищем, и наклонился ко мне:
— Она рождена именно для этого. Ей почти шестьдесят, а ни одна женщина в этом зале не может с ней соперничать!
Я, полностью согласная с ним, прошептала в ответ:
— По-моему, она прекрасна.
Огни в зале начали гаснуть. Приближался волшебный, старый как мир миг театрального действа.
Во время длинных монологов, совершенно мне непонятных, я иногда посматривала на Лору и видела, что она увлечена действием, как ребенок.
Сидевший за ней в тени Майлз ни разу не пошевельнулся. Он не смеялся и не аплодировал. Дони была самой беспокойной в ложе. Ей не сиделось на месте, она вертелась в своем кресле, бросая взгляд то на Лору, то на меня, иногда оборачивалась к своему брату. Вряд ли она интересовалась спектаклем и понимала, что происходило на сцене.
Закончился первый акт, опустился занавес, и, когда в зале зажегся свет, Лора поднялась со своего места:
— Я хочу домой. Я не буду смотреть пьесу до конца. Там на сцене говорили об убийстве.
Мы ошеломленно молчали. Мне показалось, что Майлз собирался проявить твердость и настоять на том, чтобы досмотреть спектакль, но Гуннар отреагировал быстрее нас всех.
— Конечно, Лора, — сказал он. — Прошу прощения, что пьеса тебе не понравилась. Тебе не следует оставаться, если она тебя расстраивает.
Лора благодарно посмотрела на него:
— Спасибо, что ты понимаешь меня, Гуннар. Я с этим ничего не могу поделать. Но я знаю, чем мы займемся сейчас. Ты должен вместе с нами вернуться ко мне в дом. Ты ведь умеешь управляться с кинопроектором?
Майлз перебил ее:
— С кинопроектором?! Лора, что ты задумала?
— Я должна посмотреть! Майлз, пожалуйста, не пытайся остановить меня. Пора! У меня есть копия "Шепчущего мрака". Гуннар поможет нам. Не откладывая… сегодня же вечером. Я должна, должна!
