– Я знаю, это ты! – ревела мать Скейр, ее лютая ярость переполняла Палату Шепота до крыши и эхом лупила вниз так неистово, что Колл вжал голову в плечи. – Или эта твоя сука…

– Если вы о королеве Скаре, то она не сука и не моя. – Праотец Ярви улыбался, свирепость Скейр отскакивала от него без следа – как стрелы от эльфийского камня. – Если б вы знали, что это я, то представили бы улики, а их у вас нет, поскольку я-то знаю, что ничего подобного не делал.

Скейр отверзла рот, но Ярви перебил ее:

– Мы говорим о Гром-гиль-Горме, Крушителе Мечей, Творителе Сирот! Он вечно хвастался, что ни один мужчина не имеет столько врагов! Каждое навершие на цепи, что он носил, означало чьи-нибудь счеты, которые не терпелось свести.

– И, если на то пошло… – Колл развел руками, стараясь выглядеть солидно и серьезно. – Иногда люди просто берут и… умирают.

Теперь мать Скейр обратила к нему пылающий гневом взор:

– О да, за содеянное кое-кто просто умрет, попомни мое слово!

Мрачная охрана праотца Ярви зашевелилась. Лица стражников скрывали пластины забрал, зато оружие эльфов недвусмысленно торчало на виду. Гребцы с весел «Южного ветра», ходившие в Строком, заболели. Трое уже умерли. Похоже, без волшебных фасолин Скифр древние руины смертоносны в точности, как гласила молва. Выходит, в обозримом будущем никто не отправится за новыми талисманами; правда нацепить на себя те, что есть у праотца Ярви, охотников вдосталь. Немудрено – стоит только им взять в руки колдовские предметы, и они сильнее любых воителей всех преданий и песен.

– Вам действительно больше нечем заняться, мать Скейр, чем бросаться в моего ученика пустыми угрозами? – Отец Ярви равнодушно пожал плечами. – Горм умер, наследников у него нет. Ванстерланд погрузится в хаос, ведь каждый воин мнит себя сильнейшим и полезет это доказывать. Ваша обязанность поддержать там порядок и обеспечить появление нового короля без чрезмерного кровопролития.

– О, нового короля я отыщу, будь уверен. – Она обожгла Ярви взглядом и зарычала: – А потом докопаюсь до правды, и расплаты не миновать. – Служительница когтистым пальцем указала на изваяния Высоких богов. – Боги все видят! Их суд непременно свершится!

Ярви встопорщил бровь.

– Я на себе испытал, что им вечно недосуг вершить этот суд. Докапывайтесь до какой вам угодно правды, но отныне мы обойдемся без Верховных королей. Последний из них не принес нам ничего, кроме крови. Пришло время морю Осколков исцелять увечья. – Свою калечную руку он, немного замявшись, приложил к груди. – Отныне власть ложится на плечи Общины Служителей, и новым днем правит Отче Мир.

От отвращения мать Скейр с негодованием зашипела:

– Даже праматерь Вексен не помышляла усесться так высоко!

– Все это ради большего блага, и отнюдь не моего собственного.

– Как любят повторять притеснители!

– Если вам противен мой образ действий, отчего б не отказаться носить эльфье оружие? Не оно ли, воплощенное зло, с первых дней приводило вас в ужас?

– Порой со злом необходимо бороться злом. – Скейр поглядела на охранников Ярви и поправила эльфийский талисман под хламидой. – Если этот мир и обязан чем-то тебе, то единственно вот этим уроком.

Суровая гримаса Ярви окостенела.

– Вы бы проявляли надлежащее уважение, мать Скейр. Хотя бы к посту праотца Общины, если не к человеку, что его занимает.

– Вот тебе разом все мое уважение. – И она харкнула на пол, прямо под ноги служителю. – Наш разговор не окончен.

Стук шагов отдавался в необъятной шири под сводом, пока она шла на выход из Палаты Шепота.

– Беда. – Ярви невозмутимо растер плевок подошвой. – А мы-то так здорово с ней дружили. Тем не менее. – И он повернулся к Коллу с полуусмешкой: – Ведь враги – цена нашего успеха?

– Так меня учили, отец Ярви. – Колл быстро поправился: – То есть праотец Ярви.

– Учили правильно. Пошли, пройдемся.

С утра прошел дождь, и хотя Матерь Солнце стояла высоко и сияла ярко, серые мостовые Скегенхауса пестрели кружочками луж. Все пожары потушили, однако ветерок до сих пор навевал привкус гари. Убийству был положен конец, и все же острое ощущение творимого произвола не покидало город. Торговцы вполголоса окликивали прохожих, народ спешил по делам, не поднимая глаз. Даже собака вдалеке лаяла как-то испуганно. Матерь Война, может, уже и сложила крылья, но Отче Мир пока не спешил усесться за свое веретенце.

Под длинной тенью башни Общины собирались просители. Горожане шли бить челом за помилование арестантов или за снисхождение к своим грехам. Перед непоколебимо печатавшим шаг праотцом Ярви люди падали на колени, в жижу, пресмыкались, восклицая хвалу и благодарность за спасение города от свирепых шендов.

Никто не заикнулся о том, что именно он, Ярви, сперва шендам город и отдал. При нем, по крайней мере, об этом молчали.

– Прежде люди кивали вам при встрече, – пробормотал Колл. – Кланялись, если чего-то хотели от вас. Теперь становятся на колени.

– Просто перед праотцом Общины Служителей подобает преклонять колени, – проурчал тот. Взмахом усохшей руки он выразил признательность наиболее раболепным челобитчикам.

– Айе, но перед кем они преклоняются – перед ним или перед эльфьим оружием в руках его стражи?

– Какая разница, раз они так и так на коленях?

– Получается, уважение и страх – одно и то же?

– Разумеется, нет, – сказал Ярви, не замедляя ход, Большую часть стражи он отрядил расчистить толпу. – Уважение сметет, сдует в шторм. У страха корни покрепче.

Среди разрухи копошились группки невольников. Надрывались под недреманным хлыстом надзорных – придавали городу приблизительно прежний, до разграбления, вид. Некоторые из них, Колл ничуть не сомневался, прежде были вознесены и обласканы милостью праматери Вексен. Они теперь уяснили – чем выше ты заберешься, тем дальше падать тебе грозит.

Это заставило Колла задуматься: а вправду ль они по-настоящему изменили мир, пролив столько крови? Ладно, теперь ошейники носят другие люди, и другие люди держат их цепи, но жизнь осталась все той же жизнью. Те же вопросы. И те же ответы.

– Что-то ты странно притих, – заметил праотец Ярви, когда они подходили к порту.

– Порой, когда над чем-то слишком усердно трудишься, не понять, что с этим делать, когда работа готова.

– По итогу, в победе остается не так уж много победного. – Взгляд Ярви скользнул исподлобья и, как всегда казалось Коллу, прямиком в его мысли. – Причина лишь в этом?

– Есть кое-что, что мне, как сказать… докучает. – На самом деле оно прожгло дыру в разуме Колла с того дня, как там поселилось.

– Ты же вроде у нас не из тех, кто прячет беспокойство в себе.

Колл размял шею. Цокнули, придавая уверенности, кладовщицкие гирьки под рубахой.

– Матушка учила меня: лучший щит – это честность.

– Прекрасный совет, других твоя мать не давала. Стало быть – говори честно.

– Праматерь Вексен… – Он поскреб под ногтем. – Она сказала, что не посылала людей сжигать семью Скифр.

Ярви пристально посмотрел на Колла – сверху вниз. Словно теперь, став праотцом Общины, разглядывал его с недосягаемых высот.

– Ложь. Как ложь о предателе в рядах нашего союза. Праматерь Вексен отлично разбиралась, как посеять разлад среди своих врагов. И сеет по-прежнему, из-за Последней двери.

– Наверно… – Колл свел кончики указательных пальцев, надавил – они надулись, побелели. Слова давались с трудом. – Вы сами наставляли меня: спроси, кому выгодно?

Праотец Ярви встал как вкопанный, и Колл услышал, как сзади грохнула, останавливаясь, его стража. По булыжникам к нему дотягивались их тени. Тени эльфийского оружия в их руках.

– Ну и кому же выгодно?

– Вам, – квакнул Колл, не поднимая глаз с пальцев, и тут же скороговоркой понес: – вернее, нам. Гетланду. Вообще всем нам. Не сгори ее терем, Скифр не приехала бы на север. Без Скифр не состоялось бы путешествие в Строком. Без путешествия в Строком не было б оружия эльфов. Без оружия эльфов не было б победы у Мыса Бейла. Без победы у Мыса Бейла…

На плечо Колла опустилась ладонь отца Ярви и оборвала его лепет.

– Будущее – краина, затянутая туманом. Ты в самом деле считаешь, что я заранее продумал всю цепочку событий?

– Возможно…

– Тогда ты одновременно и льстишь мне, и оскорбляешь. Я всегда утверждал, что обладать властью означает окунуться плечом в сумрак. Но не обоими плечами сразу, Колл. Скифр была нашим другом. Ты серьезно решил, что я способен подослать к ней убийц? Сжечь ее детей?

Глядя в его блеклые глаза, Колл гадал: а есть ли на свете хоть что-то, на что первый из служителей окажется не способен? Но улик у него не больше, чем у матери Скейр, а шансов на правосудие еще меньше. Он наскоро натянул на лицо улыбку и покачал головой:

– Конечно же, нет. Просто эта мысль… докучала мне. Вот.

Отец Ярви отвернулся.

– Что ж, кому бы то ни было труднее станет тебе докучать, когда ты займешь мое место служителя Гетланда. – Он бросил это, как псарь швыряет кость, и Колл, бойкий щенок, тут же за нею погнался.

– Я? – От спешки ее схватить его голос стал по-девчачьи писклявым. – Стану служителем Гетланда?

– Как раз в твои годы я принял посох матери Гундринг. Знаю, ты не очень-то в себя веришь. Зато в тебя верю я. Давно приспела пора пройти испытание, принять обет и сделаться полноправным служителем. Ты сядешь подле Черного престола, и будешь зваться отец Колл, и примешь свое наследие: травы, и книги, и тихое слово.

Перед ним исполнение всех желаний. Почтение, власть, достойное применение его талантов. Отец Колл. Не мальчик – мужчина. Так отчего сейчас его накрыл ужас?

Причалы кишели славными отпрысками человечества. Народ торговался, грозил и спорил на шести языках, которые Колл знал, и еще шести, ему неизвестных. Мачты, снасти, приколы и сходни; корабли и другие корабли, приходят, отходят, снуют – все смешалось в спутанный клубок. Скрипели и клацали весла. Многие покидали Скегенхаус, после смерти Горма окутанный мглой взаимного недоверия. Шенды уже убрались с награбленным, недовольно ропща, что им досталась лишь часть от обещанного. Тровены держали курс домой: отстраивать поломанные усадьбы, разрушенные города, разоренную страну. Без сковывавшей их воедино Гормовой цепи ванстерцы уже разбились на клики и наперегонки мчались назад – сберечь свое или прибрать к рукам чье-то чужое, пока зима не сомкнула на севере ледяную хватку.

– Уезжает много народу, – заметил Колл.

– Верно. – Отец Ярви удовлетворенно вздохнул, наблюдая за сутолокой. – Но некоторые люди и прибывают.

То были востроглазые торговки из Гетланда, слуги Золотой Королевы, приплывшие выбивать подати со всякого судна, что пойдет через проливы. То были настырные прядильщики молитв, усердные в своей цели – выжить Единого из Скегенхауса и распевать славословия многим богам на всех углах. И каждый день заваливались все новые безземельные воины – праотец Ярви нанимал их со всех концов моря Осколков – со свеженамалеванными белыми орлами Общины на щитах.

– Мечей с собой навезли в изобилии, – протянул Колл.

– Обязательно. Мы должны хоть ненадолго сохранить на лице Отче Мира улыбку.

– С каких пор Отче Мир улыбается, глядя на мечи?

– Звон мечей – это лишь полвойны, Колл, но и скрип сохи – лишь полмира. – Ярви опер сухую руку на эфес кривого меча, который носил, как и прежде. – Клинок в правильной руке есть орудие добродетели.

Колл смотрел, как мимо идет строй хмурых ратников. Оружие они несли горделиво, как молодая жена свой ключ.

– Кто решает, чьи руки правильные?

– Решим мы. Мы обязаны. Долг облеченного властью отбросить детские измышления и выбрать меньшее зло. А иначе мир скатится в хаос. В тебе по-прежнему бродят сомнения, Колл?

– Сомнения? – Боженьки, да он из них и состоит. – Нет, нет, нет. Вовсе нет. – Колл прокашлялся. – Может, и так. Я знаю, сколь многим я вам обязан. Я лишь… боюсь подвести вас.

– Ты нужен мне здесь, рядом со мной, Колл. Твоему отцу я обещал тебя освободить – и выполнил обещание. Твоей матери я обещал за тобою присматривать – и занимаюсь этим сейчас. – Его голос смягчился. – Свои сомнения бродят и во мне, и ты… помогаешь мне выбрать правильный путь. – В голосе зазвучала слабость, которую Колл доселе не слыхивал и услышать не ожидал. Почти мольба. – Ральф уплывает в Торлбю, к жене. Мне нужен кто-то, на кого я могу положиться. Кто-то, кто напомнит о том, что добро мне по силам. Не наибольшее благо, а… добро. Прошу, помоги мне пребывать в свете.

– Мне еще столькому надо научиться… – замямлил Колл. Но как бы он ни изворачивался, ускользнуть было невозможно.

– Ты будешь учиться делом. Как учился я сам. Как должен учиться каждый. – Ярви щелкнул пальцами. – Давай-ка пошлем испытание подальше.

Колл заморгал на наставника:

– Пошлем подальше?

– Я праотец Общины, кто рискнет мне перечить? Ты можешь сразу принять свой обет. Можешь прямо здесь преклонить колени и стать отцом Коллом, служителем Гетланда!

Пускай в воображении Колла дело никогда не происходило на пристани, но что этот решающий миг рано или поздно настанет, он хорошо представлял. Мечтал о нем. Хвастался им. Охотно и назубок заучил слова обета.

Он, Колл-резчик, враскачку опустился на колени, сырость пропитала штаны. Над ним нависал праотец Ярви и улыбался. Ему не требовался угрожающий вид. Безлицые стражи, что скрывались где-то там, за плечом, справлялись за него с этой работой.

Стоит лишь произнести обет вслух – и он служитель. Не просто брат Колл, но отец Колл. И он встанет к плечам королей и начнет менять мир. Будет настоящим мужчиной, как мечтала мать. Никогда не будет изгоем. Никогда не будет слаб. Никогда у него не будет жены, не будет семьи, одна лишь Община Служителей. И в свете пребывать он больше не будет, но одним плечом окунется в сумрак. По меньшей мере одним.

Все, что для этого нужно, – произнести слова вслух и встать.