7
Освежи ставшую матовой поверхность кухонной посуды и приборов новым чудодейственным препаратом «Убик» — легким в использовании, дающим стойкий блеск соединениям на пластиковой основе. «Убик» абсолютно безвреден при использовании согласно инструкции. Он избавит тебя от беспрестанного мытья посуды, и тебе больше не придется без конца крутиться на кухне!
— Мне кажется, — заявил Джо Чип, — будет лучше, если мы приземлимся прямо в Цюрихе.
Он взял в руки микроволновый аудиофон, входящий в состав разнообразного шикарного оборудования, установленного в ракетоплане Ранкитера, и набрал индекс направления на Швейцарию.
— Если мы поместим его в тот мораторий, где содержится Элла, то сможем одновременно контактировать с обоими. Можно даже соединить их проэлектронными связями, — сказал Джо, — чтобы они могли совместно принимать решение.
— Протофазонными, — поправил его Денни.
— Кто-нибудь знает, как зовут директора Моратория Возлюбленных Собратьев? — спросил Джо.
— Герберт Что-То-Там, — сказала Типпи Джексон. — Какая-то немецкая фамилия.
— Герберт Шенгейт фон Фогельсанг, — сообщила Венда Райт после минутных размышлений. — Я запомнила его фамилию, так как мистер Ранкитер как-то сказал мне, что она означает: Герберт — чудо птичьего пения. Я помню, что еще тогда подумала, что тоже хотела бы так зваться.
— Выйди за него замуж, — посоветовал Тито Апостос.
— Я собираюсь выйти за Джо Чипа, — заявила вдруг Венда задумчивым голосом, напоминающим интонации серьезного ребенка.
— Вот как? — Глаза Пат Конли неожиданно блеснули. — У тебя на самом деле такие планы?
— А ты можешь это изменить при помощи твоего таланта? — спросила Венда.
— Я живу с Джо. Он мой любовник. У нас договор, согласно которому я покрываю его расходы. Сегодня утром я заплатила за двери, чтобы он выбрался наружу. Если бы не я, он бы до сих пор сидел в своей квартире.
— И нам бы не пришлось отправляться на Луну, — сказал Хэммонд, пристально глядя на Пат. Эл выглядел растерянным.
— Сегодня, может, и нет, — сказала Типпи Джексон. — Но все равно пришлось бы, так что какая разница? Так или иначе, я думаю, Джо было бы приятно иметь любовницу, которая платила бы его дверям.
Она толкнула Джо локтем в бок. Лицо ее разрумянилось от неожиданного для Джо выражения любезного изумления, словно ей доставляло удовольствие такое участие в его личной жизни. Миссис Джексон производила впечатление человека не от мира сего, ко под этой маской скрывалось болезненное сексуальное любопытство.
— Найдите мне универсальную телефонную книгу корабля, — попросил Джо. — Надо сообщить в мораторий о нашем прибытии. — Он посмотрел на часы. — Осталось десять минут полета.
— Вот она, мистер Чип, — сказал Джон Илд после недолгих поисков.
Он протянул Джо тяжелую прямоугольную шкатулку с наборным устройством и буквенной клавиатурой.
Джо отстучал: «Швейц», потом — «Цюр» и наконец — «Мор Возл Собр».
— Словно по-древнееврейски, — удивилась Пат из-за его спины. — Какие-то семантические символы.
Наборное устройство двигалось из стороны в сторону, отбирая нужные элементы и опуская посторонние. Наконец аппарат выбросил из себя карту, которую Джо вставил в прорезь на видеофоне.
— Возвращаю введенную информацию, — металлическим голосом сообщил видеофон, и перфокарта выскочила обратно. — Номер, указанный на карте, устарел. Если вам нужна помощь, опустите красный бланк в…
— Какого года эта телефонная книга? — спросил Чип у Джона Илда, который взял ее, чтобы поставить на полку.
— 1990, двухлетней давности, — ответил Илд, посмотрев на клеймо на дне шкатулки.
— Это невозможно. Два года назад корабля еще не существовало. Здесь все оборудование новое.
— Может, Ранкитер ввел какие-то небольшие изменения? — предположил Апостос.
— С чего бы это! — выкрикнула Эдди. — Когда корабль строили, он не жалел ни сил, ни денег, ни новейших приспособлений. Все знают — этот космолет был его гордостью.
— Вот именно, был радостью и гордостью, — подчеркнула Франческа Спаниш.
— С этим я согласен, — сказал Джо.
Он всунул красную карту в щель на корпусе видеофона и сказал:
— Прошу сообщить нынешний номер Моратория Возлюбленных Собратьев в Цюрихе, Швейцария.
Он повернулся к Франческе.
— Этот корабль еще остается радостью и гордостью Глена Ранкитера, поскольку он еще жив.
Красная карта вылетела из видеофона с отпечатанными знаками. Джо опустил ее в считывающее устройство. На этот раз видеофон сработал: на экране появилось бледное и лицемерное лицо излишне любопытного человека. Джо с неприязнью узнал его.
— Меня зовут Герберт Шенгейт фон Фогельсанг. Вы хотите обратиться ко мне со своей печалью, сэр? Милостиво прошу сообщить мне свое имя и адрес на тот случай, если нас по ошибке разъединят.
Хозяин моратория производил впечатление человека абсолютно невозмутимого.
— Произошел несчастный случай, — объяснил Джо.
— То, что мы считаем случайностью, — возразил фон Фогельсанг, — есть лишь проявление воли Господней. В некотором смысле и жизнь можно назвать случайностью. И однако…
— Я не собираюсь заниматься теологическими дискуссиями, — заявил Джо. — По крайней мере, не сейчас.
— И тем не менее в такую минуту, более чем когда-либо, утешение, которое приносит религия, дает наибольшее облегчение. Умерший был вашим родственником?
— Моим начальником, — ответил Джо. — Это Глен Ранкитер, президент «Корпорации Ранкитера» из Нью-Йорка. Его жена — Элла — уже содержится у вас. Через восемь— десять минут мы совершим посадку. Не могли бы вы прислать один из ваших грузовиков-рефрижераторов?
— А сейчас он пребывает в холодильнике?
— Нет. В настоящее время он загорает на пляже «Тампа» во Флориде.
— По вашему тону я понял, что вы ответили утвердительно.
— Ваша машина должна встречать нас в космопорту. — И Джо отключился.
«Теперь придется работать при посредничестве такого типа», — подумал он.
— Мы доберемся до Холлиса, — сказал он собравшимся инерциалам.
— Это как? Пригласим его занять место Глена? — спросил Сэмми Мандо.
— Отыщем его, а потом прикончим, — сказал Джо. — За все, что он сделал…
«Глен, — думал он. — Замороженный, помещенный в прозрачный пластиковый саркофаг, разукрашенный пластиковыми цветочками и оживляемый раз в месяц на один час. Истончающийся, слабнущий, слышимый все с большим трудом. Боже, почему из всех людей на свете это выпало именно ему? Ведь в нем было столько жизни и столько энергии!»
— Все-таки он будет рядом с Эллой, — сказала Венда.
— В определенном смысле, — согласился Джо. — Надеюсь, что мы дотащили его до холодильника не слишком поздно… Не люблю я моратории и их владельцев. Я не выношу этого Герберта Шенгейта фон Фогельсанга. Почему Глену так нравились швейцарские моратории? Чем его не устраивал тот, который находится в Нью-Йорке?
— Моратории — швейцарское изобретение, — сказала Эдди Дорн. — Согласно статистическим исследованиям, проведенным нейтральными фирмами, там длительность полужизни на два часа больше, чем в любом другом месте.
— ООН должна запретить содержание людей в состоянии полужизни, — сказал Джо. — Это нарушает природный цикл рождений и смертей.
— Если бы Господь Бог был сторонником полужизни, — саркастически заметил Эд Хэммонд, — мы все рождались бы сразу в гробу. Вместе с сухим льдом.
— Мы входим в зону радиовидимости посадочной системы цюрихского космопорта, — сказал Дон Денни, сидящий за пультом управления корабля. — Она доведет нас автоматически.
С хмурым выражением он подошел к остальным.
— Хватит ныть, Денни, — сказала Эдди Дорн. — Я скажу тебе прямо: нам всем повезло. Мы могли бы уже давно быть мертвыми — от взрыва или потом, от лазерных ружей людей Холлиса. Когда мы приземлимся, тебе станет легче. Там мы будем практически в полной безопасности.
— Уже сам факт, что нужно было отправляться на Луну, — проговорил задумчиво Джо, — должен был вызвать у Глена подозрения. Законы этой планетки слишком скользки, и он всегда предупреждал, чтобы мы относились с недоверием к клиентам, предлагающим работу за пределами Земли. Причем особую осторожность он советовал соблюдать в отношении клиентов с Луны. Слишком много профилактических фирм обожглось на таких контрактах.
«Если он в моратории вернется к жизни, — подумал Джо, — то первое, что он скажет, будет примерно следующее: «Я всегда с подозрением относился ко всем этим делам, связанным с Луной». Но его осторожности оказалось недостаточно, чтобы уберечься самому. Слишком лакомым куском был этот контракт, и он не смог отказаться. Его поймали именно так, как он и предсказывал».
Загрохотали тормозные двигатели, приведенные в действие наводящей системой цюрихского космопорта. Ракетоплан завибрировал.
— Джо, — заговорил Тито Апостос, — тебе придется сообщить Элле о том, что случилось с Ранкитером.
— Да, — согласился Джо. — С момента нашего отлета с Луны я размышляю о том, как это лучше сделать.
Корабль ощутимо сбросил скорость и, управляемый автопилотом, пошел на посадку.
— Кроме того, — сообщил Джо, — я проинформирую о случившемся Объединение. Они непременно закатят нам скандал — сразу заявят, что мы сами сунули голову в петлю.
— Но ведь Объединение хорошо к нам относится, — сказал Сэмми Мандо.
— После такого с нами вообще не будут считаться.
На краю посадочной площадки в Цюрихе их ждал геликоптер с питанием от солнечных батарей. На боку его виднелась надпись «Мораторий Возлюбленных Собратьев». Рядом с ним стояла личность, напоминающая жука и одетая по европейской моде: твидовая тога, удобные спортивные мокасины, алый шарф и пурпурная шапочка в форме самолётного винта. Как только Джо спустился по трапу ракетоплана на ровную поверхность посадочного поля, к нему подбежал владелец моратория, протягивая обтянутую перчаткой руку.
— По вашему виду я могу сказать, что ваш путь не был устлан розами, — сказал фон Фогельсанг, обменявшись с Джо коротким рукопожатием. — Могут мои люди подняться на борт?
— Да, — ответил Джо. — Поднимайтесь и заберите его.
Сунув руки в карманы, сгорбившись, он потащился в сторону кафе космопорта.
«Теперь снова пойдет обычная жизнь, — думал Джо. — Мы вернулись на Землю, Холлису опять не удалось нас прикончить — везет же нам. Все эти кошмары: ловушка на Луне, бомбы, взрывы — все позади. Началась новая фаза, на ход которой мы уже не можем оказать влияния».
— Прошу пять центов, — сказали двери кафе, не желая открываться.
Джо подождал, пока мимо него не пройдет выходящая из кафе пара, потом ловко проскочил мимо них в открытую дверь. Он прошел к столику и сел, опершись руками о его крышку.
— Кофе, — листая меню, сказал он.
— Со сливками или с сахаром? — спросил динамик, соединенный с башенкой управления, в которой располагался компьютер заведения.
— Со сливками и с сахаром.
Из небольшого окошка выдвинулась чашечка кофе, два пакетика с сахаром и сосуд со сливками в форме пробирки. Все это остановилось перед носом Джо.
— С вас один международный посткред, — сказал динамик.
— Запишите его на счет Глена Ранкитера, директора «Корпорации Ранкитера», Нью-Йорк.
— Тогда прошу вас опустить соответствующую кредитную карточку, — потребовал автомат.
— Мне уже пять лет не позволяют пользоваться кредитными карточками. Я все еще оплачиваю взятое в кредит в…
— С вас один посткред, — рявкнул динамик. Из него раздалось зловещее тиканье. — Через десять секунд я вызову полицию.
Джо неохотно бросил монету — тиканье стихло.
— Нам не нужны такие клиенты, как вы, — заявил динамик.
— Когда-нибудь, — с яростью сказал Джо, — такие люди, как я, восстанут и повыдергивают вам все провода. Это будет концом эры гомеостатических устройств. Вернутся времена, когда цениться будут человеческие качества, сердечность и сочувствие. И когда-нибудь, когда человек будет нуждаться в чашке кофе в трудную минуту, чтобы подкрепить свои силы, он получит кофе безотносительно к тому, есть ли у него этот самый проклятый посткред или нет.
Джо взял в руку крохотный сосудик со сливками, но тут же снова положил его на стол.
— Эти ваши сливки, или молоко, или что там вы мне подсунули, скисли.
Динамик молчал.
— Ну, вы собираетесь что-нибудь сделать? — спросил Джо. — Когда дело шло о деньгах, вы были разговорчивее.
Платные двери кафе открылись, и вошел Эл Хэммонд. Он подошел к Джо и сказал:
— Работники моратория уже перенесли Глена в свой вертолет. Они спрашивают, не полетите ли вы с ними.
— Посмотри-ка на эти сливки, — сказал Джо, поднимая сосуд вверх. Жидкость уже оставила на стенках налет в виде твердых крупинок. — Вот что ты получаешь в этом заведении за один посткред! И это в одном из наиболее развитых технологических городов мира! Я не двинусь с места, пока это заведение не вернет мне мои деньги или не заменит эту дрянь.
Эл Хэммонд внимательно присмотрелся к Джо.
— Что с тобой происходит?
— Сперва мои сигареты, — начал перечислять Чип. — Потом устаревшая на два года телефонная книга на корабле, теперь вот эти сливки недельной давности. Я не понимаю, что происходит, Эл.
— Ну так выпей кофе без сливок, — посоветовал Хэммонд. — И пойдем к ним, надо же когда-нибудь довезти Ранкитера до моратория. Остальные будут на корабле ждать нашего возвращения.
Джо поднял чашку и заметил, что кофе холодный, загустевший и к тому же несвежий. Поверхность чашки подернулась слоем пористой плесени. Он с отвращением отодвинул чашку.
«Что происходит? — подумал он. — Что это со мной творится?» Его растерянность перешла в странный, необъяснимый, липкий страх.
— Да идем же, Джо. — Эл сильно сжал его плечо. — Забудь о кофе, это в данный момент не главное. Сейчас важно доставить Ранкитера в мораторий.
— Знаешь, кто дал мне этот посткред? — спросил у него Джо. — Пат Конли. И я сразу же сделал с ним то, что обычно делаю с деньгами, — потратил на дерьмо. На заваренную в прошлом году чашку кофе. — Под нажимом руки Хэммонда он сдвинулся с места. — Может, ты съездил бы со мной в этот мораторий? Мне потребуется поддержка, особенно при разговоре с Эллой. Что мне ей сказать? Свалить вину на Глена? Сказать, что это он предложил нам отправиться на Луну? Хотя, в общем-то, это так и было… А может, сказать ей, что корабль попал в аварию и он умер от естественных причин?
— Через некоторое время его подключат к ней, — ответил Хэммонд. — И он расскажет ей правду. Так что и ты можешь говорить, как все было на самом деле.
Они вышли из кафе и направились в сторону геликоптера, являющегося собственностью Моратория Возлюбленных Собратьев.
— Может, подождать, пока Глен сам ей все расскажет? — предложил Джо, поднимаясь на борт геликоптера. — Это он решил, что мы должны ехать на Луну, пусть сам и расхлебывает. Тем более что он знает, как с ней надо разговаривать.
— Вы готовы? — спросил фон Фогельсанг, сидящий на месте пилота. — Можем ли мы начать траурное путешествие к месту вечного упокоения мистера Глена Ранкитера?
Джо простонал и отвернулся к окну, сосредоточив все свое внимание на здании космопорта.
— Полетели, — сказал Эл.
Когда они были в воздухе, фон Фогельсанг нажал одну из клавиш. Из многочисленных динамиков, размещенных в кабине, поплыли звучные аккорды «MISSA SOLEMPIS» Бетховена.
— Ты знаешь, что Тосканини, дирижируя оркестром, имел привычку подпевать исполнителям? — спросил Джо. — Его можно слышать в записи «Травиаты».
— Нет, я не слышал, — ответил Эл. Он смотрел на проплывающие под ними жилые блоки Цюриха. Джо заметил, что и сам он тоже присматривается к этому движению.
— LIBEGA ME, DOMIPE, — сказал он.
— Что это значит?
— Это значит: «Смилуйся надо мной, Господи». Ты что, не знал? По-моему, это всем известно.
— С чего это тебе пришло в голову?
— Из-за музыки. Чертова музыка! Выключите динамики, прошу вас, — обратился он к Фогельсангу. — Ранкитер все равно не слышит. Слышу только я, а я ее слушать не хочу. С тебя ведь тоже достаточно, правда? — спросил он Хэммонда.
— Успокойся, Джо, — сказал Эл.
— Мы везем нашего шефа в заведение, именующееся Мораторием Возлюбленных Собратьев, а ты мне толкуешь про спокойствие. Знаешь, Ранкитеру вовсе не нужно было ехать с нами на Луну. Он мог бы просто послать нас, а сам остаться в Нью-Йорке. Но он поехал, и вот теперь человек, который лучше всех нас умел пользоваться такой штукой, как жизнь, стал…
— Ваш темнокожий приятель дал вам хороший совет, — вмешался фон Фогельсанг.
— Это какой же?
— Чтобы вы успокоились. — Он открыл крышечку на пульте управления геликоптера и вручил Джо разноцветную пастилку. — Прошу вас, угощайтесь, мистер Чип.
— Жевательная резинка с успокаивающим действием, — задумчиво прочел Джо на обертке. — Со вкусом абрикоса. Пожевать мне ее? — спросил он у Хэммонда.
— Обязательно, — сказал Эл.
— А вот Глен в подобной ситуации никогда не прибегнул бы к успокаивающим средствам. Он вообще никогда не пользовался транквилизаторами. Знаешь, Эл, я сейчас понял, что он пожертвовал жизнью ради нас.
— Да, — ответил Хэммонд. — Мы приехали.
Геликоптер начал снижаться к посадочной площадке, обозначенной на крыше здания.
— Как ты думаешь, тебе удастся взять себя в руки?
— Да, когда я услышу голос Ранкитера, — сказал Джо. — Я должен удостовериться, что в нем еще сохранилась какая-нибудь искра жизни или полужизни.
— Не беспокойтесь, мистер Чип, — добродушно сказал владелец моратория. — Обычно мы получаем вполне удовлетворительный поток протофазонов. По крайней мере, поначалу. Только потом, когда срок полужизни истекает, наступает печальная минута. Но при разумном планировании общения этот момент можно отсрочить на много лет.
Он включил открывание дверей и заглушил двигатель геликоптера.
— Приветствую вас в Моратории Возлюбленных Собратьев, — торжественно произнес фон Фогельсанг, пропуская их вперед, к выходу на крышу. — Мой секретарь, мисс Бисон, проводит вас в гостиную. Там вы сможете подождать, а цвета стен позволят вам вернуть ощущение покоя. Они очень хорошо действуют на подсознание. Как только с мистером Ранкитером установят контакт, я доставлю его вам.
— Я бы хотел присутствовать на всей процедуре, — сказал Джо. — Я хочу видеть, как его станут оживлять.
— Может быть, вы попытаетесь объяснить вашему другу… — обратился фон Фогельсанг к Элу Хэммонду.
— Нам придется подождать в гостиной, — твердо произнес Хэммонд.
— Ты ведешь себя как дядюшка Том, — ответил Чип, бросив на него яростный взгляд.
— Все моратории работают таким образом, — заметил Эл. — Пошли в гостиную.
— Сколько нам ждать? — спросил Джо у владельца моратория.
— Мы будем точно знать ситуацию через пятнадцать минут. Если через это время не удастся поймать четкий сигнал…
— Вы намерены ловить его сигналы только пятнадцать минут? — спросил Джо и повернулся к Хэммонду: — Они собираются потратить всего пятнадцать минут на оживление человека, который лучше нас всех, вместе взятых… — Ему хотелось разрыдаться. — Пойдем, Эл, — выдавил Джо. — Пойдем…
— Это ты иди за мной, — ответил ему Хэммонд. — Пошли в гостиную.
Джо поплелся за ним.
— Хочешь сигарету? — спросил Эл, усадив его на диван, обтянутый искусственной кожей, и протянул пачку.
— Они истлели, — сказал Джо. Ему не требовалось проверять это. Он просто был уверен.
— Да, действительно. Как ты узнал? — спросил его Эл, пряча пачку в карман. С минуту он ждал ответа. — Ты впадаешь в отчаяние легче любого другого из знакомых мне людей. Нам просто повезло, что мы остались живы. Мы все тоже могли бы сейчас лежать в холодильниках, а Ранкитер сидел бы в этой размалеванной дурацкими цветами комнате.
Он покосился на часы.
— Все сигареты в мире истлели, — проговорил Джо. Он посмотрел на свои часы: прошло десять минут. В его мозгу, как серебристые рыбки, плыли печальные мысли. Потом вместо них пришел страх. — Если бы Ранкитер был жив и сидел в этой комнате, все было бы в порядке. Непонятно только, почему я в этом так уверен.
Джо попытался представить себе, что в данный момент техники делают с телом Ранкитера.
— Ты помнишь, кто такие дантисты? — обратился он к Хэммонду.
— Да, я знаю, чем они занимались.
— Раньше у людей портились зубы.
— Я знаю, — ответил Эл.
— Отец мне рассказывал, как он переживал, сидя в приемной у дантиста. Каждый раз, когда открывалась дверь, он думал: ну, вот сейчас… Он всю жизнь этого боялся.
— Именно это ты сейчас и чувствуешь? — спросил его Эл.
— Сейчас я думаю: почему этот болван директор никак не вернется и не скажет нам наконец, жив Глен или мертв. Одно из двух. Да или нет.
— Ответ почти всегда положителен. Как говорит Фогельсанг, согласно статистике…
— На этот раз ответ будет отрицательным.
— Откуда тебе знать?
— Я тут прикидываю, есть ли у Рэя Холлиса отделение в Цюрихе.
— Конечно. Но пока он пришлет сюда ясновидящего, мы и так все узнаем.
— Позвоню-ка я все-таки ясновидящему, — решил Джо.
Он поднялся, соображая, где здесь может быть видеофон.
— Дай мне двадцать пять центов, — попросил он Хэммонда.
Тот отрицательно покачал головой.
— В некотором смысле ты — мой подчиненный. Стало быть, ты должен делать то, что я скажу, иначе тебя уволят. После смерти Ранкитера управление фирмой лежит на мне, я руковожу ею с момента взрыва бомбы. Это мое решение доставить его сюда, так что мне решать, надо звонить ясновидящему или нет. С тебя четвертак, — закончил он, протягивая руку.
— Подумать только! «Корпорацией Ранкитера» управляет человек, у которого в кармане нет и пятидесяти центов. На, держи. — Эл отыскал в кармане монету и протянул ее Джо. — Приплюсуй эту сумму к моей ближайшей зарплате.
Джо вышел из гостиной и поплелся по коридору, задумчиво потирая лоб.
«Все-таки это какое-то неестественное место, — думал он. — Оно расположено на полпути от жизни к смерти. Теперь я на самом деле шеф «Корпорации Ранкитера», если не считать Эллы. Но ее нет в живых, и ее голос можно принимать в расчет только тогда, когда я сам приду разбудить ее. Я знаю подробности завещания Глена, которое гласит, что я должен управлять фирмой в случае его гибели до тех пор, пока он сам или Элла не укажут, кто должен занять пост Глена. Они оба должны выразить согласие — это отмечено в обоих завещаниях как необходимое условие. И не исключено, что они придут к выводу, что мне следует оставаться в этой должности всегда.
До этого не дойдет, — оборвал он сам себя. — Человек, неспособный привести в порядок собственные финансовые дела, не может занимать такого поста. Ясновидящий должен знать и это. И от него я сейчас узнаю, стану ли я на какое-то время директором фирмы или нет. Хорошо бы иметь в этом вопросе какую-нибудь определенность. Тем более что звонить ясновидящему мне все равно придется».
— Где здесь у вас видеофон общего пользования? — спросил Джо у одетого в мундир работника моратория.
Тот указал ему направление, и Джо двинулся дальше, пока не отыскал автомат.
Джо поднял трубку и опустил полученную от Эла монету.
— Я извиняюсь, сэр, — сообщило устройство, — но я не могу принимать деньги, вышедшие из обращения.
Монета выскочила из отверстия в корпусе видеофона и упала у ног Джо.
— В чем дело? — спросил Чип, неловко нагибаясь, чтобы поднять монету. — С каких это пор четвертаки Североамериканской Федерации вышли из обращения?
— Мне очень жаль, сэр, но это не двадцатипятицентовик Североамериканской Федерации, а старая монета Соединенных Штатов Америки, отштампованная в Филадельфии. Сейчас она обладает ценностью только как нумизматическая редкость.
Джо присмотрелся к монете. На ее потемневшей поверхности виднелся профиль Джорджа Вашингтона. Согласно выбитой на ней дате, ей было больше сорока лет. Она действительно давно вышла из обращения. Видеофон был прав.
— У вас какие-то трудности, сэр, — вежливо обратился к нему работник моратория, подходя поближе. — Можно мне взглянуть на эту монету? Я видел, что автомат выбросил ее.
Он протянул руку, и Джо подал ему злополучный двадцатипятицентовик.
— Я могу предложить вам за него современную монету достоинством в десять швейцарских франков, которой вы можете заплатить за разговор.
— Договорились, — сказал Джо.
Совершив обмен, он опустил монету в прорезь автомата и набрал номер местного отделения фирмы Холлиса.
— Фирма «Таланты Холлиса», — отозвался приятный женский голос.
На экране появилось лицо молоденькой девушки, несколько измененное новейшими косметическими средствами.
— А, это вы, мистер Чип, — сказала она, узнав его. — Мистер Холлис сообщил нам, что вы должны позвонить. Мы ждали вашего звонка с полудня.
«Ясновидящие», — подумал Джо.
— Мистер Холлис, — продолжала девушка, — поручил нам соединить его с вами. Он хочет лично заняться вашим делом. Не могли бы вы минуточку подождать? Я уже соединяю. Немного подождите, и, если Господь позволит, вы услышите голос мистера Холлиса.
Лицо ее исчезло с экрана. Затем экран стал скучно серым, но через мгновение на нем появилось солидное голубоватое лицо с глубоко посаженными глазами. Лицо у Холлиса было таинственное, шеи и остальной части тела видно не было.
У Рэя Холлиса были глаза с каким-то дефектом — они отражали свет неравномерно по разным направлениям.
— Привет, Чип.
«Так вот значит как он выглядит», — подумал Джо.
Фотографии не передавали полного сходства: не было заметно неровностей поверхности его лица. Казалось, что вся конструкция его тела ударилась о землю, деформировалась, а затем была соединена заново, но так и не приобрела первоначального вида.
— Объединение получит полный отчет об этом убийстве, — заявил Джо. — У них выше крыши способных адвокатов. Остаток жизни вы проведете в тюрьме. — Но напрасно Джо ожидал реакции хозяина этого необычного лица. — Мы знаем, что это ваши делишки, — прибавил Джо, понимая бессмысленность и бездоказательность своих слов.
— Если вы хотите вести переговоры со мной по существу дела, с которым решили обратиться в нашу фирму, — сказал Холлис голосом, напоминающим шорох переползающих друг через друга змей, — то мистер Ранкитер не будет с вами разговаривать.
Дрожащей рукой Джо повесил трубку.
Он совершил обратный путь по тому же самому коридору и вновь оказался в гостиной. Там по-прежнему сидел печальный Эл Хэммонд и крошил на мелкие кусочки нечто, некогда бывшее сигаретой.
— Ответ будет отрицательным, — сказал Джо Чип.
— Тут недавно был Фогельсанг, он спрашивал тебя, — сообщил Эл. — Держался он как-то странно, видимо, у них там что-то не так. Ставлю восемь против шести, что он побоится сказать прямо и будет выкручиваться, прежде чем сообщит то, что ты и так уже знаешь. И что теперь?
— Теперь мы прикончим Холлиса.
— Нам это не удастся.
— Объединение… — начал Джо и замолчал. В гостиную проскользнул владелец моратория. Было видно, что он сильно взволнован, хотя изо всех сил пытался произвести видимость мужественного человека, встречающего свою судьбу спокойно и равнодушно.
— Мы сделали все, что могли. При таких низких температурах течение токов осуществляется практически без помех: ниже ста пятидесяти по Цельсию не наблюдается никакого сопротивления. Мы должны были получить сильный и четкий сигнал — но усилитель выдал только помеху частотой 60 герц. Однако, прошу принять во внимание, что мы не могли следить за режимом работы холодильной установки, в которой мистер Ранкитер пребывал до этого.
— Мы понимаем, — сказал Эл и тяжело поднялся. — Вроде бы все? — спросил он у Джо.
— Я хочу поговорить с Эллой, — сказал Джо.
— Сейчас? — спросил Эл. — Лучше подожди, прикинь, как лучше сказать. Сейчас тебе лучше поехать домой и поспать хоть немного. Побеседуешь с Эллой завтра.
— Ехать домой — значит ехать к Пат Конли, — сказал Джо. — Сейчас у меня нет сил разговаривать с ней.
— Ну так сними комнату в отеле здесь, в Цюрихе, — сказал Эл. — А я вернусь на корабль, расскажу все нашим и подготовлю сообщение для Объединения, ты можешь письменно уполномочить меня на это.
Он повернулся к Фогельсангу:
— У вас не найдется ручки и бумаги?
— Знаешь, с кем бы я сейчас охотно поговорил? — сказал Джо, когда владелец моратория удалился за письменными принадлежностями. — С Вендой Райт. Она наверняка знает, как нам следует поступить. Я всегда считался с ее мнением, хотя мне самому интересно, почему. Ведь я почти ее не знаю…
Он заметил, что гостиную наполнила тихая, нежная мелодия.
«Реквием» Верди, — понял он. Наверное, фон Фогельсанг, появляясь в девять часов на работе, собственноручно включал музыку.
— Когда ты снимешь комнату, — сказал Эл, — мне, скорее всего, удастся уговорить Венду, чтобы она тебя навестила.
— Нет, это будет неприлично, — возразил Джо.
— Что? — не понял Эл. Он с изумлением уставился на Джо. — В такую минуту? Когда от всей нашей организации не останется и следа, если ты не соберешь их всех вместе? Все, что поможет тебе нормально работать, является вещью желательной и даже необходимой. Иди, договорись по видеофону с отелем, потом скажешь мне, где ты решил остановиться, и…
— Все наши деньги ничего не стоят, — сказал Джо. — Я могу воспользоваться видеофоном, если только отыщу нумизмата.
— Боже мой! — вздохнул Эл, покачав головой.
— Это что, я виноват? — злобно спросил Джо. — Это я, что ли, сделал твой четвертак устаревшим?
— Каким-то странным образом, — сказал Эл, — но сделал это именно ты. Я не знаю, в чем тут дело. Может, когда-нибудь мы в этом разберемся. Ладно, пошли на корабль. Заберешь оттуда свою Венду и отправишься в отель.
— А чем я заплачу за отель? Они так же, как этот видеофон, не примут наших денег.
Эл выругался, достал бумажник и стал разглядывать монеты.
— Старые, но еще имеют хождение. — Он принялся рассматривать монеты, которые извлек из кармана. — Эти уже бесполезны.
Он швырнул монеты на ковер, покрывающий пол в гостиной, как будто они были в чем-то вымазаны.
— Возьми эти деньги, — сказал Эл и вручил Джо пачку банкнотов. — Этого должно хватить на ночь в отеле, а также на завтрак и немного выпивки для вас обоих. Утром я вызову корабль из Нью-Йорка, он вас заберет.
— Я верну тебе долг, — пообещал Джо. — Как исполняющий обязанности директора «Корпорации Ранкитера» я буду получать более высокий оклад. Так что я смогу, наконец, расплатиться со всеми долгами, налоговой задолженностью, штрафами и пени, которые финансовый отдел…
— Без помощи Пат Конли?
— Теперь я смогу от нее отвязаться, — подтвердил Джо.
— Я в этом не уверен, — сказал Хэммонд.
— Теперь я смогу начать новую жизнь. Я буду руководить фирмой.
«И наверняка не допущу ошибки Глена. Никогда замаскированный под Стэнтона Мика Холлис не убьет меня, так как никто не сумеет выманить нас за пределы Земли», — подумал он про себя.
— Мне кажется, — сказал Эл, — что в тебе живет жажда поражения. И никакая перемена обстоятельств, даже теперешняя, не изменит ситуации.
— Однако я всегда испытывал жажду выигрыша, — возразил Джо. — И Глен знал это — именно поэтому он отметил в завещании, что если умрет, то власть будет передана мне. Причем выбор моратория также оставался за мной.
Его вера в себя необычайно поднялась. Он стал четко видеть имеющиеся у него возможности, как будто сам стал ясновидящим. Но тут же ему вспомнились способности Пат — он припомнил, что она может сделать с ясновидящим или любым другим человеком, пытающимся угадать будущее.
— Ты не можешь избавиться от нее, — сказал Эл, словно читая мысли по лицу Джо. — С ее-то способностями…
— Я сниму комнату в отеле «Роотес», — решил Джо.
«Эл прав, — думал он. — Ничего у меня не получится.
Вмешается Пат — или еще кто похуже — и меня уничтожат. Я заранее обречен на заклание».
В его растревоженном и усталом сознании неожиданно возник образ птицы, запутавшейся в сети. Это был образ, чем-то связанный с изменением хода времени. За ним пришел страх.
«Пророчество… — думал Джо. — Монеты, вышедшие из обращения, отвергаемые даже видеофоном. Похожие на те, которые я видел в музеях. Что же все-таки происходит?»
Но он не имел ни малейшего понятия об этом.
8
У тебя материальные затруднения? Посети девушку из кредитно-сберегательной кассы «Убик». Это избавит тебя от забот.
Скажем, тебе необходима облагаемая процентами ссуда в 59 посткредов. Значит, в сумме…
В элегантный номер отеля проникали солнечные лучи, вырисовывая перед закрытыми глазами Джо Чипа смутные очертания предметов и мебели, находящихся в комнате. Тяжелые портьеры из псевдобархата с оттиснутыми сценами, представлющими всю историю человечества: от одноклеточных организмов докембрия и до того момента, когда в начале XX века состоялся полет первой машины тяжелее воздуха. Великолепный комод, имитация красного дерева, четыре хромированных кресла с регулируемыми подлокотниками…
Заспанный Джо с удивлением оглядывал меблировку номера. Он чувствовал сильнейшее разочарование — Венда так и не пришла. Хотя, может быть, она не могла войти — стучалась, а он не слышал?
Так или иначе, но добыча исчезла, прежде чем он успел ухватить ее.
Ощущая пронзающую тело ломоту — последствия вчерашнего дня, он сполз с огромного ложа, отыскал одежду и натянул ее на себя. Он почувствовал, что в комнате царит страшный холод, и какое-то время пытался сообразить, почему. Потом он поднял трубку и набрал номер ресторана.
— …отплатить ему, если только это окажется возможным, — говорил голос в трубке. — Прежде всего необходимо установить, принимал ли участие в этом Стэнтон Мик, или же его причастность просто сфабрикована. Если это так, то нужно выяснить, почему именно Мик. Если же дело обстояло иначе, то каким именно образом…
Голос тянулся монотонно, словно его обладатель обращался не к Джо, а к самому себе. Могло показаться, что говорящий не отдает себе отчета в том, что у него есть аудитория.
— Из наших предыдущих докладов вытекает, — продолжал голос, — что обычно Мик действует безупречно и не нарушает ни юридических, ни этических норм, принятых в обществе. В свете этого…
Джо отложил трубку и попытался собраться с мыслями. Сомнений не было.
Это был голос Глена Ранкитера.
Он снова снял трубку и стал слушать.
— …процесс, вызванный Миком, который привык к спорам такого рода и может их себе позволить. Вне всякого сомнения, необходимо проконсультироваться с нашим юридическим отделом прежде, чем подавать Объединению официальный рапорт. Если он будет обнародован, то это может принять характер клеветы и послужить причиной для судебного иска, и нам придется отвечать за ложное обвинение в покушении на свободу личности, если…
— Ранкитер! — громко сказал Джо.
— …в состоянии доказать хотя бы…
Джо положил трубку.
— Ничего не понимаю, — произнес он вслух и пошел в ванную.
Там он ополоснул лицо холодной водой, причесался гигиенической расческой, которой отель бесплатно снабжал каждого постояльца. После недолгих раздумий он распечатал гигиеническую бритву, бесплатную и одноразового использования, намазал подбородок и щеки бесплатным гигиеническим кремом для бритья, потом вскрыл бесплатную гигиеническую кружку и напился.
«Может быть, мораторию все-таки удалось привести его в состояние полужизни, — подумал он. — И они подключили его к моему телефону. Он, наверное, сначала хотел поговорить со мной. Но тогда почему он не слышит меня? Почему связь только односторонняя? Или это просто какая-то техническая накладка?
Джо еще раз подошел к телефону и снял трубку, намереваясь позвонить в Мораторий Возлюбленных Собратьев.
— …не может быть лучшим кандидатом на пост директора фирмы в связи с его сложными жизненными обстоятельствами, особенно, если принять во внимание…
«Мне отсюда не позвонить, — понял Джо. — Мне даже заказать разговор не удастся».
В углу послышался звук сигнала, а потом бренчащий голос:
— Я ваша домашняя газетная машина, бесплатно устанавливаемая только в известнейшей сети отелей «Роотес» на всей Земле и колонизированных территориях. Прошу вас просто нажать одну из клавиш, соответствующую роду интересующих вас сообщений, и через несколько секунд вы получите новейшую, содержащую самые свежие сведения газету, соответствующую вашим индивидуальным вкусам. Позвольте мне напомнить, что это не потребует с вашей стороны никаких расходов.
— О’кей, — сказал Джо, подходя к машине. «Может, новость об убийстве Ранкитера уже разошлась? — подумал он. — Средства массовой информации постоянно следят за поступающими в мораторий телами».
Он нажал клавишу с надписью «Наиважнейшие межпланетные новости». Из машины начал выползать бумажный лист. Как только он весь оказался снаружи, Джо взял его в руки.
В газете не было ни слова о смерти Ранкитера. «Может, еще рано? — подумал Джо. — Или Объединению выгодно сохранить инцидент в тайне? А может быть, Эл сунул хозяину моратория в лапу? Хотя нет, все деньги Эла сейчас были у него, так что ему просто не удалось бы дать кому-нибудь взятку».
Послышался стук в дверь.
Джо отложил газетный лист и осторожно подошел к двери. «Наверное, Пат, — подумал он. — Хотя, теоретически, это может быть даже Венда, — предположил он. — Или кто-нибудь прилетел из Нью-Йорка, чтобы забрать меня. Или это посланный Холлисом убийца? Может, они решили убирать всех по очереди?»
Джо распахнул дверь.
На пороге стоял, потирая свои пухлые ладошки, Герберт Шенгейт фон Фогельсанг.
— Я этого не понимаю, мистер Чип, — пробормотал он. — Мы трудились всю ночь, но не обнаружили даже искорки жизни. Но, когда мы воспользовались электроэнцефалографом, то зарегистрировали явную, хотя и несколько слабую работу мозга. Может быть, мы имеем дело с какой-то новой формой загробной жизни? Мы уже поместили датчики на всех участках коры мозга. Не знаю, можем ли мы сделать что-либо большее, сэр.
— Аппаратура регистрирует метаболизм мозга?
— Да. Мы вызвали эксперта из другого моратория, и он подтвердил правильность наших замеров. Метаболизм протекает совершенно обычным образом, как и обычно после смерти.
— Как вы узнали, где меня найти? — спросил Джо.
— Я позвонил в Нью-Йорк, мистеру Хэммонду. Я пробовал звонить вам в отель, но ваш номер постоянно занят.
— Видеофон испорчен. Я тоже не могу никуда дозвониться.
— Мистер Хэммонд пытался связаться с вами, но тоже безрезультатно. Он просил передать вам кое-что. Речь идет о деле, которое вы должны выполнить до отлета в Нью-Йорк.
— Я должен поговорить с Эллой? — спросил Джо.
— Да, вы должны проинформировать ее о смерти мужа.
— Не могли бы вы одолжить мне несколько посткредов, чтобы я мог позавтракать? — спросил Джо.
— Мистер Хэммонд предупреждал меня, что вы попробуете занять у меня денег, и сказал, что снабдил вас достаточной суммой для оплаты номера, завтрака и выпивки, а также…
— Он не рассчитывал, что номер будет стоить дороже. Мне не удалось получить апартаменты поменьше размером. Вы можете приплюсовать эту сумму к счету, который вы ежемесячно представляете нашей фирме. Как, наверное, сообщил вам Эл, в настоящее время я исполняю обязанности директора «Корпорации Ранкитера». Вы видите перед собой конструктивно мыслящего, твердого человека, который упорно поднимался вверх по служебной лестнице, пока не достиг вершины. Я могу — и вы это знаете — изменить политику нашей фирмы в отношении мораториев, услугами которых мы намерены пользоваться. Мы можем помещать людей и поближе к нашей штаб-квартире, в Нью-Йорке.
Фон Фогельсанг неохотно полез в глубь своей твидовой тоги и достал бумажник из синтетической крокодиловой кожи.
— Мы живем в безжалостном мире, — сообщил Джо, принимая деньги. — Человек человеку волк — таков основной принцип нашего мира.
— Мистер Хэммонд просил также передать вам, что корабль прибудет в Цюрих примерно через два часа.
— Порядок, — сказал Джо.
— Чтобы предоставить вам достаточно времени для беседы с миссис Ранкитер, мистер Хэммонд обговорил со мной, что корабль заберет вас прямо из моратория. В связи с этим я могу сразу доставить вас туда. Геликоптер ждет на крыше.
— Это что, Хэммонд так решил? Что я должен вернуться в мораторий вместе с вами?
— Да, — кивнул головой фон Фогельсанг.
— Высокий, сутулый негр, примерно лет тридцати? А не было ли у него на передних зубах золотых коронок с декоративными мотивами, изображающими, слева направо, черви, трефы, бубны?..
— Это был тот самый, который прилетел с вами из космопорта. Что был с вами в моратории.
— На нем были зеленые войлочные туфли, серые спортивные брюки, рубашка из барсучьей кожи с вырезом на животе и носки из синтетического лакированного материала?
— Я не видел, во что он был одет. Я видел на экране только его лицо.
— Я уверен, что Эл использовал какой-то отличительный знак, чтобы вы были уверены, что это он.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, мистер Чип, — раздраженно сказал владелец моратория. — Человек, который звонил мне из Нью-Йорка, был тот самый, с которым вы приезжали вчера в мой мораторий.
— Я не могу рисковать, — заявил Джо, — отправляясь с вами или пользуясь вашим геликоптером. Может, вас подослал ко мне Холлис? Ведь это он убил Ранкитера.
Глаза Фогельсанга стали похожи на стеклянные пуговки. Он спросил:
— Вы уведомили об этом руководство Объединения?
— Мы сделаем это позже. Всему свое время. Мы должны соблюдать осторожность, иначе Холлис перебьет нас по одному. Он уже попытался сделать это на Луне.
— Вам необходима охрана, — решил Фогельсанг. — Позвоните в полицию, и они выделят человека, который позаботится о вашей безопасности до момента отлета. А как только вы прибудете в Нью-Йорк…
— Мой видеофон неисправен, я уже вам говорил. Я слышу в нем только голос Глена Ранкитера. Именно поэтому мне никто не может дозвониться.
— В самом деле? Это неслыханно, — удивился владелец моратория.
Он обошел Джо и направился к аппарату.
— Можно послушать? — Он поднял трубку и вопросительно посмотрел на Джо.
— Один посткред, — сообщил Чип.
Фогельсанг сунул руку в карман и вытащил оттуда горсть монет. Раздраженно покачав своей шапкой в форме самолетного винта, он подошел к Джо и протянул ему три из них.
— Я беру у вас ровно столько, сколько стоит здесь чашка кофе, — сказал Джо.
Он неожиданно почувствовал, что давным-давно не ел и что должен встретиться с Эллой натощак. Вместо еды ему придется принять амфетамин. Уж этим, вероятно, отель снабдит его бесплатно.
— Я ничего не слышу, — объявил фон Фогельсанг, держа трубку около уха. — Нет даже сигнала. Только помехи, причем как будто идущие с большого расстояния.
Он протянул трубку Джо, тот взял ее и приложил к уху.
Теперь он тоже слышал только далекие помехи. «Как будто с расстояния в несколько тысяч миль», — подумал он. Это было не менее удивительно, чем голос Ранкитера. Если, конечно, это был его голос.
— Я верну вам ваши деньги, — пообещал Джо, вешая трубку.
— Мелочи, — сказал Фогельсанг.
— Но ведь вы не услышали голоса.
— Давайте вернемся в мораторий, так советовал вам Хэммонд.
— Эл Хэммонд сотрудник фирмы, он подчиняется мне. Я полагаю, мне следует вернуться в Нью-Йорк до разговора с Эллой Ранкитер. Я считаю, что составление рапорта Объединению является более важным делом, чем беседа с ней. Не сообщил ли вам Хэммонд, покинули инерциалы Цюрих или нет?
— Да, все улетели, кроме девушки, которая провела с вами ночь в этом отеле. — Удивленный хозяин моратория обшарил комнату взглядом, прикидывая, где она может находиться. — А разве ее здесь нет?
— Что это была за девушка? — Джо охватили самые мрачные предчувствия.
— Мистер Хэммонд не сообщил мне, он считал, что вы в курсе дела. В данных обстоятельствах упоминание ее имени было бы по меньшей мере нетактичным. А разве она…
— Но ко мне никто не приходил.
«Кто же это мог быть? — думал Джо. — Пат Конли? Или Венда?» Он начал ходить по комнате, стараясь справиться с охватившей его паникой. «Боже, — думал он, — хоть бы это была Пат».
— В шкафу, — сказал фон Фогельсанг.
— Что? — Джо остановился.
— Может быть, следует посмотреть в шкафу, в этих апартаментах огромные шкафы.
Джо надавил кнопку, и пружинный механизм распахнул дверцы.
На полу лежало нечто сжавшееся, состоящее из рассыпающихся остатков того, что некогда было тканью. Создавалось впечатление, что то, что скрывал под собой материал, усохло в течение долгого времени до таких маленьких размеров. Тело было иссушено до предела, почти мумифицировано. Наклонившись, Джо перевернул его. Оно весило не больше нескольких фунтов. От его прикосновения скрюченные конечности распрямились с сухим шелестом, напоминающим звуки сминаемой бумаги. Казалось, что волосы у этой фигурки неимоверно длинные, они прикрывали ее лицо как черное, клубящееся облако. Джо стоял, согнувшись, не имея смелости посмотреть, кто это.
— Старые останки, — проговорил фон Фогельсанг сдавленным голосом. — Они полностью обезвожены, словно пролежали тут целое столетие. Я спущусь вниз и сообщу директору отеля.
— Невозможно, чтобы это была взрослая женщина. — Джо казалось, что это трупик ребенка. — Это наверняка не Пат и не Венда, — сказал он, распрямляясь и сбрасывая с лица фигурки волосы. — Такое ощущение, как будто ее сунули в печь для обжига кирпича.
«Может, это из-за взрыва, — подумал он. — Термическая волна после взрыва специальной бомбы».
Он молча смотрел на маленькое сморщенное личико, потемневшее от температуры. И уже знал, кто это. Он узнал ее, хотя и с трудом.
Это была Венда Райт.
«Она пришла ко мне ночью, — догадался он. — Она пришла ко мне в комнату, и неожиданно для нее самой в ней или вокруг нее стал происходить какой-то процесс. Она почувствовала, что что-то не так, и тихонько спряталась в шкафу, чтобы я ничего не видел. Так прошли ее последние часы, — хотя он надеялся, что минуты, — однако она не издала ни звука, чтобы не разбудить меня. А может быть, она и пыталась разбудить, но это ей не удалось или не хватило сил. Может быть, именно после неудачной попытки разбудить меня она и спряталась в шкафу? Господи, надеюсь, это не длилось долго».
— Вы ничего уже не сможете сделать с ней в своем моратории? — спросил Джо у Фогельсанга.
— Слишком поздно. При столь полном распаде в ней наверняка не осталось даже искры полужизни. Это та самая девушка?
— Да, — кивнул Джо.
— Будет лучше, если вы как можно скорее покинете отель. Ради вашей же собственной безопасности. Иначе Холлис — а это ведь Холлис, да? — сделает с вами то же самое.
— Мои сигареты, — произнес Джо, — превратились в труху. Телефонная книга на борту корабля оказалась двухлетней давности. Скисшие сливки и остывший, плесневелый кофе. Устаревшие деньги. Везде один и тот же фактор: время. Она еще на Луне сказала: «Я чувствую себя такой старой».
Джо погрузился в раздумья, стараясь справиться со страхом, порой переходящим в изумление. «Но этот голос по телефону, голос Глена, — думал он, — что бы это могло значить?»
Во всем этом он не видел никакой логической связи. Отсутствовал какой бы то ни было смысл. Голос Ранкитера не вязался ни с какой гипотезой, которую он мог бы быстро выдвинуть.
— Излучение, — сказал Фогельсанг. — Наверное, она какое-то время была в зоне сильного радиоактивного излучения.
— Мне кажется, она умерла от последствий того взрыва на Луне, — сказал Джо. — Того, что убил Ранкитера.
«Частицы кобальта, — думал он. — На ней осела горячая пыль, и она дышала ею. Но тогда и на всех нас есть такая же пыль и всех нас ждет та же смерть, и сделать уже ничего не удастся, нам даже в голову не пришло, что взрыв может вызвать цепную реакцию».
— Ничего странного, что Холлис позволил нам улететь. И все-таки…
Это объяснило бы смерть Венды и высыхание сигарет. Но телефонная книга, кофе, сливки и монеты по-прежнему не укладывались в гипотезу.
И непонятно, откуда же взялся в трубке видеофона голос Ранкитера. Монолог, который прекратился, как только трубку снял фон Фогельсанг. «Он замолчал, как только его попытался слушать кто-то, кроме меня», — понял Джо.
— Мне надо вернуться в Нью-Йорк, — твердо заявил он. — Надо встретиться со всеми, кто присутствовал при взрыве бомбы. Мы должны обдумать все это. Вероятно, это единственный способ разобраться в этом деле, прежде чем все мы умрем по одному — так же, как и Венда, или еще худшим способом. Если, конечно, может быть что-то худшее. Попросите администрацию отеля, чтобы они прислали мне пластиковый пакет, — обратился Джо к владельцу моратория. — Я заберу останки с собой в Нью-Йорк.
— А разве это не дело полиции? Такое ужасное убийство — надо сообщить им об этом.
— Позаботьтесь о пакете, — отрезал Джо.
— Ладно. В конце концов, это ваше дело. Она ваша сотрудница. — Хозяин моратория исчез в коридоре.
— Она была ею когда-то, — сказал вслед ему Джо. — Но это время прошло.
«Как же так получилось, — думал он, — что она оказалась первой? Хотя, может быть, это и к лучшему».
— Мы едем с тобой домой, — сказал он ей. — Едем вместе.
Хотя и не в том качестве, как он рассчитывал.
Оставшиеся инерциалы сидели вокруг массивного стола совещаний.
— Джо должен вернуться с минуты на минуту, — прервал общее молчание Хэммонд.
Он посмотрел на часы, чтобы удостовериться. Ему казалось, что часы остановились.
— Я предлагаю, — сказала Пат, — чтобы мы пока посмотрели полуденную хронику по телевизору. Может быть, Холлис уже сообщил репортерам о смерти Ранкитера.
— В домашней газете об этом сегодня ничего не было, — сказала Эдди Дорн.
— «Теледневник» сообщает более свежие новости, — возразила Пат.
Она кинула Элу монету в пятьдесят центов, с помощью которой можно было задействовать телевизор. Этот цветной телеприемник был объектом забот Глена.
— Хотите, я попаду ею отсюда в щель аппарата? — спросил Сэмми Мандо.
— Давай, — сказал Эл. Он кинул монету Сэмми, и тот, поймав ее в воздухе, метко швырнул в сторону телевизора.
Уолтер У. Уоллес, адвокат и юрист-консультант Ранкитера, нетерпеливо шевельнулся в своем кресле. Его аристократические руки с тонкими жилками теребили застежки папки.
— Вам не следовало оставлять мистера Чипа одного в Цюрихе, — сказал он. — Мы ничего не сможем предпринять до его возвращения, в то время как урегулирование вопросов, связанных со смертью мистера Ранкитера, является первоочередным делом.
— Вы читали завещание, — сказал Хэммонд, — и Джо Чип тоже ознакомлен с ним. Так что мы знаем, кто должен руководить фирмой.
— Но с юридической точки зрения… — начал было Уоллес.
— Ждать осталось недолго, — оборвал его Эл.
Он взял ручку и принялся рисовать бессмысленные черточки на полях листка бумаги, содержащего составленный им список. Какое-то время он был погружен в созерцание этого орнамента, а потом еще раз перечитал написанное:
ВЫСОХШИЕ СИГАРЕТЫ
УСТАРЕВШАЯ ТЕЛЕФОННАЯ КНИГА
МОНЕТЫ, ВЫШЕДШИЕ ИЗ ОБРАЩЕНИЯ
ИСПОРЧЕННЫЕ ПРОДУКТЫ
ОБЪЯВЛЕНИЕ НА СПИЧЕЧНОМ КОРОБКЕ
— Я еще раз пущу этот список по кругу, — громко сказал он. — Посмотрим, может, кому-нибудь удастся найти связь между этими явлениями — или назовите их как угодно. Этими пятью фактами, которые… — он неопределенно махнул рукой.
— Которые бессмысленны, — закончил за него Джон Илд.
— Легко обнаружить связь между первыми четырьмя из них, — заявила Пат. — А вот спички — дело другое. Они не вяжутся со всем остальным.
— Покажи-ка мне еще раз этот коробок, — попросил ее Эл.
Пат подала коробку спичек.
Он прочитал объявление на ней:
— «Необычайная возможность заработать для всех, кто выполнит необходимые условия!
Мистер Глен Ранкитер, пребывающий в Моратории Возлюбленных Собратьев, Цюрих, Швейцария, удвоил за неделю свой доход. Он получил бесплатный образец наших ботинок вместе с подробной инструкцией, благодаря которой каждый из вас сможет продавать наши оригинальные мокасины из искусственной кожи среди друзей, родственников и коллег по работе. Мистер Ранкитер, который, хотя и находится в неподвижном и замороженном состоянии в холодильнике, заработал…»
Эл прервал чтение и на какое-то время задумался, постукивая по зубам ногтем большого пальца. «Да, — подумал он, — это объявление совсем из другой оперы. Остальные происшествия основываются на процессе старения и порчи, а в этом случае действует что-то другое».
— Я тут прикидываю, — громко сказал он, — что было бы, если бы мы ответили на это объявление. Здесь указан номер почтового ящика в Дес-Мойнсе, штат Айова.
— Мы получили бы бесплатный набор образцов ботинок, — ответила Пат Конли. — И подробную инструкцию, благодаря которой каждый из нас смог бы…
— Возможно, — прервал ее Эл, — что таким образом мы вступили бы в контакт с Гленом.
Все собравшиеся уставились на него.
— Я говорю серьезно, — сказал он. — Держи. — Он протянул коробок Типпи Джексон.
— Что я должна написать? — спросила она.
— Просто Заполнить купон. — Эл повернулся к Эдди Дорн. — Ты уверена, что эта штука у тебя именно с прошлой недели? Ты не могла купить ее сегодня?
— В среду я сунула в сумочку несколько коробков спичек, — ответила Эдди. — Я уже говорила тебе, сегодня по дороге в контору я закурила сигарету и заметила на коробке это объявление. Коробок наверняка находился в моей сумке в тот момент, когда мы отправлялись на Луну. А значит, прошло уже несколько дней.
— На нем и тогда было это объявление? — поинтересовался Джон Илд.
— Раньше я его не замечала. Я обратила внимание на надпись только сегодня. Откуда я знаю, может, оно там и было?
— Может, это какая-нибудь шутка Ранкитера? Может, он приказал отпечатать это еще до своей смерти? — сказал Дон Денни. — Или это Холлис? Вариант гротескной шуточки: он уже знал, что убьет Ранкитера и что, когда мы обратим внимание на надпись, Ранкитер уже будет пребывать в холодильной камере моратория?
— С чего бы ему знать, что мы отвезем Глена именно в Цюрих, а не в Нью-Йорк? — спросил Тито Апостос.
— Потому что там лежит Элла, — ответил Дон Денни.
Все это время Сэмми Мандо стоял у телевизора и разглядывал монету, которую ему дал Эл. Его лицо не слишком умного человека было сморщено от напряженного раздумья.
— Что там такое, Сэм? — поинтересовался Хэммонд. Он чувствовал, что его охватывает внутреннее напряжение в ожидании нового происшествия.
— Разве на пятидесятицентовике не должна находиться голова Уолта Диснея? — спросил Сэмми.
— Должна. Но если монета более старая, на ней может быть Фидель Кастро. Покажи.
— Еще одна монета, вышедшая из обращения, — сказала Пат, когда Сэмми пошел в сторону Эла.
— Нет, — возразил Эл, присмотревшись. — Дата в порядке. Она отчеканена в прошлом году. Вполне годная монета, ее примет любой автомат на свете. Даже этот телевизор.
— Так в чем же дело? — несмело спросила Эдди Дорн.
— В том, о чем толкует Сэм, — ответил ей Эл. — На монете выбит не тот профиль.
Эл подошел к Эдди и положил монету ей на ладонь.
— Кого тебе это напоминает?
— Я… я не знаю, — сказала Эдди после некоторого молчания.
— Знаешь, — возразил Эл.
— Ладно, — резко сказала Эдди, принужденная к ответу. Она сунула монету назад Хэммонду, избавляясь от нее жестом отвращения.
— Это Глен Ранкитер, — объявил Эл.
— Добавь это к своему списку, — после минутного молчания едва слышно сказала Типпи Джексон.
— Мне кажется, — сказала Пат, — что здесь протекают два процесса. Один из них основан на разложении — это очевидно.
— А второй? — спросил ее Эл, занося случай в листок.
— Я не совсем уверена… — Пат заколебалась. — Он имеет какую-то связь с Ранкитером. Я думаю, нам следует проверить все наши банкноты и монеты. Через минуту я продолжу.
Все собравшиеся вытащили свои кошельки и бумажники и стали обшаривать карманы.
— А у меня банкнот достоинством в пять посткредов, — сообщил Джон Илд, — с превосходным портретом мистера Ранкитера, выполненным техникой гравюры на стали. Остальные… — он быстренько просмотрел их. — Остальные нормальные. Не хотите ли взглянуть, мистер Хэммонд?
— У меня самого есть два таких же. Пока два, — сказал Эл. — Кто еще? — Поднялось шесть рук. — Восемь человек обладают частично деньгами мистера Ранкитера, если их можно так назвать. Наверное, к концу дня все наши деньги превратятся в деньги Ранкитера. Но в любом случае мы, вероятно, сможем ими пользоваться.
— Я не уверен, — заявил Дон Денни. — С чего это ты взял? Эти — как их, — он помахал рукой, — деньги Ранкитера… Разве существует какая-то причина, по которой банки обязаны принимать их? Они не были официально выпущены, а стало быть, все они фальшивые.
— Хорошо, — трезво рассудил Эл. — Может, они и фальшивые и банки откажутся принимать их. Но дело не в этом.
— Дело в том, — сказала Пат, — что второй процесс основан на появлении Ранкитера.
— Вот именно, — кивнул головой Денни. — Это второй процесс, равноценный процессу разложения. Одни монеты стареют, на других появляется портрет или профиль Глена Ранкитера. Знаете, что я думаю? Мне кажется, что эти процессы развиваются в противоположных направлениях. Один основан на уходе предметов — это первый процесс. Другой — это появление в мире новых предметов, которые ранее не существовали.
— Исполнение желаний, — тихо сказала Эдди Дорн.
— Что? — спросил Эл.
— Может быть, это исполнение желаний мистера Ранкитера, — пояснила Эдди. — Может быть, он мечтал, чтобы его портрет был помещен на государственных денежных знаках и монетах. Это было бы весьма внушительно.
— И на спичечных коробках? — спросил Тито Апостос.
— Наверное, нет, — призналась Эдди Дорн. — Это не слишком впечатляет.
— Наша фирма и без того упоминалась на спичечных этикетках, — сказал Дон Денни. — А кроме того, по телевидению, в газетах и иллюстрированных журналах. Мы также рассылали нашу рекламу по почте. Всем этим занимался отдел по работе с клиентами. Глен никогда не интересовался этой частью работы, и уж тем более его не занимали всякие там коробки со спичками. Будь это какая-то форма реализации скрытых устремлений, мы увидели бы его скорей по телевизору, а не на деньгах и спичках.
— Может, это еще нам предстоит, — заметил Хэммонд.
— Это правда, — согласилась Пат. — Это мы не проверили. Ни у кого не было времени посмотреть телевизор.
— Я вообще не уверена, что у меня есть желание его смотреть, — сказала Эдди Дорн, когда Сэмми опустил монету в отверстие и стал крутить ручки.
Дверь конференц-зала распахнулась, и на пороге появился Джо Чип.
— Выключи телевизор, — сказал Хэммонд, обращаясь к Сэмми, когда увидел лицо Джо.
Все молча смотрели на Чипа.
— Что случилось? — спросил Эл.
Джо молчал.
— В чем дело?
— Я нанял корабль, который привез меня сюда, — охрипшим голосом сказал Джо.
— Вместе с Вендой?
— Выпишите чек, чтобы я мог расплатиться за корабль, — попросил Джо. — У меня нет стольких денег.
— Вы можете пользоваться финансами фирмы? — спросил Эл у Уолтера У. Уоллеса.
— Для таких целей — да. Я пойду улажу это дело.
Он вышел из комнаты, прихватив с собой папку. Джо все еще стоял в дверях, продолжая хранить молчание. С того времени, как Эл видел его в последний раз, Джо постарел лет на сто.
— В моем кабинете… — Джо отвернулся и заморгал глазами, явно колеблясь. — Я… я не думаю, что вам стоит смотреть на это. Когда я нашел ее, со мной был человек из моратория. Он сказал, что ничего сделать не может, так как прошло слишком много времени — вероятно, годы.
— Годы? — переспросил Эл, ощущая холодное прикосновение страха.
— Пойдем со мной, — попросил Джо.
Они вышли из комнаты и направились по коридору в сторону лифта.
— Я купил на корабле успокаивающего, — сказал Джо. — Его стоимость включена в стоимость билета. Теперь мне немного легче, но, я полагаю, действие транквилизаторов скоро кончится.
Подошел лифт. Они спустились на третий этаж, где находился кабинет Джо.
Не советую тебе смотреть на это, — сказал Джо и первым вошел внутрь. — Впрочем, как хочешь. Если я справился, то с тобой, наверное, тоже ничего не будет.
Он включил верхний свет.
— Господи милостивый! — выдавил Эл.
— Не открывай пакета!
— И не собираюсь. Сегодня утром или вчера вечером?
— Скорее всего, это началось раньше, еще до того, как она попала в мой номер. Мы, то есть этот Фогельсанг и я, нашли около дверей обрывки ткани. Но когда она шла через холл, все еще должно было быть в порядке — там никто ничего не заметил. В таких отелях всегда есть человек, присматривающийся к входящим. Сам факт, что ей удалось добраться до моего номера…
— Указывает на то, что она была еще в состоянии двигаться, — сказал Эл.
— Я думаю про нас, оставшихся, — сказал Джо.
— В каком смысле?
— Не ждет ли нас то же самое?
— Почему это?
— А с чего это случилось с ней? Мне кажется, из-за взрыва. Мы все будем умирать по очереди подобным образом. Никто не останется в живых. От каждого из нас сохранится только несколько фунтов кожи и волос в пластиковом мешке да несколько сухих костей вдобавок.
— Ладно, — сказал Эл. — Тут действовала какая-то сила, вызывающая быстрое разложение. Она начала работу после взрыва на Луне. Кроме того, мы знаем, что действует и другая сила — она тянет в обратном направлении и имеет какую-то связь с Ранкитером. На наших деньгах стали появляться его портреты. На спичечном коробке…
— Глен появлялся в моем видеофоне.
— В видеофоне? Как это?
— Понятия не. имею. Просто он там был. Не на экране — изображения не было. Я только слышал его голос.
— И что он говорил?
— Ничего конкретного.
Эл внимательно посмотрел на него.
— Он слышал тебя?
— Нет. Я пробовал сказать что-нибудь, но связь работала только в одну сторону.
— Значит, я из-за этого не мог до тебя дозвониться.
— Именно, — кивнул Джо.
— Как раз когда ты явился, мы собирались включить телевизор. Ты знаешь, что о его смерти в газетах ничего не сообщалось? Ну и афера!
Ему не нравилось, как выглядит Джо. Он вдруг понял, что Чип кажется старше, меньше и изможденнее. Не так ли это начинается?
«Мы должны установить контакт с Ранкитером, — подумал он. — Слышать его явно недостаточно. Скорее всего, он сам попытается соединиться с нами, но…»
— Если нам придется это пережить, то мы должны добраться до него, — сказал он вслух.
— Этого нам не удастся сделать при помощи телевизора. Там будет лицо и все. То же, что и с видеофоном, — сказал Джо. — Разве он сообщил нам, как мы можем говорить с ним? Хотя есть шанс, что он скажет нам, как это сделать. Может быть, он уже разобрался в происходящем?
— Прежде всего нам следует понять, что происходит с ним самим, мы ведь даже этого не знаем, — сказал Эл.
«В определенном смысле он до сих пор жив, — думал он. — Хотя в моратории уже не раз пытались привести его в состояние полужизни, но неудачно. Хозяин моратория, вероятно, действительно сделал все возможное для такого важного клиента».
— Фон Фогельсанг слышал голос Глена в видеофоне? — спросил он.
— Пытался услышать. Но когда он снял трубку, там была только тишина, а потом какие-то помехи, приходящие из невероятного далека. Я тоже их слышал. Это был очень странный звук, словно олицетворяющий полную пустоту.
— Мне это не нравится. Я бы предпочел, чтобы Фогельсанг тоже слышал его голос. Тогда бы мы, по крайней мере, были уверены, что это было на самом деле, а не привиделось тебе среди каких-то помех.
«А не то ли происходит со всеми нами? — подумал он про себя. — Этот спичечный коробок…»
Но с некоторыми происшествиями еще можно было разобраться — они не были иллюзиями: машины отвергали вышедшие из обращения монеты — непредвзятые автоматы, сконструированные так, чтобы реагировать только на физические факторы, так что никакие психологические явления не могли оказать на них влияния. У автоматов нет выбора.
— Давай на некоторое время выберемся из этого здания, — сказал Эл. — Назови первый попавшийся город, с которым у нас обоих нет ничего общего, в который никто из нас никогда не ездил и не был там никогда вообще.
— Балтимор, — сказал Джо.
— Отлично, — сказал Эл. — Я поеду в Балтимор. Хочу удостовериться, примут ли у меня в случайно выбранном магазине деньги с портретом Ранкитера.
— Купи мне немного свежих сигарет, — попросил Джо.
— Ладно. Посмотрим, не окажутся ли трухой сигареты, купленные в случайном магазине. Я хочу проверить и другие продукты — куплю чего-нибудь для пробы. Хочешь, поедем со мной? Или ты предпочитаешь подняться наверх и рассказать им о Венде?
— Нет, лучше я поеду с тобой.
— Может, нам вообще не следует сообщать им об этом?
— Думаю, все-таки надо. Это может случиться еще раз, может быть, даже до нашего возвращения. Может быть, это уже происходит.
— В таком случае надо немедленно ехать в Балтимор, — сказал Эл и пошел к выходу из кабинета. Джо направился за ним.
