– Меня, значит, совсем побоку? Ты ведь теперь знаменитость? Лучший кореш президента? – Бобби Куин с широкой улыбкой на лице стоял в дверях квартиры Купера.

– Это ты прав. Так что попрошу с уважением, – выпятил грудь Купер. – Коленопреклонение приветствуется, но от старого напарника приму и низкий поклон.

– А если я во время поклона повернусь к тебе спиной, чтобы тебе было удобнее поцеловать меня в…

– Да, да. – Купер обнял приятеля за плечи и притянул к себе. – Рад тебя видеть. Давай по пивку.

– Я бы с удовольствием, старина, но я только что из аэропорта, прилетел из Кливленда. Валюсь с ног.

– Я не сказал, что проставляюсь.

– С другой стороны, алкоголь – это часть сбалансированной диеты.

Уличная вывеска провозглашала, что бар называется «Джек Читлз». Внутри были утопленные кабинеты и рождественское освещение, горевшее круглый год. Знания Купера о пиве ограничивались тем, что пиво ему нравится, поэтому выбор он предоставил Куину, который заказал кувшин темной жидкости под названием «Молочный портер». Напиток был мягкий и изысканный, с налетом шоколада и кофе, но вкус стал еще лучше, когда они пропустили по стаканчику ирландского виски.

– Так ты, значит, прилетел из Кливленда? – спросил Купер и поставил стакан на стойку бара. – «Дети Дарвина»?

– Хочешь верь, хочешь не верь, но я был там по другому делу. Прорабатывал один объект – ученого. Парень решил дать деру, так что мне пришлось нанести визит его протеже, позадавать ему вопросы.

– И он что-нибудь знает?

– Пока рано говорить.

Они обменялись последними новостями. Купер позволил разговору скатиться на общие места, не желая торопить ход событий. Бобби Куин рассказал ему о ситуации в агентстве.

– Развал первостатейный, хаос космический. Все прячут голову в песок, кивают друг на друга, дистанцируются. «Что? Мы находим и убиваем плохих ребят? Боже мой, как это некрасиво!» – рассмеялся Куин. – И в то же время у нас остаются потенциальные цели, так что эти йеху из высшего состава, что заламывают руки на Си-эн-эн, возвращаются и начинают говорить с нами шепотком, требуют, чтобы мы продолжали в том же духе, убеждают, что вскоре все встанет на свои места.

– А встанет?

– Служба справедливости закрыта. Но да, конечно. Через годик все затихнет, и мы начнем под другим названием. Все прекрасно понимают, что эту работу кому-то нужно выполнять. А пока лучшие и самые яркие агенты ДАР пребывают в аду. Ты знаешь, что еще меня заставили делать? Я возглавляю специальную группу по поиску фактов для поддержки расследований конгресса. Если захочешь как-нибудь в субботу вечером приятно провести время, попробуй написать отчет об устранении какого-нибудь известного террориста, не используя слова «убить».

– Ликвидировать?

– Нейтрализовать. Так получается, будто мы указали им на ошибку в их методах и предложили пройти профессиональную подготовку. – Куин покачал головой. – А ты? Ты единственный из всех известных мне людей, кто может отправить на тот свет своего босса, а потом оказаться в администрации президента. Расскажи-ка об увольнении с позором и повышением.

– Я ничего такого не планировал.

– Но что-то ты планировал?

В ответ Купер рассмеялся и подал бармену знак налить им еще виски.

– Нет, правда, Куп, – допытывался бывший напарник, – ты же солдат, а не штатский. В чем заключается твоя работа на Клэя?

– В том же, что и всегда. Я пытаюсь остановить войну.

– Ну и как – удается?

– В той же степени, что и всегда.

Куин вынул из кармана пачку сигарет, вытащил одну, размял между пальцами.

– Здесь курить запрещено, – предупредил бармен, наполняя их стаканы.

– Неужели? Это парламентский закон или политика хозяина?

– Это как вам угодно, – сказал бармен, поставил бутылку на полку и ушел.

– Да, как угодно. – Куин постучал сигаретой о стойку бара, покрутил ее в пальцах. – Абсурдный мир. Джон Смит получает громадные деньги за лекции в студенческих кампусах, а человек, который хочет выкурить сигарету, может быть убит и съеден.

– Да тебе даже и не хочется курить. Ты просто думаешь: а не покурить ли?

– Угадал. Отложенное удовольствие. Это вроде тантрического секса.

Купер рассмеялся. Ему было хорошо сидеть здесь, разговаривать с человеком, который жил в том же мире, что и он. Но, подумав об этом, он вспомнил, зачем он здесь, вспомнил о страхе, который преследовал его.

– Хорошо, полная откровенность, у нас тут с тобой не светская беседа.

– Ты о чем? – не понял Куин.

– Что у вас есть на «Детей Дарвина»?

Куин пожал плечами и сказал:

– Первая информация о них появилась шесть недель назад, а потом вдруг – опаньки – вот они, всем начихали в тарелку.

– Есть представление о том, как они устроены?

– Мы предполагаем, что это независимые ячейки, изменчивая организационная структура. Но теперь, когда Служба справедливости ликвидирована, разобраться с ними некому.

– Как такое возможно? Как получилось, что мы ничего не знаем?

– Это кто спрашивает – Белый дом? – прищурился Куин.

– Нет, – сказал Купер. – Я не ищу факты. Я пытаюсь понять, и мне нужна твоя помощь. Ты мой разработчик плана.

– Лесть действует. – Куин отхлебнул пива. – Хорошо. Только между нами, ладно? Все разговоры о том, что они появились из ниоткуда, не отвечают действительности. Никто не может организоваться так быстро. Даже сверходаренные.

– Ты хочешь сказать, что они уже существовали какое-то время?

– Понимаешь, они точно знают, в какое место ударить, чтобы было побольнее. Раньше террористы подкладывали бомбы в почтовые отделения, убивали мелких чиновников, сбрасывали под откос поезда. Это плохо, но, в общем-то, комариные укусы. Эти же ребята собрали все в одну кучу. Они не нападают на отдельные здания. Они останавливают несколько фур и убивают водителей, зная, что страховые компании отзовут страховки. И на́ тебе – город голодает.

– То же самое и с электричеством, – сказал Купер. – Я думаю, они нарушили систему распределения, надеясь, что мы прореагируем усилением карантина.

– Да, это была ужасная игра, – покачал головой Куин. – Это привело к хаосу. Мы практически сдали им эти города. Как вы это допустили, старина?

– Это не моя инициатива.

– А история прикрытия? Мы закрываем города якобы для того, чтобы не выпустить террористов. Этим кого можно обмануть – десятилетнего мальчика с травмой головы?

– Да знаю, знаю. Откровенно говоря, по моему мнению, Лиги считает, что вы дадите координаты для ракетной атаки.

– Ничего подобного, – протянул Куин. – Я предполагаю, что у «ДД» не больше десяти-пятнадцати боевиков в каждом из этих городов. Они обособлены, централизованного командования нет. А система энергопитания была, вероятно, нарушена мальчишкой-хакером из подвала дома в каком-нибудь провинциальном городишке.

– Почему так мало людей?

– Этого достаточно, чтобы похитить фуры и сжечь склад. Поскольку организация столь немногочисленная, найти их практически невозможно. В особенности сейчас.

– Если так, то все это было спланировано заранее, – сказал Купер, тщательно подбирая слова. Он считал, что прав, но хотел узнать, пришел ли Куин к тому же выводу. – Не несколько недель назад. Несколько лет. Кто-то организовал это, расставил людей по местам, профинансировал их и держал в спящем режиме, пока ДАР не погрузился в хаос.

Куин подозрительно посмотрел на него:

– Ты имеешь в виду Джона Смита?

– Для создания такого плана требуется редчайший стратегический ум.

– Ты когда-то говорил мне, что Джон Смит как стратег – эквивалент Эйнштейна. – Куин сделал глоток. – Но… подожди секунду.

– План, на разработку которого потребовались годы. Маленькая группа фанатиков, использующая нашу систему против нас. Более того, они действуют в самое трудное для нас время, когда сильный, хотя и безнравственный президент подвергнут импичменту и ждет суда, а организация, которая в другой ситуации смогла бы защитить страну, лежит в руинах.

– Если это правда, то твои слова означают… ты хочешь сказать… – Куин уставился на него. – Ты понимаешь, что это значит?

– Это то, что не дает мне уснуть по ночам. Бобби, я все думаю об этом и прихожу к одному и тому же заключению.

Купер никогда не предполагал, что окажется в такой ситуации. Работая под прикрытием и выслеживая Джона Смита, он ничуть не сомневался в вине этого человека. Но пока он искал Смита, у него открылись глаза на факты, которые он прежде игнорировал. Факты о том, что анормальную подружку Шеннон, Саманту, чей дар сочувствия мог бы сделать ее целителем или учителем, превратили в проститутку. Факты вроде таких, как арест оперативной группой ДАР семьи, которая прежде помогала Куперу, и помещение их восьмилетней дочери в академию. Факты о том, что в этой призрачной красавице, в Новой Земле Обетованной в Вайоминге, молодое поколение оптимистов-мечтателей строит что-то новое, лучше прежнего.

Когда Купер наконец нашел Смита, в его вере появились трещины. А когда ему стала известна правда о бойне в ресторане «Монокль», эта вера была окончательно подорвана.

В некотором отношении надорвался и он.

Купер помнил, как он сидел на вершине пика в Вайоминге, тонком каменном пальце высотой в пятьдесят метров, и наблюдал восход. Они со Смитом забрались туда вместе, и когда солнце поднялось над пыльным ландшафтом, они уже разговаривали. Больше чем разговаривали: обменивались правдами. Это событие было совершенно фантасмагоричным – разговор с заклятым врагом. Именно тем утром Смит сказал ему о существовании видео, на котором Дрю Питерс и президент Уокер обсуждают подробности плана устроить теракт в «Монокле». Смит заявил, что именно эти люди и являются поджигателями войны, от которой выиграют только те, в чьих руках уже находится власть.

Хотя Купер и не купил все, что продавал Смит, поверил он многому, и этого хватило для того, чтобы начать действовать. Найти видео, убить Дрю Питерса и низложить президента.

А теперь он спрашивал себя: не в этом ли с самого начала и состояла цель Смита?

– Бобби, – попросил Купер, – мне нужно, чтобы ты сказал правду. Я спятил? Или такое возможно?

Его друг поставил стакан с пивом. Взял сигарету, сунул в рот и, опустив глаза, постучал пальцами по стойке бара. Купер не торопил его – пусть думает. Надеялся против здравого смысла, что Куин скажет ему: «Да у тебя, братец, параноидальная фантазия». Способность Купера находить закономерности давала ему громадные преимущества, но они были скорее тактическими, чем стратегическими, скорее определяли следующее мгновение, чем ситуацию через десять шагов. Куин же был планировщиком.

– Такое возможно, – ответил он без экивоков, и вся шутливость исчезла из его голоса. – Очень даже.

Купер перестал дышать. Желудок у него завязался узлом, горло жгло от прихлынувшей желчи. Вероятность вполне могла стать определенностью, если за всем этим стоял Джон Смит.

– Он всех нас обвел вокруг пальца, – с горечью признал Купер.

– Но ты понимаешь, что это значит? Все это, все, что мы сделали, было частью его плана. Когда Смит сказал тебе о том видео, натравил нас на Питерса, – это не имело никакого отношения к его невиновности или истине. Он сделал это потому…

– …потому что знал: если я найду это видео, я его обнародую. А это приведет к низложению президента и парализует ДАР. Он знал, что я поступлю по совести, и воспользовался этим, чтобы ухудшить ситуацию. – Купер помолчал, попытался проглотить следующие слова – они терзали его горло, как бритвы. – Это означает, Бобби, что во всем виноват я.

– Ерунда. Ты не можешь брать это на себя.

– Не могу не брать. Да, я пытался сделать как лучше, но играл ему на руку. Мы все играли ему на руку. Я думал, он использует меня, чтобы восстановить свою репутацию и получить возможность выйти из подполья. Но это были всего лишь сопутствующие выгоды. Его реальная цель состояла в том, чтобы деформировать нашу реакцию на «ДД».

– Но зачем? Если он делал все это для того, чтобы привлечь тебя к участию на его стороне, а потом и подставить, то он уже думал на десять шагов вперед. И в чем же тогда была его конечная цель?

– Война, – сказал Купер. – Конечная цель – война. Я думаю, что Джон Смит больше не заинтересован в равных правах для анормальных. По-моему, он хочет развязать гражданскую войну.

– И что дальше? Убить всех нормальных?

Купер ничего не ответил.

– Черт! – Куин потер глаза. – Постой. Каким образом он этой игрой добьется нужного ему результата? Ситуация для анормальных теперь хуже, чем когда-либо прежде. Установка микрочипов, преступления на почве нетерпимости. Черт побери, каждый третий конгрессмен устраивает пресс-конференции, на которых говорит, что всех вас нужно упрятать за решетку.

– Вот именно, – кивнул Купер. – Ты вспомни – анормальные вовсе не едины. Он не может отправить нам письмо по электронной почте. Большинство людей, нормальные они или нет, не хотят иметь с ним ничего общего. Они просто пытаются жить. Если Смит планирует прийти к власти, ему нужна армия. А поскольку он не может начать рекрутировать в нее…

Глаза Куина расширились, когда картина предстала перед ним во всей полноте.

– …он вынуждает правительство делать это для него, – закончил мысль Купер. – Он подталкивает сенаторов к репрессиям. Если раньше существование анормальных только беспокоило народ, то теперь их стали бояться. А от этого остается маленький шажок до нападений на них. Линчевания, беспорядки. Его армия формируется сама по себе. В конечном счете, если все пытаются убить таких, как ты, то подобным тебе лучше объединиться для самозащиты.

– И для этого вам понадобится лидер. Человек смелый, обещающий мир, в котором ты будешь не только в безопасности, но и встанешь во главе. Никаких равных прав. Превосходство превосходящих, – подытожил Куин.

Дверь открылась, и в бар со смехом и шутками ввалилась группа молодых людей лет двадцати с небольшим. За ними просочилась струя холодного воздуха, и Купера пробрала дрожь.

Куин отодвинул от себя стакан со словами:

– Мне вдруг расхотелось пить.

– Да.

– ДАР держит Смита под колпаком. Никаких свидетельств того, что он вступал в контакт с «ДД», у нас нет.

– Ему и не требовались никакие контакты, – махнул рукой Купер. – Он мог составить этот план два года назад, прописав все до мельчайших деталей. Сначала делаем это, потом это, потом то. Как ты и сказал: маленькая группа, которая точно знает, как больнее всего ударить.

– А он тем временем ездит по стране, произносит речи, раздает автографы, выступает по телевизору, выставляя себя жертвой. Завоевывает сторонников, делая вид, что говорит голосом разума.

…«Исправь ситуацию», – сказала Куперу Натали.

При этой мысли он чуть не рассмеялся. Исправить? Это он наломал дров. Да, его намерения были чисты, он сделал тот выбор, который одобрил бы его отец. Но это все равно послужило целям Джона Смита. Добро было вывернуто наизнанку и превратилось в зло.

– Знаешь, бывают дни, когда я всех ненавижу, – вздохнул Куин. – Ситуация ухудшается. Я хочу сказать: мы всегда были на передовой, где ощущение такое, что сейчас все провалится в тартарары. Это такая игра. Но сейчас все иначе. – Он встретился взглядом с Купером. – Мы и в самом деле дошли до края. Того, где наступает конец всего.

«Конец всего». Это было такое мелодраматическое утверждение, громадное и глуповатое. Конец всего? Нет, конечно. Настоящие катаклизмы никогда не случались. Они ударяли мир по касательной. Смерчи не разрушали города целиком. Эпидемии не уничтожали население полностью. Люди по-настоящему не совершали геноцида.

Хотя… совершали.

– Ты говорил с президентом?

– Никто не хочет этого слышать, – покачал головой Купер. – Они все слишком уверены в благополучном исходе.

– Возможно, ты ошибаешься насчет Смита.

– Был бы счастлив. Но думаю, что не ошибаюсь. А ты?

– Я тоже так думаю.

– И что мы будем с этим делать?

Куин втянул воздух через зубы:

– В сложившейся ситуации ДАР ни в коем случае не предпримет против Смита никаких действий. В глазах общества он стал героем. Жертвой репрессивного правительства. Мы бы не смогли его арестовать, даже если бы он одной рукой стрелял по людям, а другой дрочил на американский флаг.

– Живой образ.

– Спасибо. Так что насчет президента Клэя?

– Нет ни малейшего шанса, – сказал Купер. – Джон Смит неприкосновенен.

– Полный запрет.

– Стопроцентный.

Купер взял салфетку, оторвал от нее тонкую полоску, потом еще одну и еще. Посмотрел на друга:

– Хочешь его убрать?

– Да, черт побери, – улыбнулся Куин.