Глава 22
Днем я не поленился проехаться мимо станции, чтобы получить представление о том, где и что расположено. С той поры ничего не изменилось, разве что прибавилась змейка вагонов с паровозом. Последний слегка пыхтел, из трубы вился дым, но не сказать чтобы сильно. Скорее всего технику просто держат под парами, чтобы утром без задержек отправить обратно.
Возле искомого пакгауза было многолюдно. Солдаты, рассевшись в кружок, шумно обсуждали какие-то сильно наболевшие проблемы, в сторонке темнели три громадные телеги, запряженные быками. Или волами, даже не знаю, как правильно называть подобную тягловую силу.
— Тутуко?!
— Тут я, господин Леон.
— Где часовые?!
— Ну так вот, сидят…
— Сидят?! А вас кто охраняет?! А если подойдет патруль и увидит пьянку?!
— Да у Дюкуса с ночной охраной все просто, никто никогда ее не проверяет, тут все свои.
— Да ты и сам пьян!
— Ну так я и не трезвел особо, надо же с ребятами… Господин Леон, все готовы, ждут команды только.
— Лошади где?!
— Лошади? Какие лошади?
— Тутуко, я приказал тебе собрать солдат у пакгауза и найти две-три повозки, после чего дожидаться меня.
— Ну вот повозки, все как сказали. Про лошадей ни слова сказано не было.
Как же с ними трудно…
— Вот объясни мне, что теперь делать? За нами вот-вот погонится добрая половина этого города, и на чем мы будем уходить от погони? Да эти рогатые уроды плетутся не быстрее пешехода.
— Ну так надо было сказать, я же откуда знал. Да и трудно здесь найти повозку конную, никто такую просто так не отдаст. Это быков без счета, а с лошадьми другое дело.
— Не отдаст? За такие деньги?
— Так и за деньги не найти. Ну это если быстро найти надо.
Проклятье! Кучка солдат, которые надумали с нами дезертировать, сарай, набитый деньгами, и невозможность все это быстро утащить на безопасное расстояние. Я в положении внезапно парализованного вора, который в последний миг перед параличом успел вскрыть набитый отборными бриллиантами сейф.
— Я вижу, у вас возникли некоторые затруднения? — с легкой ехидцей уточнил Надар.
Я не стал скрывать очевидное:
— На рассвете мы должны быть возле Тайчи, но пешком нам туда и до вечера не успеть.
— Ага, и к тому же у многих в этом городе найдутся срочные дела, касающиеся вас.
— Верно.
— А хотите, я вам помогу?
— Прямо сейчас найдете три конные повозки?
— Нет, есть другой выход. Вы, барон… Хотя какой вы барон, для настоящего нарайца слишком уж анекдотичны. И к тому же плохо знакомы с реалиями этой провинции. Такварис — тупиковый город, но это не значит, что железная дорога не продолжается за ним. Просто нет станций, эта последняя. Ветку, очевидно, хотели вести далеко на восток, но что-то помешало, вот и бросили за городом. Но рельсы на месте, за ними приглядывают, не растащили. Надо разобраться со станционными стрелками, после чего можно добраться…
— Куда?
— До Тайчи не получится, придется остановиться милях в пяти-шести. Но это уже куда ближе, и пешком недалеко преодолеть.
— Тутуко! Бери самых трезвых солдат и срочно найди машиниста. И кого-нибудь, кто знает, как перевести стрелки на нужный путь!
— Слушаюсь!
— И давайте дружно грузите в вагоны быков и телеги. Как угодно, но затаскивайте, иначе потом пойдете пешком. И лошадей этих тоже не забудьте.
— Барон, — опять вмешался Надар. — Я ведь помог вам ценным советом, может, отплатите, ответив на кое-какие вопросы?
— Не сейчас, некогда нам, надо еще деньги погрузить.
— Какие деньги?
— В сарае часть казны Дюкуса, эти солдаты как раз и занимались ее охраной.
— Вы в своем уме?! Вас ведь вот-вот начнет разыскивать весь город!
— Ну не могу же я оставить серебро.
— Большие деньги никто не станет хранить в таком сарае.
— У нас каждая монета на счету, так что ничем не брезгуем.
Широченная двустворчатая дверь заперта на большой висячий замок со скважиной такого размера, что можно просунуть сабельный клинок. Неприятно марать о такое убожество собственноручно изготовленные отмычки, но за неимением лома пришлось. Что внутри? Внутри немалых размеров помещение, совершенно пустое, если не считать компактный штабель из скромных размеров ящиков.
Надар, подсветив керосиновой лампой, присвистнул:
— А ведь тут не только мелочь, серебра тоже хватает. У Дюкуса тот еще бардак, раз хранит такие деньги в сарае под охраной пьяниц.
— Не стесняйтесь, хватайте и тащите к поезду.
— Я? Тащить?
— А вы собрались прохлаждаться? Времени у нас немного, а рабочих рук мало.
— Это уже ни в какие рамки не лезет! Я много чем занимался, но грузчиком никогда не был!
— В таком случае вы должны меня поблагодарить за получение новых профессиональных навыков.
— Ну спасибо…
* * *
С помощью привлеченных к погрузке относительно трезвых солдат управились быстро. И с паровозом задержек не возникло, повезло, что его держали под парами. Помощник машиниста знал, какая стрелка за что отвечает, так что искать станционных работников не пришлось.
Первые неприятности нас догнали уже после того, как тусклые огни Таквариса растаяли во тьме. Я, решив было, что все проблемы остались позади, облегченно вздохнул и направился было в угол вагона, к широкой дощатой лавке. Именно в этот миг поезд тряхнуло, затем еще и еще. Такое впечатление, что нам прямо на ходу обычные колеса поменяли на квадратные.
А потом дернуло так, что я, не успев ни за что ухватиться, покатился по полу, оглушенный криками солдат и ревом перепуганных быков. Вагон перекосило, с диким скрежетом состав остановился, рядом что-то печально звякнуло, взвился столб керосинового пламени — лампа не выдержала надругательства.
Пожар в деревянном вагоне, где перевозятся крупный рогатый скот и нетрезвые военнослужащие, — не самое приятное дело. Поэтому, выбросив из головы лишние вопросы, я, вскочив, заорал:
— Тушить! Бегом! Воду сюда!
— Ничего не выйдет, — хладнокровно заявил поднимающийся Надар. — Керосин легче воды, так и будет гореть, да еще растечется.
Понимая, что у нас не так много времени, отменил приказ, огласив новый:
— Не надо тушить! Вытащите деньги из вагона, и быков тоже!
Один из солдат приставил к голове быка ствол винтовки, выстрелил, спокойно пояснив:
— Не успеем, нечего скотине мучиться.
Наверное, он прав. Пожар быстро распространялся, уже дышать было трудно, а как вытащить перепуганных животных из перекосившегося вагона, я не представлял.
Вагон перекосился не просто так, в этом я убедился, выбравшись наружу, — он сошел с рельс. Следующий вообще опрокинулся на бок, из его недр доносились отборная брань и рев скотины. Но огня вроде нет, спасибо хоть за это.
Тутуко, прибежав со стороны паровоза, доложил:
— Коровы стояли на путях, целое стадо, многих порвало. Там кровь по рельсам течет, все вагоны, кроме первого, с рельс сошли, перед паровозом гора мяса.
Как-то странно. Я почему-то думал, что в таких случаях паровоз уходит под откос в первую очередь. Правда, я не эксперт по части крушения поездов.
— Отцепляйте все, что за первым, деньги туда, и коров прогоните, если не разбежались!
Великие боги! Ну как можно остаться без четырех вагонов из-за каких-то глупых буренок?! Что за странный мир…
Еще и Надар решил добавить негатива:
— Барон, как вас там…
— Зовите меня просто: Леон.
— Наконец-то мы познакомились. Леон, эти вагоны будут гореть, пока не останется одно железо, а до города недалеко, зарево увидят. Так что, если до сих пор не поняли, куда вы пропали, поймут. Ну или как минимум пошлют солдат проверить, что здесь происходит.
— У нас осталась одна телега, деньги увезти ее хватит. Солдаты дойдут пешком. А от города сюда быстро не добраться, лошадей в темноте скакать не заставишь.
— Не скажите, есть и такие, которым лунного света достаточно. Но вообще-то вы правы, в заштатном гарнизоне достойных коней немного. Куда хуже, что в Такварисе имеется станция телеграфа и они могут вызвать поезд со следующей станции.
— Он не пройдет дальше этого места, пожар не даст. Да и шпалы, наверное, сгорят.
— Зато высадит здесь конницу и там могут оказаться лошади для ночного боя. Так что я бы на вашем месте не задерживался.
— Надар, я что-то не пойму: кто кого похитил? Я вас или вы меня? Почему помогаете?
— Вопрос на вопрос: вас прислал Валатуй?
— Не совсем. Приказ вас похитить отдал генерал Грул.
— Ну почти одно и то же. Мне и с тем и с другим надо поговорить, так что вы могли обойтись без этого вульгарного спектакля, просто объяснив, кто вас ко мне направил.
— Меня послали не разговаривать.
— Вот ведь глупые вояки… Ладно, Леон, я вам благодарен, вы сейчас действуете в моих интересах. И буду вдвойне благодарен, если доставите меня живым. Хотя, если откровенно, предпочел бы с ними поговорить на нейтральной территории. Для того и остановился в Такварисе, ждал, когда же появятся. Но с этими солдафонами разве можно по-нормальному…
* * *
При крушении несколько солдат получили легкие травмы. Повезло, что скорость поезда была смехотворной, не умеют здесь кататься с ветерком. Мы потеряли две трети гужевого транспорта и одну лошадь, но, перегрузив уцелевшую телегу, сможем увезти все деньги. Уж пять миль повозка должна протянуть, а там пусть хоть в щепки развалится, это уже не моя забота.
Беда не ходит одна, но в этом случае новая напасть не торопилась. Далее мы ехали осторожно, с куда меньшей скоростью, но все предосторожности оказались излишними: ни корова, ни какое другое живое или неодушевленное препятствие на рельсах не встретилось.
Я даже задремать ухитрился, открыв глаза с рассветом. Выглянул в одну дверь, затем в другую. Справа тянулись плантации неизвестного мне вьющегося растения вроде бахчи, но без арбузов или дынь, далеко за ними поднимались жидкие пальмовые рощицы. Слева жердевые изгороди, ограждающие бесконечное пастбище. Один раз у края насыпи промелькнула парочка здешних рабочих. Чернокожие, в широченных соломенных шляпах и пестрых обносках. Поезд они проводили равнодушными взглядами, один из них при этом сплюнул жвачку, напомнив о Шфариче.
Оставалось посмотреть на небо, но и там ничего интересного. Сплошная синева, без малейшего облачка, даже парящих птиц не видать, идеальная чистота.
Но это продолжалось недолго.
Неприятности начались, когда мы, достигнув тупика, остановились, разгрузились и успели отъехать на пару миль от брошенного поезда. Слева и справа до самого горизонту тянулись все те же пастбища, жердевые ограды и стога соломы, происхождение которой для меня до сих пор загадка. Никакого движения, все мирно, тихо, лишь насекомые стрекочут в подстриженной коровами травке.
И в общем хоре выбивается какой-то очень уж назойливый сверчок. Слишком торопливо поет, однотонно, не как обычные, к тому же при свете дня эти музыканты предпочитают помалкивать. Звук не давал покоя, вызывая необъяснимую тревогу. Не выдержав, я начал вертеть головой, пытаясь определить хотя бы направление на его источник.
Периферийное зрение у людей моей профессии просто обязано быть хорошим, и потому я, еще не понимая, зачем это делаю, поднял глаза к небу. Там, на полотне чистейшей синевы, виднелось нечто чужеродное. Темное вытянутое пятнышко, не похожее ни на облако, ни на что другое, привычное. Именно оттуда, а не из травы, стрекотал таинственный сверчок.
НЛО? Как бы не так, я ни разу в жизни не видел летающую тарелку, но при этом узнал звук. Не так давно его слышал. Правда, источник находился куда ближе.
— Воздух!
— Чего кричите, что за воздух?! — удивился Тутуко.
Я указал в небо:
— Дирижабль! Видите?!
Снайпер присвистнул, огляделся, почесал в затылке:
— А ведь не спрятаться здесь. Да и увидели нас уже, бинокли у них точно есть.
— Откуда он взялся? Я думал, он всего один был на всю провинцию, да и тот мы разбили.
В разговор встрял Надар, прежде помалкивавший из-за нешуточной обиды — его заставили идти пешком, оставив лошадей дозорным:
— У Директории большие планы на эти штуковины. Собираются создать целый летающий флот из боевых и транспортных дирижаблей. Понятия не имею, откуда они найдут, такие средства, но замысел небезынтересный. Должно быть, прислали одну или несколько машин для Дюкуса, связи у этого недомужчины хорошие, его отец курирует флот, а летающей техникой как раз и занимается морское ведомство.
Куда ни глянь, идеально ровное пастбище, никакого намека на укрытие. А дирижабль приближается, быстро увеличиваясь в размерах. Команда нас заметила, снижает машину, и что потом? Или десант высадит, или начнет обстрел.
Надар будто мысли мои прочитал:
— Идет хорошо, вряд ли груженый, значит, солдат не брали. Будут бомбить.
— Откуда он взялся на нашу голову?..
— Оттуда же. Надо было не деньги хватать, а телеграф из строя выводить. Сжечь станцию недолго, это ваше упущение. Дирижаблю железная дорога не нужна, куда хочешь прилететь может.
Солдаты, поглядывая на небо, начали проявлять признаки беспокойства, и я поспешил их успокоить:
— Это всего лишь летающая машина, и на ней нет солдат. Сейчас начнут стрелять сверху или бомбы сбрасывать. Баллон, что наверху, заполнен водородом. Одна искра, и этот газ взорвется, дирижабль разнесет в клочья. Чтобы попасть по нам, им придется подлететь очень близко, они сами превратятся в отличную мишень. Готовы немного пострелять?! Покажем им!
Солдаты довольно загалдели, а Надар покачал головой:
— Леон, вы ведь не собираетесь запрыгнуть на баллон и поднести спичку? В противном случае результат вам может не понравиться. Стреляй не стреляй, только дырки делать будете. К тому же оболочка у этих штук двойная, внешняя из особого полотна, его волокна тут же прикрывают пробоину. Пусть и не полностью, но утечку газа уменьшают. У вас только один шанс: набить столько отверстий, что газа выйдет очень много и в его струю попадут искры из выхлопной трубы. Но для такого понадобится рота стрелков или пулемет. Ну и удача.
— Неужели пули не дают искры при попадании?
— Дают, если ударяют в твердый материал. Оболочка не твердая.
— Сама по себе пуля раскалена.
— Недостаточно. Даже разогрей ее докрасна, задача не упростится. Сам по себе водород не воспламенится, загорается его смесь с воздухом. Но при попадании она толком не успевает образоваться, так что винтовочная пуля скорее всего пробьет баллон насквозь без серьезных последствий. Я изучал эти штуки, были кое-какие намеки на выгодный проект с ними, так что знаю, о чем говорю.
Дирижабль уже так близко, что я мог рассмотреть каждую деталь оснастки. Очень похож на тот, который мы разбили, но есть и отличия. Баллон не такой неряшливый, обвес скромнее, и порядка в нем больше, нос более заостренный. Видимо, до серийного производства дело еще не дошло, вот и лепят как попало, а не по утвержденному проекту.
Кто-то из солдат не выдержал, бабахнул выстрел.
— Стоять! Не стрелять! Не попадете! Разбегитесь в стороны, не стойте кучей! Готовьтесь и по команде! Готовы?! Цельтесь в нос, ни в коем случае не в середину или хвост! Приготовиться! Огонь!
Солдаты вразнобой разрядили винтовки, но никакого видимого результата нестройного залпа я не заметил. Разве что в окне сверкнул отблеск оптики — кто-то разглядывал нас в бинокль или подзорную трубу. В днище раскрылся люк, оттуда выпал темный округлый предмет, понесся к земле. Следом показался второй, такой же.
— Ложись! — заорал я, первым выполнив свой приказ.
Грохнуло несильно и совсем не страшно, без свиста осколков и взрывной волны. Разве что бык взревел с перепугу и кто-то витиевато выругался. Приподнявшись, увидел чуть в сторонке рассеивающиеся облачка дыма. Судя по их масштабам, бомбы были так себе, невпечатляющих калибров.
— Видели?! Они промазали! Да не толпитесь, как бараны, сказано было разбежаться! Перезарядитесь, сейчас он вернется!
Ну да, почему бы не вернуться, ведь деваться нам все равно некуда.
Перепуганные быки попытались было рвануть куда глаза глядят со всеми нашими денежками, но кто-то из солдат успел поднять рычаг тележного тормоза, и теперь рогатые твари бесновались без толку, не в силах сдвинуть повозку с места. Вытащив револьвер, проверил барабан. Хоть заряжал сам, но убедиться, что все в порядке, лишний раз не грех. Вряд ли из него можно попасть в цель, летящую на высоте полутора сотен метров, а то и выше, но пусть будет наготове. А для дирижабля у меня есть трофейная восьмизарядная винтовка, с самого начала мечтал испробовать ее в деле.
Надар, наблюдая за моими манипуляциями, взмолился:
— Леон, пожалуйста, дайте винтовку мне. Уж поверьте, лучше хозяина свое оружие не знает никто, а вам сейчас каждая меткая пуля пригодится.
— Вы самый наглый пленник в мире.
— Не буду спорить, лишь скажу, что прогнать или сжечь этот дирижабль в моих интересах, ему ведь все равно, на чьи головы падают бомбы.
Иногда людям стоит верить, вот и сейчас я не стал долго колебаться:
— Держите. Патроны в сумке.
— Знаю. Благодарю, Леон.
— Я вам обещал достойную дичь, и я слово сдержал. На такую птичку вы точно не охотились.
— И не говорите, даже не знаю, чем смогу отплатить.
— Ну если будем живы, подарите мне свою винтовку. Мне не помешает точное оружие, солдатские разве что вместо рукоятей для лопат использовать. Эй! Тутуко! Старайся бить в баллон возле самого двигателя! Сможешь?!
— Попробую! Никогда не стрелял вверх, но дело вроде несложное!
Со стороны могло показаться, что мы те еще дураки, раз ведем непринужденную беседу в тот момент, когда бомбардировщик возвращается на второй заход. Но на деле из всех присутствующих бомбежка впечатлила разве что быков. Очень уж слабо бабахнуло, никого не задело, не оглушило.
Так чего бояться?
На этот раз дирижабль показал чего. Наш залп, как и первый, не привел к видимым результатам. Да и частая пальба Надара прошла бесследно. Зато команда летающей машины ввела поправку по результатам первого захода и сбросила сразу четыре бомбы. Причем на этот раз близко, очень близко.
Грохнуло так, что перед глазами потемнело, не знаю, свистели осколки или нет, на пару секунд я потерял способность слышать. Не все солдаты при бомбежке попадали на землю. Некоторые сочли это ниже своего достоинства, или похмельные пары притормозили реакцию, так что у нас появились первые пострадавшие. Один лежал без движения, из дыры над левой бровью толчками выплескивалась кровь, второй бессвязно ругался, прижав ладонь к расползающемуся темному пятну на боку. Бык в упряжке ревел не переставая, возможно, и ему досталось.
— Я промахнулся, — заявил Надар. — От солнца заходил, невозможно целиться.
— Ну сейчас наверстаете, ведь он с другой стороны.
— Попробую. Попасть-то несложно, сложно попасть всерьез.
С тоской оглядевшись по сторонам, я убедился, что ничего не изменилось — никакого укрытия как не было, так и нет. Неудивительно, ведь мы стоим на месте. Этот воздушный шарик-переросток может бомбить нас до самого вечера, условия идеальные, как на полигоне. Он внимания не обращает на наш обстрел, к тому же долго мы отвечать не сможем, ведь в силу непонятного для меня отношения местных к боеприпасам запас патронов у солдат крайне невелик. Пять-шесть заходов, и они разве что штыками смогут грозить, но вряд ли он спустится настолько, что такие угрозы можно будет воспринимать всерьез.
Возвращается, гад. Не выдержав, поднял руку. Современные земные револьверы не чета этим дымным уродцам, но даже для них дистанция и высота запредельные, о прицельной стрельбе и серьезном уроне не может быть и речи. Прокляв себя за беспросветную тупость, вернул оружие в кобуру, нагнулся, поднял винтовку убитого солдата, сорвал с пояса подсумок. Мертвецу это уже не понадобится. Затвор провернулся с трудом, на нем следы ржавчины, да и грязи хватает. Но некому уже устраивать разнос за нерадивость.
Приклад к плечу, прицелиться. В окне опять блеснула оптика, кто-то видит нас будто на ладони. И хрен в такого наблюдателя попадешь.
— Да не стойте вы кучей, сколько уже можно орать! Приготовиться! С колена! Огонь!
Хоть и неухоженное оружие, а без осечки обошлось. Бабахнуло, в плечо толкнуло. Перезаряжать не стал, слишком быстро перемещается цель, бить вдогонку, когда на голову падают бомбы, — бесполезный перевод боеприпасов. Лучше посмотрю, какие успехи у остальных.
На вид никаких. Снова распахивается люк, снова один за другим вылетают четыре черных шара. А вот и что-то новое — метатель, не удержавшись, выстрелил, скорее всего из револьвера. Очень уж скромный звук, да и облачко дыма незначительное. Резко отличается от бабаханья винтовки Надара — единственного, кто все еще продолжал посылать в дирижабль пулю за пулей, солдаты уже прижимались к земле.
И тут наконец я впервые увидел хоть какой-то результат усиленного расхода боеприпасов. Машина уже прошла над нами, было видно площадку моториста и копошащегося над ней рулевого. Вот именно ему и прилетел гостинец от Надара: человеческая фигурка дернулась, завалилась набок, повисла на страховочном ремне.
— Готов! — торжествующе взревел шадариец.
— На землю, кретин! — заорал я, плюхаясь носом в подсохшую коровью лепешку.
Ну такая уж у меня судьба: где дирижабли, там и навоз.
Бахнуло куда сильнее, чем в прошлый раз, что-то с силой ударило в ухо, и я тут же потрогал его рукой. Вроде на месте, и даже крови нет. Скорее всего просто прилетел комок земли или кусок все того же коровьего навоза. Крупно повезло.
Но повезло не всем. Двое солдат лежали без признаков жизни, еще один шевелился, но выглядел плохо: ногу оторвало по колено, похоже, и в грудь неплохо досталось. Пострадавшие полегче стонали и ругались там и сям, на этот раз нас накрыло основательно.
— Я же приказал не стоять кучей! Вы и правда тупое стадо! В стороны разойдитесь, им будет труднее попасть! Да не толпитесь же!
Напрасные крики. Видимо, авиация здесь в диковинку, у солдат будто мозги отключили, так и норовят друг другу пятки отдавить, сбиваясь тесной кучкой. У дирижабля запас бомб ограничен, но, чтобы уничтожить такую компактную цель, много не потребуется.
Машина удалялась, не пытаясь развернуться, но меня это не утешало. Сейчас сменят рулевого, и все пойдет как прежде: заход, еще заход, еще, ну и хватит, нет там никого уже внизу.
Ощущение из тех, будто превратился в таракана, который оказался на середине освещенной комнаты. И в шаге от тебя хозяин помещения снимает со ступни предмет домашней обуви.
И ничего не поделаешь…
Дирижабль чуть повернул. Сердце дрогнуло. Но что это? Он не завершает маневр, так и продолжает удаляться, просто курс немного скорректировал.
— Сегодня мы не умрем. Точнее, прямо сейчас, — уточнил Надар.
— Мне бы ваш оптимизм…
Шадариец указал куда-то на север:
— Небо темнеет, гроза приближается. Дирижабли боятся непогоды не меньше, чем открытого огня, заранее спешат убраться. Не выбей я рулевого, может быть, заход еще успел бы сделать, ну а так не стал рисковать.
И правда удаляется. От сердца отлегло, но ненадолго — с севера надвигалась не только туча, но и отряд всадников. Не меньше полусотни, против остатков моего потрепанного воинства хватит.
Надар, тоже оценив угрозу, помрачнел, начал заряжать винтовку, заметив:
— Возможно, я поторопился с выводами.
Приглядевшись, я покачал головой:
— Не поторопились. Впереди Мушду, офицер Грула. Я послал его сюда еще вчера, чтобы привел дожидающийся нас отряд ближе к Тайчи. Так что это свои. Услышали стрельбу и примчались на выручку. Можете прямо сейчас начинать меня благодарить, я все же вас доставил.
— Грул здесь?
— Нет, он в лагере Валатуя, но с такой охраной дорога безопасна, дальше нет серьезных сил Дюкуса.
— В таком случае держите. — Надар протянул винтовку. — Неприятно расставаться, мне это оружие очень нравится, но слово есть слово. Относитесь бережно, не забывайте про чистку, здешний климат вреден для стали, особенно если попадете в джунгли.
— Благодарю. Сберегу.
— И ради всего святого, что есть в вашей душе, в следующий раз, прежде чем украсть человека, попробуйте с ним поговорить. Поверьте, слово — наш лучший союзник.