Глава 20

— Здравствуйте, господин барон. Ну так что, поймали вы наконец этого жуткого шпиона? Правда, что он из Шадарии?

Великие боги! Если о моей «секретной миссии» знает мамочка здешних дамочек платного образа жизни, значит, тайна известна каждой шелудивой собаке.

А ведь я всего лишь хотел на один день прикрыться от возможных последствий болтливости солдат, не более. Но как говорил один литературный герой, что известно двоим, то знает и свинья. Комендант, его пустоголовый зам, я… Кто же из этого списка проболтался на весь город?

Ну уж точно не я. Мне такая шумиха точно ни к чему. Почти не сомневаюсь, что во всем Такварисе сейчас имеется лишь один гражданин Шадарии — столь необходимый мне Надар Раталли. Почти нет сомнений и в том, что слухи о поисках шпиона до него тоже дошли. Примет после такого плевка в лицо мое приглашение?

А кто ж его знает…

Любители халявы уже собрались в крохотном парке, что разбит за домом. Там столы с легкой закуской и выпивкой, приглашенный оркестр играет что-то заунывное. Ну другого не нашлось, спасибо хоть такие музыканты есть. Вот-вот светило скроется за холмом, зажгутся расставленные повсюду фонари, станет веселее, ведь по опыту знаю, что интимный полумрак располагает к раскрепощению.

Комендант прибыл одним из первых, так что уже успел налакаться как следует, сидит с раскрасневшейся мордой, радуется, что я не достаю его вопросами, как было утром. А то ведь битый час вбивал в его чугунную голову, что не далее как вчера мы совместно разработали хитрый план поимки неуловимого шпиона.

У человека запой, ему сейчас ни до контрразведки, ни до чего другого нет дела. Как же мне с ним повезло, ведь будь он хоть на каплю умнее, сидел бы я уже в каком-нибудь сыром подвале, с сомнительным нетерпением ожидая прогулку к виселице.

Вечно такое счастье продолжаться не может, уже завтра ко мне могут прийти вояки посерьезнее с неприятными вопросами. Так что надо успеть попрощаться с этим городом.

А я ведь еще ничего толком не сделал…

Сзади потрогали по плечу. Обернувшись, увидел перед собой очередного незнакомца: невысок, широкоплеч, глаза хитрые, в физиономии ярко выражены крысиные черты. Сейчас он представится и тут же пойдет лакать дармовую выпивку, все они одинаковые.

— Не меня ли вы разыскиваете, господин барон? Слухи, знаете ли, ходят…

Э, нет, тут явно что-то другое. Мгновенно стало понятно, что передо мной птица высокого полета, которой в этом занюханном городке делать совершенно нечего. Пока что слабо разбираюсь в местной одежде, породистости лошадей и прочих подчеркивающих статус вещах, но тут ошибки быть не может. Бриллиант в массивном перстне не опознать невозможно, а размеры его таковы, что, продав в моем мире, можно на выручку прикупить не самый последний ювелирный салон со всем товаром. Ну и других приметных вещиц хватало.

А еще заметно, что этот человек нездешний. Тонкие, загнутые кверху усики вижу здесь впервые, не по моде, шляпа тоже необычного покроя. Впрочем, похожую, но куда проще, видел у одного из слуг некоего очень интересного гражданина Шадарии.

В общем, догадаться, кто передо мной, нетрудно, но я не моргнув глазом сделал вид, что совершенно ничего не понимаю:

— Простите, но мы не представлены. С кем имею честь говорить?

— Надар Раталли, ваш сосед по улице и единственный в этом клоповнике шадарец. А вы ведь, как мне сообщили, как раз разыскиваете шадарца, вот ведь совпадение.

— Не могу согласиться со всеми вашими словами.

— Вот как? И в чем же именно я не прав?

— Вы совершенно правильно охарактеризовали этот город одним словом — да, тот еще клоповник. Стоит здесь обмолвиться, что ты издалека, как тут же вспоминают про других приезжих, а дальше по каким-то никому не понятным причинам безобидный разговор перерастает в чудовищный слух. Я уже устал объяснять всем, что никоим образом не причастен к этой нелепости, но разве кому что докажешь? Лучше вообще ничего не произносить, ведь никогда не знаешь, как в такой деревне переврут твои слова.

— Ну ваши переврали совсем уж как-то странно.

— Могло быть и хуже. Ну да что же мы здесь стоим, господин Надар, давайте пригубим охлажденного санайского. Что может быть лучше в столь душный вечер?

— Санайское? В этом городе оно хуже конской мочи. Здесь в почете только ром, да и тот такая же моча. Впрочем, выпью и с интересом посмотрю, что же вы тут решили устроить. Те же слухи донесли много чего, так что рассчитываю стать свидетелем в высшей степени эпатажного действа, ведь не просто так вы подрядили половину здешних шлюх. И, кстати, вас при этом немилосердно облапошили. Приличных, которые тянут на второй этаж, здесь всего лишь две. Остальные подпорченный товар, их сюда лечить дурную болезнь отправляют, есть хороший доктор по такой части. Так что на вид они ничего, а на деле кто знает, вылечили или зараза осталась. Я бы поостерегся проверять на себе.

— Говорите, достойных только две? А давайте мы и правда выпьем, вы меня заинтересовали своим тесным знакомством с местными реалиями.

Бледновато выглядевший Мудшу, вынырнув из-за угла, склонился к уху, прошептал:

— Управляющий ходит сильно взволнованный, разыскивает вас. А прямо перед этим поднимался на второй этаж.

В тропиках второй этаж — не самое прохладное место. Но дон Габаг именно там устроил себе кабинет. С тем самым сейфом.

Проклятье! Как все не вовремя!

— Прошу прощения, срочное дело, оставлю вас ненадолго.

Только никуда не убегай, Надар: с мешком или без, но я обязательно за тобой вернусь.

— Кто-то открывал стальной шкаф.

— Вы говорите о том, который стоит в кабинете?

— Да, именно о нем.

— У кого есть доступ к ключам?

— Ключи есть только у меня, но я не знаю секретных цифр, а без них его не, открыть. Они известны лишь дону Габагу.

— Может, еще кто-то знает?

— Исключено, дон неоднократно говорил, что эту тайну унесет в могилу и пусть потом никчемные наследники вызывают кузнеца с инструментами. С такими словами в наших краях не принято шутить.

— Тогда давайте взглянем вместе.

Поднимаясь на второй этаж, я прокручивал в голове самые разные способы выпутаться из этой непростой ситуации. И надо же было такому случиться в тот момент, когда мне всего-то и оставалось два-три часа до прощания с осточертевшим городом. А может, и меньше, ведь все зависит от той скорости, с которой гости будут заливаться приобретенной на денежки дона выпивкой, а пока что они с этим не тянули.

Очень уж не вовремя влез этот неугомонный управляющий…

В кабинете ничего не изменилось с того момента, когда я закрыл дверцу осиротевшего сейфа. Паркет надраен на совесть, следов мы вроде не оставили. Я по старой привычке даже отпечатки пальцев стер. Не знаю, на каком уровне находится здешняя криминалистика, так что лучше подстраховываться везде, где только можно.

Дернул дверцу — так и есть, не поддается.

— Закрыта.

— Однако ее открывали.

— По виду не скажешь. Почему вы так решили?

Управляющий указал на верхний левый угол:

— Здесь дон Габаг после того, как закрывает шкаф, приклеивает тончайшее шелковое волокно. Его очень непросто разглядеть, мы для этого пользуемся увеличительным стеклом. Вот оно, наготове, в верхнем ящике стола всегда лежит. Только дон и я знаем про эту хитрость, другим слугам запрещено даже прикасаться к шкафу. Мне приходится лично протирать его от пыли из-за этого указания.

Вот вам и наивные провинциалы далекой колонии, легко пускающие на постой наглых мошенников. Не так все просто, имеются и у них своих хитрости. Не сказать, что придумано гениально, способ давно известный, но это не делает его менее эффективным. Я вот попался, как последний простофиля, несмотря на немалый преступный опыт. И ведь осмотрел дверцу перед взломом, но света при этом было мало: работал в потемках, шторы не такие уж плотные, да и Мушду в узкую щелочку меж ними поглядывал, менее всего нам было нужно, чтобы кто-то заметил в кабинете подозрительную в ночное время деятельность.

Что же теперь делать, ведь этот неугомонный управляющий не собирается успокаиваться…

— Господин барон, я думаю, нужно спешно уведомить шерифа и комендатуру. Еще вчера все было в порядке, преступление, возможно, совершено только что.

— Да дверца не выглядит взломанной, может, просто кто-то из слуг не удержался, протер тряпкой.

— Ключи от кабинета есть только у меня и в вашей связке. Уборку здесь делают в моем присутствии. Так что совершенно исключено. Кстати, а вы в мое отсутствие заходили в кабинет? Хотя неважно, вопросы такого рода задавать будет шериф или офицер из комендатуры, это не мое дело. У нас здесь, как вы помните, военное положение, так что полномочия гражданской власти существенно урезаны, ну и суды упрощены. Позвольте вас оставить, нельзя медлить, злоумышленники могут быть рядом.

Да ты даже не представляешь, насколько они рядом. И вот что мне теперь с тобой делать? Будь я настоящим злодеем, такой вопрос бы даже не возник. Всего-то и надо сломать шею одному много знающему управляющему. Тело можно припрятать за роялем или просто бросить посреди кабинета, все равно ведь ключей у слуг нет, так что быстро его не найдут.

Но я не могу так поступить. Я ведь честный вор, а не убийца. Одно дело в бою, когда ловишь в прицел надвигающуюся с криком фигуру, которая вот-вот раскроит тебе череп тяжелой саблей, и другое — вот так, хладнокровно прикончить разговаривающего с тобой человека.

На последнее дело я брал шокер. Отличная штука, и не из тех китайских поделок, которые продают гражданским лицам. Конечно, против детей, беременных дам и людей со слабым сердцем такой использовать не рекомендуется, но вот управляющий, судя по цветущему виду, намеревается жить чуть ли не вечно, уж он точно выдержит разряд-другой. К великому сожалению, столь нужная сейчас вещица осталась в тележке Нарышкина. Возможно, прямо сейчас ее вертит в руках эксперт-криминалист или следователь. Эх…

Ну нет так нет, руки ведь у меня остались.

Я не знаком с изощренными секретами единоборств, так что приемы, мгновенно лишающие человека сознания, мне неизвестны. Нет, я могу, разумеется, отправить в нокаут сильным ударом по голове, но подобное чревато все тем же убийством. Это в кино герой, получив по макушке восьмигранной кувалдой, картинно заваливается на спину, чтобы, полежав полторы секунды, вскочить и эффектно накостылять обидчикам. В реальности после такого отправляются или к нейрохирургу, или в морг.

Убивать я не хотел. Хороший человек, он просто делает свое дело, всего-то и виноват, что чересчур усердно относится к должностным обязанностям.

Нукитэ — рука-копье. За экзотическим названием скрывается техника ударов кончиками пальцев. Малоизвестна, потому как на соревнованиях недопустима, к тому же без должной тренированности, используя ее, рискуешь пострадать куда больше противника. Я не великий мастер, пробить врага насквозь или сломать ему ребра не смогу, но врезать в податливый центр корпуса несложно. Если попасть как полагается, оппонент даже пискнуть не успеет. Вот и сейчас управляющий только и смог, что разом выдохнуть весь воздух из легких и выпучить глаза. Теперь остается шагнуть за спину и познакомить его почки с кулаками. Очень неприятно, но сознание от такого теряют редко. Зато дар речи пропадает практически всегда, а от болевого шока человек на десятки секунд, а то и несколько минут становится недееспособным.

Вот так — жестоко, но без чрезмерного членовредительства.

Теперь надо быстро заткнуть ему рот. Что там на стене? Вылинявший флаг, захваченный прадедушкой у каких-нибудь воинственных папуасов? Сойдет на кляп, а если его на полоски распустить, то и руки-ноги будет чем связать. И плевать, что управляющий не потерял сознание, сейчас разницы никакой, не то у него состояние, чтобы активно возражать против наглейшего ограничения свободы.

Если ты занят делом, никогда, ни при каких обстоятельствах ни на миг не расслабляйся. Ведь очередная пакость только и ждет, когда твое внимание хоть чуть-чуть притупится. Помни об этом всегда.

Я не забыл и, когда периферийным зрением заметил стремительное движение, не стал оборачиваться с целью выяснить, что же там такое зашевелилось. Те, которые поступают; таким образом, редко доживают до старости. Я просто перестал рвать флаг на полоски, перекатом уйдя с пути следования неизвестно чего или кого. Успел увидеть блеск стали перед глазами, но все произошло столь молниеносно, что детали не разглядел. Как вспышка молнии: что-то было, но уже нет, лишь смутный образ остался.

Вскочил на ноги, обернулся. Теперь можно. Кем бы ни был мой противник, резко сменить направление броска не сможет, ему придется потратить какое-то время. Ну а если не потратит, то медли не медли — все равно проиграешь. Против такого уникума шансов вообще нет.

Противник был невысок, как почти все здешние обитатели, относительно узкоплеч (опять же по местным меркам) и темнотой кожи не уступал Мушду и Тутуко. Нет, даже заметно превосходил, белой крови у него, должно быть, куда меньше, чем у них. Если вообще присутствует такая примесь.

Да я совсем хватку потерял, раз не заметил его до начала атаки. Где же он прятался? Должно быть, за той алебастровой бабищей. Управляющий далеко не простофиля, не доверял мне, перед тем как вызвать наверх потенциального злодея, подстраховался.

Я наконец-то разглядел противника. И даже его узнал — шапочный знакомый. Сид — тот самый глухонемой садовник. Как там насчет него высказался Люко Павани? Дон ценит его не за работу с ножницами, а за другие способности?

Вот теперь я понял, какие такие способности он имел в виду.

Передо мной не просто привлеченный в качестве охранника садовник — передо мной прирожденный убийца. В его взгляде легко читается, что из кабинета выйдут не все. И даже более: по его мнению, остаться на паркете придется именно мне.

Ну уж вряд ли, я не настолько потерял к себе уважение, чтобы дать себя прикончить какому-то глухому садовнику в доме первого пропойцы заштатного колониального городка. Такая смерть — оскорбление для меня.

Человек моей профессии не обязан уметь постоять за себя в рукопашной схватке. Это может показаться странным, но лишь для тех, кто совершенно не понимает глубинной сути воровства. Мы ведь не вульгарные грабители и не бандиты, мы невидимые инструменты для изъятия чужого имущества. Инструмент, который дерется, выглядит как минимум странно. Но дело даже не в этом, а в том, что, если дошло до схватки, ты прокололся, провалил все, не взял то, за чем пришел.

Тебя ведь не руками-ногами послали махать, ты должен был без шума забрать чужое, только и всего. Вступил в бой — провалил дело.

Но я начинал свою карьеру с того, что, пользуясь субтильным телосложением, отсутствием боязни высоты и ловкостью, проникал в чужие помещения через окна. Таких пареньков называют форточниками, и умение управлять своим телом — главный залог успешности на этом поприще. Рискованно, но что поделать, если приходится жить сиротой при бабушке с нищенской пенсией. А так как здоровье она подорвала, годами работая во вредных условиях, ей еще и лечение требуется, и лекарства. Стоит все это недешево. Вот и приходилось совершенствовать свои навыки всеми доступными способами. Именно с тех самых пор я сторонник гармоничного физического развития. То есть не останавливаюсь на чем-то одном, охотно пробую самые разные методики. В том числе довелось помахать и руками-ногами. Не сказать, что стал дико крутым, но здесь и сейчас готов как следует подраться за свою даже не свободу, а жизнь.

Револьвер в застегнутой кобуре, выхватить его, как делают герои вестернов, не получится. Пока буду возиться с тугой пряжкой, придуманной каким-то изощренным противником кровопролития, Сид вновь атакует, и хуже некуда, когда твоя правая рука в такой момент находится внизу.

Как много я успел подумать перед тем, как садовник прыгнул. Не шагнул, замахиваясь для удара, а, дико изогнув тело, взмыл в воздух, встретил ногой надвигающуюся громаду сейфа, пружинисто от него оттолкнулся и полетел на меня, резво молотя в воздухе конечностями. Эдакий сорвавшийся с оси самолетный винт.

Блок-удар, сражаться надо в такой последовательности — так меня некогда учили. Посмотрел бы я сейчас на того учителя. И на его отрезанные пальцы, разлетающиеся во все стороны. Да что там пальцы — тут и руки потерять можно. В общем, от греха подальше вновь ушел в сторону, благо размеры кабинета позволяли. Главное — не давать загнать себя в угол.

Я прекрасно успел рассмотреть, что руки садовника пусты, но вот ноги… Ноги вооружены более чем серьезно, гораздо более… После такого открытия настроение, и без того не блестящее, ушло в глубочайший минус.

Похоже, я нарвался не на простого вышибалу. Этот дикарь был без ножа или кастета, зато на больших пальцах ног носил массивные кольца с приваренными к ним узкими серпами. Да какие там серпы — так себе, игрушечные серпики. Но когда эта штука сверкнула в сантиметрах от лица, душа испуганно забилась в левую пятку. Еще бы чуть-чуть, и прощай навсегда моя левая щека. Приметить, что диковинное оружие остротой не уступает добротной бритве, я тоже успел.

Такое оружие я ни в жизни, ни в кино не припомню. И рассказов не слышал. О чем это говорит? А говорит это о том, что я столкнулся с весьма и весьма экзотической штукой. А те, кто использует столь необычные предметы, как правило, умеют с ними обращаться.

Ну надо же было нарваться на ниндзя-папуаса…

Приземлившись возле окна, Сид тут же взвился в воздух, но не атаковал, а, ловко крутанувшись, вернулся на паркет, коснувшись его одновременно ладонями и ступнями. Оскалив зубы, он, покачивая головой из стороны в сторону, начал в том же ритме прыгать то влево, то вправо. Более всего это напоминало брачный танец не на шутку возбудившейся обезьяны, но вряд ли с садовником все так плохо. Скорее всего я стал свидетелем демонстрации туземной боевой техники. Думает, что убоюсь, глядя на его дикие пляски? Дурачок, да я уже боюсь до дрожи в коленках.

Ну пусть попрыгает, глядишь, устанет чуток, да и вспотеет, ведь экватор близко, а кондиционеры здесь еще не изобрели.

Начав неспешно отходить от противника, я от души пнул в голову решившего было подняться управляющего. Даже если это повредит его мозгам, уже плевать. Я тот еще эгоист и о своей голове думаю в первую очередь, а ей сейчас грозят куда большие неприятности.

Сид, должно быть, был сильно предан своему начальнику, потому как не стерпел грубого к нему обращения, прервал танец шимпанзе, вновь взвился в воздух. Вот это он зря, потому как я уже не столь обескуражен, как в первые мгновения стычки, и кое-что успел придумать. И потому, вместо того чтобы, как прежде, уйти с линии атаки, присел, хлестнул полотнищем флага по ногам. Серпы на пальцах сыграли с дикарем дурную шутку: острые лезвия запутались в быстро движущейся ткани, все, что мне оставалось, — дернуть на совесть, корректируя движения противника.

Вместо того чтобы, пролетев мимо, все так же мягко приземлиться на паркет, Сид врезался в стену, откуда рухнул на пол, но уже не один, а в сопровождении сбитого ударом чучела крокодила.

Тряпка, запутавшая ноги, высушенная оболочка немаленькой рептилии сверху, да еще и головой об стену приложился… как много происшествий за какую-то секунду. Неудивительно, что после всего случившегося Сид подрастерял немалую долю своей прыткости. Но, надо отдать должное его упорству, попытался вскочить со всей возможной резвостью.

Но теперь я выбираю, кому быть быстрым, а кому опаздывать. Отброшенное в сторону чучело крокодила еще не успело упасть, а я, позабыв о всяких приемах и красивых стойках, со всей дури опустил на голову Сида одну из дикарских масок, которую успел сорвать со стены. Деревянная, уродливо раскрашенная, вся в перьях, когтях и клыках… В общем, травмоопасная штука.

Маска раскололась на две половинки. И плевать, что они одинаковые — вещь испорчена. Очень неудобно перед доном, ведь у него из-за меня сплошные убытки.

Даже это не утихомирило садовника. Завалившись на спину, он все еще тужился подняться, тряся головой и пытаясь сфокусировать на мне мутный взгляд. Пришлось уничтожить еще одну маску, а затем вернуться к управляющему, тот как раз созрел для очередной попытки поднять тревогу и даже успел замахнуться стулом, намереваясь разбить окно. Кричать, видимо, был все еще не в состоянии, вот и прибегнул к альтернативному способу поднять шум.

Вряд ли вся схватка заняла больше пары минут, но вспотеть я успел так, что хоть рубашку выжимай. И одышку заработал. Это — все же не спортзал, и климат тоже не располагает к физическим упражнениям.

Придется еще немного поработать. И Сид и управляющий живы, я не настолько огорчился их поведением, чтобы опуститься до убийства. Так что придется их связать на совесть и позаботиться о надежных кляпах.