Глава 45

Утомленная, но торжествующая, Аделиза смотрела на младенца, мирно дремлющего рядом с ней, чистенького и завернутого в свежую пеленку. Роды были тяжелыми: мальчик, большой и здоровый, не торопился покидать материнскую утробу, но теперь она держала его на руках и не могла нарадоваться этому чуду, по сравнению с которым боль, кровь и опасность для жизни представлялись просто ерундой. Она считалась бесплодной, а оказалась плодовитой. Ей очень хотелось, чтобы Вилл увидел дитя, но он был в походе: Стефан, оправившись после серьезной болезни, удерживавшей его в постели всю весну и начало лета, снова пошел в наступление.

Первые шесть месяцев этого года Аделиза и Вилл провели в Норфолке, в своем новом замке в Райзинге и в Бакенхеме – наблюдали за строительством, занимались хозяйственными делами в поместьях, делали многочисленные пожертвования Церкви и оказывали покровительство богоугодным заведениям. Их старший сын постепенно превращался из пухленького младенца в симпатичного подвижного малыша на крепких ножках. Его сестра Аделис, своенравная розовощекая девочка с густыми золотыми кудрями и широко распахнутыми ясными глазами, как у отца, тоже доставляла родителям много радости. Но в августе, когда Вилл получил от Стефана приказ прибыть в лагерь, семейная идиллия была нарушена, и снова Аделиза смотрела вслед мужу, удаляющемуся защищать интересы человека, которого считала узурпатором.

В дверь постучали, Юлиана открыла, и Аделиза услышала, что камеристка разговаривает с камергером Ротардом. Затем Юлиана подошла к Аделизе.

– Госпожа, прибыл граф, – сказала она, приседая в реверансе.

Аделиза ахнула и попыталась сесть в кровати.

Со стороны лестницы послышались быстрые тяжелые мужские шаги, и в комнату вошел Вилл в пыльном плаще, с мечом на боку.

Взволнованная его внезапным появлением в то время, как сама была не прибрана, Аделиза натянула повыше одеяло.

– Я не знала, что вы приедете! – воскликнула она. – Надо было прислать весточку.

Вилл виновато развел руками:

– Мне сообщили, что вы уже в родильных покоях, и я не хотел тревожить вас.

Он принес с собой сильные запахи внешнего мира и долгого путешествия. Его губы были холодными, усы колючими. Вилл взглянул на спящего младенца.

– Еще один сын, – произнесла Аделиза с гордостью.

При этом она слегка нахмурилась: был ли его неожиданный приезд проявлением заботы, или он просто не подумал о том, что нужно заранее известить жену. Аделиза передала драгоценный сверток мужу. Наблюдая за тем, как супруг проводит пальцем по тоненьким бровкам и гладит щечку ребенка, она немного смягчилась.

– Вы хорошо себя чувствуете? – поинтересовался Вилл.

– Мне всегда лучше, если вы дома, – ответила она, – независимо от того, предупреждаете вы о своем прибытии или нет.

Он взглянул на нее с сожалением:

– Я ненадолго.

Аделиза внимательно изучала лицо мужа.

– Сколько это – ненадолго?

Вилл помедлил:

– Зависит от обстоятельств, но я надеюсь, что останусь до вашего воцерковления. – Муж снова стал разглядывать ребенка, которого держал на руках. – Вам надо отдохнуть. Обсудим все позже. – Поцеловав жену, он вышел из комнаты.

Аделиза понимала, что Вилл что-то недоговаривает, но роды утомили ее, и она очень хотела спать. Как бы то ни было, супруг прав. Они могут побеседовать и позже.

Утром Вилл отнес новорожденного в церковь Арундела, окрестил его и нарек сына в честь отца Аделизы – Годфри. Крестными стали родственница Аделизы Мелизанда со своим мужем Робертом. После церемонии Вилл снова понес сына в родильные покои. Поднимаясь по лестнице, он еще не был уверен, стоит ли сообщать Аделизе новости. Пока она не оправилась после родов, волновать ее опасно.

Когда он вошел в комнату, жена сидела на скамье у окна, одетая в свободное шелковое платье. Горничная накрыла стол к трапезе – хлеб, мед, теплые ватрушки и кувшин горячего вина. Аделиза хотела, чтобы Вилл присоединился к ней.

– Юный Годфри ревел, как молодой бычок, – посмеиваясь, сказал Вилл, поцеловал сына в щечку и передал его няне. – Когда отец Герман окунал его в купель, я думал, мальчонка хочет созвать все округу. У него будет зычный командирский голос.

– Будем молить Бога, чтобы ему не пришлось командовать солдатами, – вздрогнув, пробормотала Аделиза. – Пусть лучше поет псалмы, чем воюет.

Вилл благоразумно прикусил язык, проводил жену к столу и принялся хлопотать вокруг нее, то и дело спрашивая, удобно ли ей. Он наполнил ее кубок вином, налил ей меду и отломил для нее кусок хлеба.

Аделиза ела с аппетитом, но грациозно, и Вилл привычно удивлялся, как ей удается не уронить ни крошки. Сам он слизывал мед с пальцев и исподтишка бросал под стол хлебные корки для собаки.

Аделиза сполоснула рот вином и приступила к Виллу с расспросами:

– Расскажите мне то, что скрыли вчера. Я знаю, вы о чем-то умолчали.

Вилл усмехнулся про себя: от нее ничего нельзя утаить. Он взял свой кубок с вином и покрутил его в руках.

– Стефан осаждает войско императрицы в Оксфорде. – (Аделиза в ужасе распахнула глаза.) – На прошлой неделе мы форсировали Темзу. Проводник показал, где можно перейти вброд, но нам все равно пришлось переплывать реку вместе с лошадьми. Гарнизон пытался остановить нас, но мы применили удачный маневр, и они не смогли закрыть перед нами ворота. – Он выговорил все это бесцветным голосом, избегая ее взгляда.

Аделиза была близка к обмороку. Она знала, что происходит с людьми, когда враг врывается в крепостные ворота.

Вилл развел руками:

– Пока Роберт Глостерский в Нормандии, у Стефана есть возможность пленить Матильду и прекратить войну. Коннетабль Оксфорда умер три недели назад, и теперь среди осажденных нет достаточно опытного человека, чтобы возглавить войска и дать Стефану отпор. Все будет кончено, как только в замке иссякнут припасы.

– А что дальше? – сурово вопрошала Аделиза. – Что будет с Матильдой?

– Не знаю. Он может отослать ее в Анжу или поторговаться относительно Нормандии, ведь ему уже не удастся отвоевать ее у Анжуйца.

– Или заточить в темницу.

– Да, – устало признал Вилл.

– А что же Роберт Глостерский и Бриан Фицконт?

– Они бессильны что-либо сделать. У Фицконта нет денег, и даже если Глостер вернется в Англию с армией, ему придется организовывать военный поход за свой счет. – Он взял руки Аделизы в свои. – Матильду приперли к стене. Мне жаль огорчать вас, дорогая, я знаю, что вы любите ее и беспокоитесь о ней, но, честное слово, сейчас вы ничем ей не поможете.

– А вы покинули войско, потому что не желали принимать в этом участие?

– Стефан не может месяцами держать всю армию на поле боя. Я приехал домой, чтобы познакомиться с нашим новорожденным сыном, но потом я должен вернуться. – Он с тревогой посмотрел на нее. – Надеюсь, Оксфорд возьмут в мое отсутствие. Не хочу видеть, как Матильда будет сдаваться.

Лицо Аделизы приняло торжественное выражение.

– Она никогда не сдастся. Бог всегда помогал ей.

– Она никогда не была в таком тяжелом положении, дорогая моя супруга, даже в Винчестере. В Арунделе Стефан отпустил ее. Больше он не повторит своей ошибки. – Вилл тряхнул головой. – Довольно. Я не хочу обсуждать столь печальные события, когда вы только что разрешились от бремени. Чему быть, того не миновать.

– Все в руках Господа, – сказала она, – Стефан лишь простой смертный. Я помолюсь за Матильду. Пришлите ко мне отца Германа.

Вилл вытер руки салфеткой и встал, довольный, что разговор оказался не таким тяжелым, как он ожидал.

– Я позову его сейчас же.

– И вы тоже помолитесь за нее. – Она посмотрела на него просящими глазами.

– Охотно.

Вилл был рад помолиться за душу Матильды и попросить Бога даровать ей благоразумие, чтобы она согласилась сложить оружие и вернулась в Анжу.