Книга: Сирийские спартанцы
Назад: Глава десятая
Дальше: Глава двенадцатая

Глава одиннадцатая

Сирия

 

Некоторое время назад
Воссоединившись с основной группой, четверка бойцов улеглась на склоне. Силанов подал командиру пульт для управления взрывным устройством и на всякий случай спросил:
– Место запомнил?
– Успел налюбоваться, пока вы там копались.
Тем временем по трассе с обеих сторон приближались грузовики. С турецкой стороны они ехали налегке, и скорость была приличной. С сирийской – еле ползли.
Затаив дыхание, бойцы следили за приближавшимися бензовозами. Следил за ними и Новиков, мысленно выбирая наиболее «жирную» цель. Два первых грузовика шли друг за другом и с небольшим отрывом от основной группы. Все последующие ехали довольно плотным порядком.
– По-моему, в самый раз, Паша, – прошептал Лихачев.
– Да, попробуем бабахнуть у центра колонны.
– Тогда еще секунд пятнадцать.
– Ты к съемке готов? – в свою очередь поинтересовался командир.
– Готов, – показал заместитель небольшую цифровую камеру.
– Включай…
Оба стали отсчитывать про себя секунды.
– Пятнадцать! Жми, Паша!
Приподняв над головой пульт с короткой антенной, майор нажал на кнопку.
Через мгновение у дороги блеснула вспышка. Затем до бойцов докатился резкий звук хлопка. И уж после этого почти одновременно вспыхнули три ближайших к эпицентру цистерны. С двухсекундной задержкой взорвалась четвертая. А когда группа по команде Новикова поднялась и приступила к подъему, загорелась пятая.
Отдалившись от трассы на километр, Павел остановился и поднял бинокль.
Внизу полыхало зарево. Уцелевшие грузовики в спешке пятились задним ходом – подальше от пожарища. Дорога была заблокирована.
«Пока выгорит вся нефть, пока останки машин остынут, пока их оттащат с трассы… – размышлял на ходу Павел. – Полагаю, движение восстановится часов через шесть – не раньше».
* * *
– Гена, сколько таких же фейерверков ты еще способен устроить? – еще раз справился Новиков у подрывника на ближайшем привале.
– Два из смеси и три, собрав у вас все гранаты, – не задумываясь, ответил тот.
Майор глянул на развернутую карту. Пока бойцы подкреплялись галетами и соком, он пытался изобрести максимально продуктивный и вместе с тем безопасный маршрут. Сложность заключалась в том, что по взрывам на трассах противник мог довольно скоро догадаться о наличии в тылу диверсионной группы, а также вычислить направление ее передвижения. Это неизменно повлечет ответные меры в виде преследования, перехвата или окружения. Поэтому необходимо было запутать врага, перехитрить и не дать возможности просчитать действия группы.
Следующая асфальтированная трасса, по которой турки могли перевозить ворованную нефть, находилась в тридцать километрах к востоку.
«По взрыву на этой трассе игиловцы сразу просекут, куда мы идем, – рассуждал Новиков. – Поэтому после диверсии нам нужно будет резко изменить направление на девяносто градусов и уйти либо на юг, либо на север. На севере турецкая граница, на юге – скопление бандформирований ИГИЛ. Куда лучше?..»
Свернув и спрятав карту, он решил обдумать варианты по пути к трассе. А сейчас самое время было организовать сеанс связи с Москвой, так как в назначенные двадцать два часа спутника в нужном радиусе не оказалось.
– Миша, настрой станцию, – приказал Павел связисту Бубнову.
– Сейчас сделаем, – кивнул тот и полез в ранец.
Мишка попал в спецназ, можно сказать, случайно. В разгар призывного возраста он неплохо разбирался в «железе» и работал системным администратором в одном из банков. Взял ипотеку, купил жилье, собирался жениться… И служба в рядах Российской армии в его планы трагически не вписывалась.
Как водится, повестка пришла неожиданно. План решения свалившейся проблемы родился спонтанно. Он по-быстрому оформил в своем банке еще один кредит и честно пошел в военкомат. На вопрос веселого военкома о желании служить четко по-военному ответил:
– Никак нет, товарищ подполковник, служить не желаю, но могу откупиться. Вот три тысячи баксов.
Военком почесал стриженый затылок и сказал:
– Хорошо. Тогда у тебя сложный сколиоз и его надо оформить документально. Пошли в кабинет флюорографии.
В кабинете врач приказал Мишке правой рукой немного приподнять над полом двухпудовую гирю. В другую руку вложил здоровенную гантель, которую он должен был держать в стороне от себя и слегка развернувшись. В такой романтической позе и был сделан снимок позвоночника. Получилось страшно.
На комиссии военком со скорбной физиономией спросил:
– Как же ты дошел до военкомата, сынок? Какая тебе армия?!
А замазанные в деле военные медики, глядя на снимок, ржали и сквозь слезы подписывали освобождение от армии.
Однако счастливого финала в этой истории не последовало. Зарплаты системного администратора и так едва хватало на оплату ипотеки, а тут еще внеплановый кредит в три тысячи баксов. В общем, пожевав три месяца китайскую вермишель быстрого приготовления и нахватав долгов у друзей-родственников, Мишка сам пришел к военкому и попросился служить. Пожав плечами, тот хотел подписать направление в стройбат.
– Почему в стройбат?! – возмутился доброволец.
– А куда я тебя еще направлю с твоей никчемной профессией системного администратора? В стройбате тебя хоть чему-то жизнь научит.
– Я могу служить связистом.
– Эк ты хватил! Для такой специальности нужны знания! – значительно воздел палец к потолку военком. Однако, смягчившись, решил дать парню шанс и кивнул на обычный телефонный аппарат, белевший на столе: – Вот скажи мне, призывник, могу ли я при помощи этого аппарата позвонить… ну, скажем… в Кремль нашему Президенту?
– Нет, не можете, – не задумываясь, ответил Мишка.
– Это почему?
Любому вменяемому человеку известно, что высокое начальство общается с Москвой по закрытым специальной аппаратурой каналам связи. Но военком, словно с Луны свалился, задавал вопрос, полностью раскрывающий его умственные способности.
И тут Бубнова бес дернул за язык. Он мгновенно смастерил в ответ потрясающую по глубине, степени издевки и цинизму фразу:
– Потому что в этом аналоговом телефонном аппарате не применяется биквадратурная относительная фазовая модуляция с тройным несимметричным кодированием методом избыточного гаммирования кода Бернулли.
Секунд на пять в кабинете воцарилась полная тишина. Ни военный комиссар, ни его помощник – розовощекий лейтенант – естественно, ни буквы не поняли из Мишкиного ответа. Но явно были потрясены его наукоподобностью и высокоумием.
– Ладно, пойдешь связистом в морскую пехоту, – буркнул военком и подписал направление.
Отслужив положенный год, Бубнов вдруг воспылал желанием подписать контракт и остаться. В итоге получил сержантские лычки, приличное денежное довольствие и вскоре попал в группу Новикова.
К слову, на сегодняшний день тот злополучный кредит уже погасил, а ипотеку исправно выплачивает. И ни разу не пожалел, что стал настоящим спецназовцем.
* * *
– Готово, командир, – подал он трубку настроенной станции связи. – И спутник как раз над нами.
– «Башня», я – «Равелин», – позвал майор.
Генерал Шестопалов ответил сразу, будто с нетерпением ждал пропущенного сеанса связи.
– Да, «Равелин», слушаю! Докладывайте.
– Первая операция, проведенная несколько часов назад, прошла успешно. Видеозапись ликвидации отправит связист.
– Потерь нет?
– Нет, «Башня» – бог миловал.
– Операция проведена чисто?
– Чисто. Несколько раз проверяли – хвоста нет.
– Поздравляю. Какие планы на будущее?
– Следующую операцию планирую провести ближайшей ночью. Затем на пару дней исчезну. Кстати, на связь выходить не буду.
– Грамотное решение. Только надолго не пропадай. И обязательно вышли видеоотчет.
– Само собой.
– Ну, до связи, «Равелин».
– И вам не хворать…
Вернув радисту трубку, Новиков оглядел товарищей. Затяжной подъем в быстром темпе на высокую гряду утомил их, но надо было идти дальше.
– Подъем, парни, – сказал он. – Хотим или нет – надо до утра протопать по горам около тридцати километров. Выйдем ко второй трассе, найдем местечко и как следует отдохнем.
Бойцы тяжело поднялись, приспособили на спинах ранцы, подхватили оружие. И, выстроившись в походный порядок, продолжили восхождение…
«Куда же лучше повернуть после второго подрыва?» – размышлял командир, стараясь предугадать мысли противника. Для этого требовались способности к дедукции, а таковые у него имелись.
Усмехнувшись, он припомнил, как впервые воспользовался умением думать и анализировать. Давно это было. В младшей группе детского садика.
В один из зимних дней на прогулке воспитательница придумала развлечение: где-то в сугробе на детской площадке она закопала мягкую игрушку; кто найдет – тот молодец и умничка. Детвора рассыпалась по площадке с диким желанием отыскать сокровища. Кто-то рыл снег, кто-то ковырялся в носу, познавая себя. Азарт, развлечение, крики, смех…
Умом, сообразительностью и ловкостью в том возрасте Павел не блистал. Гораздо ближе ему был образ отрешенного дурачка, который если не ходит под себя, то уже неплохо. Надежды на то, что сокровище найдет именно он, практически не было. Зато у него имелось время поразмышлять, пока другие неистово копали снег где попало.
Чуть поодаль на первозданной поверхности сугроба он заметил следы, заканчивавшиеся странной неровностью, словно кто-то отошел от очищенной дорожки и зачем-то сыпанул снежком.
«Что там может быть?» Эта глубокая мысль заставила его подойти поближе, вынуть палец из носа и поместить его в сугроб.
Сердце бешено колотилось от счастья. Вокруг Павла собралась толпа одногруппников. Все они с завистью смотрели на него – на победителя.
А он стоял с поднятым над головой трофеем – мягким слоником. Как после битвы с драконом: он изранен, но выжил в сражении. И вот он трофей – сердце дракона. Приятное было чувство.
Тут подошедшая воспитательница забрала у него слоника – его победу, его достоинство. И все отправились на тихий час.
С тех пор он не доверял женщинам.
«И все же после второго взрыва надо уйти туда, где нас никто искать не станет, – продолжил анализировать дальнейший план Павел. – А искать нас никому не придет в голову в южных районах Турции. Значит, туда и направимся».
Идея была глупая, но красивая. Когда вопрос «исчезновения» группы наконец был решен, он успокоился и в такт шагам принялся вспоминать свою жизнь. Он частенько «развлекал» себя этим занятием, когда организм подвергался чрезмерным нагрузкам. Так было легче не думать об отдыхе, об отпуске или о спокойной гражданской жизни.
* * *
Когда Павел случайно встретил на улице сидящую в инвалидной коляске Ирину, то, не раздумывая, подошел.
Поначалу разговор не клеился. Он действительно был рад ее видеть, пытался шутить и вести себя так, будто ничего не случилось. Она же отмалчивалась или нехотя отвечала на его вопросы. Бормотала о том, что они куда-то торопятся.
Новиков прекрасно ее понимал. Наверное, ему тоже стало бы не по себе, если бы его увидели в таком виде. Все-таки психологически подобное увечье человек переносит крайне тяжело.
Ее мама в основном вздыхала и прятала глаза. Она-то как раз была не против, чтобы дочь наконец выбралась из своей прострации. Чтобы как-то развеялась.
Павел предложил погулять с Ириной, а после прогулки доставить ее домой. После некоторого сопротивления молодая женщина согласилась.
Они прогуливались около полутора часов. Говорили, вспоминали, обменивались новостями. Ему все же удалось поднять ей настроение. Она немного успокоилась, на лице изредка мелькала улыбка.
Когда он прикатил коляску к порогу Ириной квартиры, то пообещал на днях навестить. Командировок не предвиделось, свободное время имелось. Она пожала плечиками – дескать, как хочешь.
Приехав домой, Павел махнул полбокала вискаря и упал в кресло. На душе было муторно, неспокойно. С одной стороны, ожили старые чувства и брала свое жалость. С другой – сухая логика твердила: не лезть не в свое дело. Во-первых, инвалид, с которым намучаешься и угробишь собственную жизнь. Во-вторых, однажды ты в отношениях с ней уже обжегся.
Однако любовь имеет одну мерзопакостную особенность, которая заключается в полной отключке мозгов и здравого смысла. В общем, отношения завертелись по второму кругу.
Первые полтора месяца они часто встречались и вместе проводили время. Ирина не очень любила выходить на улицу, но Павел ее регулярно вытаскивал. И очень скоро заметил, что кроме него она практически ни с кем не общается. Изредка ей кто-то писал в социальных сетях, еще реже кто-то звонил на сотовый. А встреч и общения в реале не происходило.
Чуть позже она призналась: сразу после травмы все знакомые и родственники бегали, рыдали, соболезновали. Потом понемногу стали исчезать, пока совершенно не забыли. На работу она устроиться не могла – работодатели связываться с неходячими инвалидами не желали. В итоге рядом осталась только мама.
После полуторамесячного общения Павел решил, что поставит ее на ноги. В его жизни был подобный случай, когда много лет назад он с отцом выхаживал собаку после полученной травмы позвоночника.
Сначала у той была жуткая боль в спине, и она совершенно не чувствовала задних лап. Но Павел с отцом, не обращая внимания на жалобный визг, поднимали ее и заставляли хоть немного шевелить лапами. Буквально через пару недель появились результаты, а через три месяца она стала кое-как ходить. В итоге практически полностью вылечилась.
В случае с Ириной Новиков тоже надеялся на чудо и свой настойчивый характер. Ведь даже врачи оставляли девушке шанс, при условии, что она будет ежедневно заниматься и использовать всякие приспособления: поручни, ходунки, вытяжки позвоночника и тому подобное.
Употребляя все свое красноречие, он начал убеждать ее приступить к лечению. При этом обещал помогать и всячески поддерживать. В ответ сыпались обвинения в бесчувственности, истерики, рекой лились слезы…
Он проявлял терпение, ибо понимал: поверить в то, что ноги, которых ты абсолютно не чувствуешь, вдруг опять заработают – очень и очень сложно.
– Но у тебя же иногда возникают боли в бедрах, – возражал он. – И ты не раз мне рассказывала о странных ощущениях – будто подергивает икроножные мышцы…
Одним словом, Новиков сумел ее убедить и они приступили к совместным тренировкам. Первые полгода результатов не дали: Павел дважды уезжал в командировки и девушка снижала интенсивность занятий. Затем в его службе последовал затяжной безвыездной период, и на седьмом месяце она впервые пошевелила пальцами ног. Дальше выздоровление пошло по нарастающей, так как она сама поверила в успех.
Как бы там ни было, а спустя год она все-таки начала ходить. Сначала на костылях, потом с палочкой. А позже самостоятельно – без вспомогательных приспособлений. Да, с бегом наблюдались проблемы. Да, периодически возобновлялись старые боли и некоторые нюансы нарушенной работы нервной системы. Но ныне она ходит так, что никто и не догадается о былой травме.
И вот спустя почти полтора года после внезапной встречи на улице они стали полноценной парой, гуляющей под ручку по бульварам и паркам наравне с другими. Все были счастливы. Мама, родственники, друзья, сулившие им счастливое будущее. Впрочем, и у Павла с Ириной особых сомнений по этому поводу не было. Он уже подумывал о предложении руки и сердца. Ну а как же иначе? Ведь в ее выздоровление было вложено нереальное количество сил, энергии, терпения!
Скорее всего, они опять стали бы супружеской парой, если бы не случай. Одна из его очередных командировок, происходивших ранней весной, закончилась непривычно быстро – группа вернулась с задания буквально через три дня после вылета из Москвы. Новиков ехал по улице, где жила мама Ирины. Справа на сиденье лежала праздничная корзинка гиацинтов. Это были очень красивые цветы – голубые на фоне темной зелени лавра. На дворе стояло седьмое марта, московская весна солнечным пожаром неистово истребляла последствия недавних холодов. Хотелось жить.
И вдруг средь бела дня Павел увидел Ирину с другим.
Они явно встретились неслучайно. Знаете, как бывает: топаешь себе в магазин или по делам, а навстречу выплывает знакомая личность. Нет, Ирина с молодым мужчиной неспешно прогуливалась под ручку, о чем-то весело болтая.
Павла словно ударило током, – опять, но это уже хуже подлости, – отчего он чуть не врезался в притормозившую впереди машину. Останавливаться и скандалить не стал – не в его это было правилах.
Через пару недель она позвонила сама и очень удивилась тому, что он уже давно вернулся в Москву и не дает о себе знать. Он честно признался, что видел ее в обществе другого мужчины.
– Ну и что? – равнодушно ответила Ирина. – Это Сережа с моей прошлой работы…
А потом из нее прорвало фонтан бессвязных фраз. «Она не желает жить с человеком, который был рядом только из жалости! Он никогда ее по-настоящему не любил!»
Выслушав все это, Павел сбросил звонок и без раздумий поставил запрет на вызовы данного абонента. Много позже ему рассказали про этого Сережу. Обычный недалекий мажор, сынок какого-то начальника. «Лексус», костюмчик, пентхауз в элитке… Он давно подкатывал к Ирине, пока та работала в конторе его богатого папы. Когда та получила травму и ездила в инвалидной коляске – пропал. Узнав о том, что вылечилась, появился на горизонте снова. Естественно, ненадолго.
Оставшись один на один с блестящей кухонной утварью и обстановкой в маминой квартире строго по фэн-шую, она время от времени агонизировала шопингами и боролась с весом. Результаты были катастрофическими как в первом, так и во втором случае.
Она очень хотела вернуть и наладить старую жизнь. Опомнившись или поумнев, Ирина пыталась выйти на связь с Павлом, передавала страстные приветы через общих друзей.
Но тот не реагировал. Так уж был устроен: если вычеркнул человека из жизни, то это навсегда.
* * *
Чем дальше спецназовцы отдалялись от побережья Средиземного моря на восток, тем рельеф местности становился ровнее. Высота гор понижалась, расстояние между хребтами увеличивалось, превращаясь в обширные равнины. Помимо множества населенных пунктов здесь пестрели обработанные поля, и пересекать незаметно такие «пустыри» становилось все сложнее. Тем не менее, ко второй асфальтовой трассе группа, как и планировалось, вышла под утро.
Добравшись до леса на небольшой возвышенности, Новиков объявил привал и, подняв бинокль, принялся изучать подходы к дороге…
До ближайшего плавного поворота по прямой было не более восьмисот метров. Чуть левее этой «прямой» темнел еще один реденький пролесок. За дорогой виднелось небольшое селение из полутора десятков домов. По самой трассе то и дело проносились автомобили, включая пикапы с установленными над кабинами крупнокалиберными пулеметами.
Новиков представил маршрут движения, по которому предстояло двигаться ближайшей ночью, и мысленно поблагодарил бога за то, что их сегодняшние противники были не слишком хорошо обеспечены современным снаряжением. Имей они приборы ночного видения, то бойцам пришлось бы большую часть пути пробираться ползком.
– Все, парни, отдыхать, – опустил он бинокль и присел возле ранца. – Первыми в дозор пойдут Лихачев и Лапин.
Названные бойцы переместились к краю лесочка, откуда хорошо просматривалась прилегающая местность.
– Гена, – обернулся майор к Силанову.
– Да.
– Тебя когда разбудить, чтобы ты засветло успел изготовить свой фейерверк?
– Часиков в шесть будет нормально.
– Отдыхай. Разбужу…
Санинструктор Дубов, как всегда, выглядел сильно уставшим, а потому сразу завалился спать. Остальные были более привычными к большим нагрузкам и решили сначала подкрепиться. Присоединился к ним и майор Новиков…
* * *
Этот вечер мало отличался от предыдущего, если не считать того, что действия происходили не на склоне протяженного отрога, а в тенистом лесочке на равнине.
В седьмом часу отдохнувший Силанов приступил к изготовлению второго взрывного устройства. Выспавшиеся и отдохнувшие бойцы готовились к ночной операции, вяло переговариваясь и подшучивая друг над другом. Кто-то чистил оружие, кто-то подогревал ужин; только что сменившиеся с дозора Кудин с Устиновым валялись на подстилках.
– У меня все готово, командир, – в начале десятого доложил Геннадий.
Новиков осмотрел устройство. Оно было точь-в-точь таким же, как и первое: килограммовая банка с взрывчатой смесью, блок радиоуправления с антенной, провода, четыре ручных гранаты с каждого бока банки.
– Отлично, – оценил майор. – Через час пойдете к дороге.
Сумерки наступили незаметно. К трассе, как и в прошлый раз, пошли четверо: Лихачев, Силанов, Кудин и Устинов.
Вся группа сосредоточилась на краю леса, готовая сразу после операции рвануть на север.
Новиков наблюдал, как четверка незаметно подобралась к обочине довольно оживленной в темное время суток дороги.
– Замрите, – скомандовал майор по рации, – с юга двигаются три автомобиля. Интервал метров триста-четыреста.
– Поняли, ждем, – ответил Лихачев.
Пропустив грузовики, капитан со старлеем бросились к дороге. Лихач присел на колено на краю асфальта, Генка принялся делать углубление в грунте…
На этот раз подрывника никто не побеспокоил, и он без нервотрепки установил свое изделие.
– Готово, мы отходим, – доложил Лихачев.
– Вперед.
Группа из четверых бойцов успешно вернулась к лесочку. Осталось дождаться «жирной» цели и осуществить подрыв.
Забравшийся на нижнюю ветвь дерева снайпер доложил:
– С турецкой стороны двигается колонна.
– Эти идут порожняком, – ответил Павел. – Пропускаем…
Ждать пришлось минут пятнадцать. Наконец Устинов завозился на своем суку, поправил оружие с ночным прицелом и, еще разок приглядевшись, сказал:
– Вижу длинную колонну, идущую с юга. Ползут медленно – знать, под завязку наполнены нефтью.
– Приготовились, – скомандовал Новиков. – Миша, запускай видеокамеру. После взрыва сразу уходим в сторону Турции. В передовом дозоре идут Устинов и Лихачев, замыкающим пойду сам.
Колонна приближалась, освещая трассу желтоватым светом. На этот раз майор решил подорвать первые пять машин, чтобы на турецкую сторону не прошла ни одна цистерна.
И снова яркая вспышка озарила округу. Снова, как и вчера, до бойцов с большим опозданием докатился резкий хлопок.
Новиков отдал Генке пульт с кнопкой и закинул за спину автомат.
– Валим, парни!
Группа поспешно уходила на север, а на трассе один за другим взрывались грузовики с нефтью…
Назад: Глава десятая
Дальше: Глава двенадцатая