О ДЕВЯТОЙ ЗАПОВЕДИ ЗАКОНА БОЖИЯ

Девятой заповедью (Исх. 20: 16) Господь Бог запрещает говорить ложь о другом человеке и запрещает вообще всякую ложь, например: лжесвидетельствовать на суде, делать ложный донос, наговаривать, сплетничать, злословить, клеветать. Клевета есть дело прямо диавольское, ибо одно из имен диавола — клеветник. Ложь для православного человека недопустима в любых проявлениях, так как всякая ложь недостойна звания христианина и не согласна с любовью и уважением к ближним. Апостол Павел говорит: «Отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу» (Еф. 4: 25). Никогда не следует укорять и осуждать других, если мы не призваны к этому по своему положению и должности. «Не судите, да не судимы будете», — говорит Спаситель.

Всегда надо помнить, что не осуждением, не укоризною или насмешками исправляется ближний, а любовью, снисходительностью и добрым советом. Необходимо помнить, что все мы в той или иной степени грешники, и каждый из нас имеет много слабостей и недостатков.

Спаситель заповедует всегда обуздывать свой язык, говорить только правду и удерживать себя от лукавых речей и празднословия. Слово есть дар Божий. Иисус Христос сказал: «Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудиться» (Мф. 12: 36–37). Поэтому всякий человек должен будет дать ответ за каждое произнесенное им в жизни слово.

Не говорил ли лжи?

Не осуждал ли своих ближних? Не сочинял ли сплетен и не был ли разносчиком худой молвы?

Не любишь ли слушать пересуды и по ним судить о других?

Удерживаешься ли от празднословия? Не любишь ли издеваться или смеяться над другими?

Не допускаешь ли непристойных шуток и розыгрышей?

Не скрывал ли истины, не оклеветал ли кого на суде?

Не клеветал ли на своих сотрудников начальству? Не клеветал ли на родных и знакомых?

Не разглашал ли чужих грехов и пороков и не бесславил ли кого в обществе?

Не имеешь ли дурной привычки подслушивать, подсматривать, наушничать?

Не любишь ли ссорить людей, наговаривая одному на другого?

Не любишь ли осмеивать людей, перетолковывая их слова и поступки в худую сторону?

Не отзываешься ли резко о чьих-либо недостатках?

Не лицемеришь ли? Не любишь ли в глаза льстить, а за глаза осуждать?

Не пресмыкаешься ли перед начальством и сильными людьми мира сего?

Не обманывал ли государство, начальство, родителей?

Не открывал ли во вред другим доверенных тебе тайн?

Не делаешь ли добро напоказ, чтобы заслужить добрую славу между людьми, а не из любви к Богу и ближнему?

Ложное свидетельство о ком-либо на суде и склонение к тому же другого. «Многие лжесвидетельствовали на Него (Иисуса Христа) в Синедрионе иудейском, но свидетельства сии не были достаточны» (Мк. 14: 56), потому что не находилось ни одной правдоподобной клеветы на Богочеловека. Клевета же, возводимая на человека, часто бывает правдоподобной, но в любом случае оставляет тень сомнения у ее слушателя: «Кто знает, может быть и на самом деле обвиняемый виноват?». Самая тяжелая разновидность клеветы — это лжесвидетельство на кого-либо на суде. Здесь не просто хотят публично обесчестить человека, но и еще подвергнуть его незаслуженному наказанию. Да и само обвинение (при невиновности обвиняемого) гораздо тяжелее переносится, если оно происходит публично, например на суде или на общественном собрании, чем если бы оно происходило частным образом. Свидетель, дающий ложные показания, тем более виновен, что он неоднократно повторяет их в ходе следствия и на суде. Поэтому по церковным правилам самая меньшая епитимия лжесвидетелю на суде (или в ходе следствия) — это шестилетнее отлучение от Церкви (правило Василия Великого). Из духовной практики видно, что лжесвидетели часто подвергаются суровому суду Божию: или после совершенного греха их постоянно преследуют жизненные неудачи, или они сами, неожиданно для всех, подвергаются тому же наказанию, до которого хотели довести ближнего.

Ложная защита кого-либо или какого-либо дела на суде. «… одна вдова… приходя к нему (судье), говорила: защити меня от соперника моего. Но он долгое время не хотел. А после сказал сам в себе: хотя я и Бога не боюсь и людей не стыжусь, но, как эта вдова не дает мне покоя, защищу ее, чтобы она не приходила больше докучать мне» (Лк. 18: 3–5). Так и в современных судах одни просят защитить их от других, а третьи соглашаются быть их защитниками (адвокатами). Необходимость и польза подобной защиты признана законом и согласна с духом христианского милосердия. Но всеми ли адвокатами добросовестно применяется к делу закон о защите? К сожалению, нет. Так, некоторые адвокаты совершенно отрицают явное преступление своего подзащитного и путем подтасовки фактов вводят суд в заблуждение. Некоторые адвокаты обещают много невыполнимого своим подопечным, тянут ведение дела с целью получения максимальных выгод из его ведения. Подобные действия зачастую вызваны мотивами корыстного и тщеславного характера. При большом количестве имеющихся адвокатов и своеобразной борьбе за клиентов выигрывает тот, кто сумеет создать себе авторитет хорошего защитника. Хорошим же считается тот, кто самого явного преступника сумеет оправдать и освободить от положенного наказания. Таким образом, адвокат часто идет на сделки со своей совестью, преступает Божественные и человеческие законы, что для христианина является недопустимым и оправданным быть не может. Лучше адвокату-христианину отказаться от ведения «выгодного» неправого дела, а взяться за честное, пусть и малодоходное, иначе он будет фактически продавать свою душу и совесть за «тридцать сребреников».

Оправдание на суде виновного по ложному человеколюбию, за мзду и по другим причинам. «Оставили… суд, милость и веру» (Мф. 23: 23). В свое время фарисеи всецело нарушали эти Божественные требования относительно суда. Теперь судьи и присяжные там, где они есть, имеют достаточно полную возможность убедиться в виновности или невиновности обвиняемого (исходя из материалов следствия, допросов подсудимого, свидетелей и т. п.). Судья или каждый из присяжных, по своей совести и руководствуясь законом, должны решить участь подсудимого, и за это решение они отвечают перед Богом. Им следует крайне внимательно входить в суть дела, не поддаваться давлению со стороны и, естественно, не брать никакой мзды за благоприятное решение вопроса. Нельзя также судьям и присяжным выносить оправдательный приговор явным преступникам. Чистосердечное раскаяние может только смягчить меру наказания, а не изгладить тяжкую вину. Иногда оправдывают виновного якобы «вынужденностью» его обстоятельств или «безвыходностью» положения. Но ведь практически для каждого преступления человек может указать какую-либо «важную» причину совершенного беззакония, своего рода «вынужденность» подобного шага. Здесь предается забвению то, что если бы от человека не отступила охраняющая его благодать Божия, если бы он не удалил от себя Ангела Хранителя, то и не произошло бы тяжкого уголовного преступления. Отступление же от него благодати и Ангела Хранителя — одно это говорит не в его пользу. Даже если некоторые избежали суда человеческого, то им невозможно избежать суда Божия.

Милосердие христианское не противно справедливому обвинительному приговору, потому что судьи и присяжные обвиняют преступника не сами по себе или по личной злобе, а по требованию закона. Иисус Христос, поучая своих последователей быть милостивыми к ближнему, оставил, однако, за гражданским судом право наказывать виновных (Лк. 12: 13–14).

Запирательство перед судом в совершенном преступлении. «Свидетели лживые…» (Пс. 26: 12).

Преступник закона, изначально неискренний на следствии, а потом и на суде, совершенно отвергающий свое преступление иногда даже при явных уликах, только вредит себе и увеличивает тяжесть своей вины пред Богом. Он не слушает голоса своей совести, пытается обмануть следствие и тем самым замедляет его ход. Иногда таким поведением преступник преднамеренно ставит судей в недоумение относительно некоторых сторон своего дела, наводя подозрения на невиновных, что с его стороны составляет «косвенную клевету». Кроме того, нераскаянное упорство преступника при очевидности его вины является отягощающим обстоятельством, побуждающим к вынесению ему более строгого наказания. Также замечено, что люди, которые не сознались перед судом в своем преступлении и остались неуличенными и ненаказанными, впоследствии безбоязненно решаются на новые преступления, уже более тяжкие по сравнению с первыми, и вскоре подпадают под новый суд, который, как правило, приговаривает их к гораздо более строгому наказанию, чем то, которое последовало бы за первое преступление.

Принятие на себя реально не совершенного преступления, когда это совершается с явно преступными целями. Например, люди, будучи виновны и обвинены в одном преступлении, ложно принимают на себя новое преступление, чтобы запутать следствие, выгородить других преступников или найти новые предлоги к оправданию себя по первому делу и прочее. Другие берут на себя вину под прямым давлением следствия, которому нередко важно «только закрыть дело» и совершенно безразлична дальнейшая судьба подследственного — они хотят «повесить» на удобного обвиняемого так называемые «глухари» (дела, которые раскрыть крайне сложно, а отчитаться за них перед начальством необходимо). По сути дела, какой бы ни был мотив подобного действия, это означает — «клевету на самого себя», пособничество к сокрытию от суда истинного преступника и неуважение к суду. Христианин, если по несчастью подпадет суду гражданскому или церковному, не должен лгать и запираться.

Ложное сложение с себя вины на лицо невиновное. В Священном Писании мы видим немало примеров подобных греховных действий. Так, например, во дни Соломона были две "женщины, спавшие в одном помещении. Одна из них, заспав (придавив до смерти) своего грудного ребенка, воспользовалась тем, что у другой было дитя подобного возраста: она взяла у спящей живого младенца, а ей подложила мертвого. И затем публично утверждала, что заспала ребенка не она, а другая (3 Цар. 3: 16–28).

И в настоящее время встречаются люди, которые перед судом решаются всю свою вину сложить с себя на другого. Например, на того, кто был рядом с ним, когда он совершал преступление. Третьего лица, которое могло бы опровергнуть данную клевету, часто не находится; внешних обстоятельств, доказывающих физическую невозможность или нереальность этой клеветы, также не представляется. Таким образом, клевета тяжелой тенью подозрения ложится на невиновного. Сложить с себя грех на невинное лицо является большим духовным, моральным и нравственным преступлением. Еще преступнее, если мотивом подобного поступка является не только желание избежать наказания, но и желание досадить, навредить ближнему. Все это свидетельствует о страшной черноте души преступника.

Ложный донос. «Если кто будет врагом ближнему своему… да не пощадит его глаз твой… сделайте ему то, что он умышлял сделать брату своему» (Втор. 19: 11,13, 19). По строгости, которая свойственна ветхозаветному закону, сделавший ложный донос не заслуживал пощады и был присуждаем к тому наказанию, опасности которого подвергал невиновного. Явного преступления при ложном доносе, очевидно, не было. Однако наказание за надуманное преступление назначалось. Так, например, были побиты камнями ложные доносчики невинной Сусанны (Дан. 13: 62).

В настоящее время подобная строгость законом не применяется. Да и клеветники пишут свои доносы так, чтобы избегнуть возможного наказания. Они посылают анонимки, перемешивают ложь с крупицами правды, чтобы при необходимости сослаться на свою неполную осведомленность. В любом случае мотив ложного доноса порочен — это или злоба, или зависть, или просто досада на ближнего. Если не удается подвести невинного под наказание, они довольны и тем, что очернили его репутацию, потрепали его нервы. Тем больше вины в ложном доносе, когда его делает ответственный государственный служащий. В этом случае он, как правило, делается на равного себе или своего подчиненного. В первом случае доносчик пользуется какой-либо служебной ошибкой, иногда просто опиской своего сослуживца, подающей повод заподозрить злоупотребление, а во втором — злоупотребляет доверием, какое имеют к нему благодаря его должности. Например, дает ложный негативный отзыв о своем подчиненном или создает безосновательное препятствие к награде кого-либо. Он рассчитывает на то, что его донос или отзыв проверять не станут, просто поверят с учетом его должности. Подобный человек вводит в заблуждение высшую власть; допускает подлог по службе, вредит своему ближнему. Клевета не только сообщается высшему начальству, но и разносится в виде слухов, что может повредить репутации оклеветанного и сказаться на его дальнейшей служебной карьере. Суть ложного доноса в том, что доносчик действует против своей совести и против личных своих убеждений. Здесь проявляется не только неосторожность или нерадение в своей должности, но и чернота души, полное отсутствие любви к ближнему.

Тяжбы. «Брат с братом судится… то уже весьма унизительно для вас, что вы имеете тяжбы между собою» (1 Кор. 6: 6–7). Под тяжбой следует понимать не просто письменные жалобы к начальству или суду — это своего рода необоснованные жалобы, имеющие кляузный, затяжной или мстительный характер. Таковыми часто бывают тяжбы из-за имущественных разногласий, по обидам и притеснениям на службе, из-за нанесенных оскорблений. Как таковые жалобы допустимы, на то и существуют суды, чтобы их разбирать. Часто к ним побуждает инстинкт самосохранения, попытка защититься от притеснений и обид, желание избавиться от препятствий к какому-либо полезному занятию и тому подобное. Вместе с тем для христианина блаженнее не прибегать к жалобам, потому что в этом случае будет больше места для проявления его веры в Промысл Божий, больше выразится преданность воле Божией и способность пожертвовать собой и своими личными интересами ради ближнего.

Так, например, иной терпит напрасные притеснения со стороны начальства, и все сочувствуют ему. Но стоит ему подать жалобу на эти притеснения, как часть сослуживцев начинает его за это осуждать. Слово Божие высоко оценивает такую любовь к ближнему, при которой христианин, если даже «на кого имеет жалобу», оставляет свою жалобу, будучи подражателем «Христова всепрощения». Когда же в Слове Божием речь идет непосредственно о «тяжбах», тогда прямо говорится, что тяжб не должно быть между христианами. И на самом деле, что полезное они могут дать?

Если они бывают денежные или имущественные, то нередко половина состояния и уходит на адвокатов и на суды, тратятся нервы, здоровье и время, а пользы или выгоды не остается никакой. Если они бывают за оскорбление чести, то иной сумеет во время процессов еще более очернить обиженного человека способами, за которые к ответственности привлечь нельзя. Причем если до тяжбы личное оскорбление было известно не многим, то в тяжбе оно является предметом для разговора многих людей. Тяжбы расстраивают молитву, вредят самой духовной жизни человека, воздвигают множество лишних искушений. Тяжбы — это бич для души и тела, они лишают спокойствия душевного, искренности, присущей христианину, развивают мстительность и злопамятство. Кроме того, вовлекая по необходимости в тяжбы посторонних людей, мы являемся для них своего рода искушением, провоцируем к осуждению ближнего и другим грехам. «Сутяга» лишается в обществе должного расположения и доверия, от него многие устраняются, с ним даже бояться говорить — вдруг привлечет к ответственности или жалобу напишет. Православный христианин должен всячески стараться избегать тяжб и всяких судебных разбирательств, лучше ему потерпеть и предать свое невинное дело суду Божию, зная, что Господь не оставит невинного.

Наушничество, ябедничество и благоволение к доносчикам. «Чтобы не найти у вас… зависти… клевет, ябед» (2 Кор. 12: 20), — предупреждает апостол Павел Коринфян, собираясь прийти к ним. Ябеды или доносчики — это люди, совершающие тайный (письменный или словесный) донос начальству о происшедших событиях и о личностях, в нем замешанных, но не объективно, а с прибавлениями, приукрашениями, ни на чем не основанными догадками.

Начинается ябедничество как детский порок, а потом превращается в возмужалое зло наушничества и доносительства. Особо оно развито между детьми в школе и семье, и если не пресекается в самом начале, а, наоборот, поощряется или принимается снисходительно, то постепенно превращается уже в само свойство личности взрослого человека. Чем же порочно наушничество? Тем, что оно никогда не бывает движимо доброй целью; задача у него всегда одна — выслужиться перед высшим лицом. К этой цели, впрочем, часто присоединяется и желание навредить известному человеку, доставить ему скорби и неприятности.

Если же предмет наушничества к тому же и необоснован, мнение составлено только по догадкам или без понимания мотивов и побуждений оговариваемого лица, а также с немалыми преувеличениями, в таком случае этот донос принимает вид тайной клеветы. Между тем в какое затруднительное положение часто поставляет ложный донос человека! Начальство или высшее лицо им недовольно, а причины такого недовольства для тайно оговоренного совершенно непонятны. Лучшим вариантом для него была бы открытая клевета, по крайней мере ее легче было бы опровергнуть. Но что же заставляет самих начальствующих благосклонно принимать наушничество и по их наговорам судить о людях? Как правило, причина этого — собственные неисправности по должности и ощущение своей вины перед подчиненными. Боится, например, начальник, чтобы о его беззакониях не донесли высшему руководству, и старается узнать, от каких лиц можно опасаться этого доноса, кто особенно недоволен или резко о нем отзывается. Мало занимается начальствующий своей непосредственной работой, ленится входить в подробности дел и хочет дополнить свое бездействие и леность сведениями от доносчиков.

Иного обличает совесть в грубом обращении с подчиненными, в присвоении себе чужих денег (например, премиальных), и хочет он себя обезопасить, пользуясь тайными доносами. А некоторым просто доставляет удовольствие знать обо всем, что около них делается, лестно хвалиться своим «всезнанием». Эти люди обыкновенно считают доносчиков и ябед верными, правдивыми и ревнующими о правде людьми, отмечают их наградами и своим вниманием. Между тем они не замечают того, что благоволят к недостойным, что через них унижают самих себя, развивают в своих подчиненных дух коварства, взаимного предательства. Самих же доносчиков ставят не только в неприятные отношения с другими подчиненными, но ради своих интересов иной раз подвергают и смертельной опасности. Не напрасно же святой Давид прогонял из своего дома тех, которые тайно клеветали ему на своего ближнего (Пс. 100: 5). Для христианина недопустимо (хотя бы иной раз и с доброй целью, например, пресечь зло) прибегать к услугам наушников, ябедников или доносчиков.

Сеяние вражды и раздора между людьми. Евангелие заповедует нам быть миротворцами, оно дает высокое имя «сынов Божиих» (Мф. 5: 9) тем, которые подражают примеру Сына Божия, примирившего Бога и падшее человечество. Однако некоторые сеют вражду и раздоры между людьми по зависти или по каким-то своим корыстным целям, наговаривая и сплетничая одному про другого и злорадствуя разгоревшейся из-за этого вражде. Другие сеют раздор неосторожным или невоздержанным словом или пересказом ближнему того, кто и что о нем говорил. Чем крепче мир и взаимная любовь между кем-либо, тем преступнее замысел его нарушить (например, поссорить друг с другом родных братьев, мужа и жену и так далее). Сеять взаимную вражду есть дело, свойственное только врагу-диаволу. Христианин же должен прилагать всевозможные усилия, чтобы не стать намеренным сеятелем вражды между своими ближними, хорошо устраивать мир и любовь между людьми на основании евангельского братолюбия, подражая Иисусу Христу и святым.

Распространение сплетен и слухов о ком-либо. «Хранитесь от бесполезного ропота и берегитесь от злоречия языка» (Прем. 1: 11).

Первый, кто начинает распространять худые слухи о ближнем, более виновен, чем те, которые этот слух начинают за ним повторять. Они уже больше «пересуждают», чем «разглашают». Если бы изначально слух, сплетня замирали в устах умного человека, то, пресеченные в зародыше, они не принесли бы столько греха и соблазна.

Часто можно услышать от распространителя сплетен: «Что услышал, то и передаю». Но чем торопиться передавать, лучше основательно узнать, откуда взялись эти порочащие другого сведения, насколько достоверен их источник, а также насколько сообразен слух с реальными обстоятельствами дела. Как часто случается, что слух сам по себе нереален и даже физически невозможен. И если бы слушатель здраво подошел к преподнесенной ему новости, то пресек бы ее в самом начале. Часто распространитель слуха говорит только одному и то под большим секретом, при этом вовсе без намерения оклеветать ближнего, даже сам нередко остается неуверенным в том, что рассказал другому. Но этот один единственный доверенный его в свою очередь расскажет еще кому-то и тоже с наказом о секрете, а там молва начинает распространяться уже по всему обществу. При этом каждый излагает слух исходя из своих личных взглядов на предмет разговора, или по личному отношению к тому, кого эта сплетня касается. По мере же огласки и возрастает бесчестие ближнего. Из ничтожной его ошибки создают великую, из малой простительной погрешности делают страшную и непростительную. Между тем невинный и не знает, перед кем конкретно ему оправдываться. Он начинает замечать, что многие смотрят на него с подозрением, дают ему понять, что знают о его вине и якобы совершенном беззаконии. Насколько же тяжело состояние невинно оклеветанного, оно может вызвать у него страшное уныние и раздражение против всего человечества. Распространитель злого слуха, может быть, вскоре удостоверится, что слух, дошедший до него, совершенно ложный, клеветнический. Но как он сможет исправить свою ошибку? И выходит, что по его вине устами многих напрасно бесчестится ближний. Настоящий христианин никогда не должен брать на себя ответственности за сообщение другому лицу худого слуха или сплетни о ближнем. Пусть лучше на нем остановится худая сплетня, и огонь зла, упав в живую воду братолюбия, никому не принесет вреда или соблазна.

Легкомысленное доверие всякому слуху о человеке и отсюда предубеждение против него. «Много толков было о Нем в народе: одни говорили, что Он добр; а другие говорили: нет, но обольщает народ» (Ин. 7: 12).

Есть люди, которые сами не сочиняют и не распространяют сплетни, но вместе с тем доверяют худому слуху о человеке. «Что-то все не хвалят его и не любят; это дает и мне повод относиться к нему с недоверием», — как часто нам приходится встречаться с подобным рассуждением. Отсюда и происходит недоверие к конкретному человеку, своего рода предубеждение против него, истолкование всех его слов и действий в негативном смысле, что может привести к устранению его от должности или от почетного поручения, которых он вполне заслуживал бы. Прежде всего легковерные люди сами себя унижают. Они живут чужими взглядами и суждениями и не хотят мыслить самостоятельно. Не естественно ли прийти к мысли, что плохое говорят о человеке или прямые враги его, или люди, строящие свои суждение на одних догадках. Нередко человек, о котором толкуют худое, лично нам известен с доброй стороны, зачем же больше доверять посторонним слухам, чем своим личным впечатлениям? Благоразумный христианин никогда не должен оценивать или судить людей, исходя из одних слухов, зная, что слухи часто бывают ложными.

Осуждение ближнего. «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7: 1).

Есть люди, которым принадлежит законное право совершать суд, это, например, священник, судья на своем служебном месте, начальник на своем рабочем месте и глава семьи в отношении к ее членам. Но и эти люди становятся виновными в грехе осуждения, если в своих действиях не имеют цели в исправлении и удержании других от худого или если осуждают своих ближних за их спиной.

Осуждение по своей сути не есть клевета, потому что произносится ввиду действительно худых поступков или качеств ближнего. Осуждение ближнего, если допускается редко и по увлечению разговором с другими, принадлежит к числу немощей человеческих и относится к разряду грехов повседневных. Но как только оно превращается в страсть и постоянный порок, оно оскорбляет Бога. Осуждающий других за грехи присваивает себе право Божиего суда, но «кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он, или падает» (Рим. 14: 4). Нередко самозваный судья входит в противоречие с судом Божиим, то есть он строго осуждает того, кого давно уже помиловал Бог или грех которого изглажден покаянием. Любящий осуждать также оскорбляет своего ближнего, потому что отказывает ему в христианской любви, которая по слову апостола «все покрывает» (1 Кор. 13: 7); к тому же часто встречается и ошибочное осуждение (когда мы говорим о грехах ближнего, не разобравшись в подлинных мотивах его поступков).

Менее греховно осуждение, если оно допускается с чувством сожаления и употребляется ради предостережения других. Но когда осуждают конкретного человека, на которого прямо и указывают, подобно тому, как фарисей указывал на мытаря, такое осуждение крайне греховно. У некоторых может возникнуть вполне естественный вопрос: «Неужели же нужно называть худое добрым или, видя чужие порочные действия, молчать?» Нет. Но по слову святых отцов, надо любить грешника и ненавидеть его грехи. Надо четко различать человека как образ Божий от духовной проказы греха, которой он подвержен, и понимая, что грех и порок ведут к духовной смерти, а значит, и к вечным мукам ада, молиться и всячески содействовать исправлению падшего.

Но эта ли высокая цель движет грехом осуждения? Нет, как правило, осуждают согрешающего за его спиной и чаще всего с той тайной целью, чтобы сопоставить в известном случае его порок со своей добродетелью, его нечестность — со своей честностью и прочее. При этом осуждающий обычно не осознает собственной греховности, часто сам от себя скрывает собственные недостатки и в осуждении других находит лучшее средство скрыть свои пороки. Напротив, начинающий осознавать свои недостатки и тяжесть грехов, непременно перестает осуждать других. Поэтому неразрывно в молитве Ефрема Сирина звучат слова: «Зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего».

Но «зрети» поставляется впереди. Всякий настоящий христианин должен искоренять в себе гибельную привычку осуждения ближнего. Если видишь твоего брата согрешающим, постарайся перевести от него взгляд на себя самого и скажи: «Завтра, может быть, и я, если благодать Божия отступит, паду в тот же тяжкий грех». И помолись за него, чтобы Господь восставил павшего, а тебе дал благодать и силы воздерживаться от греха.

Нестарание защитить человека от клеветы, когда невиновность его доподлинно известна. «Я смотрел, и не было помощника» (Ис. 63: 5).

Кто уважает истину, тот защищает ее, когда она искажается другими людьми. Заступаясь за невинного, человек выступает за саму справедливость, отстаивая правого, ищет торжества самой правде. Поэтому отказ в помощи или защите невинного показывает в нас отсутствие полноты любви и уважения к самой истине и правде. Например, если бы Пилат любил истину, то не предал бы Христа на распятие, зная его невиновность.

Отстаивание справедливости — это высокая добродетель в глазах Бога. В ней полностью отсутствует своекорыстие, а иной раз присутствует и самопожертвование, так как нам приходится вступать в борьбу с лицами, клевещущими на невиновного, хотя иной раз бывает оклеветан и наш личный враг. Выступить против клеветы — это значит «поднять» человека, затоптанного злыми людьми в грязь; значит «оживить полумертвого» и помочь воскрешению в нем прежней, добросовестной и общественно полезной деятельности. При этом в подобной защите нуждаются не только бессильные люди, но часто занимающие высокое начальственное положение. Следовательно, отстаивание справедливости есть наш общий братский долг. Необходимо защищать и того человека, который и не просит нас об этом, или не смеет, или не знает, как попросить. Но часто в жизни бывает совсем по-другому.

Рассказывает кто-то из влиятельных или богатых лиц худую молву о человеке, который, как нам известно, совершенно невинен, и все молчат, потому что боятся навлечь на себя неприятности подобной защитой. Нередко же находятся и такие подхалимы, которые еще стараются и поддержать клевету на невинного, если и не прямо, то разными порочащими последнего словами. Тем более следует защищать невинного, если он нас об этом просит и приводит доказательства ложности воздвигаемых на него обвинений. Сколько мы упускаем таких случаев, когда могли бы защитить от клеветы невинного и не защищаем. И при этом как мало подобные опущения трогают нашу совесть, как будто никакого греха мы и не допустили. Большинство современных людей виновны в этом грехе. Истинный же христианин должен радоваться, когда представляется случай и возможность защитить ложно оклеветанного, постоять за справедливость, восстановить правду. Вспомните пророка Даниила, который великодушно заступился за оклеветанную Сусанну, когда все осудили ее и вели уже на смертную казнь (Дан. 13).

Дурные разговоры о покойном и раскрытие его тайных грехов. «С упокоением умершего упокой и память о нем» (Сир. 38: 23).

Умершие остаются для нас в духовном отношении такими же ближними, как и живые. Они только отсутствуют плотью, словно отлучились от нас на длительное время. Но честь отсутствующих тоже следует охранять; клевета, например, всегда остается греховным поступком вне зависимости от того, в лицо или заочно она говорится. Точно так же происходит и относительно чести уже умерших людей. Вина клеветника еще увеличивается и тем, что мертвец не может ответить и на него можно безответно возвести любую напраслину. Открытие посторонним худой тайны из жизни покойного ничего не принесет окружающим, кроме соблазна, боли и обиды его родственникам. Христианин без крайней нужды не должен говорить ничего худого о тех, которые уже ушли из этой жизни. Разумно в этом случае придерживаться старинной пословицы: «Об умерших говорят доброе или не говорят ничего».

Ложная мнительность или подозрительность по отношению к другим. «Не будь… подозрителен к домочадцам твоим» (Сир. 4: 34). Напрасные подозрения на ближнего — это «клевета внутри нашего сердца». Часто на основании какой-либо ничтожной догадки составляется ложное, худое подозрение на ближнего. Например, решают, что человек является гордым и высокомерным, потому что он не сразу ответил нам или ответил кратко. Между тем это могло произойти от того, что человек обдумывал какой-то серьезный вопрос и боялся потерять нить рассуждений при подробном ответе постороннему лицу. Или на основании того, что человек прилично одевается или занимает такое место или должность, при которой многие богатеют, делают заключение, что он богат, и часто говорят, что его богатство неправедно приобретенное. Часто по лицу иного заключают, что он пьяница, хотя последний и вовсе алкоголя не употребляет и т. п.

Но чаще всего подозрения носят личный характер, из-за опасения вреда со стороны тех, на кого падает подозрение. Так, один думает, что его знакомый, с которым он имел свидание, наговорил или нажаловался на него начальству. Другой воображает, что за его спиной о нем говорят худое. Третий думает, что кто-то препятствует его честолюбивым целям. Подобная мнительность, особенно под старость лет, у некоторых доходит даже до болезни. Мнительные люди прежде всего наносят немалый вред самим себе. Они никому не доверяют, всех и каждого остерегаются без видимых на то причин. Они часто оскорбляют своих ближних непосредственно или тайно, не имеют той христианской люби к ближнему, которая «все покрывает, всему верит» (1 Кор. 13: 7). Для них, наконец, все люди плохие: воры, обманщики, неискренние, притворщики; они чернят в своей душе весь род человеческий. Пусть люди действительно изменчивы и многие совершенно не достойны доверия, но и сам мнительный не в числе ли тех, о которых сказано, что «всякий человек ложь» (Пс. 115: 2). Неизменная верность возможна только в человеке, деятельно исповедующем христианство. Поэтому лучше мнительному человеку стараться развивать в себе и других христианские убеждения не только словом, но и личным примером. Напрасные подозрения тем обиднее, чем они серьезнее или же абсурднее по отношению к подозреваемому. Мнительный часто во зло пользуется простотою ближнего. Тот говорит с ним откровенно, пусть иной раз и лишнее, а он из его речей выводит догадки, явно порочащие собеседника. Христианин должен всячески избегать мнительности, чтобы не нарушать собственного душевного мира и не оскорблять чести ближнего суетными подозрениями.

Предположение о тайной греховности благочестивого человека на основании происшедшего с ним несчастия. «Пересмотрите, есть ли неправда? (с тем, чтобы не ошибиться, обличая)» (Иов. 6: 29), — так отвечал Иов друзьям своим, которые, не зная за ним никакого порока, объясняли его страдания тем, что он, видимо, грешил втайне. Они предполагали, например, что он грабил других; что его прежняя богобоязненность, возможно, лишь показная, ложная, что за свои тайные грехи он заслуживает еще больших страданий (Иов. 11: 14). Поэтому советовали ему принести покаяние перед Богом. Между тем, как явствует из Священного Писания, Иов был абсолютно праведен, и испытания, которым он подвергся, еще более должны были укрепить и подчеркнуть эту праведность.

Суждения, подобные словам неразумных друзей праведного Иова, часто повторяются и ныне. Например, когда человек строго благочестивой жизни бывает настигнут большим несчастием или же попадает в полосу неудач, некоторые начинают сомневаться в искренности его благочестия, считать его чуть ли нс лицемером, тайным грешником, человеком, которого Господь справедливо наказывает за тяжкие грехи. Другие обвиняют его в самообольщении, советуют всмотреться в свою внутреннюю жизнь и поскорее покаяться пред Богом. Иные признают бесполезным его духовный подвиг, например, подаяние милостынь или проповедь Слова Божия, говорят, что и без этих подвигов он мог быть хорошим христианином и избежать нашедших несчастий.

Почему же такой взгляд на страдающего праведника является ошибочным? Потому, что внешнее счастье или несчастье не имеет естественной связи с делами человека, как считают многие, полагая, будто доброму непременно должно и житься хорошо, а злому горе и беда являются постоянными спутниками. Между тем в Новом Завете понятие о несчастиях и страданиях идет параллельно с понятием о Царстве Небесном: «Блаженны плачущие» (Мф. 5: 4), «Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян. 14: 22). Господь заботится не о том, чтобы мы спокойно, сытно и безмятежно провели время земной нашей жизни, а о том, чтобы живя в теле, собрали в душе необходимые добродетели, избавились от страстей, прилепились бы к источнику вечной жизни — Богу — всем нашим существом. А для этого бывает необходимо потерпеть многие скорби, болезни и лишения.

Многие несчастья в жизни христианина попускаются ему не как наказания за грехи, а для испытания веры, укрепления и возрастания в добродетели. По учению Слова Божия: «Господь кого любит, того и показывает; бьет же всякого сына, которого принимает» (Евр. 12: 6). Те, которые достигли святости, настолько усвоили дух этого учения, что даже радовались, когда приходилось потерпеть и пострадать за заповедь Христову (Иак. 1: 2). Поскольку со стороны милосердия и правосудия Божия нельзя ожидать, чтобы праведные и святые люди без причины были караемы тяжкими страданиями, то говорить об этих людях: «Бог карает их за тайные грехи» — значит прилагать свою несправедливость к правде Божией и, так сказать, «льстить Богу» своей несправедливостью. При этом наносится тяжкая обида ближнему, образно говоря, насилуется его совесть, приписываются ему тайные (и часто смертные) грехи, не оказывается ему должного утешения и сострадания.

Смущение и уныние ввиду услышанной клеветы. «Злословят нас, мы благословляем… хулят нас, мы молим» (1 Кор. 4: 12–13).

Практически никому в этом мире не удается избежать клеветы и пустых наветов. Можно сказать, что одним из признаков падшести человеческого естества является любовь к осуждению своего ближнего. Когда же в осуждаемом нет явных недостатков или о них неизвестно, тогда некоторые прибегают к вымыслам, прибавляют к реальной действительности какую-нибудь ложь или прямо искажают известные факты. Так, например, Господь говорил о разорении храма Тела Своего, а клеветники отнесли эту речь к разорению иерусалимского храма (Мф. 26: 61).

Часто вражду к человеку вызывает не его поведение, а простая зависть к его талантам, благочестивому образу жизни, состоянию, благополучию в семейной жизни и тому подобное; находятся недовольные его взглядами, моральной твердостью, непримиримостью ко греху. Христианин в любой ситуации не должен отвечать на клевету клеветой, на вражду враждой. Он также не должен особенно беспокоиться или падать духом, когда слышит о себе ложные слухи или даже прямую клевету. Если клевета и вражда против него не беспокоят его совести, если ему не в чем себя упрекнуть, то и не стоит обращать на ложь никакого внимания. Конечно, можно начать усиленно оправдываться против клеветы и различных наветов. Но оправдание иной раз еще более унижает и вызывает еще большие подозрения. На самом деле гнусная клевета не стоит даже оправдания, особенно если с нас никто его не требует. Она лучше всего обличается спокойным величием духа и молчанием (Мф. 27: 14). При этом она, как и непрошеная вражда, чаще всего не мешает нам продолжать полезный труд и строгую жизнь. Клеветники и враги всегда останутся позади нас, а мы с Божией помощью пойдем по той дороге, которая должна нас привести к вечной жизни (Мф. 7: 13). Истина в истине и добродетель в добродетели тем-то и познаются, что на своем пути встречают клевету и вражду, это их участь (Ин. 15: 19–21), и вместе с тем этим и достигается венец. И нечего надеяться христианину, хотя бы он сам и с «ненавидящими мир… (был) мирен» (Пс. 119: 6–7), на мир и любовь к себе со стороны тех, кто забыл Бога.

Одна христианская любовь к Господу и терпение помогут пережить все несогласия и вражду со стороны людей. Но грешный мир до той поры не будет знать и любить благочестивого человека, пока не устремится к познанию Самого Бога (1 Ин. 3: 1). Кроме того, клеветники и враги нередко бывают для нас вместо бича или кары, попускаемой от Самого Господа. Бог знает, через кого и как нас смирить и наказать. Зло, движимое на нас, напоминает нам о нашей виновности в прошлых поступках, приводя в испуг, предостерегает от тех самых преступных дел, в совершении которых нас напрасно обвиняют. Часто клевета духовно встряхивает нас и отводит от тех пороков, в которые мы готовы уже были пасть. Вспомним, что и Сам Господь Иисус Христос многократно был оклеветан; святые также подвергались самым невероятным поношениям и клевете. Поэтому христианин никогда не должен смущаться, если столкнется с человеческой клеветой или ничем не обоснованной враждой. Не то плохо, когда на нас воздвигается ложь и клевета, а то плохо, если мы их обращаем на кого-то; и не то порок, если против нас враждуют, а то грех, если мы сами враждуем против других.

Оскорбление ближнего словом, действием, письмом или в печати. Спаситель сказал: «Кто же скажет брату своему: «рака» (пустой, негодный человек), — подлежит синедриону» (Мф. 5: 22).

Брань отличается от клеветы и сплетен тем, что не просто приписывает ближнему какой-то постыдный поступок, а оскорбляет его личность, присваивая ему как человеческому существу какую-нибудь крайне негативную черту. Брань часто выражается в злословии, оскорбительных жестах и действиях. Например, говоря о человеке «подлый», мы приписываем ему целый ряд бесчестных поступков. Говоря «бессовестный», отрицаем наличие в нем всякой чести и добродетелей. Ругательства «скот», «осел» и подобные лишают человека разума, уравнивая его с бессловесными животными. Подобная брань является личным оскорблением и тогда, когда она касается личности жены, родителей или детей. Ничем не заслуженная брань вроде «бессовестного» (мы уже не говорим о матерных ругательствах) показывает полное отсутствие любви к ближнему. А с прекращением братской любви прекращаются и все добрые отношения к человеку подобно тому, как и во вражде заключается весь спектр грехов по отношению к ближним.

Святым апостолом Петром предсказано, что ругательства как признак оскудения любви и форма своеобразного общения в человеческом обществе усилятся, как, впрочем, и другие пороки, пред кончиной мира (2 Пет. 3:3).

Но если так строго осуждает Евангелие брань по отношению к ближнему, почему же люди столь легко оскорбляют себе подобных ругательными словами? Часто даже по ничтожному поводу и нередко в семейном быту. Многие ругаются просто по привычке, нс предавая брани свойственного ей смыслового значения, другие в порыве минутного гнева и нашедшей ярости. Такие побудительные мотивы брани менее греховны, чем осознанные целенаправленные ругательства. Но грех все равно остается грехом. Как сказано в Священном Писании: «За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься и от слов своих осудіться» (Мф. 12: 36–37). Поэтому каждый человек должен быть крайне осторожен в выборе слов при общении с ближним, пусть даже ведущим себя с ним недолжным образом.

Обида ближнему может наноситься не только устным, но и письменным словом — в личном письме, газетных статьях и тому подобном. При этом наполненное ругательствами письмо или лживая газетная публикация еще более греховны, чем сказанное слово, потому что написание предполагает большую умышленность и хладнокровность в нанесении обиды. Особый вид письменного оскорбления составляют такие знаки и изображения, которые имеют целью опорочить чужую честь.

Православный христианин не должен даже при сильном гневе допускать бранных слов по отношению к кому бы то ни было. Благородный человек и в гневе остается благородным, чуждым каких-либо грубых ругательных слов, недостойных знаков и изображений.

Статьи в печати, передачи на телевидении с преувеличением или извращением реально бывших событий. Церковь не отвергает гласности, с помощью которой раскрываются чьи-либо темные дела, ибо цель ее в данном случае — открытие истины. А там, где уже есть хотя бы след истины, — сочувствие христианству, которое составляет вечную истину. От темных дел в жизни гражданской и церковно-общественной страдают светлые души, соблазняются миллионы людей. Благодаря гласности разоблачаются темные дела. Это положительный фактор. Но люди способны злоупотреблять и изначально добрым. В таком случае газетная и телевизионная гласность из средства врачевания общественных зол превращается в разносчика общественных болезней. Например, преувеличивают и извращают суть дела, из малых погрешностей человека раздувают страшные грехи, порочат честь и достоинство личности в присутствии многомиллионной аудитории. И наоборот, преувеличенно кого-то хвалят и возвеличивают, создают из посредственного, а то и недостойного человека кумира для миллионов людей. Некоторые средства массовой информации постоянно муссируют случаи агрессии, насилия, садизма, разврата. Если почитать подобные газеты или посмотреть соответствующие телевизионные передачи, то складывается впечатление, что кругом только воровство, бандитизм, ложь и обман. И положительного в мире как будто вообще не существует. Это угнетает человеческую психику, у многих опускаются руки для созидательного труда (мол, все равно зло побеждает), некоторые кончают жизнь самоубийством. А главное, подрывается духовное здоровье нации, теряется ее жизненная энергия, стремление к светлому будущему. От такого состояния повышается естественная смертность, падает рождаемость, народ вымирает. Поэтому средства массовой информации и ее конкретные носители: радио-, теле- и просто журналисты, преувеличивающие, извращающие, однобоко освещающие происходящие в мире события, не только повинны в грехе лжи, клеветы и извращения фактов, но и способствуют вырождению и уничтожению собственного народа.

Насмешливость (ирония). «… смех ваш да обратится в плач» (Иак. 4: 9). Грехом является постоянное желание представить смешными человеческие свойства, поступки окружающих людей, обстоятельства их жизни, даже если они сами по себе не содержат ничего смешного. Действие смеха на то, на что он направлен, можно сравнить с действием перевернутого бинокля на рассматриваемые предметы: они отдаляются и уменьшаются.

Все, на что направлен смех, делается менее значащим, и отношение к предмету смеха становится более легким. Смех равно умаляет и добро, и зло. Если посмеяться над чем-нибудь хорошим, то оно вроде и перестает быть хорошим и трудиться ради его обретения не имеет большого смысла. В этом случае человек как бы законно и обоснованно может отказаться от труда и усилий ради достижения добра в широком смысле этого слова. Если же смех обращается на зло, то и оно делается маленьким, безобидным, совсем нестрашным, не стоящим не только того, чтобы с ним бороться, но даже и того, чтобы от него отстраняться или просто опасаться.

Учитывая отмеченную особенность смеха, можно легко понять три его последствия. Во-первых, смешливый человек вольно или невольно резко обедняет свою жизнь, вычеркивая из нее серьезные горести и большие радости: все мелко, все никчемно, ничто не стоит серьезного отношения. Во-вторых, человек временно облегчает себе жизнь, ибо все мелкое и незначащее воспринимается и переживается легче. И наконец, в-третьих, поскольку все в материальном мире может быть соотнесено и соизмерено, насмешливый человек, умаляя своей насмешкой окружающее, иллюзорно возвеличивается в собственных глазах. На долго ли?!

В соединении со снисходительностью насмешливость образует ту ровную и внешне безобидную черту характера, которую принято называть ироничностью и которая имеет целью не умаление окружающего, а скорее усмешливую констатацию его малости и незначительности по сравнению с мечтательным несомненным величием ироничного человека. Сама по себе ирония говорит о слабости человека, о его желании ослабить или умалить значимость происходящего вокруг него.

Проявления насмешливости — ироничности, смехотворства и юмора — распространены настолько широко и так хорошо известны людям, что не требуют специального описания. В группу этих проявлений входят дурашливо-развязные выступления всевозможных ведущих и конферансье, изыскания пародистов, бытовые анекдоты и т. п. Смех может использоваться и политическим деятелем для того, чтобы облегчить свое принятие слушателями, зрителями, избирателями. При этом помещаемые в печати карикатуры на политических деятелей и описания курьезных случаев из жизни служат не обличению и дискредитации, а, наоборот, принятию их массами даже в смешном виде.

Смешливость сопровождается ощущением эмоциональной опустошенности. Непривычный человек после выраженных приступов смеха становится доступнее для любых отрицательных воздействий, делается легкоранимым. Поэтому давно отмечено, что за смехом, особенно у детей, следуют слезы. В окружающих насмешливость вызывает либо протест, либо формирует несерьезное отношение к смешливому человеку, как к существу поверхностному, легкомысленному, малозначащему, — «что посеешь, то и пожнешь».

Оборотной стороной насмешливости можно считать беспощадность. Вообще же, насмешливый человек легко может оказаться в положении, при котором «лев рыкающий, ищущий, кого поглотить», покажется ему забавным щенком, оставаясь при этом на самом деле опасным кровожадным зверем. Противостоять бесстыдной насмешливости эффективней всего приветливостью, уважительностью, стыдливостью.

Насмешливость и язвительность как черта характера. «Это тот самый, который был у пас некогда в посмеянии…» (Прем. 5: 3).

К насмешливости и язвительности относится осуждение недостатков в ближнем под видом шутливых слов, посредством подражания ему в разговоре или телодвижениях, в присвоении прозвищ, или в сочинении рассказов (анекдотов) о нем. Впрочем, здесь редко касаются крупных недостатков или тайных пороков ближнего. Насмешливый никогда не говорит прямо, но большей частью с улыбкой, иронией, многозначительными паузами. Как правило, насмешливые люди несправедливы, неуважительны и не имеют любви к ближнему. На них иной раз буквально сбываются слова Священного Писания: «Каким судом судите, таким будете судимы» (Мф. 7: 2). Какие недостатки телесные или душевные они осмеивали в других, те недостатки к ним, как правило, и приходят. Часто в целях самооправдания они говорят: «Мы только шутим и не хотим нанести обиды ближнему». Но человеку, которого они осмеивают, есть ли дело до того, с каким намерением (по злобе или легкомыслию) подвергают они его насмешкам, нанося удар по его чести и доброму имени? При этом «невинность намерения» смеющихся крайне сомнительна. Почему избран предметом для насмешек именно этот человек, а не кто иной? Не скрывается ли за этим тайная зависть, скрытое недоброжелательство? Да и само легкомыслие, с которым забавляются над честью и достоинством ближнего, разве не вина? Для христианина недопустим желчный, насмешливый характер. Вряд ли кому нравится, когда смеются над его слабостями. Зачем же делать другим то, что не нравится тебе?

Издевательство над чужим уродством или особенностью телесного сложения. «Кто презирает ближнего своего, тот грешит» (Притч. 14: 21).

Немалым грехом является жестокость и презрение к ближнему, вызванные его телесным недостатком. Некоторые люди, не проявляя жестокости на деле, оскорбляют и смеются над чужим уродством по легкомыслию или неведению. Например, одни имеют привычку называть уродов не христианским именем, а согласно имеющемуся у них телесному недостатку, типа «глухой»; другие — имеющего неправильные черты лица — «красавчик» и т. п. Это непозволительные и греховные остроты. Иному человеку Господь попускает родиться уродом с тем, чтобы «на нем явились дела Божии» (Ин. 9: 3). Смеяться и шутить над ними — значит уничижать Промысл и волю Божию на них. При этом часто случается, что там, где есть уродство, телесный недостаток, существенные изъяны в красотелица (при нормальном психическом состоянии), — по Божией премудрости и благости примечаются особенные душевные таланты и качества.

Кроме того, смеясь над уродством ближнего, мы частично осмеиваем и самого себя, свое грехопадение в Адаме, потому что изначально не было ни уродств, ни безобразий, ни разных физических недостатков. Шутка и издевательство над уродством человека являются серьезной обидой, ему наносимой. Часто люди смеются над человеком, который от них как-то зависим, но всегда сдерживаются, если это лицо начальственное или богатое, которое может защитить себя и наказать обидчика. Все это говорит о низости души смеющегося над уродством безответного ближнего. Разве можно смеяться над несчастьем, горем всей жизни калеки. Не сочувствие ли и ласка должны исходить из души здорового человека по отношению к убогим? Шутка над уродами или одно название его по характерному для убожества признаку каждый раз напоминают ему, что он «человек обойденный, жалкий, неприятный для других». А это часто вызывает у убогих ропот против Бога, развивает в них озлобленный, дикий нрав.

Христианин должен относиться к убогим с такой же любовью, как и ко всем остальным людям, должен не замечать их телесные недостатки, по силе своей оказывать ненавязчивую помощь, при совместной работе быть снисходительным к ним, а в случае нужды дополнить их труд собственными силами. Когда другие начинают смеяться над уродами, христианин должен удержать насмешников и пресечь наносимые ближнему обиды.

Выдумка прозвища кому-либо или употребление прозвища в разговорах. У каждого человека есть христианское имя, данное ему от рождения. Это имя, данное в честь какого-либо святого, подчеркивает образ Божий в человеке, направляет его к пути Божественного домостроительства. Когда вместо святого имени человеку дается какая-нибудь кличка или прозвище, оно уничижает его духовную сущность, низводит на уровень животного мира. Поэтому выдумывать кому-либо какое прозвище или называть кличкой в разговорах о нем является оскорблением, уничижением образа Божия в человеке, попранием его человеческого достоинства.

Неприветливое, высокомерное, грубое обращение с людьми. «В почтительности друг друга предупреждайте» (Рим. 12: 10). Пример приветливости, ласковости, почтительности в отношении со всеми людьми был показан нам Господом Иисусом Христом и затем его учениками — святыми апостолами. Иисус Христос с одинаковой приветливостью относился и к апостолу, и простолюдину, и мытарю. Святые апостолы, в своих посланиях обращаясь к христианам, называют их «братьями», приветствуют «святым целованием», желают «мира и благодати». Следует быть приветливым и почтительным к ближнему хотя бы потому, что человек является образом Божиим, ради его общечеловеческого достоинства. Почтительности и ласковости в отношении к себе желает каждый человек. И чем человек сам грубее, тем приятнее ему кажется ласковое отношение со стороны других. Почтительная и ласковая речь по отношению к ближнему полезна бывает в первую очередь для нас самих. Если у нас есть враги, то нередко от приветливой речи они смягчаются; и чем больше мы сами благословляем других, тем меньше подвергаемся злоречию. Между тем ласковое и доброжелательное отношение к другим — это трудно достигаемая добродетель. Для ее достижения требуется немалая борьба с собой. Нужно уметь сдерживать гнев, особенно в семейной жизни, уметь в дурном расположении духа приветливо общаться с другими. Недаром святые отцы заповедовали быть всегда «как солнышко». Все, что тяжело, скорбно, — держать внутри и перебарывать покаянием и молитвой, ко внешним же быть всегда обращенным лучшей стороной своей души. Поэтому, безусловно, виновны те люди, которые по гордости, высокомерию или просто в силу плохого воспитания допускают неприветливое, грубое, хамское обращение со своими ближними.

Слишком вольное обращение с другими. «Любовь не превозносится» (1 Кор. 13:4), а это значит — не высокомерничает в словах и манерах общения, действует всегда осмотрительно и не спеша. Но немалой ошибкой в общении с людьми может быть излишне свободное на словах и на деле поведение. Известно, что чересчур легкое, вольготное общение с другим полом часто приводит к потере целомудрия. Вообще же, чрезмерная короткость в общении с ближними вызывает потерю доброй и благородной дружеской связи. Например, говорить «ты», когда приличнее было бы сказать «вы»; шутить со своими знакомыми так, как это удобно только в тесном семейном кругу; бранить другого, будто бы любя; испускать крикливые возгласы; излишне жестикулировать руками; вмешиваться во все разговоры со своим суждением; общаться с высшими в духе ложной свободы и ложной независимости; при разговоре излишне прикасаться к ближнему, хватать его за руку — все подобные вольности совершенно неприличны для христианина и приносят с собой множество вредных последствий. Отсюда возникает несдержанность в разговоре и нарушение мира с ближними, происходят взаимные укоры, зарождается дерзость. На вольность и грубость люди начинают отвечать соответствующим образом. Иначе говоря, ничто так не охлаждает любви, как вольное обращение.

Дурная привычка к спорам по любому поводу. «Заражен страстью к состязаниями и словопрениям, от которых происходят зависть, распри, злоречия, лукавые подозрения» (1 Тим. 6: 4).

Последствием грехопадения Адама явилось расстройство всей человеческой природы, включая и разумную ее часть. С тех пор люди потеряли единомыслие. Прения и споры стали неизбежной реальностью и бывают даже полезны, особенно в науке, так как нередко в них «рождается и разъясняется истина». Но часто встречается совершенно ненужная, порочная страсть к спорам. Лишь только высказывается какая-то мысль или произносится исполненная смысла речь, любитель споров тут же начинает противоречить. Хотя и нужда к возражениям отсутствует, но он непременно возражает в силу одной только привычки никогда ни с кем не соглашаться. Когда такого человека опровергнут, он заводит новый спор, наконец, если все его аргументы исчерпаны, он начинает просто жонглировать словами с целью оставить последнее слово за собой. Споры подобного рода доказывают только одно: тщеславное намерение мыслить непременно иначе, чем прочие, и желание всегда настоять на своем. Но приятен ли такой спорщик другим и полезен ли он для самого дела? Безусловно, нет. Он только нарушает мирную беседу ближних, провоцирует ссору, уводит слушателей от решения сути вопроса.

Придирчивость к словам ближнего с целью поймать на слове и высмеять. Христианская любовь «все покрывает, всемѵ верит… все переносит» (1 Кор. 13: 7).

Иные намеренно придираются к чужим словам, извращают или утрируют их смысл. Например, сказали о задуманном — «глупое дело», а автор проекта оскорбляется, считает, что его самого глупцом назвали. Но мало ли мы произносим необдуманных и поспешных слов? Зачем же придираться или привязываться к ним? Почему бы не быть снисходительным к речи ближнего, особенно когда она произнесена им в дурном расположении духа.

Еще греховней провоцировать ближнего на резкий необдуманный ответ и после этого привязываться к его словам. Так поступали фарисеи, когда буквально закидывали Спасителя множеством вопросов, надеясь, что Он придет в замешательство и подаст повод уловить Себя в слове (Мк. 12: 13). Некоторые подобную придирчивость проявляют и к письменным источникам. Перечитывают строки, ищут, с какой бы стороны напасть на человека, и нападают. Иной человек по своей доброте и доверчивости напишет или скажет что-то неточное; тут же его слова перетолковывают иначе, воспринимают в совершенно извращенном виде.

Человек, придирчивый к словам своего ближнего, виновен прежде всего в том, что хватается за отдельные слова, опуская главенствующую мысль; гоняется за выражениями, обращает излишнее внимание на внешность, форму разговора или письма. Таковой не ценит в ближнем его добрых побуждений, положительной цели действий. Христианин же должен быть снисходительным к словам ближнего, не придираться к смыслу ошибочных его выражений, неверной форме изложения. Великодушие православного человека требует нс замечать подобных словесных промахов.

Самопроклятье. В порыве уныния, безудержного гнева, ряда обрушившихся несчастий, под воздействием темных сил человек может совершить этот безумный шаг — проклясть самого себя, день, в который он родился. В чем греховность этого действия? Оно показывает полное безверие этого человека, отсутствие упования на Бога, на Его милость, на Его любовь к Своему созданию. Проклинающий себя как бы говорит Богу: «Зачем ты дал мне жизнь? Она мне не нужна, в ней только горе!» Безумец не понимает, что за этой жизнью следует вечность и «претерпевший до конца, тот спасется», что за печалью всегда будет радость и что Господь не посылает испытания сверх сил. А награда все претерпевшему и уповающему на Бога — вечная жизнь.

Лживость — искажение истины в мыслях, словах, поступках. Она может принимать форму не только искажения, но и пренебрежения, и прямого отрицания истины (правды) — действительного, известного положения вещей. Отец лжи — сатана, поэтому всякий грех является формой лжи, ибо каждый грех приятен сатане, и согрешивший является его вольным или невольным служителем. В повседневной жизни лживость, как отдельное от других грехов качество, проявляется сообщением другим людям заведомо не соответствующей действительности информации, клеветой, обещанием того, что говорящий и не собирается делать, опровержением или отрицанием правдивых сведений.

Лживый человек склонен скрывать свои действительные цели, намерения (даже тогда, когда они не вызовут противодействия окружающих), и уже по одному этому его можно распознать. В то же время лживый стремится узнать об окружающих как можно больше правдивых сведений, так как исказить можно только ту правду, которая известна. Лживому человеку свойственно также объявлять ложью то, что его не устраивает, то, что лично ему мешает лгать или покрывать ложью других. Такие люди очень не любят прямо и ясно отвечать на конкретно поставленные вопросы, и вместо того, чтобы правдиво обозначить свое нежелание отвечать, лживый пускается в пространные, отвлеченные рассуждения на тему заданного вопроса, пытаясь в многословии скрыть неспособность говорить правду.

Для прикрытия своей лживости лгущий много говорит о своих добродетелях. При этом он может говорить и о добродетелях своих друзей и близких, тем самым давая понять, что сам не чужд их. А если и говорит о своей худости, то только в общих чертах, оспаривая обличения в каждом отдельно взятом грехе.

Цель лживого человека, как правило, изначально своекорыстна, и ложь играет вспомогательную роль при удовлетворении той или иной страсти. С течением времени ложь делается самоцелью, не преследуя никакой конкретной утилитарной цели. Как правило, ложь на краткое время облегчает взаимоотношения с людьми, но в последующем приводит к гораздо большим неприятностям, чем те, которых удалось с помощью лжи избежать. «Ложь во спасение» также может служить лжецам — «спасти» такая ложь может только от правды и только тех людей, которым правда непосильна или которые не умеют с ней обращаться.

К категории лжецов нельзя относить людей, которые по простоте основывают свое поведение на лжи, но воспринимают ложь как правду, будучи обмануты, как это было и есть в нашей стране. Лжецами такие обманутые люди становятся автоматически, когда, узнав о правде, не принимают ее. Внутренне лживость чаще всего ощущается как эмоциональная напряженность, сомнение, смущение, что компенсаторно прикрывается дерзостью, развязностью и новыми ступенями лжи. Некоторые люди, желая прикрыть свою склонность ко лжи, прибегают к многочисленным цитатам, ссылкам на авторитеты, научные труды или на мнение руководства, а также на общепринятость высказываемой неправды. Противостоять лжи, которая есть порождение сатаны, можно только с Божией помощью, зная, что «Бог есть Любовь, Истина и Жизнь». Необходимо положить себе за правило всегда говорить только правду или, если это невозможно, то молчать, но никогда не поддакивать и не соглашаться с неправдой.

Упорство во лжи, ложь в глаза. «Не лгите на истину» (Иак. 3: 14).

Видов лжи много. Самая грубая из них та, которая произносится прямо в глаза. Например, говорят, что больны, но при этом совершенно здоровы; заставляют домочадцев говорить нежелательному посетителю, что их нет дома, хотя сами находятся на месте. Иной раз отпираются от собственных слов, сказанных только несколько минут назад, пользуясь тем, что не было свидетелей. Это все относится к бесстыдной лжи. Человек высказывает ее, часто даже не краснея и не смущаясь, подобно тому, как Иуда без стыда спрашивал о себе, наряду с прочими невинными учениками, не он ли предатель, будучи при этом окончательным отступником от Христа (Мф. 26: 25). Такой лжец часто и не надеется, что ему поверят. Упорный и очевидный лжец удаляется от Бога и делается сродни диаволу, который является «лжецом и отцом лжи» (Ин. 8: 44).

Обман ради шутки. «Всякая ложь не от истины» (1 Ин. 2: 21).

Пусть в шуточном обмане не содержится намерения досадить или повредить ближнему ложным известием, но подобная шутка все равно есть зародыш лжи.

Кто многократно допускает обман в шутку, тот привыкает лгать и тому перестают верить даже в том случае, когда он говорит правду. И действительно, разве можно обманом принести пользу ближнему? Он часто вызывает у человека, над которым шутят подобным образом, томление, раздражение, оскорбление внутреннего чувства истины. Христианину следует избегать даже шуточной лжи; шутки допустимы, но они должны быть без примеси лжи.

Ложь по нужде или, как говорят, «во спасение». «Для чего ты так обманула меня?» (1 Цар. 19: 17), — сказал царь Саул своей дочери Мелхоле, которая, спасая жизнь своего мужа, солгала перед ним дважды. Во-первых, потому что положила на постель вместо своего мужа под видом Давида статую и сказала, что он больной и не может встать; во-вторых, утверждала, будто бы Давид угрожал ей смертью в случае выдачи его. Также и Авраам, придя в Египет, называл свою жену Сарру не законной супругой, а просто родной сестрой (Быт. 12: 11–13). В этих случаях ложь была употреблена как единственно возможное средство избежать несравненно большего зла, чем явился этот грех лжи. Так, если бы Мелхола не скрыла Давида, то пророк был бы убит. Авраам, боясь лишиться жизни из-за возможной страсти египетского царя к своей жене, пытается путем придуманной лжи избежать этой участи; и Господь покрывает его и сохраняет целомудрие Сарры. И в житиях святых читаем о том, что случалось и святым употребить ложь с целью удержать собрата от повторения какого-либо тяжкого греха. Случаи лжи, к которой нас вынуждают крайние обстоятельства (избавить от опасности свою или чужую жизнь, сохранить честь невинного, удержать других от тяжкого греха), могут повторяться в жизни несколько раз. Но такая ложь в грех нам не вменяется. В церковных правилах она прямо называется «ложью во спасение ближнего», и в таких случаях «аще солжет, да спасет душу, греха не имеет» (Номоканон, пр. 97). Но и в этом случае богобоязненному христианину не следует заниматься самоуспокоением, необходимо считать вынужденную ложь сильным искушением, не быстро решаться на нее и нечасто допускать; прибегая же к ней по крайней нужде, в сердце своем исповедовать пред Всеведущим Богом ненависть ко лжи и считать, что ее необходимость попущена Богом в наказание за содеянные грехи. Но между тем довольно часто, прикрываясь «ложью во спасение», извращают истину и в тех случаях, в которых нет для этого большой нужды. Просто так легче. Например, легче соврать, сказав «не знаю», чем долго объяснять сложную ситуацию. Православный христианин даже вынужденную ложь должен считать уклонением от истины и приносить за нее соответствующее покаяние пред Богом.

Непостоянство и переменчивость мнения. «Будь тверд в твоем убеждении, и одно да будет твое слово» (Сир. 5: 12).

Иные говорят так неясно и нерешительно, что окружающим совершенно непонятно, положительно или отрицательно они отвечают на поставленный вопрос. Это происходит от нетвердости их мысли, которая, как ветер, колеблется то в одну, то в другую сторону, а также от излишней поспешности в ответе. От этого бывает немало вреда. Окружающие, чаще всего члены семьи, не понимают, что от них требуется и как они должны поступать. От этого часто наступают взаимные огорчения и наносится немалый ущерб общему делу. Но в их ошибках виноваты те, которые говорят неопределенно, без ясного объяснения возможных препятствий или предполагаемых перемен. Еще хуже непостоянство суждения об одном и том же лице или предмете, доходящее до противоречия с самим собой. Конечно, взгляды и понятия человека могут меняться по мере его развития или по каким-то другим обстоятельствам. В таком случае перемена взглядов в вину еще не вменяется. Но рассуждать в одно и то же время или об одних и тех же предметах с разными лицами, вступая в явное противоречие с самим собой только из-за лицеприятия и подхалимства, — это уже явный грех. Христианин должен положить себе за правило в случае сомнения по какому-либо вопросу или делу воздержаться от скороспелого ответа, спокойно все взвесить и обдумать и только уже после этого выражать свое мнение.

Оправдание себя перед другими при полном сознании своей вины (самооправдание). «Не дай уклониться сердцу моему к словам лукавым для извинения дел греховных» (Пс. 140: 4). Это ложь, которую нельзя назвать очевидной только потому, что те, пред которыми она произносится, не видят ее явным образом. Подобным образом и первый человек Адам после свершившегося грехопадения ссылался на жену, которая склонила его вкусить запретный плод, и поэтому (по его мнению) вся вина должна лежать на ней. Но Адам говорил это, противореча своей совести, ибо заповедь не вкушать запретного плода он получил от Самого Бога и сомневаться в ее неизменности не мог. Он слагал с себя свою вину полагая, что жена, которая сама согрешила и соблазнила его, была дана ему Богом, и не будь ее, он бы, возможно, и не пал.

И в настоящее время у многих, подобно Адаму, не бывает недостатка в предлогах для самооправдания. Всех внешних обстоятельств, а тем более внутренних мотивов, при совершении чего-либо худого, не знают наши ближние и потому часто верят нам. Но собственная совесть обличает ложь нашего самооправдания. По существу же дела, лукавое самооправдание не приносит нам ничего, кроме бесполезной суеты и прямого вреда, потому что «злом зла не исправишь». Искреннее покаяние и просьба о прощении будет самым лучшим оправданием для нас в случае согрешения. Христиании должен положить себе за правило всячески избегать самооправдания, особенно если совесть его свидетельствует об противоположном.

Лесть. «Изощряют язык свой, как змея» (Пс. 139: 4).

Первым льстецом был змей-искуситель в раю, он польстил Адаму и Еве, сказав, что если они послушаются его совета, то станут равными Богу. Таким же образом поступает и всякая угодливая лесть. Если человек чем-то возвышен, богат, имеет влияние в обществе, то льстивая похвала возвеличивает действия этого человека, в которых по своей сути нет ничего особенного — он просто выполнял свой служебный или гражданский долг.

Льстец находит нечто достойное уважения или удивления в том, на что вы сами никогда не обращали внимания, он готов надорваться от смеха, лишь только заметит вашу улыбку, поддакивает, даже когда не понимает сути разговора, разражается бурными аплодисментами, когда речь еще не закончена, мгновенно меняет взгляд на противоположный, если таковой угоден сильному.

Бывает лесть тонкая, которая улавливает даже умных людей; бывает грубая или даже наивная, например, будто бы по незнанию называют военного более высоким званием, чем он имеет на самом деле. Бывает лесть в глаза или на словах, а также в письме или средствах массовой информации. Особенно распространена в нашем обществе лесть «повседневная», которая строго не осуждается и будто бы не замечается. Например, встречают вас очень почтительно, но не от души; интересуются здоровьем, самочувствием, но формально, не от сердца; постоянно улыбаются при разговоре, пожимают руку, но все это неискренне; предлагают свои услуги, но только на словах и прочее. Льстят не только низшие высшим, бедные богатым, простые знатным, но и равные равным, иной же раз и высшие низшим. Лесть в обхождение иногда сама обличает себя своим непостоянством. Перестал человек быть нужным, потерял свое богатство и значимость — и с ним едва разговаривают.

Лесть глубоко безнравственна, ибо льстец говорит каждый раз совсем не то, что у него на уме и на сердце. В льстивой речи, уверяющей в почтении и преданности (которых нет на самом деле), в которой оправдываются и превозносятся даже ваши негативные качества, можно видеть не один только обман, но еще и злой умысел. Слова такого человека «нежнее елея, но они суть обнаженные мечи» (Пс. 54; 22), и чем большее зло задумал такой человек по отношению к вам, тем больше он будет разливаться в выражениях преданности и любви. И что же в заключение всего приобретает для себя льстец? Ничего, кроме такой же неискренности со стороны окружающих и натянутой вежливости.

В горькие же минуты жизни сердце человеческое стремится к человеку прямому и простому, а не к ловкому и учтивому, но явно фальшивому. Светская утонченность в обхождении — это просто неестественное, натянутое состояние души. Человек при таком поведении притворяется, внутренне как бы натягивается, становится непохожим на самого себя. Христианское обхождение должно быть совершенно другим. В истинном христианине слова не отступают от мыслей, а дела от слов. Искренность и простота должны органически сопутствовать ему. Христианин не только не должен льстить сам, но еще обязан не любить и не принимать лести.

Неискренний отзыв о другом, когда требуют его характеристики. «Посему, отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему» (Еф. 4: 25).

Часто нас просят охарактеризовать какого-либо человека не из праздного любопытства, а в целях узнать, можно ли ему доверять, о его потенциальном соответствии на ту или иную должность, можно ли соединить с ним судьбу другого лица законным браком, стоит ли входить с ним в деловые, дружеские или какие-либо другие отношения. Нас просят дать искренний отзыв, высказать впечатление, которое сложилось у нас за долгое время знакомства с этим человеком. И нередко мы не даем должного ответа. Бывает, что рекомендуем недостойного или только уклоняемся от положительного ответа о нем, говоря: «Не знаем, кажется, что добрый человек, сами увидите». Иногда хотим что-то сказать — и недосказываем. И вот люди начинают доверять недостойному, причиняя вред и себе, и ему. А между тем если бы была представлена объективная характеристика человека, то людям, входящим с ним в отношения, можно было бы принять необходимые предосторожности против известных его недостатков и вести дело соответственно его характеру. Христианин, если хорошо знает человека, о котором вопрошают ради дела, должен дать о нем объективный отзыв, а если интересуются только из любопытства, то должен или одобрять достойного, или, если не желает осуждать, о худом может просто промолчать, что для умного человека и будет достаточным отзывом.

Двусмысленная улыбка при разговоре о ком-либо, что вызывает негативные подозрения относительно данного лица. «Сетование лучше смеха» (Еккл. 7: 3).

Бывает, что и не требуют нашего отзыва о каком-либо человеке, но как только при нас высказывают доброе мнение о нем, мы начинаем двусмысленно улыбаться, показывая этим, что нам, в отличие от других, известно нечто тайное, весьма порочащее данное лицо. В какой же степени положительное мнение о данном человеке неверно, улыбка наша не поясняет, так что можно думать, что тот, о ком идет речь, вообще никуда не годен. Не лучше ли было прямо высказать, что есть худого, по нашему мнению, в этом человеке? Если по той или иной причине мы ничего не говорим, то такое действие есть ложь мыслью, вышедшая на уста, но недосказанная. Так, Ирод только посмеялся над Иисусом Христом, о котором ему было назначено произвести суд, но словами преступный царь вину Его не выразил. Также и теперь одними двусмысленными улыбками выражают свое мнение о тех людях, против чести которых ничего серьезного сказать не могут, но повредить желают. Христианину должна быть чужда всякая двусмысленность, как на словах, так и в улыбке, если дело касается чести ближнего.

Неоказание напрасно гонимому человеку сочувствия и помощи. «От всех врагов моих я сделался поношением… и страшилищем для знакомых моих; видящие меня на улице бегут отменяя (Пс. 30: 12).

Есть люди, которые стыдятся и даже боятся войти в общение с человеком, которого не любят другие по каким-то субъективным причинам или же только по причине его опалы у начальствующих лиц. Человека на работе напрасно притесняют, унижают, а тут еще и окружающие сторонятся его, как прокаженного. Какая дополнительная скорбь для невинного гонимого человека! По каким же причинам люди, которым он не сделал никакого вреда, сторонятся его? Ради пустых опасений или только по мирской суете своей. Эти люди не любят гонимого чужой нелюбовью, не жалуют его по причине чужого неблаговоления, избегают из угождения другим лицам, которые могут быть более им полезны, чем гонимое лицо, они сторонятся его из-за одного только опасения быть названными друзьями и сообщниками опального ближнего. В таком поведении проявляются великое малодушие и трусливость. Где же собственное мнение о человеке? Даже если бы он был действительно виноват перед другими и сам подавал повод не благоволить к нему, какое дело нам до враждебных отношений к нему со стороны других? Христианин должен быть чужд малодушия и верен справедливости, поэтому он не должен сторониться напрасно гонимого, а больше и смелее оказывать ему знаки внимания и сочувствия. Прекрасный пример для подражания мы видим в лице члена Синедриона и тайного ученика Христова Иосифа Аримафейского, который с великой прямотой и смелостью выразил чувство благоволения к Тому, Кого человеческая ненависть довела до крестной смерти.

Нарушение данного слова об исполнении просьбы в означенный срок. От собственной воли человека зависит назначить тот или иной срок исполнения обращенной к нему просьбы. Но если срок нами назначен, то мы должны употребить всевозможные усилия, чтобы исполнить дело в означенное нами время. Отсрочка в силу возникновения непредвиденных обстоятельств возможна, но и тогда мы должны извиниться и попросить прощение за нашу неаккуратность. Между тем существует множество людей, которые никогда не выполняют обещанное вовремя. Неисполнительные часто оправдывают себя тем, что не отказываются от своего слова и пусть с большой задержкой, но исполнили обещанное. Но сколько лишнего времени они отняли у своих ближних? Сколько негативных переживаний они им доставили? Не тяжелое ли это было состояние для ближнего, когда он со дня на день или с часу на час ожидал нашего ответа, свидания, помощи, вещи или какого дела от нас? Иногда он в минуты ожидания не в состоянии был заниматься текущими делами или терял от нашей неисполнительности время, потому что мог обратиться по этому вопросу к кому-либо другому, но не решался это сделать, если договорился с нами. Потерю времени для него составило и то, что он многократно ходил к нам и просил, чтобы мы ускорили исполнение обещанного. Также он мог потерпеть и известный ущерб в своих делах, потому что, надеясь на известное время исполнения просьбы, договаривался о деловых контактах с другими людьми. Когда это мероприятие по нашей вине сорвалось, проситель мог потерпеть из-за этого немалые убытки. Не такие примеры оставили нам Христос Спаситель и апостолы, которые всегда были верны данному слову (Мк. 16: 7; Ин. 20: 19; 1 Кор. 14: 19). Христианин должен положить себе за правило не тотчас давать обещание другим, но вначале подумать, а потом уже дать слово, сообразуясь со своими силами и обстоятельствами. Дав же слово, нужно приложить все силы к исполнению обещанного в срок.

Неисполнение обещанного. Дав обещание, необходимо быть верным своему слову. В Священной Истории мы находим описание подобного случая. Иисус Навин, вождь евреев, дал слово жителям Гаваона, пришедшим просить его о пощаде, что они не пострадают от его оружия. Между тем оказалось, что они обманом вынудили дать его подобное обещание. Он же не ответил изменой на измену и остался верен данному слову. Конечно, человек — не Господь Бог и может выполнить обещанное только при благоприятных условиях. Например, если будет жив и здоров, не встретит препятствий со стороны стихийных бедствий (пожар, наводнение) или злых людей (кража, грабеж и т. п.). Но в любом случае, давая обещание, христианин должен иметь твердое сердечное намерение исполнить просимое. Что же касается ошибочных обещаний, данных по недоразумению, а также при встрече непреодолимых препятствий к их исполнению (например вынужденный отъезд), то невыполнение их в вину ему не вменяется. Но какие же обещания людьми чаще всего не выполняются? Прежде всего, нравственно-возможные. Например, обещали прийти и не приходят из-за лени или забывчивости; обещали помочь и не помогают по скупости или по душевному равнодушию; обещали, что исполнят данное поручение или просьбу, и забыли об этом или просто не придали значения своим словам. Еще прискорбнее нарушение обещания, когда оно исходит от лица начальствующего, потому что чем выше ступенька на лестнице общественного служения, чем больше финансовое состояние человека, тем больше средств он имеет для исполнения своего обещания. Отказываясь же от его исполнения, человек совершает прямой обман или по меньшей мере показывает непостоянство своего характера.

Твердое обещание исполнить просимое при внутренней решимости ничего подобного не делать (обман). Есть такие люди, которые готовы пообещать всем что угодно, но в душе своей совершенно не собираются выполнять обещанного. Обещают они просто ради красного словца или из-за тщеславных побуждений, чтобы подчеркнуть свою значимость и важность положения в обществе. Иной раз обещают, чтобы польстить ближнему, расположить его к себе и добиться от него какой-либо необходимой вещи или услуги. Такие люди совершают прямой обман и по своей сути являются служителями лжи. Христианин же, если дает обещание, должен иметь твердое сердечное намерение его исполнить, даже если проситель и не исполнит своих обещаний перед ним или сделается его личным врагом.

Празднословие и болтливость. «За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда» (Мф. 12: 36); «При многословии не миновать греха» (Притч. 10: 19).

Можно и не быть злоречивым, не ругаться бранными словами, не оскорблять других, но в то же время постоянно празднословить, утомлять окружающих своей болтливостью. Между тем такое употребление слова греховно. Слово наше по своей сути есть творчество, мы производим его в мир. Господь Бог словом Своим сотворил мир, подобно этому и наше слово должно приносить окружающему миру только пользу. Сколько пустых, бессодержательных разговоров постоянно происходит вокруг: то «перемывают кости» ближнему, то без удержу болтают о погоде, ценах на вещи, вкусах, политике, о животных и их поведении, о своих болезнях и переживаниях и так далее. Не празднословие ли это? Говорить можно о том, что действительно необходимо по жизни, о том, что назидает, что духовно полезно. И даже эти разговоры не должны быть излишне продолжительны, иначе невозможно избегнуть многословия, а в многословии — греха. Но для многих молчание явилось бы наказанием, своего рода некою пыткою, настолько болтливость въелась в ткань их души.

Многословие расслабляет ум, ведь у болтливого нет времени обдумывать свои мысли, так как, прежде чем они созреют, он уже извергает их наружу. Такой человек не в состоянии удержаться от пересудов и других грехов необузданного языка. Болтливый охлаждает в себе теплоту сердца (подобно тому, как при частом отворении двери в комнату из нее быстро выходит тепло), без надобности растрачивает свою энергию, невольно увлекает к болтливости других. А как полезно умеренное молчание! Недаром народная мудрость гласит: «Слово — серебро, а молчание — золото». Для каждого разговора должно быть свое время и место. «Девять помышлений похвалил я в сердце, а десятое выскажу языком» (Сир. 25: 9). Разумное молчание позволяет собраться нашим мыслям, является первым помощником в деле трезвения ума, учебником для познания самого себя, врагом нашей дерзости, свечой для молитвы. Но для обуздания языка необходима усиленная и кропотливая работа над собой. В Слове Божием сказано, что кто обуздывает свой язык, тот способен обуздать и все тело (Иак. 3: 2). Даже святым угодникам приходилось немало потрудиться, чтобы обуздать свой язык. Необходимо строго держать себя в руках, особенно в те минуты, когда сильно хочется поговорить. А это — время или особой радости, или сильной печали. Например, если мы бываем чем-то сильно обрадованы, то спешим поделиться своими чувствами с другими. Но тут легко согрешить (например, тщеславием). Поэтому лучше пропустить первые порывы радости и не тотчас бежать с ними к знакомым. Лучше воспеть и возблагодарить в своем сердце Бога-Благодетеля, чем рассказывать другим про свои успехи. Также и при скорбях возникает сильное желание поговорить с другими. Но и здесь надо смотреть, чтобы в смиренных вздохах не выражалось непокорности воли Божией, чтобы не людям нам жаловаться, а открывать свои печали сердцеведцу Богу. Словом, мы должны быть внимательны, чтобы говорить или молчать не по страсти.

Для обуздания языка и чтобы потом не раскаиваться за излишние слова и разговоры, лучше сидеть дома и поменьше говорить по телефону. А если кто-то живет среди многолюдства, для кого неизбежны по службе и по делам встречи и неожиданные столкновения, тому же опять да поможет Господь принудить себя к разумному молчанию. А чтобы не прослыть угрюмым и не огорчать окружающих своей неразговорчивостью, недостаток слов можно пополнять приветливым взглядом, дружеской улыбкой.

Безвременный и неблагообразный смех. «Всему свое время… и время смеяться» (Пккл. 3: 1, 4).

Смех как таковой как выражение телесной радости, вполне дозволителен. И для жизнерадостного, доброго характера вполне уместен. Но вместе с тем в Слове Божием сказано: «Глупый в смехе возвышает голос свой, а муж благоразумный едва тихо улыбнется» (Сир. 21: 23). Этот безобразный смех, а также излишне частый и безвременный является нравственной виной христианина. Подобный смех крайне неприятен для благородного уха, а когда он еще употребляется часто и не к месту, то, подобно болтливости, является признаком неразумия и свидетельствует о рассеянной жизни человека. Такой смех часто происходит от пресыщения чрева и от воздействия блудного беса. Христианин должен быть умерен в выражении своего веселого настроения посредством смеха. При этом и предмет улыбки должен быть невинным, а не язвительным, наносящим обиду ближним.

Рассказ пустых или суеверных сказок и историй детям. «Негодных же и бабьих басен отвращайся» (1 Тим. 4: 7), — так осуждает апостол Павел пустые, суеверные истории, равные по своей достоверности детским сказкам-страшилкам. Подобные истории подавляют в душе чувство истины, развивают суеверные страхи, провоцируют тщеславное мечтание и пустые фантазии. Дети часто неспособны отличить реальность от вымысла. Таким образом они нередко обманываются насчет тех лиц и предметов, о которых слышат в сказках, но которые на самом деле не существуют. Слушая пустые фантастические истории, в которых отсутствуют вековая народная мудрость, христианская мораль и назидание, дети становятся менее восприимчивы к рассказам из Священной Истории, воспринимают ее не как действительную реальность, а как рядовой комикс или другую фантастическую литературу.

Самохвальство. «Пусть хвалит тебя другой, а не уста твои, — чужой, а не язык твой» (Притч. 27: 2).

Самохвальство весьма сходно с тщеславием и гордостью, хотя и несколько отличается от этих страстей. Так, тщеславный тоже ищет себе похвал, только его поиск выражается в конкретных действиях или бахвальстве посредством вещей, а не на словах. Самохвал же воздает себе хвалу исключительно посредством языка. Тщеславный домогается, чтобы другие о нем говорили или писали, а самохвал не прибегает к чьему-либо посредничеству или помощи, но сам себя превозносит на словах или в печати. Если иной раз он не хвалит себя, а даже унижает, то это делается только затем, чтобы другие стали опровергать его самокритику, а следовательно, указали бы на добрые качества и заслуги. И гордый часто гордится теми же преимуществами, например властью, умом, ученостью и прочим, как и самохвал, но гордость выражается более в духе, чем на словах, и не позволяет своему носителю прибегнуть к самохвальству. Самохвал же прямо возвеличивает себя перед другими. При новых знакомствах подобный человек ведет свою речь так, чтобы люди сразу поняли, с кем имеют дело. Короче говоря, самохвальство есть тщеславие на словах или горделивость на языке. Этот грех присущ большинству людей, и, действительно, кто из нас при случае не готов похвалиться собой или своими делами?

Между тем самохвал малоприятен ближнему, потому что каждый раз будто укалывает собеседника, напоминая ему о своих достоинствах, которых у его собеседника нет. Хвастаясь своими успехами иной раз намеренно, а другой раз только по излишней общительности характера и детской доверчивости, он быстро надоедает другим. Ему кажется, что его успехи занимают всех, между тем как его рассказ встречается со снисходительным молчанием, а иногда вызывает раздражение или зависть.

Привычкой к самохвальству иногда страдают и люди весьма достойные. Но есть такие, которые хвалятся своими добрыми качествами, которых практически и не имеют, или выставляют на вид свои ничтожные заслуги, о которых и упоминать бы вообще не стоило. Хвастуны такого рода встречают уже со стороны ближних только презрение и насмешку. Вообще самохвал часто бывает неприятен другим, потому что занят исключительно собой, говорит только о себе и склоняет других говорить только о нем, а к положению и состоянию своего ближнего сердечно равнодушен. Самохвал прогневляет и Бога, потому что сказано: «Хвалящийся хвались Господом» (1 Кор. 1: 31). Вместо того чтобы возносить хвалу Господу за Его милость и благодеяния, подобный человек более хвалит самого себя. Вместо свидетельства о делах Божиих, милости и правде Его он больше трубит о собственных делах. Для избавления от этого порока, в случае, когда хочется рассказать о себе что-либо достойное похвалы, следует вспомнить о своих тайных грехах пред Богом, осознать, что недостоин похвал, и благоразумно промолчать. При встрече с незнакомыми людьми, когда так и хочется сказать, кто мы и какие имеем достоинства, необходимо употребить все возможные усилия, чтобы обуздать свой язык. Особая же осторожность необходима, когда в наш адрес раздается прямая похвала. Если мы выслушиваем ее с услаждением, то это увеличивает нашу самонадеянность. Поэтому нужно всячески избегать похвал. Лучше всего отвечать на похвалы молчанием, которое служит знаком, что мы считаем себя недостойными похвалы и поэтому не находим, что сказать в ответ.

Незаботливость о своем добром имени или, наоборот, излишняя забота о нем. «Заботься об имена» (Сир. 41: 15); «Надлежит ему также иметь доброе свидетельство от внешних» (1 Тим. 3: 7).

Забота о добром имени не является самохвальством или хвастовством, так как в данном случае человек старается заслужить себе похвалу и доверие не языком, а добрыми делами, не похвальбою своей честности, а самой честностью. Человек заслуживает доброе имя в течение многих лет подобно тому, как с годами превращается саженец в большое и крепкое дерево. Впрочем, иногда человек может и выступить в защиту своего доброго имени, напомнить о своих заслугах и добродетелях. Апостол Павел в послании к Коринфянам напомнил о своем происхождении, видениях и трудах во славу Божию (2 Кор. 11: 22–29). Это было сделано в защиту своего апостольского достоинства, в поддержку своего авторитета, который унижали некоторые лжеучителя, стремящиеся подчинить Коринфян своему влиянию с целью получения от них материальной выгоды. Подобно этому и добрый христианин может выступить в свою защиту, когда сталкивается с непониманием, желанием заменить его на работе из корыстных соображений и с ущербом для дела, когда из коварных целей порочат его доброе имя. Данный пример апостола показывает нам, почему, для чего и в каком контексте мы должны дорожить добрым о себе мнением. Как добрая совесть необходима для нас самих, так и мы нуждаемся в добром о нас мнении со стороны людей. Доброе имя поставляет нас в потенциально хорошие отношения с другими. Давид говорил о себе: «По одному слуху о мне повинуются мне» (Пс. 17: 45). Часто только имя или фамилия уважаемого человека, ходатайствующего за нас, могут быть вместо рекомендательного письма.

Имея доброе имя и высокий авторитет, можно принести гораздо большую пользу в общественной деятельности, в деле бескорыстного служения ближним. Мнение почтенного человека принимается с уважением, им часто руководствуются даже в его отсутствие (Ин. 1: 47). Чем же можно заслужить доброе мнение о себе? Честностью, верностью своим словам, постоянством характера, ревностью о правде и добре. Держитесь этого, и без всяких дополнительных усилий доброе имя к вам со временем придет.

Но что делать человеку, если в результате грехопадения он потерял свое доброе имя? Прежде всего он должен искренне признаться в своей вине тем, мнением и доверием которых особенно дорожит. Затем пусть снова заслуживает у этих лиц, впрочем, как и у всех остальных, доброе имя честной жизнью и праведным поведением. При этом не следует досадовать на медлительность изменения о нем общественного мнения. Апостолу Петру после того, как он впал в измену, потребовалось трижды уверить Иисуса Христа в своей верности и любви к Нему. Но вместе с тем некоторые люди до того дорожат общественным мнением о себе, что постоянно пытаются узнать, что думают и говорят о них другие. Излишнее внимание этих людей к народной молве только увеличивает количество пересудов о них, и не только добрых, но и злых. Бывает и еще хуже — подобные лица начинают заботиться не о добросовестном служении Богу и ближним, а о том, чтобы угодить вкусу толпы. Итак, христианин должен дорожить своим добрым именем как среди близких, так и дальних. И если кто-то имеет повод думать или отзываться о нас плохо, то мы должны стараться исправить это мнение.

Нетерпение обличения в неправде. «Обличающий нечестивого (наживет) — пятно себе» (Притч. 9: 7).

Как правило, большинство людей (за исключением тех, которые идут по пути христианского совершенства) не видят своих ошибок, не осознают явных неправд и пороков, постоянно занимаются самооправданием и по этой причине находятся в состоянии прелестного самообольщения. «Прекрасно» разбираясь в характерах других людей, они не могут познать только самих себя. Причина такого жалкого самообольщения — неумеренное самолюбие. Но даже при христианском образе жизни, при сердечной готовности осознать свои слабые стороны и недостатки, видение своих грехов приходит не вдруг, а при особой помощи Божией и в силу дружеских обличений или же при упреках со стороны врагов. Поэтому в свете спасения нашей души необычайно полезно выслушивать чужие напоминания и обличения. Умный человек, осознавая пользу обличений, иногда даже идет на то, чтобы рассердить другого и выслушать от него нелицеприятные замечания о своей личности. В данном случае мы не говорим о не заслуженных ничем укоризнах и попреках, благодушно принимать таковые — значит готовить себе венец на небесах. Но если мы терпеливо переносим и заслуженные нами (пусть в некоторой степени) попреки и ругательства, то и в таком случае это есть своего рода подвиг, потому что здесь преодолевается наша самость и свидетельствуется любовь к истине.

Но, как правило, люди очень не любят выслушивать обличающую их правду. Они не терпят обличения не только от низших и равных, но даже и от начальствующих, родителей и духовных отцов. Не самая еще большая беда, если кто воспримет обличение со вспыльчивостью, негодованием, но затем осознает себя виновным и покается. Гораздо хуже, если кто и не убежит от обличителя, внимательно выслушает его, но потом долго злится и злопамятствует. Некоторые же не терпят и самого обличительного упоминания о грехе того рода, который им присущ. Часто матери начинают ненавидеть тех, кто предупреждает их о дурных пороках, свойственных их детям. Сначала мать может встревожиться, так как названный порок ребенка пугает ее, но затем начинает сомневаться в правдивости высказанных замечаний, в честности и порядочности обличителя. И часто дело заканчивается ропотом на справедливого человека и даже обвинением его в том, что он возмутитель спокойствия семьи и клеветник.

Итак, недаром говорят: если хотите потерять дружбу с человеком и стать неприятным ему, скажите все, что вы думаете о нем, — и ваше желание исполнится. Ирод «… с удовольствием слушал» Иоанна (Мк. 6: 20), значит, частично любил истину и искал себе пользы, но как только Иоанн коснулся его больного места (относительно незаконной связи с Иродиадой), тотчас восстал на своего обличителя. Так бывает и в настоящее время. Иные охотно слушают правду вообще. Но лишь только кто войдет в противоречие с их ложными убеждениями, обличит их господствующую страсть, потребует расстаться с любимой привычкой или изменить положение, к которому они привыкли, немедленно с их стороны возникает недовольство, раздражение и гнев. Из-за такого отношения к правде те, которых обличают, остаются коснеть во грехе; обличители же, получив несколько раз подобный отпор и претерпев многочисленные неприятности, впредь стараются уклоняться от слов истины и больше молчать. Взаимная доверчивость и искренность при подобных ситуациях в отношениях между людьми исчезает, и все большее место занимают лицемерие и лесть. Христианин же должен любить обличения и понимать, что если они раздражают, то, значит, указывают на реально существующую страсть, которая может привести душу к погибели. Поэтому нужно чаще вспоминать слова святых отцов: «Пейте оскорбления, как живительную воду», и быть благодарными за обличительное слово.

Открытие своей или чужой тайны раньше времени и без всякой для этого реальной нужды. Наилучшим примером благоговейного хранения тайны является молчание Пресвятой Девы и Обручника Ее Иосифа об откровениях, им бывших. Здесь мы видим глубокое хранение как своей, так и чужой тайны. Пресвятая Дева в молчании хранила данные Ей откровения, а Иосиф никому не говорил о тайне своей Обручницы, и это при том, что он до конца еще не понимал истинного смысла происшедшего. Матерь Божия могла бы раскрыть тайну Своего чревоношения праведному Иосифу, зная его родительскую любовь к Ней и в целях объяснения случившейся беременности, но Она молчала о Своей тайне и предоставляла говорить за Себя Ангелу, который и прорек волю Божию в определенное Творцом время. Иосиф также скрывал Ее тайну и только придумывал способы, чтобы предотвратить затруднительное положение и неприятности, которые могли возникнуть по раскрытии этой тайны.

Подражать этому высокому примеру хранения тайн должен и каждый христианин, желающий следовать путем исполнения Христовых заповедей.

Тайны бывают разные. Одни, например, могут касаться проблем духовной жизни. И здесь христианин, если и может сообщить кому о тайной своей добродетели, то лишь своему духовному отцу или проверенному другу-подвижнику, ревнителю христианской жизни. И то это лучше делать, говоря о себе в неком третьем лице, иначе можно претерпеть существенный вред. Например, если мы неосторожно открываем тайну задуманного дела, то можем встретить препятствия его исполнения с двух сторон. Первое, это со стороны врага-диавола, который постарается воздвигнуть нам всевозможные препоны к исполнению задуманного; второе — со стороны людей, которые будут завидовать нам и по этой причине препятствовать.

А если нам завещано хранить чужую духовную тайну, например, до смерти известного лица (подобно тому, как Спаситель не велел говорить о Своем Преображении до Божественного Воскресения), то преждевременным ее раскрытием мы можем стать подстрекателями к духовной гордости того, кого она касается, и при этом повредить собственному спокойствию духа.

Из тайн житейских свое сокровенное также нужно хранить для собственной пользы. Например, откровенным рассказом о свидании или о переписке с кем-либо из высших лиц мы можем навлечь на себя неожиданную неприятность. Лучше молчать о том, о чем не спрашивают и что знать другим неполезно; сдержанность языка бывает часто предельно необходима.

Еще чаще встречается нехранение чужой тайны, доверенной при условии сугубого молчания. В таком случае человек становится своего рода предателем, отталкивает от себя близких друзей и знакомых, а в случае разглашения тайн государственного характера — просто предателем.

Необдуманная, торопливая речь, а также неуместный ответ по рассеянности или небрежности. «Прежде, нежели начнешь говорить, обдумывай» (Сир. 18: 19).

Некоторые люди при разговоре называют вещи несвойственными для них названиями, делают неправильные ударения, паузы и акценты; часто из-за неправильного построения речи смысл сказанного меняется на диаметрально противоположный. Другие неверно ставят вопрос или тупо, отрывочно отвечают на него. Третьи говорят излишне быстро, проглатывая и коверкая слова, и поэтому смысл сказанного не достигает ума собеседника. Четвертые, напротив, в рассказе своем бывают излишне медлительны и буквально усыпляют слушателей своей речью. Если некоторые из этих недостатков проистекают из-за излишней торопливости рассказчика, которая, впрочем, больше запутывает дело, чем ускоряет его ход, то другие, которые проистекают от неуважения к тем, с кем происходит общение, допускаются по небрежности или рассеянности. Последнее из-за своей мотивации (тщеславие, самолюбие) является куда более греховным.

Христианин не должен огорчать ближнего своей небрежной речью так же, как и неаккуратным, малоразборчивым почерком. Может показаться, что это малозначащие, ничтожные мелочи жизни, но именно из этих мелочей и слагается большая часть нашей жизни.

Привычка перебивать чужую речь и главенствовать в разговоре. «…И когда говорит другой, ты много не говори» (Сир. 32: 11).

У некоторых людей есть греховная привычка при разговоре перебивать других, не давая им закончить свою мысль. Человека настолько распирает желание высказать свое мнение, что он уже не в состоянии слушать никого и ничего. Он повышает свой голос с целью заглушить собеседника, начинает жестикулировать руками, говорить крайне эмоционально, и все ради одного — чтобы главенствовать при разговоре, заставляя всех выслушивать только его одного. Такое состояние свидетельствует о крайней тщеславности человеческой души, сугубой обращенности вовне, об отсутствии глубокой внутренней жизни. Кроме того, перебивая других, мы лишаем их права быть выслушанными, показываем наше неуважение к чужому мнению, наносим вред развитию и изложению их мысли, вызываем естественную досаду и раздражение по отношению к себе. Тем хуже, если чужую речь пресекают и заминают намеренно, боясь, что собеседник дойдет до законных упреков и обличений по отношению к своему словесному партнеру. Чтобы избежать выслушивания неприятных слов, такой человек пользуется промежутками молчания, стараясь увести разговор в сторону, сбить его с неприятной для себя темы. Христианин не должен перебивать ближнего. Он обязан терпеливо выслушивать других, уважать своего собеседника и его право на собственное мнение.

Пустые и праздные разговоры. «За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда» (Мф. 12: 36).

Вот насколько ответственно человек должен относиться к своим словам, ибо «от слов своих оправдаешься или осудишься». Большинство же людей вовсе не следят за своим языком. Проводят уйму времени в бесполезных для ума и сердца разговорах, которые часто переходят в прямые пересуды и сплетни. Часто можно услышать: «Хорошо я сегодня с Н. поболтала, хоть душу отвела». И действительно, отвела — в ад. Ибо при таких разговорах и память о Боге теряется, и страсти осуждения, тщеславия, самолюбия, самохвальства проявляются с необыкновенной силой. Христианин должен вначале обдумывать слова, а потом уже говорить их. И все, что можно не сказать, лучше и не говорить. Недаром святые отцы, делясь своим подвижническим опытом, предупреждают: «Очень часто я жалел о том, что сказал, но никогда о том, что смолчал».

Навязчивые просьбы. Один только Господь бесконечно долготерпелив и многомилостив. Его только мы и можем неотступно просить о наших нуждах. Недаром в евангельской притче Он сравнивает себя с судьей, которого постоянно просила одна вдова и который только ради ее настойчивости исполнил просьбу. Не таков падший человек — он часто грубо и нетерпеливо относится к просящему. Но и просьбы иногда бывают не по необходимости, а только по привычке просить и быть неотвязным в своем прошении.

Христианин не должен надоедать ближнему частыми и навязчивыми просьбами. Даже по очень нужному и важному предмету он может просить не более трех раз. Иначе просьба уже начинает приобретать вид спора, своего рода прекословия. Частая безуспешная просьба ведет к самоунижению, пресмыкательству перед нужным для решения вопроса человеком.

Нежелание отвечать на чьи-либо письма. Сам Христос ответил Авгарю, который по простоте своей стал просить Его переселиться к нему в город на постоянное жительство (Евсевий Памфилий. Церковная история. Кн. 1, гл. 13). Даже если мы не отвечаем кому-либо по причине нашей крайней занятости и наличия большой переписки, то все равно наносим обиду ближнему, который ожидает от нас ответа на свои вопросы или просьбы, не подозревая о нашей сугубой занятости или не имея возможности обратиться к кому-либо другому по своему вопросу. До тех пор, пока у нас не найдется времени для ответа, можно прибегнуть к помощи других лиц, чтобы, с одной стороны, успокоить человека, к нам обратившегося, а с другой — поддержать доверие людей, к нам обращающихся. Между тем мы часто вообще не даем ответа даже на ряд писем, исходящих от одного и того же лица, и не отвечаем не только по причине нашей сугубой занятости: например, отложив ответ на какое-то время, мы и вовсе забываем написать ответное письмо, или не хотим выполнить просьбу, в нем содержащуюся, иногда же считаем ниже своего достоинства ответить человеку, к нам обращающемуся. Человек, огорчаясь нашим молчанием, начинает представлять нас людьми горделивыми, величавыми, с презрением относящимися к ближним. Пусть его представления и будут несколько преувеличены, но все же он имеет реальное основание для них. Христианин должен положить себе за правило отвечать на каждое письмо, хотя бы этот ответ и состоял в отказе на просимое или был дан (по ряду важных причин) не сразу после получения данного послания. Пока же не дан ответ на полученное письмо, христианин должен считать себя в долгу перед пишущим, какое бы положение на социальной лестнице этот человек ни занимал. Оставлять без ответа можно только письма, носящие явно провокационный характер, доносы, сплетни или написанные для одной проформы с целью задобрить и расположить к себе значимого человека.

Любопытство к чужим письмам и бумагам. Любопытство к чужой переписке может быть намеренное и ненамеренное. В первом случае незаконным образом вскрывают чужую корреспонденцию, обращаются к лицам, способным разузнать и рассказать ее содержание, роются в чужих бумагах, прочитывают почтовые открытки до передачи их адресату. Ненамеренное же любопытство заключается, например, в рассматривании в чужом кабинете при оставлении в одиночестве чужих писем и деловых бумаг, денежных счетов, записок, заметок. Подобным любопытством нарушается право ближнего на тайность его личной жизни, неожиданно предаются гласности его секреты и от этого нередко наносится ущерб его доброму имени или имуществу. Святые угодники, например, избегали всякого излишнего знания о ближнем, чтобы сохранить свой ум в нерассеянном предстоянии на молитве. Да и простым людям подробности жизни других, кроме вреда, ничего не принесут. Например, заглянули из любопытства в чужую бумагу или письмо, а там прочли возмутительные для целомудрия описания или неприятную речь о себе. И вот душевный покой на долгое время нарушен. Христианину не только не следует искать возможности прочесть чужие письма и бумаги, но даже необходимо сознательно отводить глаза, если подобная корреспонденция окажется перед ним.

Праздное и порочное любопытство о недостатках и слабостях ближнего. «… они… бывают не только праздны, но и болтливы, любопытны, и говорят, чего не должно» (1 Тим. 5: 13).

Такое любопытство является еще более греховной страстью, чем прямое осуждение. В осуждении человек говорит о видимой для многих слабости ближнего, иной раз осуждает только потому, что порок явно бросается в глаза или по увлечению примером других. При пытливом же дознании об интимной или просто личной жизни ближнего любопытный сам отыскивает предмет для осуждения, собирает материал для пересудов. В таких действиях и заключается начало забвения собственных грехов. Но даже если подобный человек и не допускает словесного осуждения, все равно он наносит себе немалый вред, обременяя свою память знанием чужих недостатков. Достаточно для каждого видения своих грехов и крайне неразумно подрывать в себе чувство уважения к ближнему, любопытствуя о его тайных слабостях. Христианин и те пороки ближнего, которые прямо бросаются в глаза, должен как бы видя не видеть, доходящие слухи слыша не слышать и все покрывать своею любовью и снисхождением.

Страсть расспрашивать или рассказывать новости. «Ни в чем охотнее не проводили время, как в том, чтобы говорить или слушать что-нибудь новое» (Деян. 17:21) — так в Священном Писании говорится об афинянах, страстных любителях новостей. Подобные же любители существуют и в наше время. «Что нового или новенького?» — вот их первый вопрос при телефонном разговоре или личной встрече. Страсть к новостям, как правило, проистекает от отсутствия подлинной духовной жизни. Если человек ведет трезвенную и внимательную жизнь, следит за своими помыслами, чувствами и словами, то он не станет увлекаться внешним. Чем больше внешних новостей, впечатлений и всякой другой необязательной для жизни информации, тем больше рассеивается ум, тем тяжелее собраться на молитве. Человек, не имеющий внутренней жизни, стремится заполнить свою душу внешними впечатлениями. И здесь «новости», которые вызывают интерес и щекочут любопытство, просто необходимы. Кроме того, сообщающий новость как бы становится ее сопричастником, и отсвет интереса к происшедшему событию ложится на него. Владение какой-либо новостью увеличивает самозначимость такого человека, тешит его тщеславие. Новости составляют своего рода услаждение для ума и слуха рассеянного. Они влекут мысль к повседневным случайным событиям, отвлекая его от значимого и вечного. При этом от новости до сплетни, как правило, один шаг. Поэтому христианин не должен чрезмерно интересоваться новостями повседневной жизни и быть разносчиком этой зачастую бесполезной информации.

Излишняя ориентация на чужое мнение. Есть люди, которые все делают с оглядкой, постоянно ориентируясь на то, что подумают или скажут окружающие. Чаще всего это происходит из-за маловерия, малодушия и желания угодить по возможности всем. Христианин должен при своих словах и поступках думать не столько о том, что скажут ближние, а о том, чтобы дела его соответствовали воле Божией. Ибо истина и правда есть только то, что сказал Бог, то, что вещали святые апостолы и проповедовали святые мужи. Поэтому православный должен стараться угодить прежде всего Богу, а не человекоугодничать и пресмыкаться в своих словах и поступках. Кроме того, нужно помнить, что мир живет по совсем иным законам, чем настоящий христианин. Слово Божие говорит: «Дружба с миром есть вражда против Бога» (Иак. 4: 4).

И показательными в этом отношении являются слова святых апостолов, приведенных на судилище синедриона за проповедь воскресшего Христа. Вот как описывается это событие: «И, призвав их, приказали им отнюдь не говорить и не учить о имени Иисуса. Но Петр и Иоанн сказали им в ответ: судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога? Мы не можем не говорить того, что видели и слышали» (Де-ян. 4: 18–20). Прежде всего в своей жизни православный христианин должен руководствоваться заповедями Божиими, святоотеческим учением, а потом уже строить свои действия так, чтобы они благотворно воздействовали и на окружающее общественное мнение.

Пренебрежение общественным мнением о себе. Этот грех является противоположным греху излишней оглядки на чужое мнение. В основе его, как правило, лежат гордость, самомнение и сильно выраженное самолюбие. Одно дело, если человек идет наперекор общественному мнению из-за желания жить и поступать по заповедям Божиим. Другое, если он поступает так из-за презрения «к толпе», к общественному мнению. Христианин, проводя свою жизнь в обществе, должен с уважением относиться к мнению других людей; если оно противоречит заповедям Христовым, то сожалеть об этом и молиться, чтобы Господь просветил заблудших. Если же оно соответствует или, по крайней мере, не противоречит учению Богочеловека, то к нему следует прислушаться, обратить внимание на указанные недостатки и постараться сделать все возможное для их исправления.