Глава 9

В микроавтобусе для персонала кроме нас оказались четыре девушки-стриптизерки, которые выглядели как юные богини, а матерились, как побитые жизнью морские волки.

Они были чем-то неуловимо похожи одна на другую. Не то чтобы абсолютные природные красавицы, но ухожены до предела. Все намазаны автозагаром. У всех пушистые длинные ресницы, блестящие губы, маленькие прямые носы и короткие шубки. Одна из девушек была в туфлях – тысячедолларовый «Маноло Бланик». Другая носила очки, оправа которых была украшена бриллиантами.

На нас они обращали не больше внимания, чем на молчаливого водителя автобуса, хотя Варя пару раз и порывалась вмешаться в их оживленный разговор.

К обрывкам их разговора я прислушивалась с любопытством, хотя и делала вид, что увлечена пейзажем за окном.

– …нас было пятеро и один грек. Вот это было что-то! Весь день на пляже, соки, море. Светке он шубу подарил, и мы сначала огорчились. Но когда я заглянула в конверт с деньгами, обомлела. Самое главное – и делать-то ничего не надо было. Ну, пару раз в день минет…

– …запер в ванной и кричит дурным голосом, что он Фантомас. Ага, вам смешно, а я так перепугалась! Потом выяснилось, что он обколотый был…

– …а на Гальке один решил жениться. Снял ее с шеста, посадил в «Мерседес» и увез…

Девицы повздыхали, но потом оптимистично решили, что все равно «такая блядь, как Галька, не сможет стать примерной женой», и развеселились. Принялись обсуждать какую-то Юлию Степанну, которая ставит им хореографию и пытается зажать в уборной всех танцовщиц по очереди, старая мымра. И какого-то известного артиста, который повадился ходить в клуб, где они работают, и вот непонятно, приходил ли он просто для развлечения или на кого-то серьезно запал. А если запал, то этой счастливице главное не растеряться – а вдруг и ее, как Гальку, заберут? Артист – это вам не то что унылый Галькин муж, он красавец, звезда и общепризнанный секс-символ.

– Вот бы на меня, – охнула самая из них молоденькая, блондинка, – а вы видели его в роли д’Артаньяна? Мы с классом два года назад ходили в театр.

– Сколько тебе лет? – удивилась я.

– Семнадцать, – не поворачивая головы, ответила блондинка.

Нас привезли в невзрачный с виду коттедж впечатляющих размеров, который, словно гордый уродливый великан, возвышался над остальными частными домиками на энном километре Рублево-Успенского шоссе.

Стриптизерки выпорхнули из автобуса и уверенно двинули по направлению к дому – видимо, они были здесь не в первый раз. Варя пихнула меня локтем в бок, и я потрусила за ними.

Дверь нам открыл настоящий дворецкий в стилизованном костюме. Правда, британский шарм слетел с него, как только он с заметным украинским акцентом хамовато поинтересовался:

– А вы хто?

После чего стриптизерок препроводили в дальние комнаты, а нам брезгливо велели подождать в прихожей, где мы провели минут так двадцать пять, пока к нам не вышел один из Гогиных телохранителей.

– Варь, а тебе все это нужно? – полушепотом спросила я, когда нас уже пропустили в стометровую гостиную и мы, как водится, принялись скромно жаться у стены. – Я не понимаю, вот зачем ты так сюда рвалась?

– Я девушка одинокая, – невпопад ответила Варвара, – да и ты, кстати, тоже.

– Не совсем, – улыбнулась я. Рассказать ей о Сыромятине или не рассказать? С одной стороны, да ну ее, Варьку эту, ну кто она мне? А с другой – так нестерпимо хочется направо и налево кричать о необычном чувстве, которое вдруг затеплилось внутри.

Она меня опередила:

– Да брось ты, ну кто там у тебя есть? Ну журналистишка какой-нибудь, который зарабатывает пятьсот долларов в месяц, по субботам пьет пиво в «Бункере» и носит спортивную куртку «Коламбия».

– Если мой друг будет банкиром, пить сухое шампанское в «Зиме» и носить куртку от «Гуччи» – от этого разве что-нибудь изменится по существу? – вступилась я за Бориса, хотя в реальности он, видимо, был гибридом двух вышеописанных противоположностей.

– Вот только не надо этой бытовой философии, – скривилась Варвара, – не знаю, как ты, а я на проходные варианты не согласна! Я считаю, что надо вот так. – Она указала на проходящую мимо смеющуюся дылду в миниатюрном синем платье. Дылда громко вещала в крошечный мобильный телефон что-то о том, что, мол, да-да, она с радостью приедет на выходные в Монако, вот только жаль урок верховой езды пропускать.

– Варь, ну а толку-то? – Я посмотрела на нее с жалостью. За фарфоровой маской тонального крема «Диор» и сияющими тенями «Шанель» проглядывала беззащитная бледненькая мордашка, уже украшенная сеточкой самых первых, еле заметных морщинок.

– Здесь мы можем с кем-нибудь подходящим познакомиться! – уверенно заявила она. – Кстати, а вон там стоит Гарик Волчков, партнер моего бывшего мужа. Пойду поздороваюсь.

– Иди себе, – вздохнула я.

Ничего не поделаешь – Варенька неисправима, а я сейчас быстренько перекушу креветочными тарталетками, которые гостеприимно раздают девушки-официантки, и поеду домой.

Вот только жаль, что придется слишком много потратить на такси – и дернул же черт этого Гогу поселиться так далеко за городом!

– Тебе у меня нравится? – Как гриб из-под земли передо мною вырос хозяин всего этого великолепия.

– Круто, – с набитым ртом пробормотала я, – жаль, что мне уже пора.

– А ты разве не останешься на стриптиз? – удивился он. – Я лучших девочек заказал.

– Знаю, мы же в одном автобусе сюда ехали, – рассмеялась я, – девочки и правда волшебные, но я до безобразия гетеросексуальна.

– Ты это… Извини, что так с машиной вышло, – засопел Гога, – но у нас и правда мест не было.

Я изумленно на него посмотрела – с чего это он передо мной юлит?

– Да ладно, я же журналистка. Мне интересны разные стороны жизни. А в автобусе такого наслушалась, что впору не статью, а роман писать.

– Слушай, а в тебе что-то есть. Ты мне нравишься, – расцвел Гога.

Внимание избалованного прелестями красивейших продажных женщин страны самца мне, конечно, польстило. Хотя, может быть, он настолько привык к созданному им самим глянцевому вышколенному мирку, что любая девушка из мира реального показалась бы ему очаровательной и оригинальной?

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила я, – ты тоже ничего.

– Хочешь посмотреть дом? – миролюбиво предложил он. – А то, я вижу, ты совсем у меня заскучала, даже домой собралась.

Предложение его было прозрачным, как родниковая вода. Подозреваю, что осмотр интерьерных достопримечательностей начался и закончился бы в спальне хозяина.

– Спасибо, – еще раз поблагодарила щедрого хозяина я, – я не по этой части.

– А по какой? – В его глазах обнаружился подозрительно заинтересованный блеск. Видимо, озабоченный поиском нестандартных удовольствий бедняга подумал, что я веду речь о сексуальных аномалиях.

– Неужели тебе не хватает стриптизерок? – спросила я. – Ты же специально их для этого позвал. И вообще – почему я? – Я обвела глазами гостиную, по которой вальяжно перемещались небесные создания на любой вкус. – Захотелось соития с уродом, что ли?

– Ну зачем ты так о себе? – развеселился Гога. – Просто надоело все. Все эти девки, они, конечно, высший сорт. Но у каждой есть тариф. Причем ни одна из них не считает себя проституткой.

Я вспомнила Татьяну – вот ей бы сюда попасть, уж она бы не растерялась и разыграла жаждущему чистоты Гоге мизансцену «лишение невинности», а потом содрала бы с него кругленькую сумму, причем он остался бы уверен в том, что инициатива исходила именно от него, а не от бедной честной девушки.

– А Варя мне нашептала, что ты одинока, – разоткровенничался Гога.

– Что? – удивилась я. – Вы разговаривали обо мне?

– Ну да. Она сказала, что у тебя давно не было мужчины и что я тебе очень нравлюсь. Как тебя зовут, Александра?

– Анастасия, – машинально представилась я.

– Ты не стесняйся так меня, Анастасия, вот что я тебе скажу. Если бы не твоя подруга Варвара, я бы и не узнал о твоих… хм… чувствах. Так что она хорошая подруга, держись за нее.

«Воспользуюсь советом немедленно», – решила я.

– Гога, мне очень жаль, но… То есть ты мне и правда нравишься, но Варя немного напутала. Я вовсе не одинока, я скоро выхожу замуж за первого советника Билла Гейтса.

– За кого? – захлопал белесыми ресницами не ожидавший такого поворота похотливый придурок.

Я специально козырнула именем прославленного миллионера: ведь простую девушку Настю в псевдоитальянских сапогах могли и не выпустить из этого притона. Иное дело, если у этой странной девушки в женихах ходит всему миру известная личность. В таком случае связываться с ней не стоит вовсе, тем более что ни особенной красотой, ни молодостью вышеупомянутая девушка не отличается.

Наскоро распрощавшись с ошеломленным Гогой, я двинулась на Варю, как боевой слон.

Не подозревавшая ни о чем чересчур услужливая подруга была занята тем, что намазывала черную икру на лысину визгливо хохочущего мужчины. А другая девица, тощая блондинка с мутным взглядом, меланхолично икру эту слизывала. И как ее не стошнит от такого количества икры?

– Варь, выйдем на минутку, разговор есть, – мрачно сказала я.

– Никуда не пойду! – капризно заявила Варвара и, расхохотавшись, предложила и мне принять участие в вакханалии.

– Нет уж, спасибо, – усмехнулась я, – я ухожу.

– Куда? – икнула она. – Ты с ума сошла? На тебя же запал сам Гога!

– На нее запал Гога? – Девица, пожиравшая икру, на минуту отвлеклась от своего занятия и попыталась сфокусировать на мне взгляд. Видимо, мой облик ее разочаровал, пробормотав: «Подумаешь, обычная мышь», она вернулась к пахнущей рыбой лысине.

– С твоей подачи. Если бы ты держала свой длинный язык за зубами, он бы в мою сторону и не посмотрел.

– Так на то и есть подруги, – искренне удивилась Варвара, – ты с ума спятила? Ты знаешь, кто такой Гога?

– Догадываюсь, – мягко улыбнулась я, – и не желаю иметь с ним ничего общего. Все, пока.

Я развернулась и, провожаемая изумленными взглядами всей троицы, направилась в сторону выхода. Лишь бы хохол-дворецкий без проблем согласился отдать мое пальто.

Но волновалась я зря – дворецкому не было дела до перемещения Гогиных гостей.

Однако простое коричневое пальто мне было подано с еле заметной презрительной усмешкой.

… – Девочки, как же справедливо и здорово все у нас получилось! – воскликнула Альбина. – У Настены есть Борис, у меня – Гришка, у Таньки – Дима. И все как по мановению волшебной палочки. Предлагаю срочно за это выпить.

И пусть распитие алкоголя за поздним завтраком и не характеризовало нас в глазах персонала заведения с положительной стороны, мы все равно заказали по коктейлю на основе текилы.

В последнее время мы не так-то часто встречались все вместе, втроем. А ведь раньше у нас было незыблемое правило: каждую субботу завтракаем в «Шоколаднице», каждую среду ужинаем в «Якитории» плюс пару раз в неделю выбираемся куда-нибудь потанцевать.

Да и регламент наших посиделок претерпел некоторые не слишком приятные изменения. Хотя и раньше, и сейчас мы болтали преимущественно о мужчинах, потому как что может быть интереснее обсуждения межполовых отношений? Более увлекательного жанра женской беседы лично я не знаю.

Но раньше мы говорили о наших собственных любовниках – случайных и не очень. И о любовниках наших подруг. И о прогрессирующем козлизме современных мужчин в целом. Это было так весело и бесшабашно – в наших циничных живых разговорах факты сменялись шутками, шутки – байками, байки – воспоминаниями. Конечно, иногда мы серьезно вздыхали, робко мечтали о каких-то идеалах, втайне будучи уверенными в их несбыточности. Но бутылка мартини экстрадрай расставляла все по своим местам, и лихой алкогольный кураж приходил на смену беспричинной меланхолии.

Казалось бы, ничего в наших отношениях особенно не изменилось. И теперь, как и раньше, мы тоже разговаривали о мужчинах – только с тем отличием, что героями наших повествований стали одни и те же персонажи. Я ни разу не видела ни Танькиного Дмитрия, ни продюсера Гришу, о котором так вдохновенно рассказывала нам Аля. Но иногда мне казалось, что я знаю их обоих лучше, чем себя саму. Тем более что, кажется, они были чем-то похожи – оба высокие, оба брюнеты с вьющимися волосами, оба люди творческие и нервные и оба – объекты пылкой и нелогичной привязанности моих лучших подруг.

Конечно, мне было бы весьма интересно наконец посмотреть на этих героев нескончаемого сериала «вживую». Но Аля и Таня что-то не спешили нас свести.

Впрочем, я прекрасно понимала, чем обусловлены причины их скрытности.

Не то чтобы я не доверяла своим лучшим подружкам. Но почему-то всегда получается так, что мужчин, которые мне кажутся достойными, я скрываю от них до самого последнего момента. Надо сказать, их тактика не отличается от моей ни на йоту.

«В каждой подруге есть доля подруги», – хитро сказала Аля, когда бесцеремонная Татьяна потребовала представить нам таинственного Григория.

– Ты что, думаешь, я на такое способна? Увести твоего мужика? – оскорбилась Татьяна.

В ответ Альбина деликатно напомнила, что и сама Таня что-то не спешит разделить с нами общество своего фотографа Дмитрия.

После чего обе они выжидательно уставились на меня.

– А я-то здесь вообще при чем? – Я невинно округлила глаза.

Вот уж чего вы от меня никогда не дождетесь, глубокоуважаемые подружки. Я буду преданно доверять вам свои интимнейшие секреты, я поделюсь с вами заветным телефончиком своего гинеколога и проболтаюсь о длине пениса своего любовника. Я буду покупать вам шоколадные конфеты, когда у вас депрессия. Я дам вам поносить свое лучшее платье «Макс Мара» (но если вы будете настолько неосмотрительны, что заляпаете его каким-нибудь майонезом, – голову оторву! Ну или вам по крайней мере придется оплатить химчистку). Я пойду с вами в кино на «Невыносимую жестокость» (хотя смотрела этот фильм раз восемь) только потому, что вам хочется посмотреть, как Джордж Клуни снимает красное платье с Кэтрин Зеты-Джонс. Я буду утешать вас, когда вам грустно, одалживать вам деньги, когда вы на мели, и заботливо поддерживать ваши волосы, если вдруг после выпитой поллитры текилы вас начнет тошнить.

Но я никогда – слышите меня? – ни-ко-гда – не представлю вам мужчину моей мечты до того, как он увязнет в моих силках настолько, что все ваши кокетливые ужимки будут ему совершенно безразличны.

И у меня есть на то довольно веские основания.

Я никогда не ссорилась всерьез ни с Танькой, ни с Альбиной. Хотя у менее терпимых девушек, окажись они на нашем месте, давно сдали бы нервы. Не так-то просто дружить с красотками, которые не обременены моральными принципами.

Помню, пару лет назад я познакомилась в ирландском пабе с потрясающим англичанином по имени Фред. У него были серые глаза, самые красивые на свете руки и смешной свитер грубой вязки с изображением Гарри Поттера на груди. Может быть, все дело в темном пиве «Гиннесс», может быть, то было пагубное влияние весеннего авитаминоза (как известно, нет лучшего лекарства для поднятия иммунитета, чем любовь), но запала я на него крепко. Фред проходил в Москве стажировку и собирался пробыть здесь еще как минимум год. Это была отличная кандидатура для затяжных романтических отношений с перспективой навсегда переехать туда, где по тесным чистым улочкам колесят двухэтажные автобусы, а ко всем девушкам обращаются не иначе как «леди». Я тоже ему понравилась. Мы обменялись телефонами и встретились на следующий день, чтобы сходить в Пушкинский музей (я давно заметила, что у иностранцев есть какой-то патологический интерес к современной живописи, похоже, это их главный рецепт для того, чтобы казаться светскими). Через несколько сентиментально-волнующих свиданий (оранжерея при Ботаническом саде, парк «Кусково», ресторан «Пушка», концерт какой-то рок-группы) он пригласил меня в гости. Выяснилось, что Фред снимает потрясающую квартиру в Староконюшенном переулке, на самом последнем этаже, с выходом на крышу. Расстелив на крыше одеяло, мы пили сладкое крымское вино, курили один косячок на двоих и до четырех утра болтали «за жизнь», а потом у нас был роскошный, потрясающий, невероятный секс! Утром я проснулась с осознанием того, что на другой половинке кровати спит не какой-то «случайный прохожий», а мой мужчина, близкий человек. Проснувшись, Фред приготовил оладьи; в холодильнике нашлась красная икра. И вот после «завтрака аристократов» черт меня дернул пригласить нового бойфренда в ресторанчик, где моя ближайшая подружка Альбина отмечала двадцатилетие.

По дороге мы купили розы и шампанское, в такси Фред преданно держал меня за руку и облизывал мое ухо.

Наша идиллия длилась до тех пор, пока мой горячий британский любовник не углядел Альбину, одетую в шелковое платье на бретельках и блестящие красные сапоги. Она выглядела роскошно – и неудивительно, ведь это был ее праздник. С утра Аля посетила стилиста, который уложил ее рыжие волосы в тугие спиральки и помог ей приклеить эффектные накладные ресницы. Она была похожа на американскую поп-звезду. Хрустальные стразы на скулах, бронзовый автозагар, который нанесли на ее тело из специального распылителя. Над ее ногтями словно поработали дизайнеры «Пенинфарины» – они были четко прямоугольными и глянцево-алыми.

– Кто эта девушка? Она знаменитость? – спросил Фред, и я в ту же минуту поняла, что дело дрянь.

Конечно, можно было рассчитывать на Альбинкину порядочность. Да вот только для меня это было бы, наверное, еще обиднее. Ведь и так все было шито белыми нитками – мой новоявленный бойфренд пялился на Альку, как анорексик на двойной чизбургер. Он подливал шампанское в ее бокал, ржал над ее шутками (хотя я готова была поклясться, что он не понимает смысла, поскольку по-русски Фред говорил через пень-колоду), приглашал ее танцевать. Альбина благосклонно принимала поданное на блюдечке восхищение, не забывая вопросительно поглядывать на меня. В итоге я не выдержала и объявила, что Фред – это еще один подарок, от меня. Когда я увидела, как радостно он кивает головой, я поняла, что почти не жалею о том, что их познакомила.

А вот еще один показательный случай.

Уже не помню, когда точно это произошло, но однажды я встретила мужчину, глядя на которого у меня «в зобу дыханье сперло». Мало того что он был похож на Брюса Уиллиса, носил джинсы «Кавалли» и уместно острил, так он еще был самым настоящим потомственным аристократом из Парижа! Я могла бы часами рассказывать вам о его многочисленных достоинствах и о том, с каким очаровательным акцентом произносил он русские слова, и о том, как придирчиво он заказывал в ресторане вина (истинный знаток!), и о том, как загорались глаза у женщин всех возрастов и комплекций, когда он оказывался в их поле зрения. Лучше я назову его единственный недостаток – первой с ним познакомилась Татьяна.

Познакомилась и привела в «Шамбала-бар», в котором мы в тот год частенько танцевали по субботам.

– А это мой новый друг Поль! – громко объявила она, при этом незаметно подтолкнув меня локтем в бок (на нашем годами отрабатывавшемся языке жестов это означает следующее: внимание, подруга, оцени этого мужчину, поскольку в будущем тебе придется потратить много часов на перемывание его косточек!).

– Приятно познакомиться. – Чудо-Поль поцеловал мне руку. Будь он русским, Татьяна немедленно вцепилась бы мне в волосы. Однако французам подобная галантность позволительна.

– У меня никогда не было знакомого француза, – радостно воскликнула я. Дело было после полуночи, я уже была достаточно пьяна для развязного кокетства (но достаточно трезва для того, чтобы заметить, с каким собственническим выражением лица Танька держится за его рукав).

– А вот у меня много знакомых русских девушек. Зато среди них нет таких красавиц, – рассмеялся он, а потом, опомнившись, добавил: – Как Татьяна.

Это было ужасно. Я прекрасно видела, что Татьяна интересна ему не более чем барная стойка, на которую она облокачивалась грудью, принимая соблазнительные позиции для его покорения. Видела я и то, что взгляд его, задерживаясь на мне, становится теплым и влажным. Думаю, что большинство благочестивых дев посчитали бы мое поведение непозволительным. Плюнули бы в мою сторону и ни за что не стали бы со мной общаться. Повторюсь – я была пьяна, хотя это и слабое утешение. Да и не это главное. Почему вообще в подобных ситуациях кто-то смеет обвинять женщину, которая, позвольте заметить, даже не пыталась пойти в атаку, а просто стояла в сторонке, отвечала на адресованные ей улыбки и была довольна уготованной ей ролью ведомой? Женщину, которая до последнего момента не выпускала на первый фланг тяжелую артиллерию? А не мужчину, который все это время нагло строил ей глазки за спиной у своей подружки? За что меня обвинять – только за то, что я украдкой помигала ему зеленым светофором? Так ведь если бы он был в Татьяну влюблен (или даже если бы он просто хотел разделить с ней одну-единственную ночь), то он бы этого просто не заметил.

Поль подкараулил меня, когда я выходила из дамской комнаты. И сразу же, схватив меня за руку, заявил, что мое появление его потрясло и он теперь не знает, как бы ему отделаться от Татьяны. Ведь он мне тоже понравился, да? Не хочу ли я переехать с ним в другой клуб, менее многолюдный?

– Вообще-то Таня – моя лучшая подруга, – промямлила я.

– Ну и что? – удивился француз. – Все равно у меня с ней ничего не было. И не будет. Да мы только сегодня и познакомились. Она ловила такси, а я согласился ее подвезти. А потом она сказала, что я могу пойти с ней в этот клуб.

Настала моя очередь удивляться:

– Зачем же ты пошел в клуб с женщиной, которая тебе заведомо не нравилась?

– Вы, русские, какие-то дикие, – усмехнулся Поль. – Ваши мужчины сплошь шовинисты. А ваши женщины делают вид, что их это раздражает, а сами ведут себя, как подчиненные. Почему я не мог просто пойти с ней в клуб, и все? Как с другом? Она хороший человек. Забавная, милая. Мне было весело, вот я и пошел.

– Ну а ты знаешь, что она-то относится к тебе не как к другу? – Я окончательно запуталась. Кто бы знал, как хотелось мне прервать на полуслове этот бессмысленный философский спор, взять его за руку, закрыть глаза и поплыть по течению. Пусть везет меня куда угодно – хоть в другой клуб, хоть к себе домой.

– Настя, она ведь не влюблена в меня, так? Значит, это не считается, – резонно рассудил Поль. – И потом, разве тебе я не нравлюсь?

– Наверное, нравишься, – призналась я, чувствуя себя полной идиоткой, которая не умеет вести себя с мужчинами.

– Ну так в чем же дело? Хватай меня и уводи скорее отсюда, – расхохотался он.

За этим душещипательным диалогом и застала нас Татьяна, которая, обеспокоенная долгим отсутствием кавалера, отправилась его разыскивать.

Что началось дальше, вы и сами можете представить. Одноактовая мелодрама на повышенных тонах. Татьяна отозвала меня в сторону и, перекрикивая музыку, сообщила, что я – подлая стерва, а она больше не верит в женскую дружбу. В итоге я смертельно на нее обиделась и уехала вместе с Полем к нему домой. После чего мы с Татьяной почти три месяца не общались. Правда, стоит сказать, что с Полем у меня ничего не получилось – после нескольких проведенных вместе ночей он заявил, что я для него недостаточно темпераментна и что он нашел себе другую девушку, стриптизерку из «Белого медведя».

Поскольку дружим мы очень давно, я могу привести еще как минимум десяток аналогичных примеров.

Рассказать о том, как на слабоалкогольной домашней вечеринке Татьяна засунула руку в трусы Алиного тогдашнего бойфренда, а он ее не остановил, только глупо улыбался. Я делала вид, что ничего не замечаю, потому что вовсе не хотела являть собою повод для безжалостной кошачьей драки. А когда об инциденте все же прознала Альбина (по-моему, ей рассказал об этом чуть ли не сам главный виновник событий), любитель мануальных ласк был с легкостью отправлен на все четыре стороны. А с Таней она тогда еще долго не разговаривала, но потом все равно помирилась.

Мы будем вместе всегда, наш союз нерушим, и никакой мужчина не сможет это изменить.

Но все-таки, став с годами чуточку мудрее, мы стараемся больше не знакомить с подругами приглянувшихся нам мужчин.