Резкий рывок назад. Полигон застывает, повинуясь выброшенной вперед руке в перчатке Дирижера. Другая рука крепко держит меня поперек туловища. Затем меня разворачивают, и я оказываюсь лицом к лицу с Виктором.

– Ты что творишь? – медленно говорит он с несвойственной для него растерянностью. Но буквально через мгновение на его побелевшем лице проступает ярость: – Жить надоело?! – громко восклицает он, а я понимаю, что стою настолько близко, что могу разглядеть темные крапинки на светло-серой радужке его глаз. – Ты не ранена? – тут же прибавляет он с беспокойством.

А еще у него левый глаз почему-то дергается…

Наверное, это как-то связано с тем, что я продолжаю улыбаться. Виктор, нахмурившись, осторожно хлопает ладонью по моей щеке.

– Ты как? – спрашивает он, всматриваясь в мое лицо.

– Лучше, чем когда-либо, – выдыхаю я, отводя его ладонь от лица. Он ловко перехватывает мою руку и слегка поворачивает, желая увидеть цвет индикатора на браслете у меня на запястье. – Зеленый, видишь? Я в порядке, правда.

Виктор окидывает меня недоверчивым взглядом.

– А ты что здесь делаешь? – спрашиваю я как можно беззаботней.

Брови Виктора приподнимаются от удивления. Не сводя с меня глаз, он протягивает руку в перчатке в сторону полигона, сжимает ладонь в кулак, проворачивает ее – и конструкция полигона осыпается градом мелких частиц. Когда он раскрывает ладонь, полигон приобретает вид ровного пола.

– Я Дирижер, если ты помнишь, – поднимает Виктор перед собой руку в перчатке. – Меня вызвали, когда Пляску заклинило… – Он качает головой. – Ты зачем вообще туда полезла?! – В порыве раздражения прибавляет он. – Зацикленная Пляска – это бешеный механизм, способный искалечить человека в считанные секунды, и совсем не то место, куда стоит заглядывать из любопытства…

– Я не заглядывала из любопытства, – перебиваю я Виктора. – Я прошла ее. Прошла эту… Бешеную Пляску.

Его лицо меняется. Он сначала не верит своим ушам, но потом осознает услышанное.

– Ты же могла пострадать, – с волнением заговаривает Виктор. – Я… я ведь совсем не это имел в виду, когда говорил, что тебе не помешает порой терять голову, – заканчивает он совсем тихо.

– Ты не понимаешь, – я качаю головой. – Все совсем наоборот. У меня был контроль, я полностью контролировала каждое свое движение, до самого последнего момента, пока не расслабилась, подумав, что достигла финиша. И… – Я смотрю в его глаза и только теперь понимаю, как сильно испугала его своим поступком. – И ты вовремя подхватил меня, – прибавляю, стараюсь улыбнуться.

– Что ты пыталась себе этим доказать? – тем же тихим голосом спрашивает Виктор. – Зачем понадобилось так рисковать?

– Я не хотела ничего доказывать, просто… – Прерывистый вдох. Смотрю Виктору прямо в глаза. – Мне это было нужно.

Удивительно, но Виктор меня понимает.

– Ты пыталась забыться. – Слабая улыбка. – Один на один с Бешеной Пляской, ничего кроме нее… Адреналин и кристально чистое сознание, верно? – Он смотрит на меня очень внимательно, и мне кажется, что он видит меня насквозь, может разглядеть хаос внутри меня. Я не могу выдержать этот проницательный взгляд и закрываю лицо руками.

– Но от чего ты пыталась отвлечься? – спрашивает Виктор, касаясь моего плеча. – Что с тобой происходит, Арника?

– Не знаю, – тихо отвечаю я. – Я запуталась. Я… В отчаянии.

Виктор молчит. Убрав руки от лица, я опускаю голову вниз, чтобы не встречаться с ним глазами.

– Там, в Архиве, – робко начинаю я, – ты мог выдать меня Справедливости, но не стал этого делать.

– Снова будешь спрашивать почему? – Виктор вздыхает. – Пытаешься сменить тему?

– Нет, – качаю я головой и поднимаю взгляд. Действительно, сейчас это уже не имеет значения. Связан Виктор с малодушными или нет – сейчас мне все равно, мне нужно выговориться; я слишком долго держала в себе все эти мысли, сама подарив им силу, позволив им мучать меня, отравляя мой разум изнутри, лишая способности рассуждать здраво, и сейчас только Виктор может помочь мне освободиться. – Хочу верить, что ты не выдашь меня и в этот раз… потому что вопрос, который я тебе собираюсь задать, грозит мне обвинением в малодушии.

Плечи Виктора напрягаются, но он все равно утвердительно кивает, выражая готовность слушать. Мне требуется несколько мгновений, чтобы собраться с духом, потом я говорю:

– Что нужно сделать, чтобы меня выгнали из Корпуса?

На лице Виктора отражается растерянность, словно он не понимает моего вопроса. Я запускаю пальцы в волосы, не зная, как облечь свое отчаяние в слова.

– Я не знаю, что мне делать. – Нужно объяснить ему, он должен понять! – Мне стало казаться, что я совершила большую ошибку, оставшись в Корпусе. Я думала, что это правильный выбор. И в самом деле, у меня получилось сделать что-то хорошее, мне удалось обратить внимание Совета на проблему силентов. – Прерываюсь, чтобы глубоко вдохнуть. И продолжаю: – Но я совершенно бесполезна как курсант. Я тяну свой отряд ко дну. Я пришла в Корпус, даже не задумавшись о том, что на самом деле скрывается за словами «хочу сражаться за Арголис» – а ведь меня выворачивает наизнанку от одной только мысли, что придется прервать чью-то жизнь…

Невидимая рука паники вновь напоминает о себе, сжимая мне горло, и я на мгновение прикрываю глаза, пытаясь с этим справиться.

– Ты слишком долго была Смотрителем. Ты защищала чужие жизни, – отрывисто говорит Виктор. – Неудивительно, что мысль об убийстве тебе претит.

Он… пытается оправдать меня?

– Я больше не могу закрывать глаза на то, что каждый, кто встал на мою сторону, так или иначе из-за меня пострадал. Почему я решила пройти Бешеную Пляску? Пройду я ее или нет – это зависело только от меня, но я ничего не могу поделать с последствиями своих необдуманных поступков, это не поддается контролю. – Я опускаю взгляд вниз. – Возможно, мне стоит уйти, пока все не стало еще хуже…

– Поверить не могу, что слышу это от тебя, – глухо произносит Виктор.

– Ты видел Берта, видел, что с ним стало… ты видел мой отряд, – поспешно добавляю я. – Они сильные. Они не заслуживают Второй круг…

– Это не ты, – жестко говорит Виктор, перебивая меня. – Ты не можешь сдаться просто так. Это совсем на тебя не похоже.

Это утверждение и уверенность, с какой оно произнесено, сбивают меня с толку.

– Почему? – Я встречаюсь с ним глазами. – Откуда тебе знать, что похоже на меня, а что нет?

– Все еще хочешь знать, почему я не выдал тебя в Архиве? Почему не выдам сейчас? – быстро проговаривает Виктор, и на его лице появляется кривая, нервная улыбка. – Все просто, – он шагает вперед, сокращая расстояние между нами. – Я был уверен, что ты никак не связана с малодушными. В этом и заключается мой секрет: я знаю тебя – и знаю намного дольше, чем ты думаешь. Ведь ты…

– Не может быть, – вырывается у меня. – В Архиве я видела тебя впервые.

Виктор хмурится.

– Я с тобой секретом делюсь, а ты перебиваешь. – Покачав головой, он усмехается, на этот раз намного спокойнее. Его лицо светлеет, словно он принял какое-то решение. – Это ты встретила меня впервые – а вот я уже хорошо тебя знал. Однажды, сама того не ведая, ты помогла мне, и там, в Архиве, я решил, что могу ответить тебе тем же, хоть как-то тебя отблагодарить.

– Но за что? – спрашиваю я недоверчиво.

– За то, что ты не опустила руки, – отвечает Виктор, продолжая улыбаться. – Это было года четыре назад, если не больше, Корпус тогда только образовался, мы еще и половины местных технологий не освоили… Я уговорил братьев попробовать разобраться, как функционирует Большой зал, и вместе мы пытались создать программу рендер-контроля… – Он качает головой. – Это напоминало настоящее сражение. Большой зал выматывал нас, не желая раскрывать свои секреты. Работать приходилось круглые сутки, не останавливаясь ни на секунду, ведь если бы процесс прервался – пришлось бы начинать все сначала. Мы работали по очереди. Мое время начиналось после отбоя. Целый месяц я не спал ночами, затем второй, третий – безрезультатно. На третьем месяце я уже перестал верить, что у нас может что-то получиться, думал, как сказать об этом братьям, подыскивал нужные слова, но постоянно откладывал этот неприятный разговор, шутка ли, потратить впустую столько драгоценного времени по моей инициативе… О! – внезапно восклицает Виктор. – Вопрос на засыпку. Балкон Просвета на первом уровне Корпуса, что в нем необычного?

– Там самое сильное освещение во всем Просвете, – почти не задумываясь, отвечаю я. – Почти как днем. И темная блестящая стена, в которой можно увидеть свое отражение, – я часто останавливалась у нее, делая небольшие передышки.

– Изнутри она прозрачная. За ней располагалась наша лаборатория. И однажды поздней ночью я увидел, как девушка в костюме Смотрителя останавливается у этой стены, пытаясь отдышаться после круговой пробежки по уровню. Ты тогда только-только начала бегать, верно? Потому что выглядело это…

Он заминается, пытаясь подыскать подходящее слово, которое меня не обидит.

– Жалко, – подсказываю я, облегчая ему задачу.

– Когда увидел тебя в свою следующую смену, – вновь заговаривает Виктор, – я решил, что сдамся только вместе с тобой. Перестанешь бегать – я тоже опущу руки, брошу проект и признаюсь братьям, что понятия не имею, как заставить Большой зал работать. Но ты продолжала появляться, раз за разом – и посмотри, где мы сейчас! – Он взмахивает рукой в перчатке – и полигон вновь вырастает и тут же осыпается вниз. Потом взволнованно продолжает: – Ты ни разу не позволила себе сдаться, отступить – не позволишь и сейчас. Сражение – это часть тебя. Все это время я присматривал за тобой и видел тебя, видел, как ты еще Смотрителем сражалась каждый день за жизнь и здоровье своих силентов. Поэтому, когда в следующий раз тебя одолеет мысль, что ты приносишь только неприятности или что тебе не место в Корпусе, – подумай о том, что без тебя Корпус был бы совершенно другим. Он стал таким сильным только потому, что ты не опустила руки и тем самым не позволила мне этого сделать. – Виктор прерывается, чтобы перевести дыхание. – Порой даже не подозреваешь, насколько важную роль играешь в чьей-то жизни, верно? – говорит он уже намного спокойнее.

Я киваю, не в силах сказать хоть что-то, но на этот раз не паника сдавливает мне горло, это какое-то чувство, которому я не могу найти определения. Все это время Виктор был за моей спиной, прикрывал меня – а я об этом даже не догадывалась.

– И тебе не убедить меня в своей бесполезности. – Виктор улыбается. – Я видел запись твоей последней тренировки у Кондора. Пятеро «охранников» за полторы минуты – ты и без оружия неплохо справляешься.

Невольно улыбаюсь в ответ:

– Кондор называет это «нейтрализовать по-тихому». И у одного из них был шокер, который удалось отобрать. И… – Я пожимаю плечами, – и неравное положение, они ведь Совместимые, а я – нет. Они поддавались.

– О, поверь мне, – улыбка Виктора становится широкой, – они не поддавались.

В нашем разговоре возникает пауза, мягкая, спокойная – самая редкая разновидность. О такой паузе не скажешь, что она повисла, ведь она не тяготит, это продолжение разговора без слов.

– Пожалуй, не стоит вообще упоминать, что ты прошла Бешеную Пляску, – возвращается к словам Виктор.

– Потому что это нарушение?

– Потому что никто не поверит… И да, это нарушение, – усмехается он. – И о нем никто не узнает… но только при одном условии. Ты должна пообещать, что больше не будешь так рисковать собой, – медленно говорит он, пристально глядя на меня. – Не всегда рядом окажется кто-то, кто успеет подхватить тебя.

– Я думала, ты скажешь: если пообещаешь, что и в этот раз не сдашься…

Виктор смотрит на меня. В его глазах появляется горечь.

– Слишком важное обещание, – говорит он, качая головой. – Слишком… сильное. Такие обещания можно давать только самому себе.