Берт куда-то унесся, с невероятно важным видом, а все остальные члены отряда на тренировке, рассчитанной только на Совместимых. Первая мысль: потрачу свободное время на видеозаписи для Министра, но потом вспоминаю, что на днях уже передала Министру камеру со всеми файлами. Надеюсь, это хоть немного поможет силентам, пока мы здесь. На самом деле…

Мне их не хватает.

Я почувствовала это особенно сильно, когда, пытаясь зафиксировать все самое важное, восстанавливала в памяти целые рабочие дни, вспоминая какие-то неординарные случаи. Я очень скучаю, но все еще не могу набраться храбрости и спуститься к ним. Наверное, этот момент никогда не настанет, ведь я вряд ли когда-нибудь буду готова увидеть свою группу без вышитого тигра на комбинезоне Гаспара. Мне кажется, что, когда я увижу их, смерть Гаспара станет реальностью, а пока я все еще могу позволить какой-то части себя верить, что он по-прежнему там, он среди силентов…

Чтобы скоротать время, я отправляюсь в общий тренировочный зал Корпуса, находящийся по соседству с Большим залом. Общий спортзал есть и на уровне Смотрителей, но я туда не ходила, ведь у меня был Просвет, была оранжерея, где гораздо лучше, чем в тесном помещении, заставленном тренажерами. На уровне Корпуса, конечно же, зал просторный. Он делится на две части: тренажерная зона и небольшой полигон, который является продолжением Большого зала, находящегося за стеной; на этом полигоне тоже можно моделировать пространство. Сегодня он разделен на три небольших сектора, и в каждом идет тренировка с атакующими мишенями. Я с удивлением замечаю в одном из секторов Юна, который поражает одну мишень за другой метательными ножами. Он не пропускает ни одной мишени – они рассыпаются с громким звуком, и, присмотревшись, я понимаю, что вместе с ними исчезают и ножи – значит, они тоже часть полигона.

Полигону Дирижер не нужен – он уже запрограммирован, остается только выбрать нужный сценарий и настроить его под себя. Юн явно выставил частоту появления мишеней и скорость их движения чуть ли не на максимум. Он расправляется с ними быстро и ловко, создается впечатление, что Юн может видеть затылком.

В зале много курсантов, почти все тренажеры заняты. Но все, что мне нужно сейчас, – это свободное пространство. Заняв место у края тренажерной зоны, я сбрасываю ботинки и, стянув носки, встаю на прохладный пол, начиная разминку со стоп, перенося вес тела с пятки на носок. Я скучаю и по разминке с Гаспаром; на занятиях в Корпусе мы, конечно, тоже разминаемся, но Гаспар усложнил нашу с ним разминку, дополнив ее движениями, которые смог вспомнить.

Я закрываю глаза и вытягиваюсь до хруста суставов, поднимаюсь на пальцах ног, подставляя лицо мертвому свету ламп. Оторвав одну ногу от пола, медленно очерчиваю ею в воздухе полукруг. Упражнения на баланс – моя любимая часть разминки. Со стороны эти движения могут выглядеть довольно просто, но здесь чем медленнее – тем сложнее, тем больший контроль необходим.

В поединке нет ничего важнее баланса. Баланс – это неоспоримое преимущество. Когда твой противник нетвердо стоит на ногах – уже не имеет значения, насколько он силен, если ты знаешь, как лишить его равновесия, лишить контроля над собственным телом. Даже если он крупнее тебя раза в два – грохнется громче, да и только. Хочешь контролировать хоть что-то – начни со своего тела, со своего равновесия. Я поняла это, когда Нина бросила меня, и я осталась единственным Смотрителем. Скорость и собранность помогли избежать множества травм и потерь.

Но не самой страшной потери.

Я открываю глаза, чтобы увидеть, как Юн выходит с полигона. Поймав мой взгляд, он едва заметно кивает в сторону пустого сектора, затем вопросительно приподнимает брови.

Почему бы и нет?

Обувшись, я подхожу к Юну, который стоит у экрана с выбором сценария.

– Оружие? – говорит он бесстрастным голосом.

– Шест… Двусоставный, если можно, – добавляю я, но Юн никак не комментирует странность моего выбора. На самом деле, это все еще единственное оружие, которым я владею достаточно хорошо.

Юн выбирает на экране оружие, и на краю свободного сектора появляется шест. Я успеваю заметить нечто странное, что никак не вяжется со сдержанным, отстраненным обликом Юна: у него на запястье синий ниточный браслет из узелков, сплетенный не очень аккуратно.

– Советую надеть перчатки.

Голос Юна все так же бесцветен, и это настораживает. Пожалуй, я уже привыкла слышать раздражение в его голосе. Обычно он заговаривает со мной только для того, чтобы высказать, что я делаю неправильно.

И кстати, почему Юн сейчас здесь, а не с отрядом?

Но я не успеваю спросить – развернувшись, он уходит.

Выставив все параметры на минимум, я беру в руки шест. Юн был прав, перчатки бы не помешали: шест немного скользит в руке. Хорошо, что в кармане обнаруживаются перчатки из комплекта моей боевой формы.

Полигон выстреливает в меня первой мишенью: отделившись от стены, в мою сторону летит небольшой шар. Бью по нему шестом – и шар лопается. Я завороженно наблюдаю, как мелкие частицы мишени разлетаются во все стороны, и потому не успеваю заметить шар, который атакует меня со спины. Столкнувшись с моей спиной, он тоже лопается. Щекотно.

Больше ни одной мишени я не упускаю. Их появлению предшествует тихий щелчок, который позволяет понять, с какой стороны ожидать атаки. Мишени появляются все чаще, и я разделяю шест на две части.

Кондор прав. Мне нужно было увидеть, как часто я загоняю себя в рамки, и что будет, если их разрушить. Я смогла найти выход из ситуации, которая казалась безвыходной. Но на то, чтобы восстановиться после знакомства с близнецами в стазис-контуре, мне потребовалось несколько дней: наутро после чудесного вечера, так любезно устроенного для меня Кондором, болело все, что только могло болеть. Хорошо, что в тот день были только теоретические занятия. Наверняка Кондор это учел, но это не спасло его от проклятий, которые я адресовала ему, пытаясь подняться с постели.

Две мишени с разных сторон летят на одном уровне, и я резко приседаю, позволяя им столкнуться, осыпая меня осколками.

Интересно, что бы произошло, если бы в тот далекий день я бы не встретила Виктора в Архиве? Если бы он не помог мне – где бы я была сейчас? Какой бы я была?

Что-то мне подсказывает, что если бы в Архиве я встретила Нестора – он бы не раздумывая сдал меня Справедливости. Гектор вряд ли – скорее, просто прошел бы мимо, заговорщицки подмигнув.

А вот Виктор…

Я слышу шорох позади себя. Тело реагирует быстро, и шест замирает в сантиметре от лица Виктора: я мигом узнаю его полуулыбку.

– Не стоит подходить со спины, – сбившееся дыхание делает мой голос прерывистым. Что он здесь делает?! Жутковатое чувство, когда думаешь о ком-то – и тут же обнаруживаешь его позади себя. – Это… небезопасно, – добавляю я.

– Вот как? – брови Виктора поднимаются в напускном удивлении. Ловкое движение – и, выхватив оружие из моей левой руки, он разбивает шар прямо около моей головы. – Не за что, – говорит он, возвращая часть шеста. – Отвлекаться тоже небезопасно. Ты последнюю мишень пропустила.

– Благодарю за ценный совет, командор Виктор.

Я даже не стараюсь подавить сарказм в голосе, соединяя две части шеста в одно целое. Виктор пристально смотрит на меня. Сегодня он снова предпочел форме темную тренировочную одежду без каких-либо опознавательных знаков. И не скажешь, что командор. Искоса поглядывая на него, я замечаю еще одну, новую деталь, которая совершенно не вяжется со статусом командора: красные пряди в волосах.

– Так ты узнала меня.

Встретившись с ним взглядом, я понимаю, что говорит он вовсе не о сегодняшнем дне.

– Командор Виктор, – повторяю я. – Наш Дирижер и…

– О, нет, нет, нет, – с улыбкой перебивает меня Виктор. – Смотри внимательно. – Он делает пару шагов назад, сходя с полигона. – Дирижер и командор. – Затем снова подходит, ступая на матовую поверхность полигона. – Виктор. Чувствуешь разницу?

– Те же правила, что и у Кондора? – догадываюсь я.

Виктор кивает.

– Как насчет спарринга? – спрашивает он, продолжая улыбаться.

– Хватило и предыдущего, – я качаю головой.

Улыбка Виктора становится шире.

– На этот раз все по-честному. Один на один, и без… – Он запинается, и его улыбка увядает. – И без сломанных ребер, – тихо заканчивает Виктор, опуская взгляд. – Кондор не сказал, как собирается поступить с тобой. Он… просто приказал нам не останавливаться.

– Ничего страшного, – я пожимаю плечами. – Я в порядке. Это ведь сработало. Кондор оказался прав. Мои показатели стали намного лучше, когда я перестала тормозить себя.

– Я сейчас наблюдал за твоей тренировкой. Это… завораживает. Но ты все еще зациклена на том, чтобы контролировать себя. Тебе порой не помешает немного… потерять голову. – Виктор хмыкает и вдруг неожиданно интересуется: – А о чем ты задумалась под конец?

Вопрос сбивает меня с толку, и я чувствую тепло смущения на лице. Хорошо, что румянец у меня обычно не слишком заметен.

Не говорить же, что именно о нем и думала.

– А… что такое? – говорю я, отчаянно пытаясь принять независимый вид. – Что-то не так?

– Я выставил скорость атаки мишеней почти на максимум, – помедлив, признается Виктор. – Ты даже не заметила! – восклицает он.

А ведь действительно, не заметила. Слишком глубоко ушла в свои мысли.

– Во время собеседования я чуть было не сказала «спасибо, командор Нестор, что не выдали меня за взлом Архива», – вдруг признаюсь я и тут же внутренне сжимаюсь, жалея об этом. Ох, не стоило напоминать об Архиве.

– И что же тебя остановило? – другим, серьезным голосом спрашивает Виктор.

– Узнала лицо, но не узнала человека, – коротко отвечаю я.

– О. – Виктор улыбается. – Я упростил тебе задачу, – говорит он, показывая на свои волосы, в которых виднеются красные пряди. – Это не оставит тебе ни малейшего шанса с кем-то спутать меня в следующий раз.

Его улыбка слишком заразительна, но вопрос, звучащий все это время у меня внутри, позволяет не поддаться ей, не улыбнуться в ответ, и я все-таки решаюсь произнести его вслух:

– Там, у Кондора – почему тебе было надо, чтобы я промолчала? – спрашиваю я, чувствуя себя так, словно в темноте пытаюсь пройти по незнакомому помещению, делая маленькие шаги, причем каждый – вслепую и в ожидании препятствия, которое вот-вот должно возникнуть на пути.

– Гектор, – звучит короткий ответ. – Его любопытство не имеет границ. – Виктор разводит руками. – Ты же не хочешь, чтобы кто-то знал, при каких обстоятельствах мы встретились в Архиве?

– Кондор, думаю, оценил бы, – невольно улыбаюсь я, подумав об этом, улыбаюсь совершенно неуместно.

– Да, это вполне в его духе, – кивает Виктор, улыбаясь вслед за мной. – Он не слишком-то уважает правила, несмотря на то, что половину из них придумал сам.

– Он не похож на других представителей Нулевого поколения, – замечаю я. – Совсем не похож.

– Да, он от них отличается. – Виктор вздыхает. – Кондор – бывший летчик, и я слышал, что он из семьи ретроградов… Была в Арголисе такая община, которая отрицала технологическое развитие, предпочитая сохранять традиции и образ жизни Старого Мира. Многие приближенные к Совету недолюбливают Кондора. Как Стратег он имеет много власти, ведь только он способен привести нас домой. Но его мнение порой расходится с мнением Совета, а Министр всегда поддерживает Стратега, вот Совету он и не нравится. – Он вдруг улыбается вновь. – Кондор ведь раньше и с рекрутами работал, но Советник Анна как-то устроила скандал, почти на пустом месте…

– Эта мегера всем и каждому говорила, что я психически неуравновешен и меня нельзя подпускать к юным рекрутам с неокрепшими мозгами. А ведь я всего лишь отказался разделить с ней ужин.

Виктор застывает, услышав у себя за спиной голос Кондора, и его глаза округляются. Выглянув из-за остолбеневшего Виктора, я вижу Кондора, который стоит у полигона с какой-то коробкой в руках. Виктор медленно оборачивается.

– Не думал, что ты такой сплетник. – Кондор ставит коробку рядом с экраном управления полигоном и вновь поворачивается к нам. – Как не стыдно! А еще командор. – Он цокает языком, с неодобрением качая головой. В его глазах пляшут смешинки. – Отделай его как следует, пташка. Я на твоей стороне! – восклицает он, салютуя мне сжатым кулаком, и идет к выходу.

Виктор провожает Кондора недоумевающим взглядом, затем поворачивается ко мне. Я едва успеваю спрятать смешок в ладони.

– Теперь и тебе знакомо неловкое чувство, когда кто-то подкрадывается со спины, – не удерживаюсь от подначки.

– Впервые вижу Кондора в таком настроении. Да и свой уровень он редко покидает… Эй, когда это ты успела заделаться пташкой? – спрашивает он в легком замешательстве.

Я пожимаю плечами.

Виктор вновь смотрит в сторону выхода.

– В этом слове умещается все, что имеет значение для Кондора, – поясняет он. – Птицы, самолеты и люди, которыми он дорожит.

– Кажется, спарринга не избежать. – Я становлюсь в стойку. – Тебе понадобится оружие.

Усмехнувшись, Виктор взмахивает рукой, и у его ног появляется шест. Я упустила из виду, что на его правой руке – перчатка Дирижера.

– Поддаваться не буду, – говорю я, внезапно нападая, стоит ему только встать в стойку. – Уж простите, командор, – добавляю я, и Виктор оказывается одной ногой за пределами полигона.

– Мы с братьями тоже, знаешь ли, не за красивые глаза звания получили, – парирует Виктор и доказывает это, атакуя. Он быстрый, но не быстрее меня. Однако ему все же удается первым открыть счет: его шест застывает, касаясь моего бедра.

– Неплохо, – говорю я с улыбкой. – Может быть, ты действительно заслужил свою эмблему… – Мы расходимся.

– А что насчет твоего Знания? – Виктор замирает напротив меня. – Давай же, порази меня.

Виктор оказывается хорош и в защите – мне требуется достаточно много времени, прежде чем удается пробить ее.

– Это впечатляет, – говорит Виктор нарочито скучающим тоном, когда мой шест застывает у его плеча, – но я все еще не поражен.

Ах вот как.

– Знаешь, в чем преимущество хорошего самоконтроля? – Я смотрю ему прямо в глаза.

– И в чем же? – Виктор в свою очередь смотрит на меня очень внимательно, его взгляд сбивает с толку, и на мгновение я даже забываю, что собираюсь сделать.

– Со временем… контроль распространяется и на других, – говорю я. Легкое движение, почти минимум усилий, и Виктор оказывается на полу, потеряв равновесие.

– Погоди-ка, – говорит он, скосив глаза на мою руку, застывшую у его лица с зажатым шестом. – Что это?

Он касается моего шеста рукой в перчатке, и шест осыпается. Игнорируя мой негодующий возглас, Виктор, поднимаясь, перехватывает мою руку и осторожно расправляет сжатую кисть, поворачивая тыльную сторону перчатки к свету. Только сейчас я вспоминаю, что в зале мы не одни, что вся тренажерная зона заполнена курсантами. Боюсь, к слухам, что ходят у меня за спиной, может добавиться еще один – об особом расположении со стороны одного из командоров.

– Узнаю работу Валентины, – говорит Виктор. Вот что привлекло его внимание – тиснение на левой перчатке, совсем небольшое, повторяющее рисунок тигра на моей боевой форме.

– Он напоминает мне, зачем я здесь, – тихо говорю я, встречаясь глазами с Виктором.

– О, этот символ подходит тебе как никому другому, – его взгляд возвращается к перчатке.

– Почему? – спрашиваю я в замешательстве.

– Это же гепард, – говорит Виктор как само собой разумеющееся.

– А мы все время думали, что это тигр, – говорю я едва слышно.

Виктор качает головой:

– Самое быстрое животное для самой быстрой девушки Корпуса. – Он улыбается. – Никому не угнаться за гепардом, как и за тобой.

У меня возникает странная догадка, мимолетное подозрение. Что, если сейчас он говорит вовсе не о показателях моей реакции?

– Просвет, – предполагаю я, и выражение лица Виктора меняется, почти неуловимо, всего лишь на мгновение, но мне этого достаточно. Отшатнувшись, я высвобождаю руку. – Откуда ты знаешь о Просвете?!

– Тише, – Виктор поднимает руки в защитном жесте, – тише, нас же могут услышать. – Он оглядывается по сторонам, немного нервно. Убедившись, что мой возглас не привлек ничьего внимания, он вновь поворачивается ко мне. – Тебе ничто не угрожает. Я сделал так, что о твоих прежних ночных прогулках никто не узнает…

– Но знаешь ты, – выдыхаю я, запуская пальцы в волосы. – Сначала Архив, теперь это…

В мыслях – панический беспорядок. Как вышло, что все, что может заставить Корпус усомниться в моей благонадежности, связано с ним? Как это возможно?!

– Как видишь, я хорошо обращаюсь с твоими секретами, – спокойно говорит Виктор.

Секреты. Это слово действует на меня, как удар током. Я замираю, пораженная одной-единственной мыслью.

– Почему ты помог мне в Архиве? – шагнув вперед, едва слышно выдыхаю я, напряженно всматриваясь в его лицо. Со дня нашей первой встречи прошло уже немало времени, а этот вопрос до сих пор не дает мне покоя, и вот теперь я могу получить на него ответ, мне нужно знать…

Виктор долго смотрит на меня в упор. И его взгляд явственно говорит о том, что мне не услышать ответа; этот взгляд говорит о собственном, глубоко спрятанном секрете Виктора, делиться которым он не намерен.

– Ты странная, – наконец тихо произносит он. – Когда тебе помогают – нужно говорить спасибо, а не выпытывать причины.