Глава 4
Первая кровь
На следующее утро после отплытия кораблей Браги черный рог Вагна Старого хрипло протрубил боевую тревогу. Сонные Крысы вскакивали с постеленных шкур, натягивали шерстяные штаны, быстро крутили вокруг ног обмотки, надевали боевые кожаные рубахи, опоясывались мечами. Кольчугу Ратмир надевал уже на бегу, свое место в строю он давно мог найти с закрытыми глазами.
Парни выстроились на заднем дворе в несколько линий, поглядывая на спокойного, как змея, командира. Тот стоял перед ними в полном боевом облачении. На кольчуге с нашитыми стальными пластинами змеились на солнце ратные царапины, на поясе горел золотой инкрустацией шишак тяжелого меча в кожаных ножнах. Блекло-голубые глаза внимательно смотрели на выстроившихся юнцов из-под сверкающего на ярком солнце шлема, из-под которого выбивалась серебряная проволока волос.
– Я собрал вас по тревоге не затем, чтобы немедленно вести в бой, – сказал негромкий голос старика. – Скорее всего, враг нападет ночью. Он будет осторожен, так как ни за что не поверит, что хитроумный Браги не оставил резерв. Наша задача – убедить его в обратном. Отныне вы – обычные молодые крестьяне. Занимаетесь хозяйством, пасете овец, ловите рыбу и ходите на охоту. Но в каждом вашем заплечном мешке будет лежать меч, а под рубахой пусть будет кожаный панцирь. Присматривайтесь к чужакам, которые появятся в нашем селении. Кто-то из них может оказаться человеком конунга. Пусть он поймет, что, кроме десятка дружинников, поселок никто не охраняет. И тогда придут остальные.
Вагн помолчал и продолжил, чеканя каждое слово:
– Скорее всего, они притворятся обычными разбойниками, случайными пиратами. Они придут, чтобы разграбить и сжечь наши дома, изнасиловать матерей и сестер, убить или сделать рабами отцов и братьев. Я видел такое однажды, когда в детстве бежал из родного хутора, который сожгли кровники моего отца. И вот что вам скажу.
Старик медленно достал клинок из прошипевших ножен. Поднял меч над головой и прорычал:
– Я видел это в первый и последний раз!
Крысы приветствовали его слова яростным ревом, поднимая свои мечи.
– Я не увижу этого на нашей земле, потому что у нее есть мы.
Новый рев воинов заглушил его голос.
– Те, кто придут к нам с войной, мнят себя большими хищниками. Но ни один хищник, какой бы большой и свирепый ни был, не сунется в крысиное логово. Почему?
В ответ парни с криками, свистом и хохотом загремели в щиты оружием. Лицо старика растрескалось неохотной улыбкой.
– Потому что это даст крысам повод повеселиться! – каркнул Вагн и закашлялся от хриплого смеха.
«Веселье северян страшнее их гнева», – вспомнил Ратмир слова приемного отца, изо всех сил колотя древком Железной Сестры по ободу щита.
– КРЫСЫ! – откашлявшись, крикнул Вагн.
– В БОЙ!
– КРЫСЫ!
– В БО-О-ОЙ!
* * *
На небольшом рынке у пристани, как всегда, было немноголюдно, но шумно. Громкие торговки перекрикивались, переругивались и пересмеивались, наперебой предлагая редкому гостю с кораблей нехитрую снедь с лотков. Торговали всем, что посылали боги мужьям во время рыбалки, охоты и набегов. Жены удачливых воинов предлагали сверкающую, начищенную песком церковную утварь, на прилавках рыбачек серебрились толстые сельдяные бока, а горячий хлеб был таким ароматным, что иногда перебивал вечную рыбью вонь.
Если приезжий оказывался симпатичным, ему делались и более смелые предложения. С единственной целью – вогнать мужчину в краску. Верность в поселке северян ценилась наравне с золотом.
Ратмир тоскливо переминался с ноги на ногу у прилавка с коваными вещами: с десяток подков, гвозди, пара плохоньких топоров, дешевое литье для небогатых девушек, колечки, серьги, браслеты из проволоки. Вагн поручил ему скучать на торговой площади, присматривая за чужаками.
Но день был серый и сонный, бродивший поблизости дружинник, явно мучившийся головой после вчерашней попойки, кивнул ему и исчез отсыпаться на сеновале у какой-нибудь веселой молодухи.
Ратмир вспомнил, что сегодня женщины дома Сигурдсона намеревались устроить банный день, и его мысли наконец-то обрели более приятное течение. На счастье юноши, Браги обратил внимание на мыльни у славян и задумал построить такие у себя еще в молодости – у скандинавов бани, или, как их еще называли, влазни, приняты не были, хоть скальд и говорил, что читал об индийских банях целый трактат. Ученые мужи Индии писали, что омовение в бане дает человеку десять благ: ясность ума, свежесть, бодрость, здоровье, силу, красоту, молодость, чистоту, приятный цвет кожи и внимание красивых женщин.
Он представил, как рабыни наносила воды в полутемную, из пахучего сруба, комнатку. На горячие камни с шипением льется вода, и голая, рослая Сигни, собрав в толстый пучок кудрявые золотые волосы, ложится на полку, подставляя ослепительно-белое тело под мягкие, шепчущие удары веника в руках банщицы…
Нет, в его, его руках, он рядом… и тоже без одежды, на ее округлых бедрах в бисеринках влаги остаются маленькие листочки. Он наклоняется, чтобы снять их губами с нежной кожи, она поворачивается, тяжелые груди скользят по мокрому полированному дереву. Вид гладкой кожи между пышных ног заставляет сердце колотиться о грудную клетку, плоский живот, смеющееся лицо, синие глаза, белые зубы за пухлыми губами; она говорит:
– Почем подковы?
Ратмир вздрогнул от громкого мужского голоса:
– Оглох, что ли? Подковы, говорю, почем?
Перед ним остановился невысокий, кряжистый незнакомец, похожий на гнома, почти по глаза заросшего жесткой черной бородой. Ратмир пробормотал цену.
– Что! За это? Ха! А гвозди? Сколько? Иди ты… Да и не гвозди это, а название одно…
Покупатель подбросил на руке каждый топор по очереди. Скривился:
– Дрянь. Такими только задницу чесать. Получше есть?
Ратмир покачал головой. Гном начинал раздражать.
– И это ты называешь литьем? У меня так бабы тесто месят! Что-нибудь получше есть?
– Как тебя зовут? – спросил Ратмир, пытаясь дышать ровно.
– Кари Черный, купец из Хедебю, – приосанился тот.
– Слушай, Кари Черный из Хедебю, одну историю, которая когда-то приключилась недалеко от этих мест, – сказал Ратмир, вспомнив один из тостов приемного отца.
– Надеюсь, истории ты рассказываешь лучше, чем куешь, – ответил тот с улыбкой, скрещивая могучие руки на груди.
– Один ярл очень гордился своей силой и любил показывать людям, на что был способен. Однажды, когда он отправился в Хедебю, его конь потерял подкову. На его счастье, неподалеку была деревня, где работал кузнец.
«Дай мне хорошую подкову», – сказал ярл мужчине. Когда его желание было исполнено, ярл взял в руки подкову и разломал надвое.
«А лучше есть?» – спросил он.
Кузнец молча протянул ему другую. И ее сломал ярл. Кузнец дал третью подкову. Ее крепость устроила заказчика. Он приказал кузнецу подковать лошадь.
После того как работа была закончена, ярл предложил мужчине монету. Кузнец взял монету между пальцев и разломал надвое. Ярл достал из кармана монету потолще и протянул кузнецу. Мужчина разломал ее, говоря: «Эта монета не очень хороша, дай получше».
– И тогда, – продолжил Ратмир, беря секиру с прилавка, – ярл вытащил из-за пояса славный топор Дробитель Черепов и почесал им задницу мужчины. Да так, что больше она ему не пригодилась, так как муж: сделался мертв. А все потому, что каждый должен знать свое место, даже если ты из Хедебю и похож: на предводителя горных гномов.
На квадратном лице мужчины, казалось, побагровела даже борода.
– Наглец! – взревел он и прыгнул через прилавок, чтобы вцепиться ручищами в горло дерзкому торговцу.
– Гха! – выдохнул он, падая на спину от молниеносного удара обухом в лоб. Тут же подпрыгнул на короткие, толстые ноги и коротко свистнул. Ратмир увидел, как с двух сторон одновременно выскочило по человеку в низко опущенных на лицо худах.
Уклонившись от первого удара, он поймал два в скулу и нос и отмахнулся топором. Нападавший ловко ушел в сторону, а второй попытался подсечь его ногой. Ратмир схватил еще один топор во вторую руку. Громко закричали торговки.
– Где ваша стража, щенок? – улыбнулся гном, глядя в глаза Ратмиру.
Парень шмыгнул расквашенным носом, пятясь на свободное пространство, дающее широкое поле для маневра.
Противник повернулся к своим громилам и что-то сказал вполголоса. Те кивнули, и троица стремительно скрылась с площади. К рядам вывалился заспанный дружинник.
– Ты вовремя, – сказал Ратмир и сплюнул кровью.
Тот развел руками.
«Где ваша стража, щенок…»
– Зови дозорного с пристани на подмогу. Может, они еще недалеко ушли! – крикнул Ратмир, срываясь на бег.
– А ты куда? – крикнул тот в ответ.
Юноша махнул рукой, набирая скорость. Вагн должен узнать о происшествии немедленно.
* * *
– Ждем гостей этой ночью, – сказал Вагн Старый на общем сборе. – Половина, кому я скажу, находится здесь в полной готовности. Спать по очереди. Оружие при себе. После заката смена дозорных. Ты – на Северную, – палец указал на Ратмира, – ты, – старик кивнул Эйнару, – на Южную. Как только увидите корабль, трубите в рог.
Он усмехнулся:
– А мы встретим.
Вагн прошелся вдоль линии вытянувшихся парней, вскользь оглядев выправку, и, видно, остался доволен.
– До заката у тех, кому на башни, свободное время. Умыться, оправиться, собрать еду, проверить оружие. Разойдись!
Ратмир во весь дух бросился к своему дому, пропылил под лай собак по улочкам, забежал во двор и остановился у высокого крыльца. Из двери вышла хозяйка дома, сверкнув на необъятной груди целой связкой ключей, символом своего владычества.
– Что слышно? – негромко окликнула она его и улыбнулась: – Ты будто бы из Хельхейма бежал…
Она осеклась, рассмотрев кровоподтеки на его лице:
– Откуда?
Ратмир махнул рукой:
– Заживет… Вагн думает, что могут напасть этой ночью. Мне в дозор скоро, еды надо взять…
– Иди-ка умойся как следует сначала. Сигни только что вымылась, там еще горячая вода должна остаться.
– Да я…
– Иди, – мягко сказала жена ярда Браги Сокрушителя Скальдов, широко улыбнувшись и уперев большие кулаки в пышные бедра. Перечить ей после этой улыбки иногда побаивался сам Сигурдсон. Ратмир умолк, кивнул и поплелся в глубь двора, где за хлевом и парой погребов стояла будто вросшая в землю деревянная коробка под двускатной крышей.
Ратмир склонил голову, чтобы не стукнуться о низкую притолоку, и вошел в темные сени. Быстро сбросил на лавку рубаху и штаны, поежился от сквозняка, открыл толстую дубовую дверь и, наклонившись, шагнул в пышащий жаром проем. Поднял глаза – и застыл на пороге.
Сигни, обнаженная, сидела у небольшого банного оконца на широкой скамье, чуть склонив набок голову с распущенными волосами до пояса. Белый костяной гребень плавно скользил по золотым прядям. Ратмир смотрел на пышное, золотистое от переливов огня тело, скользил взглядом по его крутым изгибам, забыв вдохнуть жаркий воздух, забыв про дозор, войну и все на свете, смотрел, боясь пошевельнуться, – а вдруг сон?
Она встретилась с ним глазами. Он зажмурился от ожидания крика и оплеухи. Но удары сердца один за другим грохотали в тишине, а когда он поднял веки, Сигни уже стояла рядом. Взяла его руку, прижала мгновенно вспотевшей ладонью к гладкой, влажной спине.
Он стоял неподвижно, лишь тяжело задышал, когда ее рука коснулась его внизу, пальцы скользили, обнимали и сжимали, от этого стало нестерпимо хорошо, а потом влажно, он застонал и покачнулся, уткнувшись лицом в горячую мягкую грудь.
Кровь снова жарко прилила, наполнила новой силой, она увлекла его за собой на твердую скамью. Он мял осмелевшими руками тяжелые груди, кусал маленькие розовые пятнышки вокруг твердых сосков, навалился всей тяжестью, двигаясь в такт горячему прибою, бушевавшему в голове, и ее тихим стонам. Потом уже ее тело накатывалось на него ласковой волной, захлестывало целиком, так, что в золотистой тишине от мужчины и женщины осталось одно дыхание и один последний стон на двоих.
– Кровь, – прошептал он, проведя пальцем по своему животу, – откуда…
Она негромко рассмеялась, приподнявшись на локте рядом, уткнувшись ему одной грудью в губы.
– Какой ты все-таки глупенький…
– Это… твоя… я виноват…
– Моя, – снова звякнул ее тихий смех, – но ты не виноват… ты наоборот, Разноглазый…
– Я возьму тебя замуж, Сигни.
– Нет, – она потерлась веснушчатым носом о его плечо, – не возьмешь. Отец отдаст меня Торгильсу Моржу. Он уже сватался, а отец обещал. Наши дома и люди в опасности, а у Торгильса могучая дружина. Породнившись с ним, мы выстоим.
– Тогда… тогда я тебя украду!
– Глупенький… мы брат и сестра… забыл?
– Но я не…
Она залепила ему рот поцелуем:
– Я просто хотела, чтобы в мой первый раз это было с тобой. Вот и все.
Она мягко поднялась, оглянулась, звякнула, исчезла. Ратмир откинулся головой на руку и закрыл глаза, прислушиваясь к ударам сердца. Встал, набрал ведро ледяной воды и опрокинул себе на голову.
* * *
Хищный силуэт корабля показался на западной части залива, как только сгустилась темнота. Ратмир приложил руки ко рту и трижды пролаял. Тут же отозвался дозорный с Южной башни, а со стороны хутора раздался протяжный вой – Зеленые Крысы получили сигнал.
Расположенный на небольшом холме Брагитофтир представлял собой неплохо укрепленную усадьбу с крепким частоколом и двумя высокими башнями. Пристань находилась неподалеку, у склона, там же поблизости стояли пустые торговые ряды. За ними и расположились бойцы первой линии, прибывшие мгновенно и бесшумно после получения известия о драккарах.
На земле разложены щиты и сулицы, на коленях – ножны с наточенной сталью внутри, десять стрелков расчехляют длинные боевые луки в укрытиях на пригорке.
Когда на берегу стали слышны осторожный всплеск воды и поскрипывание уключин, показался Вагн Старый. Он показался у пристани с факелом, вооруженный дряхлый стражник на обходе, спросонья неспешно волочивший ноги, чтобы узнать, откуда прибыли нежданные гости.
– Кто? – каркнул старик.
Одна из темных фигур у борта драккара молча шевельнулась, в воздухе мелькнуло короткое древко. Вагн перехватил сулицу на лету и тут же отправил обратно. С палубы раздался сдавленный вскрик, и тяжелое тело с торчащим из горла копьем шумно рухнуло в воду. Фигуры с приглушенными проклятиями попрыгали на мель, обнажая оружие. Вагн отступил с обнаженным мечом в одной руке и факелом в другой.
Идущие с залива воины быстро растянулись в цепь и дружно ускорили молчаливый бег. Старик рысью бежал от берега к рядам, где замерла засада. Обернулся и метнул в противников факел. Ярко вспыхнули пропитанные с вечера смолой и нефтью доски, языки пламени с гулом взметнулись в темное небо, отрезая первую группу наступавших от корабля. Кто-то взвыл, пытаясь сбить с себя пламя. Вагн поднял меч, от рядов отделились суличники – освещенный горевшими сходнями враг был как на ладони, а вот слепнущие от ярких вспышек викинги укрывавшихся в темноте защитников берега не видели.
Первые копья ударили в смешавшиеся от неожиданности ряды противника. Несколько викингов, взмахнув руками, упали на бегу и остались лежать. Затем заготовленные заранее сулицы сыпались на них, будто железный дождь. Пока воины не сомкнули ряды с выставленными щитами, на земле уже чернело не менее десятка мертвых тел.
К первому ряду высадившихся поспешила подмога. Воины решили обойти горящие сходни, дав крюк через пригорок, где их встретила засада стрелков. Свист стрел, крики и проклятия – и снова на землю с хрипом и пеной на губах падали убитые.
Опомнившиеся викинги быстро поменяли тактику. Вторая группа отступила на отмель. Викинги на бегу стягивали рубахи, вымачивали в воде, накрывались ими с головой и прорывались к товарищам прямо сквозь пламя. Первая линия прикрывала прибытие подмоги щитами, стрелы и копья защитников оборонявшихся теперь не причиняли никакого вреда.
– Строй! – рявкнул Вагн.
Крысы стремительно сошлись в расширявшийся за его спиной клин. Старик окинул взглядом бледные лица подростов со стиснутыми челюстями и подрагивавшие от волнения руки с крепко сжатым оружием.
– Бей, круши! – заорал Вагн, очерчивая клинком над шлемом магический круг.
– СВЕЖЕЕ МЯСО! – подхватил стоявший рядом Бьерн. – ШАГ!
– ХУ! – ответили парни, печатая в землю правую ногу.
– ШАГ!
– ХУ!
Вагн ударил мечом по ободу щита, отряд грянул, нестройно колотя железом в умбоны.
– Это всего лишь старик и шайка щенков! – раздался рев командира противников. – Эй, карлики, мы трахнем ваши трупы! Бросайте оружие и бегите!
– Трахни себя сам! – крикнул в ответ идущий рядом с Ратмиром Эйнар. – Пока тебя не поимела моя секира!
– Твой топорик не поимеет даже твою похотливую мамашу!
– Твоя просила добавки.
– Посмотрим, как ты запоешь, петушок, когда я выну живьем твои кишки!
– Твои яйца упадут на землю раньше, если, конечно, они есть! – с трудом перекричал хохот друзей непобедимый по части ругательств Эйнар.
Дружина нападавших, присмотревшись к безусым лицам врагов, заметно приободрилась. Викинги грохнули топорами в щиты и по команде перешли на бег. Впереди вожак, огромный, широкоплечий, с заплетенной в толстую косу светлой бородой до пояса. Он схлестнулся с Вагном. Удар огромной секиры расколол щит командира Крыс с одного взмаха. Вагн крякнул, отбрасывая ушибленной рукой бесполезные обломки и взялся за меч.
– С дороги, дряхлый пес! – крикнул викинг, поднимая секиру для смертельного удара.
Вагн пнул его щит в левый край, повернув так, что открылась рука, и ударил мечом по локтю, разрубив пополам.
Викинг взвыл от боли и неожиданности, застыв перед упавшей на землю конечностью.
– Что смотришь, руки все равно уже нет, – заметил Вагн. Он шагнул вперед и на выдохе отсек голову с застывшей гримасой удивления.
Клин врага приближался. Рослые мужчины заревели от предвкушения – смять с ходу ряды подростков, каждый из которых весил примерно в четверть меньше взрослого воина, казалось делом легким и скорым.
– Фланги! – приказал Вагн.
Бойцы Крыс в острие клина замедлили бег, а левый и правый фланги ускорились, огибая отряд врага по обеим сторонам.
– Огонь! – выкрикнул старик.
В воздухе замелькали глиняные фляги, которые с силой бились о головы и щиты, разливая по лицам и плечам черную жижу. Из задних рядов посыпались подожженные факелы, викингов охватили языки пламени. Завопившие от боли люди сломали строй, пытаясь сбить с себя огонь.
– Щиты! – Крысы сомкнулись в два ряда с обеих сторон и ударили по врагу. «Thur, апе!» – прозвучал клич северян.
Ратмир издалека увидел знакомую кряжистую фигуру и рванулся к ней. Кари сбил с себя пламя, лишь слегка тлела черная борода. Он всадил секиру в руку Эйнару, тот покачнулся и упал на колени, выронив щит.
– Эй! – проревел Ратмир, размахнулся и метнул Железную Сестру. От волнения не рассчитал бросок, и копье ткнулось в землю.
Кари взглянул на него, успокоил ударом ноги в лицо пытавшегося подняться Эйнара и двинулся вперед. Его борода снова начала тлеть, пустив целый шлейф густого дыма.
Юноша вынул из ножен меч, по пути поднял щит истекавшего на земле кровью товарища.
– Ты умрешь! – крикнул Кари.
– После тебя, – Ратмир сделал ложный выпад и закружил возле грузного противника.
Тот тщетно пытался достать его секирой и вскоре тяжело глотал воздух, двигаясь все медленнее. Когда его рука со щитом окончательно ослабела, Ратмир обрушил серию ударов сверху. Защищаясь, Кари уже не успел вовремя прикрыть ноги от удара снизу и рухнул с разрубленным коленом.
– После тебя, – повторил Ратмир, вытащил нож, замахнулся – и застыл, наткнувшись на взгляд побежденного.
Лицо Кари исказила гримаса отчаяния, выпученные глаза глядели, не мигая, толстые губы мелко дрожали.
– Ты обронил, – раздался голос рядом. В грудь бородача воткнулась Железная Сестра и с хрустом прошила его насквозь под весом Вагна, который навалился всем туловищем на древко.
Старик не отрывал взгляда от тускнеющих глаз, пока тело не замерло. Ратмир схватился за живот, и его вырвало на чадящую бороду.
Когда он поднялся на ноги, все уже было кончено. Пятеро оставшихся в живых викингов сдались, Крысы потеряли убитыми троих, еще десять были ранены.
Вагн Старый неподвижно стоял над телом Бьерна. Повернул голову к пленникам, которых уложили на землю в ряд со связанными за спиной руками.
– Вас стало заметно меньше, – сказал старик.
Он кивнул Ратмиру, жестом подозвал к себе:
– Эти люди признались, что их послал конунг Атли. Они встали лагерем в рыбацкой деревне Тролльхейм. Там у них еще несколько людей. Бери их драккар и иди к деревне. Они подумают, что возвращаются свои. Воспользуйся этим. Отправь этих собак туда же, куда мы отправили их друзей. Деревню сжечь.
– А жители…
– Они сами выбрали свою судьбу.
– Но они нам не враги…
– Ты прав. Они хуже, чем враги, – предатели.
Вагн взял большую секиру и подошел к лежащим на земле пленным. Размахнулся, ударил, и голова первого отвалилась от дернувшегося тела. Вагн подошел к следующему. Ратмир отвернулся.
– Ты еще здесь? – раздался за спиной каркающий голос старика.
* * *
Общий курган для павших боевых братьев решили насыпать рядом с урочищем, где покоились знатные воины. Выкопали небольшой ров у основания насыпи, в середине набросали землю. Холмик превратили в утоптанный пятачок с сажень высотой. Большой костер сложили на его вершине из толстого древесного сруба, на который положили три тела. Бьерн, Торд и Будимир были одеты в зеленые рубахи с богато украшенными поясами.
Воины с обнаженной сталью застыли вокруг. К телам подошел Вагн с факелом в руке. Ярко-оранжевый лоскут пламени яростно трепал ветер с фьорда.
– Торд, сын Гуннара. Будимир, сын Огнеяра. Бьерн… – Вагн на миг запнулся и продолжил: – Вы шли в бой щенками, а вернулись воинами. Никому из тех, с кем вы бились, не довелось перевязывать раны – вы разили, как я вас учил, наповал. Браги говорит, что родина живет в своих детях. Вы достойные дети нашей земли. Каждый из вас пал с оружием в руке. А теперь повеселитесь, как следует, в небесных чертогах.
Зеленые Крысы грянули железом в умбоны щитов. Вагн ткнул факелом в бересту, уложенную под бревнами. Вскоре яркий костер с гулом взвился в хмурое небо.
Вагн подошел к неподвижному Ратмиру, тот отвел взгляд.
– Ты сердит из-за последнего задания? – помолчав, сказал Окиссон.
– Там было лишь трое рыбаков с ржавыми ножами, их жены и пятеро детей, – ответил Ратмир.
– Свои ножи нужно держать в порядке, – сказал старик.
Ратмир промолчал.
– Началась война, – сказал Вагн, – на войне все просто. Тот, кто с тобой, – друг. Тот, кто против тебя или за тех, кто против тебя, – враг. А врагов на войне убивают.
– Пятеро детей, – повторил Ратмир.
– Я рад, что они не вырастут.
Юноша посмотрел на спокойное и твердое, будто сделанное из мореного дуба, лицо старика. Бьерн был его поздним и единственным ребенком. Вагн Окиссон смотрел, как языки пламени лижут тело убитого сына, в немигающих глазах дрожали багровые отблески. Ратмир тайком вздохнул и взглянул на свои руки.
Когда тяжело осели прогоревшие бревна, прах павших собрали в три глиняных горшка и поставили в центре насыпи. Рядом положили остатки углей, обугленные кольчуги, мечи и секиры, а поверх – три щита с зеленым треугольником, «крысиным зубом», на черном поле. Тут же оставили необходимую в загробном мире утварь: костяные гребни, горшки с зерном и медом, кресала и труты.
Вагн набрал из небольшого рва вокруг пятачка землю в ладонь и молча бросил ее на останки героев. После этого воины принялись насыпать курган, который рос на глазах. Его вершину утоптали уже в сгущавшихся сумерках.
– Тризну справим позже, – решил Вагн. – Первый отряд – усилить посты. Второй – оказать помощь раненым и отдыхать в гридницу. В резерве должны быть лишь свежие силы. Разойдись!