37
Джела Бруклин

Роды у Джули длились целых два дня. Ребенок, похоже, застрял и, как Джули ни тужилась, не выходил. Джули кричала как резаная, и мы боялись, что она того и гляди умрет. Старомамки в Семье наверняка смогли бы ей помочь, мы же ничего такого не умели. Мы понятия не имели, с какой стороны к ней подойти. Все притихли, съежились, а Джули все вопила, вопила, вопила. Я старалась успокоить ее, как-то приободрить, и при этом чувствовала, как у меня внутри растет мой младенец, и гадала: неужели я тоже умру в родах?

Но наконец что-то сдвинулось, и младенец вышел. Это оказался крохотный-прекрохотный мальчик с мышиным рыльцем, синий, сморщенный. Он родился мертвым. Еще одна смерть, после гибели Сьюзи и ее младенца. Долина Высокого Дерева становилась все мрачнее и печальнее, как бы мы ни убеждали друг друга, что все в порядке.

Мы похоронили малыша под камнями и еще пару дней провели у ручья на краю леса. Потом мы с Тиной уговорили остальных забраться подальше в чащу и построили шалаши и новую изгородь у маленького озера.

Всем снова заправляли мы с Тиной, как это было, когда мы жили у прохода в Долину. Конечно, нас сюда привел Джон, но сейчас у него снова появились дела поважнее обычных: он то и дело наведывался к границе Мрака, шил новые обмотки и складывал их в колоды на хранение, иногда даже сушил водоросли и вил веревки для какой-то своей очередной безрассудной идеи: ему взбрело в голову спуститься в Дыру Водопада, а для этого нужны были прочные длинные веревки.

Так прошло два-три цикла, как вдруг однажды сквозь сон мы услышали крики дозорных, выползли из шалашей и обнаружили, что идет снег. Он падал, падал, падал над всей Долиной Высокого Дерева, пока вся земля не покрылась белым снегом. И светоцветы на деревьях тоже были облеплены снегом, и с каждой ветки капала вода — кап-кап-кап — потому что на теплой коре снег таял. И даже когда снег завалил все вокруг, он все равно летел и летел с темного неба, пока на земле не выросли сугробы глубиной в два-три фута, а наши шалаши не стали походить на ровные кучи снега. Пара шалашей даже рухнула под этой тяжестью.

— Снег! Снег! Ненавижу холодный снег, — хныкал Гарри Иглодрев. — Почему он не перестанет? Я боюсь. Почему он не прекратится?

Как обычно, на него тут же закричали, чтобы он заткнулся, но Гарри, как всегда, высказал то, что про себя думали все мы. Нам действительно было страшно. Я тоже испугалась. Казалось, мы убежали из Снежного Мрака и спрятались в этой унылой дыре, а теперь Снежный Мрак явился к нам.

Мы быстренько развели большой костер, пока угли не потухли, вытащили дрова из-под снега, завалившего нашу поленницу, и уселись вокруг огня, накинув на головы пропитанные жиром шкуры, чтобы согреться и не промокнуть.

Я почувствовала, как у меня внутри что-то ворочается. Это шевелился младенец у меня в животе. Мой первый ребенок.

— Эй! — крикнула я. — Похоже, у меня начались…

Но так и не договорила, потому что с горы над нами донесся крик:

— Ааааааааааааа! Ааааааааааааа!

Снежный леопард. Сердце Джелы! Люси Лондон ударилась в слезы, кое-кто из ребят тоже начал всхлипывать, застонал и затрясся.

— Все будет хорошо, — успокоила я. — Ничего с нами не случится. Даже лесные леопарды не любят огня.

— Точно, — мгновенно подхватила Тина. — А снежные леопарды вообще не привыкли к свету. Так что они должны еще больше бояться огня.

Мы старались приободрить друг друга, но, похоже, Джон, как ни странно, обрадовался.

— Снег. Холод. Леопарды, — весело сказал он и встал, чтобы подбросить дров в огонь. — Как будто Мрак пришел за нами. Как будто мы так и не выбрались из него.

Он бросил в костер полено и с широкой улыбкой оглядел нас.

— Огонь должен их отпугнуть, — проговорил он, — но лучше на всякий случай приготовим луки и копья.

Вот засранец! Он рассчитывал, что теперь-то мы уж точно решим навсегда покинуть Долину Высокого Дерева.

Я, конечно, сперва испугалась, но на самом деле понимала, что снег не сможет причинить нам серьезного вреда. Даже в Долине Круга, бывало, выпадал снег и даже день-другой лежал на склонах Синих гор или Пекэм-хиллс. Наверно, и здесь будет так же. Конечно, приятного мало, но не замерзнем. У нас огромная куча дров: хватит, чтобы согреться, пока снег не перестанет. И вокруг лагеря — изгородь, да и я никогда не слышала, чтобы хоть одно животное осмелилось приблизиться к огню.

— Беда Долины Высокого Дерева — в том, что она во Мраке, — продолжал Джон. — И ничем не отличается от той проталины, на которой мы видели огромного трубочника: крохотная теплая полянка посреди Снежного Мрака. Чтобы отсюда выбраться, нам надо спуститься на другую сторону.

Скажи он это на день раньше, и все бы на него напустились, но сейчас, когда шалаши оказались завалены снегом, а в горах выли леопарды, ребята прислушались к Джону, задумались над его словами. Было ясно, что им тут же пришли на память все недостатки маленькой, холодной и унылой Долины Высокого Дерева, те самые, которые мы с подружками старались скрыть за веселой болтовней о том, как здорово, что здесь полно шерстяков и какие тут вкусные звездоцветы, черт бы их побрал.

Теперь же, замерзнув и промокнув, я с головой укуталась в шкуру и представляла себе, сидя у костра, каково оно — навсегда остаться под этими мрачными высокими деревьями, тем более если каждые пару циклов будут вот такие снегопады.

— Пожалуй, ты прав, — сказала я Джону. — Долина Высокого Дерева не приспособлена для жизни.

Мехмет зло рассмеялся.

— Члены Тома и Гарри, вы чего? На Земле люди живут в таких местах, где снег валит несколько бремен подряд без перерыва! Ты разве не знала? А ты, Джон, чего вдруг спохватился? Ты же отлично знаешь, что снег долго не пролежит, и понимаешь, что мы прекрасно можем с ним справиться, если постараемся: разведем костер побольше, построим шалаши покрепче, укутаемся в шкуры потолще. Так чего же ты добиваешься? Ты решил нас всех угробить?

Мне никогда не нравился Мехмет, но надо признать: он все-таки чему-то научился. Раньше, что бы ни сделал Джон, Мехмет лишь фыркал, ничего не предлагая взамен, теперь же впервые у него появился собственный план, который можно было попытаться выполнить. Мы действительно могли остаться в Долине Высокого Дерева. Мы сумели бы укрепить шалаши. У Мехмета тряслись руки, дрожал голос, но все-таки он предложил выход из ситуации, отличный от решения Джона.

И кое-кто его тут же поддержал.

— Я ни за что не вернусь туда, где погибла моя сестра, — заявил Дэвид Рыбозер. — После того что случилось в прошлый раз, Джон, я больше никогда не пойду за тобой.

У него тоже дрожал голос. Я неоднократно напоминала Дейву и его брату Джонни, что никто не заставлял нас уходить из Семьи к Джону, никто нас не заставлял идти за ним во Мрак. Я пыталась им объяснить, что никто из нас не мог предугадать, что там водятся снежные леопарды, и что не сообрази Джон, как отпугнуть зверя, нас бы всех постигла участь Сьюзи. Я говорила им, что Сьюзи была моей подругой, я ее любила и не меньше них оплакивала ее гибель, и едва ли ей бы хотелось, чтобы братья страдали. Но они не желали меня слушать.

Джонни поддержал брата. Мол, никуда он отсюда не уйдет, и все тут. И стоило ему это сказать, как три девицы Синегорки одна за другой повторили его слова. Эти шестеро — Мехмет и пятеро его сторонников — оглядели нас в поисках поддержки. Но все остальные молчали. Скрючившись под шерстячьими шкурами, мы глазели на падающий снег и всем сердцем желали оказаться где-нибудь подальше отсюда. А Джон как раз это и предлагал.

— Я устал ютиться на этой полянке в Снежном Мраке, — заявил Джон. — Я хочу попытаться дойти до нормального леса. Если кто со мной — пожалуйста. Да, придется снова идти по снегу, но посмотрите по сторонам: мы и так уже в снегу!

Мехмет вскочил на ноги.

— Член Гарри! Здесь тебе не Мрак! Здесь хотя бы светло! Здесь есть еда! Здесь можно разжечь костер! Тут полно дров! А если мы построим шалаши покрепче, то и не промокнем.

Я взглянула поверх костра на Тину. Я догадывалась, что она наверняка злится на Джона за то, что он снова нежданно-негаданно выскочил с очередным предложением, но все равно шепотом спросила ее: «Ты пойдешь?» Она кивнула, и я тоже кивнула в ответ — мол, я тоже. Потом я посмотрела на свою сестру Клэр, задала ей тот же вопрос, и она тоже кивнула. И Люси Мышекрыл. И Дженни, и Джейн, и Майк.

«Аааааааааааааааа!» — снова завыл леопард неподалеку. Люси и Марта Лондон расплакались и заявили, что больше не могут жить в этом холодном снежном лесу. Я бросила взгляд на Джона и заметила, что этот хитрец с трудом прячет улыбку.

Я вспомнила одну фразу, которую мама заставила меня выучить наизусть, когда мне было бремен четырнадцать-пятнадцать. Это был секрет, а значит, рассказывать об этом другим было нельзя. Эти слова передавали от матери к дочери начиная с Первой Анджелы, в честь которой меня назвали. Мама велела запомнить их крепко-накрепко и передать одной из моих дочерей, которая тоже должна будет заучить их и сохранить в тайне.

— Не то чтобы это был такой уж большой-пребольшой секрет, — сказала мама. — Но если бы мы все время повторяли эти слова, они бы уже не были прежними. Они бы изменились, как меняется Истинная История, и мы позабыли бы, что на самом деле сказала Анджела.

Мама передала мне много разных наставлений Анджелы, но именно эти я вспомнила сейчас, наблюдая, как Мехмет с Джоном спорят, остаться ли нам в Долине Высокого Дерева или уйти: «Некоторым мужчинам хочется, чтобы весь мир крутился вокруг них».

До чего же это похоже на Джона, подумала я. Едва становится спокойнее и все принимаются за обычные дела, как ему уже неймется: ведь жизнь перестала быть приключением, историей о нем.

Кстати, к Мехмету это тоже относится.

— Джон не знает дороги в другой лес, — прошипел Мехмет. От злости его лицо пошло пятнами. — Как раньше не знал, так и теперь не знает. Имена Майкла, вы что, спятили все? В этом снегу мы точно не замерзнем насмерть, а вот в том, наверху, запросто.

Было бы куда лучше, подумала я, если бы нужно было не выбирать между Джоном и Мехметом, а просто решать, как поступить, но у нас не было других вариантов, кроме тех, что предлагали эти двое. Все как в тот раз, когда я пришла к Джону в Долину Холодной Тропы, вот только выбор тогда стоял между ним и старым уродом Дэвидом Красносветом.

— Мы можем сидеть во Мраке до самой смерти, — возразил Джон, — или закончить начатое и найти новое место на той стороне. Хотим ли мы остаток жизни провести в теплом большом лесу, который, как мы знаем, ждет нас там, или же торчать в этой крошечной холодной дыре?

«Ааааааааааааа!» — снова донесся вопль из Мрака.

На мгновение наступила тишина. Потом Мехмет спросил:

— А как же леопарды? Может, Джон, ты объяснишь нам, зачем снова лезть туда, где кишмя кишат эти белые твари?

Джон рассмеялся.

— А с чего ты взял, что они там вообще есть? Голоса леопардов отдаются эхом, помнишь? Член Тома, ты же сам первый и сообразил это! Может, леопард сейчас здесь, внизу, в чаще, в нескольких ярдах от нас. Не забывай, мы все-таки в Снежном Мраке — и останемся в нем, пока не дойдем до другого края и не спустимся в долину.

— Ну что за бред… — раздраженно начал Мехмет, но Джон его перебил:

— Снежные леопарды кричат, прежде чем напасть на жертву, точно так же, как лесные леопарды во время охоты поют. Теперь-то мы это знаем, верно? Снежные леопарды кричат, чтобы запутать добычу. А еще мы знаем вот что: если наверху, во Мраке, мы снова услышим леопарда, нужно просто заорать и завизжать, и это его отпугнет.

В свете костра Джон обвел взглядом ребят, с головой укутанных в шкуры.

— Вообще-то леопарды — это добрый знак. Спорю на что угодно: они кричат, потому что из Долины Высокого Дерева во Мрак идут шерстяки, чтобы потом спуститься в другие долины, как всегда бывает в холодные бездны.

Джон заставил нас всех подойти к краю леса, чтобы мы могли увидеть это своими глазами. Он оказался прав. Снег почти перестал, и вокруг нас по крутым темным склонам ползли вверх огоньки: это шерстяки длинными вереницами тянулись к выходу из Долины Высокого Дерева.

— Видите? — сказал Джон. — Смотрите! Они уходят в низины! Эти возвращаются в Долину Круга, а вон те? Куда они идут, а Мехмет? Как думаешь?

— Я думаю, что ты спятил, — отрезал Мехмет и вернулся к теплому и уютному огню. — Я думаю, что, если тебя не остановить, ты не успокоишься, пока нас всех не погубишь.

Но меня Джон убедил. Даже если ему хотелось, чтобы все крутилось вокруг него, все-таки его история лучше, чем у Мехмета. И с этим были согласны все, кроме братьев Рыбозеров, девиц Синегорок и самого Мехмета Мышекрыла.

Но даже они колебались. Я видела, что Джули, Кэнди и Энджи сомневаются, правильно ли поступили, глядя, как мы выкапываем из-под снега колоды с вещами, достаем сушеную еду и перевязанные бечевкой запасные шкуры. Я видела, что Дейв и Джонни спрашивают себя, каково им придется в Долине Высокого Дерева, когда они останутся тут вшестером. Я даже заметила, что Мехмет жалеет, что не промолчал.

Однако, несмотря на сомнения, ребята все же решили остаться. Они сидели на снегу у костра, а остальные собрали поклажу и, взвалив на себя вещи, устремились за Джоном и Джеффом, ехавшим верхом на Непе.

— Не думайте, что вы тут самые смелые, — крикнул нам вслед Мехмет. — Не забывайте, что Анджела решила остаться, а Три Спутника улетели. Она осталась, где была, и прекрасно устроилась, совсем как мы. А ты, Джон, и все вы, кто пошел за ним, — вы просто бежите!