Глава 9. Жизнь после смерти
Кто бы знал, как Дмитрий устал от своей любимой некогда машины. Который день он проводит за рулём, десяток часов в замкнутом пространстве салона, и даже постоянно меняющийся пейзаж перестаёт радовать. Неужели он начал скучать по своей пустой квартире и обычной кровати? Похоже, что так. Сейчас бы вытянуться во весь рост и проспать сутки, забыв обо всем на свете.
Лена бросила озабоченный взгляд с соседнего сиденья. При воспоминании о последнем происшествии руки сами собой сжимались на кожаной оплётке руля.
Все, у кого есть хвосты, знали: призраки ядовиты. Служба контроля не афишировала эту информацию, но и не охраняла на уровне имперской тайны. Этот факт из разряда условно опасных. К примеру, все знали, что газом дышать нельзя, но пользоваться плитами от этого не перестали. Призраки редко принимали физический облик перед живыми, да и для летального исхода нужно принять внутрь (проглотить или вдохнуть) не менее пяти — десяти кубиков материи блуждающих, в зависимости от веса и возраста человека. Случайно не получится. А специально? Какому ненормальному такое в голову придёт?
Но когда дело коснулось псионника лично, он едва не спятил. Стоило отлучиться в местную службу контроля, чтобы отдать распоряжения насчёт останков из монастыря и эксгумации тех, что похоронены в Ворошках, как девушка встретилась с блуждающим. Снова.
Они же нашли тела. Младенец привязан к могиле, то, что осталось от монашки, находилось в окружении пси-специалистов. Их призраки должны быть парализованы нулевым полем. Но, несмотря на это, блуждающий материализуется здесь, словно не замечая тех ограничений, которыми его опутывали.
Что происходит? Жизнь после смерти подчинена строгим законам, так до конца и не понятым живыми. Многоуровневые ходы не из их числа. Псионник допускал мысль, что это стечение обстоятельств, помноженное на невероятную силу призрака. Или всё-таки призраков? Злость, накопленная за двадцать пять лет, выплёскивалась, бросая блуждающих из крайности в крайность.
Сведения, которые добыла Нирра, помогут им если не расследовать преступление, то хотя бы объяснить странности. Впервые за длительное время появилось что-то стоящее, реальное, в противовес догадкам и гипотезам. То, что источником послужила бабка Лены, оставляло в душе Дмитрия неприятный осадок, но он сумеет с ним справиться, ради дела, ради той, что сидит так близко. К черту! Ради Алленарии он примет помощь хоть от самого дьявола, невзирая на последствия, широко пропагандируемые священниками.
В Заславле, столице империи, он не был уже более года, с тех пор, как последний раз навещал мать, и не испытывал особых сожалений по этому поводу. Обоим поводам. Хорошо ещё, что Галилианна (в последние годы родительница настаивала, чтобы он называл её только по имени) уехала отдыхать. Она всегда старалась по максимуму продлить лето. Так что в этот, сугубо деловой, приезд Демон мог обойтись без лишних объяснений и расшаркиваний в собственном доме.
Изменения в жизни большого города зачастую не так заметны, как в маленьком, они теряются на улицах, пропадают в суете, заглушаются в шуме и грохоте. Но человеку, не очарованному возможностями столицы, её фальшивыми огнями и вычурной роскошью, не попавшемуся в сети никогда не замирающей жизни, трудно не заметить преображение. Пусть это не всегда к лучшему, но оно есть. Серые свечки новостроек, загораживающие свет, уродливые торговые центры с яркими противоречивыми вывесками, увеличивающееся год от года количество машин, новые дороги, старые дороги, большие экраны, фирмы, кочующие из одного офиса в другой, отреставрированные и разрушенные храмы. Год от года облик города меняется, плавно перетекает из одного состояния в другое, но живущие в нем никогда ничего не замечают, так как они сами часть этих перемен.
Куда? — спросил Демон, как только машина пересекла городскую черту.
— Островная набережная, десять, — Лена посмотрела на загорающийся в полумраке город.
Заславль был построен на озере более тысячи лет назад и являлся постоянной резиденцией императорской семьи уже три века. На озере Тиррен, сравнимом по площади с небольшим морем, был искусственно насыпан остров, не получивший никакого официального названия, в народе его окрестили островом Императора. Дворец, парки, сады, фонтаны, частная посадочная полоса — всё на этом клочке суши было приспособлено для жизни и комфорта правящей семьи, а также для их защиты. "Империя в империи", — недовольно бурчали министры, но неизменно повышали сумму на содержание венценосной династии по первому же требованию.
Северные кварталы города, выросшие на берегу озера, считались очень престижными. Во-первых, людей привлекали как старинные особнячки, так и новостройки, в которых соблюдался псевдоисторический стиль. Во-вторых, чем ближе к острову, тем чище улицы, тем больше на них порядка, обеспечиваемого многочисленными патрулями корпуса. И, в-третьих, в сознании народа чётко сформировался образ доброго правителя, радеющего о своём народе, и, соответственно, он (народ) старался быть как можно ближе к императору, причём иногда в буквальном смысле.
Интересно, почему Нирра не перетащила сюда родных? Возможностей что для адвоката Сергия, что для Алленарии хоть отбавляй. Зачем девушке прозябать в глуши? Неужели в многолюдной столице не найдётся места для ещё одной школы танцев?
— Сюда, — Лена махнула рукой в сторону серой шестиэтажки, раньше, чем он успел заметить номер.
Тёмный, какой-то сумрачный дом с белыми колоннами. Вполне в стиле карги. В таком бы службу контроля разместить, чтобы одним своим видом внушать посетителям трепет.
Охраняемая стоянка, въезд перегораживал шлагбаум, поднявшийся, при появлении машины.
— Девятое место, — крикнул, не выходя из будки, охранник.
Нас ждали.
Девушка вышла из машины вслед за Демоном и уверенно направилась к массивным двустворчатым дверям.
Просторный вестибюль, отделанный современными пластиковыми панелями, мраморный пол, яркие конусообразные светильники, пост охраны. Двое молодых людей в мундирах корпуса отвлеклись от безусловно интересного кроссворда.
— Лена, — расплылся в улыбке парень с трёхдневной отливающей синевой щетиной.
— Привет, Андрос. Мы к бабушке, — девушка остановилась перед железной вертушкой, перегородившей коридор, как в проходной на заводе.
— Знаем, — ответил второй, коротко стриженный блондин с голубыми глазами, — Каждые полчаса звонит, спрашивает, не приехали ли. Вы Дмитрий Станин?
Демон отметил, что до этого радушные лица охранников при взгляде на него посуровели. Орлы! Задают вопрос, заранее вкладывая в него правильный ответ. Они что, всерьёз думают, что честный злоумышленник ответит нет?
— Да.
— Проходите.
Железные лопасти вертушки крутанулись, не потребовалось даже показывать кад-арт.
На пятый этаж, где жила Нирра, их доставил просторный, а, главное, чистый лифт. Ведомственную квартиру в престижном доме карга сохранила за собой, несмотря на то, что лишилась официального поста. На самом деле она до сих пор являлась сотрудником службы контроля, пусть выполняя всего лишь функции консультанта-аналитика. Плюс преподавательская деятельность в пси-академии. Поговаривают, что ей предлагали возглавить учебное учреждение, но Нирра по каким-то своим соображениям отказалась, к величайшему облегчению студентов и большей части преподавателей.
На площадке кто-то попытался добавить уюта, заставив подоконник пластмассовыми горшками с растениями. Перед лифтом широкий холл — коридор, справа — приоткрытая дверь на лестницу, яркий свет ламп высвечивал чёткий геометрический узор плиток пола. Лена свернула к правой двери. Зелёный огонёк камеры предупреждающе мигнул, датчики, настроенные на движение, отдали команду начать запись. Дмитрий едва сдержал желание помахать рукой.
Девушка, уже поднявшая руку к звонку, вдруг передумала и, ухватившись за ручку, открыла дверь.
— Андрос предупредил, — ответила она на невысказанный вопрос, одновременно скидывая в прихожей ботинки. — Он всегда так делает.
Псионник заставил себя успокоиться. Обычная встреча. Нирра их ждала, охранники позвонили, пока они ехали в лифте, она открыла дверь, посторонних в здании не бывает, нечего опасаться. Тогда откуда это странное чувство тревоги?
— Бабушка, — крикнула Лена, проходя в квартиру.
Широкий коридор, арка без дверей, за ней гостиная с большим диваном и телевизором. Никого.
— Мы приехали, — констатировала очевидное девушка, ведь Андрос уже проинформировал Нирру.
"Если было кого", — подумал Демон.
Неприятное предчувствие не отпускало. В таких домах отродясь ничего не случалось. И на стоянке, и на входе дежурит охрана, расхлябанная, правда. Черт, дались ему эти парни.
Напротив гостиной закрытая дверь, Алленария прошла мимо. Кухня? Спальня? Кладовка? Дмитрий не стал проверять. Как бы смешно это ни выглядело, но от Лены он не отойдёт.
Тусклая лампа при входе светила в спину, отчего оставшаяся часть коридора казалась погруженной в неровный полумрак теней. Из-под двери напротив была видна тонкая полоска света.
Простая и ясная мысль с опозданием сформировалась в голове. Нирра давно бы ответила внучке, если б могла.
"Каждые полчаса звонит, спрашивает, не приехали ли?"
Алленария открыла дверь.
— Бабушка, — не крик, а испуганный шёпот, — бабушка, что с тобой?
Девушка бросилась вперёд, Демон едва успел перехватить её. Всё было видно и отсюда.
Письменный стол, повёрнутый к окну, мерцающий монитор компьютера, сдвинутая вбок клавиатура, бумаги, папки, раскрытый ежедневник, дорогой канцелярский набор, похоже, сделанный из бронзы. Нирра сидела спиной к двери, в своём большом колёсном кресле, голова лежала на столе, одна рука вытянута на поверхности ладонью вверх, вторая где-то под волосами.
Человек не может так лежать, — подумал псионник, — неудобно. Не на боку, не на щеке, а на носу.
Из затылка старухи из-под слоя спутавшихся волос торчал стержень… спица… штырь, покрытый красно-бурой слизью и тошнотворными ошмётками. Чувство странного сожаления стало неожиданностью для Дмитрия. Старуха мертва, больше некому отравлять ему жизнь. Но ни облегчения, ни удовлетворения он не испытал, лишь жалость и недоумение — как так вышло.
В груди у девушки булькнуло.
— Бабушка? — спросила она обиженным голосом маленькой девочки.
Так, осторожно пятясь и прижимая к себе Лену, Демон дошёл до входной двери. Панель управления системой безопасности была прямо на уровне глаз, Станин, не раздумывая, нажал красную кнопку тревоги. Псионник перетащил девушку через порог и прикрыл дверь. Плитки пола неприятно холодили ступни сквозь тонкую ткань носков, но это было наименьшей из его проблем.
По лестнице опоясавшей лифт уже слышались ритмичные тяжёлые шаги. Один из охранников пренебрёг кабиной и, перепрыгивая ступеньки, бежал наверх.
— Что случилось? — растерянно спросил стриженый блондин, оказавшись на площадке.
— Нирра Ипатовна мертва, — ответил псионник.
Парень вытаращил глаза, Лена дёрнулась, как от удара.
— Вызывай патруль, — злясь на себя, гаркнул Станин, — Убийца может быть ещё в квартире.
Охранник перевёл взгляд на дверь, словно мог увидеть что-то через железную обшивку.
— Я должен проверить, — парень вытащил из кобуры пистолет, отстегнул рацию и вызвал напарника.
Господи, какие мальчишки. А если преступник — это он? Никакого соображения. Псионник осторожно развернул Лену лицом к себе и выругался уже вслух. На ногах девушка стояла твердо, но глаза! Пустые, бессмысленные, смотрящие в пустоту. Демон схватился за телефон. Эти горе-охранники так и не вызвали подмогу, остаётся надеяться, что сигнал с пульта подаётся не только им, но и в корпус правопорядка.
События завертелись, словно на карусели. Охранники, никого в квартире не нашедшие, получили строгий выговор от прибывших работников имперского корпуса, были грубо отстранены от расследования и понижены в статусе от участников до свидетелей. Следующими подъехали пси-специалисты, которые точно так же поступили с самими операми.
К дележу власти Дмитрий остался равнодушен, состояние девушки волновало его куда больше. Чтобы хоть что-то сделать, он перенёс её на диван, стоящий в подсобном помещении, Лена к перемещению в пространстве осталась равнодушна, не откликалась и не реагировала на лёгкое обрызгивание водой (идея Андроса). Приехавшим медикам оставалось лишь констатировать смерть потерпевшей, и поэтому они безотлагательно занялись её внучкой. Диагноз "шок" Демон мог поставить и сам. Врач ловко сделал укол, девушка, среагировавшая скорее на боль от иглы, чем на лекарство, оглядела всех мутными глазами и отключилась.
Осмотр места преступления и допрос свидетелей занял несколько часов. Станин рассказал всё.
Да, приехал к Нирре.
Да, по её просьбе.
Да, мужские ботинки в коридоре его, пришёл в гости, разулся, никакого криминала.
Нет, никого постороннего, кроме дверной ручки и кнопки вызова охраны, не трогал.
И так далее, по кругу и до бесконечности. Врать и выдумывать причины для неурочного визита к бывшей главе службы контроля не имело смысла. Те бумаги, что она хотела показать Дмитрию, изъяли.
Пришедшая в себя Лена отвечала тихо и невпопад. Девушка слово в слово подтвердила показания псионника, чем не очень порадовала специалистов. То ли ещё будет, когда они раскопают ту, старую историю. Тут вам и мотив, и возможность.
Отпустили их уже за полночь, запретив покидать город. Если приезжим негде остановиться, то служба контроля любезно предоставит раздельные апартаменты с крепкими запорами. К счастью, Демон имел возможность отказаться.
Машина, уже осмотренная специалистами, ждала их на том же месте. Обувь следователи не вернули, увезли на экспертизу, не подумав, каково это, нажимать на педали в носках.
Алленарию такие тонкости интересовали мало. Она без малейших признаков недовольства сидела рядом, терпеливо ожидая, когда он закончит ругаться и приноровится к управлению автомобиля. Очнувшись перед допросом то ли ото сна, то ли от забытья, девушка вроде вышла из состояния ступора. Отвечала, когда спрашивали, вставала, ходила, пила воду, когда он приносил. Взгляд осмысленный, речь связная. Чего, собственно, ему ещё надо?
Как оказалось, много чего. Её равнодушие к себе и окружающим, отсутствие слез — всё это заставляло Дмитрия беспокоиться. Смерть, словно тень, ходила за ней по пятам, чёрными пятнами падая на тех, кто рядом. Предел прочности есть у каждого.
С набережной до его дома не более двадцати минут, а по пустым дорогам ещё быстрее. Его мать, одна из ведущих актрис императорского театра, Галилианна, приехала покорять столицу в нежном семнадцатилетнем возрасте, окончила театральный институт, где при длительном общении профессора всё же углядели в провинциалке недюжинный талант и распределили на престижнейшую сцену страны. Там она быстро разделалась с эпизодическими ролями и поднялась до примы. Поговаривают, у неё был роман с самим императором, но это слухи. Зная хватку родительницы, Демон был уверен, тот бы просто так не ушёл.
Мать до сих пор продолжала блистать на сцене, конечно не в роли Джульетт, в силу возраста, но недостаток лицедейства она охотно компенсировала в реальной жизни. Хорошо, что она сейчас на отдыхе, и он избавлен от слёзной сцены — мать и блудный сын.
Станин заварил чай, не решаясь предложить девушке что-либо покрепче. Неизвестно, как отреагирует организм на алкоголь в свете недавнего приёма медикаментов. Лена безучастно оглядела кухню, села на табуретку и остановила взгляд на темноте за окном. Она не задала ни одного вопроса, не удивилась, когда он привёз её в незнакомую квартиру.
Часы, которые он помнил с детства, оглушительно тикали.
— Мы найдём того, кто это сделал, — сказал Демон просто для того, чтобы нарушить тишину.
Алленария не повернула головы. Полная кружка чая продолжала одиноко остывать на покрытом клеёнкой столе.
— И узнаем, почему он это сделал, — весомо добавил он.
Девушка встала и, пряча глаза, тихо сказала:
— Пойду лягу… где-нибудь.
Наверное, это было бы самым логичным завершением дня. Уснуть и ни о чем не думать, Так просто и так плохо. Демон чувствовал, как что-то неведомое зреет в ней, что-то нехорошее, и когда оно будет готово, оно сломает Лену раз и навсегда. Раздавит, перекроит человека под себя, подгонит, словно рубашку под размер. Кто-то учится с этим жить, кто-то спивается, а кого-то потом находят с петлёй на шее.
И поэтому он не мог отпустить её.
— Лена, посмотри на меня.
Сколько длится взгляд — доли секунды, минуты, часы? Дмитрий не знал, но за мгновение прошли годы. То время, что украли у Алленарии, состарив эти большие лучистые глаза на десяток лет разом.
— Лена…
— Зачем? — отрешённо спросила она. — Зачем мне что-то знать? Бабушки больше нет, ей всё равно. Она даже не сможет вернуться. Никогда. Почему так? Почему для неё нет продолжения? Она всю жизнь положила на людей. На чужих людей. А теперь они живы или мертвы, а её просто не существует.
— Послушай…
— Родителей нет, — продолжала девушка, с такой тоской, что захотелось завыть, — Меня нет.
— Прекрати! — Дмитрий схватил её за плечи и встряхнул. — Это всё чушь! Ты знаешь это! — он приблизил её лицо к своему. — Ты здесь. Со мной.
Демон не собирался этого делать, всё случилось само. Её губы были холодны и неподвижны. Лёгкое соприкосновение, от которого они оба вздрогнули. Глаза девушки ошеломлённо раскрылись. Дыхание смешалось. Слишком долго Дмитрий думал о ней, чтобы отвернуться сейчас, отстраниться от дурманящего запаха волос, гладкой кожи и губ, повторяющих каждое его движение.
Возбуждение, сладкое, мучительное, дразнящее, растекалось по телу.
Лена вздрогнула, из горла вырвался полустон, полухрип, руки, до этого бессильно висевшие вдоль тела, взметнулись, крепким кольцом замкнувшись на его шее, повязка наждаком прошлась по обнажённой коже. Тело девушки ожило, шевельнулось, прижалось к нему.
Лена провела пальцами по его волосам, и сотни огненных точек впились ему в кожу, как волна распространяясь по позвоночнику дальше и дальше. Стараясь прильнуть как можно ближе, она потёрлась об него всем телом, и остатки благих намерений разлетелись вдребезги. Со своим желанием Дмитрий ещё справился бы, но с её не смог.
Её неловкие, осторожные прикосновения, широко распахнутые глаза, рот, от которого невозможно оторваться, и тело, отзывающееся на каждое движение, — всё, о чём он мечтал, и даже более, потому что происходит наяву.
Дмитрий приподнял девушку и усадил на стол. Её ноги, тут же обвились вокруг пояса, не позволяя отодвинуться ни на сантиметр и заставляя его изнывать от нетерпения. Ничего лишнего, никаких посторонних мыслей о кровати в спальне.
Одежда слетала с них, как шелуха, бесшумно падая на пол. Нетронутая чашка с чаем, задетая резким движением, полетела вниз, окрасив коричневыми брызгами и усеяв беловатыми фарфоровыми осколками пол.
Быстрее! Быстрее! Никогда раньше Дмитрий не замечал за собой такого нетерпения, такой жажды обладать кем-то.
Свет ламп высвечивал бледную кожу, по сравнению с которой его руки казались смуглыми. Каждый изгиб, каждая впадинка манили к себе, заставляя раз за разом склоняться над девушкой, гладить, целовать, покусывать. Лена выгибалась, металась, бормотала что-то неразборчивое. Она приподнималась, безжалостно впивалась в его плечи ногтями, а потом откидывалась обратно, предоставляя ему полную свободу. Их единение казалось эфемерным. Мир пропал, остались лишь он и она. Вдох следовал за выдохом, наполнение за пустотой, движение за покоем, стоны за немотой, на которую тоже не хватало дыхания. Ожидание и восторг, зарождение чего-то нового, объединяющего, стирающего из разума всё незначительное и ненужное.
Лена задрожала, и его имя безумным криком слетело с её губ, доставляя едва ли не большее удовлетворение, чем дарило тело. Ноги сжались на талии, не давая уйти и вернуться. Всё. Сил сдерживаться у Демона не осталось. Пульсирующая волна, шедшая из самой глубины, накрыла его с головой. А часы, как единственный свидетель произошедшего, всё так же монотонно тикали, доказывая мужчине и женщине постоянство этого мира.
Не было произнесено ни слова. Зачем? Их тела сказали друг другу всё, что могли. Дмитрий взял обессилевшую девушку на руки и отнёс в комнату, которую до сих пор считал своей. И плевать, что там полуторная кровать, как-нибудь поместятся.
И тогда пришли слёзы. Утирая и пряча от него лицо, Лена плакала. Долго, больно и безнадёжно. Всё, что он мог — это крепко прижимать её к себе и шептать глупые, пустые слова утешения. Пусть лучше выплеснет горе сейчас, разом, чем согнётся под его непосильной тяжестью.
А потом Лена повернулась и прижалась своими губами к его губам, на этот раз сама. Демон ощутил солёный вызывающий вкус слёз на её лице и снова потерял себя.
