Глава 13
Джейн стояла у ворот в зоне прибытия и ждала Калеба. Она так сильно волновалась, что почти не замечала удивленных взглядов тех, кто проходил мимо. Она понимала, что глупо так нервничать. Они с Калебом каждый день перезванивались, и не по одному разу. Он и сегодня позвонил перед вылетом. Но логические доводы не уменьшали ее нервозности.
Возле нее остановился мужчина в летной форме:
– Возможно, я покажусь вам лягушонком, однако, если такая прекрасная женщина, как вы, поцелует меня, я превращусь в прекрасного принца.
Джейн смущенно посмотрела на свою самодельную табличку, разрисованную со старанием девочки-подростка. На табличке было выведено:
ПРЕКРАСНЫЙ ПРИНЦ
Потом она подняла глаза на летчика и покраснела.
– Вы тоже прекрасны, – сказала ему Джейн. – Но мой принц на подлете.
Пилот улыбнулся, подхватил свой дипломат и пошел дальше, бросив на ходу:
– Он еще и счастливый принц.
Калеба она увидела издали.
Джейн показалось, что Калеб за эти недели вырос. Он был на целую голову выше остальных пассажиров. Спортивная сумка висела у него на плече. Калеб был в черной футболке и потертых голубых джинсах. Его волосы за это время успели немного отрасти, но высветленные пряди остались. Сейчас они мелькали в солнечных лучах, льющихся из высоких окон терминала. И хотя Джейн было не отвести от него глаз, она замечала и другое. Взгляды девушек и женщин, мимо которых он проходил. На него оглядывались даже некоторые мужчины.
Джейн сразу поняла, когда он ее заметил. Лицо Калеба осветилось улыбкой. Он ускорил шаг. Еще через мгновение сумка шлепнулась на пол. Калеб обнял Джейн, потом подхватил на руки и поднял в воздух. Ее пальцы зарылись ему в волосы. Ей показалось, что его улыбка стала ослепительнее. Удивительно, но даже двухдневная щетина ему очень шла. Зеленые глаза Калеба сияли какой-то новой решимостью. Он вернулся счастливым.
Может, это от его выхода в финал. А может, он просто рад, что вернулся домой, к ней. Джейн хотела спросить, но Калеб осторожно опустил ее на пол и снова поцеловал.
Его губы стали мягче, чем она помнила, хотя сам поцелуй был жестким, полным давно сдерживаемого желания. От него пахло кофе и мятой. Калеб оторвал губы, но продолжал сжимать в ладонях лицо Джейн и смотреть ей прямо в глаза.
– Знаешь, как сильно я тебя люблю? – спросил он.
– А как сильно ты меня любишь?
– Так сильно, что не терпится поскорее на тебе жениться.
– Я рада это слышать. А то у меня в голове проскальзывали тревожные мысли. Вдруг теперь, когда ты стал знаменитым, тебе не захочется жениться на престарелой паркоматке.
– Знаменитым? Первый эпизод еще не показывали по телевидению.
– Смотри, я запачкала тебе футболку блестками, – улыбнулась Джейн.
Казалось, Калеб только сейчас заметил ее самодельную табличку.
– Уверен, что пока ты меня ждала, к тебе не раз уже набивались в прекрасные принцы.
– Я хотела написать «Суперзвезда авторского исполнительства», но тогда бы получилось мелко. Да и блесток у меня было мало. Скажи, тебе нравится моя самоделка? Когда я узнала, с какой помпой тебя встречали в Лос-Анджелесе, то решила не ударить лицом в грязь. Вот только лимузина нет.
– Ты замечательно меня встретила. – Калеб улыбнулся и поцеловал ее в макушку. – Лучше не придумать… Пожалуй, если бы только ты стояла здесь совершенно голая, держа в руках знак.
– Тогда бы вокруг меня собралась целая толпа прекрасных принцев, – со смехом сказала Джейн.
По пути к багажной карусели Калеб протянул Джейн коробочку.
– Что внутри?
– Подарочек.
– Малыш, для меня твое возвращение – уже подарок.
– Не упрямься. Открой.
Джейн развернула оберточную бумагу, открыла коробочку. Внутри лежал серебряный свисток на цепочке. Работа была явно ручная.
– Нравится?
– Не то слово!
Джейн немедленно повесила свисток поверх листа с блестками и глянула на себя сверху.
– Я как его увидел, сразу подумал о твоей новой работе. Если вдруг попадешь в беду – свисти. Звук у него довольно громкий. Я купил его на благотворительной акции. Весь сбор шел на установление мира в Конго.
– Чудесный подарок. И все-таки, Калеб, ты напрасно тратился.
– Это не ахти какие деньги. Надо же было проверить, как действует твоя кредитная карточка.
Джейн выпучила глаза, делая вид, что шокирована.
– Шучу, малышка. Давай поскорее заберем гитару и поедем домой. У меня, пока я летел, возникли кое-какие фантазии, и мне не терпится их осуществить.
– И кто фигурирует в твоих фантазиях?
– Естественно, ты. Голая. С этим знаком на шее.
– А можно еще надеть и свисток?
– Конечно. И когда будешь на пределе, сразу свисти.
* * *
Пока они ехали из аэропорта, Калеб рассказал Джейн все, включая и его странный обморок на сцене. Он сказал, что согласился петь дуэтом, не очень понимая, о чем речь. Несмотря на все уверения Джейн, Калеба до сих пор продолжали грызть сомнения.
– Ты действительно одобряешь этот шаг? – спросил он. – Ты же знаешь, я не обязан туда возвращаться.
– Не глупи, малыш. Ты должен туда вернуться. Это редкий шанс приобрести известность, а если повезет, то и большие деньги. Но даже если ты не победишь, тебе теперь заплатят за участие в эпизодах. Я читала правила. Ты сможешь войти в телевизионный союз авторов-исполнителей и все такое.
– А как насчет Джордин? Тебя не напрягает, что мне петь с ней?
– Разве меня это должно напрягать?
– Нет, конечно.
– Тогда и не напрягает.
Несколько минут они ехали молча.
– Но в твоем вопросе я усматриваю тревожный знак, – вдруг сказала Джейн.
– Почему?
– Скажи, если бы тебе пришлось выступать дуэтом с Шоном, ты бы стал меня спрашивать?
– Естественно, нет.
– Вот видишь? Тогда почему ты спрашиваешь по поводу Джордин? Одно из двух: или ты думаешь, будто я ревную тебя к ней, или ты не доверяешь себе.
– Джейн, так нечестно.
– Нечестно?
– Ты же прекрасно знаешь: выступать в паре с Шоном или с Джордин не одно и то же.
– А в чем разница? В уровне их талантливости?
– Да в том, что Шон – обычный парень, хотя и с приветом. А Джордин – привлекательная девушка.
– Значит, ты считаешь ее привлекательной?
– Да, Джейн, считаю.
– Не буду с тобой спорить. Я того же мнения. Когда я смотрела на YouTube ее соблазнительные клипы, мне почти захотелось сменить пол.
– Если это шутка, то неудачная. Давай лучше сменим тему разговора.
– Давай. Просто чтобы ты знал, Калеб: я полностью тебе доверяю. Если бы ты вдруг решил уйти к другой, меня бы это, конечно, убило. Но я никогда бы не стала чинить тебе препятствия и мешать твоему счастью. Я не пыталась и не буду пытаться привязать тебя к себе. Ты со мной, потому что ты делаешь такой выбор. И меня ничуть не напрягает, что ты будешь выступать вместе с Джордин. Наоборот, это даже льстит мне.
– Льстит?
– Да. Я же знаю: ты бы легко мог построить отношения с ней или с какой-нибудь другой женщиной. Но ты здесь, рядом со мной, и я этим горжусь. Я горда за нас обоих. И хочу, чтобы ты был со мной, потому что тебе самому этого хочется. А брачные свидетельства, кольца – это все вторично.
– Для меня это тоже вторично.
Джейн улыбнулась. Пару миль они ехали молча, потом она сказала:
– Но на всякий случай сообщаю: я по-прежнему рассчитываю на свадьбу.
– Тогда разворачивай машину, едем обратно в аэропорт и ближайшим рейсом летим в Лас-Вегас.
– Ты шутишь? Я не хочу выходить замуж в Лас-Вегасе только оттого, что там это поставлено на конвейер. И потом, я сейчас везу тебя домой, чтобы поупражняться перед медовым месяцем.
Когда они приехали, Калеб едва дождался, пока Джейн поставит машину. Еще во дворе он наградил ее страстным поцелуем, после чего взял за руку и потащил в дом.
– А твой багаж? Твоя гитара? – спросила Джейн.
– Пусть полежат в машине, – ответил Калеб.
Он бежал по ступенькам, заставляя бежать и ее.
В квартире, наспех захлопнув дверь, Калеб прижал Джейн к стене и принялся расстегивать на ней кофточку. Джейн осторожно оттолкнула его и увидела, как он тут же нахмурился. Улыбка вернулась сразу же, как Джейн подала ему плакат с блестками, а кофточку расстегнула и сняла сама. Следом на пол полетел лифчик. Глаза Калеба приклеились к ее груди. Она забрала у него лист и повесила себе на шею, добавив свисток.
– Ты хотел, чтобы я встречала тебя такой? – спросила она, и Калеб кивнул. – Тогда поторопись раздеться.
Он сбросил футболку. У Джейн даже дух захватило. За время участия в конкурсе Калеб похудел, но эта худоба лишь подчеркивала рельефность его мускулатуры.
– Ты специально выпячиваешь живот, чтобы меня завести? – спросила она.
– Возможно, – улыбнулся Калеб.
– Пошли. Не в прихожей же этим заниматься.
Калеб поцеловал ее, и вкус его поцелуя прогнал из головы Джейн все мысли. Теперь она думала о сексе, и ни о чем другом. Она запустила руку в густые волосы Калеба, притянув его голову к своей груди. С упавшей на пол таблички посыпались блестки. Джейн застонала, когда Калеб нежно зажал между зубами ее сосок. Его руки расстегивали молнию ее джинсов, однако Джейн снова его оттолкнула.
– Я хочу тебя в постели, – сказала она. – Изволь подчиняться.
– Вау! – ошеломленно воскликнул Калеб. – Стоит девчонке обзавестись служебным жетоном и баллончиком с перцовым аэрозолем, как она тут же превращается в повелительницу.
– Можешь называть меня Хозяйкой, – сказала Джейн. – А теперь – на кровать, пока я хлыст не взяла.
У двери спальни Калеб остановился:
– Насколько помню, ты ждала, когда я вернусь и починю сломанную кровать.
– Сама починила, – ответила Джейн, вталкивая его в спальню. – Если ты думаешь, что мужчина нужен мне для ремонта, то ошибаешься. Я покажу тебе, зачем мне нужен мужчина. Прямо сейчас. Ложись на спину и закрой глаза.
Взгляд у Калеба был возбужденный и настороженный. Он послушно влез на кровать, повернулся и, прежде чем закрыть глаза, все-таки посмотрел на Джейн. Она дождалась, пока он закроет глаза, и сняла с шеи болтающийся знак. Увидев, что Калеб вновь нарушает правила, она поднесла к губам свисток. Звук действительно был громким.
– Не жульничать, приятель. Я велела тебе закрыть глаза. Иначе хуже будет.
Калеб улыбнулся и закрыл глаза.
Джейн осторожно выдвинула ящик комода, где у нее лежали купленные наручники. Должно быть, Калеб услышал их лязг. Его глаза чуть приоткрылись, затем широко распахнулись.
– Ты мне про такое не говорила.
– Называть меня Хозяйкой или вообще рта не разевать! – скомандовала Джейн, взбираясь на него. – А теперь закрывай глаза и подставляй руки.
Калеб со смехом протянул ей руки.
Джейн защелкнула один наручник, затем просунула цепь через металлические прутья изголовья и защелкнула второй. Все это время ее груди покачивались над лицом Калеба, и когда он дотянулся языком до ее соска, у нее как ток пробежал по позвоночнику. Калеб инстинктивно протянул к ней руки. Натянутая цепь лязгнула, не пуская его.
Джейн это понравилось. По-девчоночьи хихикая, она наклонилась над Калебом и принялась целовать ему шею. Вкус его шеи отдавал мылом, но и это настолько возбудило Джейн, что она едва могла продолжать затеянную игру. И все же она решила доиграть до конца. Ее язык переместился ниже, пощекотал Калебу соски, пока те, как и женские, не отвердели. Все волосы, на которые натыкался ее язык, были мягкими и росли в нужных местах. Джейн добралась до его живота, лизнула впадинку пупка, потом двинулась ниже. Его член грозил прорвать джинсы. Джейн обхватила это возбуждающее вздутие обеими руками и приложила губы к ткани, дохнув туда теплым воздухом. Калеб застонал, дернулся и снова лязгнул цепью наручников.
– Это изощренная сексуальная пытка, – пробормотал он.
– Так оно и задумано.
Джейн медленно расстегнула пояс его джинсов: вначале нарочно стянув покрепче и лишь потом отпустив. Затем неторопливо расстегнула пуговицу, скрывающую ширинку и молнию. Трусов под джинсами не было, и едва половинки молнии разошлись, из щели буквально выпрыгнул его тугой член и закачался у Джейн перед самым носом. Стенки ее влагалища напряглись, потом ей брызнуло на трусики.
«Не торопись, – мысленно приказывала она себе. – Пока еще рано. Пусть подождет».
Джейн сняла с Калеба ботинки, после чего стянула джинсы, швырнув их на пол. Несколько секунд она любовалась на него, совершенно голого, прикованного наручниками к изголовью кровати. Похоже, эта несвобода обострила желание Калеба.
Джейн начала с его лодыжки и прошлась языком по всей ноге. Она намеренно потрогала внутреннюю часть возле бедра и почувствовала, как напряглись и дернулись его мышцы. Уперев руки ему в бедра, она начала дразнить Калеба, облизывая ему лобок и самое основание члена. У нее на глазах кровеносная жилка стала толще, а сам член – еще тверже. Член дергался, мокрый, терпко пахнущий. Джейн просто не могла удержаться, чтобы не удовлетворить это чудо мужского совершенства. Она наклонилась. Губы ощутили вкус пота и соли. Вкус Калеба.
– Хватит меня мучить, – прошептал Калеб. – Я уже должен быть в тебе.
Джейн улыбнулась, водя языком по головке члена и представляя, какая это пытка для Калеба.
– Ну, если ты хорошо попросишь…
– Прошу тебя. Пожалуйста. Умоляю!
– Надо говорить: «Умоляю, моя Хозяйка», – поправила его Джейн.
– Да, моя Хозяйка. Умоляю, моя Хозяйка. Мне нужно поскорее в тебя войти. Сними наручники, и я займусь с тобой любовью.
Калеб загремел цепью наручников, но Джейн покачала головой:
– Как насчет того, что наручники мы оставим, а я сама тебя оттрахаю?
– Хорошо, – тут же согласился он, торопливо закивав. – Да, моя Хозяйка.
Джейн встала с кровати и сбросила джинсы, оставив лишь мокрые трусики. Затем, вспомнив одну из йоговских поз, согнулась пополам, глядя на Калеба в просвет между ногами. Бедняга извивался, словно тонущий, который запутался в водорослях.
– Тебе нравится? – спросила она.
Калеб кивнул. Впрочем, мог бы и промолчать. Его член, торчащий колом, был красноречивее любых слов. Джейн сбросила ненавистные трусики, потом взобралась на кровать и присела Калебу на бедра. Тот чуть ли не дугой изогнулся от нетерпения и желания. Джейн приподнялась, обхватила рукой его член и медленно, медленнее, чем нужно, ввела в себя. Ей показалось, что время замерло. Калеб закрыл глаза и удовлетворенно выдохнул. Джейн покачивала бедрами и «ехала» на нем, вскакивая, словно на ухабистой дороге. Калеба она ощущала не только стенками влагалища, но и всем телом. Ее любимый мужчина вернулся и сейчас находился там, где и должен.
Джейн собиралась делать это медленно, чтобы растянуть пытку, но даже она не выдержала задуманной игры. Уперев руки Калебу в грудь, она принялась трахать его так, как не трахала никогда ни одного мужчину. Она буквально гарцевала на нем, вцепляясь ему в грудь и в волосы. Ее груди вздрагивали. Калеб пытался дотянуться до них губами, и, когда ему это удавалось, он стонал от наслаждения. Кровать предательски скрипела, но Джейн было все равно. Она погрузилась в глубокий экстаз. Тесная спальня будто перестала существовать. Все тяжелые мысли, все страхи, накопившиеся в душе Джейн за сорок лет жизни, уносились быстрым потоком освобождения. Ей было так легко, так сладостно, что она не хотела возвращаться из этого мира. Все мысли напрочь исчезли. Это был самый удивительный, самый бесподобный оргазм в ее жизни.
Джейн лежала пластом на вспотевшей груди Калеба, сама потея и вздрагивая от напряжения. Подняв голову, она увидела, что из-за сползшего матраса руки Калеба оказались слишком высоко и, наверное, уже начали затекать. Он смотрел на нее со смешанным чувством восхищения и страха. Потом громко расхохотался.
– Малыш, ты меня прости, – сказала Джейн. – Я никак не думала, что матрас свалится. Как твои руки?
– С руками нормально, а вот кое-что другое требует срочного освобождения.
– Малыш, у тебя что-то болит?
– Конечно болит. Он. Я же еще не кончил.
– Ой, прости, пожалуйста. В книгах пишут, что при такой позе оргазм наступает одновременно.
– Так вот откуда ты набралась этих идей? – со смехом спросил Калеб. – Лучше сними с меня свои дурацкие наручники, и я займусь с тобой любовью по-настоящему.
Джейн встала на негнущихся ногах. После столь мощного оргазма ее пошатывало. Достав ключ, она разомкнула наручники. Калеб сразу же заключил ее в объятия, повалил на сломанную кровать и начал целовать. Его губы были мягкими, а руки – нежными. Как это отличалось от ее недавней неистовой скачки. Не отнимая губ, Калеб вошел в нее. Внутри – да и снаружи – было так мокро, что его член мгновенно проскользнул в ее лоно.
Опираясь одной рукой, другой Калеб принялся ласкать ей грудь. Увы, ласку портил холодный металл – Джейн лишь сейчас вспомнила, что не сняла второй наручник. Не переставая целовать ее, Калеб совершал свои удивительные толчки. Сильные, глубокие. Они снова погрузили Джейн в состояние незнакомого прежде блаженства. Наверное, единицы мужчин и женщин достигали подобной вершины любовного слияния. Сейчас это было самым точным словом. Они непостижимым образом слились воедино и могли бы так лежать целую вечность, вздрагивая от пульсаций наслаждения и сладостных вздохов их любви.
Потом толчки убыстрились. Калебу не хватало воздуха, и он начал дышать ртом. Джейн услышала странный звук, сорвавшийся с его губ. Не крик и не всхлипывание. Его мышцы свело судорогой, и в следующее мгновение у Джейн внутри стало еще мокрее и горячее. Это было так здорово, что она приготовилась испытать второй оргазм. Но второго оргазма не получилось.
Обессиленный, Калеб повалился на матрас рядом с Джейн, положив голову ей на грудь. Постепенно его дыхание выравнивалось. В спальне остро пахло соленым мужским потом. Сама спальня плавала где-то в невесомости. Где-то, совсем в другом мире, звучала сирена. Но это было в другом мире. И наверное, в другом времени.
«Запомни этот момент, – мысленно приказала себе Джейн. – Запри его внутри себя, чтобы в минуты сомнений достать и пережить снова». Это и называлось любовью. И настоящая любовь могла быть только такой. Сплетение чувств, уместившееся в считаных минутах. И блаженная истома, какая бывает только после слияния по-настоящему любящих людей.
Они долго лежали молча. Время застыло. Время, но не часы.
– Ой, малыш. Мне пора двигать, иначе на работу опоздаю.
Калеб попытался снова уложить ее на ломаную кровать, но Джейн вырвалась. Она подбежала к шкафу, где висела ее форма. В комоде схватила первые попавшиеся трусики и помчалась в ванную. Оттуда она вышла наспех вымывшейся и уже одетой. Калеб по-прежнему лежал, уставший и довольный.
– Крутая у тебя форма, малышка, – сказал он. – Я и не знал, что жрицы паркоматов ходят в таких облегающих рубашечках и брючках.
– Я бы предпочла что-нибудь попросторнее, – призналась Джейн, надевая свой широкий форменный пояс. – Но чтобы выглядеть для тебя соблазнительнее, я запихнула ее в сушилку.
– Думаю, сегодня ты выдашь рекордное число штрафных билетов. Мужчины будут хватать тебя за руку и умолять оштрафовать их.
– Хорошо бы, – засмеялась Джейн. – Кстати, в холодильнике полно еды. Принести тебе сумку и гитару?
– Пусть лежат в машине. Не трать время.
– У меня сегодня дежурство возле баров. Домой вернусь после полуночи.
– А там не опасно?
– Теперь у меня есть чудо-свисток, – напомнила ему Джейн.
Перед уходом она задержалась на пороге спальни. Ее любимое, абсолютно голое совершенство лежало на мятых простынях. Джейн сделала мысленный снимок, чтобы унести его с собой.
– Я люблю тебя, малыш. С возвращением.
– И я люблю тебя, Джейн.
Джейн подхватила сумочку и уже была возле входной двери, когда Калеб окликнул ее. Она обернулась. Калеб стоял в проеме спальни, выразительно покачивая цепью наручников.
– Где у тебя ключ?
– Не помню. Женщина не может помнить все мелочи. Думаю, ключ ты найдешь где-нибудь на полу, когда будешь чинить кровать.
– Чинить кровать? Ты, помнится, говорила, что мужчина тебе нужен совсем для другого.
Джейн улыбнулась:
– Зачем вторично чинить кровать самой, если рядом есть мужчина? Женская логика, малыш.
* * *
Чтобы починить кровать по-настоящему, Калебу пришлось ее вначале разобрать. Джейн оказалась права. Ключ валялся возле самой стены. Калеб разомкнул второй наручник, после чего спрятал игрушку Джейн в ящик комода. Заново собрав и застелив кровать, он отправился в душ и пустил горячую воду.
Без Джейн в квартире было тихо. Слишком тихо. Он только что вернулся и не успел привыкнуть к изменениям в их жизни. Теперь Джейн ходила на работу. Не на поиски работы, а на настоящую работу. Жаль, что привыкать к новому ритму жизни ей приходилось одной, без него. А может, это и к лучшему. Порывшись в комоде, Калеб нашел во что одеться и вышел на улицу. Ему хотелось прогуляться и заодно прочистить голову.
Воздух был жарким и влажным. На горизонте собирались дождевые тучи. Где-то в пригородах Остина уже шел дождь, и его пелена быстро поглотила закатное солнце, придав небу угрожающий кровавый цвет. Калеб засунул руки в карманы и двинулся, не особо задумываясь, куда идет.
Из открытых дверей баров и ресторанов доносились голоса и звон посуды. Ресторанные оркестры готовились к работе, добавляя в общий гул свои звуки. Уличные музыканты бренчали на гитарах и банджо. Калеб вдруг заметил, что у уличных групп почти нет настоящих барабанов. Барабанами музыкантам служили перевернутые пластмассовые ведерки. Издали доносился вой сирен. Все эти звуки были для Калеба еще и цветными. Они волнами накатывали на него, но он шел дальше, подчиняясь главному ритму – ритму своих шагов.
Калеб вспоминал, как в детстве мечтал стать настоящим музыкантом, которому не нужно мерзнуть на улицах и довольствоваться скудной едой, а то и вообще ложиться спать голодным. А сколько одиноких часов и дней он провел в чужих квартирах, сочиняя песни о разбитых сердцах и людской несправедливости. Потом ему вспомнился день, когда он впервые увидел Мелоди. Он еще не знал, что она дочь Джейн. Ему запомнилось выражение ее печальных, измученных глаз. Он тогда назвал это выражение «невозможной надеждой». Потом то же он увидел в глазах Джейн. Только ее печаль была более реальной, а надежда – более скрытой.
Иногда он чувствовал, что Мелоди была предвестницей его встречи с Джейн и их любви. И монета, которая прошла через руки всех троих, оказалась талисманом, приведшим Джейн к нему. В этом Калеб тоже видел несправедливость судьбы. А что было бы справедливостью? Привычный сценарий: Мелоди остается жива, влюбляется в Калеба, а Джейн радуется счастью дочери, думая, что ее годы, отведенные для счастья, давно прошли.
Может, та монета изначально была талисманом? И сколько рук бездумно передавал ее, пока она не попала в нужные?
Поток мыслей захлестывал Калеба. Он был бессилен остановить их нагромождение. Оставалось одно: сделать из всего этого песню. Калеб начал напевать складывающуюся мелодию, пытаясь подбирать под нее слова. Потому он и выбрал сочинение песен. Это было его творчество. Его работа, а не мелькание на каком-нибудь дурацком телешоу, где зеленые юнцы и девицы, опьяненные «лайками» в твиттерах и фейсбуках, готовы были грызться за славу и деньги.
Калеба разрывали противоречия. Встреча с Джейн и бесподобный секс заглушили их. Теперь они вернулись. Калебу не хотелось возвращаться в шоу. Он боялся, что конкурс разрушит всю его самобытность. И в то же время очень хотелось получить этот контракт, чтобы они с Джейн выскочили из нищеты. Тогда к их любви добавится настоящее уважение. Уважение к самому себе. Калебу хотелось подарить Джейн настоящую свадьбу, которую она так хотела и которой у нее никогда не было. Подарить ей дом вместо этой жалкой квартирки. Подарить ей ребенка. И конечно же, каждый день дарить ей свою любовь. Такая острота желаний у него была лишь в ранней юности. Но тогда в них отсутствовала точка приложения. Но почему ему так тошно сейчас? Ведь Джейн любила не Калеба-победителя. Она любила и принимала его таким, какой он есть. Каким бы ни был для него результат грядущего финала, Калеб верил, что их любовь выстоит и не даст им разбежаться в разные стороны.
Где-то совсем рядом громыхнул гром, прогнав его сомнения. На тротуар упали первые капли дождя. Но Калеб лишь сгорбился и пошел дальше.
* * *
Джейн ходила по кварталам, примыкающим к Шестой улице, огибая пьяных и велорикш. Она по привычке смотрела на парковочные квитанции машин, однако ее мысли были далеки от работы.
Она думала о Калебе.
Как хорошо, что он вернулся. Правда, через несколько недель ему снова придется уехать, но сейчас казалось, что впереди еще много времени. Джейн знала: расставаться во второй раз будет ничуть не легче, чем в первый. Но за это время многое успело измениться. Калеб поедет на шоу в прямом эфире. Джейн опасалась, что поражение может тяжело подействовать на него. Она и сейчас помнила, с каким лицом он уходил во время остинского прослушивания, когда эта взбалмошная Синтия вдруг опустила большой палец вниз. Чем ближе к успеху, тем болезненнее воспринимается проигрыш.
Но если честно, Джулия в одинаковой степени боялась и его победы. Она искренне хотела, чтобы Калеб победил, однако боялась за их будущее. Эта победа может многое изменить в их совместной жизни.
Когда они встретились в Сиэтле, добытчицей была она. У нее был дом и работа, а у Калеба – плохонькая гитара и улица. Потом эта крутая перемена в ее жизни. Новый город, где никто не жаждал брать ее на работу. Какими тягостными были для нее эти месяцы в шкуре безработной. Она не стала относиться к своей работе так же, как Кристина, но главное – она работала. Она не сидела у Калеба на шее. У нее был любимый мужчина. Ее вполне устраивала их нынешняя жизнь, и в этой жизни ей ничего не хотелось менять.
Джейн послышалось, будто кто-то окликнул ее. Она огляделась по сторонам. Ни одного знакомого лица. Начинался дождь. Прохожие торопились, подняв капюшоны своих курток или просто вобрав голову в плечи.
Она застегнула сумочку, где лежала машинка для печатания билетов, потом застегнула куртку и продолжила обход.
