Глава 11
Джейн едва начала работать самостоятельно, а ее уже успели узнать и полюбить. Завидев ее, работники закусочных и ресторанчиков выбегали на улицу, угощая кофе и пиццей, а то и просто чтобы поздороваться с ней. Поначалу Джейн думала, что все это они делают по доброте душевной. Потом, заметив их машины, начала кое-что понимать.
Все началось со шляпы, лежавшей прямо на приборной доске. Джейн узнала эту шляпу: ее носил мужчина, работавший в закусочной на углу. В другой машине она заметила знакомую футболку, которую до этого видела на парне из паба. В третьей – фартук женщины из кафетерия. Машины были разных марок и разной степени новизны, но всех их роднило одно: давно просроченная оплата стоянки. Джейн очутилась в щекотливом положении. Она знала: деньги этим людям достаются нелегко. Многие едва сводили концы с концами. Но у нее тоже была работа и начальство, требующее результатов. Джейн нашла выход: оставлять в штрафных конвертах не билеты, а предупредительные записки:
Привет! Я заметила, что вы работаете по соседству, и потому решила начать с предупреждения. Пожалуйста, помогите мне делать мою работу и либо оплатите стоянку, либо найдите иное решение проблем парковки. Спасибо!
Ваша Джейн
После нескольких таких записок уже никто не выбегал, чтобы поздороваться с ней или предложить кофе. Машины тоже исчезли. Осталась всего одна, где «дворник» прижимал конверт с ее запиской. Джейн решила проверить. Вместо записки там лежала двадцатидолларовая бумажка. Вернув деньги в конверт, Джейн добавила туда штрафной билет. «Будут знать, как пытаться меня подкупить», – подумала она.
Но кроме машин тех, кто здесь работал, Джейн попадались и другие машины с просроченной парковкой, где у нее тоже рука не поднималась сразу выписывать штраф. Старенькие, облезлые автомобили подсказывали ей, что их владельцы испытывают финансовые затруднения. Им Джейн тоже вначале оставляла предупреждение. То же касалось машин, в салоне которых она видела детские сиденья, и машин с номерными знаками ветеранов войны. Вскоре ей стало ясно: нужно придумывать какие-то правила, иначе эта гуманность окончится ее увольнением. Например, сегодня в одном квартале она оставляет предупреждения, а в другом бескомпромиссно штрафует. Завтра кварталы меняются местами. Однако в ее правиле тут же появились исключения, в результате чего правило пришлось усложнять.
На третий день работы ей попался желтый «порше», припаркованный к стоящей машине. Это было вопиющим нарушением правил. И потом, судя по блестящему корпусу автомобиля, его владелец явно не считал каждый доллар. Джейн быстро напечатала билет, вложила в конверт, слегка отвела «дворник», и… включилась сигнализация. А к «порше» уже бежал владелец с пультом в руках.
– Я уезжаю! – крикнул он, запрыгивая в салон.
Джейн сразу вспомнились слова Кристины. Увы, она упустила драгоценные секунды. «Порше» укатил, а она осталась стоять, теребя в руках конверт.
Устав ходить, она решила немного отдохнуть и заодно перекусить. Покончив с едой, Джейн подсчитала количество выписанных штрафов. Пятнадцать. Точнее, десять, поскольку пять билетов ей пришлось аннулировать. Это не шло ни в какое сравнение с сотней штрафных билетов, о которой ей говорила Кристина.
– И скольких же вы осчастливили своими штрафами? – спросила официантка, принося ей вторую чашку чая.
– Мало, – призналась Джейн.
– У вас что, есть норма?
Джейн покачала головой.
– Вам повезло, – сказала официантка. – У меня муж работает автомехаником. Так ему заказчики говорят, что рады видеть его не больше, чем зубного врача или паркоматку.
* * *
Вернувшись с работы, Джейн едва успела принять душ, когда в дверь постучали. Натянув футболку и спортивные брюки, она пошла открывать. Это была соседка с Лютиком на руках.
– Привет, Марджори. Как ваш песик?
– Зовите меня просто Мардж. А Лютик благодаря вам поправляется.
Енот серьезно расцарапал Лютику голову. Там пришлось сбрить шерсть и наложить швы. Поэтому вся голова была покрыта странной повязкой, напоминавшей шутовской колпак. Услышав, что речь о нем, Лютик тихо тявкнул.
– Видите, он просто счастлив вас видеть.
– Мардж, что мы стоим на пороге. Входите.
Джейн пропустила соседку, закрыв за ней дверь. Мардж с любопытством оглядывала квартиру:
– Совсем как моя, только задом наперед.
– У меня было такое же ощущение, когда я вошла в вашу, – призналась Джейн.
– Я не хотела вас тревожить, но Лютик настоял, чтобы мы зашли и поздоровались. Правда, Лютик?
Мардж наклонилась к перевязанной собачьей голове. Лютик лизнул ее в нос. Потом Мардж протянула пса Джейн. Та вежливо отказалась.
– Я боюсь повредить его швы.
– Не говорите глупости. Он обожает, когда его берут на руки. Совершенно ручной зверь.
Джейн не хотелось обижать соседку. Она взяла Лютика и стала качать, как маленькие девочки качают кукол. Но на куклу Лютик не тянул. Он был больше похож на чужого ребенка, которого ей дали подержать.
– Очень милый пес, – сказала Джейн. – А что это за порода?
– Карпин. То есть карликовый пинчер.
– Как доберман?
– Нет. Многие так думают, но это самостоятельная порода. Карпинов еще называют королями игрушек. Хотя Лютик в ту ночь защищал меня не хуже добермана. Правда, Лютик?
– Я заметила, что он стал меньше лаять.
– В клинике мне дали болеутоляющее. От него Лютик спит. И я стараюсь побольше с ним гулять. Лютик лает, потому что скучает по своему прежнему двору.
– У вас когда-то был дом с двором?
Мардж кивнула:
– Мы сюда переехали шесть лет назад. А Лютику – десять. Он успел полюбить тот двор.
– Я тоже скучаю по своему двору, – призналась Джейн.
Она вспомнила снимки на ночном столике и хотела было спросить про симпатичного мужчину. Потом удержалась, боясь, что один бестактный вопрос может испортить наладившиеся отношения с соседкой. Чтобы заполнить паузу, Джейн стала разговаривать с Лютиком:
– А ты, оказывается, очень хороший пес, Лютик. И смелый. Не побоялся того свихнутого енота. Если его не пристрелили полицейские, он наверняка и сейчас зализывает раны от твоих зубов. А глазик у тебя все еще красный. Вот что такое перцовый спрей. Я это на собственных глазах испытала.
Мардж стояла, разглядывая книги на полке. Потом взяла одну, раскрыла, полистала:
– У меня есть такая же. Мысли на каждый день.
– Значит, и вы через это проходили? Восстанавливались?
Мардж вернула книгу на место:
– Я ходила на собрания в «Ал-Анон». Пока муж был жив. Когда он умер, перестала. Сама не знаю почему. Иногда я скучаю по тем встречам.
– Я тоже по ним скучаю, – сказала Джейн.
– По «Ал-Анон» или АА? – уточнила Мардж.
– По «Ал-Анон». Я туда ходила несколько лет.
– А почему перестали? Вы уж простите мое любопытство.
– У меня дочь страдает зависимостью… Точнее, страдала. Несколько месяцев назад она умерла. Я переехала сюда. Трудно пускать корни на новом месте. Вы это знаете не хуже меня.
– Наверное, это не просто совпадение. Я про нашу встречу, – сказала Мардж. – Двое встречаются вот так. И все из-за какого-то енота.
– Может, это совпа-Божие, – улыбнулась Джейн.
– Какое странное слово.
– Я его услышала от женщины, которая вела наши встречи. Когда происходило что-то странное, необъяснимое, я говорила, что меня это пугает. А она всегда поправляла меня, называя случившееся духовным знаком. «Джейн, не бывает никаких совпадений, – говорила она. – Это наши встречи с Богом. Совпа-Божие».
Мардж засмеялась. Потом они обе замолчали. Каждая погрузилась в свои мысли. Говорить вроде было уже и не о чем. Мардж осторожно забрала у Джейн задремавшего Лютика.
– Ему пора лекарство принимать. Так что не удивляйтесь, если он будет тявкать громче обычного.
Джейн открыла дверь, чтобы выпустить соседку. И вдруг ей пришла мысль:
– А знаете, в секторе, где я работаю, есть клуб местного отделения «Ал-Анон». Он так и называется – «Алано». Я думала побывать у них на встрече. Не составите мне компанию? Мы могли бы туда отправиться прямо завтра.
Мардж молчала. «Не перегнула ли я палку?» – подумала Джейн. Она смотрела, как соседка открыла дверь своей квартиры, заглянула в темную, пыльную прихожую, где ее никто не ждал, кроме одиночества. Потом еще раз посмотрела на Лютика.
– Замечательная мысль, – ответила Мардж.
* * *
– Вы сегодня не работаете? – спросила Мардж, пристегиваясь ремнем безопасности.
– Сегодня у меня выходной, – ответила Джейн. Машина покинула двор и вывернула на улицу. – А вот завтра у меня первая ночная смена. Точнее, первая, когда я буду работать одна.
– Вечер пятницы, да еще центр города. Тут всякое бывает.
– Да, но я хотя бы обзавелась жилеткой.
– Какой еще жилеткой?
– Это наш парковочный сленг, – соврала Джейн, не желая объяснять.
Остаток пути до клуба «Алано» они ехали молча. Там Джейн поставила машину на парковку и кредитной карточкой оплатила время стоянки.
– У вас что, даже парковочных льгот нет? – удивилась Мардж.
– Нет. Я обязана оплачивать парковку наравне со всеми.
– Мне стыдно, что я тогда посмеялась над вами.
– Это когда?
– В одно из воскресений. Я сидела на балконе. Вы мне язык показали.
– Мне тоже стыдно за этот язык.
– Я тут думала: почему меня так злит шум? Потом поняла: я просто тоскую по своему дому. Боже, как там было тихо. А в этих многоквартирных домах стены тонюсенькие, словно бумага… Может, дело даже не в шуме. Не знаю. Наверное, я потому и злюсь на весь мир, что тоскую по Робу.
Расплатившись за стоянку, Джейн увидела, что Мардж стоит, опустив глаза в землю. Может, ей расхотелось идти в клуб? Возле дверей «Алано» несколько мужчин попыхивали сигаретами, болтая между собой.
– Вам тяжело туда идти? – спросила Джейн. – Тогда пойдемте в другое место. Выпьем кофе. Или полакомимся мороженым.
Мардж подняла голову. В глазах блестели слезы.
– Нет, я должна туда пойти. Мне трудно не из-за того, о чем вы подумали. Мой Роб был хорошим человеком. Он не пил уже много лет. И доконало его сердце, а не выпивка. Просто на эти встречи мы всегда ходили вместе. Вот и все. Но мне нужно себя преодолеть.
Джейн взяла Мардж за руку, и они пошли к входу в клуб. Курившие мужчины предупредительно расступились и отвели руки с дымящими сигаретами. Один из них поздоровался с новенькими. Остальные ограничились кивками.
Вестибюль был увешан высказываниями о пользе трезвости, каждое – в аккуратной рамке. Пройдя по коридорчику, Джейн и Мардж увидели открытую дверь комнаты. Встреча уже началась. Женщины тихо вошли и сели на пустые металлические стулья. Стулья были расставлены по кругу, чтобы каждый участник видел остальных. В комнате собралось человек двадцать. Рассказчик подождал, пока новенькие сядут, и продолжил говорить:
– Мы часто слышим: эти встречи везде одинаковы, в каком бы городе и штате вы ни находились. Но я все-таки привык к техасским встречам. Вопреки утверждениям они сильно отличаются от встреч, скажем, в Мэриленде. Вчера я сидел в салуне «Последний шанс». Встреча началась в семь утра, еще до открытия бара. И вдруг входит парень… В общем, и не совсем чтобы парень, и не совсем чтобы женщина. Словом, входит этот «унисекс», изрядно пьяненький, и с ним – целое облако перегара. А сумочка у этого создания была женская. И вдруг создание роняет сумочку, та падает, и из сумочки вываливается… Вы ни за что не угадаете, что оттуда вывалилось.
– Вибратор, – в шутку предположил кто-то.
– Почему вибратор? – удивились напротив. – Вы когда-нибудь роняли вибратор?
Седовласый джентльмен, сидевший рядом с рассказчиком, слегка пихнул его локтем:
– Попрошу без скабрезностей, Джон.
Джейн и Мардж переглянулись, только сейчас обнаружив, что они единственные женщины на этом собрании. Обе подумали, что пришли явно не туда.
Рассказчик продолжал:
– Нет, не вибратор. Из сумочки этого создания выпал револьвер. Прямо на пол бара. Повторяю, бар еще не открылся. Но кто-то из мужчин тут же нагнулся, поднял револьвер и подал этому созданию. Оно убрало оружие в сумочку. И я лишний раз убедился, что нахожусь не где-то, а в Техасе. Однако мне думается, сексуально озабоченные везде одинаковы. Это не зависит от места.
Все засмеялись и закивали, будто услышали величайшую истину. Рассказчик в упор посмотрел на Джейн:
– Я приветствую наших новеньких. Мэм, не желаете нам что-нибудь рассказать?
Джейн вдруг потеряла дар речи. Она показала на себя, желая удостовериться, что предложение адресовано ей. Прежний рассказчик кивнул. Джейн тоже кивнула в знак понимания. Потом посмотрела на Мардж, но та замотала головой.
Джейн вновь повернулась к прежнему рассказчику:
– Наверное, мы совершили ошибку, придя сюда.
– Мы рады видеть всех, – ответил мужчина.
– Конечно. Но я имела в виду… видите ли, мы не сексуально зависимые. Я не говорю, что быть зависимым от секса, от любви или иметь еще какую-то зависимость – это плохо. В этом есть что-то особенное. Или не особенное, иначе бы вы тут не видели… Я совсем не то хотела сказать… У меня, похоже, сложности с выражением моих мыслей.
Двадцать пар глаз безотрывно смотрели на Джейн, но никто не понимал ее сбивчивых слов. Мардж сидела, опустив голову, и разглядывала руки, сложенные на коленях.
– Но мы обе любили имевших зависимость, – продолжала Джейн. – Мы думали… что мы пришли на собрание…
– Теперь понятно! – воскликнул седовласый. – «Ал-Анон» собираются в комнате напротив. – Он добродушно усмехнулся. – Но мы рады, что вы заглянули к нам.
– Спасибо, – смущенно пробормотала Джейн. – И ради бога, извините нас.
Она встала и дернула Мардж за рукав. Обе сбивчиво простились и смущенно вышли из комнаты. Едва очутившись в коридоре, они громко расхохотались и долго не могли остановиться. Потом, умолкнув, обнаружили, что оставшиеся в комнате мужчины тоже смеются.
– Ну что, теперь пойдем по соседству?
Мардж разобрал новый приступ смеха. Она лишь трясла головой. Прошло минуты полторы, пока к ней не вернулась способность говорить.
– Думаю, на сегодня нам достаточно конфузов. Идемте лучше пить кофе. Там проведем нашу собственную встречу.
Джейн с ней не спорила. Пока шли к машине, Мардж несколько раз останавливались, чтобы просмеяться.
* * *
Джейн уже легла и погасила свет, начиная погружаться в сон, когда заверещал ее мобильник. Она протянула руку. Калеб! Она поцеловала его фотографию на дисплее.
– Привет, малыш! Я все ждала, когда ты позвонишь.
– Сегодня позже обычного. А по вашему времени – значительно позже. Мы сегодня репетировали как проклятые.
– Я хотя бы твой голос слышу. А то валяюсь тут в экзистенциальном депресняке. Не думала, что мне будет так тяжело без тебя. Если мне осталось прожить еще сорок лет, это всего-навсего четыреста восемьдесят месяцев. Давай для ровного счета пятьсот. И если тебя не будет месяц, это значит, что одну пятисотую часть своей оставшейся жизни я проведу без тебя. Две десятых процента.
– Малышка, тебе срочно нужно перенастроить мозги. Включи «ящик» или займись чем-нибудь.
– Думаю, в этом-то и проблема, – засмеялась Джейн. – Я до сих пор смотрела научный канал. Теперь приклеюсь к доктору Озу. Калеб, я очень скучаю по тебе. И в то же время очень горжусь тобой, дорогой мой. Очень горжусь.
– Не гордись раньше времени. Я еще не добрался до шоу в прямом эфире.
– Пока не добрался. Но ты обязательно ее обойдешь.
– Ты так думаешь?
– Я в этом уверена! Я просмотрела все ее клипы на YouTube, и не по одному разу. Поначалу я, конечно же, возненавидела эту девчонку, но потом решила отнестись к ней объективно. У нее есть способности, но она тебе уступает.
– Мне приятно это слышать. Попаду я на прямой эфир или нет, но на следующей неделе я точно попаду домой.
– Знаю, дорогой. Я уже дни считаю.
– Только не забивай себе голову математическими расчетами. Лучше расскажи, чем ты еще занимаешься, помимо спасения соседей и соседских шавок и высчитывания процентов нашей жизни. Я так скучаю по своей Джейн.
– Значит, так… Я угостила енота перцовым спреем. Мне тоже досталось. Но об этом я уже рассказывала… А, вот еще был случай. Один толстяк бежал за мной целых три квартала. Его чуть сердечный приступ не хватил. И знаешь, из-за чего он устроил эту гонку? Хотел сообщить, что видел, как кто-то, не будучи инвалидом, припарковался на стоянке для инвалидов.
– Я не понял, он сам больной?
– К счастью, нет. Просто добрый самаритянин с избыточным весом… А одна пожилая дама заявила мне: если я не аннулирую ее штрафной билет, то немедленно умру.
– Умрешь? Странно слышать такое из уст пожилой дамы. Надеюсь, ты сумела вправить ей мозги?
– Думаю, что да. Я ласково улыбнулась ей и показала на стикер на бампере ее машины. А там было слово «Иисус» из стилизованных букв. Вместе они дают изображение рыбы. Я ей сказала: «Надеюсь, вы тоже не задержитесь на грешной земле и последуете за мною»… И еще сегодня я ходила на собрание зависимых от секса и любви. В остальном – самая заурядная неделя.
– Погоди. На какое собрание ты ходила?
– Я попала туда по ошибке! – засмеялась Джейн. – Расскажу, когда вернешься. Как твой сосед Шон?
– Болтается по Голливуду, ищет новую пассию, которая разбила бы ему сердце. Честное слово, этот парень – вампир. Ему хватает трех часов сна.
– Я так понимаю, его сейчас нет. А что делаешь ты?
– Лежу в постели, в твоей футболке, и думаю о тебе.
– Какое забавное совпадение, – ответила Джейн. – Я тоже лежу в постели и думаю о тебе. Но у меня другая напоминалка. Не футболка, а кое-что между ног.
– Развратная ты женщина!
– Да, любовь моя, и тебе это нравится.
– По правде говоря, да. Не хочешь рассказать мне, как это у тебя сейчас получается?
– Даже не знаю, – с притворной застенчивостью ответила Джейн. – Если я начну рассказывать, потом придется снова идти на встречу тех анонимщиков.
– Рассказывай, малышка, не томи. Я которую неделю живу без секса и уже на пределе.
– Хорошо. Тогда скажи, что бы ты сделал сейчас, если бы очутился в нашей квартире.
– Ты серьезно?
– Серьезнее не бывает.
– Прежде всего, зажег бы ароматическую свечу. Для настроения. Потом сбросил бы одежду и забрался на тебя. Но я не позволил бы тебе до меня дотрагиваться. Поводил бы губами по твоим губам. Без поцелуев. А потом начал бы ртом тебя раздевать.
– Ты умеешь раздевать ртом?
– Умею. Я бы языком расстегнул пуговицы на твоей кофточке. Я же очень талантлив по части секса. Сама знаешь.
– Знаю, малыш. А как насчет моего лифчика? У него застежка сзади.
– Я бы просто поддел лямку, зажал ее зубами и содрал бы с тебя эту сбрую.
– И у тебя бы получилось? Слушай, я уже начинаю заводиться.
– Тебе придется обождать. Я пока не начал тебя заводить. Так, с лифчиком мы покончили. Теперь я зубами стащу с тебя трусики. Это даже проще. Потом широко разведу тебе ноги и надолго прильну губами к твоей коже. А дальше я начну лакомиться твоими соками. Ты выгнешь спину, потому что тебе захочется еще, но я лишь пощекочу тебя кончиком языка… Мой «дружок» стоит колом. Нам с ним обоим не терпится в тебя войти… Ой, этот твой запах! Я просто балдею и теряю голову. Теперь я приподнимаюсь и провожу языком по твоим соскам. Затем целую тебя. Ты стонешь. Ты жаждешь поскорее заполучить мой член, но сейчас его головка прижимается к…
Джейн громко застонала.
– Что это за звук?
– И ты еще спрашиваешь? Сам меня завел. Это мой стон.
– Нет, я слышал не только стон. Еще и жужжание вибратора.
– Прости, малыш. Мне было тебя не дождаться. Внутри все переполнилось. Того и гляди, хлынет через край… Продолжай. Не останавливайся. Ты уже внутри меня. Да, ты уже там. Ты это чувствуешь? Я чувствую тебя.
– Ммм… Я тоже чувствую, – ответил Калеб.
Джейн откинула простыню, чтобы та не мешала ей двигать рукой с зажатым вибратором.
– Ты уже начал толчки? – спросила она. – Малыш, продолжай рассказывать. Ведь ты уже вовсю толкаешь своего «дружка». Рассказывай.
– Малышка, я держу его в руке и поглаживаю. Поглаживаю и думаю о тебе. Он еще никогда не был таким большим и твердым.
– Продолжай. Мне это нравится.
– А теперь я себя массирую, но вынужден остановиться. Слишком это приятно… Ой, Джейн. Похоже, я сейчас… Черт!!!
Джейн услышала громкий стук, будто мобильник Калеба упал. Потом кто-то пробормотал слова извинения. Дверь закрылась. В мобильнике снова зазвучал голос Калеба:
– Прости, малышка. На сегодня все.
– Никак Шон вернулся раньше времени? – засмеялась Джейн. – Он что, вошел, когда ты…
– В этом нет ничего смешного, малышка. Говорю, на сегодня все.
Джейн было никак не унять смех.
– Малышка, ты напрасно смеешься.
– Прости, Калеб. – Она взвизгивала от смеха. – Я люблю тебя.
– Я тебя тоже люблю.
– Но согласись, в этом было что-то забавное.
– Если и было, то совсем чуть-чуть.
– Спокойной ночи, мой возлюбленный на расстоянии.
– Спокойной ночи, сексуальная сирена. Я завтра позвоню, но предварительно закрою дверь.
* * *
Джейн сидела в приемной, пытаясь угадать, почему начальство захотело ее видеть. Вряд ли чтобы сообщить о повышении по службе. В такие чудеса она не верила.
– Мистер Бланко ждет вас, – сообщила секретарша.
Джейн встала, поправила форменную рубашку, распрямила плечи и вслед за секретаршей вошла в знакомый кабинет. Мистер Бланко стоял возле своего знаменитого стола. Поздоровавшись с Джейн, он предложил ей сесть, после чего отпустил секретаршу и сел сам. Улыбка мистера Бланко несколько уменьшила ее беспокойство. Начальник держался непринужденно. От него исходило приятное спокойствие.
– Как ваши успехи, Джейн?
– Спасибо за вопрос, мистер Бланко. Стараюсь.
Он улыбнулся:
– Мы же в прошлый раз договорились, чтобы вы называли меня просто Мануэлем.
– Да, Мануэль. Я помню.
– Значит, пока работа вам нравится.
– Я постепенно привыкаю к ней. Приобретаю вкус.
– Приятно слышать.
Мистер Бланко продолжал улыбаться. Время шло. Потом он откинулся на спинку стула и уперся ладонями в крышку стола.
– Я тоже очень люблю свою работу, – наконец заговорил он. – Добросовестное выполнение работы таит в себе необъяснимое чувство. Чувство вознагражденности. Эту житейскую мудрость передал мне отец. Он был столяром-краснодеревщиком. Отец очень хотел, чтобы и я пошел по его стопам. Он был готов поделиться со мной всеми премудростями этого мастерства. Но сыновья не всегда наследуют профессии отцов. Когда я окончил колледж, отец в подарок сделал мне этот стол.
– Удивительно красивый стол, – сказала Джейн. – Я еще в прошлый раз залюбовалась им.
– Да, отец был столяром от Бога. Иногда я жалею, что не выбрал профессию, где ты видишь плоды своего труда… Но я отвлекся. Прошу прощения. Джейн, у вас есть дети?
Простой, вполне невинный вопрос задел Джейн. Она изо всех сил старалась, чтобы начальник ничего не прочитал на ее лице. Подумав, она решила не упоминать Мелоди. Не надо ей слов сочувствия и прочего.
– У меня нет детей, – ответила она.
– А у меня есть сын, – сказал мистер Бланко. – Ему сейчас двенадцать. Надеюсь, я сумею передать ему ту же трудовую этику, какую унаследовал от отца. Я не смогу изготовить для него такой же красивый стол, как этот. Возможно, просто отдам ему свой. Как напоминание, что любая работа достойна уважения, если ее выполнять добросовестно.
– Простите меня за прямолинейность, мистер Бланко… Я хотела сказать, Мануэль. Не пытаетесь ли вы максимально деликатным способом сказать мне, что я работаю хуже некуда?
Начальник снова улыбнулся и даже рассмеялся:
– Мне говорили, что я сэкономлю немало времени и сил, если в разговорах с подчиненными буду прямолинейнее. И мне нравится ваша прямота. Иначе мы могли бы проговорить весь день. Сидение за красивым столом не делает мою работу интереснее. Бóльшую часть рабочего дня я трачу на планирование поступлений в городской бюджет и возню с таблицами. Это весьма скучное занятие, но я горжусь тем, что даже такую работу я стремлюсь выполнять на совесть.
– Я понимаю, – сказала Джейн. – Я постараюсь работать эффективнее.
Мистер Бланко улыбнулся и пожал ей руку. Потом встал, давая понять, что их разговор окончен. Джейн тоже встала. Они распрощались, но возле двери начальник ее окликнул:
– Вы видели, как в воскресенье «Сихоксы» разгромили «Пантер»?
Джейн покачала головой:
– А разве сезон уже начался?
– Да. Мы с сыном всегда смотрим игры вместе. Я ему рассказал, что познакомился с женщиной из Сиэтла и она настоящий запасной игрок.
– Вы рассказали обо мне сыну?
– Он считает, что в Сиэтле все храбрые и крутые, – ответил мистер Бланко. – Я того же мнения, – с улыбкой добавил он.
