Очень долго, лет до шестнадцати, своим мальчишкам я часто читала вслух, чтобы они не забывали русский язык. Да и просто это были минуты нашей ценной близости, общности и единения с сыновьями.

Мой старший сын Дима – шеф-повар в известном женевском ресторане, хотя прочили мы его в математики. Но в один прекрасный день он объявил, что хочет поступать в Высшую кулинарную школу в Париже. Я, конечно, немного расстроилась. Почему? Да потому что в России повар – пэтэушник, тот, кто не смог никуда поступить. Студент кулинарного техникума плотно засел в наших головах. Советский общепит убивал эту прекрасную профессию, эту науку, эту культуру. Именно науку – настаиваю! Когда я приехала к сыну в колледж, то обомлела: огромный город – с лабораториями, залами с киноэкранами, с классами.

У повара во Франции нет узкой специализации, как у нас, в России: повар по закускам, по супам, по горячему, по десертам. Повар – это и врач, и химик, и художник, и мастер, и историк, и, конечно, творец. Во Франции повар должен уметь делать все – от суфле до паштета, от соуса до мусса, от гратена до террина.

Во Франции есть шестнадцать поваров, у которых берут интервью, как у важных политических персон. Сын обещает, что будет семнадцатым! И я в него верю!

Саша, мой средний, всегда в центре внимания, юморист с серьезным лицом, как все профессиональные комики. Во французской школе, где он учился после приезда в Париж, все дети быстро заговорили по-русски. Учителя хватались за голову – что с ним делать? А французский его оставлял желать лучшего. Но ничего – сейчас мой ребенок говорит на пяти языках. Любимая книга моих мальчишек – «Моряк в седле», биография Джека Лондона, блестяще написанная Ирвингом Стоуном. Там есть все вехи яркой и сложной жизни писателя – работа в прачечной, воровство и продажа устриц, тюрьма, побег, становление подростка, ну, а потом и мужчины. Мой Саша усвоил: жизнь на грани фола, авантюризма, страстей и событий – вот что делает мужчину мужчиной. Что поделать – такой беспокойный характер!

Саша прошел непростой путь – служил на корабле матросом, мыл посуду в ресторане, работал в кафе помощником повара.

Жизнь постигал изнутри, из сердцевины.

Много путешествовал – автостопом, на поезде, на корабле. Мы называли его Джеком Лондоном. Проблем с ним было не просто много, а очень много – проказы его были невинными, но лично мне их хватало. Примерно раз в полгода нас вызывали в полицию. Объездив почти весь мир и пожив в разных странах, в Америке, Испании, Монако, Англии, во Франции мой сын стал барменом. Во Франции его называют «поэтом коктейлей». Саша знаком с Мадонной – составлял свои шедевры у нее на пати. Помогал открывать ресторан Роберту де Ниро. Знаком со многими звездами. У него невероятное количество друзей по всему свету – опыт его жизненный богат и огромен. Жизнь он постигал не по книгам, а на деле, на собственном опыте, не всегда сладком и гладком.

Сейчас он открыл свой бар – «Ле парфюм», и там всегда стоит очередь из страждущих.

Саша – один из двадцати лучших барменов мира.

Наш «поэт коктейлей» не любит алкоголь, и потому в его баре огромное количество коктейлей безалкогольных. Свои чудеса он придумывает сам – смешивает овощные и фруктовые соки, собирает съедобные цветы, делает кубики льда из натуральных фруктов, из хрустальной воды горных рек – называется это диаманты. Кубы льда обливаются тридцатилетним виски и поджигаются в темноте.

Яркое зрелище.

Все это – тоже от бабушки Клавы! Именно там, в ее доме, был задан нам вектор! В доме, где был вечный гастрономический праздник, вечный подарок, любовь к своим домочадцам.

Не чревоугодие, нет! Именно праздник, именно действо, именно постановка. Удовольствие, а не обыденность! Уважение к продуктам и большая любовь к тем, кого она кормит, – к семье.

Бабушка обращала наше внимание на разломанную буханку хрустящего свежего хлеба, давала нам понюхать его, почувствовать, как пахнет свежей землей пашня, как пахнет опара, русская печь. Как пахнет жизнь.

Она посыпала картошку репчатым луком, зеленым, только что нарезанным укропом, заливала все это ароматным подсолнечным маслом и присыпала крупной, сверкающей, словно осколки алмазов, солью – не просто картошка в плошке, а сказка, аромат, фантазия и красота.

– Нет, вы посмотрите! – призывала она.

Или клала ломтик розового сала на горбушку черного хлеба и рядом редиску – влажную, розовую, блестящую.

А бабушкин завтрак? Аромат какао, разносящийся по квартире, тонкие куски свежего батона за тринадцать копеек, с вологодским маслом, пахнувшим сливками, и с ломтем дырчатого, янтарного сыра? Или с докторской, со слезой, колбасой? А молочная рисовая каша с кусочком свежего масла, которое медленно, островком, тает в наших тарелках?

А еще свежий бублик, посыпанный поджаренным маком? Горячий, с растопленным маслом и стаканом свежего молока.

Мы научились ценить человеческий труд, уважать его плоды и получать от этого удовольствие.

Вот кратенькие приписки к ее рецептам, ее комментарии: «Вот из этого теста (на литр молока) получается пятьдесят пирожков. Гарантирую – пальчики оближете, мои дорогие!» или: «солянка охотничья – сыт будешь три дня!»

Я стараюсь вернуть людям ощущение детства, ностальгию по нашей жизни, по нашим привычкам.

Во Франции я удивлялась: через тридцать-сорок километров встретишь свою, самобытную кухню – на юге тебе подадут косуле – блюдо из фасоли и мяса. Шукрут попробуешь в Эльзасе. В Лионе гордятся блюдами из свинины, в Бургундии потрясающие улитки и блюда из них. В каждой провинции свое вино.

В России в советские времена было все просто – шашлык, борщ, лангет и салат оливье. Все! И это при огромном, богатом наследии!

Я счастлива, что русская кухня сейчас возрождается, нам есть чем гордиться.

Но вернемся к детям. Даниэль, мой младший, был со мной все эти годы, не разлучался со мной никогда – по сей день мы живем и работаем рядом. Даниэль жил в Меленках, в Иваново, в Плесе. Мотался с нами в машине, когда мы искали «наше» место, наш дом. Спал в палатках в спальном мешке. Сейчас мой сын – мой помощник, поддержка и – главный критик. Он счастливо женат на девочке из наших любимых Меленок. У них растет дочка Юнна – моя первая и пока, к сожалению, единственная и обожаемая внучка.

А мой Андре заскучал – по своей родине, по земле, по соотечественникам. И я его поняла – я тоже ведь испытала подобное. Сейчас он живет в городе Туре. Создал там литературное общество, собрал вокруг себя людей, близких по духу, преподает и, по-моему, счастлив.

Вокруг него ученики и соратники. Он снова в своей стихии, в любимом климате – там много солнца и много тепла, там – его земляки, и он говорит на своем языке. Пьет любимое красное вино и закусывает своим любимым сыром. Издает свои книги.

Он доволен и счастлив. Мы, конечно, общаемся, видимся, приезжаем друг к другу. Но жизни наши, увы, разделились – каждый выбрал свое.

Возможно, мы устали друг от друга – наша жизнь была слишком бурной, слишком наполненной событиями и переменами.

Когда-нибудь все кончается…

Но – я не грущу! И благодарна ему за многое – в том числе и за опыт, бесценней которого нет.

Кстати, Андре до сих пор поклонник России. По-прежнему любит ее, защищает и часто старается оправдать.

А мама так у меня и не побывала… Не погостила. Ни в Париже, ни здесь, в моем Плесе…

Так и не захотела она мной гордиться.