Глава 2
Тонкости дипломатии и опасные эксперименты
На ужин Дэвид явился при полном параде, но настолько измученный ужасами Уголовного кодекса, что по сторонам не смотрел и в разговоры не вслушивался. А зря, потому что даже Руперт Бессмертных терялся в догадках относительно того, что же такое Ян, Берт и Пол Топорны «сообразили на троих». Особенно долго он не терзался, а попросту спросил и был изрядно удивлен тем фактом, что время до ужина эта троица провела крайне занимательно. Проще говоря, они резались в карты… Еще более удивительным было то, что офицер суда умудрился вчистую обыграть обоих приятелей, с которыми не рисковали садиться за карточный стол даже отъявленные шулеры! На их счастье, играли не на деньги, а на фишки, реквизированные в детском салоне – они использовались в какой-то игре, а поскольку та никого не интересовала, то…
– С Полом играть – то еще удовольствие, – говорил Берт. Судя по всему, «господин Топорны» остался в прошлом. Офицер суда, как обычно, невозмутимый, не возражал. – Какой тут блеф, господин Бессмертных, право слово! Смешно сказать… Всё равно, если игрок опытный, что-то да усмотрит! А у него – лицо каменное, по глазам ничего не читается!
– Отменная тренировка вышла, – подтвердил Ян.
– Пол, откуда у вас такие таланты? – весело поинтересовалась Каролина.
– Кадетский корпус. Офицерское училище, – лаконично ответил тот. Разговорчивее Топорны, несмотря ни на что, не стал.
– Ах вон оно что…
– Господа, – окликнул доктор Немертвых, – вы не будете возражать, если я как-нибудь присоединюсь к вашей компании?
– Конечно, нет! – за всех ответил Ян, а Руперт ухмыльнулся в усы. Он-то знал, что игра с Теодором покажется этой парочке не менее увлекательной, чем с Полом…
Вслух же он сказал лишь:
– Ну, вижу, наша компания занятиями обеспечена!
– Вполне, – подтвердил Ян. – Да еще в синематографе новую ленту обещают показать, что-то про доисторических чудовищ.
– Кстати, Ян, как теперь прикажете вас величать? – интересовался Руперт.
– Ох, господин Бессмертных, не поверите: все документы в чемодане перебрал… Одно имя – слишком простое, другое – слишком длинное, то – чересчур простецкое, это – очень уж вычурное, измучился просто! – поведал тот. – Так что, не поверите, впервые еду под настоящей фамилией! В конце концов, что такого, если наследник почтенного семейства Вдумчивых, – он улыбнулся, – совершит круиз в такой уважаемой компании?
– И правда что, – согласился следователь. – Значит, вы по-прежнему Ян, очень удобно, а то некоторые… – он покосился на стажера. – Некоторые наверняка начали бы путаться.
Дэвид надулся, но промолчал.
– Кстати о развлечениях – здесь тоже не заскучаешь, – заметил Берт.
Действительно, слух взыскательной публики тактично услаждали музыкой: с концертной программой выступал заграничный гастролирующий певец Эни Рабе с «Палас-оркестром». Статный красавец, трепетно обнимавший пальцами микрофон, негромко исполнял свои знаменитые «Зефирная леди» и «Милый зеленый кактус» и успел уже снискать известное неудовольствие у великосветских дам «Колоссаля» ввиду своего совершенно грандиозного нарциссизма. Увы! Блестящее дамское общество его интересовало исключительно в качестве фона для ослепительно черного фрака и белоснежной манишки. …
– Господа, я снова опоздала! – воскликнула Каролина, впорхнув в ресторан в облаке умопомрачительных духов. За нею стелился винно-красный, в тон платью, палантин, а само платье… Словом, за соседним столиком снова что-то хрустнуло, но на сей раз явно не лорнет, а как бы не зубы завистницы.
Впрочем, когда Каролина уселась, и палантин соскользнул с ее плеч, в ресторане воцарилась гробовая тишина, нарушаемая только музыкой. Платье, целомудренно закрытое до самого подбородка, с длинными рукавами, украшенное только старинной брошью в виде серебряного цветка, в чашечке которого дрожал огромный рубин, обнажало стройную спину госпожи Кисленьких до… К счастью, этого не давала увидеть спинка стула, но и того, что оказалось на виду, хватило мужчинам, чтобы лишиться дара речи, маэстро – уронить микрофон, а дамам – начать судорожно хватать ртами воздух.
Доктор Немертвых флегматично подумал, что его теория получила подтверждение: у Каролины такая подготовка и послужной список (равно как и от природы отличная фигура), что она вполне может позволить себе иногда пренебречь корсетом. В самом деле, неужели в Институте Болот она пользовалась этой сбруей, когда «сачковала» с дирижабля?..
– Вас мы готовы ждать до бесконечности, дорогая Каролина, – привычно усмехнулся Бессмертных. – А достанет ли в вашем багаже туалетов, чтобы шокировать почтенную публику ежедневно?
– Вполне, – отозвалась жестокосердная писательница. – А кроме того, на борту есть портные.
– Ну, тогда я спокоен, – серьезно сказал следователь. – Хорошо, что вы упомянули о портном: Дэвиду необходим костюм… хм… классом повыше. Хорошо еще, что у него оказался фрак, пускай и не слишком модный!
– Да, без фрака в такой ресторан… – покачал головой Ян.
– Могли бы и не пустить, – припечатал Берт.
Дубовны покраснел. Фрак принадлежал его однокашнику, и одолжить сей предмет туалета удалось только под страшную клятву, что Дэвид его не испортит, не порвет и не потеряет.
– Конечно, встречать по одёжке – не самый лучший обычай, – задумчиво сказал Немертвых, на котором фрак сидел, как влитой. – Но приходится следовать светским условностям…
– О да, – поддержала Каролина и вздохнула.
– Господин Бессмертных… – бесшумный стюард на подносе подал следователю конверт и замер вопросительным знаком в ожидании распоряжений.
Руперт распечатал хрусткую бумагу с фирменным логотипом «Колоссаля», внимательно изучил телеграмму и довольно улыбнулся, после чего поманил стюарда и что-то ему шепнул.
– Сию минуту-с, – ответил тот и испарился.
Вернулся он буквально через минуту, и на подносе на сей раз красовалась бутылочка, чьи грани искрились на свету так, что любому становилось ясно – сделана она из чистого хрусталя, – а также изящные бокалы по числу присутствующих.
Стюард благоговейно разлил по бокалам едва заметно играющую пузырьками драгоценную минеральную воду из труднодоступных горных источников и удалился. Бессмертных же вынул откуда-то маленький пузырек и добавил в каждый бокал по паре капель неведомой жидкости. Доктор наблюдал за этим священнодействием со сдержанным любопытством, остальные же так увлеклись просвещением Дэвида, что не обратили особенного внимания на манипуляции начальства (кроме разве что оперативников, которым наблюдательность полагалась по должности).
– Минуточку внимания! – попросил Бессмертных, постучав серебряной ложечке по краю бокала. Мелодичный звон заставил всех прервать беседу и обратить взоры к следователю. – Могу поздравить. Только что мною получены необходимые уточнения и распоряжения от Его величества, и…
– И теперь вы расскажете, зачем мы летим на Мглистые острова? – не выдержал Дубовны, уже не первый час терявшийся в догадках. Он честно терпел, пока компания ждала на берегу, пока патрон отправлял какие-то крайне важные телеграммы, о чем-то негромко переговаривался с Бертом… но в итоге не утерпел.
– Именно! – произнес следователь, – Значит, Дэвид, вы желаете узнать, с какой целью мы отправились в морской круиз?
– Ну… да, – неуверенно ответил стажер.
– Прекрасно. Не буду вдаваться в подробности, это слишком долго, – начал тот. – Да, кстати, Берт, ознакомьтесь с телеграммой… Так вот, могу лишь упомянуть, что у султана Бычьего Брода имелось множество наследников разной степени родства. Не менее пятидесяти, это уж точно!
– Пятьдесят три – это уважаемые возвышенные родственники, – педантично поправил доктор. – Но наследуют только первые тринадцать, «алмазные бирки».
– Благодарю за уточнение, Теодор. Впрочем, вы же их и считали… – загадочно произнес Руперт. – Итак, во времена не столь отдаленные на родственников султана напал необъяснимый мор. Они ни с того ни с сего гибли, попадая под уличный транспорт (а транспорт на Мглистых островах, я вам скажу, своеобразный), тонули, выпадали из окон, зарезывались грабителями, травились и поражались непонятными болезнями… Так султан лишился последовательно большинства наследников, даже из числа самых дальней родни. На островах остался только один, некто Коннор Али фон Цауд: его удалось спасти после попытки самоубийства… правда, покончить с собой он пытался очень странным и редким образом.
– Недоработка, – хмыкнул доктор Немертвых и принялся протирать пенсне.
– Со всеми случается, – непонятно утешил его Бессмертных и продолжил: – Итак, только что поступили надежные сведения: этот хранимый как зеница ока наследник тоже покончил с собой в состоянии временного умопомешательства.
– Не самый худший вариант, – заметил Берт, возвращая следователю телеграмму. – Лежать спеленутым в кроватке – как-то унизительно для взрослого человека. И пусть у него были видения, но породу фон Цаудов видно сразу: сумел обмануть охрану, дополз до окна и… Неимоверная сила воли. Это почти как утонуть в душевой кабинке! А сам султан, насколько я понял, умер от горя?
– Именно так.
– То есть в Бычьем Броде теперь нет правителя? – сообразил Дубовны.
– В том-то и дело, Дэвид, в том-то и дело… – протянул следователь. – Островитяне, знаете ли, люди крайне специфического склада… раз диван пуст, а все, точнее, почти все «алмазные фишки» в каролевской казне, то там всем заправляет местное мелкое владычество. Везут, так сказать, тяжкий воз султанских обязанностей.
– И… что теперь? – навострил уши стажер.
– А теперь тащить этот воз – мне, – лаконично ответил Берт.
От неожиданности Дэвид подскочил на стуле.
– Как это – вам? – осторожно спросил он.
– Настоящее имя Берта – Бертран Кемаль фон Цект, – пояснил Бессмертных, сполна насладившись недоумением юноши. – Сын знаменитого адмирала фон Цекта… без которого флот Мглистых островов, прямо скажем, уже ни на что не годен. А адмирал, видите ли, приходился родней султану, у них там очень запутанные семейные связи.
– Да, – подтвердил следователь. – А потому, в свете открывшихся обстоятельств, господин фон Цект является единственным законным хозяином дивана Бычьего Брода, и ему предложено незамедлительно отправиться на родину, дабы навести там порядок.
– Кароль прав, – согласился тот. – Согласно оперативным сводкам, султан на старости лет впал в совершеннейший маразм, а приближенные творят, что хотят. Сколотили банду, именуемую правительством, выбрали визиря, некого Микаэля Хамида фон Цуу, а он, по воспоминаниям матушки, отъявленный негодяй и казнокрад. Матушке я склонен всецело доверять, так что…
– О да, госпожа фон Цект знает, о чем говорит, – подтвердил Ян. – А поскольку Бертран теперь единственный законный претендент на Великий диван Бычьего Брода, то ему следует незамедлительно отправиться на родину и… – тут он выразительно посмотрел на офицера суда.
– Это не помешает, – согласился Берт. Пол кивнул.
– Полагаю, вы справитесь, – улыбнулся Руперт. – Меня же Его величество попросил проконтролировать развитие этой истории как дипломата по особым ситуациям. Ну и оказать содействие, разумеется, при необходимости… А куда же я без своей команды? Кстати, Пол, – обратился он к каменно молчащему офицеру суда, – у вас бланков достаточно?
– Более чем, – ответил тот, и в вечно бесстрастных глазах зажегся нехороший огонек. (По правде сказать, Дэвид подозревал, что дипломат Топорны – бездонный, столько в нем умещалось расстрельных приговоров!)
– На Мглистых островах давние и очень интересные традиции казни, – заметил Берт.
– Вот как?.. – неподдельно заинтересовался Пол. – Надеюсь, вас не затруднит описать наиболее популярные из них? Я хотел бы следовать местным обычаям…
– Непременно, – пообещал тот. – Времени у нас хватит. Насколько мне известно, лайнер не сверхскоростной, это ведь круиз, а не военная операция!
– Господа! – окликнул Руперт. – Мы забыли о самом важном!
– Точно-точно, – подтвердил поручик, как и офицер суда, явившийся в парадном мундире, а не во фраке.
– Что такое?
Бессмертных поднялся и взял свой бокал. Остальные последовали его примеру.
– Выпьем же до дна, – сказал генеральный следователь, – за благороднейшего Бертрана Кемаля фон Цекта, правителя Мглистых островов!
– За возвращение короля! – выпалил Дэвид.
– Султана, – мягко поправил Берт. – Я тоже люблю эту сказку, но – всё-таки султана. Моего диванного, – он фыркнул, – величества…
– Ура! – негромко произнес Ян, а расчувствовавшаяся Каролина расцеловала Берта в обе щеки.
Вечер удался на славу. Все наперебой расспрашивали о Мглистых островах, но Берт знал о них только по рассказам матушки: сам он мало что помнил, поскольку покинул родину совсем маленьким. Впрочем, энциклопедические знания Руперта и кое-какие интересные факты, вычитанные Дэвидом в познавательных журналах, дополняли картину. Картина складывалась… интересная.
Компания как раз перешла к спору об институте семьи и брака на островах, когда кто-то вдруг взревел над их головами:
– Руппи! Ты ли это?!
Невозмутимый Бессмертных, и тот вздрогнул, обернулся и встал, раскрывая объятья еще одному колоритному персонажу.
– Розен! Какая встреча!
Господа стиснули друг друга в объятьях, и незнакомец, кажется, даже умудрился приподнять следователя, что говорило о недюжинной физической силе.
– Позвольте представить, – выдохнул Бессмертных, поправляя слегка помятый фрак. – Комиссар юстиции Розен Сидельских, мой старый знакомый.
– Очень приятно… – начал было вставать из-за стола Дэвид.
– Сидеть! – рявкнул комиссар.
– Но…
– Сидеть, я сказал! – повторил тот, и юноша рухнул обратно на стул.
– Это у него профессиональное, – ласково произнес Руперт. – Не обращайте внимания.
Дожидаться, пока стюард подаст стул, Сидельских не стал, уцепил ближайший свободный из-за соседнего столика и уселся. Каролина смотрела на него с детским любопытством, а комиссар, похоже, только что обнаруживший присутствие дамы, не замедлил облобызать ей руку.
– Госпожа Кисленьких? Наслышан, наслышан! – сказал он вполне галантно.
Дэвид же, оказавшийся к комиссару вплотную, постарался незаметно отодвинуться, пусть даже так он опасно приближался к Полу Топорны. Офицер суда был злом знакомым и привычным, да даже и не злом вовсе, а уж беарийский поручик – так и вовсе славным человеком! А вот комиссар юстиции с такими замашками… И еще – Дубовны припомнил, что именно о Розене Сидельских в университете ходили самые жуткие слухи.
Комиссары юстиции занимались тем, что за определенное вознаграждение разыскивали лиц, уклоняющихся от исполнения наказания, назначенного городскими адвокатами. А поскольку платили им поголовно, то… «Целиком везти через три границы было слишком уж хлопотно», – частенько отговаривались они, предъявляя добычу…
– Господин фон Цект? – говорил тем временем комиссар. – Как же, имел честь быть знакомым с вашей прелестнейшей матушкой! Руппи, кстати, а что вас занесло сюда этакой компанией?
– Да есть у нас дельце на Мглистых островах, – туманно ответил следователь.
– Вот совпадение! – хмыкнул тот. – У меня тоже!
– Опять ловишь кого-то?
– Да, сбежал один, – фыркнул Сидельских, – а с островов выдачи нет, он у нас политическим считался… ну, ты знаешь, жертва режима, все дела. То есть за выкуп-то они его отдать согласны, но…
– Дешевле и надежнее заплатить тебе, – кивнул следователь. – И как на этот раз?
– На этот раз у меня с собой большой саквояж, – ухмыльнулся тот. – Говорю же, выдачи нет, как тут еще прикажешь работать?
– А-а, – понимающе кивнул Бессмертных, а Дубовны уверился в том, что все рассказы о комиссаре – чистая правда.
Ну и выглядел он… соответствующе. Никакого фрака, на ногах так и вовсе – легендарные сапоги, которые носят беарийские пастухи-отморозки из тех, что пасут оленей в далекой тундре. Их острыми мысками запросто (если со сноровкой) можно запинать парочку волков, что пастухи частенько и проделывают, а тяжелыми каблуками – погонять верховых оленей. Правда, поговаривали, Сидельских использовал их в несколько ином качестве…
– Дэвид, по-моему, вам нехорошо, – заметил вдруг Бессмертных. – Опять засмотрелись на какую-нибудь красотку? Вам Каролины мало? Ах, не засмотрелись… Понятно, вы просто переутомились. Теодор?
– Похоже на то, – флегматично ответил доктор. – Отпустите молодого человека, Руперт, пускай выспится, как следует!
– Идите уж! – отпустил следователь стажера и тот, неуклюже извинившись, отправился в свою каюту.
По правде говоря, спать он не хотел и даже не слишком утомился. Конечно, компания комиссара юстиции – это не подарок, но Дэвид уже был достаточно закален теорией и практикой каролевского скоросудия, чтобы не дрогнуть.
Дело было в другом. Дэвид Дубовны просто-напросто страдал!
Причина страданий была вполне тривиальна. Конечно, душу стажера грел подарок прекрасной Ирмы Конг (ее он боялся даже воображать, чтобы чего-нибудь не вышло, но ее светлый образ хранился в его сердце), но она ведь была далеко, и…
Ну а кроме того, оказалось, что юноша является спутником таких высоких особ… Ну ладно еще шеф, ладно госпожа Кисленьких, но теперь еще и Берт оказался султаном! А те франтоватые сапоги, носившие явные следы деятельного употребления?.. Ощущение собственной ничтожности было невыносимо!
Впрочем, очень скоро Дэвид решил, что страдания неконструктивны и непродуктивны и принялся экспериментировать. Объектом эксперимента он мужественно выбрал себя за неимением иных альтернатив. Метод был прост, а в качестве инструмента выступал свежий номер «Ушелиц с Тау Кита: диких, но симпатичных», которым стажер разжился в порту Болотноградска. Издание продавалось запечатанным в непрозрачный пакет, и одно это уже говорило о нем как об идеальном средстве проверки!
Итак, юноша снял обертку и уставился на обложку журнала. Пока ничего особенного, хотя… вот уже цепочка предупреждающе сдавила его горло! Мужественно проигнорировав предупреждение, Дэвид перелистнул страницу и уставился на лиловокожих таукитянских ушелиц. Наличие хвоста его не смущало, ибо скупо одетые туземки были более чем миловидны, пусть и четвероруки…
Стажер Дубовны пришел в себя на полу возле койки. Горло саднило, журнал валялся рядом: очевидно, душить негодяя до смерти в задачу «подарочка» не входило, и это обнадеживало. Решив, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, юноша продолжил эксперименты…
Через три обморока Дэвид все же проявил смекалку и сумел намотать под цепочкой плотный шарф. Помогло не сильно, но отпущенное ему время увеличилось на две секунды. Примерно две: он, конечно, засекал по хронометру, но, во-первых, тот врал, а во-вторых, Дэвид не всегда мог уловить момент, когда лишался чувств от недостатка кислорода. Впрочем, это его не остановило, а закончить со своими опытами он решил, когда понял, что завтра не сможет показаться на публике. Вот не сможет, и всё!
Пораскинув мозгами, стажер собрал в кулак оставшуюся силу воли, намотал на шею шарф (уже поверх цепочки) и вышел из каюты. В конце концов, были вещи, которые он готов был пережить, чтобы избежать гнева патрона!..
…В дверь каюты доктора Немертвых неуверенно постучали. Подождали и постучали еще раз, теперь уже с отчаянной решимостью.
– Открыто, – отозвался тот и поздравил себя с тем, что его способности никуда не делись, а даже и усилились: если прежде доктор неплохо видел сквозь тонкие двери, то теперь и полдюйма стали не являлись помехой.
Впрочем, какое там видение! Тут любой мало-мальски опытный человек догадался бы…
На пороге стоял Дэвид Дубовны, и вид молодой человек имел самый что ни на есть отчаянный и несчастный.
– Что-то случилось? – поинтересовался доктор.
– Да… то есть, нет… то есть… Можно, я вам расскажу?! – выпалил стажер на едином дыхании. – Ну пожалуйста!
– Расскажите, – согласился Немертвых, присаживаясь на койку. – Да вы сядьте вон хоть на стул, не бойтесь. А дверку прикройте, прикройте… Что у вас случилось?
– Да вот это же! – Дэвид отчаянно дернул цепочку с кулоном. Бозончик заметался активнее. – Я… я не могу так жить!
– Эвтаназия у нас пока не признана официально, – напомнил доктор.
– Я не в том смысле! – вскинулся стажер. – То есть… Ну как объяснить?! Простите, господин Немертвых, я не очень силен в описаниях, но… Госпожа Конг – это что-то такое возвышенное, что ли, что-то… снизошедшее до меня! Ну что проку, если она подарила мне эту штуку? – Он подергал цепочку. – Ее-то самой нет рядом!
– А вы – молодой человек в самом расцвете сил, – понимающе кивнул Немертвых. Ему было забавно.
– Да не в этом же дело! Просто… Ну… А вдруг она подарила – и забыла? Сколько таких молодых людей она встречает каждый день? А я… – юноша понурился. – Я ведь пока что никто и звать меня никак…
– По документам вы вроде бы числитесь Дэвидом Дубовны? – уточнил доктор.
– Но это же ничего не значит! – возопил тот, а Теодор усмехнулся. – Я… ни карьеры, ни положения, ни средств, ни даже самостоятельно раскрытого дела, хоть самого завалящего!
– А вы полагаете, суть именно в этом?
– Нет, но… но… – Дэвид заметался. – Я считаю, это играет не последнюю роль!
«Только не для дам наподобие госпожи Конг», – подумал доктор, но не стал говорить этого вслух. Если юноша дойдет до этого своим умом, честь ему и хвала, а нет – туда ему и дорога…
– И поэтому вы развлекаетесь сомнительного толка журнальчиками? – спросил он вместо этого.
– Откуда вы…
– А почему у вас карман оттопыривается? – опередил Немертвых. – Нет, это не оружие, любому ясно, не газета, другой формат, да и вообще, я вижу краешек заголовка.
– Ну… – Дэвид понурился. – Там такой сюжет завлекательный!
– И туземки фигуристые, – поддержал доктор, но сжалился и не стал добивать: – Так ко мне-то вы зачем пришли? За бромом?
– Нет… Я просто думал, что вы знаете способ не дышать… подолгу, – уныло сказал стажер.
Немертвых заинтересовался и после короткого допроса выяснил, что эмпирическим путем юноше удалось установить: его хватает ровно на одиннадцать секунд чтения журнала, потом цепочка передавливает горло намертво. И ладно бы, задерживать дыхание Дэвид умел почти на две минуты, но вот артерии…
– Разрабатывайте навык скорочтения, – сказал жестокосердный Теодор. Подумал и добавил: – И скороразглядывания.
– И это все, что вы можете посоветовать? – упавшим голосом спросил тот.
– Тренируйте силу воли, – посоветовал доктор. – Не каждого выбирают надмозгини!
Дэвид подумал, что лучше бы его выбрали три обычные девушки… Но, с другой стороны, Ирма была так хороша, так недоступна… и вдруг обратила внимание на него! Но он так слаб…
– Ну-ка, покажите, как это у вас выходит, – велел Немертвых и сунул юноше журнал, в сравнении с которым «Прекрасные ушелицы» не котировались вовсе. – Ага! Надо же, как интересно придумано!
Он безжалостно сунул сомлевшему Дэвиду под нос ватку с нашатырем, а пока тот приходил в себя, взял номер «Ушелиц с Тау Кита» и перелистал, то и дело хмыкая: «Ну и затейники! Ого, а это как? Хм, а хвост – вещь небесполезная…»
– Теодор, вот и я! – раздалось от дверей, и едва очнувшийся Дэвид чуть было не сомлел снова: в дверях стояла Каролина.
– Я искренне рад вас видеть, – серьезно сказал доктор. – А вы, юноша, идите. Идите и не грешите!
– Но…
– Что еще?
– Вот… – показал Дубовны синяки на горле. – Вдруг кто увидит?
«Решат, что у тебя подружка-затейница, – подумал тот со вздохом, – каких только извращенцев теперь не повстречаешь! Но ладно…»
– Вот мазь. Втирайте как следует, – сказал он стажеру. – И идите уже спать!
Каролина нетерпеливо притопнула ножкой.
Дэвид вышел и задумался. Что, спрашивается, понадобилось госпоже Кисленьких в каюте доктора? Подслушивать ему претило, но…
В каюте же происходило следующее.
– Так в чем же ваша проблема, Теодор? – спросила Каролина. – Причем столь срочная и важная, что не могла даже обождать до утра?
Доктор молча указал на закрытую дверь спальни, а сам деликатно отвернулся.
Госпожа Кисленьких повернула ручку, заглянула внутрь и сказала «Карра небесная!», что в ее устах могло быть приравнено к чудовищному богохульству.
– Теодор, выйдите, – велела она строго. – Немедленно!
– Но…
– Сейчас же! Я ведь не перечу вам, когда вы занимаетесь Пушистиком? Ну а тут ваши профессиональные навыки не понадобятся. Тут, – она улыбнулась, – нужна женская рука…
Доктор послушно вышел, разумеется, наткнувшись на Дэвида.
– Э-э, – произнес тот, – я хотел спросить, не случилось ли чего…
– Нашей дорогой Каролине зачем-то срочно потребовалась моя каюта, – ответил Теодор и улыбнулся так, что прочие вопросы у стажера отпали. Оставалось только с позором ретироваться, теряясь в догадках…
У себя в каюте Дэвид тщательно втер мазь в кровоподтеки на шее, а потом задумался. «Скорочтение… – проносилось в его голове. – Только одиннадцать секунд. Нет, целых одиннадцать секунд! Да я подготовился к экзамену по всему курсу гражданского права всего за два дня!» И стажер решительно достал из чемодана ножницы и клей…
На следующее утро Руперт Бессмертных, проведший половину ночи за беседой со старым приятелем (и чаркой «бессмертновки»), а потому спавший дольше обычного, выбрался на палубу и имел удовольствие наблюдать следующую картину: его стажер, уютно устроившись в шезлонге, укрывшись пледом и вдобавок повязав шарф (против простуды, видимо), с энтузиазмом изучал потрепанный том Уголовного кодекса. Правда, делал он это как-то странно: одну страницу Дубовны проглядывал очень быстро, прикрыв глаза на исходе, потом шумно выдыхал и двигался далее. Тут он задерживался надолго, хмурил брови и кусал губы, видимо, запоминал что-то, затем набирал побольше воздуху и вновь отправлялся в увлекательное плавание…
Заинтригованный таким поведением, генеральный следователь бесшумно подошел к стажеру, встал за его спиной и словно бы невзначай заглянул в книгу.
Следующие несколько минут Руперт Бессмертных безмолвно хватал ртом воздух и беззвучно костерил тех, кто подсказал… подсказал стажеру Дубовны вставить между страницами Уголовного кодекса фривольные картинки из какого-то неприличного журнальчика! Такого кощунства Руперт стерпеть не мог, но… поразмыслил и не стал обрушивать на юношу громы и молнии. Во-первых, он догадывался, кто именно был автором идеи, во-вторых, не мог не оценить изящества решения, а в-третьих… стажер рос на глазах, и об этом тоже не следовало забывать!
«Интересно, до чего он еще додумается?» – подумал следователь и демонстративно устроился в соседнем шезлонге с пухлым томиком документальных историй о великих сыщиках прошлого.
Рядом обнаружился доктор, задумчивый сверх всякой меры и почему-то без излюбленной тросточки.
– Что это с вами, Теодор? – поинтересовался Руперт участливо.
– Небольшие проблемы личного характера, – ответил тот уклончиво и тут же сменил тему: – А где ваш замечательный знакомый?
– Думаю, спит, – сказал следователь. – Он, знаете ли, в дороге предпочитает отсыпаться, чтобы потом всё время посвящать выполнению непосредственных обязанностей.
Он тактично умолчал о том, что Сидельских накануне перебрал знаменитой «бессмертновки» (с момента их последней встречи следователь успел значительно усовершенствовать рецепт), а потому выберется из каюты в лучшем случае к ужину.
– Ах да, наслышан о его методах работы, – кивнул доктор. – Не могу сказать, что полностью их одобряю, но профессионал он прекрасный.
– Как же, помню, вы предпочитаете несколько иной modus operandi, – усмехнулся Бессмертных. – Но ведь у вас с Розеном и задачи разные.
– Это верно, – согласился Немертвых. – Комиссар прекрасно вжился в роль грозы преступников и блестяще справляется с нею, и…
– Я что-то сомневаюсь в том, чтобы это была просто роль, – заметил Руперт. – Розена я знаю давно, а уж отличить, когда человек притворяется, а когда нет, я вполне способен…
– Ах вот даже как… – протянул Теодор. – Ну что ж, вынужден признать свою неправоту. В этом случае, полагаю, реальные подвиги господина Сидельских на голову превосходят самые невероятные мифы о его похождениях.
– Именно так. Кстати, а куда подевались все остальные? – поинтересовался следователь. – Дэвида я вижу, а прочие?
– Ян, Берт и Пол опять играют в карты, причем с поручиком, – проинформировал доктор. – И в этот раз – на интерес, так что, подозреваю, нас может ожидать что-нибудь забавное.
– Ну, полноте! Взрослые ведь люди… – махнул рукой Руперт. – Думаете, Ян с Бертом сумеют подбить Пола на какое-нибудь безобразие, даже если умудрятся его обыграть? Или, не приведи небо, милейшего Вит-Тяя?
– Как знать, как знать… – Теодор выразительно пожал плечами.
– А наша дорогая Каролина? Снова заперлась в каюте в приступе творческой страсти?
– Нет, – вздохнул Немертвых. – Она терроризирует портных.
– Странно, – хмыкнул Бессмертных. – За ужином, помнится, она говорила, что обеспечена нарядами на всё путешествие… Хм… Быть может, ей в голову пришла оригинальная идея, требующая немедленного воплощения?
– Вполне вероятно, – согласился тот, явно не желая развивать эту тему. (Каролина была так любезна, что согласилась помочь доктору в разрешении его щекотливого затруднения, за что и принялась со всем энтузиазмом.)
Помолчали. На палубе было довольно прохладно, но в целом – весьма и весьма приятно. В бассейне какие-то дамы, кокетливо придерживая шляпки, медленно перемещались у самого бортика. Благопристойно широкие и длинные юбки купальных костюмов вздувались вокруг них колоколами, отчего дамы напоминали упитанных медуз. Откуда-то доносились азартные выкрики – очевидно, кто-то затеял партию игры в волан, благо день выдался почти безветренным. Вдоль бортов фланировали дамы и кавалеры, ни дать ни взять, на променаде в парке у Каролевского дворца в столице…
– Не к добру такая тишина, – сказал вроде бы задремавший доктор.
Генеральный следователь оторвался от книги и покосился на него. К предчувствиям доктора Немертвых следовало относиться со всем вниманием, это он знал прекрасно.
И точно: не успел Бессмертных поинтересоваться, не предвидит ли тот чего-нибудь конкретного, как на страницу открытой книги упала тень, и кто-то деликатно откашлялся.
– Господин Бессмертных, – негромко произнес старпом, – разрешите на два слова?..
– Слушаю? – поднял тот голову.
– Я обращаюсь к вам от лица гроссплоткепитана и всего экипажа «Колоссаля», – заговорил тот. – Мы понимаем, что вы сейчас не при исполнении…
– Я всегда при исполнении, – отмахнулся следователь. – Что стряслось?
– Видите ли… – замялся старпом. Звали его Ларри Буквальны, судя по форменному значку; благодаря этим значкам Пол Топорны за вечер успел переписать чуть ли не половину экипажа, не считая обслуживающего персонала, и теперь только эпизодически отлавливал неучтенных жертв.
– Вас смущает присутствие доктора Немертвых? – догадался Бессмертных. – Ерунда. Считайте его моим доверенным лицом.
– Хорошо… Понимаете, господин Бессмертных, случилось некоторым образом чрезвычайное происшествие!
– Мы лишились руля и ветрил? – поинтересовался Руперт. – И надвигающийся ураган вот-вот отнесет нас к полюсу? Но причем здесь я?
– Да нет же! Дело в том, что исчез один из пассажиров! – сумел, наконец, объясниться бедняга Буквальны.
– Это другое дело, – кивнул следователь. – Кто это?
– О, господин Бессмертных, в этом-то и дело, – вздохнул старпом. – Пропал конструктор. Сами понимаете… Господин Бувальски лежит без чувств! Вся надежда на вас! Честь «Колоссаля»…
– Погодите вы о чести и надежде, – поморщился Руперт. – Хм… Дэвид! Дэвид, оторвитесь-ка от своего занимательного чтива и идите сюда!
Юноша с явной неохотой отложил толстый том и приблизился к патрону.
– Это мой стажер, Дэвид Дубовны, – представил тот его старпому. – Думаю, дельце в самый раз для него.
– Но… это же сам!.. – задохнулся Буквальны.
Дубовны, понимая, что его профессиональные качества поставлены под сомнение, насупился.
– Ну, сам, – миролюбиво согласился Бессмертных. – Стажер у меня тоже не лыком шит. Дэвид, подсаживайтесь-ка поближе и слушайте внимательно, это будет ваше первое самостоятельное расследование!
– Правда, шеф?! – восхитился тот и, казалось, превратился в одно большое ухо.
– Правда, правда, – проворчал следователь, не обращая внимания на убитого горем старпома. – Только, очень вас прошу, постарайтесь не переполошить весь лайнер. Пока всё должно оставаться в тайне, вам ясно?
– Конечно! – загорелся Дэвид. – А что произошло?
– Пропал конструктор «Колоссаля», – убитым голосом повторил старпом.
Дубовны от восхищения сложностью перепавшей на его долю задачи даже взъерошил волосы и немного приоткрыл рот, отчего приобрел вид лихой и придурковатый.
– Ну, чего вы ждете? – поинтересовался Руперт. – Приступайте.
– Гм… – Дэвид задумался. – Скажите, когда был зафиксирован факт исчезновения пассажира?
– За завтраком, – ответил Буквальны.
Дубовны задумался еще глубже. Доктор и следователь наблюдали за ним с превеликим любопытством.
– Еще вопрос, – выдал, наконец, стажер, – э-э-э… гм…
– Плот-капитен Буквальны, – подсказал старпом, поняв, что юноша не знает, как его именовать. На каролевских судах звания заимствовали из Беарии, в которой в основном пользуются плотами, поскольку для всего остального есть броневики. Ну а в каролевском Адмиралтействе были заняты более насущными проблемами, нежели выдумывание званий…
– Да, господин плот-капитен, а каким образом установили, что конструктор пропал, если никто не помнит, как он выглядит, и как его зовут? Ну, во всяком случае, гид говорил именно так, – добавил Дэвид на всякий случай.
Руперт с Теодором переглянулись. Начиналось веселье.
– Недосчитались посетителя ресторана за завтраком, – сообщил Буквальны. – Понимаете, конструктор всегда занимает один и тот же столик и никогда не пропускает трапезы. Он крайне пунктуален. А в это утро стюард никого не обнаружил на том месте.
– Погодите, – попросил Дубовны, – значит, даже стюард, который обслуживает этого господина, наверно, не первый день, не сумеет вспомнить его примет?
– Никак нет, – отозвался тот. – Приказ Его величества, сами понимаете…
Стажер только вздохнул. Ну, логично, если в силах генерала запретить водороду гореть, то какой мощью обладает официальный приказ Кароля, трудно даже представить! На этом направлении ловить было нечего, и молодой человек вернулся к прежней теме.
– Так, значит, конструктора не оказалось за столиком в урочный час, – повторил он, – и стюард обеспокоился, верно я понимаю?
– Именно, – подтвердил Буквальны. – Немедленно отправились в каюту к этому господину – мало ли что могло случиться, всё-таки возраст, – но и в каюте его не оказалось! Более того, она была заперта снаружи. Каюсь, мы воспользовались универсальным ключом, но внутри никого не оказалось.
«И здесь универсальный ключ!» – взглядом сказал доктор следователю. Тот только развел руками.
– Ага, то есть внешность конструктора и его имя неизвестны, – подытожил Дэвид, – но номер каюты тайной не является?
– Нет, – удивился плот-капитен. – Вообще-то предполагалось выделить ему почетную каюту высшего класса, но он отказался и жил в самой обычной. Правда, каждый рейс разной.
– А откуда вы узнавали, куда он решил переселиться?
– Он оставлял записочку стюарду, – вздохнул Буквальны. – Должно быть, слава – и впрямь тяжкое бремя, если ему приходилось так скрываться!
– Вероятно, он опасался, что его могут выследить, – нахмурился Дубовны, – и выведать какие-нибудь секреты. А может… – Тут он поймал выразительный взгляд патрона и версию о похищении инопланетянами решил оставить, как запасную. – Может, он вышел из каюты еще до завтрака, ну, прогуляться, по палубе решил, к примеру, там ему стало дурно, и…
Он невольно покосился на борт.
– Это было бы ужасно, – сказал плот-капитен. – Но на корабле его нет! Мы прочесали все палубы, но… сами понимаете…
– Да, сложно найти кого-то, если не знаешь, как он выглядит, – посочувствовал доктор. – Особенно если этот кто-то знает корабль, как свои пять пальцев.
– Нам искренне бы хотелось надеяться, что он всё еще на борту, – сказал Буквальны, и его мужественное лицо на мгновение исказила гримаса неподдельного страдания.
– Если он здесь, мы… то есть, я его найду, – вовремя поправился Дэвид. – Могу я осмотреть каюту конструктора?
– Да, разумеется!
– А мы поприсутствуем, – кивнул Руперт. Зрелище обещало быть незабываемым. – Дэвид, на минуточку, а что вы надеетесь там обнаружить?
– Ну, например, следы борьбы, – сказал тот серьезно. – Вдруг конструктора в самом деле выкрали иностранные агенты?
– И куда они подевались потом? – приподнял брови следователь.
– Спустились с борта на тросах в поджидающую лодку, – гордо сказал Дубовны. – А еще, возможно, на борту у них был… да и есть сообщник, который эти тросы отвязал и спрятал.
– Хм… ну, по крайней мере, это лучше, чем марсиане, – пробормотал Бессмертных себе под нос. – Что ж, работайте, работайте!
В каюте, как и следовало ожидать, ничего интересного не обнаружилось. Дэвид на коленях (здесь царила такая чистота, что он мог не опасаться за брюки) исползал весь ковер, разглядывая в любезно одолженное доктором увеличительное стекло какие-то соринки и волоски, но в итоге вынужден был признать свое поражение.
– Иллюминатор закрыт изнутри, – со вздохом проговорил он, проверяя защелку. Очевидно, история с комаром кое-чему стажера научила. – Следов борьбы не заметно. Пижама аккуратно сложена, значит, одевался конструктор не в спешке…
– Простите, но пижамы складывает прислуга, – встрял плот-капитен. – А у конструктора, по словам горничной, была привычка бросать одежду, где попало.
Дубовны замер.
– Тогда, выходит… – начал он. – Выходит, пропал он не утром, а вечером или ночью. Ну, раз не переодевался в пижаму!
За его спиной Бессмертных беззвучно поаплодировал.
– Ну, для тайных агентов времени лучше ночи не придумать, – авторитетно заявил стажер. – Наверно, конструктор решил подышать свежим воздухом перед сном, а может, его каким-то образом выманили на палубу… и похитили!
– Дэвид, – мягко сказал следователь, – если позволите вмешаться…
– Да? – мгновенно опомнился тот.
– Почему вы зациклились на одной версии, но не принимаете во внимание никаких иных? Я ведь говорил уже, и не раз, что это существенный ваш недостаток!
Дубовны решил, что про инопланетян, которые, взглянув на «Колоссаль», могли возжелать улучшить конструкцию своих летающих тарелок и с этими целями выкрали гения, не скажет ни за что. Беда в том, что ни одной версии, кроме падения конструктора за борт, у него не имелось, а та была заведомо непроверяемой. Равно как и предыдущая.
– Руперт хочет сказать, – пришел на помощь доктор (и впрямь неожиданно смягчившийся в последнее время), – что искомый господин вполне мог провести ночь не в своих апартаментах.
– Э-э-э… – произнес Дэвид, почувствовал, что неудержимо краснеет, но постарался взять себя в руки. – Господин плот-капитен, а дамы все присутствовали за завтраком?
– Все, – скорбно признал тот.
– Ну, конструктор вполне мог остаться в чужой каюте отсыпаться, – хмыкнул Немертвых.
Дэвид покраснел еще гуще.
– Тогда его обнаружили бы горничные, – возразил Буквальны.
– Кстати о горничных… – задумчиво протянул Бессмертных, и стажер понял, что краснеть ему уже дальше некуда. – Их-то проверили?
– Никак нет! – взбодрился плот-капитен. – Полагаете, стоит?..
– Не думаю, что от этого будет толк, но почему бы и нет? – вздохнул следователь и покосился на подчиненного. – Дэвид, а каковы будут ваши дальнейшие действия?
– Опросить свидетелей, – четко ответил тот.
– Свидетелей чего, помилуйте?!
– Чего угодно, – сказал стажер упорно. – Может быть, кто-то видел что-то необычное. Возможно, разговаривал с каким-то незапомнившимся человеком. Я думаю, шанс есть!
– Ну-ну, – вздохнул Бессмертных, – приступайте.
– Господин плот-капитен, – обратился тот к Буквальны. – А нет ли… хм… плана корабля? С непривычки тут и заплутать можно!
– Есть, разумеется! – удивился тот. – Разве в вашей каюте не оказалось вот такой вещицы?
Он взял со столика и продемонстрировал юноше уменьшенную копию «Колоссаля» выполненную из драгоценных пород дерева с позолотой и инкрустацией перламутром.
– Я думал, это просто украшение… – растерянно произнес Дэвид.
– Ну что вы! – воскликнул Буквальны. – Это сувенир на память о путешествии, а одновременно – план. Вот, взгляните…
Он ловко повернул какой-то винтик, верхняя часть «Колоссаля» провернулась на шарнире, открыв вторую палубу.
– Смотрите, всё подписано, где какие помещения, номера кают, лестницы, не заблудитесь, – уверил плот-капитен и всучил кораблик стажеру. – А в грузовом трюме – засахаренные орешки и монпансье.
Дэвид опять покраснел, потому что лакомства-то он вчера как раз обнаружил и все сгрыз.
– Ну, тогда я отправляюсь с обходом, – решительно сказал он и вышел из каюты.
Бессмертных только покачал головой.
– Вы полагаете, надежда еще есть? – спросил у него плот-капитен.
– Теодор? – покосился тот на доктора. – Что говорит ваша знаменитая интуиция?
– Надежда умирает последней, – философски ответил тот, и они отправились обратно на палубу.
Распогодилось, стало заметно теплее. Руперт озаботился прибрать изувеченный Дэвидом «Уголовный кодекс», чтобы кто-нибудь не заглянул случайно в книгу и не получил инфаркт.
– Где вас всех носит?! – приветствовал его выспавшийся, наконец, Розен Сидельских, подошел ближе, грохоча каблуками, упал в ближайший шезлонг и надвинул на нос умопомрачительного вида шляпу. – Эх, красота!
– Да. И опять, похоже, работа подвернулась, – несколько неосмотрительно произнес Руперт.
– Что такое?..
Отвязаться от Розена было не проще, чем от почуявшей запах крови акулы. Пришлось выложить историю, убедительно попросив держать ее покамест в строжайшем секрете.
– Ха! – сказал Сидельских, дослушав до конца. – Выдумали тоже, лайнер обыскивать, пассажиров опрашивать… Только время терять. Тут дел-то на полчаса, ну, на час максимум!
– Ну да, ты, пожалуй, идеальный представитель скоросудия, – усмехнулся Бессмертных, – пожалуй, даже более идеальный, чем Пол.
– А он что?..
– Он вчера написал на тебя расстрельный приговор, – сообщил Руперт. – Про запас. Не переживай, на меня тоже такой есть. И на Его величество.
– А, тогда скучно… – махнул рукой Розен.
– Так какой метод ты хотел предложить для расследования этого дела?
– Да простой. Собрать всех на одной палубе и пересчитать, сверяя со списками пассажиров, команды и обслуги. Кто лишний и в списках не значится – тот конструктор и есть, – ответил Сидельских. – А если лишнего не найдется, значит, он точно тю-тю. За борт, в смысле.
– Воистину, все гениальное просто, – негромко произнес доктор.
– А то! – хохотнул Розен. – Руппи, ты так и намерен изображать старую развалину, греть кости на солнышке и читать книжки?
– Есть другие предложения? – осведомился тот.
– Пойдем сыграем партийку на бильярде, – предложил Сидельских. – Помнится, ты был неплохим игроком!
– До тебя мне далеко, – ответил Бессмертных, но детектив отложил. – Тем не менее, воспользуюсь твоим предложением. Можно и тряхнуть стариной! Теодор, а вы?
– А я, пожалуй, присоединюсь к нашим картежникам, – сказал доктор, и стекла пенсне хищно блеснули. – Я ведь собирался еще вчера. А раз уж они играют на интерес…
Руперт усмехнулся, понимая, что остальных игроков ждет крайне интересное времяпрепровождение.
…Дэвид тем временем бродил по «Колоссаллю», поминутно сверяясь с планом, и приставал к пассажирам. Плот-капитен любезно снабдил его списком пассажиров и судовой ролью, и стажер помечал крестиками тех, с кем уже успел побеседовать. Ему было страшно неловко отрывать от разговоров или каких-то дел таких важных господ (и особенно дам), а тем более стучать в двери кают, но он не сдавался. Правда, мужество его таяло, как сосулька под вешним солнцем: судя по списку, он не опросил еще и десятой части пассажиров, а ведь был еще экипаж, прислуга… у которых фамилии начинались так одинаково: «Бу».
В другое время стажер бы заинтересовался таим совпадением, но сейчас…
Дэвид тяжело вздохнув, подошел к двери очередной каюты и деликатно постучался.
Тяжело вздохнув, он подошел к двери очередной каюты и деликатно постучался.
– Да-да, войдите, – отозвался приятный женский голос, и стажер приуныл. Если у дам постарше он вызывал исключительно желание его опекать, то вот с молодыми возникали проблемы самого разного свойства.
– Прошу проще… – заговорил Дэвид с порога, да так и замер, оборвав заготовленную фразу на полуслове.
За столиком вкушали из тонкостенных чашечек душистый чай две очень красивые дамы, одна с золотистыми волосами, другая с платиновыми, чем-то неуловимо похожие. Обе они были очень стройны, обладали прекрасной осанкой, а красота их была холодной и немного пугающей… Правда, всё это Дэвид разглядел уже потом, поскольку сперва ему померещилось (переутомился, должно быть!), будто у одной из дам лица нет вовсе, а вместо него клубится некий странный туман.
Он помотал головой, и морок пропал. Дамы смотрели на него без особого удивления, в глазах их стояло совсем иное выражение, а какое именно, Дэвид определить не сумел. А еще вернее, побоялся приглядываться.
– Прошу извинить за вторжение, – проговорил он всё же, – госпожа Вонг?..
– Верно, это я, – отозвалась дама с платиновыми волосами. – Что-то произошло, молодой человек?
– Да… нет… видите ли… – Дэвид окончательно смешался. – Не замечали ли вы чего-либо странного прошлым вечером или сегодня утром?
– Абсолютно ничего, – покачала та головой, увенчанной тяжелой прической-коконом. – Верно, Эвда?
– Совершенно верно, Лаура, – отозвалась золотоволосая. – Вижу, молодой человек отмечает уже опрошенных пассажиров?
– Д-да… – отозвался стажер.
– Ну, в таком случае, можете вычеркнуть и меня, – сладко улыбнулась она. – Десятая каюта, Эвда Конг.
Дэвиду внезапно стал тесен воротничок.
– П-простите… – выговорил он с трудом. – А…
– Ее тетушка, – ответила дама на невысказанный вопрос. – Я полагаю, у вас еще много дел?..
– Да, конечно, спасибо, извините за беспокойство! – выпалил Дэвид скороговоркой и вылетел за дверь.
«Ее тетушка? – подумал он. – Чья?»
Цепочка чувствительно сдавила ему горло, и до стажера дошло.
– Тетушка Ирмы?.. – произнес он вслух. – И… и вторая тоже, наверно… из них. Ой, мама… Ой…
И Дэвид поспешил унести ноги.
За дверью тем временем шел прелюбопытнейший разговор.
– Ну что же ты, Лаура, – сказала одна дама другой. – Я понимаю, мы так жарко спорили, но нельзя же при этом терять лицо! А если бы это произошло в ресторане? Какой конфуз…
– Каюсь, каюсь, – отвечала вторая со вздохом. – Но оставим это! Значит, именно этому юноше твоя очаровательная племянница сделала подарок?
– Да, ему, как мы вчера и заподозрили, – кивнула первая. – Признаться, я поначалу не поняла, что именно она нашла в нем, но… При ближайшем рассмотрении экземпляр оказался не так уж плох.
– Верно, Эвда, – ответила Лаура. – Но один подарок еще ничего не решает… а ведь у меня тоже есть племянница.
– Разве Иара еще никого не нашла? – деланно удивилась та. – Какая жалость!
– Да, – подтвердила ее товарка. – Она очень опечалена, а когда опечален кто-то из нашей семьи, я не могу не разделять его чувств. Ты понимаешь меня?
– Ну разумеется, – ответила Эвда. – Однако Ирма была первой, не забывай об этом.
– Я помню, но все же предлагаю честное соревнование. Неизвестно, кому он достанется в итоге, но…
– В любом случае, не в виде полуфабриката, – отрезала та. – Сперва его необходимо потренировать.
– Хм… игра в волан?
– Нет, Лаура, это больше тренировка для мозга, а нам нужно обеспечить юноше хорошее тело. Гиреподнимание подойдет, я думаю!
– Значит, – подытожила она, – гири и… шоколадное суфле, пожалуй?
– Прекрасно, – одобрила выбор Эвда.
Дамы переглянулись и улыбнулись друг другу.
Дэвид еще не знал, что участь его уже решена…
…В это время в салоне шла серьезная карточная игра. Какой-то господин, приглашенный для ровного счета (два раза по три, иначе Вит-Тяй садиться за карточный стол отказывался), уже выбыл, следующим на очереди был поручик. Немного погодя капитулировал Пол Топорны: как опытный игрок, он знал, когда нужно отступить. Ян и Берт сражались, как львы, но и их участь была предрешена – Теодор был виртуозом своего дела.
– Как так! – поражался Берт, расставаясь с последним козырем. – Господин Немертвых, вы же военное училище не заканчивали!
– У всех нас свои университеты, – добродушно улыбался доктор, уверенно прозревая пятый туз в рукаве у Яна. – Ну что?
– Сдаюсь, – уныло сказал наследник Великого дивана.
– Сдаюсь, – повторил и Ян, не рискнув пустить в ход припасенный туз. – Загадывайте желание.
– Как-нибудь в другой раз, – усмехнулся Немертвых и принялся тасовать колоду, да так ловко, что даже оперативники поразились. – Еще партию?
– Я пас, – сказал поручик, потому что уже понял – играть с мастером на равных может только мастер, так чего зря позориться?
– Я тоже, – кивнул Пол. Он, судя по всему, верил в благоразумие доктора и надеялся, что желание будет из числа осуществимых, но предпочитал разумный риск. – Простите, господа, я, пожалуй, поднимусь на палубу.
– А я своих проведаю, – прогудел поручик и отправился восвояси.
На грузовой палубе доблестного Вит-Тяя ожидало такое зрелище, что он едва не оторвал себе бороду от изумления…
– Эт-то что такое? – поинтересовался поручик у неприметного господина невыразимой, но явно конструкторской наружности, который вдохновенно дирижировал ротой гвардейцев.
– О, простите, простите, я не удержался! – повинился тот, подбежал к броневику и ласково погладил металл. – Понимаете, я привык перед сном обходить корабль, и вот, представьте – вдруг чувствую запах дыма, слышу шум… А на моей памяти на «Колоссале» еще никогда не перебрасывали настоящий боевой отряд! Испытатели не в счет! И я рискнул спуститься сюда…
По словам странного господина, сперва он с опаской подглядывал, как беарийцы, выстроившись вокруг разложенного по всем правилам техники безопасности костра и взяв друг друга за плечи, выбивают подкованными ботинками на металлическом полу странные и дикие ритмы своей далекой родины. Кто-то из гвардейцев задавал пляске темп, играя на волынке, и все эти звуки, многократно усиленные эхом, танцующие языки пламени и огромные тени создавали совершенно потустороннее впечатление! Неудивительно, что господин потерял бдительность и был немедленно изловлен дозорным. Ему, конечно, ничего не грозило, он объяснил, что просто заглянул на звук. Его бы отпустили с миром (на лайнере велено было соблюдать политес и пассажиров в котел не пихать), но тут за шатрами он вдруг увидел броневик и умолил беарийцев дать ему взглянуть на это чудо техники поближе…
– Вы понимаете, – горячо говорил он Вит-Тяю, – в нем все было прекрасно! Корпус, броня, парус, заклепки, наконец! А это изумительное конструкторское решение – гармошка! Потрясающе! Но чего-то всё-таки не хватало…
Решив так, господин обратился к беарийцам, наблюдавшим за его проявлениями совершенно детского восторга с некоторым снисхождением, с предложением научить их… летать.
– На шаре, что ли? – нахмурился в ответ фельдфебель.
– Да нет же! – даже подпрыгнул господин. – Всё намного проще! Пристегиваемся к корпусу, берем лопатки, напрягаемся и…
– Машем? – сообразил кто-то.
– Именно! Совершаем махательные движения саперными лопатками!
– А что, – рассудительно сказал фельдфебель. – Попытка не пытка, как любил шутить главный палач при Буг-гае Добром! Слушай мою команду!..
В это верилось с трудом, но уже через какие-то полчаса беарийский броневик уверенно летал в обширном пространстве грузовой палубы.
Беарийцы радостно ухмылялись в бороды – им нравилось новое достижение прогресса!
– Mobilis in mobile! – восторженно, хоть и непонятно, восклицал непонятный господин, обучая гвардейцев правильно совершать разворот, набирать и снижать скорость и приземляться. – Прекрасно! Быстрее! Еще быстрее, только не в борт, умоляю!..
Сколько продолжалась эта тренировка, неизвестно, но под конец уставшего изобретателя усадили у костра, угостили из ротного котла (честь, доступная очень немногим иностранцам!), а когда его сморило, уложили спать в шатре и даже не стали больше играть на волынке, чтобы не потревожить его сон.
На следующий день господина никуда не отпустили, а потребовали продолжить тренировки. Впрочем, он и сам не рвался уходить, легкая небритость и помятость костюма его совсем не волновали, а вот еще не изученные летные свойства броневика – как раз наоборот.
Именно в разгар отработки очередного сложного маневра вертикальной посадки на грузовую палубу и спустился поручик Вит-Тяй.
– Ну что ж, – сказал он, оценив перспективы. – Император будет доволен: беарийский дух в очередной раз преодолел условности! Вам, господин, всенепременно будет вынесена личная благодарность и положено солидное вознаграждение за вклад в развитие воздушного флота Беарии. Только соблаговолите назваться!
– Э-э-э… – смущенно произнес мужчина. – Видите ли, указом Его величества мое имя предано забвению. Просто после «Колоссаля» меня так утомили всяческие репортеры, поклонники, желающие у меня обучаться, завистники и прочие, что я упросил нашего доброго Кароля сделать такое одолжение, и он не отказал…
– Так это вас весь день ищут! – мигом сообразил поручик.
– Ищут? – изумился конструктор.
– Ну так! – хмыкнул Вит-Тяй, старавшийся всегда быть в курсе новостей, а ими щедро поделился доктор Немертвых. – Директор в обмороке, плот-капитен, считай, тоже, самого генерального следователя со стажером к поискам привлекли!
– Бог мой! – воскликнул тот. – Я и не подумал… Такие достойные люди и столько хлопот из-за меня… Но что же делать?
– Ну, вы им покажитесь, – пожал могучими плечами поручик, – скажите, что живы и здоровы, вот и всё.
– Так они всё равно меня не запомнят, – развел руками конструктор.
– Ну, я сам передам, – решил Вит-Тяй. – Мне-то точно поверят. А вы уж делом занимайтесь…
– Я буду вам крайне признателен! – прижал руку к сердцу конструктор.
Вит-Тяй кивнул фельдфебелю, обеспечь, мол, безопасность и всё прочее. Да слушай в оба уха! Этот еще и не такому обучит…
Первым делом, естественно, поручик дал телеграмму на высочайшее имя с подробным отчетом о только что обнаруженной способности броневиков к управляемому полету. (У Беарии до сей поры не было воздушного флота, потому как император Мит-Тяй не очень-то доверял дирижаблям. Но броневик-то – совсем другое дело! Теперь для беарийцев действительно не существовало преград: на земле, в воде и в воздухе их техника обеспечивала им полное господство над противником!) Ответ не замедлил воспоследовать: поручику и его людям выносилась благодарность, безымянному конструктору – тоже. Также имелось распоряжение непременно исследовать все возможности летающего броневика (насколько это возможно в текущих условиях) и упоминание о том, что в империи немедленно начинаются испытания…
Довольно ухмыльнувшись, поручик прошел на верхнюю палубу, где бледный и несчастный Дэвид возлежал в шезлонге, а объявившаяся, наконец, Каролина жалостливо обмахивала его каталогом модной дамской одежды.
– Только треть… – стенал юноша. – Треть…
– Ничего-ничего, иногда в нашем деле нужно действовать не только головой, но и ногами, – издевался Бессмертных, отлично проведший время за партией в бильярд.
– Да говорю я вам, взять и пересчитать! – вторил Сидельских, жуя сигару высшего сорта. Отчего-то он предпочитал их жевательному табаку.
– Директору совсем плохо, – поделился проходивший мимо плот-капитен, лично проверяя, хорошо ли надраена палуба. – Гроссплоткапитену уже тоже, по правде говоря… Такой позор, такой позор!
– Я им пропишу успокоительное, – говорил доктор Немертвых и усмехался.
Топорны меланхолично перебирал бланки в своем дипломате и думал о любопытном казусе: как можно заполнить расстрельный приговор на человека, у которого нет имени? Этот вопрос очень интересовал его с профессиональной точки зрения, он даже подумывал написать небольшую статью в узкоспециализированный журнал, рассчитывая вызвать бурную полемику среди коллег.
Ян и Берт прохлаждались у борта, обсуждая карточную партию и гадая, какое желание загадает доктор.
– Ну не волнуйтесь, все как-нибудь образуется, – ворковала Каролина, гладя Дэвида по голове, как маленького. – Правда же, Вит-Тяй, образуется?
– Конечно, – пробасил тот. – Оно всегда так: сперва наперекосяк, потом ничего, налаживается!
– Ну вот! – обрадовалась она. – Я же говорила!
– Но что может наладиться?! – трагически вскричал Дэвид. – На этом… «Колоссале» можно искать человека месяцами! Что он, этот конструктор, из-под палубы выскочит, что ли?
– Не выскочит, – убедил поручик. – Занят шибко.
– А?.. – стажер уставился на него с совершенно безумным выражением лица. – Что вы имеете в виду?
– Да конструктор ваш у моих ребят обосновался, – пояснил Вит-Тяй спокойно. – Со вчерашнего вечера. Кой-чего любопытное придумал, вот они и опробуют, всё равно пока заняться нечем!
– Я надеюсь, в результате этих опытов «Колоссаль» не развалится? – поинтересовался Бессмертных, откровенно ухмыляясь.
– Они осторожно, – серьезно сказал беариец. – Потому как «Колоссаль» конструктору дорог, а броневик – моим ребятам. Не извольте беспокоиться.
– Интересное сочетание… – протянул Немертвых. – Надо будет сходить взглянуть, что там такое происходит…
– И я, я с вами! – загорелась Каролина.
– Вам, господа, можно, – подумав, сурово сказал Вит-Тяй. – Только чтоб без посторонних! Там, понимаете ли, секретные испытания!
И он в знак доказательства помахал императорской телеграммой.
Следователь, доктор, комиссар и офицер суда, обладавшие соответствующими навыками, успели прочитать содержание и переглянулись в полнейшем восторге.
– А посторонних мы того, – сказал Сидельских и выразительно чиркнул ногтем по горлу. – По статье о государственной измене. Или о разглашении. В общем, сами придумаете. Если что, саквояж-то у меня большой!
И он захохотал, довольный шуткой, да так, что какая-то дама неподалеку потеряла шляпку. Хотя, возможно, это была и не шутка вовсе…
– Дэвид, прекратите страдать, – велел следователь, поднимаясь. – Нашлась наша пропажа. Что с вами опять такое?
– Я завалил первое самостоятельное дело, – тяжко вздохнул тот.
– Ну, я думаю, денька через два-три вы бы все же добрались до грузовой палубы и обнаружили пропажу, – обнадежил Бессмертных. – Работали вы в верном направлении.
– Да? – обрадовался Дэвид.
– Да, – серьезно сказал следователь, знавший, как важно вовремя подбодрить подчиненного. – А теперь идите к себе и отдохните, на вас лица нет!
– Вы нам очень помогли, – плот-капитен пожал руку смущенному Дубовны. – Это ужасно… знать, что кто-то, кое-где …
– Да, – кивнул доктор. – А мы, пожалуй, всё-таки отдохнем. Как-то суматошно начался наш круиз, не находите, господа?
– Пожалуй, – согласился следователь. – Надеюсь, этим и ограничится…
– Надежда умирает последней, – повторил Теодор и усмехнулся.
От противоположного борта за удаляющимся Дэвидом пристально наблюдали две высокие стройные дамы в изысканных нарядах – одна с золотистыми волосами, а другая с платиновыми. У юноши не было шансов.