Глава 4
Шеф-пилот, Апрель — Май, 1931
Совершенно неожиданно для себя, уже в десятых числах апреля Лиза начала ждать весточки от Райта, но американец не объявлялся. Это нервировало, но не звонить же ему самой! Лиза пару раз вытаскивала на свет божий визитку с золотым обрезом, но неизменно убирала назад. Без последствий. А Райт, скотина, позвонил ей лишь двадцать шестого, в восемь тридцать утра. Лиза как раз начала тягать гири — были у нее припасены на такой случай две пудовые, — когда в кабинете затрезвонил телефонный аппарат.
Подошла. Взяла трубку, гадая, кому так не терпится, оказалось Иану Райту.
— Здравствуйте, Елизавета Аркадиевна! — он был сама вежливость. — Надеюсь, я вас не разбудил!
— Пустое! — усмехнулась Лиза. — Не разбудили, Иван Чарлохович!
— Тогда, сразу к делу! Каково ваше решение?
— Предлагаете, купить кота в мешке?
— Тоже верно, — не стал спорить шкипер. — Могу ли я, в таком случае, пригласить вас на экскурсию? Заодно и обедом угощу!
— Экскурсия? — задумалась было, Лиза. — А вы где сейчас?
— В Ниене.
— В принципе, недалеко, на автожире…
— Не надо на автожире! Как быстро вы можете прибыть на Самсоновское поле?
— Это близко от меня, — прикинула Лиза. — Умыться, переодеться… Через час могу быть.
— Через полтора, — внес поправку Райт, — сектор «Синий — 6», винтокрыл с белым петушком в красном треугольнике.
— Винтокрыл?
— Четырехместный «Фоккер».
— Тогда, до встречи! — и она дала отбой.
Постояла около стола, собираясь с мыслями. Хотела, было, закурить, но не стала. Пошла в ванную комнату, и минут двадцать принимала душ. Горячий и холодный по очереди, и так три раза. Потом еще четверть часа выбирала, что надеть, но, в конце концов, остановилась на привычных уже галифе и кожане. Только рубаху одела не белую, а черную, и на этот раз «не забыла» про бюстгальтер.
На автожире до Самсоновского поля двадцать минут лета, но территория там немалая, да еще и аппарат следовало пристроить. Так что набежало дополнительных двадцать минут. Однако к «фоккеру» Лиза подошла без опоздания.
«Точность вежливость королей? Верно! Но и офицеров флота тоже!»
Пилотом винтокрыла оказалась женщина. Возможно, Райт все так и задумал, а может быть, и случайность.
— Клара ван де Хёлст, — представилась она по-франкски, протягивая руку. — И на всякий случай, я не голландка, а фламандка.
— Приятно познакомиться! — ответила Лиза на том же языке. — Елизавета ван дер Браге.
— Датчанка? — удивилась пилот винтокрыла.
— Себерянка, — уточнила Лиза, и они полетели.
Лететь оказалось не близко. Это только так говорилось, что «Звезда Севера» швартуется в Ниене. На самом деле, корабль был причален в гражданском порту Ниен-3 в Устии. Сто двадцать километров по прямой, и почти все время против ветра. Даже при относительно высокой скорости «фоккера», отняло минут сорок.
Подлетели с кормы, где у бригов обычно находится летная палуба. Сели аккуратно, не придерешься. Лиза выбралась на бронепалубу, огляделась. Бриг корабль довольно большой. Этот был восьмой серии, так что длина около 130 метров, ширина — до 20, а тоннаж под восемь тысяч. И пусть Райт не сочиняет! Как же, старенький! Восьмую серию в Роттердаме стали строить только в 1919 году. Следовательно, самому старому бригу не могло быть больше восьми лет, и списать такой борт мексиканцы могли только за очень большие деньги и только своему.
— Прошу вас, госпожа ван дер Браге! — пригласила ее Клара, и они пошли в сторону правой бортовой надстройки. А там их уже встречал Райт в окружении нескольких мужчин и женщин, одетых кто во что горазд, но непременно с намеком на флот.
— Дамы, — сказал он, когда Лиза и Клара подошли ближе, — господа! Разрешите представить, капитан Елизавета Браге! Между прочим, настоящий капитан!
— Госпожа капитан, — после церемониального поклона произнес он, обводя рукой собравшихся на палубе людей, — разрешите представить, наш женский клуб. Дамы вперед!
— Рейчел Вайнштейн — представил он невысокую блондинку, чем-то неуловимо похожую на Лизу, какой она была раньше, — первый трюмный инженер! Анна Монтанелли — эта была чуть выше, темноволосая и смуглая, — командир десантной группы, Надин Греар — высокая, русоволосая, голубоглазая, — второй пилот, ну, а с пилотом винтокрыла вы, по-видимому, уже знакомы.
Потом представились мужчины, и Лиза поняла, что на борту «Звезды Севера» собралось каждой твари по паре. Корабельный лекарь — не просто себерянин, а настоящий помор — Леонтий Тюрдеев, и этим все сказано; третий пилот — немец, а баталер — американец из Провиденса, где бы эта дыра ни находилась…
— Разнообразный у вас, однако, экипаж, — мягко выразила свои впечатления Лиза.
— Верно! — согласился Райт. — Поэтому три основополагающих правила на борту «Звезды Севера» следующие. За половую агрессию расстрел на месте, за воровство — безоговорочное списание, за дискуссии на тему вероисповедания и происхождения — аналогично. А еще мы вне политики.
— Серьезно? — подняла бровь Лиза.
— Какие с этим могут быть шутки? — искренно удивился Райт. — У нас экипаж — сто семь душ, из них двадцать девять женщин. Улавливаете, капитан, ход моей мысли? Представлены пять христианских конфессий и две иудейские…
— А разве у иудеев не одна конфессия? — уточнила Лиза, которая, как и положено советскому человеку, во «всех этих глупостях» не разбиралась.
— Разумеется, нет, — пожал плечами шкипер. — Вот госпожа Вайнштейн — иудейка.
— Я, вообще-то, атеистка! — возразила госпожа первый трюмный инженер.
— Но происхождение-то это не отменяет!
— Да, пожалуй, — согласилась Рейчел Вайнштейн.
— Ну, вот! — словно, нашел подтверждение своим словам, кивнул Райт. — А командир второй десантной группы у нас Кумуш Сатчи — караим. Есть разница, не правда ли?
— Не знаю, — призналась Лиза.
— В Себерии евреи есть? — спросил, вздохнув, Райт.
— Разумеется.
— Они похожи на литовских рейдеров?
— Вот черт! — сообразила Лиза. — У литовцев же половина рейдеров — караимы.
— Теперь понимаете?
— Пожалуй, да.
— Тогда, в путь!
— Куда? — Лиза попросту не поняла оборота.
До этого момента они говорили по-французски, вернее, на франкском языке, который в этом мире — во всяком случае, в Европе, — сохранил за собой функции «лингва франка». Но сейчас Райт перешел на русский, а по-новоархангельски это его «тогда, в путь» прозвучало невнятно, да и грамматика оставляла желать.
— На экскурсию, — улыбнулся Райт, снова переходя на франкский. — Составишь нам компанию, Рейчел?
— Разумеется, — ответила блондинка, и они отправились осматривать корабль.
Проводил «экскурсию» сам шкипер, трюмный инженер давала пояснения, а Лиза преимущественно молчала. Она заранее выучила «домашнее задание», и поэтому знала, что легкие крейсера голландской постройки, которые принято называть бригами, — корабли довольно крупные. Впрочем, их размер был продиктован очевидной необходимостью. Если вам надо разместить на летающем объекте шесть сто миллиметровых пушек, двенадцать полуавтоматических 57-миллиметровок и двенадцать 22-мм автоматов, не считая целой прорвы пулеметов, то вам нужен достаточно крупный борт. Ведь на нем еще и абордажные гарпуны надо ставить и, как минимум, две системы для сброса бомб, не считая кранового хозяйства и прочего «всего». Впрочем, орудийные башни, во всяком случае, внешние на «Звезде Севера» были демонтированы, а в артиллерийских погребах устроены универсальная мастерская и вполне приличная лаборатория. Однако, на взгляд Лизы, в нескольких местах, куда они попросту не зашли, с высокой степенью вероятности могли сохраниться внутренние орудийные башни артиллерии малого калибра. Впрочем, учитывая то обстоятельство, что она здесь всего лишь гость, — во всяком случае, пока, — Лиза щекотливых вопросов не задавала.
Конструкция у бригов 8-й серии — классическая. Три котла и главная турбина расположены в средней части корабля чуть ниже условной ватерлинии, две вспомогательные машины — в корме. Восемь левитаторов — оттого и восьмая серия, — поставлены симметрично, но не в плоскости, а в трех измерениях. Тогда, за вычетом вооружения и боезапаса, горючего и водяных цистерн, а так же ангара для малых летательных аппаратов, полезной площади для размещения экипажа и его обслуживания остается совсем мало. Два симметричных продольных коридора, прикрытых бортовой броней. Три жилых зоны — две носовых и одна кормовая, — кают-компания, камбуз, лазарет, баталерная, вот, собственно, и все.
— А здесь живут старшие офицеры, — они поднялись по лестнице и оказались в левой надстройке.
— Салон и буфетная, — кивнул Райт на открытую дверь, сквозь которую Лиза успела увидеть полированный бок красного рояля, — но сюда мы еще вернемся, чтобы отобедать. А в этих коридорах, — продолжил Райт, увлекая Лизу за собой, — каюты шкипера, то есть, моя, первого помощника, главного навигатора, старшего механика, первого трюмного инженера, командиров палубной команды и десанта, лекаря и шеф-пилота. Каюту шеф-пилота смотреть будем?
— Обязательно! — кивнула Лиза, и перед ней открылась дверь.
Ну, что сказать? Красиво жить не запретишь! Просторная спальня с широкой кроватью, небольшой, но удобный санузел с душевой кабинкой, и салон-кабинет. Вся мебель, включая шкафы, красного дерева, — красный сандал, уточнил Райт, — кое-где со вкусом инкрустированная эбеновым деревом, самшитом и слоновой костью. Широкое панорамное окно с видом по ходу движения в салоне и обычное — круглый иллюминатор в спальне, тканные гобеленовые шторы, паркет и ковер, и несколько симпатичных цветных гравюр.
— Что скажете, Елизавета Аркадиевна?
— Лиза! — напомнила она об их соглашении.
— Впечатляет! — улыбнулась она. — А сейчас я хочу увидеть рубку.
— Три этажа вверх, Лиза! — усмехнулся Райт. — Вообще-то, есть еще резервный пост в правой надстройке, но основной здесь.
«А в правой надстройке, небось, еще и боевой пост оружейников…» кивнула мысленно Лиза, и пошла вслед за шкипером «примеряться» к ходовому посту.
* * *
Вечером, уже из дома, Лиза позвонила Надежде и пригласила их с Клавой в калабрийскую тратторию на Малой Якорной.
— Только мы одни, — предупредила заранее, чтобы не оказаться вдруг посередине загулявшей толпы знакомых и малознакомых людей.
Встретились в начале девятого, на еду не налегали, но под красное аутентичное вино попробовали — всего понемногу, — всяких итальянских вкусностей и разностей, посмеиваясь, да похихикивая над тем или этим, но о главном речь зашла, только когда камирьере убрал со стола посуду и принес крепкий кофе и граппу.
— Рассказывай! — Надя закурила и смотрела на Лизу, Клавдия, впрочем, тоже. Это у них как-то синхронно получилось.
— Я уезжаю.
— Когда? — кажется, Надежда не удивилась.
— Куда? — уточнила Клавдия.
— Через неделю, — Лиза тоже взяла папироску, но пока не закурила, — далеко, надолго, шеф-пилотом на искателе сокровищ «Звезда Севера».
— Ты серьезно? — нахмурилась Надежда.
— А, что! — восхитилась Клавдия, — вполне в Лизкином духе. «Безумству храбрых…» и все такое!
— Но почему?!
— Потому что они предложили мне летать! — Лиза и сама от себя такого не ожидала, но сейчас поняла — в точку!
— Большой корабль, — объяснила она, прикурив, — в бескрайнем небе. Рули — не хочу!
— Значит, бескрайнее небо… — повторила за ней Надежда. — Куда пойдете?
— В Лемурию.
— Ну, не хрена себе! — Клавдия умела радоваться, и за себя, и за других. — За это надо выпить!
Выпили. Потом под разговор о дальних странах и больших кораблях — еще по одной. А дальше, как поется в одной себерской песне, «сама пошла». А когда идет, значит, спиртное льется рекой со всеми вытекающими из этого последствиями. Так что Лиза не удивилась, проснувшись утром в постели с Клавдией и Надеждой. Вспомнила прошедшую ночь и улыбнулась.
«Все себе, себе, себе! Пей, гуляй, Себерия!»
Лиза притулилась к Клавдии, закрыла глаза и снова уснула, и никаких угрызений совести, что характерно, при этом не испытывала. Никаких, нигде, ни о чем.
* * *
Улетала все с того же Самсоновского поля и на том же четырехместном «фоккере». На этот раз, правда, не только багажное отделение, но и все оставшиеся свободными сидения были битком набиты. Лиза отправлялась в долгое путешествие, а значит, вещей с собой брала по максимуму: и одежду на все случаи жизни, и белье, и всякие безделушки, картины и прочее добро, которым предстояло украсить каюту шеф-пилота и которые этому шеф-пилоту должны были скрасить в путешествии жизнь. А еще оружие — пара охотничьих ружей и револьвер, — книги и набор новгородской работы для письменного стола. Походный несессер с туалетными принадлежностями, подаренный Надеждой. И такой же — из теснённой испанской кожи — походный поставец с рюмочками, стаканчиками и прочими относящимися к еде и выпивке причиндалами, подаренный Клавдией, запас папирос на первый случай и много чего еще. Вещей могло быть и больше, но с Лизой заранее связались судовой баталер и старший корабельный стюард и выяснили у нее, какие папиросы она курит, что пьет в различных обстоятельствах, и что хотела бы иметь «под рукой» в своей каюте. Кроме того, по поручению кока они задали еще целый ряд вопросов, демонстрирующих, насколько серьезно на корабле относятся к удобству экипажа. Во всяком случае, к одному из членов экипажа — шеф-пилоту Браге. Кока интересовало, нет ли у Лизы каких-либо ограничений в еде, связанных с состоянием здоровья, народными традициями или религиозными предписаниями. А так же ее личные вкусовые преференции касательно отдельных продуктов и блюд. По второму пункту Лиза кое-что упомянула, по первому же — лишь выразила удивление и подчеркнула, что никаких ограничений не соблюдает.
Прилетели на бриг. А на борту — дым коромыслом: краны скрипят, грузчики кричат, палубные матросы носятся туда — сюда, а первый помощник с бесстрастной миной на лице отдает короткие распоряжения. Корабль готовится в дальний поход — не фунт изюма!
— Не сегодня, и даже не завтра! — охладил ее пыл Райт. — Послезавтра. Но дела лучше доделать заранее. Так что, идите, Лиза, устраивайтесь! Если захотите что-нибудь поменять, переделать, починить — звоните по внутренней линии 05 — главному стюарду. Он решит практически любые ваши проблемы.
Но переделывать ничего не понадобилось. Каюта и так была шикарная, а когда Лиза развесила акварели с парусниками, расставила и разложила свои вещи, получилось и вовсе замечательно. Она как раз закончила возиться с баром-поставцом, раскрывавшимся, как триптих или трюмо, — которое, к слову, у нее тоже было, но в спальне, — и начала расставлять в подходящих местах каргопольских глиняных зверей и холмогорские фигурки, резанные из «рыбьего зуба», когда в дверь аккуратно постучали.
— Открыто! — крикнула Лиза. — Входите!
— Вот пришла познакомиться, — голос у женщины был необычный: низкий, но чистый, заставлявший «вибрировать нервы», если вы понимаете, о чем речь.
Лиза обернулась. В дверях стояла высокая молодая женщина, стройная, черноволосая, темноглазая, смуглая — старая бронза или червонное золото, — с овальным лицом, большим ртом и крупным с горбинкой носом, высокими скулами и своеобразным разрезом глаз.
«Индианка? Здесь? Впрочем, почему бы и не индианка?»
— Здравствуйте! — сказала Лиза, с интересом рассматривая незнакомку, и вдруг сообразила, что женщина заговорила с ней по-русски. — Я шеф-пилот Елизавета Аркадиевна Браге.
— А я навигатор Анфиса Осиповна Варзугина. Можно просто Анфиса, или Фиса, или даже Варза. Это кличка такая у нас семейная.
— Ну, тогда и я для вас просто Лиза, — улыбнулась Лиза. — А вы откуда, Фиса? Имя у вас поморское, кличка тоже, а выговор необычный. Я такого, кажется, еще никогда не слышала.
— Вы, Лиза, еще из деликатности, верно, про мою внешность умолчали, — вернула улыбку Анфиса. — Я из колонии Росс, знаете, должно быть, Сан-Франциско, крепость Росс…
— Да, — сообразила Лиза. — Только у нас на картах это форт Ричардсон.
— Ну, можно и так, — кивнула Анфиса. — Однако Форт Ричардсон это только один городской район, а если по районам идти, то у нас и Русский холм имеется, и Миссия святого Франциска. А я, стало быть, происхожу из переселенцев-поморов, но по женской-то линии у меня все индианки из племени Шаста, так что я и там своя. Мой прадед — Ефим Варзугин — переселился из Холмогор, но жену взял из местных. Дед, стало быть, половинка, отец — четвертинка, а я имею всего лишь восьмую часть поморской крови, но, тем не менее, считаюсь русской. Такова жизнь. А вы, Лиза? Браге… знакомо звучит. Прямо, как датский астроном Тихо Браге!
— Ну, — замялась Лиза, — Тихо Браге мой дальний родственник. Очень дальний!
— Так вы, Лиза, графиня?
— Нет, нет, что вы! Мы другая ветвь. У нас только баронский титул, да и тот дарован моему деду королем Вюртемберга за службу.
— Значит, фон?
— Ну, да, — поморщилась Лиза, — фон дер Браге.
— Я вспомнила! — теперь Анфиса смотрела на Лизу как-то иначе, по-особенному. — Коммандер фон дер Браге… Я в английской газете читала. Это ведь про вас?
— «Погиб смертью отважных»?
— Значит, про вас. Но я думала вы мужчина. Ну, понимаете, Лиза, по-английски, если без местоимения, никак не поймешь, мужчина или женщина? А тут коммандер, истребитель, ас!
— Да, — криво усмехнулась Лиза, — как видите, я не мужчина!
— Не обижайтесь!
— Да, с чего бы вдруг? Вы не первая, да и нет в этом ничего обидного. А я смотрю, у Райта женщины чуть не на всех ключевых постах!
— Райту нужны хорошие специалисты, а у женщин с карьерой во флоте везде проблемы. Вот он и берет. Но мы заболтались. Я зашла всего на минуту, познакомиться. Надо еще курс прокладывать. Вы же понимаете, какая это головная боль? Через Польшу нельзя, они не любят, когда борт идет из Себерии, значит, через Германские государства и Австрию до Праги! Где-то сойдет и лицензия Ганзы, а где-то надо визу заказывать или разрешение просить. В общем, черт ногу сломит! Ну, да ладно! Раз надо, значит, проложим. Заходите, Лиза, вечером, после ужина, если других планов нет. Поболтаем, выпьем, у меня есть хороший виски. Вы виски пьете?
— Не знаю, — пожала плечами Лиза, — но собираюсь узнать. Предложение принимается с благодарностью!
На том и расстались. Но только ушла навигатор, как тут же ожил телефон. Не иначе, звонивший следил за Лизой и точно знал, когда она останется одна.
— Слушаю! — подняла она трубку.
— Здравствуйте, госпожа капитан! — сказал кто-то на чистом русском языке. — Разрешите представиться, доктор Тюрдеев Леонтий Микитович.
— Приятно познакомиться, Елизавета Аркадиевна Браге. А почему доктор, коли вы лекарь?
— Лекарь по должности, — спокойно, даже как-то степенно, по-поморски, объяснил Тюрдеев, — и доктор медицины, согласно защищенной в Гейдельберге диссертации.
— Извините, доктор! — смутилась Лиза.
— Пустое! — остановил ее лекарь. — Я, собственно, по делу. Не могли бы вы, госпожа капитан, зайти ко мне на осмотр и беседу?
— Сейчас? — удивилась Лиза.
— А зачем откладывать?
— Тоже верно, — согласилась она. — Где находится ваш кабинет?
— До конца коридора, два пролета вниз, и прямо по коридору «Си», последняя дверь справа.
— Хорошо, господин доктор. Я буду у вас через пять минут ровно.
«Пять минут» — оказалось верной оценкой потребного времени, и вскоре Лиза уже входила в лекарский кабинет.
Тюрдеев оказался молодым мужчиной со светло-русой бородой и длинными волосами до плеч. Тонкая, отнюдь не поморская кость, правильные, хорошо прорисованные черты лица. В общем, типичный нигилист из романа господина Достоевского.
«Или это был Тургенев?» — засомневалась вдруг Лиза, но Тюрдеев ей времени на размышление не оставил.
— Раздевайтесь, капитан! — сказал он. — Чаю, шрамов у вас предостаточно, так что, давайте посмотрим.
— У меня и переломов не счесть! — усмехнулась Лиза и начала раздеваться.
— Эк вас, Елизавета Аркадиевна! — Тюрдеев покачал головой и поправил на носу очки в тонкой металлической оправе. — Без всякой жалости!
— Нас, доктор, жалеть не за что! — возразила Лиза. — Мы знаем, на что идем.
— Ваш выбор, — согласился лекарь. — Боли сильные?
«Откуда он знает?!» — испугалась Лиза.
— Нет.
— А если честно?
— Приступами, — призналась Лиза, никому за этот год даже не намекнувшая на изнурительные приступы боли, накатывавшей, казалось, без всякой причины. — Бывают сильные.
— Чем купируете? — спрашивает спокойно, и глаз не отводит.
— Стакан водки и самокрутка с дурью. Хорошо помогает!
— Но не всегда?
— Не всегда, — вздохнула Лиза.
— Что тогда?
— Тогда гашиш, — опять вздохнула Лиза.
— Втянулись? Привыкли? Испытываете приступы абстиненции? Похмельный синдром? — Ох, и мастер, он был задавать вопросы, этим своим интеллигентным баритоном.
— Похмелья у меня не бывает, — объяснила Лиза, — хотя голова с утра иногда побаливает. Без дури не страдаю. Без гашиша иной раз неделями живу, без кокаина, впрочем, тоже.
— Счастливая натура.
— Да, доктор, я тоже так думаю.
— Хорошо! — кивнул Тюрдеев, соглашаясь с очевидным. — Переломы к непогоде ноют?
— Так точно!
— А если накатит во время пилотирования?
— Вытерплю, я вообще терпеливая.
— Это хорошо, но я вам, капитан, если не возражаете, порошок один смешаю. Вернее, два… У меня тут аптека своя с лабораторией, а я, знаете ли, люблю лекарственные смеси изготовлять. Один порошок — для непосредственного купирования приступа. Средство на крайний случай, если вы понимаете, о чем речь.
— Понимаю, — кивнула Лиза.
— Ну, вот и славно! — Тюрдеев первый раз за весь разговор позволил себе улыбнуться. — Прижмет, примете, но не злоупотребляйте, ради Бога! Скверная вещь, на самом деле, но на войне, как на войне, не правда ли?
— Согласна!
— Второе средство иного рода. Облегчит страдание, умалит боль, но не сразу. Что скажете?
— Буду вам благодарна. Мне можно одеться?
— Ох, ты ж! — покраснел Тюрдеев. — Ну, конечно! Задумался, заговорился…
— Я вам понравилась, — сказала Лиза, одеваясь. Не вопрос, тем более, не осуждение.
— Не думаю, что вы понимаете, — покачал он головой. — Ну, да ладно! Приношу свои искренние извинения, капитан! Но вынужден задать еще несколько вопросов.
— Спрашивайте! — предложила Лиза, одеваясь.
— Провалы в памяти?
— Откуда вы?.. — снова испугалась Лиза.
— Но это же очевидно! Впрочем, неважно. Значит, есть.
— Есть.
— События, люди, факты?
— Всего понемногу.
— Перепады настроения?
— Бывает.
— Кошмары?
— Иногда.
— Спасибо за откровенность, капитан! — строго кивнул лекарь, — Если позволите, буду за вами приглядывать и помогать в меру своих сил. А насчет нравитесь вы мне или нет, вопрос сложный и, увы, не однозначный. Может быть, обсудим его когда-нибудь в будущем, но скорее всего, нет!
* * *
Оставшуюся часть дня Лиза бродила по бригу, знакомилась с людьми, запоминала расположение разного рода помещений, училась ориентироваться в сложном трехмерном лабиринте его внутренних пространств. Однако ровно в семь, — как часы, — она вошла в кают-компанию. На ужин, — который американцы отчего-то зовут обедом, — собралось довольно много народу. Кое-кого Лиза уже знала, или хотя бы видела мельком, но, как минимум, половину офицеров она встретила за столом впервые.
Райт усадил Лизу рядом, представил офицерам, объяснив, что шеф-пилот неплохо говорит по-французски и по-немецки, но английский знает «так себе», поэтому общаться с ней лучше всего на этих языках, ну или по-русски, если кто может. Тут же договорились и об обращении. Имена — отчества кроме Себерии, Киева и Русской Америки нигде больше не употребляют. Поэтому сошлись на «Лизе» — коротко и произносить легко, и с точки зрения носителей других языков, совершенно необидно. Да и Лизе так показалось лучше. Удобнее, во всяком случае.
В качестве аперитива большинство присутствующих пили портвейн, но Лиза выбрала хмельной мед. По крепости практически одно и то же, но куда вкуснее, да и аппетит хорошо «разгоняет».
— Зря вы, Лиза, пренебрегаете портвейном! — этот мужчина, служивший на бриге оружейником, говорил по-французски с сильным английским акцентом. — За этим напитком традиция, а традиции следует уважать.
— Это английская традиция, — мягко возразила Лиза. — В Себерии, например, портвейн не популярен.
— Традиции великих держав поучительны! — казалось, оружейник, говорит на полном серьезе, но Лизе отчего-то казалось, что он над ней насмехается.
— Англия великая держава? — спросила она, как, если бы, ничего об этом не знала.
— Разумеется! — расцвел оружейник. — Англия великая страна, потому что у нас есть флот, а у других его нет.
— Так вы англичанин, — кивнула Лиза. — И верно, служили на английском флоте.
— Служил, — подтвердил англичанин.
— Отчего же перестали? — Лиза вела разговор спокойно, без ажитации, и скорее, доброжелательно, чем наоборот.
— Вы знаете, Лиза, на каких принципах построен британский флот?
— Ром, плеть и содомия, — усмехнулась Лиза, — кажется, так?
— Абсолютно верно, — подтвердил оружейник. — Я переборщил с одним из составляющих…
— С каким? — живо заинтересовалась Лиза.
— На ваш выбор, сударыня! — галантно предложил англичанин, и весь стол грохнул.
Смеялись долго и от души. Лиза тоже. Потом подали салат из консервированных овощей и копченый палтус, и Лиза перешла с меда на водку. Но тут шкипер неожиданно ее остановил.
— Дамы, господа! — сказал он, вставая. — Искренно сожалею, но вынужден просить вас, не налегать на спиртное. Увы, наши планы изменились, мы отходим сегодня, вернее завтра, в час пополуночи. Всем службам готовность номер один, первую вахту стоят капитан Браге, навигатор Варзугина, старший оператор рубки — Ботта, инженер и механик по выбору начальников служб, остальное, как всегда: первая вахта — полный состав. Вторая — половинная, в готовности, третья — опять же половинная, отдыхает. Всем остальным — гуляй не хочу! Бон аппетит!
Лиза все-таки выпила рюмку водки под жирную рыбу и непривычно острый салат, и еще одну — под куриную лапшу, но потом пила только морс.
— А куда идем? — спросила вдруг Варзугина.
— В Прагу, — откликнулся кто-то из офицеров.
— Вот и я так думала, — кивнула Анфиса. — Но сомневаюсь отчего-то. Шкипер, куда прокладывать курс?
— Хороший вопрос! — улыбнулся Райт. — Планы изменились, дамы и господа, мы летим в Танжер! Через Росток, Бремен и… Там посмотрим!
* * *
«Ну, Лиза, теперь главное — не ударить в грязь лицом!»
Можно было сесть в кресло, но Лиза решила, что останется на ногах. По крайней мере, пока бриг не встанет на курс и не выйдет на крейсерский режим.
Впрочем, стояла не только она. На ходовом мостике стояли все.
— Прогноз метеорологов, — передали по громкой связи из радиорубки, — низкая облачность, слоистая, нижняя кромка на высоте 1600–1800 метров. Ветер западный — северо-западный, 3 балла, на высотах от 2500 до 3000 метров отмечается резкий рост его скорости.
— Навигатор? — посмотрела Лиза на Анфису.
— Курс Норд-Норд-Вест до выхода на точку поворота, — четко отрапортовала та. — Расстояние три мили. Поворот на Зюйд-Вест-Тень-Зюйд и выход на крейсерский режим. Идем на Росток. Экономическим ходом должны быть в зоне прямой видимости послезавтра в 18.30 по Гринвичу. Прокладчику, начинать отсчет от нуля!
Свет в рубке был погашен, чтобы не мешать пилоту, но приборы и рабочие места шкипера, навигатора и прокладчика курса имели собственную подсветку. Пульт для управления «стоя», похожий на кафедру докладчика, находился на возвышении рядом с креслом пилота, так, чтобы тот в любом случае имел панорамный обзор через остекление рубки. Слева — и ниже остекления — были установлены два экрана, на которые выводилось изображение с килевой и кормовой камер. Справа от пилота и тоже ниже остекления находился другой экран, на котором сейчас отображалась карта Балтийского моря с нанесенным на нее предполагаемым курсом корабля. С началом движения, оператор штурманской группы будет прокладывать и выводить на этот экран реальный курс «Звезды Севера», учитывающий скорость брига, направление и скорость ветра, и прочие переменные.
— «Звезда Севера», — передали из башни управления портом, — вылет разрешаем. Счастливого пути!
— Спасибо, Ниен-3! — откликнулся Райт и повернулся к Лизе. — Госпожа капитан!
— Палубная команда? — спросила она в микрофон.
— Причальные штанги освобождены, концы на борту. Мы свободны! — сообщил старшина вахты.
— Тогда, вперед! — Лиза плавно отвела бриг от причальной башни, вывела его на простор и, чуть увеличив скорость, начала выдвигать из корпуса боковые «плавники» и горизонтальные рули хвостового оперения.
Бриг слушался ее, но не в этом дело. Лиза чувствовала его, как собственное тело, и управляла им с естественностью ходьбы. Она не понимала, как это возможно, ведь это не ее жизнь, не ее способности. Зато она знала кое-что другое. Чувство, которое она испытывает, управляя огромной махиной корабля, заставляя бриг по ее, Лизы, воле, увеличивать скорость или замедляться, подниматься или опускаться, менять направление полета, — это чувство, это переживание, это состояние души — доставляет ей невероятное наслаждение.
«Лучше мужика, честное слово!»
Истинная правда! Это было круче кокаина и «постельного троеборья», хоть с мужчиной, хоть с женщиной. Это вообще невозможно было объяснить словами. Только прочувствовать, только пережить. Чувствовать, переживать, наслаждаться!
* * *
В Бремене летное поле находилось на левом берегу Везера. Рядом с городком Сихаузен Сторм.
— Что мы здесь делаем? — спросила Лиза, швартуясь к 9-й башне Бременского порта, на самом берегу реки.
— Ищем фрахт, — коротко объяснил Райт, наблюдавший с мостика за причаливанием и швартовкой.
— У вас здесь назначена встреча? — руки работали сами собой, глаза внимательно следили за происходящим.
— В принципе, да. Но! — шкипер поднял вверх указательный палец и строго посмотрел на Лизу. — Старайтесь, капитан, не задавать неудобные вопросы. Меньше знаешь, крепче спишь, так, кажется, у вас говорят?
— Извините!
— Не стоит! — отмахнулся Райт. — Привыкнете, научитесь. Сразу умными не рождаются, ими становятся. Постепенно! — и он ушел.
Лиза посмотрела шкиперу вслед и пожала плечами.
«Вы шкипер, Иан, вам и думать, а я пойду гулять!»
В Бремене она никогда не бывала, как, впрочем, и в любом другом немецком городе. Ни в той жизни, ни в этой.
— Я уволюсь на берег? — спросила она старшего помощника.
Субординация на борту простая: последнее слово за шкипером, в его отсутствие царь и бог — канадец Конрад Джейкобс.
— Лучше бы с кем-нибудь в паре, — засомневался старпом.
— Не бойтесь, Конрад! — улыбнулась ему Лиза. — Я не пропаду! Я взрослая!
— Оно, конечно, — почесал затылок старпом, — но Бремен, Лиза… Здесь, знаете ли, перевалочный пункт. Европейская Тартуга, в каком-то смысле. Хуже только Реека. Всякая шваль по улицам бродит, ей богу!
— Я не буду ввязываться в пьяные драки, — любезно пообещала Лиза. — И заходить в темные переулки не буду тоже!
Она умела закрывать дискуссии, вернее, научилась это делать за последние полгода-год. Так что уже через сорок минут Лиза спустилась на лифте к основанию швартовочной башни, взяла такси — старенький «Майбах» с передним приводом, — и поехала в город. Правду сказать, ей очень не хотелось переодеваться, но, делать нечего, пришлось. Женщина в галифе и кожане привлекает к себе слишком много внимания. Даже на «Тортуге». Поэтому Лиза надела светлый летний костюм, туфли на устойчивом каблуке и шляпку колоколом, плетеную из соломки. Подвела глаза, обозначила губы, припудрила щеки и лоб. Добавила к образу белые кружевные перчатки и зонтик на длинной трости. Получилось неплохо, как, на самом деле, и задумывалось.
«Просто глаз не отвести! — улыбнулась Лиза, изучая свое отражение. — Была бы не такая дылда, вообще, могла бы и за женщину сойти!»
Улыбнулась шутке, мазнула открытым флакончиком итальянских духов по вискам, за ушами и по запястьям, глотнула коньяка и пошла. Но под левую руку надела все-таки наплечную кобуру на тонких ремнях. Выходить в город без револьвера, показалось неправильным. Ни разу не предчувствие, один лишь трезвый расчет.
Город Лизе понравился. Узенькие, мощеные камнем улицы. Несколько улиц пошире, пара бульваров, набережная, садики, скверики, уютные площади. И еще очень чисто. Ни в СССР, ни в Себерии такой упорядоченной чистоты не встретишь. Другая культура, иная традиция.
Лиза шла медленно. Ей некуда было спешить, она просто прогуливалась. Неторопливо, не спеша. Зашла в несколько лавок, посмотрела ткани, примеряя китайские шелка к цвету глаз и волос, полюбопытствовала франкским дамским бельем и северо-африканским серебром, осмотрела пару достопримечательностей, из тех, что рекомендовал путеводитель по Германским государствам, и, наконец, решила перекусить. Пиво и сосиски, представленные в местных трактирах и кабачках в огромном разнообразии, ее не заинтересовали, да и публика… Что ж, первый помощник прав, швали на улицах города оказалось гораздо больше, чем мусора. Тем не менее, отметать идею «пива и сосисок» на корню, Лиза не стала.
«Возможно, позже! Перед возвращением на борт», — подумала она, заглядывая в витринное окно очередного заведения. Кроме выбора кафе, ее живо интересовал вопрос, кого за ней пошлет Джейкобс и пошлет ли кого-нибудь вообще? Поэтому, являясь ученицей-отличницей советских и американских фильмов о разведчиках и шпионах, Лиза нет-нет, да и посматривала себе за спину. Но не грубо, прямолинейно, а как бы невзначай, по какой-нибудь естественной надобности, ну, например, вернуться к мастерской ювелира, мимо которой только что прошла. И, разумеется, — как без этого! — смотрелась в зеркала витрин. Соглядатая или телохранителя — зависит от истинных мотивов Джейкобса и Райта, — Лиза так и не увидела, зато обнаружила кое-кого другого. Вернее, сразу двоих.
Она как раз подошла к невероятно вкусно пахнущей кондитерской, заранее предвкушая вкус сливочного крема, взбитых сливок и ванильного теста, когда снова увидела этих двоих. В третий раз за последние полчаса!
«Ну, и что это значит? Вы вообще, кто такие, и чего вам от меня надо?!»
Двое. Пожилой и молодой. Одеты прилично. В глаза не бросаются, и один с другим, вроде бы, никак не связан. Но идут-то за ней.
«Карманники? Может быть…»
Лиза все-таки вошла в кондитерскую. И, как делали все советские разведчики, села за столик в углу, чтобы видеть и входную дверь, и часть улицы через окна. Заказала большую чашку кофе со сливками и эклер, между делом аккуратно поглядывая на улицу. Молодой мужчина был тут как тут — подпирал спиной стену напротив, курил, смотрел в другую сторону. Пожилого видно не было, но в тот момент, когда, приняв заказ, кельнерша отходила от лизиного столика, он неторопливо прошествовал мимо окна, бросив мимоходом взгляд внутрь кондитерской.
«Не карманники, — решила Лиза. — Слишком много усилий из-за пары ассигнаций! И не насильники. И по той же самой причине».
Насильники импульсивны, как она слышала.
«Или нет?»
Торопиться Лизе было некуда, поэтому она просидела в кафе целых полчаса. Молодой из поля зрения, в конце концов, исчез, зато возник пожилой, зашедший в лавку напротив.
«Упорные!»
Она расплатилась и вышла из кондитерской. Никаких специальных планов у нее не было, поэтому, припомнив карту города, Лиза решила пойти на Рыночную площадь. Однако ее соглядатаям, по-видимому, надоело мотаться за ней, как привязанным, и они перешли к решительным действиям. Не успела Лиза пройти ста метров вниз по улице, как слева от нее возник давешний молодой мужчина и крепко взял за руку чуть повыше локтя.
— Не дергайся! — приказал он по-немецки. — Не ори, а то получишь нож под ребра!
Лиза замерла, — ну, любой бы на ее месте замер, — и хотела было закричать, но тут до нее дошел смысл слов мужчины, и она решила с истерикой обождать.
— Что происходит? — спросила она, рассматривая между тем напавшего на нее бандита. — Вы кто такой? Это ограбление?
— Помолчи! — остановил ее мужчина. — Это не ограбление, и ничего плохого с тобой не случится. Ответишь на несколько вопросов и свободна!
— Вопросов? — почти искренно удивилась Лиза, начинавшая понимать, какого рода вопросы могут интересовать этих людей. — Кто вы? Зачем?..
— Молчи!
— И в самом деле, вы бы помолчали, дамочка! — второй подошел сзади и стоял теперь за Лизиной спиной. — У меня в руке нож. Пикните, и вам крышка. Вы меня понимаете?
— Да, — ответила Лиза сдавленным голосом.
— Тогда идите, куда вас поведет мой друг, и не рыпайтесь! Поговорим, и вы свободны.
— Ты все поняла? — спросил тот, что держал ее за руку.
— Да, — подтвердила Лиза, она уже успокоилась, как ни странно, и ей даже стало интересно. Страха не было, и это удивляло, но не настолько, чтобы позабыть об осторожности.
— Идем! — Мужчина повел ее, направляя вниз по улице, в переулок налево и в еще один, совсем уже узкий и кривой, из которого они попали на зады каких-то старых домов. Глухое место, уединенное.
— Ну, вот мы и пришли! — сказал молодой, отпуская руку Лизы.
— Вы меня изнасилуете? — спросила она, старательно изображая ужас.
— Вообще-то, стоило бы! — хмыкнул пожилой. — Но мы не по этой части, да и торопимся мы… Как вас звать?
— Лиза, — пролепетала Лиза, вполне оценив компетентность ее похитителей. Они даже обыскать ее не подумали. И кто она такая, не знали.
«Бестолочи!»
— Ты со «Звезды Севера»? — спросил молодой.
«Он не немец, — поняла Лиза, — фламандец или англичанин».
— Да, — сказала она вслух.
— Ну, и кто ты там? Буфетчица, милосердная сестра?
«Да, ребята, вы профи!»
— Я инженер-механик.
— О, как! — поднял бровь старший. — Образованная, значит? Это хорошо! Куда идет бриг?
— Не знаю, — пожала плечами Лиза.
— А если подумать? — поиграл ножом молодой.
— Но я же инженер, а не штурман! — возразила она.
— Для того, чтобы знать, что бриг идет в Томбут или Коубедо навигатором быть не обязательно!
«Томбут? Серьезно? — удивилась Лиза. — Вы знаете то, чего не знаю я?!»
— Томбут? — спросила она вслух. — Где это?
— Ну, ты и дура, госпожа инженер! — покачал головой молодой. — Ты никогда не слышала о рудниках Заранга?
«Заранга?» — вот про рудники Лиза знала. Там добывали кравит. И находилось это место в Ярубе, в Западной Африке.
— Там добывают кравит?
— Похоже, не все потеряно, — усмехнулся пожилой. — С кем встречается в Бремене Райт?
— Не знаю. Господа, ну откуда же мне все это знать?!
— Почему корабль изменил курс? — спросил пожилой, надвигаясь на Лизу. — Райт встречается с профессором Нольфом? Или с полковником Штоберлем?
Она не знала, о чем и о ком идет речь, но подозревала, что эти люди ей не поверят. Затягивать игру и дальше стало опасно, и Лиза перешла к активным действиям.
Елизавета драться не умела. То есть, умела, разумеется, но она дралась, как дерутся мальчишки. Кулаками, со всей дури, куда попадет, но лучше в лицо или в солнечное сплетение. Могла заехать ногой по яйцам. Это да. Все парни в Академии это умели, научилась и она. Но к боевым искусствам это отношения не имеет. Другое дело — Лиза. Лиза драться умела, потому что ее этому научили. Не то, чтобы она увлекалась этим никому не нужным спортом. Случайно получилось.
Она работала инструктором на учебной базе спецназа ГРУ. Учила парней простым, казалось бы, но очень нужным в их деле вещам. Как прожить неделю в лесу. Голым, без оружия и спичек. Как зимой не замерзнуть в лесу ночью, или поймать рыбу без крючка. Что делать, если встретишь медведя или напорешься на стаю оголодавших волков. Лиза занималась всем этим с детства, ее отец приучил. Потом и сама втянулась. Походы на байдарках на Урале и в Сибири. Зимний подъем на перевал Дятлова в память о погибших там альпинистах. Даже с медведями встречалась не понарошку. Один раз ранней осенью. Зверь был сыт, настроен не агрессивно, и Лизе удалось «уговорить» его, разойтись миром. Во второй раз дела Лизы обстояли куда хуже. Дело происходило поздней осенью, и ситуация обещала стать по-настоящему острой, так что Лиза убралась от греха подальше: взобралась на дерево и просидела там до утра.
— Главное, сказала Лиза, завершая разговор о медведях, — не пытайтесь выходить на мишку с ножом, — даже со штык-ножом, — это почти верное самоубийство. И не стреляйте в медведя из пистолета с расстояния больше двух метров. Останавливающей силы все равно не хватит. Убить не убьете. Раните. Он разъярится. Будет только хуже! Ну, а если почти вплотную, то, как повезет. Смертность порядка тридцати процентов, еще столько же получают травмы…
Вот после этого занятия к ней и подошел капитан Вересов. Представился и спросил, умеет ли она драться? Лиза вопросу удивилась, заподозрив, что капитан к ней просто клеится. Так все и обстояло, конечно, но занятия начались уже на следующий день и продолжались все три года Лизиной службы. Впрочем, Вересов вскоре отпал, сообразив, что кроме как «потискать» Лизу на матах во время спарринга, ничего ему не обломится. Но на нем свет клином не сошелся. Другие инструкторы подхватили инициативу, а вскоре Лизу и стрелять научили, и не просто так, а из всего вообще, что хотя бы теоретически может стрелять.
— Почему корабль изменил курс? — спросил пожилой, надвигаясь на Лизу. — Райт встречается с профессором Нольфом? Или с полковником Штоберлем?
Конечно, пожилой не наносил удар, он просто держал нож около Лизиного живота, но она выполнила на нем классический прием защиты от удара ножом. Ушла назад, одновременно втягивая живот, чтобы увеличить расстояние до острия клинка, ударом по предплечью отбила вооруженную руку вправо, сместилась влево и провела спарку: кулаком в висок, коленом в пах. Эти олухи еще и сообразить ничего не успели, а пожилой уже корчился от боли на земле.
«И ножик свой, гнида, обронил!»
Молодой просто оцепенел. Стоял и хлопал глазами, переводя обалделый взгляд со своего старшего товарища на револьвер в руке Лизы, и обратно.
— Нож выброси! — приказала Лиза, одновременно отбрасывая в сторону оружие пожилого. — Молодец! Теперь повернись ко мне спиной! Медленно! Так. Встал на колени… Я кому сказала, на колени!
— Молодец, — похвалила холодно под стоны и хрипы пожилого. — Будешь хорошо себя вести, жив останешься. Может быть. Руки за голову! За голову, а не на голову. Сцепи в замок! Так и стой!
Теперь следовало заняться старшим.
— Ну, все, все! — сказала она, пнув лежащего в плечо. — В голову я тебя ударила несильно, иначе бы ты умер… или отключился. А яйца, что ж, может статься, они тебе больше не пригодятся. Как думаешь?
— Кто… вы? — спросил хрипло тот.
— Ошибочка, — ухмыльнулась Лиза. — Вопросы теперь задаю я. Ну, ка, милый, встал и туда, туда! — кивнула она на молодого. — И в ту же позу! Скажи спасибо, что раком не поставила, а ведь могла!
Лизу несло. Ее охватил какой-то странный азарт. Она чувствовала удивительный подъем, и еще. Она вдруг ощутила себя вне законов цивилизации. За пределами добра и зла. Где-то так.
— Первый вопрос, — сказала она холодно, когда второй из нападавших встал на колени и сцепил руку за головой, — кто вы такие? На кого работаете? И не врать мне!
— Это два вопроса, — поправил ее старший.
— Умный, да? — улыбнулась Лиза. — Но вот какое дело, мужчина. Ты в моей власти, а я спешу. Рыпнешься, пристрелю. Но не до смерти. Коленные чашечки на хрен отстрелю. И уйду. Хочешь?
Откуда все это взялось? Бог весть. Из каких-то третьесортных детективов, из фильмов типа «Два билета на один сеанс» и «Место встречи изменить нельзя». Наверное, так.
— Мы из Лейпцига, — сказал молодой.
— А откуда у тебя английское произношение, парень?
По-немецки весь этот бред звучал еще хуже, чем по-русски, но оно и к лучшему.
Лиза осторожно опустилась на корточки и, перехватив револьвер левой рукой — с которой Елизавета стреляла ничуть не хуже чем с правой, — подобрала нож.
— Ну, хорошо! — сказал пожилой. — Вы правы, мы англичане. Нас нанял один человек, имени которого мы не зна…
Он осекся, когда Лиза быстрым движением разрезала ему щеку. Сместилась в сторону, пока никто не понял, что к чему, и проделала то же самое с молодым. Всей разницы, что у одного щека левая, а у другого — правая.
— Мне надо дополнительно объяснять серьезность моих намерений, или сразу перейдем к делу?
— Мы… — начал было старший, но Лиза его перебила.
— Ладно, уговорили! Начнем с подколенных сухожилий, как вам моя идея?
— Лорд Эдвард ле Диспенсер граф Уинчестер! — выпалил молодой.
— Говнюк! — сплюнул старший.
— Где он сейчас?
— Здесь, в Бремене, в отеле «Савой»! — Похоже, молодой «решил сотрудничать со следствием».
— Ваше задание?
— Узнать, куда пойдет «Звезда Севера».
— И это все?
— Нет, он хочет знать, почему бриг сменил курс, и с кем в Бремене встречается Траппер.
— Траппер? — переспросила Лиза.
— Это Райт, — включился в разговор старший. — Странно, мадам, что вы не знаете его прозвища.
— Чему вы удивлены? — заинтересовалась Лиза.
— Если судить по вашим навыкам, вы, мадам из тех… ну, скажем, «искателей приключений», кто знает Райта как буконьера.
«Кого он имеет в виду? Пиратов? Бандитов? Контрабандистов?» — но спрашивать об этом Лиза не стала.
— Ладно, проехали!
— Что, простите? — не понял старший.
— Продолжаем разговор, — объяснила Лиза. — О чем, собственно, идет речь? Что за приз?
— Не знаю! Лорд Эдвард держит это в секрете. Если слухи разлетятся, в игре окажется слишком много игроков.
Скорее всего, он не врал. Во всяком случае, это было похоже на правду.
— Кто такой полковник Штоберль?
— Не знаю точно, — ответил старший, — но, кажется, это какой-то ученый… исследователь Африки из Баварии.
— А ты, что скажешь, парень? — обратилась Лиза к младшему.
— Извините, мадам, я и этого не знал.
— Последний вопрос, кто такой профессор Нольф.
— Нольф из Фландрии, — ответил старший, окончательно перестав строить из себя героя. — Профессор из Брюге.
— Чем он занимается? В чем его профессия?
— Африка, мадам… Проклятая Африка!
* * *
Этим двоим повезло. Кто-нибудь другой, наверняка, их бы пристрелил. Просто для того, чтобы не оставлять свидетелей. Раз! И все! Но Лиза так не могла. Треснула каждого по затылку и ушла, надеясь, что не убила бедолаг. И не покалечила.
Вышла, стараясь не привлекать к себе внимания, в переулок, прошла второй, и едва не сделала ошибку, беспечно шагнув на оживленную улицу. Рейчел Вайнштейн, первый трюмный инженер, — вот кто, оказывается, прикрывал ей спину. Ну, или следил за ней. А может быть, и первое, и второе вместе. Одно другому не мешает, не так ли?
Рейчел явно была взволнована. Еще бы, она потеряла Лизу четверть часа назад. Наверное, не подходила близко, чтобы не спугнуть, вот и пропустила момент захвата. Оно и к лучшему. Вмешайся Рейчел, и Лиза никогда не узнала бы ни о лорде Диспенсере, ни о профессоре Нольфе. Да и о себе кое-что важное могла так и не узнать. Например, того, что авантюризм у новой Лизы Браге попросту растворен в крови.
Она постояла в тени подворотни еще минуту или две, дождалась, пока Рейчел не смирится с тем, что окончательно потеряла Лизу, посмотрела женщине вслед и пошла в противоположную сторону. Дошла до площади, где полчаса назад мельком видела полицейского. Тот оказался на месте, прохаживался неторопливо, гордясь своим «величием», заговаривал с торговцами, улыбался дамам. Лиза подошла и вежливо спросила, где находится отель «Европа». Отказать даме «из общества» шуцман не мог. Напротив, он был сама готовность служить. Все Лизе объяснил, даже на пальцах показал. Оказалось, недалеко и несложно.
Лиза прошла по одной улице до пересечения с другой, свернула направо, прошла квартал, и вот он отель «Европа», построенный чуть в глубине, так чтобы оставалось место и для подъездной дорожки, и для небольшого сквера, украшенного мраморной статуей дочери финикийского царя. Статуя была так себе, но, в целом, смотрелось неплохо.
Вошла в фойе, подошла к регистрационной стойке, вернула улыбку молодому человеку в форменном пиджаке.
— У вас остановился мой дядя, — сказала она, доставая из сумочки портсигар, — профессор Нольф.
Она щелкнула зажигалкой и закурила, выжидательно глядя на портье, который ей едва доставал до плеча.
— Профессор уехал, моя госпожа!
— Как жаль, — Лиза снова улыбнулась и хотела, было, уйти, но портье ее опередил.
— Ваша кузина, сударыня, только что прошла в кафе на втором этаже. Не одна.
— Не одна? — подняла Лиза бровь.
— Да, сударыня! Ее сопровождает ученик профессора доктор Пьерар.
— Пьерар? — нахмурилась Лиза, словно, пыталась вспомнить, кто это такой. — Жан, кажется? Высокий, темноволосый…
— О, нет, сударыня! Филипп. Его зовут Филипп, и он высок. Тут вы правы, но доктор Пьерар блондин!
— Значит, не знакома! Благодарю вас! — и даже не оставив чаевых, Лиза направилась в кафе.
Ну, а там все было просто. В зале сидела только одна пара, подходившая под описание: черноволосая девушка и светловолосый молодой мужчина. Лиза села за столик рядом и прислушалась. Молодые люди говорили тихо, но не шептались, другое дело, что они говорили на валонском французском, который в этом мире, похоже, был еще хуже, чем в ее. Во всяком случае, когда Лиза училась в институте, она говорила как-то с бельгийцами из профсоюзной делегации, и вполне сносно их понимала. А вот эту парочку — едва-едва. Впрочем, ничего интересного в их разговоре не было. Девушка грезила путешествием в Афруку, — что косвенно подтверждало связь между Райтом и ее отцом, — а мужчина пытался охладить «горячечные» мечты, упоминая о войнах, эпидемиях и прочих ужасах африканской действительности. Он говорил разумно, но вряд ли мог что-нибудь изменить. Энтузиасты и скептики говорят на разных языках.
Между тем, подошел кельнер, и Лиза заказала второй за это утро кофе со сливками и, ради разнообразия, яблочный штрудель. Пока ждала заказ, закурила, и в этот момент в кафе вошел Райт в сопровождении крупного седовласого мужчины. И, разумеется, они сразу же направились к молодым людям, а значит, и к Лизе.
— Друзья мои, — мужчина был немолод, но крепок, седая грива волос, крупные черты лица, — познакомьтесь! Это месье Райт, и мы с ним обо всем договорились. Месье, — обратился он к Райту, с интересом рассматривавшему невозмутимо покуривающую Лизу, — позвольте мне…
— Что-то не так? — профессор прервал представление и нахмурился.
— Боюсь, что да, — кивнул Райт.
— Я прав? — спросил он Лизу, и теперь все посмотрели на нее.
— Как знать, — пыхнула она папиросой, — но я бы не стала, задерживаться в отеле.
— Простите! — опешил профессор, а это, скорее всего, был именно он. — Месье Райт, будьте любезны объяснить, что здесь происходит?
— Да, я вот и сам еще не разобрался. Можете объяснить?
— Три часа назад лорд Диспенсер не знал, кто ведет с вами переговоры, — объяснила Лиза, — но знал, где остановился профессор.
— Я вас понял, Лиза, — кивнул Райт. — И я ваш должник.
— Не стоит благодарности.
И все закрутилось. Поспешные сборы не оставили времени ни на представления, ни на объяснения, тем более, на кофе со штруделем. Райт связался по телефону с бригом и вызвал знакомый уже Лизе «фоккер», который мог приземлиться на площадке перед отелем. Через час профессор с дочерью и учеником убыли на «Звезду Севера», а Райт и Лиза поехали назад на большом локомобиле, в который кроме них поместился и весь немалый по объему и весу багаж гостей.
— Расскажете? — спросил Райт, когда машина тронулась.
— Разумеется, — кивнула Лиза и начала рассказывать о своих захватывающих во всех смыслах приключениях. Впрочем, не все и не во всех подробностях. Всегда есть что-то, что не стоит произносить вслух. Во всяком случае, не при свидетелях…
