Безделье — лучший способ сойти с ума. Веская причина, чтобы спиться, застрелиться или попросту наделать глупостей. Но Лиза не скучала — боролась с соблазнами, как могла. Работала в машинном отделении. Пыталась чинить радиоискатель. Изучала карты. Играла в покер и биллиард. Стреляла по мишеням и несла наравне со всеми остальными офицерами шестичасовые вахты. Крепкие напитки употребляла по минимуму, ни с кем не спала, и почти бросила курить, то есть вела себя, как хорошая девочка, но — видит Бог, — удовлетворения от этого не испытывала. Даже морального.

Тем не менее, время шло. Ночь сменяла день, чтобы уступить место новому дню. Так и неделя прошла. А в воскресенье ночью их взяли, что называется, со спущенными штанами. Оглянуться не успели, а над ними уже висит чужой борт, и кто-то по-франкски требует в громкоговоритель сложить оружие. Обещает уважительное отношение, жизнь и свободу после завершения экспедиции, и все в таком же духе, предупреждая при этом, что если все-таки станут сопротивляться, на них просто сбросят бомбу. Или две.

— Не сбросят! — Лиза была уверена, что это блеф. Хотели бы уничтожить, не стали бы предупреждать. И поскольку законы рыцарства едва ли применимы к разборкам хищников в самом сердце Африки, а свидетелей своих преступлений ни один вменяемый злодей, — да еще и европеец, — оставлять не станет, получалось, что им — кто бы это ни был, — просто нужен бриг. Ну, и члены экипажа, возможно, но ненадолго.

Нападение застало Лизу именно что со спущенными штанами. Она, если быть точным в деталях, сидела на горшке, но уже через пять минут, приведя себя наскоро в порядок и, вооружившись всем, что под руку попало, — то есть, револьвером, маузером и штуцером, — вышла в коридор. Увы, это был опрометчивый шаг. Там, в коридоре, их уже ждали. Всех, кто повыскакивал из своих кают, чтобы «принять бой» и все такое. Абордажная команда, как позже и с большим опозданием поняла Лиза, поднялась на борт «Звезды Севера» с земли, а не спустилась сверху. И все эти разговоры о сдаче представляли собой лишь отвлекающий маневр, хотя зависший над бригом шлюп, а это был именно шлюп, тоже являлся веским аргументом. Бомбы сбрасывать никто, разумеется, не собирался, но ничто не мешало захватчикам обстрелять верхнюю палубу из пулеметов и винтовок.

Итак, Лиза выскочила из каюты, но не только не успела сделать что-нибудь полезное, имея в виду оборону крейсера, она и понять-то ничего не успела. Получила удар по голове и моментально отключилась.

Иногда «потерянное» сознание возвращается к человеку сразу. Ты, вроде бы, спал и вдруг проснулся. Но бывает и иначе. Медленно, шаг за шагом ты выбираешься из «нигде и никогда» своего беспамятства, и лишь по ходу дела, начинаешь понимать, кто ты такой, еще не зная, однако, где и почему? Так произошло и с Лизой. Сознание возвращалось медленно, и только по пути из ниоткуда куда-то она поняла, что кто-то стаскивает с нее штаны. Лиза еще не вовсе пришла в себя, не вспомнила того, что случилось до того, как беспамятство «обрубило концы», но недвусмысленность ситуации, — грубость и неловкость движений, тяжелое мужское сопение и подбадривающие реплики других мужчин, типа «ну, давай уже!», «чего копаешься!» — заставили ее действовать рефлекторно. Резко, без подготовки, сразу вдруг.

Ее держали за руки, оттянув их назад, но захват по ощущениям был не крепкий, наверное, думали, что она еще не очухалась. Этим Лиза и воспользовалась: она освободила запястья одним резким сильным движением, одновременно подтягивая ноги к животу и сгибая их в коленях. Получилось двусмысленно, но никто этой неловкости заметить не успел, потому что ноги сразу же распрямились, как сжатая до предела пружина, и тот, кто пытался стащить с нее штаны, получил мощный удар в грудь, или куда уж там ему попало. А в следующее мгновение Лиза крутнулась влево — уходя с траектории ответного удара, и свалилась со стола. Удар был довольно сильным и болезненным, но оно и к лучшему, потому что сознание очистилось, и Лиза разом «ухватила суть проблемы». Расстегнутые штаны и то, что, очнувшись, она нашла себя лежащей на столе с закинутыми за голову и удерживаемыми кем-то руками, не оставляли сомнений в характере происходящего. Ее попросту пытались изнасиловать! В этот момент она все еще не вспомнила «предысторию» событий, а гнев и страх, тем более, не способствуют ясности в мыслях. Тем не менее, мизансцена была ясной, как день. В ней и «без сознания» несложно разобраться. Особенно, если ты женщина, и это с тебя только что пытались сорвать штаны. Выигрывая время, Лиза еще раз перекатилась влево, подтянула, спущенные уже до бедер брюки и вскочила на ноги. Вообще-то драться с расстегнутыми штанами то еще удовольствие, но на войне, как на войне. Правила зачастую диктуем не мы, однако и то верно, что в бою не всегда побеждает тот, кто начал первым.

Лиза вскочила на ноги, развернулась вправо и, придерживая штаны правой рукой, левой — нанесла удар в лицо двинувшемуся к ней мужчине. Это был простой удар, без финтов, но сильный, неожиданный для нападающего и направленный прямо в нос. Сломанный нос — ранение не смертельное, но этого иногда хватает, чтобы вывести противника из игры. Впрочем, не на этот раз. Поэтому пришлось добавить коленом по яйцам. Вот от этого мужик уж точно оправится не вдруг. Однако, если честно, с этим мудаком Лизе сказочно повезло, потому что у мужчины на поясном ремне висела кобура с пистолетом, и Лиза этот пистолет успела достать раньше, чем пришли в себя и среагировали на отпор двое других мужчин.

Самое смешное, что это был местный аналог хорошо известного Лизе девятимиллиметрового «браунинга» Хай-пауэр. Штука серьезная, но стрелять из него женщине приходится с двух рук.

— Стоять! — приказала она, снимая пистолет с предохранителя и перехватывая обеими руками.

Ну, ее оппоненты, — кроме того, разумеется, кто, схватившись за яйца, корчился сейчас на полу, — оценили, по-видимому, нешуточность угрозы и замерли, где стояли. Только теперь Лиза окончательно поняла, где они находятся, и вспомнила, что произошло до того, как она отключилась.

Лиза находилась в своей каюте, и изнасиловать ее собирались на ее собственном письменном столе.

«Вот же суки!» — ей от гнева даже в виски ударило.

— Вы кто такие? — спросила Лиза, чувствуя, что штаны снова сползают вниз.

Но раньше, чем они успели что-нибудь ответить, Лиза вспомнила о двух вещах. Во-первых, этими троими абордажная группа вряд ли исчерпывается, а, в-вторых, она ведь не единственная женщина в экипаже и, уж точно, не единственная, кого события застали врасплох в собственных каютах.

— На колени! — скомандовала Лиза, но на этот раз она имело дело не с любителями из Бремена, а с профессионалами, и это решало все. Одновременный бросок двух крепких хорошо тренированных мужчин не оставил Лизе выбора. Вернее, так. Лиза, вполне возможно, и не выстрелила бы, став невольной жертвой своей нерешительности. Однако Елизавета Браге боевой офицер, и реакция у нее оказалась вполне предсказуемой. Лиза выстрелила дважды. И оба раза наверняка, то есть в голову, что на дистанции в пару метров означает верную смерть. Выстрелила, отложила на мгновение пистолет — она все еще была рядом со столом, — стремительно подтянула и застегнула штаны. Затянула поясной ремень, и, снова схватив пистолет, коротко ударила все еще стенающего на полу мужчину рукояткой в висок. Убила или нет, проверять не стала. Он был теперь не опасен — это главное.

Памятуя о своем конфузе, чуть не кончившемся для нее изнасилованием, Лиза осторожно приблизилась к двери, приоткрыла ее и выглянула в коридор.

Ну, что сказать? Кто не успел, тот опоздал. Все двери кают настежь, и в коридоре полно вооруженных мужчин. Однако Лиза умела соображать быстро, а реагировала на опасность еще быстрее. Она ударила ближайшего противника пистолетом по лбу — он оторопел, внезапно обнаружив Лизу прямо перед собой, — развернула рывком левой руки, перехватила, сжав удушающим захватом горло, прикрыла себя его телом и выставила над плечом мужчины свободную руку, сжимающую «браунинг».

— А ну стоять! — гаркнула она во весь голос. — Если кто надеется, что мне первым же выстрелом запястье вывихнет, то это зря! — И она выстрелила в потолок.

Вообще-то, аттракцион был рискованный. У «браунинга» Хай-пауэр довольно серьезная отдача. Даже мужчины предпочитают стрелять из него с двух рук, но Лиза такое уже пару раз проделывала, — хотя и с переменным успехом, — и понадеялась, что пронесет и на этот раз. Пронесло.

Бельгийцы, — а захватчики, судя по выговору, были именно фламандцами, — от неожиданности даже попятились.

— У меня в обойме еще десять выстрелов, — крикнула Лиза. — Все понятно?

— Чего ты хочешь? — спросил один из захватчиков.

— Прежде всего, я хочу, чтобы вы освободили женщин из соседних кают.

— А то что?

— Мне еще раз нажать на курок? — спросила Лиза, направляя в грудь собеседника ствол «браунинга». — Если опущу ствол ниже, как раз яйца отстрелю. Вы понимаете меня?

— Давайте их сюда! — приказал «переговорщик», оглянувшись на остальных.

Началось невнятное шевеление: кто-то куда-то шел, кто-то сдвигался или отходил, освобождая дорогу, кто-то комментировал. Под шумок начал оживать и Лизин пленник, он явно готовил встречный ход. Но Лиза ему не позволила. Нажала сильнее, и бельгиец захрипел и, по-видимому, начал меняться в лице. Во всяком случае, реакция прочих комбатантов была однозначной.

Наконец в коридор выволокли Рейчел и Анфису. Обе были помяты и со связанными руками, но, похоже, их только били, — синяки на лицах наливались грозовой тьмой, — да и то в драке. Получалось, что «счастье» быть изнасилованной выпало одной только Лизе.

«Впрочем, еще не вечер…»

Кто их знает, этих бельгийцев, может быть, с Лизы только начали, а продолжение, как известно, «следует».

— Отпустите их! — приказала Лиза, и в этот момент на сцене появилось новое действующее лицо.

— Что здесь происходит?

Лиза скосила взгляд и даже не удивилась, увидев капитана ван Россома. Напротив, мозаика сложилась, чего-то в этом роде она, на самом деле, и ожидала.

«Последний кусочек смальты…»

— А вы разве не видите, капитан? — задала она встречный вопрос. — Славные брабантские егеря избивают и насилуют женщин. Вполне в стиле фландров!

— Вообще-то валлонские, с вашего позволения, госпожа капитан! — ван Россом приподнял руки, показывая, что не вооружен и сделал осторожный шаг вперед. — Валлонские стрелки, и мы не фландры, а фламандцы. Фландрами называются наши кролики.

— Больше ни шагу! — чуть повела стволом пистолета Лиза. — Фиса, Рейчел, скоренько! Вдоль стены ко мне за спину и в каюту! Бритва в ванной, стволы на трупах.

— На трупах? — нахмурился ван Россом.

— Я застрелила двух насильников, — объяснила Лиза, следя за егерями. — Вы в своем уме, капитан? Даже если вы всех нас убьёте, неужели думаете, не всплывет? Одно дело ограбление, другое — насилие над нонкомбатантами и их убийство. Или вы заодно и всех егерей перебьете, чтобы никто не проболтался, ни спьяну, ни в бреду?

— Кенхейс, она говорит правду? — обернулся ван Россом к одному из мужчин.

— А что я должен был делать? — окрысился тот. — Вы же знаете, господин капитан, Дёрст — отморозок. Я вам и раньше говорил! Да, еще эти его бандиты!

— Идиот! — покачал головой ван Россом. — Боже мой, какой идиот!

— Мадам! — повернулся он к Лизе. — Я даже не знаю, что сказать. Разумеется, я приношу свои извинения, но полагаю, вам они ни к чему. У вас там кто-то живой остался?

— Один, кажется, но я не уверена.

— Ну, если он живой, добейте, если не трудно, — предложил капитан. — Или сюда вытолкайте, я его сам пристрелю.

— Хорошая идея, — согласилась Лиза, решившая, выяснить на живом примере, чего следует ожидать от этих фламандских сукиных детей.

— Рейчел! — крикнула она. — Вы там как, освободились?

— Дай минуту! — крикнула в ответ Анфиса.

Ну, что сказать? Импульсивность — не порок, а всего лишь простительный недостаток, а вот самонадеянность — смертный грех, в том смысле, что от неё умирают чаще, чем от дурной поспешности, хотя и от той мрут немерено. Лиза попросту переоценила свою крутость. У истребителей такое случается и, к сожалению, не так уж редко. Как говорится, наши недостатки — суть продолжение наших же достоинств. Пилоты штурмовиков — люди резкие, способные принимать решения быстро, и даже очень быстро, и при том не склонны к рефлексии. Во всяком случае, не в бою. Сомневаться в принятом решении или в своей способности привести его в жизнь, — каким бы безумным оно ни казалось окружающим, — истребителям не свойственно. В этом их сила, но в этом же сокрыта их уязвимость. Рано или поздно, но осторожность покидает пилота, и тогда лишь дело времени и случая, когда и как оставит его госпожа удача.

Ожидание не затянулось. Ван Россом все ещё гневался на своих баньдюгов, инженер с навигатором только-только успели скрыться за спиной Лизы, а стрелок, которого она держала в удушающем захвате и уже перестала принимать в расчёт, сделал свой «ход конем», и все закончилось, едва успев начаться. Он провёл какой-то хитрый приём — все-таки егеря на то и егеря, чтобы знать толк в подобного рода вещах, — и не только освободился из захвата, но ещё и Лизу обезоружил. Вышиб из её руки пистолет и врезал ей от всей души под вздох. Ну а дальше все просто. Получить удар под ложечку — удовольствие ниже среднего. И ладно бы, только больно.

— Тебе больно? — несколько позже спросила ее Рейчел.

— Больно? — вздохнула, тогда, Лиза. — Нет, обидно!

Ей, и в самом деле, было обидно. А ещё ей было стыдно, и стыд этот жёг душу так, что хотелось плакать. Но слезами делу не поможешь, не так ли?

— Хорошая попытка, мадам! — усмехнулся Ван Россом, когда, откорчившись, и продышавшись, она, наконец, села на полу. — Меньшего, впрочем, я от вас, Лиза, и не ожидал. Однако к делу! Как вы, возможно, уже догадываетесь, «Звезда Севера» захвачена, и вы, как и все прочие члены экипажа являетесь моими пленниками. Разумеется, в наши планы никак не входило насилие над вами, капитан, или другими женщинами, однако люди разные. В том числе и мои люди. Засим приношу вам самые искренние извинения и обещаю, что подобные эксцессы более не повторятся. Двоих виновных вы, мадам, уже наказали. Будем считать, это был расстрел «за мародёрство», третьего — когда выздоровеет, — я накажу сам. Не до смерти, но обещаю, ему не понравится. Однако хочу предупредить и вас, капитан. Учитывая деликатность ситуации, я приказал, при попытке к бегству стрелять на поражение. Имейте это в виду!

И все, собственно. Капитан ван Россом все сформулировал верно: Лиза попыталась, но, к сожалению, опять проиграла. Две попытки, и обе ни к черту не годятся. Впрочем, на этот раз, она хотя бы постреляла…

Её подняли с пола, стреножили, надев ножные кандалы, сковали руки обычными полицейскими наручниками, и поместили в «карцер», в подсобку баталёра на второй технической палубе. Но не одну, а вместе с Анфисой и Рейчел. Инженера и навигатора, однако, по ногам сковывать не стали, ограничившись одними руками. Да, и на Лизу кандалы, судя по всему, надели не столько из необходимости, сколько из мести, чтобы «помучалась». И вот оказались они втроём в стальной каморке без окон — спасибо ещё, что с принудительной вентиляцией, — сели на пол, как сироты казанские, оперлись спинами о холодный металл переборки и предались невеселым размышлениям. Что тут скажешь, да и надо ли что-нибудь говорить? Провал феерический: полное фиаско.

— Открыть наручники… — попробовала предположить Лиза.

— Нечем, — охладила ее пыл Рейчел. — Они нам даже заколок не оставили.

— Говорят, наручники можно разорвать… — не слишком уверенно предположила Анфиса.

— Это вряд ли! — вздохнула Лиза. — На это даже у меня сил не хватит, а ведь я среди нас самая сильная.

— Это да! — согласилась Анфиса, и в подсобке баталера наступила тишина.

Молчали долго, хотя, кто его знает? В темноте время идет совсем не так, как на свету.

— Откуда они взялись, как думаешь? — нарушила, наконец, угрюмое молчание Анфиса.

— Ты кого спрашиваешь? — откликнулась Рейчел, которая, словно, того и ждала, чтобы кто-нибудь заговорил первым. — Меня или Лизу?

— Да хоть кого-нибудь, лишь бы знала ответ!

— Рассудим логически, — предложила, тогда, Рейчел. — Нас атаковал шлюп, и шлюп этот, похоже, «Конкордия», о котором нам рассказывали и Нольфы, и ван Россом. И еще, шлюп, простите за пошлость, был сверху, но абордажные-то команды пришли снизу. Вывод напрашивается сам собой — нас подставил Нольф. Это его шлюп, его база… Кажется, ясно!

— Но тогда, получается, — возразила навигатор, — что капитан ван Россом и семейка Нольф играют на одну руку, а мы думали…

О, да! Они много о чем думали. И ван Россом скормил им весьма симпатичную историю своего предательства. Вот только с чего бы тогда британцам, — если это были происки лорда Диспенсера, — нападать на «Звезду Севера»? У них же, если верить капитану, на борту брига был полноценный агент, о провале которого они знать никак не могли? Ван Россом сам вызвался связаться с людьми лорда и успокоить их по поводу перерыва связи. Но с кем именно он «говорил» в тот раз? По морзянке адресата не вычислишь. В результате, после ночного боя капитану задали много неприятных вопросов, и нельзя сказать, чтобы его ответы кого-нибудь удовлетворили. Однако ван Россом стоял на своем, и Райт предположил, что не все англичане работают на Диспенсера. В конце концов, королевство Яруба являлось теперь протекторатом Великобритании…

— Мы много о чем думали, — сказала Лиза вслух. Настроение у нее было поганое, и не мудрено. Хотелось рвать и метать, но она прекрасно понимала, что это бессильный гнев. Запертая в «кутузке» да ещё и скованная по рукам и ногам, она была попросту беспомощной. Даже умереть в бою и то не могла.

— Вообще-то возможны варианты, — сказала она через пару минут, потребовавшихся, чтобы пережить приступ черной ярости. — Возможно, Нольфы не знают, что на шлюпе сменилось командование. Мари сказала, что на «Конкордии» идет доктор Пьерар со слугами и студентами профессора Нольфа. Это может быть правдой. Вернее, могло быть правдой, или все еще оставалось «правдой» в ее глазах, если, разумеется, сучка не знала про валлонских стрелков с самого начала. Возможно, фламандский Генштаб обставил не только нас, но и профессора.

— То есть, — подытожила Анфиса, — если не множить сущности, вариантов — всего два. Этически приемлемый и тот, что «ни в какие ворота».

— Начинай с самого плохого, — предложила Рейчел.

— Да, Лиза все уже сказала! Мне нечего добавить.

— Да, не тяни резину! Говори! — бешенство буквально сжигало Лизу изнутри.

Настроения участвовать в диспуте, как не было, так и не прибавилось. Но не сидеть же в темноте, да еще и молча, предаваясь горестным размышлениям на тему «ну почему, я такая дура»? А за разговором время проходит быстрее, и вообще.

«И вообще…»

— Давай уже! — добавила Лиза и в изнеможении откинулась спиной на холодную переборку. Усталость и боль упали на неё сразу вдруг, словно ослабла, наконец, не выдержав постоянного напряжения державшая её «в тонусе» стальная пружина. Но так на самом деле и обстояли дела. И «пружина» имелась, куда ж без неё? Кураж и воля, эти двое могли творить чудеса. Но, увы, не на постоянной основе.

— Ну, ладно, — начала между тем, «суммировать» Фиса. — Худший случай — это если они играют «на лапу». Нам продали вариант, где честные, но острожные Нольфы загодя подстраховались, выслав на точку рандеву квартирьеров и пустив вдогон за бригом пару бортов со своими людьми, слугами и студентами. В этом варианте, они о предательстве ван Россома вроде бы и не знают. Но что если знают и знали с самого начала, что на тех кораблях летят валлонские стрелки? Мы в этом случае всего лишь разменный материал, ну или мавр, который сделает дело и уйдёт.

— А как же тогда лорд Диспенсер? — «парировала» Рейчел. — С ним что?

— А он, может быть, и ни при чем! Его для правдоподобия приплели, — кинула свою горсть вшей Лиза. — Нас облапошили, подруги! Если бы лорд имел своего человека на «Звезде Севера», какой смысл нас атаковать? В первый раз, над пустыней случиться могло все, что угодно. Это мог быть полковник Штоберль, или лорд Диспенсер, или какой-нибудь местный Бармалей, но здесь-то над лесами яруба, какой резон?

— Звучит правдоподобно, — согласилась Рейчел. — Один вопрос. Кто такой Бармалей?

— Не знаю! — тяжело вздохнула Лиза. — Где-то слышала, сейчас всплыло…

— Значит, имеем еще один вариант: англичане сами по себе, — вернулась к исходной линии Анфиса, — но где, тогда, лорд Диспенсер и полковник Штоберль?

— А кто сказал, что ван Россом не работает на Диспенсера? Я могу предположить, что он выполняет приказы фламандского Генерального штаба, и это не он, а генштабовцы сговорились с Диспенцером. А полковник Штоберль, возможно, в этой гонке вообще участвует! — Лиза полагала, что все-таки участвует, но предположение о том, что полковник мнимая фигура, должно было прозвучать. Вот она и спросила.

— Ну, в пустыне-то нас атаковали отнюдь не фрегат со шхуной! — ответила ей навигатор. — И пулеметчик не пойми чей, и еще засланец…

— Засланец — всего лишь наше предположение!

— Но пулеметчик-то реальность!

— Да, пулеметчик это реальность, — согласилась Лиза.

За разговорами время, как и следовало ожидать, не тянулось, а летело. Но, разумеется, сидя в темноте, его можно было измерить лишь самым примитивным способом. То есть, исходя из известных физиологических констант. В какой-то момент Лиза почувствовала голод, у Анфисы пересохло в горле, а Рейчел захотела писать.

— Часа три, — предположила инженер. — У меня мочевой пузырь крепкий, но я перед захватом пиво пила…

— А откуда на борту пиво? — удивилась Лиза.

— Оттуда же, откуда самогон, — весьма туманно объяснила Анфиса.

— То есть? — проявила настырность Лиза, хотя и сама уже догадалась, откуда бьет «источник наслаждения».

— А паровой котёл на что? — вздохнула Рейчел. — Испаритель и охладитель, что ещё нужно, чтобы сварить пиво?

— А брага откуда? — не унималась Лиза.

— Пивные дрожжи из холодильника, мы ими в Бремене затоварились. Ячмень и хмель закупили ещё в Ниене. Зерно проращиваем сами, так что солод домашнего приготовления. Вода, как ты понимаешь, не проблема. Ну, а остальное — дело техники в изначальном значении этого слова… Но писать хочется так, что аж в глазах темно!

— У нас у всех темно!

— Ты сравниваешь?!

— Постучи! — предложила Лиза. — Обещали не насиловать, может быть, и пописать разрешат?

Ну, они и постучали. Подождали немного и постучали ещё раз. И ещё раз, но уже изо всех сил. Однако их не услышали, или, напротив, услышали, но пренебрегли. В любом случае, попытка привлечь к себе внимание, осталась без ответа.

— Вот же уебки! — выругалась Рейчел. — Мне что теперь, в штаны ссать?!

— Не торопись отчаиваться! — остановила её Анфиса. — Это каптёрка баталёра, так?

— Ну, и что с того? — Лиза в архитектуре брига все ещё разбиралась с пятого на десятое, но Анфисе, скорее всего, нужен был не эксперт, а собеседник, аля «доктор Ватсон».

— А то, что это техническое помещение, — объяснила Фиса. — Выход принудительной вентиляции находится под потолком, и значит, где-то тут, внизу, должен быть дренажный слив. Улавливаете мою мысль, дамы?

— Где-то в углу, я полагаю! — сообразила Рейчел.

— Ну, а я о чем? Ищем сливной люк, подруги! Щупаем под жопами!

— Со скованными руками? — засомневалась Лиза.

— Писать захочешь, не так исхитришься!

Разумеется, задача была не из простых, но они все-таки нашли слив. Анфиса и нашла, а Лиза, слушая, как устраивается над люком госпожа первый трюмный инженер, подумала вдруг, что женщиной быть куда лучше, чем мужчиной. По многим обстоятельствам и во многих отношениях. Вот и пописать в дренажный люк, да ещё в полной темноте, мужики никогда бы не смогли. Так бы и сидели на мокром полу…

Потом её мысли перескочили на любовь, но не на ту, которая с большой буквы, а на ту, для которой в английском языке имеется хорошее слово — секс. И Лиза решила, что и в этом женщины куда счастливее мужчин, если не считать, разумеется, опасности залететь и подлянки с менструальным циклом, черт бы его побрал! А ещё потом, дверь в их узилище распахнулась, в глаза ей ударил яркий свет, Рейчел заорала, и Лиза потеряла нить мысли.

В следующее мгновение в проеме двери возник темный силуэт. Анфиса выматерилась, Лиза попыталась вытереть скованными руками слезы, брызнувшие из глаз, и приготовилась… Ну, если честно, она не успела даже сообразить, к чему именно готовится, но оказалось, что это скорее сцена из героического эпоса, чем из водевиля или эпической трагедии.

— Прошу прощения, Рейчел, но, видит Бог, я не знал! — сказал от двери знакомый голос. — Впрочем, я лекарь, мне можно. Или нет?

— Тюрдеев, какими судьбами? — Анфиса выдвинулась вперёд и прикрыла телом торопливо натягивающую штаны подругу.

— Да вот, — усмехнулся лекарь, — проходил мимо, дай, думаю, загляну! Я не помешал?

— Ты нет, — ответила за всех Лиза, — а как там охрана?

— Был один, — объяснил Тюрдеев, отстраняя Анфису и входя в узилище, — но, боюсь, он нашей встречи не пережил.

Леонтий неторопливо присел рядом с Лизой и начал возиться с ножными кандалами. Был он при этом, как всегда, спокоен и обстоятелен, и это Лизе чрезвычайно понравилось.

— А как же клятва Гиппократа? — спросила она, начиная подумывать о том, чтобы начать с Тюрдеевым по новой.

— Я, Лиза, лекарь, а не православный батюшка, — он отомкнул замок и осторожно снял с Лизы оковы. — Мне можно. И это ты ещё не знаешь, Лиза, что я сделал с их раненым, когда узнал, кто и за что грохнул его по голове. Давай сюда руки!

— Ты убил раненого? — «ужаснулась» Лиза, которой, на самом деле, стало даже приятно, когда она поняла «контекст и подтекст».

— Да нет, что ты! — успокоил Тюрдеев, снимая с неё наручники. — Сначала я оказал ему первую помощь, а убил несколько позже… Ну, вот! Следующий! — и он повернулся к Анфисе, которая с готовностью протянула ему свои скованные руки.

— Оковы пали, — с облегчением выдохнула она уже буквально через несколько секунд, — и Свобода нас встретит радостно… А кто, к слову, нас встретит и где?

— Мы на второй технической палубе в коридоре Е3, - пояснил Тюрдеев, как будто они и сами не знали, куда запихнул их капитан ван Россом.

— Мы тут одни? — спросила Рейчел, с которой лекарь как раз снимал стальные браслеты, — Или здесь ещё кого-нибудь держат?

— Только вы. — Тюрдеев, наконец, справился с замком, и теперь облегченно вздохнула Рейчел, отбросив за ненадобностью наручники в сторону.

— Добром-то не раскидывайся! — Лиза все ещё сидела на полу и растирала голени.

— Могут еще пригодиться, — добавила через мгновение, — не всех же убивать, или как?

— Я бы не миндальничал, — пожал плечами Тюрдеев, — но ты командир, Лиза, тебе и решать. Учти, однако, следующее. Мы живы, пока их операция не завершится успехом. А вот тогда, и при условии, что свидетелей не осталось, нас всех убьют. Зачем мы им? Балласт.

— Постой! — возразила Лиза. — Я уже думала об этом. У Россома и кроме нас полно свидетелей.

— Не будь наивной, Лиза! — покачал головой Тюрдеев. — Часть участников экспедиции легко могут отправиться вслед за нами. Егеря останутся. Они люди военные и прошли специальную подготовку. Присяга и муштра… Как думаешь?

— Тюрдеев прав! — поддержала лекаря Рейчел. — Хотя могут и проговориться. В бреду, по пьяному делу, да мало ли что еще!

— Да я и не спорю! — пожала плечами Лиза. — Но у них же и гражданских полно.

— Полагаю, что профессор Нольф со своей совестью легко договорится, — в свою очередь пожал плечами Тюрдеев. — Или уже договорился.

— Ладно, — кивнула, соглашаясь, Лиза. — Возможно, вы правы. Мари нас вон как вокруг пальца обвела!

— Ставки большие, — подытожила Анфиса. — За такие деньги совесть можно и вовсе пристрелить за ненадобностью. И значит, надо нам, люди, сваливать. До тех пор, пока нас не найдут, мы гаранты выживания для всех остальных. А уж мы постараемся, чтобы не нашли.

— Да, я и не спорю, — Лиза действительно не спорила, она говорила о другом. — Однако мы не единственные женщины на корабле.

— Думаю, капитан Россом не даст никого изнасиловать, — возразил ей Тюрдеев. — Ему нужна дисциплина.

— А я как же?

— А ты, Лиза, оказалась в неправильном месте в неправильное время, да еще и с неправильными людьми. Ван Россом такого поворота не предусмотрел, но теперь-то приказы прозвучали. Да и противно ему. Он же по сути нормальный офицер. Честь для него — не последнее слово. Убить — одно, издеваться, пытать, насиловать — совсем другое.

— Мне кажется, — вмешалась Рейчел, — или время идёт?

— Да, — согласилась Лиза, — пора сваливать, а то, и в самом деле, ведём себя, как институтки в плохом романе. — Пошли! Спустимся в нижнюю артиллерийскую башню и вылезем через порт.

— Тогда надо идти на корму, из кормовой башни до земли ближе, — уточнила Рейчел.

— Ближе, это на сколько? — спросил Тюрдеев.

— Там ещё метра три — четыре, — вспомнила Лиза условия посадки. Без веревки убьёмся. А если и уцелеем, я далеко все равно босиком не уйду.

Надевая на неё ножные кандалы, Лизу разули и теперь она шла босиком.

— Ну, я такую возможность предусмотрел, — улыбнулся лекарь. В коридоре «Си» сейчас ни души. Я из медицинского отсека сразу туда пошел, разведать, что и как. Наши все в кубриках заперты, а стрелки контролируют только рубку и палубу. Да и то их там, на палубе, всего трое. Это я из разговора ван Россома с Пьераром понял.

— Значит, все-таки никакой это не Диспенсер, — озвучила общую мысль Рейчел, — а комплот Нольфа с герцогом Фландрским.

— Похоже на то! — согласился Тюрдеев, открывая дверь на лестницу. — Вот, собственно…

На стальной площадке лежал часовой, а подле него был брошен тюк, связанный из белой льняной скатерти, а в нем нашлись Лизины «полевые» башмаки с крагами и кое-какая одежда, наспех собранная Тюрдеевым в каютах инженера и навигатора, одетых сейчас, прямо скажем, не для прогулки в горах.

— Не благодарите! — усмехнулся лекарь, увидев, как сразу же оживились его спутницы. — Но ни еды, ни оружия, уж извините, не нашёл. Так что из запасов у нас, лишь мой врачебный саквояж, два скальпеля и две винтовки охранников. Даже веревки нет.

— Ты сказал, охраны во внутренних помещениях нет? — Лиза сразу же села на пол и стала обуваться. — Только в коридорах у кубриков и на палубе?

— Так я понял.

— Все как у нас, — вздохнула она, вспомнив, как легко взяли их в плен. Ни часовых нормальных, ни острастки. Расслабились, одним словом. — Но если часовых мало, тогда… — она зашнуровала левый ботинок и взялась за правый. — В общем, у меня есть идея!

— Излагай! — предложила Анфиса.

— В ангаре стоят два «фоккера» и пяток «гренадеров». И по регламенту один всегда боеготов. Ну, не на сто процентов, но я бы справилась…

— Извини, Лиза, а на кой нам сдался сейчас этот твой гребаный «гренадер»?! — возмутилась Рейчел. — Вот с «фоккером» действительно хорошая идея! А штурмовик, это очередное твое безумство! Скажешь, нет?

— Скажу! — Лиза защелкнула застежки крагов и встала в полный рост.

— Чтобы взлететь, — объяснила она, — винтокрыл надо вывести на палубу. Разбегается он медленно, на взлете скорость у него никакая. Пока будем ковылять в сторону озера, нас со шлюпа десять раз собьют. А вот если первым взлетит штурмовик, — а он сразу набирает приличную скорость, — им будет уже не до «фоккера».

— Значит, разделимся? — с сомнением посмотрел на нее Тюрдеев.

— Я вас догоню.

— А кто поведет «фоккер»?

— Вот! — кивнула Лиза на женщин. — Обе две! Выбирай любую!

— То есть, тебя не переубедить?

— Никак нет, господин доктор! — улыбнулась Лиза. — Пошли!

— Вообще-то авантюра! — покрутила головой Анфиса, но все-таки пошла за ней.

— Но попробовать стоит, разве нет? — оглянулась через плечо Лиза.

Если честно, ей все время феноминально везло. Целый год сплошного везения. Случайности, совпадения, то да се… Одним словом, жила так, словно, над головой «прибита подкова». Что бы ни делала, все у нее получалось, как надо, и даже лучше. Ей «шла карта» и неизменно выпадал фарт, она выходила победителем практически из всех передряг. Однако вчера удача очевидным образом отвернулась от Лизы. Два оглушительных фиаско подряд — не слишком ли много для одного дня? Впрочем, последовавшая за этим неудачным днем ночь оказалась богата на сюрпризы. Чаши весов застыли в равновесии. Считать, что к Лизе вернулась удача, было преждевременно, но и полоса эпических провалов, похоже, подошла к концу.

Для начала, их не поймали, что само по себе чудо. До самого последнего момента, до того мгновения, когда взревел, стремительно набирая обороты двигатель штурмовика, никто даже не обнаружил их побег. Они прошли незамеченными через придонную палубу до кормового расширения и поднялись по технической лестнице, по бесконечной череде железных скоб, приваренных к стенке сервисной трубы, в ангар «легкой группы». Здесь было тихо и темно. Захватчики вырубили за ненадобностью электроснабжение, но по инструкции аварийные аккумуляторы должны были быть заряжены, и это оказалось лишь делом времени и нервов, сориентироваться в темноте, найти переносные лампы с длинными, волочащимися по палубе электрическими шнурами и подключить их к источникам питания. Окон в ангаре нет, а ворота оказались закрыты, так что увидеть свет со стороны было практически невозможно.

Осмотр хозяйства привел, однако, к неоднозначным результатам, весьма точно, хотя и несколько экспрессивно обозначенным навигатором Варзугиной одним, но емким словом «бардак». Оба «фоккера» оказались исправны, но в полуснаряжённом состоянии, то есть, без горючего и с минимальным запасом воды, а «боеготовый» штурмовик стоял и вовсе без боезапаса. Так что, следующие полчаса они работали мало того, что в «поте лица своего», так еще и в постоянном страхе, быть обнаруженными. Однако непредсказуемая Фортуна все еще благоприятствовала беглецам, и они со своей задачей справились раньше, чем прозвучал сигнал тревоги. По-видимому, кто-то все-таки услышал рев выходящего на нормаль двигателя и врубил сирену. Но к этому моменту все уже было решено: машины снаряжены и заправлены, люди — на своих местах.

— Давай! — крикнула Лиза и задвинула прозрачный колпак кабины.

Тюрдеев и Варза налегли на створки ворот и, откатив их в стороны, опрометью бросились к подкатывающему своим ходом «фоккеру». Шум от двух работающих двигателей стоял такой, что Лиза слышала его даже через фонарь кокпита и наушники летного шлема.

Дальше тоже все шло по плану, во всяком случае, если Лизе и Рейчел все-таки приходилось импровизировать, то в рамках разумного, никак не больше. Лиза взлетела без помех, совершила боевой разворот, нырнув на несколько долгих мгновений в облако тумана, клубившегося над озером, и сходу атаковала шлюп, по-прежнему зависший в десяти-пятнадцати метрах над «Звездой Севера». Прошлась из автоматических пушек вдоль борта и по надстройкам, «бросила» на палубу две зажигательные ракеты, и снова ударила из пушек, но уже с другого борта. Этим она не только отвлекла артиллерийские расчеты от взлетающего «фоккера», но и нанесла «Конкордии» значительный ущерб. Во всяком случае, уходя через пару минут вслед за скрывшимся в ночной тьме винтокрылом, Лиза видела, как минимум, три очага пожара, и горело там, на шлюпе, что называется, на славу.

Что ж первая фаза операции прошла неплохо, или даже хорошо, но это всего лишь то, что легло на одну чашу весов, на другую — «упал» снаряд с «Конкордии», частично разрушивший хвостовое оперение штурмовика. Лиза уже неслась над озером, когда поняла, что у нее проблемы. Вернее, проблемы с остойчивостью, балансировкой и управлением возникли у «гренадера», однако люди, как известно, не птицы и летать не умеют. Они могут лишь использовать летательные аппараты и полностью зависят от их исправности. Поэтому следующие двадцать три минуты полета были «сущим мучением», когда Лиза не столько пилотировала штурмовик, сколько пыталась компенсировать тем, что еще оставалось в ее распоряжении — двигателем, крыльями, обломками киля и левой части горизонтального оперения, — то чего у нее уже не было, то есть, отсутствие полноценного хвостового оперения. Кроме того, полет в горах — это постоянная борьба с восходящими и нисходящими потоками, что делать без исправных рулей высоты крайне сложно, если возможно вообще. И все это, не считая ветра в ущельях, — то попутного, то противного. Собственно, то, что Лиза продержалась в воздухе целых двадцать три минуты, уже было невероятной удачей, но в результате она не достигла точки встречи, оказавшись по ее прикидкам километров на сорок севернее и градусов на тридцать восточнее. Точнее — не имея карты, — Лиза определить не могла, но это был уже совсем другой вопрос.

В конце концов, лететь дальше стало попросту невозможно, и Лиза посадила штурмовик на воду. В горах по любому сесть было негде, но можно было протянуть еще километров двадцать на юго-запад, однако, увидев блеск воды, Лиза подумала, что другой такой возможности может уже и не представится. При ближайшем «рассмотрении» вода оказалась небольшим озерцом, серебрившимся в свете луны, но выбирать было не из чего, и Лиза пошла на посадку. В результате удалось достигнуть малого — превратить катастрофу в аварию. Штурмовик частично развалился, но, слава Богу, не взорвался. Лиза получила множество мелких травм, но не убилась и ничего себе не сломала. Смогла даже самостоятельно вылезти на берег. Там и потеряла сознание.

Как ни странно, на рассвете она очухалась и обнаружила, что за ночь ее никто не съел, что было невероятным везением, поскольку она находилась в самом сердце Африки, в горах Кхонга, и кто здесь водится, просто не знала. Могло случиться, что львы и гепарды, но и встреча с шакалами и гиенами не сулила Лизе ничего хорошего. Однако Бог миловал.

Преодолевая боль и слабость, она села на земле, потом встала и сделала пару неуверенных шагов к кромке воды. Похоже, она ничего себе не сломала, но тело болело так, словно, ее палками побили, и кружилась голова. В горле пересохло, и в тот момент, когда она об этом подумала, сразу же выяснилось, что ее мучает жажда. Между тем, совсем рядом, буквально у ног Лизы лежало довольно большое озеро, но пить из него, разумеется, было нельзя.

«Не пей, Иванушка, козленочком станешь!»

Эх, была б она в Сибири или в средней полосе России, там, если химию в речки не сливают, пить можно повсюду. Максимум, заведутся глисты или понос проберет. Но про Африку такого не скажешь.

«Ладно, попробуем решить проблему своими силами!»

Лиза огляделась. Она находилась в неглубокой котловине, образованной невысокими горами или, скорее, каменистыми холмами, кое-где покрытыми лесом. На дне котловины лежало средних размеров озеро, — на глаз метров триста в поперечнике, — но не видно было ни одной впадающей в него реки. Так что, или где-то поблизости имеются родники, что было бы просто замечательно, — но иди найди их сейчас! — или озеро образованно сезонными дождями, что не есть «гут». Однако, в любом случае, мутноватая коричневатая вода доверия не внушала.

«Ну, и где же я, где?»

С одной стороны над холмами поднималась гряда более высоких гор. Серые нагромождения скал без единого пятна зелени. Впрочем, вершина одного — самого высокого, — пика была покрыта снегом. Если это хребет Асаи и гора Мауи, то запад находится как раз там, но могло случиться, что это какие-нибудь другие горы. Впрочем, с ориентацией на местности можно было обождать. Первым делом ей следовало добыть воду.

Лиза с минуту стояла, рассматривая обломки штурмовика, потом перевела взгляд на берега озера, на каменистые пляжи, заросли тростника, — или что уж у них тут растет по берегам рек и озер, — на красную сухую землю и пожелтевшую траву, на редкие деревья. Сейчас, ранним утром по берегам озера двигались пришедшие на водопой животные. Какие-то антилопы, лани или газели, кабаны, кто-то еще. Крупных животных видно не было, — да и мелкие держались от Лизы на расстоянии, — зато тут и там виднелись охотящиеся на рыбу цапли. Вопрос, водятся ли в озере крокодилы, так и остался без ответа. То, что Лиза их пока не увидела, ни о чем еще не говорило.

Постояв так минуту или две, Лиза пожала плечами, — от чего заныли все синяки и ссадины на спине и плечах, а заодно и на ребрах, — тяжело вздохнула и вошла в воду. Когда она готовила «гренадер» к взлету, ей было не до того, чтобы проверять комплектацию. По идее, на боеготовом штурмовике должен находиться «Аварийный комплект выживания», но Лиза уже знала, с каким «уважением» относятся люди из «легкой группы» к инструкциям и регламенту. Не военный флот, одним словом, хотя и там, как писала в своем дневнике Елизавета Браге, случались порой вопиющие нарушения устава.

К счастью, на последнем отрезке «торможения» штурмовик уже въехал на мелководье, так что нырять Лизе не пришлось. Кокпит был слегка притоплен, но не до конца, и первое, что увидела Лиза, заглянув в кабину «гренадера», оказалась брезентовая сумка с НАЗом — Носимым аварийным запасом. На ней, собственно, так и было написано — «НАЗ». Белыми латинскими буквами на темно-зеленом фоне.

Второй вещью, которую обнаружила Лиза, начав уже систематическое «обшаривание» кабины пилота, была — скорее полная, чем пустая, — фляжка с самогоном, которую она же сама там как-то и оставила.

«А жизнь-то налаживается!» — подумала Лиза, запихивая фляжку в карман.

На худший случай, воду можно было смешать с самогоном.

— «Расточительно, конечно, но снявши голову, по волосам не плачут!»

С замиранием сердца, — боясь вспугнуть, снова обернувшуюся к ней лицом удачу, Лиза заглянула в грузовой отсек, находящийся за спинкой кресла пилота, и чуть не заорала от счастья. Там находилось настоящее богатство, почище сокровищ Кано: старый ранец от парашюта, кусок парашютного шелка, прихеренный кем-то из механиков для неизвестной надобности, чудом не разбившаяся при жесткой посадке пустая литровая бутылка из-под виски, и, наконец, револьвер Воблей-Фосбери в наплечной кобуре. Кто и за каким бесом, прятал в штурмовике оружие — тайна сия была покрыта мраком. Однако Лиза и не задавалась такими вопросами. Револьвер, шесть патронов в барабане и еще девять в кожаном кисете для табака — это немыслимое богатство.

«Чудны дела твои, Господи!»

Лиза сложила свои сокровища на сидение и, заглянув в сумку с НАЗом, нашла в ней стандартный набор: нож-стропорез в ножнах, спички, бинокль, индивидуальный пакет, бинт и йод в алюминиевой капсуле, но вот положенных по штату компаса, сухого пайка и воды там не оказалось.

«Вот же разгильдяи, прости Господи!»

Лиза вздохнула жалостливо, — но чтобы два раза не ходить, — вернулась в воду и добралась до вдрызг раздолбанного двигательного отсека. Здесь ей были нужны всего три вещи. Выпуклая крышка водяного бака, электрические провода, — сколько получится выдрать, — и, разумеется ЗИП. Он нашелся на удивление быстро, но был почти полностью разграблен мародерами-механиками. Впрочем, отвертка и плоскогубцы в нем все-таки остались. Вот теперь можно было вернуться на берег, чтобы вскипятить воду и наконец напиться. Все остальное могло подождать.

К полудню, то есть к тому времени, когда солнце встало в зенит, Лиза успела разжечь костер, вскипятить воду в крышке водяного бака, залить кипяток в бутылку из-под виски, — получилось, как раз чуть больше полулитра, — и вскипятить еще одну порцию воды, и еще. Пока вода остывала, Лиза выстругала из относительно прямой ветки крепкую палку и соорудила из нее, наконечника отвертки и метра электрического провода вполне приличную острогу. Несколько позже она довольно долго охотилась в мутной воде на рыбу, но так ни одной и не нашла.

Вернувшись, к костру Лиза выпила немного горячей воды, подышала носом, успокаивая нервы, и снова отправилась на рыбалку. Однако кончилось дело тем, что она застрелила черную цаплю, слетевшую к воде с высокого дерева неподалеку от Лизы. Лиза услышала странный шум. Оглянулась и увидела, как крупная птица с черным оперением медленно летит от дерева к озеру. Расстояние было не больше десяти метров, а револьвер оказался в ее руке чисто рефлекторно. Шум, движение, выстрел. Где-то так.

В полдень Лиза определилась со сторонами света. Оказалось, что запад находится именно там, где высится гора со снежной вершиной. Что ж, даже без карты и компаса, она знала теперь, куда идти. Юго-западное направление определялось без затруднений, другое дело, насколько точны были ее собственные представления о местности. Однако делать нечего — надо идти. И, если она права, дня через три-четыре Лиза должна была выйти к реке Мосезе. Правда в этом случае, она оказывалась на ее правом берегу, и ей все равно предстояло перебираться на другой берег и спускаться по нему до излучены. По воде было бы быстрее, но Лиза ровным счетом ничего не знала о фауне западной Африки. А ну как, здесь водятся крокодилы и бегемоты? Сплавляться на плоту по реке, кишащей потенциально опасными животными, Лизе отчего-то не хотелось. Переплывать ее, впрочем, тоже. Но, если она правильно запомнила рассказ Варзы, правый берег Мосезе практически непроходим. Отвесные скалы, оползни и, черт знает, что еще. Да, и точка встречи по любому находилась именно на левом берегу.

Примерно через час после полудня Лиза вышла в путь. Цаплю она жарить не стала, а разделала, завернула мясо в большие листы какого-то растения, отдаленно напоминавшего лопух, и засунула в ранец из-под парашюта, служивший ей рюкзаком.

Она шла до сумерек, но в результате всего лишь достигла вершины горы. Дорога была трудная, местами опасная, но Лизе повезло. Она не сверзилась со скал, не попала под оползень и не провалилась в расщелину, а лев, которого она совершенно случайно заметила на ветвях дерева, судя по всему, дремал в «холодке» и внимания на путешественницу не обратил. Однако идти ночью было бы полным безумием, и Лиза предпочла разбить лагерь засветло. Нашла удобное место на противоположном скате холма — выемку между крупных обломков скалы. Натаскала туда дров и разожгла костер при последних лучах заходящего солнца. Место оказалось удобным и безопасным. С тыла Лизу защищала скала, а с фронта горел костер. Слушая крики ночных животных, и размышляя о превратностях судьбы, Лиза занялась приготовлением пищи. Дело это для опытного человека нехитрое, но все-таки требует времени, даже если птица уже ощипана, выпотрошена и разделана. Сказать по правде, ощипана она была так себе. Все-таки цапля не курица, тем более цапля с длиной тела, как минимум, в полметра. Поэтому кое-где Лиза для скорости просто срезала мясо, вскрыв птицу изнутри. Метод варварский, разумеется, и не экономный, но при такой жаре, как в этих местах, даже жареное мясо больше суток не продержится. Конечно, будь у нее время, мясо можно было бы закоптить, но ни времени, ни сил на такие изыски у Лизы не нашлось.

«Возможно, я еще об этом пожалею», — подумала она, нанизывая куски мяса на выструганные из веток шампуры.

Между тем, костер разгорелся, и Лиза начала обжаривать мясо. Метод был примитивный, но действенный, и, если подходил почти для любого мяса на территории СССР, должен был подойти и для мяса цапли в самом сердце черной Африки. Лиза взяла в руки сразу два выструганных из веток шампура и сунула их почти прямо в огонь, позволяя мясу запечься. Здесь главное не упустить момент, когда мясо начнет превращаться в угли. Но как раз это Лиза делать умела и любила. Дождавшись пока на мясе образуется хрустящая корочка, она установила ветки с нанизанными на них кусками мяса под углом к огню, уперев в землю и положив на у-образные подпорки так, чтобы мясо готовилось, но не подгорало.

Жареное мясо пахло умопомрачительно, жир стекал с него прямо на горячие угли, и у Лизы рот сразу же наполнился слюной. Казалось, она не ела вечность. На самом деле, чуть меньше двух суток, но ведь и нервов сколько сожгла, не говоря уже, о калориях! В результате, как только мясо на первых двух шампурах дошло до кондиции, Лиза поставила на горячие угли крышку с водой, и пока та закипала, съела два первых «шашлыка» и потянулась за третьим. Экономить было нечего. Мясо предназначалось утром на завтрак и днем на обед. И все, собственно. К вечеру придется найти другой источник калорий, или лечь спать натощак.

Наевшись и запив обильный ужин горячей водой, Лиза подбросила в костер веток и, взведя курок револьвера, вылезла из своей крепости наружу. Ну, в самом деле, не писать же там, где спишь! Но прежде чем заняться вопросами простой физиологии, она постояла немного, наслаждаясь прохладным воздухом ночи, полным странных незнакомых ароматов, и чудным видом, открывавшимся с вершины горы. Ее высота, по Лизиным прикидкам, была никак не меньше четырехсот метров, а местность к югу еще и понижалась, ограниченная лишь хребтом Асаи на западе. Взошла луна и осветила эту холмистую равнину: пустоши, рощицы, одинокие холмы и крупные скальные выходы, похожие на одинокие горы. Невероятный, вполне сказочный пейзаж…

«А это кто у нас такие?!» — приглядевшись, Лиза поняла, что видит целых три бивака, разбросанных на огромном пространстве с востока на юго-запад. Два крупных — там горело сразу по нескольку костров. В самом восточном лагере Лиза насчитала никак не менее десяти мерцающих огоньков. И один маленький бивак — одинокий костер почти на линии хребта. Этот костер — судя по его местонахождению, — вполне мог развести экипаж «фоккера», но кому принадлежали два больших лагеря, Лиза даже представить не могла. Райт и Нольфы должны были находиться много западнее, так что оставались на выбор местные племена, колониальные войска бритов и обыкновенные бандиты. Подумав об этом, Лиза оглянулась на свое укрывище и сразу же успокоилась: вряд ли кто-нибудь рассмотрит снизу едва заметное свечение, пробивавшееся среди камней…

Выгадывая время до наступления жары, она вышла в путь на рассвете, и шла без остановок почти до полудня. Солнце жарило беспощадно, но у Лизы не было более легкой и просторной одежды. Напротив, сейчас она радовалась тому, что в ночь побега Тюрдеев выбрал ей именно эти башмаки. Она шла по сухой, крошащейся в пыль, белесой земле и по камням, по щебню и превратившейся в камень глине. В пятнах травы и среди камней она уже несколько раз видела змей, но этим гадам, судя по всему, было не до нее. Они на Лизу не охотились, иначе она бы их, наверное, даже не заметила. Другое дело, что ближе к полудню у Лизы появилась мысль, съесть одну из этих животин. Мясо змей, как ей припоминалось, вполне съедобно, особенно печеное на углях, и, само собой, содержит достаточное количество белков и калорий.

В полдень, когда солнце поднялось в зенит, Лиза еще раз определилась со сторонами света, разожгла маленький костер, воспользовавшись для этого не драгоценными спичками, а линзой от бинокля. За змеями охотиться не стала, обжарила на всякий случай — чтобы не отравиться, — куски мяса, оставшиеся со вчерашней трапезы, съела, запила, разрешив себе лишь третью четверть запаса воды, и пошла к виднеющейся вдали линии зелени. Река не река, но раз зелень, значит, есть и вода.

Там действительно оказался ручей, но такой жалкий, что по Лизиным прикидкам он должен был пересохнуть не позже июля. Зелень, вода, одиночные деревья. Вади тянулось в подходящем для Лизы направлении, и было удобно для передвижения пешком, а до наступления ночи оставалось еще, как минимум, три часа. Поэтому Лиза не стала останавливаться. Она лишь допила остатки воды в бутылке из-под виски и наполнила ее по новой. Впрочем, обеззараживанием воды она занялась много позже, около дерева, на котором решила заночевать. Конечно, для льва или гепарда это не преграда, но ничего лучше все равно не нашлось.

Еды у Лизы не осталось, но начинать охоту в преддверии стремительно наступающей африканской ночи, было плохой затеей. Лиза ограничилась горячей водой, вскипятив ее прямо в бутылке. Это был не слишком сложный фокус для того, кто хоть немного знаком с физикой. В свое время, на курсе выживания Лиза демонстрировала спецназовцам гораздо более впечатляющий пример с пластиковой бутылкой. Открытая емкость с водой, — стеклянная или из пластика, — поставленная на тлеющие угли, не лопается и не плавится. Вода прекрасно отводит от стенок бутылки избыточное тепло и рано или поздно закипит.

Ночь Лиза провела на дереве и совершенно не выспалась. Мало того, что неудобно и холодно, так еще и просыпаешься от любого шороха, а ночь в этих местах отнюдь не беззвучна. Тем не менее, с первыми лучами солнца она была на ногах и продолжила свой одинокий марафон.

Следующие три дня Лиза шла в течение всего светлого времени суток, делая краткие перерывы лишь на то, чтобы добыть воду, — кое-где мутная жижа выступала из земли, стоило лишь сковырнуть верхнюю сухую корку. Охотилась только между делом, используя любой подвернувшийся случай, и тогда делала остановку, чтобы зажарить мясо. Впрочем, за трое суток таких случаев набралось всего два. В первый раз это была довольно крупная змея, похожая на гадюку, а во второй — какой-то местный грызун, в котором и мяса-то почти не было.

Стояла сильная жара, а ночи наоборот были холодными, и Лиза не уставала мысленно, — а иногда и в голос, — благодарить того неизвестного механика, который спрятал в штурмовике большой кусок парашютного шелка. Из этого шелка Лиза выкроила себе нечто вроде хиджаба, прикрывавшего от солнечных лучей голову и лицо, и балахон с дырками для рук и головы. В этот же шелк она заворачивалась ночью, спасаясь от холода. И вот в конце пятого дня ее одинокого путешествия, Лиза, наконец, вышла из вади и оказалась на краю пустыни. Собственно, присутствие пустыни ощущалось уже в течение довольно продолжительного времени, но сейчас Лиза увидела ее воочию. Серые, без следов растительности, скалы, иссохшие ущелья между ними, языки песков, щебень и полопавшаяся от жары красная земля. Ни травы, ни дерева, и ни единого признака воды.

Пейзаж, открывшийся перед Лизой, немало ее озадачил. Тут не должно было быть пустыни. Наоборот, если верить карте и собственной памяти, как раз к этому времени Лиза должна была оказаться в верховьях Мосезе.

«Что за бред?!» — Лиза огляделась, но не нашла ни одного знакомого ориентира. Исчезла из вида даже снежная вершина горы Мауи, но понять, что происходит, можно было, только сориентировавшись на местности, а сделать это Лиза могла теперь лишь ночью. Солнце клонилось к закату и для ориентаци не годилось. Оставались звезды.

Лиза нашла подходящую для ночлега скалу, вернее углубление в ней. Грот не грот, мелкая ниша, но всяко лучше, чем ночевка посредине «нигде». В узком ущелье неподалеку обнаружилось сухое смолистое деревце и какие-то иссохшие побеги, напоминающие редкий куст. В любом случае, это было топливо. Но удача не ходит в одиночку. Занимаясь заготовкой дров, Лиза добыла еще и змею. Правда не ножом или острогой, а двумя выстрелами из револьвера, но голод не тетка, а змея — это гарантированный «кусок» мяса. Проблемой — и серьезной проблемой, — оставалась вода, запас которой этим вечером практически иссяк. Но еще большее разочарование ожидало Лизу ночью. Едва на небе появились звезды, она попыталась сориентироваться. Полярная звезда обнаружилась сразу, и, поскольку Лиза все еще находилась в северном полушарии, направление на север определилось само собой, а линию восток-запад задавал пояс Ориона.

Еще с вечера Лиза построила из камешков нечто вроде розы ветров, отражающей ее персональное представление о сторонах света, расположении отчего-то невидимого отсюда хребта Асауи и горы Масаи, реки Мосезе, и общего направления вади, по которому она шла все последние дни. Сейчас же, определившись по звездам, Лиза сопоставила «данные измерений» со своими жалкими «кроками», и попросту пришла в ужас. Получалось, что она пришла сюда не с северо-востока, как ей представлялось все это время, а с северо-запада. То есть, шла она на юго-восток, не приближаясь к реке, а, напротив, от нее удаляясь. Трое суток, средний темп ходьбы и едва ли не сорок пять градусов отклонения от курса, — это легко объясняло, отчего пропала из виду заснеженная вершина Масаи.

«Твою ж мать!» — получалось, что время, силы и драгоценные патроны были потрачены напрасно, и теперь, чтобы выйти к Мосезе, ей придется неизвестное количество дней идти на запад, компенсируя свою совершенно непростительную ошибку.

«Но, как, черт возьми?! Как я могла перепутать направление?» — у Лизы не было ответа на этот вопрос, не было, и все.

На рассвете она собралась в дорогу, но неожиданно обнаружила, что «не хочет идти». Ощущение было такое, что она совершает ошибку, направляясь на запад, потому что должна продолжать двигаться в прежнем направлении, то есть, на юго-восток. Зачем, почему, отчего именно на восток, а не на запад, интуиция не объясняла, но нежелание идти туда, куда направляла ее логика, было очевидно. Колебания длились долго. Лиза топталась на месте, не решаясь ни на что определенное. Вот, вроде, и свободу воли никто не отменял, и здравый смысл никуда не делся, но по внутренним ощущениям — двигаться в избранном направлении было неправильно, хотя и разумно.

«А переться в пустыню — это правильно?!» — но словами «горю» не поможешь, ее явственно тянуло на восток.

— Это безумие! — в отчаянии воскликнула Лиза, но сил бороться с искушением, повернуть на юго-восток, уже не оставалось. И, подчинившись неизбежному, она пошла туда, куда вело ее неспокойное сердце, куда звал ее едва различимый голос судьбы.

К исходу дня Лиза уже агонизировала. Проведя на солнце большую часть дня, она была близка к потере сознания от общего обезвоживания. Скорее всего, еще через несколько минут она бы упала на горячие камни, чтобы больше с них не встать. Возможно, ее «разбудил» бы ночной холод, но шансы на выживание были так малы, что даже не просчитывались. Однако, похоже, судьба знала, что делает, отправляя ее в пустыню.

Запах воды заставил Лизу очнуться от морока и ускорить шаги. Ноги едва слушались, перед глазами стояло красное марево, но она упорно шла вперед. Обошла скалу, преградившую путь, и буквально через сто шагов, — никак не больше, наткнулась на гельту. Эта была глубокая расселина в твердой земле, короткий узкий каньон у подножия скалы, совершенно невидимый со стороны и вряд ли предполагаемый в самом сердце пустыни. И там внизу, на глубине сорока или пятидесяти метров лежало крошечное озеро в обрамлении негустой зелени. Зов жизни оказался сильнее дыхания смерти. Силы, — пусть и ненадолго, — вернулись к Лизе. Взгляд очистился, и в голове случилось просветление. Торопясь, как можно скорее добраться до воды, Лиза пошла по краю обрыва и вскоре нашла спуск вниз. Он должен был здесь быть, и он нашелся, хотя и напоминал скорее крутую козью тропу, чем творение человеческих рук. Однако, спускаясь вниз, Лиза с удивлением обнаружила, что тропу натоптали отнюдь не козы, ее построили люди. Там даже ступени, вырубленные в скале, кое-где нашлись. Ну, а на дне каньона Лизу ожидал Рай. Прозрачный родник, озеро, зелень — несколько деревьев, какой-то кустарник, пятна травы и мха, — и следы животных, спускавшихся к гельте на водопой. Впрочем, в тот первый момент, — и еще долго после этого, — Лизу интересовала одна лишь вода.

«Вода!»

Сбросив на землю рюкзак и освободившись от портупеи с револьвером в открытой кобуре, Лиза со стоном упала в холодную воду, погрузилась в нее с головой, вынырнула и поплыла. Она в три гребка добралась до родника, бьющего прямо из скалы в полуметре над поверхностью озера, и подставила лицо под струю льющейся сверху ледяной воды. Минуту или больше она просто пила, захлебываясь и отфыркиваясь, пока не заныли от холода зубы. Тогда, она снова погрузилась в воду, достигла дна, проплыла несколько метров над ним и вынырнула на поверхность. Трудно сказать, как долго Лиза нежилась в воде, плескалась, подплывала к роднику, подставляя лицо под крошечный водопад, но, в конце, концов, она просто замерзла. Выбралась из воды, разделась, разложив одежду и обувь на камнях, и занялась делом. Нашла несколько пучков сухой травы и мха, тонкие веточки и ветки потолще, скорее всего, обломанные кормившимися здесь козами или баранами, — Лиза не знала, кто водится в этой пустыне, — и разожгла костер. Сначала маленький, потом побольше, ведь ей надо было не только согреться, но и высушить одежду. Гельта находилась в довольно глубокой расселине, куда не попадали лучи солнца, и, хотя в этот час здесь было достаточно светло, на дне каньона царили прохлада и сумрак, характерные для пещер. Оно и к лучшему! После раскаленной как пекло пустыни, тень и прохлада казались подарком свыше.

Лиза еще раз окунулась в озеро, но на этот раз всего лишь, чтобы всполоснуть бутылку и наполнить ее чистой родниковой водой. Потом она набрала воду в свою крышку-плошку и поставила ее на огонь. А еще потом, как-то разом стемнело, но перед тем, как тьма сомкнулась вокруг разгоревшегося костра, Лиза услышала шум крыльев и увидела, как на берег озера слетаются птицы. Там было множество мелких птичек, удивительно похожих на среднеазиатских рябков, и несколько крупных птиц, в которых Лиза не без удивления узнала цесарок.

Она начала действовать даже раньше, чем успела обдумать ситуацию, и успела все сделать до наступления темноты. Костер горел вдали от воды, под самой стеной каньона, но, подхватив с земли пару увесистых камней, Лиза быстро сократила расстояние до птиц, и один за другим запустила камнями в пьющих воду цесарок. Попала оба раза, но подбить удалось только одну птицу. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы плотно поужинать и не хуже позавтракать. Впрочем, на рассвете Лиза умудрилась добыть камнем еще и осторожного рябка. Этот был мелкий, но его Лиза зажарила в дорогу.

Здравый смысл подсказывал идти ночью. Пересидеть полуденный жар в каньоне и выйти в дорогу ближе к вечеру, имея в виду, что ночью похолодает, и идти станет легче. Однако проснувшееся в сердце нетерпение гнало вперед, и Лиза не стала с ним спорить. Она поднялась наверх, в жаркое сияние наступающего дня и пошла на юг. Направление, откуда звал Лизу невнятный голос судьбы, изменилось, но, по-видимому, так и должно было быть. Она шла до полудня. Пересидела самое пекло в небольшом гроте, задремав от жары, но позже — солнце стояло еще достаточно высоко, — снова отправилась в путь. Шла до темноты, потом отдохнула немного в прохладе наступающей ночи и пошла дальше, теперь уже под луной. Было очень холодно, и ее бил озноб. Тут и там раздавались сухие голоса, шепот, потрескивания. Это остывала разогретая солнцем земля, трескались камни, сыпался песок.

Силы оставили Лизу на рассвете, но, как выяснилось, она уже достигла цели своего безумного путешествия. Здесь, на юге, холмы снова превратились в горы, хотя по-прежнему оставались совершенно безжизненными. Горная пустыня, и этим все сказано. Но внутренний голос вел Лизу по безукоризненному маршруту: в узкое ущелье и вверх на крутое плечо горы, под каменной аркой на узкий выступ, и по нему вокруг высокой скалы. С южной стороны в скале темнел зев пещеры, туда Лиза и забралась.

Вошла в тень и бессильно опустилась на камень. Воды у нее не было, еды тоже, а до ближайшей «земли обетованной» — хоть возвращайся на север, хоть сворачивай на запад, — идти долго и тяжело. И, скорее всего, ей попросту не дойти.

«Тупик… Но, с другой стороны…»

С другой стороны лежал интересный вопрос: откуда Лиза узнала про существование гельты и этой вот пещеры? Из последних сил она поднялась на ноги и пошла вглубь пещеры. Постояла, давая глазам привыкнуть к сумраку, и двинулась дальше. Ход уводил ее вглубь горы, вниз и, словно бы, по кругу. Вскоре стало совсем темно, но зато запахло водой, и где-то впереди возник слабый отблеск далекого света. Лиза пошла к нему и вскоре увидела, что свет льется из глубокой трещины в своде пещеры. Это был настоящий столб света, и он великолепно освещал обширную пещеру, на дне которой лежало темное, отсвечивающее серебром, озеро.

Лиза спустилась к воде и, будь что будет, напилась прямо из озера. Вода оказалась холодной и вкусной. Лиза утолила жажду, вымыла лицо, наполнила свою безотказную бутылку и пошла дальше. Сердце звало ее куда-то вглубь пещеры, вокруг озера, в неприметную щель в каменной стене и по темному ходу к пятну серого света на другом конце тоннеля. Лиза шла. Прошла темный коридор, увидела слабое отражение света на камнях и пошла дальше. Еще один коридор, но уже светлый, ведущий к свету, и Лиза оказалась в просторной пещере, освещенной, как и первая, мощным столбом солнечного света, падавшим сквозь глубокую вертикальную шахту. Была ли эта шахта естественной или искусственной, но те, кто выбрал эту пещеру, знали свое дело. Лиза даже охнула в голос, когда поняла, что за блеск слепит ее глаза.

Вдоль стен пещеры вперемежку с огромными глиняными горшками и высокими корзинами, сплетенные из толстых прутьев, стояли и лежали статуи. Бронзовые и серебряные фигуры, золотые головы царей и героев, бронзовые плиты с барельефами. Но все это было неважно, как не принципиальны для Лизы оказались сейчас и книги яруба, лежавшие в плетеных корзинах, и невероятные драгоценности, которыми были полны глиняные горшки. Лиза шла мимо всех этих сокровищ, замечая их, но, не придавая им особого значения. Ее вел зов судьбы, который звучал теперь «громко» и «разборчиво». Она прошла в глубину пещеры и остановилась перед высокой — в рост человека, — серебряной статуей, изображавшей Первого царя народа яруба, того самого царя, которого Лиза видела на фотографии в книге «Были и небыли старой Африки». И так же, как на барельефе из Передней камеры некрополя Касоссу, царь протягивал правую руку вперед, словно, указывал куда-то или на что-то. И с запястья этой руки на серебристо-серой цепочке свешивался сделанный из такого же матово-серого металла афаэр. Только вот этот был настоящим, а не отлитым вместе с фигурой царя.

Лиза осторожно сняла цепочку с руки Первого царя и положила Афаэр на ладонь. В следующее мгновение от афаэра начало распространятся приятное тепло, быстро охватившее все ее тело. Потом на смену теплу пришла волна прохлады, и еще одна волна — легких покалываний, словно, от слабого тока. А еще через несколько мгновений все эти ощущения исчезли, но зато пришло понимание, что афаэр снова обрел хозяина, и что хозяин этот — Лиза.