До реки Нигер добирались четыре дня. Шли только ночью и все время меняли высоту и курс.

— Не думаю, что они нас так просто потеряют, но попробовать стоит, как думаешь? — спросил Райт перед началом марафона.

— Согласна! — Лиза обдумывала этот пункт всю ночь, и ничего лучше так и не придумала. — Но!

— Но? — поощрил продолжать Райт.

— Маршрут в целом будем знать только мы трое, ты, я, и Анфиса. Ну, или четверо, если взять в компанию еще и Рейчел.

— И выдавать вахтам курс порциями, — кивнул Иан. — Раз в два часа. Я тоже об этом думал, но люди могут обидеться.

— А ты им объясни!

— Сказать, что на борту предатель?

— Лучше сказать, я думаю, чем промолчать и всех нас погубить, — пожала плечами Лиза.

Райт не спорил. Наверняка, все решил загодя, еще до того, как она успела предложить. В этом весь Иан Райт — умеет, сукин сын, убедить окружающих, что поступает исключительно по их советам.

В результате капитан ван Россом сел «до выяснения» под арест, профессору Нольфу и его дочери настоятельно рекомендовали «не блажить», — что бы это ни значило, — и вести себя сообразно обстоятельствам, то есть скромно. Анфиса сверстала маршрут с ломаным курсом и довела его до шкипера и шеф-пилота, которые — и только они, — выдавали теперь задания вахтенным пилотам и навигаторам. Раз в два часа, если не предусматривался какой-нибудь очень уж хитрый маневр. В этом случае управление брала на себя Лиза. Так и летели.

Прошли над пустыней и сухими, как мощи святых горами, и вышли к Нигеру километров на полста восточнее Тимбукту. В город решили не заходить, — «Грязь и нищета, — скептически заметил Райт, — на любителя», — вместо этого пополнили в сумерках запасы воды, пересекли реку и пошли над пустынной местностью курсом ост-зюйд-ост. Двести пятьдесят километров — если по мерять линейкой, — но шли зигзагом, меняя курс каждые два часа. К утру снова вышли к Нигеру между деревнями Гарат и Дана, и, найдя на западном берегу реки подходящее для днёвки место — сухое вади, достаточно широкое и глубокое, чтобы спрятать бриг, — затаились в нем до ночи.

Приснилась сущая ерунда. Будто бы Лиза в постели с доктором Тюрдеевым. И все так реалистично, так подлинно, с такими впечатляющими подробностями, что пока не проснулась, не понимала, что спит и видит сон. Лекарь во сне оказался упоительно нежен, деликатен и невероятно внимателен к тому, что и как она чувствует. Он буквально читал желания Лизы и делал все ровно так, как ей хотелось, а хотелось ей «то этого, то того» и даже такого, о чем и не думала, кажется, никогда. Сама бы не поверила, что захочет вдруг стать «просто женщиной». Настроение изменилось, и наслаждаться нежностью и лаской надоело. Возникло желание ощутить «настоящую страсть», почувствовать себя беспомощной жертвой брутальной мужской воли. Но Тюрдеев, как оказалось, мог быть и таким, и это ей отчаянно понравилось. Она просто потеряла контроль над собой, выпала из реальности и растворилась в сладком дурмане, отдавшись на волю налетевшей бури. Дальше были только хмельной жар и волны упоительных судорог, прокатывавшихся по телу одна за другой…

Проснулась мокрая. Во всех смыслах. Сердце билось, как сумасшедшее, и казалось, что она все еще там, в его объятиях. Но постепенно сознание прояснилось, и Лиза поняла, что это всего лишь сон. Ничего не было, и, слава Богу! Но…

«Ты просто обезумила, подруга! Вот же ересь какая! Совсем крыша поехала?!»

Ей стало стыдно, но сон — это всего лишь сон. Эфемерность, ставшая реальностью. Приснился и все. Но с другой стороны, сон это просто иная грань бытия. Его уже не отменишь и не сотрешь из памяти. Разве что сам забудется с течением времени. Одно утешение — это все не по-настоящему, в смысле, не на самом деле, и кроме самой Лизы об этом никто не знает и не узнает. И уж, тем более, Тюрдеев! Вот кому об этом действительно знать не следует, так это ему!

Лиза села в постели, взяла с надголовной полки портсигар и зажигалку и хотела, было, закурить, но передумала.

«Успеется…»

В каюте царила полумгла — шторки иллюминатора задернуты и пропускают совсем мало света. Сумрачно и тепло, но хотя бы не жарко. Судовой климатизатор работал на полную мощность, но за бортом как-никак конец июня в африканской пустыне, и этим все сказано. Лиза выбралась из постели и кинула взгляд на часы. Полдень с копейками, то есть спала она всего ничего: часа четыре, никак не больше. Но возвращаться в объятия Морфея, расхотелось. Последний раз сон с мужиками — вернее, с одним единственным, но неопределенным мужчиной — снился Лизе года два назад, еще в той жизни. И был он легким и приятным и ни к кому конкретно не относился. Не то теперь. Слишком много эмоций и перебор с конкретикой, не говоря уже о Тюрдееве, спать с которым Лиза себе запретила. Раз и навсегда.

Она приняла душ, оделась по погоде, в широкие и короткие — на пядь выше щиколотки, — штаны и блузку из франкского батиста. Налила себе из термоса стакан холодного чая с мятой и лимоном, села за письменный стол, на котором с вечера осталась едва начатая прочтением книга «Были и небыли старой Африки», закурила и перелистнула страницу.

«Шествие царей. Некрополь Кассосу», — прочла Лиза название нового параграфа.

Перед ней на странице книги была фотография рельефа на стене царской усыпальницы близ деревни Кассосу. По какой-то одним яруба известной причине, царский некрополь был построен в отдаленной горной местности, без дорог и человеческих поселений. Царей в нем хоронили без малого триста пятьдесят лет, но затем без видимых причин прекратили, оставив сооружение, похожее на дворцовый или храмовый комплекс, в запустении и безвестности на следующие двести лет. Даже деревня, давшая название некрополю, и та возникла всего сто лет назад, когда река Дессеу сменила русло. Но дело не в этом, а в самом рельефе. Барельеф украшал фронтальную стену так называемой Передней камеры. Он, как, впрочем, и все помещение, пострадал во время одного из многочисленных землетрясений, а может быть, и от нескольких. Но четыре крайние левые фигуры «первых царей» народа яруба, искусно вырезанные из твердого камня, сохранились. И у всех четверых, как с изумлением обнаружила сейчас Лиза, был афаэр. У троих он висел, как украшение, на шее, и у одного, того, кто начинал ряд, — на вытянутой вперед правой руке. Казалось, царь указывает на что-то, видимое только ему одному, и афаэр свешивается с его запястья…

«Так просто?»

Но она ошибалась. Не просто.

Лиза пробежала глазами текст. История открытия царской усыпальницы, ее описание, гипотезы о происхождении, назначении и причинах долгого забвения, и ни слова об афаэре. Похоже, для тех, кто изучал некрополь яруба, это была всего лишь мелкая, маловажная деталь. Одно из множества украшений, — ожерелий, браслетов, серег и прочего, — которых на царях, и в самом деле, было более чем достаточно.

«Мило… Но, с другой стороны…»

С другой стороны находился рисунок из блокнота Мари Нольф, и значит, кто-то эту мелкую деталь все-таки обнаружил, и более того, этот кто-то видел или сам предмет, или его точное изображение. И еще этот человек знал, как эта вещь называется.

«Афаэр… Что это за слово?»

Словаря языка яруба Скиапорелли Лизе не подарил. Она его купила сама. В том самом книжном магазине, с которого и начались ее падуанские приключения. Купила по спонтанной прихоти. Без цели, и уж точно, без задней мысли. Захотела и купила…

Лиза взяла с книжной полки увесистый том «Грамматики языка яруба с приложением самого полного яруба-немецкого словаря» и начала его пролистывать в поисках слова «афаэр». По идее, по-немецки оно должно было выглядеть точно так же, как и на франкском языке. Слово-то, скорее всего, не переводилось, а транскрибировалось.

«Или это называется транслитерацией?» — но этого Лиза не помнила.

Впрочем, не суть. Слово нашлось, вот в чем дело.

«Афаэр — нуминозное понятие, относящееся к древнейшей составляющей системы верований народа яруба, обозначает врата в сакральное пространство, в котором перемещаются трансцендентные аватары богов и души царей и героев. В частности, упоминается в „Сказании о Кво“, повествующем о древнем герое народа яруба Кво Анаташи — „щите народа“, — который после смерти вошел в сонм богов, так называемого, Нижнего пантеона, то есть в круг „исполняющих обязанности“, став „привратником афаэр“ — или в другом переводе „ключником дверей обратной стороны“.»

«Ох, ты ж! Вот же, умеют люди сказать так, что ни хрена не поймешь! Афаэр, твою душу мать!»

«Ну, и что мне теперь с этим делать? — подумала Лиза, прочитав словарную статью в третий раз подряд. — Может быть, это и вовсе ерунда? Какой-нибудь хренов артефакт, интересный, разве что, музейным крысам! Артефакт… Трансцендентный… Вот же б-дь!»

В конце концов, что бы ни думала Лиза о дочери профессора Нольфа и о нем самом, Мари девушка ученая. И афаэр в этом случае мог оказаться всего лишь темой ее очередного изыскания.

Снялись в ранних сумерках и до рассвета шли общим направлением на юго-запад. При этом, как и прежде, часто меняли курс и старались, где только возможно, использовать для укрытия естественные складки местности. Учитывая последнее обстоятельство, каждую ночь Лиза проводила в кресле пилота по две вахты подряд. Ее гоглы позволяли отчасти видеть в темноте, концентрируя остаточное освещение — свет звезд, например, или луны, скрытой тонким облачным покровом, — но дело, разумеется, не в изумительных свойствах венецианских очков, а в том, что у Лизы реакция лучше, чем у других, да и зрение, как выяснилось, острее.

Шли, почти прижимаясь к земле, пятнадцатиузловым ходом, без прожекторов и габаритных огней. Кое в чем помогал радиоискатель, обнаруживая загодя серьезные препятствия на пути брига. Однако основным инструментом пилотирования оставались собственные глаза пилота. Ну, или пилотов, потому что рядом с собой Лиза посадила Генриха Корба, который сильно прибавил за последнее время и к тому же отличался завидной выносливостью. В помощь к пилотам, сидевшим в ходовой рубке, в носовой артиллерийской башне и на обеих надстройках шкипер организовал посты впередсмотрящих.

— Это мне кажется, — спросила Лиза, — или мы их, и в самом деле, сбросили с хвоста?

— Похоже на то, — откликнулся Райт, который высиживал вместе с пилотами две ночные вахты подряд. — Две недели и ни одной отметки, может быть, и зря перестраховываемся.

— Меня одиночество не утомляет, — все эти дни навигатор Варзугина составляла им компанию. Из солидарности и из чувства долга.

— Ну, тогда, как только достигнем реки… — предложила Лиза, передавая управление Корбу и доставая портсигар. — Как кстати она называется?

— Не знаю, — фыркнула навигатор. — То есть, не знаю, как правильно. У меня карта английская… Что-то вроде Согуросу, она нас как раз выведет к ярубскому лесу.

— Я думаю, мы могли бы пойти над водой, и за счет этого поднять скорость, — закончила Лиза свою мысль.

— Идти вдоль русла? — Райт тоже закурил, изучая выведенную на экран карту. — Долина достаточно глубокая, и ширина подходящая. Узлов двадцать, как думаешь?

— Двадцать пять — тридцать, — пыхнула папироской Лиза. — Пойдем, как курьерский швертбот!

— На этом можно сэкономить сутки…

— Да, нет, — возразила Райту Анфиса. — Если пойти затем над рекой Моу, направление на юго-восток, как раз выйдем к плато Карсона. Над рекой, я чаю, Лиза опять разгонится…

— И мы окажемся там, где нас не ждут? — усмехнулась Лиза, предвкушая гонку над медленной водой.

— Или, напротив, с нетерпением поджидают, — пожал плечами Райт.

— Холм по курсу! — сообщил наблюдатель.

— Вижу! — отрапортовал Корб. — Внимание, маневр!

Он заложил плавный вираж с минимальными углами по горизонтали и вертикали, обошел препятствие по вытянутой дуге и снова встал на курс.

— Как самочувствие, дамы и господа? Хотите кофе или что-нибудь покрепче?

Лиза посмотрела в сторону лифта. Там появились Тюрдеев со своим лекарским саквояжем и стюард с термосом и кружками.

— «Покрепче» это что? — оживилась Анфиса, но Лиза уже вполне разобралась в стиле докторского мышления. На такой вахте, как эта, Тюрдеев им всем, — а не только пилотам, — ничего алкогольного не разрешит. Никогда.

— «Покрепче» это кофе по-пилотски, — усмехнулся Тюрдеев, подходя ближе, — или кофе с «пирожными».

Это была старая шутка. Во всяком случае, Лиза слышала ее не в первый раз, да и не во второй. Кофе по-пилотски, это кофе с двумя миллилитрами двадцатипроцентного раствора кофеина. Сильная штука, но ужасно портит вкус напитка и к тому же сушит рот. Впрочем, можно и по-другому. Вкусный ароматный кофе — разумеется, без сахара и молока, — и таблетка амфетамина, которую, собственно, и называют «пирожным». Приход от амфетамина не совсем такой, как от кокаина, но нервную систему вздергивает основательно. Голова прочищается, энергия переливается через край, внимание выше всяческих похвал, да и настроение отменное. И это, не считая мидриаза, сиречь расширения зрачков, что при ночном пилотировании более чем приветствуется. Правда у Лизы от амфетомина всегда появлялись легкий озноб и сухость во рту, и пульс — сука — начинал стучать прямо в ушах, но это была минимальная плата за состояние «боевого взвода».

Лиза бросила взгляд на часы. Четверть третьего…

«Как раз хватит до конца вахты!»

— Давай, Тюрдеев, кофе и таблетку, а кофеин можешь оставить себе!

— Не злоупотребляй! — строго напомнил лекарь, но таблетку все-таки дал.

— И правильно, — усмехнулась Лиза, — со мной спорить…

Но завершить свою мысль она не успела.

— Внимание! Отметка класса Эф, — раздалось из динамика. — Пеленг 127 градусов, угол подъема сорок три, скорость…

— Твою ж мать! — выдохнула в микрофон Анфиса.

— Расстояние до цели?! — Лиза выплюнула окурок и, вбросив в рот таблетку амфетамина, приняла управление на себя.

— Расстояние двадцать пять кабельтовых, — сообщили радиометристы, рассчитывая дальность до цели в артиллерийских кабельтовых, — скорость сорок три узла!

— Райт!

— Колокола громкого боя! — объявил шкипер, врубая сирену. — Бейли и дежурную смену на оружейный пост! Кэп?

— Я сделаю все, что смогу! — на самом деле, Лиза уже работала. Она резко прибавила скорость, рискуя разбить бриг вдребезги при неожиданном изменении рельефа, но подниматься выше не спешила. Быстро набрать высоту все равно не удастся, а изображать из себя поднятого собакой тетерева, она не хотела. Лучше уж было оставаться внизу, играя со скоростью, курсом и складками местности. Это будет серьезно мешать наводчикам противника, тем более, что это и вообще неординарная задача — зрительно отследить на темном фоне быстро летящую тень. Ну, а наведения по «радару», слава Богу, в этом мире еще не изобрели.

— Атакует! — сообщил боевой пост. — Скорость сорок четыре!

— Мы тоже на месте не стоим! — Лиза видела карту. До реки оставалось километров тридцать, но, если взвинтить темп…

Она наращивала скорость, но плавно, «не совершая резких движений». Стрелять еще не начали, а угробиться по собственной инициативе было проще простого.

— Варза! Найди мне коридор!

— Ищу! Вот! Бери к западу! Там должно открыться сухое вади…

— Ширина?

— От сорока пяти до восьмидесяти метров! Глубина сорок!

«Вади? Сорок метров — это же, считай, брюхом по камням!» — похоже, амфетамин начал действовать. Голова была ясная. Мысли — быстрыми. Зрение улучшилось едва ли не на порядок.

Вообще-то, Лиза знала, что не на порядок, но субъективно воспринимала скачек именно так.

Был соблазн снизиться еще больше, а потом — где-нибудь, где позволит рельеф, «нырнуть» вниз, заложить боевой разворот и на полной мощности машины пойти вверх, но сейчас она пилотировала крейсер, а не штурмовик. И этим все сказано. Восемь тысяч тонн — они и в Африке восемь тысяч тонн инертной массы. Другая скороподъемность, маневренность, другие габариты — все другое.

— Всем внимание! — объявила она, взнуздываю рвущееся на свободу безумие. — Начинаю маневр уклонения!

Ну, что сказать? Вероятность успеха в их положении была куда ниже пятидесяти процентов. Сильно ниже, если говорить начистоту. Другое дело, что и выбирать, собственно, было не из чего.

Продолжая наращивать скорость, Лиза пошла «змейкой», еще больше усложняя задачу наводчиков, если, разумеется, это была атака. Но чем еще это могло быть? Впрочем, подтверждения опасений долго ждать не пришлось. Ударили пушки, и понеслось!

Под огнем не до рефлексии, да и решения принимаются без оглядки на риск. Дело Лизы — гнать «Звезду Севера» вперед, сбивая маневром прицел чужих канониров. Вот и все.

Первые разрывы легли слева сзади. Лиза прибавила скорость и очень вовремя вильнула влево. Два взрыва справа сзади, один впереди по курсу. Там, наверху тоже, видать, не ученики собрались.

— У них, как минимум, две 3-х фунтовых пушки…

Замечание Райта Лизу не заинтересовало. Какая ей разница, семидесяти шести миллиметровая у противника пушка или всего 57-мм. Попадание, да еще бронебойным, это вам не фунт изюма. Это два или три фунта закаленной стали с сердечником из вольфрама или обедненного урана, который здесь называют деплеталем. Всей разницы, что, если вражеский корабль принадлежит одной из атомных держав — значит, уран, а если нет — то вольфрам. Но этот мог быть кем угодно. Даже пиратом!

— Вижу вторую отметку, — доложил пост радиометристов. — Расстояние… азимут… скорость…

«Берут в клещи! Ах, ты ж… Есть!»

Бриг «перепрыгнул» через каменную гряду и ухнул в узкое вади.

— Держитесь! — предупредила Лиза и тут же забыла обо всем и обо всех. Ей просто стало не до того.

Огромная махина крейсера неслась сейчас по узкому коридору со скоростью близкой к восьмидесяти километрам в час. До дна русла сезонной реки оставалось не больше пяти — шести метров, но Лиза не ждала резких перепадов глубины. Другое дело — направление. Дождевые воды за годы и годы могут пробить себе весьма причудливое русло. А маневрировать Лиза могла лишь хвостовым оперением и двумя позиционными винтами, для боковых плавников просто не оставалось места. Поэтому все зависело от ее собственной реакции. Увидеть поворот, вписаться, выйти на отрезок прямой. Увеличить скорость, снизить перед очередным поворотом долины, подняться, опуститься, вильнуть. И все это при минимуме «подручных» средств и каждый раз сразу вдруг. Без предупреждения и подготовки. В расчете на острое зрение, быстрый мозг и уверенную руку.

Зато и попасть в них было непросто. Крейсер шел без огней, невидимый сверху — разве что поймают случайный отблеск лунного света на стекле или металле, — на большой скорости и, скорее всего, по неизвестному нападавшим маршруту. Пока неизвестному, потому что у них, у злыдней, тоже ведь есть навигаторы, и карты есть.

— Попадание!

Ну, об этом могли и не сообщать, Лиза и сама почувствовала толчок в передней части корпуса, и грохот взрыва услышала, и вспышка ударила по глазам, едва не лишив ее способности видеть. Хорошо хоть на прямом отрезке!

«Если так и дальше пойдет…»

— Долго мы так не продержимся! — сказала вслух. — И не оторвемся. Придется принимать бой!

— Тогда, тебе и командовать! — голос Райта звучал ровно, в нем не слышалось даже тени эмоции. — Боевые расчеты на местах, так что…

— Здесь шкипер Райт, — объявил он по громкой связи. — Мы атакованы и принимаем бой. Передаю командование капитану Браге!

— Принимаю командование. Всем расчетам, огонь по готовности. И учтите, я буду крутить лохань как парень девку! Поехали!

Ну, она их предупредила, а бегать по бригу и закреплять все, что «не привязано», времени уже не оставалось. Лиза разом вывела все восемь левитаторов на абсолютный максимум мощности и одновременно дала полный ход. Компенсаторы силы тяжести вытолкнули «Звезду Севера» на полтораста метров вверх, но работать в таком режиме они могли не более двадцати пяти секунд. Впрочем, «убивать» их Лиза не собиралась. Они еще пригодятся, а потому подъем длился всего пятнадцать секунд. Бриг вылетел из узости вади как пробка из бутылки шампанского. Басовитое гудение турбин сменилось воем на высоких тонах. Однако скорость нарастала медленнее, чем подъем. Взлетели стремительно, так что желудок ухнул вниз и перед глазами пошел «черный дождь», но на прямой у них не было шансов, и, достигнув предельной на данный момент высоты, Лиза рывком развернула бриг на семьдесят градусов влево. Поэтому артиллеристы противника их попросту потеряли вида и еще секунд тридцать палили, как Бог на душу пошлет, пытаясь нащупать «Звезду Севера» и не находя. А крейсер пер напролом, продолжая набирать скорость и высоту.

Восемь тысяч тонн обладают колоссальной инерцией. Учитывая этот подлый недостаток, Лиза пыталась компенсировать его маневром, во всю работая рулями и дополнительными двигателями, и на сорок седьмой секунде взлета поймала-таки корпусом и боковыми плавниками восходящий поток. Плавники она начала выдвигать сразу же, как только левитаторы спустились с максимума на рекомендованные техникой безопасности шестьдесят процентов мощности.

«Самое время!»

— Огонь!

Вообще-то, она дала пушкарям карт-бланш еще перед «прыжком», но канониры то ли ждали дополнительного приказа, то ли не сразу пришли в себя после «русских горок», и орудия заговорили только сейчас.

Следующие три минуты бриг взбирался по крутой спирали вверх. Медленнее, чем хотелось бы, но он все-таки набирал высоту и увеличивал скорость.

«Высота — триста… скорость — сорок семь узлов… Триста семьдесят и сорок девять… Четыреста и пятьдесят… Царица небесная!»

Корпус «Звезды Севера» содрогался от орудийных залпов, выли турбины, заставляя крейсер буквально биться в «малярийной лихорадке», захлебывались в истерике автоматические пушки и пулеметы.

«Бедлам!»

— Есть попадание! — сообщили из оружейного центра.

— У нас? — удивилась Лиза, закладывая очередной разворот.

— У них! — подсказал Райт, взявший на себя функции главного диспетчера.

— Борта опознаны?

— Нет! — вместо Райта ответил Бейли.

— Как они нас нашли?

— Не знаю! — огрызнулся Райт. — Веди бой, Лиза, разбираться будем потом!

— Левый борт! — крикнула Лиза. — Готовность ноль!

Крутой разворот, и у канониров появляются двадцать две секунды драгоценного времени, чтобы поймать в прицел вражеский корабль и выстрелить, надеясь на свое мастерство, но больше все-таки, на удачу.

— Сейчас!

— Попадание! — сообщил боевой пост. — Два попадания!

«Отлично! Ох!»

На этот раз снаряд схлопотали они сами. По ощущениям, куда-то в корму.

— Повреждения?

— Я же сказал, рули! — гаркнул Райт, впервые на памяти Лизы выходя из себя. — Машина работает, что тебе еще?!

— Угомонись! — ответила она. — Выкрутимся. Всем приготовиться!

Лиза придумала ход, которого никто от нее не ждал, даже она сама. Однако ее опередили.

— Они вышли на связь! — сообщили из радиорубки. — Вывожу трансляцию.

— … орт, — ворвался в рубку злой мужской голос, — назовитесь! Вы находитесь на территории протектората Яруба. Именем британской короны приказываю! Прекратить огонь! Заглушить двигатели! Лечь в дрейф!

— Ты б еще потребовал ноги раздвинуть! — возмутилась Лиза. — Не вышло сбить, так он в закон решил поиграть!

— Неизвестный борт, назовитесь! Вы…

Между тем, бриг поднимался все выше и выше, но англичане не отставали.

— Пожар на борту цели Один, — вмешался в разговор Бейли. — Цель опознана, как корвет 2-го класса. Цель Два — английская шхуна.

— А говорили, нет тяжелых кораблей! — зло усмехнулась Лиза. — Уходим?

— Если сможешь! — сразу же ответил Райт. — Курс зюйд-тень-ост!

И сразу же на курсовом планшете появился маршрут, которого там не было еще мгновение назад. Его ввел сам Райт.

— Озеро Бено? — удивилась Анфиса.

— Не обсуждается! — отрезал Райт. — Лиза?

— Всем приготовиться! — сказала она вместо ответа. — Сейчас упадем метров на сто и ляжем на левый борт. Артиллеристам, огонь по готовности. Три, два, один. Поехали!

Крейсера не приспособлены для выполнения фигур высшего пилотажа, и обычно делать это даже не пытаются. Но Лиза решила попробовать и не ошиблась. Она на мгновение отключила все восемь левитаторов, а потом еще на мгновение задержала включение левитаторов левого борта. Бриг ухнул вниз на сто тридцать семь метров и, как было обещано, лег на левый борт, одновременно входя в боевой разворот на полной мощности маршевого двигателя. Пушки казематов правого борта и кормовых башен начали стрелять, едва «Звезда Севера» перестала падать. Английская шхуна получила три снаряда весом по два фунта каждый и с десяток попаданий автоматических пушек. На ней вспыхнул пожар, и она вынужденно вышла из боя. Корвет отстал еще через несколько минут. Он тоже горел и, похоже, терял скорость…

До семи часов утра шли на максимальной скорости, делая чуть больше двухсот километров в час. Не скрывались. Прятаться было бесполезно. Во всяком случае, не сейчас и не здесь, над чуть всхолмленной равниной, поросшей африканским лесом, который на этой широте отнюдь не похож на джунгли. В этой местности негде было спрятать бриг: негустой и невысокий лес, несколько нешироких мутных рек с заболоченными берегами и редкие скальные выходы. Между тем, единственным здравым предположением относительно того, как именно англичане нашли «Звезду Севера», было наличие у них высотного дирижабля с радиоискателем и военной оптикой. Штука экзотическая и, наверное, недешевая, но Бейли утверждал, что технически реализуемая. Лет девять назад, дескать, такой комбинированный аппарат проходил испытания в горах Шотландии. Сочетание полужесткого баллона, накаченного гелием, шести гравитационных компенсаторов и двух двигателей внутреннего сгорания с компрессором, позволяло поднять корабль-разведчик на высоту десяти — двенадцати километров. Там, на границе стратосферы, дирижабль может оставаться достаточно долго, чтобы отслеживать с высоты курс корабля любого класса. Сам же разведчик с низких высот практически незаметен. Наличие такой невероятной машины многое объясняло и о многом говорило, в частности, и о том, что лорд Диспенсер настроен решительно и обладает возможностями, о которых никто на «Звезде Севера» даже не предполагал. Впрочем, такое в здравом уме и твердой памяти и вообще вообразить сложно. Однако случилось, и из этого теперь приходилось исходить.

Поэтому в первые часы после боя бриг стремился физически оторваться от преследователей, а спрятаться от «небесного ока», как называли эту разведывательную систему британцы, можно было попробовать на плато Двух лун. Место это находилось в восточных предгорьях горного массива Кхонга, где в районе озера Бено, горячие источники создают практически постоянную завесу из пара и тумана, а богатые железом породы, из которых сложены окружающие озеро холмы, делают невозможным получение четкого отраженного сигнала. Именно там, среди покрытых мхом и поросших жестким кустарником скалистых холмов, профессора Норля ожидал его управляющий Ян Линдеман с местными проводниками, охраной, состоящей из охотников яруба, и вьючными лошадьми для предполагаемой экспедиции. Лагерь Линдемана был разбит в пяти километрах западнее озера и на сто метров выше по склону горы Кога-и-Нори, то есть, над поверхностью никогда не исчезающего «облака». А вот бригу предстояло «залечь на дно». Пройти девять километров под прикрытием тумана, ориентируясь на одни лишь кроки местности, нарисованные уверенной рукой Мари Нольф, и встать на якорь в устье безымянной речки, в двух километрах от стоянки Линдемана. Место это, судя по описанию, было идеальным для длительного ожидания. Узкая долина больше похожая на расселину, где «Звезду Севера» будет не обнаружить ни с одного направления, чистый воздух — стоянка находилась чуть выше уровня тумана, — и проточная вода.

Так все, на самом деле, и вышло. Пришлось, правда, попотеть. Не без этого. Но бог миловал. Следуя указаниям профессора Нольфа и «карте» Мари, Лиза провела «Звезду Севера» сквозь туман и вывела к расселине. Долго, медленно — со скоростью черепахи, — но все-таки без потерь. В смысле, ничего из того, что не было повреждено в ходе боя с англичанами, не сломала, и даже приземлила бриг так аккуратно, что самой не верилось. Точно там, где надо, и так, как следует, если, разумеется, делать это вообще.

Их уже ждали. Не успели встать и «заякориться», как в долине появились люди Нольфа. Несколько белых и черных мужчин, ведущих в поводу лошадей. Райт и Нольф тут же поспешили «сойти на берег», а Лиза, передав вахту Надин Греар, отправилась отдыхать. Зашла по дороге в кают-компанию и, оглядев, царивший там беспорядок, мимолетно подумала, что у нее в каюте сейчас тоже, мягко говоря, не прибрано.

— Есть что-нибудь съедобное? — без особой надежды на положительный ответ, спросила она разбиравшего «завалы» стюарда.

Но, оказалось, все не так плохо, как могло показаться с первого взгляда. Ледник уцелел, а в нем холодный ростбиф, сыр, крутые яйца, масло и абрикосовый джем. Хлеб тоже нашелся, как, впрочем, и ванильный кекс с изюмом. Не было только кофе.

— С кофе у нас пока проблемы, кэп, — смущенно развел руками стюард, накрывший Лизе стол прямо среди хаоса, учиненного фигурами высшего пилотажа. — Могу предложить консервированный яблочный сок.

— Спасибо! — кивнула Лиза. — Сок будет в самый раз.

Вскоре к Лизе присоединились Тюрдеев и Анфиса, а еще через несколько минут в кают-компании «перекусывали» уже все свободные от вахты и не занятые срочным ремонтом офицеры. Ночь выдалась трудная и нервная. Никто, разумеется, не спал и уж конечно не ел. Но и настроения «обсуждать», что да как происходило этой ночью, ни у кого не нашлось. Ели молча, обмениваясь лишь нечастыми репликами общего характера, ничего не значащими в контексте нынешних событий.

Лизе тоже не хотелось говорить. Все, что могла сказать, она сказала до, во время и сразу после боя. Остальное добавила, уже приземлив крейсер в долине. Поэтому, молча поев, она откланялась и пошла к себе в каюту. Бардак там царил эпический. Особенно много было битого стекла, и остро пахло разлившимся по полу и разбрызганным по стенам и потолку коньяком. Однако кровать не пострадала. Ее защитило плотное шелковое покрывало, удерживаемое на месте специальными зажимами. Так что, освободив его и бросив в привинченное к полу кресло, Лиза разделась и залезла в постель. Легла, положила голову на подушку и отключилась…

На следующий день с утра провели совещание. И не одно, а целых три. На первом — начальники служб «Звезды Севера» отчитались, о последствиях боя. Двое убитых и семеро раненых — немалая цена за то, что поиски сокровищ не закончились фиаско еще до того, как начались на самом деле. Однако, как не без удивления обнаружила Лиза, экипаж брига относился к возможности смерти или ранения вполне «по-философски». И не странно, если вдуматься. Риск неотъемлемая составляющая профессии не только у военных. Рискуют многие: авиаторы и моряки, охотники и исследователи. На свете есть немало опасных профессий, и, выбирая свой путь, человек должен отчетливо представлять, «на что подписывается». А контракт, который подписывали, поднимаясь на борт, все члены экипажа, включал недвусмысленный пункт «о рисках». Так что, отчет первого помощника Джейкобса и доктора Тюрдеева об убитых и раненых был встречен мрачным молчанием, однако никаких иных последствий не возымел. На войне, как на войне, и не более того. Впрочем, все присутствующие без долгих раздумий и, что характерно, даже без обсуждения согласились с предложением шкипера добавить к предусмотренным контрактом компенсациям так же и долю в доходах от ожидаемого главного приза. Это было справедливо, потому что правильно, или наоборот. Кому как нравится.

В отличие от людских потерь, повреждения крейсера оказались незначительными — если не считать разбитого в дребезги радиоискателя — и могли быть устранены силами экипажа в непродолжительное время.

— Десять дней, — пообещала Рейчел, — максимум две недели.

Райт задумчиво посмотрел на первого трюмного инженера и перевел взгляд на главного механика.

— Подтверждаю, — согласно кивнул тот.

— Что ж, экспедиция раньше и не закончится, но через две недели бриг должен быть «на плаву». Мы берем с собой рацию и вызовем вас, как только найдем то, что ищем.

— Так ты идешь с Нольфом? — спросила Лиза. До этого момента она не слишком хорошо представляла себе, что произойдет, когда они доберутся до гор Кхонга. Теперь настало время спросить.

— Разумеется.

— А я?

— А ты, Лиза, шеф-пилот и поэтому останешься на борту! — сказано твердо и недвусмысленно. Райт, как видно, не собирался уступать. Во всяком случае, не в этом вопросе.

— Ладно, Иан, — сдала назад Лиза. — На борту, так на борту. Ты шкипер, тебе решать.

На этом, собственно, совещание и закончилось. И вскоре началось другое, но уже в несколько ином составе. Часть офицеров — практически все технари, — покинули кают-компанию, а вместо них появились Нольф с дочерью и Ян Линдеман. Теперь обсуждались детали экспедиции: состав, экипировка, необходимые припасы. И, разумеется, вопросы, связанные с тем, «кто, когда и куда». Уходили почти все люди Линдемана и Анна Монтанелли со своей десантной группой, плюс Нольфы, Райт, несколько офицеров, включая оружейника Бейли и полтора десятка «нижних чинов». Выйти решили назавтра с утра, и идти в юго-западном направлении прямо в сердце гор.

Ну, а третья встреча состоялась поздним вечером того же дня. Анфиса позвала Лизу выпить, и они уже приняли на грудь по полста грамм, когда в каюту навигатора явился Райт. Он усмехнулся, взглянув на бутылку и рюмки, и молча развернул перед женщинами нарисованную от руки карту.

— Вот мы, — отметил он на карте место их стоянки, — а вот место.

И он ткнул пальцем в точку в ста пятидесяти километрах на юго-запад. По прямой, разумеется. А сколько туда идти через горы, одному Богу известно.

— И еще, это точка рандеву на самый, крайний случай, — отметил шкипер место на северном берегу озера Косогу. — Запоминайте, потому что карту я вам не оставлю! И никому ни слова!

И это все, в сущности, потому что наутро экспедиция отправилась в путь, а остающиеся смотрели им вслед и каждый, на свой манер, задавал себе один и тот же, впрочем, никем не озвученный вопрос: увидятся ли они снова, и, если да, то когда и в каком составе?