Эпилог
К Мосезе Лиза вышла только на пятый день. Устала, оголодала, да и одичала, если честно. Начала сама с собой разговаривать. Вслух. Но это, как говорится, еще не беда. Беда, что последние сутки уже еле ноги волокла. Кончился завод: укатали сивку крутые горки. Оказалось, она не двужильная, как некоторые думают, и не «из железа делана». Поэтому, добравшись до реки, Лиза решила сделать дневку. Не было у нее сил на новые подвиги, да и некуда стало спешить. Тюрдеев и компания вряд ли стали бы ждать так долго. По логике вещей, раз Лиза не пришла в первые несколько дней, значит, уже не придет. В лучшем случае оставили ей записку, да и то сомнительно, принимая во внимание, что, нежданно-негаданно, все они оказались на войне. Притом на нехорошей войне, если конечно случаются другие войны.
Лиза посидела немного, отдыхая, на берегу, но не слишком близко к воде, опасаясь крокодилов. Потом развела костер, вскипятила воду и, пока суд да дело, пошла искать подходящие деревья, чтобы соорудить плот. Из пещеры с сокровищами Кано Лиза вынесла не только афаэр, висевший теперь у нее на шее вместе с солдатским жетоном Елизаветы Браге, но и вполне приличный, хоть и покрывшийся от времени патиной бронзовый церемониальный топор с рукоятью из самшита. Было очевидно, что бронза не сталь, и рубить этим топором деревья будет трудно или даже очень трудно, но лучше такой топор, чем никакой. И это оказалось истинной правдой. Постройка плота заняла у Лизы гораздо больше времени, чем она планировала. Но человек предполагает, а располагает все-таки господь Бог, и вместо одного дня Лиза провела на правом берегу Мосезе двое суток. Отдохнула, отъелась, истратив на газель, — или кто она там была, — свой последний патрон, построила плот, маленький, но устойчивый, и выстругала для него шест и нечто вроде весла. Опасение вызывали только самодельные веревки из волокон какого-то местного дерева, но тут не на кого было жаловаться. Сама виновата.
«Знай и люби свой край!» — И это была отнюдь не шутка. Разбиралась бы Лиза в местной флоре и фауне, не знала бы горя. Но не изучила, — руки не дошли, — а теперь уже поздно локти кусать!
Впрочем, веревки выдержали, и крокодилы не напали. Так что, добравшись до левого берега, Лиза не стала высаживаться, а поплыла по течению, держась поближе к земле. И оно того стоило: река хоть и медленная, но сама несет. Меньше устаешь, дальше продвигаешься. Дорогу в добрых шестьдесят километров, Лиза преодолела за один день. Отправившись в путь на рассвете, она достигла излучены реки за пару часов до заката.
«Всегда бы так…» — Она выбралась на берег, аккуратно сложила вещи под деревом с широкой, но какой-то плоской кроной, и пошла осматривать окрестности.
Под ногами глина, оттого и река шоколадно-коричневая. Редкие деревья, жидкий кустарник, тут и там пятна квелой травы. Следов вокруг много, но понять по ним характер происходивших в излучине Мосезе событий, было сложно. С прошлого сезона дождей, здесь не раз и не два вставали биваком. Одних кострищ Лиза насчитала полтора десятка. Впрочем, большинство было старыми, а вот одно — свежее, и огонь в этом круге камней зажигали много раз.
«Дней пять или шесть подряд…» — но могло быть и больше.
Африка не Сибирь. Это там, в тайге, Лиза могла сказать более или менее точно, когда жгли костер в последний раз, и сколько дней — в пределах погрешности в день, максимум в два, — разводили огонь в одном и том же месте. Тем не менее, следы лагеря были очевидны, и обретались тут по всем признакам всего несколько человек. Однако ушли они уже дня четыре назад.
«Ушли…»
Лиза расширила район поисков и приблизительно через полчаса обнаружила в километре к югу остов сгоревшего «фоккера». Вокруг валялось довольно много стреляных гильз, но, вполне возможно, это кто-то упражнялся в стрельбе по неподвижной мишени. Во всяком случае, следов крови Лиза не нашла, и это обнадеживало.
«Ну, и куда же мне идти?» — Было очевидно, что сегодня она уже никуда не уйдет. Надо было устраивать лагерь, вскипятить воду, найти подходящее дерево для ночлега. И, разумеется, ей в очередной раз предстояло «лечь спать» на голодный желудок. Соорудить сеть или рыболовную снасть, у нее так руки и не дошли. Гоняться же за рыбой в мутной воде — безнадежное занятие. Охотиться тоже было не на кого, да и нечем. Патроны в револьвере кончились, так что завтра с утра Лизе придется мастерить силки. Ей нужна еда, потому что предстоит еще искать на несчитанных квадратных километрах Заранга Тюрдеева и компанию. А для этого нужны силы. И это она еще не начала думать о Райте и экспедиции — что с ними? — и о тех, кто остался в плену на захваченном бельгийцами бриге…
* * *
Привычно поднялась на рассвете. Вернее, спустилась с дерева. Размяла затекшие плечи и ноги, и, оставив имущество лежать между корней дерева, пошла собирать топливо для костра, но не успела даже начать.
— Не так быстро!
«Что?!» — Лиза оглянулась и замерла в оцепенении, глядя в черный зрачок направленного на неё револьвера. Длинный ствол, барабан, рука сжимающая рукоять.
«Да он что, спятил что ли? Я ему кто, чтобы со мной так шутить?»
Но, похоже, Тюрдеев не шутил. Напротив, он был серьёзен и собран, и да, он знал, что случится потом. Выстрел, мгновенный ужас и тьма. Вот, что увидела Лиза в его голубых глазах.
— Лёва, ты что? Это же я!
— Ты нашла сокровищницу?
— Я что?!
— Не изображай из себя дуру, Лиза! Тебе это не идёт. Так что, нашла? Была внутри? Там, в самом деле, так много золота?
— Золото! — кивнула Лиза, начиная понимать, что случилось с Тюрдеевым.
«Бедный малый! Это драконья болезнь!»
Но, как тут же выяснилось, она ошибалась. Золото тут было ни при чем.
— Золото? — усмехнулся лекарь. — Ты думаешь, мне нужны деньги? Ну, может быть, и нужны. В смысле, не помешают. Впрочем, все это лишнее. Значит, ты была в сокровищнице, — он больше не спрашивал, он говорил об очевидном.
— Да, Лёва, я была в сокровищнице, и там, действительно, столько золота, что хватит на всех.
— Не сомневаюсь, — Тюрдеев следил за ней взглядом, и ствол в его руке ни разу не дрогнул. Внимательный взгляд, крепкая рука. Что ещё нужно, чтобы прижучить женщину?
«Ай, да, Тюрдеев, ай, да сукин сын!»
— Чего ты хочешь? — спросила она устало. Неожиданности и сюрпризы начали ее уже утомлять.
— Отдай мне то, что взяла из сокровищницы, — потребовал Тюрдеев, — или я возьму его с твоего мертвого тела. Выбирай!
— Ты что несёшь? — возмутилась Лиза. — С какого это еще мертвого тела?
— Не тяни время Лиза, не поможет. Отдай афаэр, и мы расстанемся.
«Значит, афаэр! А ты что подумала?»
— Лёва, я бы и отдала, только не знаю, что это такое. Хочешь, обыщи! У меня нет ничего, что не имело бы русского названия. Или франкского. Ещё можно по-немецки, но этой штуки, как ты её назвал? Афар, афер… Не помню… но её у меня нет!
На самом деле стоило ей подумать об этой странной штуковине, как тут же и обнаружилось, что афаэр неожиданным образом налился жаром, еще не обжигающим, но уже близко к этому, и заметно потяжелел. Лиза могла поклясться, что сейчас эта крошечная фиговинка весит никак не меньше полу-кило.
«Ну, ничего себе!»
По-видимому, она растерялась. То есть, она совершенно определенно растерялась, и это, увы, было не скрыть. Эффект неожиданности, мать его, но с другой стороны, они ведь не в покер сели играть, чтобы все время держать лицо.
— Вот даже как! — нахмурился Тюрдеев. — Ты его чувствуешь. А я-то гадал, как же ты найдёшь сокровищницу? А ты по пеленгу шла, только и всего! Хитро! Постой, постой! Так ты что, за ним и пришла? Ты оттуда? Ты яруба?
— Час от часу не легче! — попробовала отбрехаться Лиза. — О чем ты, Тюрдеев? Что за бред?!
— А знаешь что, Лиза, — неожиданно улыбнулся лекарь, — давай поговорим! Знаешь, как в плохих романах, злодей в конце изливает душу, и пока он рассказывает про все свои ужасные преступления, главный герой успевает придумать, как ему выкрутиться. И выкручивается, разумеется. В романах. В жизни не так. Мы с тобой тут одни, револьвер свой достать и взвести не успеешь. И убежать не сможешь. Я со ста шагов в десятку попадаю в девяти случаях из десяти. Так что и не пытайся! А афаэр я, так или иначе, получу. Сама отдашь, или все-таки с мертвого тела сниму, но ключик мой.
— Ключик? — переспросила Лиза. — Какой ключик?
— Лиза, неужто, ты Пиноккио не читала? Там все хотели заполучить золотой ключик, а здесь все хотят найти афаэр.
«Ключик… ключ?»
Странным образом афаэр откликнулся на слово «ключ». Ну, по-другому и не скажешь. От отяжелевшего и нагревшегося афаэра по всему телу Лизы распространилась волна вибраций. Не сказать, чтобы это было приятно, но, в сущности, вполне терпимо.
— Лёва, — Лиза решила, что кем бы она теперь ни была, кем бы ни стала, вселившись в тело Елизаветы Браге, она, прежде всего, женщина, а женские приемы достижения желаемого одни из самых эффективных на свете.
— Лёва, а ты меня ни с кем не перепутал?
— Нет, Лиза, не перепутал. Впрочем, тебя, наверняка, зовут как-нибудь иначе. В старых книгах яруба попадаются весьма замысловатые имена. Кайанн или Кеан, как тебе? Или вот ещё Шу. Давай, я буду называть тебя Шу!
— У тебя совсем крыша поехала?
— Что ж, возможно. Может быть. Почему бы и нет? Поехала или нет, но вы все исходите из неверных посылок. Вы думаете, что все игроки равны, но это не так. Нольф и Спенсер — два дурня, сумевших кое-что узнать, но так ничего и не понявших в истории яруба.
— А ты, значит, разобрался, — «недоверчиво» покачала головой Лиза.
— Я? Нет, конечно! — «отмахнулся» Тюрдеев. — Но вот полковник Штоберль — тот смог.
— Господи, Лева, так это ты засланнец полковника?! — Казалось, удивить Лизу еще больше просто невозможно. Но так только казалось.
— Не вижу смысла скрывать, — вполне спокойно признал Тюрдеев.
«Вот же сука!»
— И ты послал этого обормота стрелять в меня из пулемета?! — Вот что взбесило Лизу больше всего.
— Я ошибался, признаю. Тебя нельзя было убивать. Но все мы люди. Никто не застрахован от ошибок.
— Лёва, а как же тогда твоя песнь любви? Ты же мне как раз после той ночи в любви признался!
— Человек слаб, а я всего лишь человек, — пожал широкими плечами лекарь. — Но ты оказалась права: теперь я вижу, ты не она. Ты тварь, пришедшая из-за края ночи! Каков твой истинный облик, Шу? Ты высока? У тебя чёрная кожа? Тебя послали, чтобы забрать афаэр, не так ли?
— Кто послал?
— Ну, уж не знаю, кто там у вас направляет посланцев — усмехнулся Тюрдеев. — Или вы разведчики? Не суть важно. Из-за «края ночи» приходят странные создания: иногда чудовища, а иногда ангелы. Но чаще все-таки обыкновенные люди.
— Постой, Тюрдеев! — остановила его Лиза, решившая «в свете открывшихся обстоятельств» потянуть время. А вдруг афаэр не просто так отяжелел и источает жар, то и дело, порождая волны вибраций, проходящих через все ее тело? Вдруг это что-нибудь значит? А ещё лучше будет, если это что-нибудь полезное.
— Постой, Тюрдеев, ты же говорил, что знаешь всего три случая!
— Полагаешь, я должен был выложить перед тобой все карты?
— Вот же ты двуличная сука, Лёлик! Вот же ты пидор итальянский!
— Все сказала?
— И не надейся!
— Да, я и не обнадеживаюсь, собственно. Я, госпожа разведчица, своё горе выплакал когда вы ещё в коме лежали. Была, разумеется, слабая надежда, что примерещилось. Все мы люди, и у всех свои слабости. Но я следил за тобой, Шу, следил и давно, ещё полгода назад понял — ты не Лиза. И совсем не потому, что ты многое «забыла», а потому, что за то время, пока ты пребывала в коме, с тобой случились замечательные изменения. Характер, вкусы, манера поведения, обороты речи… Всего так сразу и не упомню. Но вот какое дело, ты не Лиза. Другие этого не замечают, потому что им и в голову такой бред не придёт. Но тот, кто знает, что подмена возможна, своего не упустит.
— Значит, все эти твои намеки, печаль в глазах и зуд в чреслах — всего лишь представление? Балаган для одного зрителя?
— Ну, не скажи! Откровенную ложь не так уж сложно распознать. А вот ложь, вплетенную в полотно правды, определить крайне трудно, особенно если не ждёшь. Печаль, страсть и нежность — вполне натуральные. Ты ведь, и в самом деле, как бы она. Иногда так похожа, что хочется все бросить, забыть, и жить с тобой, как ни в чем, ни бывало.
— Так и жил бы! — в сердцах воскликнула Лиза. — Я в тебя, гад ты такой, уже и влюбиться успела. Думала, съедемся, а ты, оказывается, вот чем занимаешься! Ну, и сколько же случаев «переселения» ты нашёл в архиве Морамарко? Пять? Десять?
— Сто семь.
— Сколько? — не поверила своим ушам Лиза.
— 107 случаев и ещё четыре я раскопал сам, итого сто одиннадцать. Однако этого мало. Я никак не мог увидеть картину в целом. Кто, как, зачем? И тогда я пошёл к полковнику. Но его, как выяснилось, «оборотни» не интересуют. С той стороны, оказывается люди приходят и воплоти. Иногда даже, большими группами. Как яруба или как баски. Или вот ещё малый народ в Эфиопии.
— И давно ты этим занимаешься?
— Давно. Ещё до нашего первого знакомства начал.
— То есть, вы с полковником работаете на пару, я правильно поняла? Компаньоны?
— И опять ты права, Шу!
— Далась тебе эта Шу!
— Предложи другое имя, я не возражаю!
Лиза хотела сказать, что она по любому Лиза, но неожиданно поняла, что времени у неё осталось на один вопрос. Вот, вроде бы, ничего не изменилось, и разговор «в самом разгаре», но интуиция подсказывает — пустые надежды: Тюрдеев уже все для себя решил и сейчас выстрелит.
— Не сходится! — покачала она головой. — Афаэр один, а вас двое, как будете делить?
А мысль, овладевшая Лизой, была совсем иной. Ей не было дела до того, как собираются делить афаэр полковник и лекарь. И что это такое, этот афаэр, и, какого лешего, он им всем сдался? Все это ей стало вдруг не интересно. Все сознание Лизы заполнило одно всепоглощающее желание — «бежать!» Куда угодно, но только бежать!
— Полковнику, как ни странно, афаэр не нужен. Он всего лишь хочет собрать великую коллекцию и изучить книги яруба… Впрочем, неважно, — усмехнулся Тюрдеев и в то же мгновение нажал на спусковой крючок.
Тюрдеев выстрелил, и время остановилось. Вспышка пламени, гром выстрела, и пуля медленно-медленно, как корабль из доков, выплывает из черного ствола.
«Что за хрень?!»
Но афаэр раскалился и начал жечь кожу, а вибрации, распространявшиеся от него, превратились в музыку. Странный мотив. Простой, но чуждый. Внушающий ужас, заставляющий трепетать. А пуля все ползет и ползет, продавливаясь сквозь разом сгустившийся воздух. И, как ни странно, она не приближается к Лизе, а наоборот удаляется от неё, потому что расстояние между Лизой и Тюрдеевым стремительно увеличивалось. Лиза, словно бы, улетала от пули Тюрдеева и от него самого. Миг и лекарь превратился в крошечного человечка на другом конце мира, ещё один — и все исчезло, растворившись в густой зелени. А в следующую секунду кто-то толкнул её в плечо…
* * *
Лиза оглянулась. На неё зло смотрел какой-то красномордый дядька в странных — в смысле, непривычных — черных очках.
— Ну, что смотришь, коза! С дороги убралась! Быстро!
Сказать по правде, Лиза опешила, слишком неожиданным и резким оказался переход из одного состояния в другое. Но нынешняя Лиза была не то, что давешняя. Авиатор, истребитель, боец, она охватила мгновенным взглядом всю «мизансцену», услышала её, прочувствовала на вкус и на запах, оценила ситуацию в первом приближении, и начала действовать ещё до того, как осознала все эти привходящие обстоятельства.
— Ещё раз назовёшь козой, — сказала она мужчине в непривычного покроя костюме и в белой рубашке с галстуком, — яйца с корнем вырву! Мешаю пройти, не инвалид — обойдёшь!
Сейчас она уже знала, что стоит на большой шумной улице у самого обреза тротуара, а мужчина, стало быть, только что выбрался из низкой самодвижущийся повозки, но пройти прямо не смог, впечатавшись сходу лицом в Лизино плечо. Вот отчего, по первому впечатлению, очки сидели на нем как-то криво. И все это вместе: съехавшие набок очки, краснота, словно бы, ошпаренной кипятком кожи и узнаваемый с первого взгляда оскал — придавали его лицу выражение злого раздражения. И да, он говорил по-русски, причем не на том русском, что в Себерии, а на том, на котором говорят в СССР.
— Ну, что смотришь, коза! С дороги убралась! Быстро! — сказал, точно выплюнул мужчина.
— Ещё раз назовёшь козой, — так же зло ответила Лиза, — яйца с корнем вырву! Мешаю пройти, не инвалид — обойдёшь!
— Ну, ты ж и язва! — неожиданно улыбнулся незнакомец. — За козу, прости! Погорячился.
Он отошёл на шаг назад, упершись спиной в свою машину. Это явно был не локомобиль, это было нечто весьма привлекательное на вид, приводившееся в движение двигателем внутреннего сгорания. Кажется, франки называют такое автомобилями. Да, точно! В СССР они называются точно также.
— Модель? — спросил между тем мужчина, снимая очки. — Актриса? Что снимаем?
И Лиза разом сделала ещё один «длинный» шаг навстречу действительности, данной ей в ощущениях.
Самое смешное, что она узнала улицу. При всех различиях, это, несомненно, был проспект «25-го октября». Остро пахло сгоревшим бензином, люди были одеты непривычно ярко, но в целом, город был узнаваем, хотя и незнаком, и женщина в грязной и пропотевшей рубашке, расстёгнутой, что называется, до пупа, в тельнике, но без бюстгальтера, и в брюках голиафе на широких подтяжках — со стороны смотрелась, наверное, дико. А если прибавить к этому ещё и обчурханные башмаки с высокими кожаными крагами, и револьвер в открытой наплечной кобуре, то мысль о съемках фильма уже не казалась совсем уж притянутой за уши. Все это Лиза сообразила почти мгновенно и ответила, с видимым любопытством рассматривающему её мужчине практически без заминки.
— Что снимаем? — спросил он.
— Дети капитана Гранта, — ответила она.
— Ну, я где-то так и подумал, — прищурился мужчина, и сразу же выяснилось, что глаза у него синие, а кожа лица всего лишь обгорела на солнце, как часто случается с такими вот белокожими блондинами. — Я Федор, к слову, а тебя как звать, красавица?
— Елизавета.
— Лиза, значит! — улыбнулся Федор. — Так вот, Лиза, вообще-то, я шёл на деловую встречу, но, знаешь что, на хер эту рыбалку! Пообедаем?
— Пообедаем? — спросил он, и Лиза по случаю вспомнила, что, почитай, двое суток, как маковой росинки во рту не держала.
— Звучит соблазнительно, — согласилась она, — особенно, если ты угощаешь!
— Раз пригласил, значит, угощаю.
— А меня пустят в таком виде? — вопрос деликатный, но его лучше задать до того, как ее выпроводит швейцар. А то, что в этом Питере отнюдь не социализм, Лиза уже догадалась. Следовательно, и швейцары в трактирах должны быть, не говоря уже о вышибалах. Они существовали, конечно, и при советской власти, но тут сам Бог велел.
— Да, — кивнул Федор, — задачка! Но нет, Лиза, «таких крепостей, которых большевики не могли бы взять»!
— Ты что большевик? — искренно удивилась Лиза, не предполагавшая встретить «своих» в «этом вертепе загнивающего капитализма».
— Нет! — усмехнулся Федор и покачал головой. — Просто детство было трудное. Пошли!
Он легко подхватил Лизу под руку и решительно увлек за собой. Федор был, пожалуй, на пару пальцев ниже Лизы ростом, но в нем чувствовались сила и воля, и люди расступались перед ним, словно так и должно было быть.
«Не рядовой мужчина…» — подумала мельком Лиза, разумеется, оценившая и атлетическое сложение ее нового знакомого и ту особую грацию, с которой он двигался.
«Ну, прямо-таки капитан ван Россом! Только симпатичнее!»
— Дай, угадаю! — говорил, между тем, Федор. — Ты играешь Элен Гленорван?
— Нет! — засмеялась Лиза, подыскивая в уме подходящий ответ.
— Неужели, Мари Грант? — засмеялся в ответ мужчина. — Она же девочка совсем!
— Я тоже не старушка! — попробовала обидеться Лиза.
— Ты прекрасно поняла, что я имею в виду.
— Федя, — сказала, тогда, Лиза. — Мы снимаем не экранизацию, а «по мотивам». Я исполняю роль майора Мак-Наббса.
— Серьезно? — Федор даже приостановился, вызвав мгновенный затор в льющейся по проспекту толпе. — Ты майор Мак-Наббс?
— А что не похожа?
— Да, нет! — задумчиво покачал головой Федор. — В том-то и дело, что похожа…
«Кажется, я сболтнула что-то не то!»
На самом деле, сейчас Лиза уже вполне оценила ситуацию. Каким-то непостижимым образом она сбежала от предназначавшейся ей пули в другой мир. Побег этот был мгновенным и решительным, и, получалось, что осуществил его для Лизы таинственный ключ-афаэр. Артефакт, пришедший из древней африканской истории, оказался не так прост, как предполагалось. Впрочем, Лиза догадывалась об этом с той самой минуты, когда впервые увидела его воочию. Однако, куда бы не отправил ее Афаэр, занесло Лизу при этом совсем не в тот мир, из которого она пришла. И теперь ей приходилось второй раз за последние полтора года проходить «курс выживания в чужом обществе».
— Ну, что ж! Майор так майор! — улыбнулся Федор, снимая возникшую, было, неловкость. — Пойдем-ка, майор, купим тебе что-нибудь из верхней одежды.
Место нашлось быстро. Небольшой изящно декорированный бутик. Слава Богу, в реальности Елизаветы Браге, Лиза уже узнала, что это такое и «с чем его едят». Поэтому, в магазине не растерялась и не смутилась. Окинула фирменным Клавиным взглядом выставленную на продажу коллекцию, и уверенно указала на приталенный пиджак из тонкой темно-зеленой кожи.
— Этот!
Продавщица и управляющий по первости шокированные ее «маскарадом», вполне оценили интонацию и разом признали в Лизе своего покупателя.
Лиза примерила пиджак. Он оказался ей коротковат и к тому же жал в плечах, но вскоре ей вынесли со склада точно такой же, но большего размера, и вот он сидел на ней, как влитой. А ей — гулять, так гулять! — еще и белую рубашку мужского покроя предложили, и это был уже полный «улет».
— И комиссары в пыльных шлемах… — Довольная своим отражением в зеркале пропела Лиза и увидела, как разом отвердел взгляд Федора.
— Похоже, Лиза у тебя детство тоже прошло не напрасно.
— А то! — честно говоря, Лиза не вполне поняла, о чем он говорит, но решила спустить вопрос на тормозах. Кто его знает, чем знаменит в этом мире комкор Окуджава?
Но Федор вопрос педалировать не стал. Оплатил покупку и повел Лизу в ресторан. Заведение оказалось хитрым и предназначалось, по-видимому, только для своих. Ни вывески, ни внятного вестибюля. Дверь, коридор, лестница наверх.
«Клуб, наверное!»
— Здравствуй, Константин! — поздоровался Федор с высоким худощавым мужчиной в костюме-тройке. — Как сам?
— Божьей милостью! — Константин Лизиному виду не удивился, приняв как нечто само собой разумеющееся, и без дополнительных объяснений проводил их в кабинет.
— Элегантно, — признала Лиза, рассмотрев декор, и села за стол, не дожидаясь пока Федор отодвинет для нее стул. — Если честно, я голодная, как волк.
— Поправимо! — улыбнулся Федор.
— Неси все, что есть! — приказал он официанту.
— Паюсная икра, севрюга холодного копчения, салат оливье тре деликат под соусом провансаль… — начал, было, тот, но Федор его остановил.
— На твое усмотрение, любезный! — сказал он, подмигнув Лизе. — Дама голодна!
— Вино, коньяк? — посмотрел вопросительно на Лизу.
— Под такую закуску, лучше водку.
— Мадам, знает толк в извращениях! — усмехнулся Федор и заказал водку.
— Постойте! — остановила Лиза собравшегося уходить официанта. — У вас папиросы есть?
— Мадам желает именно папиросы?
— Да, было бы замечательно.
— Не проблема! Я пошлю кого-нибудь в табачный магазин на углу. Что-нибудь определенное, «Казбек», «Беломор», «Герцоговина Флор»?
«Герцоговину Флор», как помнила Лиза, курил предсовнаркома Сталин, а «Беломор» — ребята из института.
— «Беломор», — решила она, — и коробок спичек.
— У меня есть зажигалка, — вмешался Федор, но Лиза хотела получить именно спички.
— Я предпочитаю спички!
— Действуй! — кивнул Федор, и, снова повернувшись к Лизе, предложил ей свои сигареты.
— На первый случай, а?
Лиза хмыкнула, взяла сигарету, прикурила от зажигалки.
— Жить хорошо! — сказала она с чувством, выдохнув дым первой затяжки.
— А вот еще вопрос, — спросил Федор, — натурные съемки будут или только павильонные? И если да, на чем поплывете?
— Поплывем на бриге, — коротко ответила Лиза. — Съемки натурные, а это, — указала она на себя, — пробы.
— Красиво ты врешь, Лиза, — усмехнулся Федор, — заслушаться можно!
— Это комплемент, — поспешил он разъяснить свою мысль, — а не оскорбление. Но факт — ты не актриса!
— А кто же я? — пыхнула сигареткой Лиза. Разговор принимал не слишком комплементарный характер, и это настораживало, но выдавать свою озабоченность, Лиза не хотела.
— Не знаю, — покачал головой мужчина. — Но вот, что очевидно. Это не грим, Лиза. И пахнет от тебя настоящим потом…
— Не нравится, не нюхай!
— Не злись! — остановил ее Федор. — Я не в осуждение говорю, а как факт. Одежда у тебя, конечно, стремная, но, может быть, так по делу и надо. Дня три на ногах?
— А две недели не хочешь? — скрывать правду показалось глупо, и Лиза решила немного приоткрыться.
— Лес? Тайга?
— Пустыня, горы.
— Горы… — задумчиво повторил за нею Федор. — Дай угадаю! Неужели Курдистан?
— Западная Африка, — уклончиво ответила Лиза.
— Серьезно?
— А похоже, что я шучу?
— Значит, прямо с аэродрома? Могли бы и в гостиницу отвезти!
Разговор принимал опасный оборот, но Лизу вел кураж.
— Психанула! — объяснила она, гася окурок в пепельнице. — Выскочила, где пришлось, а тут ты…
— Тогда понятно! Но все равно, Лиза, я тебя, как солдат солдата понять могу, но другие, боюсь, твои шутки юмора не оценят. Ходить по Невскому со стволом в открытой кобуре…
— Ну, извини! — А что еще она могла сказать?
— А кстати, что за модель? Можно посмотреть?
— Держи, все равно патронов нет! — и Лиза протянула Федору свой Webley-Fosbery.
— Воблей-Фосбери? Серьезно?
— Чем он тебя не устраивает?
— Да, нет, но как-то это…
Но тут вернулся официант, и разговор угас сам собою. Так что тема развития не получила. Федор вернул Лизе револьвер и, выпроводив официанта, разлил водку.
— Ну, за приятное знакомство!
— За знакомство! — поддержала тост Лиза и выпила стопку одним глотком.
Посидела мгновение, пережидая прохождение холодной водки через гортань и пищевод, вздохнула носом, выдохнула и взялась за закуски.
— Ты снайпер? — спросил Федор под вторую рюмку.
— А ты? — вопросом на вопрос ответила Лиза.
— Твое право! — улыбнулся Федор. — Пока служил, был командиром группы разведчиков.
— Спецназ ГРУ? — черт его знает, кто тянул ее за язык, но из песни слов не выкинешь. Спросила.
Однако Федор вопросу не удивился.
— Спецназ ВДВ, — сказал он, поднимая рюмку. — 45-й отдельный полк. Так ты снайпер?
— Ну, почему, если женщина, то сразу — снайпер?! — возмутилась Лиза, вспомнив свою службу инструктором в спецназе ГРУ. — Я пилот!
— Ах, ты ж! — Федор от удивления даже забыл выпить. — Как же я сразу-то не понял! Ты из ЧВК! Наши или забугорные?
Лиза знала аббревиатуру ВДВ. В СССР — воздушно-десантные войска тоже так называли. Правда, в ВДВ почему-то был не спецназ, а ОСНАЗ. Но не суть важно. Другое дело — это ЧВК. Могло статься, что ей с ними не по пути.
— Без комментариев! — улыбнулась она Федору и выпила вторую рюмку.
— А и не надо! — махнул рукой мужчина. — Плавали, знаем! Помощь нужна? Деньги? Тачка? Квартира переночевать?
— А разве я не у тебя ночую? — спросила Лиза, успевшая обдумать сложившиеся обстоятельства и прийти к определенным выводам. Федор ей понравился, и, хотя ни о каких сколько-нибудь продолжительных отношениях в ее положении говорить было попросту невозможно, провести с ним ночь — показалось хорошей идеей. Без обязательств. Без продолжения. Просто «из интереса» и чтобы снять напряжение.
* * *
— Грешным делом, я, было, засомневался!
Первый приступ страсти накрыл их, едва Лиза выбралась из-под душа. Но это дело, как волна: обрушится на голову — мало не покажется, схлынет — и ты, как выброшенная на берег рыба, едва дышишь, да и двигаться нет сил.
— Но смотрю, ты, и в самом деле, не из штабных!
Ну, еще бы! Теперь, когда из одежды на Лизе осталась лишь платиновая цепочка с солдатским медальоном и афаэром, Федор мог воочию убедиться в ее славном боевом прошлом. Шрамов на теле Лизы было на ее вкус многовато, но что есть — то есть.
— Даже не знаю, что тебе сказать, Федя, — вздохнула Лиза. — Об одном говорить не имею права, а о другом… В другое ни один человек в здравом уме не поверит. Где-то так.
— Значит, не останешься? — Лиза поняла, о чем он спрашивает, и снова вздохнула.
— Скорее нет, чем да. И это не из-за тебя, Федя. Не сомневайся! Ты замечательный! Просто карта так легла…
«Карта легла… Звезды расположились… Н-да…»
Афаэр ожил. Вроде бы, сам собой. Без видимых причин, и все в таком же роде, но Лиза полагала, что не случайно. Может быть, этот мир был попросту не для нее? Или человек вообще не может перемещаться между мирами во плоти? Или все дело в том, что сама Лиза не ощущала себя здесь «дома»? Возможно, Афаэр всего лишь откликнулся на ее внутреннее неосознанное и уж, тем более, несформулированное желание, уйти отсюда точно так же, как и пришла. Он снова отяжелел и налился жаром. И на рассвете проснувшаяся толчком Лиза вдруг поняла, что истекают последние минуты ее пребывания в этой реальности. Как она это узнала? А никак. Узнала, поняла, почувствовала, и это все.
Она осторожно, — чтобы не разбудить Ивана, — встала с кровати. Быстро оделась. Рассовала по карманам папиросы, спичечный коробок, плитку шоколада и пластиковую бутылку с водой. Позаимствовала из коллекции хозяина хороший клинок в кожаных ножнах — настоящий нож разведчика и, оставив в кресле брошенный с вечера кожаный пиджак, взяла из стенного шкафа в коридоре старую куртку-штормовку. Вышла на лестницу. И как тут же выяснилось, вовремя, потому что в следующее мгновение она уже стояла в знакомом, но не сразу узнанном дворе-колодце. Под ногами полопавшийся старый асфальт, вокруг полумрак густой тени, высоко над головой пятно серого света. Питер, лето, мелкий дождь.
* * *
Лиза постояла, примериваясь, вдохнула носом смрад давно не мытого мусорного бака, покачала головой и пошла через арку подворотни, и еще через один двор, и снова через подворотню, и вышла на улицу, не узнать которую просто не могла.
Это был её Ленинград. Тут уж не ошибёшься. Лиза, конечно, успела кое-что забыть. Но, как говорится, разучиться плавать или стоять на коньках — невозможно. И свой город, свой мир она узнала сразу. По воздуху, по внутреннему ощущению, по множеству мелких и, словно бы, неважных примет, из которых, на самом деле, и складывается образ города.
— Девушка! — обратилась она к понравившейся ей невысокой блондинке. — Не могли бы вы мне помочь?
— А в чем дело? — девушка осмотрела Лизу с ног до головы и нахмурилась.
— Понимаете, товарищ, я выскочила со съёмок, покурить, а кошелек забыла. Не выручите девушкой, очень позвонить надо!
— Ох, — облегченно вздохнула девушка, — ну конечно!
И она стала рыться в сумочке.
— А что снимаете?
— Остров сокровищ в новой редакции.
— По мотивам, — поняла смышленая девушка и протянула Лизе две двушки. — Держите!
— Вот спасибо!
— Да, не за что, товарищ! — И, улыбнувшись, девушка пошла своей дорогой.
А Лиза пошла к знакомому с давних пор телефону-автомату. Вошла в будку, сняла с рычага трубку, услышала гудок…
«Ну, и кому станешь звонить, товарищ Берг?»
Но вопрос этот, скорее всего, был риторическим. Лиза набрала номер и, дождавшись пока ответят, попросила соединить ее с Елизаветой Борисовной Берг. Ответила ей секретарша Зиночка, никогда не отличавшаяся большим умом, зато любившая поговорить. Так что попросить ее соединить Лизу с самой собой, показалось хорошей идеей.
— Ой! — сказала Зиночка, и Лиза напряглась, ожидая услышать неприятное известие о собственной смерти. — А Елизавета Борисовна только что ушла.
«Что?!» — не поверила своим ушам Лиза.
— Ушла? — спросила она вслух.
— Ну, ей пораньше сегодня надо было! — встала на защиту Лизы секретарша. — А вам что, срочно нужно?
— Да, пожалуй… — не нашлась, что ответить Лиза.
— Тогда, позвоните ей домой, — предложила Зиночка. — Она через полчаса, наверняка, уже доберется. Только она теперь не Берг, а Линева.
— Почему Линева? — не поняла Лиза.
— Потому что замуж вышла! — удивилась ее непонятливости Зиночка.
«Я вышла замуж за Линева? А, впрочем, почему бы и нет? Он, вроде, за мной как раз начал ухаживать… Но как это возможно?!»
— А где они живут? — решила она уточнить на всякий случай. — У Елизаветы Борисовны или у Вадима Анатольевича?
— У Елизаветы Борисовны. Вы ее домашний телефон знаете?
— Знаю, — Лиза была в замешательстве, но к секретарше это отношения не имело. — Спасибо!
И она повесила трубку.
«Одна в двух лицах?»
Лиза вышла из будки, прошла вдоль домов до крошечного скверика, расположенного как раз напротив подъезда ее дома, села на скамейку и достала папиросы. Черт его знает, как это возможно, но, если здесь осталась живая и невредимая Лиза Берг, то кто, тогда, она сама? Ну, не может же, в самом деле, существовать две копии одного и того же человека!
«Или может?»
Могло случиться и так, но могло и по-другому. А что если они просто поменялись с Елизаветой Браге телами и мирами? Может такое случиться?
«Логике не противоречит…»
Лиза закурила и подставила лицо под мелкую морось. После африканской пустыни дождь казался невероятным чудом. И, хотя она перешла сюда не прямо из Африки, ей эта прохлада и влажность все еще были в удовольствие, а не наоборот.
«Да уж…»
Ждать долго не пришлось. Минут двадцать, никак не больше. Лиза выбросила в урну окурок второй папиросы и вдруг без видимой причины посмотрела в сторону станции метро. Посмотрела и сразу же увидела саму себя. Такую, какой была до того, как стала капитаном Браге: невысокую, склонную к полноте, но скорее пухленькую, чем толстую, блондинку. Смотреть на себя со стороны было непривычно, но интересно. Лиза проследила за «собой» почти до самого подъезда. Потом окликнула.
— Лиза!
Женщина остановилась, посмотрела через плечо. Обернулась. Нахмурилась, но молчала до тех пор, пока Лиза не перешла, пропустив несколько машин, через проезжую часть.
— Вы?..
— Зависит от того, что вы помните, — пожала плечами Лиза.
— Смешно…
— Что здесь смешного? — разговор складывался как-то странно. Не так, как планировала Лиза. Впрочем, она и не планировала. Все само случилось. Спонтанно.
— Вы мне во сне приснились, — сказала Лиза Линева. — Но я вас запомнила. Вы… Ну, там, если честно, было много неприличных моментов…
— Серьезно? Я с кем-то?..
— Да, — чуть покраснев, кивнула женщина.
— С мужчиной или с женщиной?
— А вы откуда знаете? — встрепенулась вдруг Линева. — Постойте! Так это все на самом деле? Вы действительно капитан? Я видела не сон?
— Когда вы видели этот сон? — спросила Лиза, не дав Линевой углубиться в тему реальности ее сновидений.
— Да, давно уже! — женщина смотрела на Лизу с удивлением и… Пожалуй, это был восторг. — У нас на работе одну экспериментальную машину испытывали. Ну, и рвануло. Обошлось без жертв, — успокоила Линева насторожившуюся, было, Лизу, — но меня контузило. Вот в больнице вы мне и приснились. Но это был не сон, так?
— Какой ответ вас устроит?
Женщина снова нахмурилась. Она явно задумалась над вопросом Лизы.
— Пусть это будет сон! — сказала она после довольно продолжительной паузы.
— Так тому и быть! — кивнула Лиза и, отвернувшись от Линевой, пошла прочь.
Она перешла улицу, неторопливо дошла до той подворотни, из которой вышла полчаса назад, и, только войдя под низкий свод, услышала за спиной быстрый цокот каблучков.
— Капитан!
Но Лиза не остановилась. Незачем. Она лишь ускорила шаг, чувствуя, как наливается тяжестью и жаром афаэр на ее груди.
«Время!»
— Капитан! Постойте! Один вопрос…
Лиза вошла в давешний двор-колодец и единственное, что успела, погружаясь в зеленый сумрак перехода, это достать из кармана куртки нож Федора. В следующее мгновение она оказалась на берегу Мосезе. Стояла напротив Тюрдеева и смотрела, как медленно-медленно продавливается сквозь пространство и время предназначенная ей пуля.
«Вот же ушлепок!»
Ее охватил гнев невероятной силы и, повинуясь какому-то смутному инстинкту, Лиза рванула вперед. В отличие от пули, она пролетела разделяющее их с Тюрдеевым расстояние буквально в пару секунд и в несколько длинных прыжков. Уклонилась от все еще летящей в нее пули, достигла Тюрдеева и одним коротким, но мощным движением перерезала ему горло.
«Все!»
И в самом деле, все вдруг закончилось. Время вернуло себе власть над пространством и движением. Пуля улетела куда-то вдаль. Тюрдеев захрипел, захлебываясь собственной кровью, а Лиза упала на землю рядом с ним, в одно мгновение совершенно лишившись сил. В глазах потемнело, мышцы свело болезненной судорогой, и Лизу вывернуло. Хорошо хоть, что не на бьющегося в агонии доктора. Он, разумеется, гад и подлец, но все равно, глумиться над умирающим, — пусть и не намеренно, — это не по-офицерски.
Лиза пролежала на земле достаточно долго и смогла встать только тогда, когда Тюрдеев уже умер, унеся с собой в неведомое множество тайн, часть из которых напрямую касалась капитана Лизы Браге. Что ж, жаль, конечно, но умереть от его пули было бы куда хуже.
Лиза встала с земли, осмотрелась, прислушалась, но, похоже, они были здесь одни. Оно и к лучшему. Никому не нужно знать подробности их последней встречи, и тайна афаэра пусть и дальше остается ее собственной тайной. А тайны Тюрдеева… Их можно попробовать раскрыть. Не сейчас, разумеется, но потом обязательно. Вот разберется только со срочными делами, найдет Рейчел и Анфису, — даст Бог обе живы, — поможет Райту, который, наверняка, сейчас в беде, освободит от захватчиков «Звезду Севера» и уж тогда сможет заняться тайнами Тюрдеева. Ах, да! Еще она должна будет снова найти сокровища Кано, доставить их в Падую и, значит, получить свою долю, а может быть, и две, учитывая ее особые заслуги перед компаньонами и экипажем. Миллион или два миллиона золотых флоринов! Да на такие деньги Лиза сможет купить себе настоящую ниенскую яхту. Как раз перед отплытием из Себерии она видела рекламу этих роскошных комбинированных яхт, на которых можно и летать в небе, и плавать по морям. Всего пятьсот тысяч рублей. Не так уж и дорого для новоявленной миллионщицы!
Лиза нагнулась над Тюрдеевым, забрала револьвер, сняла с доктора кожаный пояс с кобурой и подсумком, обыскала карманы. Бензиновая зажигалка, складной перочинный нож, серебряные часы луковица, компас и связка ключей. Нельзя сказать, что находки не обрадовали Лизу. Револьвер был для нее буквально манной небесной, хотя «горбатов» и тяжеловат для женщины, и отдача у него ужасная. Одиннадцать миллиметров — не кот насрал! Ну да нечего делать, будет стрелять с двух рук. Компас и часы тоже не лишние. И все-таки самое интересное — вот эти четыре ключа. Какие двери они открывают или какие сундуки? Ей по любому предстояло обыскать каюту Тюрдеева, но еще интереснее было бы заглянуть к нему домой. Адрес Лиза знала, Тюрдеев как-то рассказывал — в присутствии Райта, — о своем доме в Гейдельберге. Иан бывал у него в гостях и рассказ Тюрдеева в целом подтвердил. Значит, там и следует искать архив профессора Морамарко и собственный архив Тюрдеева, разумеется, тоже. А следующим на очереди стоит полковник Штоберль. Леонтий сказал, полковник знает про переходы? Отлично, значит и его придется потрошить!
Дел было много. От их количества начинала кружиться голова, но Лиза верила, все у нее получится. А дорога в тысячу ли начинается с первого шага.
Здесь заканчивается первая история об авиаторе Лизе Браге. Мы оставляем ее одну в самом сердце черной Африки. Ее окружает чужой и чуждый мир, ей противостоят многочисленные враги. Пилоту Браге предстоит выжить, спасти друзей и компаньонов, покарать врагов и открыть миру сокровища яруба. И мы верим, что она справится со всем этим, как справлялась с трудностями и опасностями до сих пор. Но это уже совсем другая история, которую я расскажу в следующей книге. Вторая книга называется «Авиатор-2 или Пилот Браге».
Конец первой книгиЯнварь — апрель 2016
Назад: Глава 10 Превратности судьбы. Июль, 1931
На главную: Предисловие
