ГЛАВА 10
Флай не был большим знатоком леса, но вел нас достаточно уверенно, каким-то образом все-таки ориентируясь на местности.
— Вон там их поляна, — наконец сказал он почти шепотом (фитиля от Голда за то, что говорил в голос, он получил почти сразу, как мы вошли в лес). — За тем оврагом.
Надо бы ему еще один вкрутить, за непредусмотрительность. Раньше о подобном предупреждать надо. Нет, о том, что эти молодцы совершенно не беспокоятся о карауле и постовых, мы уже знали, но все равно непорядок. И ведь видел, что идем мы аккуратно, поскольку есть большая вероятность столкнуться с кем-то из потенциальных покойников, которые тоже могут шататься днем по лесу.
Впрочем, сама акция тоже не претендует на хрестоматийность — такие вещи делают ночью, с предварительной рекогносцировкой. Днем кто-то из тех, на кого мы охотимся, может отсутствовать в лагере. Но ждать темноты не хотелось. Чего зря время терять? До ночи мы успеем всю эту братию перебить и, возможно, даже покинуть данную местность, направившись в сторону генеральского бункера. А если кто и ускользнет, может, оно даже и неплохо. Потом его поймаем, вон, молодняк на это дело кинем. Будет им практикум в боевых условиях. Тем более лес теперь значился у меня в приоритетах. Это наш лес! И все, что в нем, — тоже наше. Я на своих ошибках учусь.
— Перстень, Лакки, Джебе, в обход поляны, — отдал я команду. — Контролируйте, чтобы никто из них смыться не успел. И по сторонам поглядывайте, чтобы со спины никто не зашел и по голове ничем не треснул. Джебе, ты старший, расставь ребят по точкам. И тихо. Настя, выбери позицию, твоя задача — та же самая, плюс ты страхуешь мальчишек. У вас двадцать минут, потом начнем действовать мы.
— Хозяин? — предупредительно рокотнул Азиз, видно опасавшийся, что я забуду свое обещание.
— Да помню я, — меня начала раздражать настойчивость зимбабвийца. Ну нельзя быть таким злопамятным. — Отстань!
А в лагере шло веселье. Его отголоски доносились даже сюда, к оврагу. Когда мы миновали овраг, добрались до края большой поляны и расположились под сенью густых кустов, растущих по ее краям, то даже смогли увидеть, чем именно забавляются обитатели лагеря.
Впрочем, подъем чувств был только у тех, кто числил себя хозяевами положения и комфортно разместился на солнышке, остальным, судя по всему, было не так уж и весело. Оно и понятно — когда тебе прямиком в задницу вставляют ветку с листвой и заставляют сражаться таким оружием с другими бедолагами, то это как-то не сильно бодрит.
Даже и не знаю, что делать с теми, кто согласился участвовать в подобном. Забрать к себе? Так они уже сломаны окончательно, и, что бы ни случилось, психику им уже не выправишь, они рабы по сути своей. Теперь будут помнить о том, что именно с ними случилось, и вести себя соответствующе. Одно дело — Окунь, он, конечно, тоже зло, но другого разлива. Насилие и побои не всегда ломают человека, вон достаточно на Ювелира посмотреть. А тут — именно полный крах личности. Не знаю, как кто, а я бы предпочел, чтобы мне голову размозжили, но ветку в задницу вставить себе не дал бы. А эти бегают, подхихикивают, задами виляют, машут свеженаломанной зеленью, имитируют битву. И не один человек, не два — десяток!
А ведь среди тех, кто бегает, и среди тех, кто сидит сгорбившись у деревьев, есть мужчины, на вид — вполне крепкие. Оружия у регочущих негодяев я не вижу, да и особых здоровяков там нет, ребята-то большей частью совсем молодые, некоторые на вид и вовсе мальчишки. Так в чем же дело? Почему они просто не перебьют их? Что им мешает это сделать? Может, у этих гавриков какие-то сверхспособности есть?
— Одиннадцать, двенадцать, тринадцать, — донесся до меня шепот Флая. — Вроде все тут! По-моему.
— Нам свезло, им — нет, — еле слышно произнесла Фира.
А эти тринадцать человек, не подозревая о том, что они уже учтены, продолжали получать от жизни удовольствие. Кстати, сразу было видно, кто какое место в их иерархии занимает. Выше других сидел юноша с правильными чертами лица и зализанными черными волосами. Судя по всему, он и был здесь лидером. Сбоку от него разместилось несколько крепких ребят, надо думать, его ближайшие соратники. Ну а остальные сидели как бог на душу положит. Оно и понятно: пристяжь, чернорабочие.
— А ну живее, толстопуз! — крикнул кто-то из хохочущих молодых людей. — Давай, давай, поактивнее! Напоминаю: трое из вас, те, кто проявит себя хуже других, сегодня умрут! А победитель получит бабу на целую ночь!
— А если победит баба? — спросил другой.
— То она эту ночь проведет одна, это тоже награда хоть куда! — сообщил ему лидер, вызвав одобрительный гул соратников: мол, по заслугам и награда.
Вот ведь, на вид нормальные люди, явно книжки в детстве читали хорошие, родители их, скорее всего, лаской и заботой не обделяли, что такое общечеловеческие ценности, они тоже наверняка знали. Откуда же это вылезло в них? Или оно было всегда и сейчас просто выперло наружу? А может, и на том свете они были такие, просто все это делалось не явно, не напоказ, сдерживали их кое-как законы и общественное мнение? Жека мне как-то года три назад рассказывал, что накрыл один клуб из тех, что назывались «элитными» и предназначались для отдыха крайне состоятельных граждан. Так вот, в подвале, оборудованном в стиле испанской инквизиции, он чего только не нашел, ассортимент там был гигантский — от дыбы до «испанского сапожка». И кровью свежей вперемешку с кусками человеческой кожи там все заляпано было так, что даже его начало потряхивать.
— Люди иногда ведут себя как редкостные свиньи, — заметила Фира. Она, сузив глаза, смотрела на происходящее, и оно ей тоже явно не нравилось.
— А мне их не жалко. — Голд явно прокачал ситуацию и говорил даже не шепотом, а вполголоса. Гвалт стоял такой, что все равно его, кроме нас, никто услышать и не мог. — Я про рабов. Если люди мысленно уже готовы прогнуться, то вопрос только в том, как быстро они себе хозяина найдут.
— Этим придуркам повезло, что они обосновались далеко от кочевников, — заметил я. — С таким подходом к собственной безопасности они там долго не протянули бы.
— Им повезло, что мы такие лопухи, — самокритично ответил мне Голд. — Но прозревший глупец уже не глупец. Как думаешь, парни уже на позиции?
— Давай еще пару минут подождем, — предложил ему я. — Время не поджимает пока.
— Ну это совсем уже халтура. — Юноша с зализанными волосами показал на одного из рабов, плотного мужчину, который, видимо, совсем вымотался и с трудом передвигался по поляне. — Безобразие! Что за тормоз?!
— Ага, — кивнул носатый парень, которого я, кстати, узнал, он был среди тех, кто тогда Азиза убивал. — Сейчас.
Он легко вскочил на ноги и подхватил одну из дубинок, которые лежали сваленными в кучу. Легко, как бы играючи помахивая дубинкой, носатый подошел к пыхтящему толстяку, сидящему на траве, и, наклонившись, сочувственно спросил у него:
— Устал?
— Очень, — выдавил из себя тот, с трудом становясь на карачки. — Но я еще могу… Я запросто…
— Спасибо, но уже не надо, — мягко сказал носатый. — Ты дисквалифицирован.
Первым ударом он со всего маху ударил мужика по спине, и толстяк рухнул на землю, как мешок. Толчком ноги гаденыш перевернул бедолагу лицом вверх и с силой ткнул палицей ему в пах.
Боли тут нет, но в головах у нас все равно плотно сидит убежденность в том, что удар в эту область у мужчин ведет к очень и очень неприятным ощущениям.
Толстяк громко заорал, вызвав смех у истязателей, и тут же замолчал — следующий удар был направлен прямиком ему в лицо.
— Теряешь хватку! — заорал кто-то из приятелей носатого. — Три удара, а он все жив.
— Так нам и спешить некуда, — резонно заметил тот, достаточно ловко вертя дубинку. — Опять же, скоты отдохнут маленько.
Под словом «скоты» он явно имел в виду людей, которые так и стояли на четвереньках, безмолвно глядя на расправу, чинимую над одним из них. Стояли, смотрели и молчали.
Молчали и те, кто сидел под деревьями. Эти рабы не участвовали в забаве, может, была не их очередь, а может, по какой другой причине. Я насчитал человек двадцать.
— Не тяни, — то ли попросил, то ли приказал носатому лидер. — Мне становится скучно. Да и за полдень уже перевалило, дело к обеду. Если захочешь порезвиться, мы все равно сегодня собираемся прогуляться к вечеру, авось поймаем какого-нибудь дерзкого товарища. С ним и позабавишься.
Ну да, естественный отбор в действии. Дерзких они убивают сразу, а те, кто посговорчивее, с ветками в задах бегают. Все верно сделано, сразу видно — образованные люди в стаю сбились. Достижения психологии, эффективного маркетинга и управленческого учета, умело примененные в полевых условиях.
— Вставай, животное, — пнул ногой хрипящего толстяка носатый. — Вставай, тварь, не заставляй меня нагибаться.
И он встал. На колени. Прекрасно осознавая зачем! Нет, это вне моего понимания. Ну пусть даже он сейчас думает: «Скорей бы сдохнуть». Но напоследок хоть в глотку своему мучителю вцепись! Есть же такая возможность? Даже если и не задушишь, так хоть умрешь как мужик.
Но нет. Толстяк так и стоял на коленях, тупо глядя перед собой.
Носатый перехватил дубинку как бейсболист перед тем, как отбить мяч, и коротко, без замаха, одним ударом раздробил мужику затылок.
— И даже не жалко, — услышал я слова Голда.
— А нам их точно надо спасать? — поддержала его Фира. — Главных-то убить — святое дело, но спасать таких слизняков… Они нам на кой?
На кой, на кой… Да ни на кой. Я и сам не знаю пока, что с ними делать. Точнее, уже знаю, но говорить об этом пока не хочу.
А ведь никому их не жалко. Ну да, так с людьми поступать нельзя, но люди ли это? Даже эмоциональный Амиго не скрипит зубами и не теребит автомат. Показатель? Он и есть.
И еще я пожалел о том, что не дал Азизу его меч взять. Он хотел это сделать, а я запретил: мол, чего лишний вес на себе переть? Зря, самое то сейчас было бы. Впрочем, он и так управится. А мы ему поможем.
— Так, один игрок выбыл, — сообщил всем носатый, положив дубинку на плечо. — Вас осталось девять, то есть шансы на победу у каждого из вас возросли! Не ленитесь, скоты, сделайте нам весело!
— Сват, дальше неинтересно смотреть, — пофырчала как ежик Фира. — Пошли уже!
— А и то! — согласился с ней я. — И правда. Азиз, не вылезай пока и пулемет под рукой держи. Если дернутся, вали сразу всех.
— На линия огня не стойте, — проворчал он.
Я поднялся на ноги и сделал несколько шагов, выходя на поляну.
— Всем привет, — сказал из-за моей спины Голд, следующий за мной. — Развлекаетесь? Так сказать, спортивные игры на свежем воздухе?
— Говорил ведь, надо глубже в лес уходить, — зло зашипел кто-то из молодых людей, сидящих рядом с лидером. — Не слушали меня.
— Мое почтение, господа, — поднялся на ноги прилизанный. — Рад, что вы навестили нас.
Страха у него в лице и голосе не было, он явно умел владеть собой. Что его не пляшут, было ясно сразу: да, их больше, но наше оружие автоматически уравнивало шансы.
В то же, что и у него было оружие, я не слишком верил — такие типы обожают вертеть его в руках. Да и спрятать его было особо негде. Впрочем, кобуру я на всякий случай расстегнул, и рука лежала на рукояти кольта. Да и Азиз не дремлет.
— А-а-а, вот оно что. — Лидер заметил Флая и закивал головой. — Это ты их на нас навел, да? Надо было тебя еще тогда, в лесу прибить.
— Все твоя доброта, — проворчал носатый. — «Забавно их ломать», «В каждом живет раб, надо просто его расконсервировать». Вот, доэкспериментировались!
— Не бубни! — Прилизанный перевел взгляд на меня. — Я так понимаю, что лидер этих людей — вы?
— Есть такое, — подтвердил его догадку я.
— Не вижу причин, по которым мы должны враждовать, — мягко сообщил мне он. — Ну да, возможно, наши способы времяпровождения выглядят достаточно экстравагантно, но ведь и мир вокруг нас такой. Вместо обещанного комфорта мы получили дикую местность без каких-либо пристойных условий для существования. Если мир вокруг дик, почему мы должны оставаться цивилизованными? Это же игра, и мы все приняли ее условия. Или вы считаете по-другому и исповедуете что-то вроде: «Человек должен оставаться человеком в любой ситуации»?
— Не стану врать, не исповедую я подобного, — ответил ему я. — И да, этот мир не тот, которого мы ожидали. Я вообще собирался гоблинов гонять по лесам и долам. Хотя… Мне и тут этим заниматься довелось, в определенном смысле, конечно.
— Ну вот, — хлопнул в ладоши прилизанный. — Видите. Вы нашли занятие себе по душе, а мы нашли то, что нравится нам. Каждому свое. Так чего ради убивать друг друга? Плюс мы могли бы договориться на взаимовыгодных условиях.
А он хороший переговорщик. Жаль, что как человек — дрянь.
— Я так понимаю, что вас в первую очередь беспокоит не очень разумное расходование ресурсов, то есть людей, — тем временем вещал прилизанный. — Я это вижу по вашему лицу. Ведь так?
— Предположим, — ответил за меня Голд. Он, склонив голову к плечу, внимательно слушал лидера негодяев и, казалось, изучал его.
— Как-то так сразу и подумал, — обаятельно улыбнулся прилизанный. — Так в чем же дело? Часть людей, которых мы ловим, будет поступать к вам. Количество и качество их мы определим, это вопрос переговорный. Вы можете сказать нам, какой именно контингент вам интересен, почему нет? А взамен…
— Убейте их, пожалуйста, — прошелестел женский голос откуда-то сбоку.
Это была девушка, совсем еще юная, но с глазами человека, который прожил лет сто и очень от этого устал. Она сидела, привалившись спиной к дереву, широко раскинув ноги, и с надеждой смотрела на меня.
— Что? — переспросил у нее я.
— Убейте их, вам же это не трудно сделать, у вас есть оружие, — повторила девушка. — А потом и меня, если не сложно. Я не хочу жить. Жить — значит, помнить, что было, а помнить это я не желаю.
— Я же говорю: скоты, — все так же, с улыбкой, сообщил мне прилизанный. — Дифференциация среди людей была, есть и будет. В том мире она шла поступательно, в этом — стремительно. Люди же знают, как оно должно быть? Такие, как мы, — как вы и как я, — вершина эволюции на этой планете в данный момент. Такие, как они, — это скот, их задача — обеспечивать нам комфорт и сравнительно нескучное времяпровождение. Заметим, это не цинизм, просто таковы реалии бытия, и глупо от них отмахиваться. Со временем ситуация может поменяться, даже наверняка поменяется, но сколько до того момента еще пройдет? А если мы объединимся…
Ловок, шельма. Голос медовый, слова правильные… И предложение, между прочим, очень даже недурственное. Вам нужны люди — мы их вам дадим. А за это просто не троньте нас, и все. Подкопаться не к чему, всем будет хорошо.
— Разумно звучит. — Я улыбнулся, уловив почти беззвучный вздох девушки, которая не хотела жить. — Но вот какая закавыка: этот мир дикий, как вы совершенно верно заметили. Стало быть, в нем все решает не разумность договоров, а дикость. Победите дикаря — и мы продолжим этот разговор. Азиз.
— Хозяина не дал мне меч взять, — проворчал тот, выходя из леса.
Его появление было эффектным. Во-первых, его кое-кто узнал, во-вторых, он у нас и вправду выглядел мощно.
— Это неконструктивно, — как-то слегка растерялся лидер.
— Совершенно конструктивно, — возразил ему я. — Что же тут не так? Сами говорили, что это игра. Вот вам ее условия, принимайте их как данность.
Азиз снял пулемет с плеча и поставил на траву, отдал оба пистолета Флаю и достал из ножен свой тесак, который выглядел более чем внушительно.
— Давно ждать, — выдал он ослепительную улыбку. — Мы тогда не договорить!
— Черт! — взвизгнул один из молодых людей и опрометью кинулся к деревьям.
Банг! Это была Настя. Выстрел раздался откуда-то сверху, как видно, она забралась на дерево.
Беглец застыл в движении и истаял на наших глазах.
Над поляной пронесся звук — это дружно выдохнули рабы. На подобное они явно даже не рассчитывали — их мучителей, которые казались всесильными, вот так просто убивают? Без всяких сложностей?
— Даже так? — прилизанный пригладил волосы. — Снайпер. Впечатлен.
— Он, — не стал спорить я. — Ну что, вас вон сколько, а он один. Что же вы, вершина эволюции? Давайте, победите дикаря. Это же так просто? Повторюсь, вас дюжина, он один. У вас дубинки, у него только нож. Хотя… Пожалуй, два ножа, так зрелище будет более впечатляющим.
И я протянул Азизу свой клинок.
— Хэ! — сказал зимбабвиец, принимая его. — Меч был бы лучше, но два ножа — тоже хорошо.
И широким розовым языком, похожим на лопату, он лизнул лезвие. Зрелище было еще то, Фира даже икнула.
— Я не понял, что мы получим, когда его убьем? — Предводитель этой компании умел держать себя в руках, это следовало признать. — Всего лишь возможность продолжить нашу беседу?
— Вам этого мало? Как по мне, даже многовато, — удивился я. — Сейчас условия диктуем мы, на нашей стороне сила. У кого сила, тот хозяин, это следует из ваших же слов. Так что теперь вы — мои рабы, и вам следует радоваться, что я предоставляю своему скоту хоть какую-то возможность выбора.
Зацепил. Вон как желваками играет.
Наступившую тишину нарушило несколько тихих хлопков в ладоши. Это была все та же девушка.
— Браво, — сказала она мне. — Вы его препарировали. Блестящий силлогизм.
— Кстати, да. — Фира хихикнула. — Нет, жизнь — это кольцо.
— Того и боюсь, — вздохнул я. — Сегодня его замкнул я, а завтра кто?
— Хозяин? — Азиз плотоядно глянул на полуголых молодых людей, которые смотрели на него не то что с опаской, а скорее даже с ужасом.
Забавно, тогда они его вшестером гвоздили и ничего не боялись. А сейчас их вдвое больше — и трусят. Правда, он тогда был без оружия и не понимал, что происходит.
— Валяй, — махнул рукой я. — Чего тянуть?
Азиз расставил руки с ножами в стороны и грациозно двинулся к кучке людей, застывших на месте. Он мурлыкал под нос какую-то песенку на родном языке, вроде как пританцовывал и, поручусь за это, улыбался.
Не все из них были трусами, несколько кинулось к дубинкам и схватило их, но это мало что могло изменить.
Азиз двигался смазанно, как очень большая и ловкая змея. Я даже не успел увидеть движение, которым он перерезал глотку первой своей жертве, а после все слилось в какой-то хоровод, который становился все малочисленней.
Не было у этих клоунов никаких сверхспособностей, люди как люди. Несколько из них попробовали что-то сделать, достать Азиза дубинками, да без толку. Надо им было его тогда добивать, давно. Сейчас для них это уже утопия.
Несколько человек отлетело в сторону. Судя по всему, у негра на них были другие планы, он не собирался убивать их сейчас. Один из отлетевших попробовал было улизнуть в кусты, которые находились от него в нескольких шагах, но наткнулся на Джебе. «Волчонок» укоризненно покачал головой и показал ему пальцем на круговерть, в которой то и дело мелькали лезвия ножей и черное тело, перевитое мускулами.
Все закончилось очень быстро, от группы людей, которые всего-то минут десять назад были почти властелинами Вселенной, осталось пять человек, причем дышащих на ладан.
— А этих чего не добил? — поинтересовался я у Азиза.
— Этих не так, — пояснил мне он, убирая свой нож в ножны. — Этих по-другому.
Он подошел ко мне и вернул нож.
— Ну, ты доволен? — спросил я у него. — Слово свое я сдержал?
— Хозяин добрый, — подтвердил зимбабвиец. — Азиз служи хозяин до конца.
Приятно, черт побери. Одно плохо — он не пояснил, до чьего конца.
— На колени вставать, — проревел Азиз, подбирая дубинку носатого, которая так и валялась неподалеку от нас. — На колени.
И добавил какую-то фразу на родном языке, явно непристойную.
— Слушайте. — Прилизанный уцелел и сейчас неохотно опускался на колени. — Я все понимаю, вы все делаете верно, я поступил бы так же. Ну хорошо, вы убили почти всех, этого довольно. Мы полезны для вас. Еще раз говорю: раз вам нужны люди, мы дадим их вам. Мы уже знаем, кто, когда и какой дорогой ходит, все вновь возрождающиеся идут почти всегда одним и тем же маршрутом. За неделю вы получите почти сотню человек. Сотня человек за одну жизнь!
— Чего это одну? — возмутился его приятель, стоявший рядом.
— Ваши жизни мне безразличны, — пояснил ему прилизанный. — Я говорю только о себе. Если хочешь жить, предложи им что-то свое. Джонни, это бизнес, странно, что мне приходится тебе такое объяснять.
— Цинично, но верно, — заметил Голд. — Сват, сто человек — это хорошая цена за одну голову.
— Хорошая, — признал я. — Причем народ-то небось отборный, если они их всех на ноль множили.
— Отборный, — подтвердил прилизанный. — Ну, с вашей точки зрения.
— Азиз, начни с него, — попросил я своего телохранителя. — Сделай мне приятное.
На самом деле я был почти готов согласиться. Да и согласился бы, если бы свидетелей не было. Какая разница, когда я его убью, — сейчас, потом? А сто человек — это сто человек. Но в присутствии «волчат», будущего моей семьи… Это недопустимо. Так что нет человека — нет соблазна. И желательно, чтобы Азиз не тянул, а то я могу передумать.
— Это глуп…
Дубинка буквально разнесла голову прилизанного, как арбуз. Нет, натурализма тут нет, но и того, что я увидел, было достаточно, чтобы впечатлиться. Даже мне, человеку, который не только бланки строгой отчетности в банке видел.
— Эта — раз, — широко улыбнулся Азиз и подошел ко второй жертве, которая теперь до боли напоминала тех, кого они все это время истязали. — А эта — два.
И его дубинка сокрушила второй череп.
— Не надо, — завопил третий по счету человек, стоящий на коленях. — Не надо! Нельзя так! Нельзя! Это…
— Это — что? — очень жестко спросила у него Фира. — Это бесчеловечно? Или — это запрещено законом?
— Хорошо, — заметила девушка, желавшая смерти. — Я начинаю верить в некую высшую справедливость.
— И зря, — сообщил ей я. — Мы, на самом деле, немногим лучше их. А со временем будем еще хуже.
— Да? — удивился Флай.
— Представь себе, — подтвердила мои слова Настя, которая слезла с дерева, поняв, что основные разговоры уже кончились и началось самое интересное. — Азиз, подари мне одного, а? Хочу одну штуку попробовать сделать. Пожа-аалуйста!
— Для маленькая хозяйка Азиз делай все. — Негр потрепал волосы на голове третьей жертвы. — Твоя везет, твоя убивай женщина мой хозяин. У нее легкая рука.
— Не факт. — Настя вручила Флаю свою винтовку и достала нож. — Азиз, я видела, как ты тогда часового снимал, ну, у рейдеров. Покажешь, как правильно человеку под подбородок захват делать?
— Все просто, — деловито сказал зимбабвиец. — Главная — быстро и резко, чтобы его кричать не успел. Смотри.
— Я верю вам, — сказала мне девушка. — Возможно, вы и хуже. Эти были просто придурки, которые получили неограниченную власть над парой десятков человек. Обычные остолопы без цели, жестокие и циничные. А у вас есть цель. Хотя, может, здесь так и надо существовать? Конкретно здесь.
— Как вас зовут? — спросил я у нее. Эта девушка мне понравилась. И потом, ее явно не сломали, как остальных, которые только знай лупали глазами на происходящее, и у каждого на лбу было написано: «Чего ждать от новых хозяев?» Видимо, она была одним из экспериментов бывшего лидера.
— Франческа, — помедлив, ответила она. — Друзья называли меня Фрэн.
— Я рад видеть таких, как вы, Фрэн, в числе своих людей, — сказал я ей. — Вы говорите то, что думаете, и умеете принимать решения. Почему он вас не убил?
Она была настоящая, как Настя, как Наемник, как Милена. Такие мне нужны.
— Я непочтительно смотрела и дерзко отвечала, — засмеялась Фрэн. — Он хотел, чтобы я перестала так поступать и… сделала для них всех кое-что другое. Я не собиралась идти им навстречу, потому они меня насиловали, все по очереди, каждый день. И смотрели, чтобы я не убила себя, — это было не в их интересах.
— Фрэн, я не стану скрывать, — наклонился я к ней. — Эти люди на поляне — они все равно что мертвы уже. Но я бы хотел, чтобы вы остались жить.
— Я сама не хочу этого, — в ее голосе было что-то вроде мольбы, — я хочу все забыть.
— То место, где вы появились на Ковчеге, далеко отсюда? — деловито спросил у нее я.
— Нет, — удивленно ответила Франческа. — Совсем недалеко. Я даже догадываюсь, что им в руки не в первый раз попадаюсь, один сказал мне, когда поймал: «Старая знакомая». Видимо, в прошлый раз я умудрилась умереть. В этот — нет.
— Амиго, — позвал я «волчонка».
— И доворачивай лезвие нож, — донеслось до меня. — Чтобы сразу гортань рассечь. Тогда он хрипеть будет, а голос говорить — нет.
Азиз и Настя препарировали уже четвертого пленника. Судя по всему, на третьем Азиз показал мастер-класс, а теперь Настя сдавала ему зачет. Что примечательно — Джебе, Лакки и Перстень тоже крайне внимательно слушали негра, явно запоминая, что к чему.
— Сват! — вытянулся передо мной каталонец.
— Посмотри на эту девушку и запомни ее, — приказал я ему, подождал пару секунд и спросил: — Запомнил?
Амиго кивнул.
— Хорошо. — Я подмигнул Фрэн, достал нож и ударил ее им под левую грудь. Лучше бы в горло, это надежнее, но убивать ее так же, как этих гаденышей, мне не хотелось.
Франческа охнула, завалилась на бок и растаяла в воздухе. Перед моими глазами мелькнуло сообщение о пополнении Свода.
Амиго явно ничего не понял, но говорить ничего не стал.
— Надо было больше оставлять! — попеняла негру Настя, прирезав последнего из душегубов. — Я бы закрепила навыки!
— Ну-у-у, — и Азиз многозначительно обвел глазами поляну, как бы говоря: вон сколько тренировочного материала.
— Не, им и так досталось, — скривила губы Настя. — Да и противно их убивать, если честно. Еще обделаются, вони не оберешься.
— Вот же нищеброды, — проворчал Голд, который в это время обшаривал шалаши бывших хозяев. — Сват, не поверишь, ничего нет. Вообще ничего! Как так можно жить?
— Весело, — предположил я. — Ты еще не понял? Они так скуку разгоняли. Этот хмырь четко сказал: пока так. А потом бы они отправились в большой мир. И знаешь, почему-то мне кажется, что их лидер мог бы пойти далеко.
— Почему «мог бы»? Может, и пойдет. — Голд поднял тряпку, оставшуюся от кого-то из убитых, повертел в руках и отбросил в сторону. — Он ведь скоро воскреснет.
— Не думаю, что он изберет другую линию поведения, — ответил я. — Хотя… В любом случае, пока он ошивается здесь, ему не жить. Человек он умный, говорить умеет, но мне такой не нужен. Это все равно, что пытаться с ядовитой змеей дружить, — смысла нет, все равно рано или поздно ужалит.
— Не знаю, не знаю. — Голд задумчиво смотрел на людей, жавшихся друг к другу. — В любом случае, зря ты его сразу убрал. Я бы сначала информацию из него выжал. Предложение-то было очень и очень неплохое.
— Мы и так этих людей получим. Может, и не всех, но большинство, — успокоил его я. — Сейчас только один вопрос решу и все объясню.
— Объяснит он мне! — фыркнул Голд. — И так все белыми нитками шито! А то я сам не догадался.
Ну да, я знаю, что всех не получим, дай бог половину. Но этого хитрована надо было убить. Я даже знаю, что Голд мог бы мне сказать на все мои доводы: убей этого, но оставь жить следующего, он знает не меньше. Но и его я оставить в живых не мог. Не потому что «аз воздамъ» или из-за излишней совестливости и щепетильности. Нет. Это вообще не про меня. Просто если я пожалею хоть одного такого поганца, об этом непременно узнают все в крепости, шила в мешке не утаишь, а значит, каждый из наших людей будет знать, что ради полезности мы можем оставить в живых убийцу, насильника, растлителя. И именно этот мой поступок может стать самым первым пятнышком ржавчины, которая разъест мою новую семью. Мы сильны, пока нам верят и за нами идут, и ради этого я готов понести некие убытки. Тем более, без этих поганцев даже те, кого мы не получим в ближайшие дни, все равно могут добрести до крепости, их теперь никто убивать не станет.
— Так, народ. — Я повернулся к людям, которые совсем уже не знали, чего ожидать. — Такими, как сейчас, вы мне не нужны. Вы сейчас рабы, бессловесный скот. Я знаю, что это так, и вы это знаете. У вас прямо сейчас есть два варианта на выбор: уйти на все четыре стороны или умереть. Те, кто умрет, забудут, что с ними было, и снова станут прежними, нормальными, не изломанными, тогда они смогут занять свое место среди моих людей, ну, если сами того захотят. Те, кто уйдет… Пусть вам повезет. Но если вы придете в мою крепость, места в ней вам не будет, предупреждаю сразу. Думайте, у вас есть минута.
— Только убивайте быстро, — попросил меня скуластый мужчина лет сорока, один из тех, кто бегал с веткой в заду. — Без вот этого: «Доворачивай нож», — хорошо?
— Конечно, — кивнул я.
— Я тоже выбираю смерть, — сказала грудастая девица, и тут людей как прорвало: — И я! И я!
Ушли только трое. Остальные выбрали смерть.
— Кто исполнит? — спросил я у своих бойцов. — Даже так, кто составит мне компанию?
Непросто это, народ в расход пускать. Одно дело — бой, другое — вот так. Я, конечно, сам это уже сделал, но то одна девушка. А здесь спиной к нам почти четыре десятка человек стоит.
— Могу я, — отозвалась Настя. — Делов-то. Ножом?
— Не надо ножом, — помотал головой я. — Бог с ними, с патронами. Да и ни к чему это, глупость я сказал. Азиз, отработай ты. Чтобы быстро.
Просто я на секунду представил себя самого, стоящего спиной к своим палачам и слышащего приближающиеся ко мне одиночные выстрелы, и меня передернуло. Они же все-таки люди. Нельзя с ними так.
— Ага. — Негр передернул затвор «детки». — Так, человека, ко мне повернись и ровно все встань. По рост вставай! По рост! Будет быстро и не больно!
Спустя пару минут по ушам гулко стегануло несколько пулеметных очередей, и на поляне остались только мы.
— Флай, Амиго. — У меня было ощущение, что я в грязи вымазался, очень хотелось помыться. — Значит, так, ставлю задачу. Вы остаетесь тут.
— Так и знал! — экспрессивно ударил ладонью о ладонь каталонец. — Вот не везет мне!
— Спорный вопрос, — не согласился с ним я. — За старшего остаешься. И не перебивай меня!
— Виноват, — вытянулся «волчонок».
— Сидите тут, собираете народ. Если я правильно понял этого упырька, люди в большинстве своем подтягиваются сюда, так что ваша цель — собрать максимальное количество этих бедолаг. Палим костер, да подымнее, громко говорим, когда народу станет побольше, даже хором поем песни, чтобы себя обнаружить.
— И еще раз в час или даже чаще делайте один-два выстрела в воздух, — посоветовал Голд. — Их в лесу слышно более-менее неплохо, так что будет людям как маячок. Или палкой по дереву бейте, вроде лесорубов, так даже лучше. Этот звук мирный, в отличие от выстрела.
— А кого ненужного на это дело не вынесет? — опасливо спросила Фира. — Парни вдвоем остаются.
— Не думаю, — покачал головой Голд. — Если бы тут такие были, они бы или среди этих упырей числились, или эту компанию перебили давно.
— Да, вот еще что. — Я щелкнул пальцами, мне пришла в голову отличная мысль. Даже странно, как я сразу до этого не додумался. — Это важно. Если заявятся те, которые хозяевами были, держать их под постоянным присмотром, но так, чтобы они ничего не заподозрили. Особенно аккуратно общайтесь с их вожаком — это стреляный воробей, его на мякине не проведешь. Золотых гор ему не обещайте, но и не прибедняйтесь, ведите тонкую линию: мол, знающие люди у нас вверх идут о-го-го как, власть неограниченную получают и над душами, и над телами. Надо, чтобы он поверил и с вами к нам пошел, понятно? И будьте начеку, как он появится, спиной к нему не поворачивайтесь.
— А потом что с ними делать? — Амиго слушал меня очень внимательно, мотал информацию на ус. Молодец.
— В тюрьму их определим, — ответил ему я. — Чего она зря у нас простаивает, место занимает? Наемнику все объясните, пусть он их в одно помещение на ночлег определит, а как все уснут, тихонько этих поганцев схомутает, без шума, без крика. И в узилище. А утром, если кто спросит, пусть отвечает, что ушли люди по темноте куда-то, видно, не понравилось им у нас. Как по мне, самое разумное решение проблемы. Они ведь гнилые изнутри изначально, их не переделаешь, а допустить, чтобы эдакая погань тут постоянно ползала… На кой нам это нужно? Все ясно?
— Да, Сват, — бодро рявкнул Амиго.
— Так их видно будет, — заметила Настя. — Тюрьма же прозрачная.
— Эта янтарная фигня у нас давно стоит, вот от сырости внутри что-то и завелось, — не глядя на нее, бросил я. — Умным этого достаточно будет, а дураков у нас в крепости вроде как особо и нет. Да, вот еще что. Амиго, девушка, что я тебе показывал, обязательно выйдет сюда, у нее точка возрождения где-то рядом совсем. Чтобы до крепости мне ее довел целой и здоровой, понятно?
— А сколько нам тут сидеть-то? — поинтересовался Амиго.
— Хороший и правильный вопрос, — похвалил его я. — Сегодня и завтра. Послезавтра с утра, с теми, кого соберете, отправляетесь в крепость. Сдадите их там Наемнику и сразу обратно сюда возвращайтесь. Я так думаю, что в два дня всех не переловишь, тут неделю отсидеть надо. И вот еще что, прихватите в крепости несколько человек, чтобы здесь все время кто-то был, как пересменка. И еще двоих надо на холме посадить у костра, чтобы их те, кто мимо вас прошел, увидели. Вопросы?
— Нет вопросов, — без особой радости ответили «волчата». С нами им хотелось идти больше, чем сидеть здесь.
— Спать по очереди, ушки держать на макушке, — приказал им я. — Это лес, понятно? Сегодня мы заночуем с вами, нет уже смысла куда-то бежать, да и время терпит, мы вроде даже как с опережением пока идем. Но завтра мы уйдем, а вы останетесь.
— Надо им маленько припасов подкинуть будет, — сердобольно сказала Фира. — Мало ли что?
— Не дам, — буркнула Настя. — Я лично не столько жратву брала, сколько патроны, у меня всех припасов — пять воблин.
— Жадина, — не глядя на нее, процедила Фира.
Я плюнул на эту парочку и пошел собирать сучья для костра. Их надо много, всю ночь жечь будем.
