ГЛАВА 14
Впрочем, может, это были и не они? Хотя…
Группа вооруженных луками людей, одетых в нечто вроде халатов из разноцветных кусков ткани, идеально подходила под то описание, которое нам дала Полина. Странно, кстати, что мы их сразу не заметили. Хотя они смотрелись неотъемлемой частью пейзажа, похоже, отлично умели маскироваться.
Собственно, тут как раз Полина и развеяла мои последние сомнения.
— Это кочевники, — испуганно сообщила она, подбежав ко мне. — Это они, точно. Я вон того, с бородой, хорошо помню, он один из главных среди ловцов рабов! И вообще он там, в каганате, в большом авторитете.
Кочевники, надо заметить, тоже обнаружили наше присутствие и изучали нас так же, как мы — их.
Расстояние между нами не слишком близкое, но и не то чтобы далекое. Для прицельной стрельбы далековато, но чтобы поглазеть друг на друга и даже кое-как поговорить, вполне достаточно.
— Тор, Джебе, Крепыш — первая линия. И не подставляться, — деловито распорядился Наемник тем временем, как бы ненароком прикрыв меня и уже держа автомат у плеча. — Одессит, на тебе гражданские. Азиз…
— Азиз знай, что делать, — сообщил ему зимбабвиец, раскладывая сошки пулемета.
— Ну и молодец, — похвалил его Наемник. — Сват, ты давай особо вперед не лезь. Твое место в партере.
— Да я стрелять и не собираюсь пока, — отозвался я. — Они, похоже, тоже. Пиф-паф мы всегда успеем, чего спешить? Лучше сначала поговорить.
— А если они все-таки начнут первыми? — облизала губы Настя, абсолютно без страха смотрящая на переговаривающихся кочевников.
— С чего бы? — удивился я. — Их чуть больше десятка, нас вон, за полсотни, и разница в вооружении между нами в данный момент такая, что только очень глупый или жадный человек станет устраивать конфликт на ровном месте. Да вон, сами смотрите.
— Мое почтение, — закричал, помахав руками и показав, что они пусты, бородач. — Вы кто?
— А вы кто? — отозвался я.
— Мы здесь живем, — донеслось до нас. — Это наша степь. Это наша земля.
— Это общая земля.
В таких ситуациях никогда нельзя уступать никому даже в мелочах, а особенно людям с Востока. Как только ты делаешь шаг назад, они немедленно делают шаг вперед. Это не хорошо и не плохо, просто такова их ментальность.
— Я не вижу здесь плаката: «Территория людей в халатах. Охраняется ими же», — как можно громче крикнул я.
Бородач, судя по всему, засмеялся и что-то сказал своим людям. Нет, стрельбы быть точно не должно, дело идет к разговору. И это хорошо.
— Сейчас говорить будем, рубль за сто. — Я повернулся к Насте. — Давай-ка доставай свою винтовку, душа моя. Если вдруг они глупее, чем я о них думаю, работай на поражение, но бородатого не трожь. Он из этой компании для нас самый полезный, так как, если верить Полине, больше других знает.
— Прав ты, стрелять они вряд ли будут. — Голд заложил большие пальцы рук за пояс. — Другое плохо — имущество наше они срисовали. Пусть не все, но срисовали.
— Как же я не люблю, когда кто-то знает, что у меня что-то есть, — вздохнул я. — Жадность человеческая иногда полностью блокирует разум.
— За текущий момент можешь не бояться. — Голд не отрывал взгляда от кочевников. — Этот, с бородой, будет тебя только изучать, но зато вдумчиво и скрупулезно, слабые места искать.
— Да это мне и так понятно, — отмахнулся я от него. — Но он все равно видел, что мы порядком нагружены. Наверное, догадается, что мы не сено несем и не солому. Хорошо хоть пушки разобраны, так сразу не поймешь, что это.
— Как вариант, можем с ними поговорить, а потом перебить, — предложил Наемник. — Не вижу в этом больших проблем.
— Мы рады встретить людей в Предвечной степи, — донеслось до нас в этот момент. — Она большая, места всем хватит, что нам делить?
— Разумные слова, — крикнул я, ничего не ответив Наемнику. — Мы не враги друг другу, между нами нет зла и вражды.
— Поговорим? — немедленно предложил мне бородач. — Пусть наши люди отдохнут пока, а мы пообщаемся, как это и водится между путниками на привале.
— Почему нет? — не стал спорить я. — Хорошая беседа веселит сердце и радует душу. Да и чего горло драть?
— Сват, пусть они к нам идут, — попросила Настя. — Ну или хоть поближе подойдут. Дистанция большая, я еще не настолько хорошо стреляю.
— А я первым шаг делать и не буду, — ответил я ей. — Если я так поступлю, то это может быть расценено, как признак слабости, он подумает, что мне этот разговор нужнее, чем ему. И вообще, брысь на позицию. Азиз.
— Да, хозяин, — подошел ко мне негр.
— Видишь вон тот холмик? — И я демонстративно показал на небольшой бугорок шагах в пятидесяти от меня. — Поставь там свой пулемет и сам расположись. Вроде как ты отдохнуть присел.
— Ага. — И зимбабвиец двинулся в указанном направлении.
Этот диалог, конечно, не остался незамеченным в стане кочевников, которые тоже не торопились идти к нам.
Если они не дураки, то все правильно поймут. Сейчас свои правила диктует тот, на чьей стороне сила. А в данной ситуации сила на моей стороне. То, что я сделал, — это не угроза, это демонстрация превосходства.
Бородач все понял верно. Он что-то сказал своим людям и неторопливо зашагал в мою сторону. Очень неторопливо, из чего можно было понять, что от меня он ждет того же.
Несомненно, ему очень хотелось подойти поближе и посмотреть, что у нас за груз такой, но при этом и рисковать он не хотел. Кто знает, что у меня на уме? Восточные люди вообще склонны во всем видеть измену, ловушки или опасность, поскольку точно знают: каковы они, таковы и те, кто их окружает.
Ну что же, такие условия разумны. И я сделал первый шаг в его направлении. Если мы с ним встретимся на середине пути, то Настя меня точно прикроет.
Несколько спутников бородача двинулись за ним, соблюдая дистанцию в несколько метров. Вот тогда и выяснилось, что поначалу мы не заметили еще человек пятнадцать. Только вот это были не кочевники.
Все это время на земле, вне нашей зоны видимости, находился «улов», то, за чем кочевники и ходили в степь. Мужчины и женщины, большей частью обнаженные, все как один со связанными руками. Когда бородач и его свита пошли ко мне, оставшиеся степняки велели им подняться на ноги. А может, это было сделано для того, чтобы у нас не возникало иллюзий относительно того, чем наши новые знакомые занимаются? Поди знай.
— Тор, Джебе, Крепыш — за Сватом, на том же расстоянии, что и эти черти, — услышал я команду Наемника. — Быть наготове.
— Не волнуйся, если что, я начну, — а это был уже как всегда невозмутимый в подобных ситуациях Голд. — Полина, составь мне компанию.
Верное решение. Хороший раздражитель — это наше все, надеюсь, кочевник ее узнает. Хотя при их текучке не факт. Но это ладно, если что, его можно и спровоцировать.
Мы встретились на равном удалении от наших отрядов. Люди бородача остановились, повинуясь взмаху его руки и не дойдя до нас пятнадцать-двадцать метров. Судя по всему, остановились и мои соратники, я, по крайней мере, их шагов не слышал.
— Так намного лучше, — улыбнулся кочевник дружелюбно, от этого его и без того узкие глаза превратились в щелочки. — Салех, так меня зовут. А как имя моего уважаемого собеседника?
— Сват, — коротко кивнул я. — Рад знакомству.
— Взаимно, взаимно. — Салех посмотрел на землю и поцокал языком. — Сидеть на земле просто так, без подушек, без достархана, — глупо, но беседовать стоя еще глупее. Так присядем же и будем считать, что это репетиция нашей будущей встречи, той, где мы расположимся, как и подобает людям нашего положения.
— В дороге и жук мясо, — кивнул я и присел на траву.
Салех последовал моему примеру, сложил ноги по-восточному и уставился на меня.
— Откуда держишь путь, досточтимый Сват? — едва усевшись, поинтересовался он.
— Оттуда, — кивнул в сторону леса я. — И сразу, почтенный Салех, обрисую ответ на следующий твой вопрос: иду я вон туда.
— Присматриваешь себе подходящее место для жизни? — понимающе усмехнулся бородач. — Все сейчас бродят по этой земле, все ищут себе место под солнцем.
— Я свое уже нашел, — не стал скрывать я. Что-то мне подсказывает, что ему врать не имеет смысла, он все равно рано или поздно узнает, что к чему. А может, и уже знает, кто я такой. — Скажем так: у каждого своя добыча, которую мы несем в свой дом.
— Истинно так. — Салех покивал. — Прости за возможно некорректный вопрос, но кто ты? Держишься ты достойно и смело, но смелость — это качество, которое присуще многим доблестным воинам. Я буду рассказывать о нашей встрече своему кагану, и он наверняка захочет знать, с кем именно я говорил.
— Я лидер своей группы, — не чинясь ответил я. — По вашей иерархии тоже каган.
— И велика ли твоя группа? — совершенно не смущаясь провокационностью вопроса, спросил Салех.
— Досточтимый, давайте не будем задавать друг другу вопросы, ответы на которые не прозвучат, — предложил ему я с улыбкой. — Да и потом, зачем вам это знать? Вы живете в степи, мы — нет, так что делить нам нечего.
— Разумно, — согласился со мной Салех. Он, похоже, вообще был не любитель споров, ну или хотел таким казаться. — Война — это хорошее занятие, но мир куда более полезен.
— И выгоден, — продолжил я его мысль.
— И выгоден, — признал Салех. — Вы что же, торгуете чем-то? Не тем ли, что ваши люди на себе несут? Если я не ошибаюсь, это ведь пушки, правда, в разобранном состоянии. Пушки — это хороший товар. Редкий и дорогой товар.
Какой глазастый, а?
— Все чем-то торгуют, — расплывчато ответил ему я. — Мы одним, вы — другим.
— Так почему бы нам не поговорить о возможных перспективах сотрудничества? — немедленно спросил Салех.
Деловые обороты из нашего мира в его речи совершенно органично переплетались с какими-то хрестоматийными витиеватыми восточными выражениями. И делаюсь это явно умышленно: мол, у нас тут каганат, настоящий, без обмана, но и о бизнесе мы не забываем.
— Да, мы работаем с живым товаром, — продолжил мой собеседник. — Но тайны из этого не делаем и этого не стыдимся. И потом, в этом мире пока нет денег. Нет вообще ничего, чтобы было хоть сколько-то устойчивой валютой или единым эквивалентом. Ничего, кроме людей, на которых уже есть спрос. А если на них есть спрос, значит, есть и те, кто будет их продавать. Почему не мы?
— Я не осуждаю и не одобряю то, что вы делаете, — поморщился я. — Другой мир, другие ценности, моральные и материальные, другие способы выживания. Каждый сам выбирает себе дорогу и тех, кто идет по ней рядом с ним. Вы выбрали такой путь, это ваше право. И кто я, чтобы вас осуждать?
Надо заметить, что я не слишком лукавил. Я и вправду их не осуждал. Не принимал их позицию, но и не считал ее невозможной. Зато я не одобрял тех, кто безропотно шел в рабство, хотя по дороге наверняка была возможность сбежать. Или даже умереть, что в данной ситуации являлось меньшим злом, терять-то им все равно нечего. У этих людей был шанс, но они даже не попытались его использовать. Впрочем, может, я и не прав. Легко кого-то осуждать, не побывав в его шкуре. Кто знает, как вел бы себя я в подобной ситуации?
— Мудрые слова, — как-то даже обрадовался Салех. — Сразу видно человека, который понимает, зачем живет. Так как насчет обмена? У меня с собой полтора десятка голов, и, кстати, неплохих. Красивые женщины, несколько крепких мужчин. Еще есть старик, но его я отдам в качестве подарка, если возьмете всех оптом.
— Я не бросаюсь, как собака, на любую кость, — лениво проговорил я. — Вы этих бедолаг только что похватали и даже сами не знаете, кто из этой толпы на что способен. Я не буду платить за таких. Если мы и будем торговать, то я хочу видеть серьезный ассортимент, а не кучку голых неудачников.
— А-а-а! — Салех шутливо погрозил мне пальцем. — Ты понимаешь в этом деле, да? Но ведь серьезный ассортимент дорого стоит. И, повторюсь: денег тут пока нет. За свой товар мы просим то, что нам нужно. Так — и никак иначе.
Оружие тебе надо, велеречивый ты мой. Или ты думал, что я этого не пойму? Ты на моем автомате скоро дырку глазами прожжешь и на амуниции — тоже.
— Если будет хороший товар, мы найдем то, чем можно за него заплатить, — заверил я.
Самое паршивое — придется и покупать, и платить, это необходимо из тактических соображений. Нет, скинем самый неликвид, это понятно, но все равно поставлять оружие этим людям мне очень не хочется. Отданные стволы рано или поздно обернутся против нас же, это без вариантов.
И все же надо свести дружбу с каганом, как я и планировал, а в идеале — попасть в их лагерь. За безопасность свою я не боялся, не будут они меня убивать, им это невыгодно. Да и в заложники меня захватывать им резона нет. Впрочем, надо еще послушать, что скажет по этому поводу Голд.
Что до «живого товара»… А почему бы и нет, если все равно придется в это вписываться ради дела? Мне плотник вроде того, что колодец сделал, точно не помешает. Или другой какой мастер.
И потом, у меня погибли два бойца и Милена, любой из них запросто мог попасть в цепкие клешни этих славных ребят. И их я выкуплю за любую цену.
— Уверен, что мы договоримся, — расплылся в улыбке Салех.
— Когда и где? — решил взять быка за рога я. А чего тянуть? — Я так понимаю, что вы к нам караван не поведете. Так, может, мы к вам в гости приедем? Ну и, конечно, хотелось бы представлять порядок цен.
— С учетом того, что я даже не знаю, где ваше «к нам» находится, боюсь, что так, — хитро прищурился Салех, чем окончательно убедил меня, что крепость нашу они уже разведали. Больно лукаво он глазами блестел. Хотя, может, я и преувеличиваю, этот товарищ явно мастер туману напускать. — Только вот наш великий каган, да прольется небо ему под ноги, в лагерь к себе посторонних не пускает. Наш лагерь только для тех, кто служит правителю.
— О как. — Я почесал затылок. — А как же тогда?
— Недалеко от лагеря мы оборудовали специальную площадку, — деловито сообщил Салех. — Покупатели там могут посмотреть товар и даже заночевать, если у них будет такое желание. Дрова и пища — за наш счет. Мы, дети степей, гостеприимны и радушны.
— Но мне бы хотелось познакомиться с каганом, — не стал скрывать я. — Вожди должны знать друг друга в лицо, особенно если они собираются стать друзьями.
— Быть вам друзьями или нет, вопрос очень непростой… — Салех тактично отвел глаза в сторону. — Даже Предвечное небо не может знать, что думает мой повелитель и какое решение он примет, что уж говорить обо мне… Но я передам ему ваши слова.
— Резонно, — признал я. — Так что там с ценами?
В принципе, все, что надо, я узнал, и некий задел на будущее есть. Теперь хорошо бы выяснить, где они вообще проживают-то, он ведь мне так на этот вопрос и не ответил. Степь — она большая. Туманные же рассказы Полины скорее запутают нас, чем приведут куда нужно.
— А что до цен… — Салех явно сошел на привычную для него тему и повеселел. — Они разные. Опять же, все платят разными вещами, у всего есть своя ценовая категория. У вас, например, точно найдется то, что нам очень нужно. Я даже не стану скрывать. Ваша плата за наш товар — оружие. Другую мы просто не примем.
— Ультимативность не лучший аргумент в первой беседе, — заметил я.
— Ни в коем случае, — махнул рукавами пестрого халата Салех. — Это не ультиматум, это позиция, которую я обозначил сразу, чтобы не было недопонимания. Вдруг вы решите привезти в качестве оплаты… Ну не знаю… Ящик орехов. Они нам без надобности, нам нужно оружие. У нас есть воины, у нас есть дело, а вот с огнестрельным оружием туго. И я сразу вам говорю: ваша плата будет такой. А о цене договоримся.
Ну да, я заметил огнестрел только у двух его бойцов, да и то какой-то древний, длинноствольные ружья, как бы вообще не кремневые. И в самом деле, карамультуки какие-то просто, я такие в музее оружия видел.
— Мы всем своим покупателям сразу говорим, что будет их платой, — вкрадчиво продолжил Салех.
— «Покупатели», «торговая площадка»… — Я повертел головой. — У вас такая большая клиентура?
— Много, мало — это сравнительные характеристики. — Салех негромко засмеялся. — Достаточно того, что есть те, кто охотно покупает наш товар, а много их или мало — не столь важно. И не спрашивайте, кто они, наши покупатели, не надо. Как вы там сказали? «Давайте не будем задавать друг другу вопросы, ответы на которые не прозвучат». Хорошая фраза. Правильная.
О как. Уважаю, красиво он меня сейчас. Ну да и ладно.
— В свой первый визит я точно ничего сразу не повезу, по крайней мере в промышленных объемах, — жестко сказал я. — Я приеду и для начала посмотрю ваш товар.
— Слова мудрого человека, — потер ладоши Салех. — Посмотреть, прицениться — это очень важно. Можно даже сразу что-то отобрать для себя. Почему нет, мы идем навстречу нашим покупателям. Причем отобранный вами товар будет помещен отдельно. Скажем так, он будет зарезервирован за вами на определенное время.
Черт, это ведь прошло времени всего ничего, а он, человек, который совсем недавно жил в сверхпрогрессивном толерантном прошлом, уже говорит о подобных себе как о модной одежде или транспортном средстве. Для него люди уже не люди, а всего лишь товар, более или менее кондиционный. Я даже не знаю, что такое сейчас сидит передо мной, — верх цинизма или начало новой эры?
— Очень разумный подход к вопросу, — отметил я. — Клиентоориентированный. Без преувеличения, я рад нашей встрече.
Мои слова были искренни, поскольку так оно и было на самом деле. Я получил информацию. Пусть неприглядную, но получил.
— И я. — В голосе Салеха были те же нотки, что и у меня. — Если можно, почтеннейший Сват, то у меня есть еще один вопрос.
— Да хоть десять, — не стал упорствовать я.
— Среди ваших людей я заметил несколько детей, — вкрадчиво сказал мне он. — Не хотели бы вы их поменять на кого-то из моих рабов? Право, это хорошее предложение. Дети в серьезной общине — это непозволительная роскошь и лишние рты, согласитесь? Пока они вырастут, пока начнут приносить пользу… А я дам вам за них… Мм… Я там у вас вроде пятерых приметил?
Глазастый какой!
— Пятерых, — подтвердил я. Скажу честно, я был удивлен его предложением.
— Мм… — задумчиво протянул Салех. — Я дам вам за них двух крепких мужчин или четырех молодых девок, на выбор. И, так и быть, старика в придачу. Он хоть и старый, но вполне жилистый, для простых работ подойдет.
— Если не секрет, а вам-то дети на кой? — спросил у него я. — Раз они — такое невыгодное капиталовложение?
— Это для вас дети не выгодны. — Салех хоть и улыбался, но глаза у него были очень серьезны. — А для нас — нет. Нашлись в этом мире те, кому нужны дети. Не знаю: зачем, почему, но эти люди за них платят, и платят щедро. Нет, я не боюсь об этом говорить. Вы их не знаете, а потому и не сможете сами им ничего продать. Да и не станут они с вами работать, поверьте. Так что, может, договоримся?
— Это надо обдумать, — встал на ноги я. — А ваш нынешний товар глянуть можно?
Конечно, я ему ничего не продам, в смысле никаких детей. Мне они тоже были совершенно не нужны, но за подобным действием лежала некая пропасть без дна, и раньше времени мне туда ухать не хотелось. Что она меня в результате ждет, я не сомневался, но лучше позже в нее попасть, чем раньше. Но вообще надо бы узнать, кому и, главное, зачем понадобились дети. Просто так ничего не бывает, это я наверняка знаю. И еще я его пленников глянуть хотел. Вдруг среди молодых девок Милена затесалась? Маловероятно, но все же.
Увы, Милены среди пленных не оказалось. И еще мне внезапно стало жалко этих людей. Проснулось вдруг во мне давно забытое чувство сопереживания ближнему, я его бог весть сколько не испытывал. Потухшие глаза, сбитые ноги, тупая апатия — все это у них было в наличии, что у мужчин, что у женщин. Причем у всех! Очень невеселое зрелище, доложу я вам.
Самое паршивое то, что они уже сломаны. Как бы дальше дело ни пошло, у них что-то навсегда исчезло из души, они и в самом деле стали рабами. Даже если сейчас им сказать: «Вы свободны», — не думаю, что для них что-то изменится. И выход для этих людей был теперь только один — смерть, следующее за ней забвение и возрождение.
Надеюсь, я ошибаюсь. Но это вряд ли…
— Что-то присмотрели? — явно пародируя продавцов из нашего недавнего прошлого, спросил Салех и уже серьезнее добавил: — Поверьте, неплохой товар. И условия я вам предложил очень и очень выгодные.
Бойцы за моей спиной молчали, никак не проявляя себя, но я чувствовал, что это дается им нелегко. Если уж меня торкнуло, что же у них на душе творится? Даже у Голда.
— Увы, но нет, — развел руками я. — Какие-то они у вас… Замурзанные, что ли.
— Так степь же, — обвел окрестности рукой Салех. — Приведем в лагерь, отмоем, опросим — другое дело будет. Но там и цена может вырасти, причем на отдельных особей — серьезно. Сейчас они все как кот в мешке, даже я еще не знаю, кто, что… А вдруг кто-то из них умеет нечто, что полезно здесь? Вот, например, этот мужчина… Может, он не маркетолог, не дизайнер, не системный администратор, а нечто большее? Может, он столяр или слесарь?
— Откуда у слесаря деньги на «Ковчег»? — засмеялся я, глядя на указанного Салехом мужчину, который не поднимал на нас глаз, уставившись в землю.
— Мне и самому интересно уже стало, кто он, — засмеялся и Салех. — Сейчас все узнаем.
Он цепко и крепко схватил мужчину за шею, рывком поднял его голову вверх и уставился ему в глаза.
— Отвечаешь быстро и честно, раб, — очень тихо и очень страшно сказал Салех мужчине, который не то что не моргал, а даже и не дышал. — Кем ты был в своей прошлой жизни?
— Я врач, — пробормотал тот, глядя на Салеха, как мартышка на удава.
Надо же. Врач не самый бесполезный тут человек. Непосредственно лечить здесь не надо, но знания у них неплохие, можно их как-то к делу пристроить. Мы наших пристроили.
— Какой именно врач? — не удовлетворился ответом Салех. — Костоправ? Дантист? Гинеколог?
— Диетолог, — выдавил из себя мужчина.
Н-да… Самый нужный тут человек из врачебного племени. Вот о диетах нам только и думать.
— И так всегда, — отпустил врача кочевник. — Статистика неутешительна — из десяти человек только один чего-то да стоит, остальные — подобный этому рабу шлак. Не стоило бы мне вам такое говорить, но я честный торговец.
— Тогда я, пожалуй, воздержусь от покупки, — воспользовался ситуацией я. — Подожду до нашей следующей встречи.
— Да? — искренне опечалился Салех и еще раз глянул на мой автомат. — Может, об оптовой скидке поговорим?
Мне было жалко этих людей, но подобные траты являлись нерентабельными. Про детей речь, само собой не идет, но и стволы отдавать за, как верно было подмечено, «кота в мешке»? Нет, это несерьезно, да и потом, всех страждущих не спасешь. Только сам распылишься, оставшись с кучей душевно сломленных людей и пустыми руками.
— Мой ответ — нет. — Я помотал головой. — В данном конкретном случае. Но в целом — наша любовь еще впереди. Через недельку я приеду к вам, и там мы поговорим о сотрудничестве более детально. Вот только — куда?
— Разве вы не знаете? — Салех насмешливо уставился на Полину. — Я думал, что вон та рабыня вам все уже объяснила, ведь она была у нас в гостях. Эй ты, я о тебе говорю.
— Вон та? — Я повернулся и показал пальцем на женщину, которая явно занервничала. — Она не рабыня. Она одна из моих людей.
— Мой собеседник ошибается. — Из голоса Салеха пропала доброжелательность, он был пронзителен и жесток. — Она из тех, кто был нашей добычей, и наше право на нее сохранилось. Как говорят у русских: «Кто первый встал, того и тапки».
— Правильно говорят, — согласился с ним я. — Эта женщина входит в мою семью, она приняла это решение добровольно, будучи свободным человеком. А кем она была до того, мне безразлично. Но тому, кто на нее или кого-то из моих людей даже просто косо взглянет, тем более предъявит какие-то права, я бы не стал завидовать. Это так, в качестве общей справки сказано. Беспредметно.
Мои парни синхронно улыбнулись, держа руки на оружии. Полина облегченно вздохнула.
— Все в этом мире хорошо, кроме одного, — посетовал Салех. — Клеймо не поставишь на кожу. Умер раб — и клеймо сгинуло вместе с ним. Очень неудобно.
— Мы отвлеклись, — решил я не длить эту тему и обострять ситуацию. — Так где мы встретимся? Куда нам подъехать?
— Через недельку, значит? — Салех понял мой маневр и принял его. — Степь велика, вам нужен проводник, и я предоставлю вам его. Не так далеко отсюда есть холм с родником, может, вы его знаете? До него — примерно день пути или чуть более.
— Это если идти на юг? — уточнил я и махнул рукой в ту сторону. — Знаю.
— Так вот, через неделю вас там будут ждать мои люди, — деловито сказал Салех. — Они вас сопроводят к нам, с ними дорога будет быстрее, да и безопаснее. Степь наша, и уже сейчас чужакам не рекомендуется бродить здесь без нашего на то разрешения.
Мне было что ему на это ответить, но я не стал этого делать. Глупостей наговорить и наделать несложно, а вот исправить их потом возможно не всегда.
На том мы и расстались. Кочевники погнали людей в степь, мы же вернулись к опушке леса.
— Слушай, надо этот гнойник выдавливать, — озабоченно сказал Голд. — Самое неприятное, что последние слова он говорил не рисуясь. Они реально будут подминать под себя степь, а потом пойдут дальше.
— К Большой реке? — хмуро спросил у него я.
— Да запросто. — Консильери вздохнул. — Эти ребята, в отличие от нас, уже избавились от какой-либо морали и предубеждений. Они приняли этот мир как новую форму существования и теперь создают свою собственную социальную модель. Не с нуля, кое-что они прихватили из мира умершего, вроде структуры подчинения или материальных приспособлений, но самое главное — идеологическая база у них уже своя, местная. А мы, как ни крути, все еще подражаем тому, что было там, на исчезнувшей Земле.
— Да брось ты, — махнул я рукой. — Ничего здесь собственного и уникального нет, все это уже было в истории той Земли. Скомпилировал их каган несколько диктаторских режимов в один, да и все. Хотя это ничего не меняет, и ты прав полностью — с ними надо что-то делать, и срочно. Или в один прекрасный день мы увидим их у своих стен, что нам на фиг не нужно.
Все-таки я немного переоценил Салеха. Мне он показался очень умным и хитрым человеком, по крайней мере, тем, кто десять раз думает, прежде чем делает. И я был приятно удивлен, убедившись, что это не так.
— За нами пустили хвост, — через некоторое время порадовал меня новостью Голд. — Я Джебе оставил на месте встречи, велел пару часов понаблюдать за степью. Вот он и засек одного из тех, кто был с твоим собеседником. Он вернулся через час и сейчас шустро топает по нашему следу.
— Забавно, — признал я. — Я думал, что до этого не дойдет.
— Явно не для того, чтобы нас довести до нашего дома, его приставили. — Голд почесал нос. — Думаю, Салеха этого больше наша поклажа интересует.
— Скорее всего. — Я засмеялся. — Ох и любопытный в Ковчеге народ, я тебе скажу. Ладно, хомутайте этого засланца, чего тянуть.
— Стоит ли? — засомневался Голд. — Может, пусть себе посмотрит да и идет с богом? Что он такое высмотрит, сам посуди?
— Да нет, — тут я был с ним не согласен. — Наглость надо наказывать, тем более, что нам за него ничего не будет. Салех сам говорил: степь — место опасное, мало ли что с этим чертом случиться могло? А нам — лишние данные из первых рук.
Надо признать, тут я погорячился. В смысле лишних данных. Ничего нам этот узкоглазый, смугловатый и жилистый кочевник не сказал. Точнее, он говорил, но на каком-то своем тарабарском языке, глядя на нас с презрением.
— Дурака он валяет. — Голд сморщился. — Все знают английский, и он, поганец такой, знает. Но показывать этого не хочет, потому что не боится нас. Он вообще ничего не боится: боли нет, смерти нет… Зря только брали его.
— Да ничего не зря. — Нет, меня это упорство тоже расстроило, но не до безумия. И так все очень неплохо вышло. А что до лишней информации — ну не сложилось и не сложилось. — Есть для него применение. Настюш, ты где?
— Чего? — Через минуту Настя подошла ко мне.
— Ты, помнится, расстраивалась из-за того, что грибы идентифицировать не можешь? — спросил я у нее. — Ну когда еще туда шли?
— Есть такое, — признала Настя. — А как их идентифицируешь? Лаборатории тут нет и подопытных обезьян — тоже.
— Обезьян нет, — согласился с ней я. — А вот подопытные есть. Забирай этого красавца, он твой.
И я показал ей на связанного кочевника.
— Ах ты мой хороший! — даже в ладоши захлопала Настя и присела на корточках около степняка, чем очень его насторожила. Он перестал злобно скалиться и опасливо посмотрел на нас. Мы говорили на русском, которого он, похоже, на самом деле не знал, потому не понимал, что происходит, и это его явно напрягало. — Как же я рада, что ты у нас появился! Теперь-то я проверю свои предположения относительно миконидов.
Нет, если все кочевники такие жизнелюбивые и упорные, с ними будет нелегко управиться. Он ни в какую грибы есть не желал, в результате его аж трое «волчат» держали, пока Настя ему их в глотку на привалах запихивала.
И еще он был очень везучий — четыре образца успел опробовать, прежде чем пятый его прикончил, уже на следующий день.
Ох, как он орал, выгибаясь в корчах и разбрызгивая белые хлопья слюны изо рта.
— Значит, вот эти зеленые пластинчатые все-таки ядовитые. — Настя что-то записала в Свод. — Надо же, а я думала, что нет, ведь никаких первичных признаков не было даже. Все-то тут с ног на голову вывернуто.
— Слушай, давай я его прирежу, а? — предложил ей Джебе. — Уж очень он орет громко, вон всех перебудил и женщин перепугал.
Кочевник начал помирать под утро, когда все еще спали, и его вопли действительно разбудили людей. Дети перепугались, девочки и вовсе заплакали.
— Да ты что! — возмутилась Настя и погрозила «волчонку» пальцем. — Я же должна знать, сколько по времени яд этого гриба человека убивает! Это ведь не просто так, это эксперимент.
Собственно, именно в этот момент степняк выгнулся дугой так, что у него, наверное, позвоночник затрещал, выпустил целый фонтан слюны из рта и истаял в воздухе, оставив после себя кучу измазанного экскрементами тряпья.
— Ага… — Настя снова зачиркала карандашом. — Стало быть, от момента приема до смерти прошло пять часов. Что ж, хорошо, значит, яд медленный, действует не сразу. Надо этих грибов еще набрать, высушить и растереть. А потом еще одного такого же подопытного поймать или какой другой антисоциальный элемент, чтобы посмотреть, действует яд в, скажем так, концентрированном виде или нет. Наемник, поможешь девушке-исследователю в таком важном деле?
— Все, что пожелаешь, — шаркнул ножкой Наемник и улыбнулся. — Мы тебе Окуня поймаем, развлекайся.
— Не факт, — поморщилась Настя. — Окунь — оборотень, на него эта штука может по-другому действовать. Мне гуманоид нужен, человек или эльф.
— Обсудим, — пообещал ей я, причем не голословно. Яд — вещь полезная, такая в хозяйстве всегда пригодится. Особенно если он медленнодействующий.
— Да ерунда это все, — неожиданно подал голос Викентий. — Девушка, вы ведь, я так понимаю, были на той Земле студенткой? Причем, скорее всего, начальных курсов?
— И? — холодно спросила у него Настя.
— Не обижайтесь, но то, что вы делаете, — это не эксперимент, — негромко, но твердо сказал Викентий. — Он нелогичен в своих исходных. В корне, понимаете?
— И чем же? — В голосе Насти не было злобы, было любопытство.
— Ну вот смотрите. — Ученый, несомненно, побаивался нашу валькирию, а потому отсутствие у нее агрессии явно его ободрило. — Вы давали этому человеку грибы с достаточно коротким интервалом, что было несомненной ошибкой. Яды действуют в разных временных интервалах. Какие-то мгновенны, но это, как правило, препараты химического производства или производные от яда земноводных тварей, то есть змей. А растительные, как правило, замедленного действия. То есть совершенно не обязательно, что сработал пятый гриб. Это мог быть эффект от второго или четвертого. И даже от первого.
— Неприятно ощущать себя дурой, — сказала мне Настя. — Он прав, Сват.
— Мало того, — воодушевился Викентий. — Может быть и так, что все грибы по отдельности были безвредны, но какие-то из них не сочетаются друг с другом. То есть, соединившись в желудке, они вызвали смерть. Есть микониды, которые в соединении с другими веществами дают разные эффекты — и наркотический, и даже летальный.
— Да, я слышала о таком грибе, — подтвердила Настя. — Вот черт, выходит, я зря подопытного кролика загубила.
Викентий явно был доволен тем, что доказал свою полезность. А я был доволен им — все с интересом слушали его рассказы, и никто не обратил внимания на то, что отряд стал на два человека меньше. В эту ночь нас покинули два сторонника Ромула, подозреваю, что навсегда. Как рассказал мне Наемник, Китти сделала своего красиво и быстро, а вот ее приятели так и не смогли довести дело до конца, пришлось Джебе за них работу заканчивать. Так что не быть им в «волчатах», жидковаты оказались.
Что примечательно, при сборах отсутствие подручных Ромула, разумеется, обнаружилось, но никто так и не сказал ни слова.
Все-таки хорошо возвращаться домой. Ближе к обеду мы дошли до приметного холма, где напились воды из родника, а когда солнце начало клониться к закату, добрались до совсем уже родных мест, от которых до крепости было рукой подать.
Мало того, на горизонте мы увидели колонну людей, которые двигались по направлению к нашему дому, явно нагруженные каким-то добром. Сомнений в том, кто это, не возникало.
— Кому-то достанется, — сообщил мне Наемник, отнимая бинокль от глаз. — Почему они не переночевали здесь? Сто раз было говорено: по ночам не ходить, тем более с грузом. До темноты часа два осталось, не больше. Ох уж этот Ювелир.
— Бардак, — согласился с ним я. — Отряди кого-нибудь, пусть их догонят.
Это и вправду были люди из крепости, они совершали уже третий и, скорее всего, последний по счету рейд из бункера. В этот раз они вынесли оттуда почти все, оставив там только голые стены. Даже стойки, на которых лежало добро, разобрали на составные части, я так понял, по требованию Оружейника, который их собирался присвоить: мол, оружие хранить не на чем.
— Пушки. — Ювелир погладил ствол одной из них. Они были снова собраны, благо, катить их по степи было несложно. — Круто.
— Там еще одна осталась, — сказал ему я. — Так что денек-другой передохни, собирай группу и пойдешь за ней. Инструкции — в рабочем порядке.
— Да не вопрос, — даже как-то обрадовался он. — Да, Сват, тут такое дело. Тебе бы не тащиться с нами, а ускориться маленько. Я понимаю: ночь, устал, но все-таки.
— Что опять там не так? — Я даже глаза выпучил. — Что за фигня? Как только я покидаю…
— Да нормально все в крепости, — замахал руками Ювелир. — Наоборот. К нам там гости пожаловали, интересные такие, с новостями и предложениями. Жека без тебя решения принимать не хочет, а потому их под домашний арест засунул, со всем уважением. В смысле, правда, с уважением. Еда там, сено для кроватей… Так что поспешил бы ты.
— Что за гости-то? — не понял я. — Откуда? Какие? Кочевники?
— Да нет. — Ювелир посопел. — Чего я тебе кусками буду рассказывать, там все непросто. Иди да посмотри.
Я глянул на него и сказал:
— Ладно, я двинул в крепость. И вот еще. Старик, что за самоуправство, а? Куда ты поперся на ночь глядя?
— Да я так подумал: чего время тратить… — начал было объяснять мне Ювелир.
— С Жекой будешь объясняться, он за эти вопросы отвечает, а мне это сейчас ни к чему, — не стал даже дослушивать его я. — У меня вон, ночной забег через степь на носу. И вот еще что: не забывай Наемника слушать, он плохого не присоветует.
— Я с тобой, — присоединился ко мне Голд, пристраивая автомат на плечо по своей обычной привычке — прикладом под подбородок. — Джебе, ты тоже с нами, мало ли что.
Азиз помахал рукой, давая нам понять, что его участие в данном мероприятии не обсуждается. Ну да, куда я без него?
Впрочем, пусть будет. Народу тут много, охрана теперь, считай, усиленная.
Не знаю, что там за гости такие таинственные пожаловали, но не думаю, что Ювелир станет шутить. У него вообще с чувством юмора и фантазией плохо. Так что надо идти и смотреть.
Вот же странная шутка — начало похода пошло не так и финал его скомкан. Вместо триумфального возвращения — вечерний кросс по степи, вместо спокойных мыслей о том, как я войду в свой домик-штаб, лягу на пахучее сено, заменяющее нам тюфяки, и с приятным «ох» вытяну ноги, — анализ того, что мне сказал Ювелир. Забавная все-таки у нас тут жизнь, в Ковчеге. Непредсказуемая.