ЧАСТЬ III

— Держи, парень. — Покойник, обернувшись назад, протянул плоскую бутылку с чайного цвета, с жидкостью. «Виски», — догадался Алексей, сделав большой глоток.

Алкоголь был очень кстати: напряжение все-таки сохранялось, несмотря на то что вид попутчиков был не то чтобы умиротворенный, но скорее расслабленный, не агрессивный.

— Как пошло? — спросил Покойник.

— Спасибо, отлично, — ответил Алексей.

— Дай-ка и мне. — Лариса, забрав бутылку, приобщилась к ее содержимому.

— Смотри какие бойцы! — Покойник хлопнул китайца по плечу: — Престон, еще осталось что выпить?

— Есть ваше траханое виски, есть. Хоть залейся!

— Престон трезвенник, — прокомментировал Покойник. — У вас-то, в России, должно быть, пьют больше нашего?

Алексей неопределенно пожал плечами.

— В этом сраном городишке, наверное, и не выпьешь как следует? — не отставал бородач.

— Да уж. Не разгуляешься… — Алексей почувствовал, что напряжение исчезло. Тронув ногой сумку с деньгами, он почти успокоился.

— А у кого вы там жили?

— У местного пастора.

Покойник вытаращил глаза:

— Чего вас к нему занесло? Вы что — верующие?

— Ну, на этот вопрос не так легко ответить. — Алексей улыбнулся, прикидывая, как без потерь выйти из скользкой темы. После общения с дилонскими жителями он считал всех американцев маньяками, повернутыми на религии, причем не вникающими в ее высокий духовный смысл, как бы заключившими с Богом сделку. Черт знает этих бородачей, вдруг они сделаны из того же теста, что и прихожане Дуайта? — Понимаешь, — он старательно подбирал слова, — я христианин, но в Дилоне у меня возникли некоторые разногласия в толковании Библии. В самом понятии Бога…

— Брось говно топтать. Бог один. — Покойник выхватил у Ларисы бутылку. — За единого и подлинного Бога — за великого Чака Берри! — Он присосался к горлышку, виски лилось внутрь его большого тела легко и быстро. — Любишь Чака Берри? — спросил Покойник, оторвав наконец бутылку от толстых мокрых губ.

— В общем, да. — Алексею стало смешно. — Дай-ка выпить еще.

— Держи. — Бутылка снова перешла к Алексею. — В России любят, значит, старика Чака? Это хорошо. Значит, еще не все потеряно. Для вас, я имею в виду…

— Достал ты всех своим Чаком Берри, — прогудела Миранда. — Любитель ниггеров…

— Чак Берри — единственный из черных, который достоин… который вполне… — Покойник запутался в определениях. — Короче, Чак — свой в доску.

— А Хендрикс? — решил проявить инициативу Алексей.

— Это, брат, все не то. — Покойник замолчал, судя по лицу, погрузившись в приятные воспоминания. Видимо, о Чаке Берри.

— Куда вы едете? — спросил Алексей.

— Что значит «вы»? Куда МЫ едем, я правильно тебя поняла? — пробасила Миранда, на этот раз внимательно следя за дорогой.

— Все, парень. — Престон захихикал. — Она на тебя глаз положила. Конец тебе. Забыл, как тебя, кстати, зовут?

— Алексей.

— Вот что, Алекс, скажи своей телке, что нынче ночью ты будешь занят. Проводить занятие будет Миранда. Ха-ха!

— Иди в жопу, придурок, — отреагировала Миранда, по-прежнему не отрывая глаз от дороги. И в общем-то это было понятно. Полотно шоссе извивалось между отвесно поднимающимися скалами, ныряло в тоннели — движение в самом длинном, как заметил Алексей, заняло примерно десять минут.

— Круто, — сказал он, когда «кадиллак» вылетел с другой стороны скалы, преграждавшей путь.

— Что круто? — спросил Покойник лениво. Энтузиазм исчезал в нем вместе с виски, которого в бутылке осталось на самом донышке.

— Да вот эти — тоннели.

— Пустяки. У вас в России разве нет таких?

— Таких, наверное, нет. Есть поменьше…

— Вы откуда, ребята? Москва?

— Нет, Питер.

— Не слышал… Большой город?

— Вот тебе раз! — Алексей не знал, что и сказать. — Питер… Ну — Ленинград… Ты что, телевизор не смотришь? — Он запнулся. Какой в машине может быть телевизор? Судя по виду компании, трудно было предположить есть ли вообще у кого-то из рокеров не то что телевизор, но просто обычный, «стационарный» дом.

— Телевизор? Почему же, смотрю. Ленинград-то я знаю, конечно. Революция. Ленин — Мао — Фидель… Как там живется в этом твоем Ленинграде? У тебя машина какая?

Машины у меня нет.

— Нет машины… — Покойник сделал многозначительную паузу. — Байк?

— И мотоцикла нет.

— Что же ты делаешь? Оставайся в Штатах — будет и машина, и мотоцикл. Ребята, гляньте — парень жизни не видел… Пусть остаются с нами… Бедные русские… — Покойника явно уже заносило, он терял нить разговора. — Мотоцикла нет… Без мотоцикла Миранда с тобой дружить не будет… — Покойник словно засыпал, зевал, кряхтел, потягивался. — Она без мотоцикла никуда… Ничего, приедем, я тебе подарю мотоцикл.

— Да куда, в конце концов, приедем? — не выдержала Лариса.

— Что ты кричишь? — весело спросил Престон. — Тебе помогли, подобрали, от полиции увезли, а ты на нас кричишь — Китаец сделал быстрое неуловимое движение рукой, щелкнул, и из кулака у него вылетело лезвие выкидного ножа. — Ты, девушка, не груби нам, — проговорил он вкрадчиво, продолжая улыбаться, — а то ведь Миранда-то твоим пареньком займется, а я и с тобой могу время провести, очень весело мы можем время провести, да, милая. Ты мне нравишься, — закончил он, спрятав лезвие и сам нож так же мгновенно и незаметно, как и достал несколько секунд назад. Алексей даже не успел двинуть ни рукой, ни ногой. Он отметил этот факт — с этими друзьями надо держать ухо востро. Как этот Престон ножичек достал, даже его хваленая интуиция на этот раз не сработала. Пожелай китаец их прикончить, они бы, наверное, сообразили, в чем дело, когда душа уже летела бы к небесам.

— Мы едем на концерт, — продолжая беседу, начатую не им и с такой же ленивой интонацией, как и у Покойника, проговорил Фокусник, словно не было этого пугающего выпада китайца. — «Грэйтфул Дэд» — слышали?

— A-а, все понятно. — Лариса откинулась на спинку сиденья. Она ничуть не испугалась ножа китайца, только напряглась всем телом и прищурила глаза. Теперь, услышав о концерте, словно почувствовала себя дома. — «Грэйтфул Дэд»… Ты в курсе, Алексей?

— В курсе чего?

— Ну, это же культовая американская команда. Двадцать пять лет играют, с Тимоти Лири тусовались, культ ЛСД, все такое прочее… Концерты у них очень специальные… Они могут три часа на сцене импровизировать — музыканты, впрочем, классные, — а в это время публика так растарчивается, что ей уже вообще ничего не надо. У них там вообще своя религия. Это дэдхеды. — Она говорила по-русски, но на знакомое слово китаец встрепенулся, Правда, на этот раз он просто вздернул подбородок — да, мол, дэдхеды. — Дэдхеды, — продолжала Лариса, — это самые, что называется, преданные… даже не фанаты, а апостолы, что ли, этого дела. Кстати, о концертах. Один мой знакомый ходил на «Дэд» тоже где-то здесь, в районе Денвера, — они эти места любят, — так я спросила, как музычка? А он сказал, что в зале столько продавалось разных препаратов «для головы», что он вообще на сцену не смотрел. И так удовольствия было более чем достаточно.

— То есть наркоманы все они, что ли?

— Да нет, не то чтобы и наркоманы… Это религия, понимаешь? Ну, если ты Лири не читал, то в двух словах не объяснишь. А дэдхеды — они так и живут: ездят за группой на таких вот машинах, на мотоциклах, всю жизнь в дороге. Ты Керуака-то хоть читал?

— Слышал. Слушай, так это же кайф — вот так всю жизнь. Мне нравится.

— Ты подожди, нравится ему. Люди-то все разные. У всех свои проблемы. Я не думаю, что нам с ними нужно долго париться. Отъедем подальше и свалим. С нашим багажом у дэдхедов не очень-то спокойно будет жить.

Биг-Бен, всю дорогу молчавший, вдруг громко расхохотался. Отсмеявшись, он повернулся к Ларисе и сказал по-русски, глядя прямо в ее вытаращенные от удивления глаза, сказал с акцентом, но достаточно правильно строя фразы и соблюдая ударения:

— Ничего, ничего, продолжай. Кроме меня, здесь никто по-русски не понимает.

Сказал и снова словно повесил маску на свое исполосованное жизнью лицо.

Лариса перешла на английский, выразительно взглянув на Алексея. Он только плечами пожал — попались, ну что же теперь сделаешь. Надо принимать последствия. Один его питерский приятель так и говорил про себя: «Я поступаю так, как считаю нужным, и принимаю последствия». Большой ловкач был.

— А когда концерт? А, ребята? — Она покосилась на Биг-Бена, но он не проявил к вопросу никакого интереса.

— Через три дня. Все наши съедутся. Мы-то из самой Калифорнии прибыли, — откликнулся Фокусник.

— Все? — Лариса махнула рукой на добрые полсотни мотоциклистов, едущих впереди и сбоку машины.

— Нет. Многие по пути присоединяются, знакомятся, остаются. Мы пятеро — одна команда. Там, — Фокусник указал вперед, — едет Старый Том со своими. Мы знаем здесь почти всех. Ну и нас почти все, естественно, знают, хотя живем в разных местах… — Оценив молчание Алексея и Ларисы, он снова заговорил: — Вы что же, когда про телевизор у Покойника спрашивали, вообразили, что мы — бездомные? У меня не только дом, даже магазин свой имеется. Покойник в нем продавцом работает. Миранда тоже хлеб даром не ест. Биг-Бен — и вовсе отдельная история… — Он посмотрел на старика и не стал почему-то рассказывать эту «отдельную историю». — Только Престон у нас — нелегал. Сколько лет ты живешь в Штатах, Престон?

— Восемь.

— Бедняга мается восемь лет по туристической визе.

— Сам ты бедняга! — фыркнул китаец. — Сам ты маешься в своем магазине! Я-то живу — дай Бог каждому. Я сам себе хозяин!

— Престон — нетипичный китаец. Они ведь обычно кучкой собираются — вскладчину домик покупают маленький и первым делом свой китайский ресторан открывают. Уже плюнуть в Америке некуда — сразу в китайский ресторан попадешь. Варят там тухлых куриц, кормят нас своей мерзкой китайской гадостью. Нет, наш желтенький не такой! Он… Ой! — Фокусник сморщился от удара сапогом в голень — удар был неопасный, но очень болезненный. Престон нанес его так же неожиданно и быстро, как проделал штуку с ножом. — Ничего, малыш, погоди, — сказал спустя минуту Фокусник, все еще потирая ногу. — До места доедем, я тебя научу, как дерутся настоящие американские парни. Посмотрим, откуда у тебя растут руки.

— Ха, будто не видел! — Престон повернулся к Ларисе: — Детка, у меня все растет откуда положено. Я тебе покажу, когда приземлимся.

— Что за дьявол? — прогремела на переднем сиденье Миранда.

Мотоциклы впереди остановились. Миранда тоже притормознула и, выглянув в окно, крикнула:

— Эй, парни, что происходит?

— Ничего особенного. Сейчас будет веселье, — ответил один из мотоциклистов, стоящих неподалеку от машины.

Миранда заглушила двигатель, открыла дверцу и вышла из «кадиллака».

— Подъем, ребята! — скомандовала она.

— Кто там, Миранда? — засуетился Престон.

— Кто-кто… — Покойник неуклюже заерзал, открывая дверцу со своей стороны. — Сейчас узнаешь кто. Будет возможность размяться… Черт возьми, я даже выпить как следует не успел, вечно какие-нибудь засранцы весь кайф сломают…

Фокусник без комментариев выскочил на дорогу. Обойдя Машину, он чем-то загремел в багажнике. Биг-Бен продолжал сидеть неподвижно, посасывая очередную сигару и щурясь на солнце.

Алексеем овладело предчувствие большой драки. Драться он умел и опыт в подобных делах имел обширный, однако здесь он не был знаком с противником, не представлял его целей, способов нападения и несколько волновался. Он, впрочем, всегда волновался перед дракой, но сейчас с радостью поменял бы данную ситуацию на любую питерскую разборку — дома Алексей всегда чувствовал себя в своей тарелке. Опять-таки, в случае чего, знаешь хоть, куда убежать. Он вспомнил, что то же самое испытывал в Нью-Йорке. Но сейчас, во всяком случае, он был не один. Дэдхеды действовали спокойно и деловито. Обернувшись назад, Алексей увидел, как Фокусник достает из багажника железные прутья.

— Хочешь, бери, — сказал он, заметив взгляд Алексея, и протянул один из толстых рубчатых прутьев ему. — На всякий случай.

— Спасибо. — Алексей взвесил в руке железку.

— Не за что, — равнодушно бросил Фокусник.

Они находились в ложбине между покатых холмов — подножия знаменитых Скалистых гор, откуда только что спустились. Уже давно осталась позади знакомая автострада, по которой они с Ларисой несколько раз ездили в Денвер. Кавалькада дэдхедов повернула на север и двигалась между холмами, все дальше уходя от коттеджей, принадлежавших респектабельной части населения столицы штата Колорадо. Это действительно были замечательные места — поросшие лесом холмы, покатые, ровные поляны, родники, речушки — буколический пейзаж. Граждане победнее, но не настолько, чтобы жить в самом городе, над которым, когда спускаешься с гор, видишь плотную полупрозрачную подушку смога, имели коттеджи похуже, но уже на западных подходах к Денверу, на равнине. А здесь был просто райский уголок, и, конечно, строиться тут было недешево.

Теперь город остался далеко позади. Видимо, дэдхеды в этих местах имели что-то вроде своего лагеря — вдали от городской полиции и респектабельных буржуа, способных испортить отдых крутых парней. Здесь их и подстерег неприятель.

Алексей посмотрел на стальной прут у себя в руках, на вооружавшихся попутчиков и понял, что в такой драке запросто можно отбросить коньки. Дело, судя по всему, принимало очень серьезный оборот. Хватит одного не слишком сильного удара такой железкой — и поминай как звали.

Биг-Бен наклонился — Престон уже выскочил из машины, и старика никто не стеснял, — пошарив под сиденьем, он вытащил оттуда помповое ружье. Алексей машинально попытался определить марку оружия, но не успел — Лариса толкнула его в спину.

— Ты что? Собираешься драться? — Она смотрела на него с неподдельным испугом. — А если тебя тут грохнут, я что же, одна останусь?

Он удивился неожиданной беспомощности, мелькнувшей в ее глазах. Чего-чего, а этого он от нее не ожидал. Все время, пока они были знакомы, Лариса держалась как хозяин, вернее, хозяйка положения. Ну в сложную переделку они попали, да, но она все равно выглядела хладнокровной. Даже тогда, при выходе из дома, когда Алексей схватился с неизвестным бандитом, она не казалась настолько испуганной. Сейчас же Лариса была просто на грани паники.

— Молчи, девчонка! — по-русски прошипел Биг-Бен и тотчас перешел на английский: — Ты, парень, в свалку не лезь. Сами разберемся. Смотри. — Он показал направление стволом ружья.

Алексей увидел, как из негустого лесочка на вершине холма, справа от дороги, начали с треском выплывать черные точки. Их становилось все больше, они увеличивались в размерах, но вглядываться смысла не имело — Алексей и так сразу понял, что это новая партия мотоциклистов. Но как его спутники определили, что это враги?

— «Ангелы», — словно услышав мысли Алексея, сказал Биг-Бен. — Я этих ребят знаю. Сам раньше с ними был. Полные «крейзи». Не ссы! Мы тоже не из говна сделаны. А ты?

— О’кей, — ответил Алексей. — Я не новичок. А что вы с «ангелами» не поделили? Или дэдхеды и «ангелы» — это в принципе разные… — он запнулся, — армии?

— Не знаю, — пожал плечами Биг-Бен. — Не поделили… жизнь, наверное. Да, думаю, так. Мы им не нравимся, они — нам. Вот и все. Все просто, сынок.

Алексей кивнул, поняв, что дальше расспрашивать нечего, да и некогда. Не нравимся, нравимся — уровень детского сада. В Питере у бандитов или даже просто уличных хулиганов обычно находились более серьезные причины для междоусобиц. А может быть, они просто по-другому относятся к жизни? Не так трепетно, как русские? Или с жиру бесятся?

«Ангелы» внешне были ужасно похожи на его спутников. Алексей понял, что если придется драться, то ему, чтобы не зашибить своего, нужно занимать оборонительную позицию — и ждать нападения. Кто полезет — чужой, мимо проедет — свой. Да, сложно воевать, когда противники одеты в одинаковую форму.

Нападавшие тем временем приближались. Алексей увидел за спинами нескольких «ангелов» карабины, которые те стаскивали на ходу, приближаясь к дороге зигзагами, медленно: развивать скорость не позволял неровный, в рытвинах и вросших в землю камнях, склон холма. Он уже мог разглядеть их лица — такие же бородатые, как и у большинства дэдхедов, сияющие широкими, какими-то свирепыми улыбками. «Пираты средневековые, да и только», — подумал Алексей. Страх покинул его. Он ощутил ирреальность происходящего. Словно снималось захватывающее кино, где он играл одну из ролей массовки. На главные роли он, разумеется, не тянул — слишком яркие типажи были вокруг. Один Биг-Бен чего стоил… Ему захотелось поближе познакомиться с пятеркой дэдхедов. Покойник ему был просто симпатичен, очень напоминал знакомых питерских художников. Такой же добродушный здоровенный алкаш. Миранда — баба забавная. Чрезмерно, правда, эмансипированная, но интересная. Да и Фокусник с Престоном вроде классные парни. Он быстро посмотрел вокруг и увидел, как Фокусник пробирается между кружащими по шоссе мотоциклами дэдхедов, — видимо, они не хотели становиться удобной мишенью для карабинов «ангелов» и все время двигались, выписывая восьмерки.

— Будешь стрелять? — спросила у старика Миранда.

— Молчи, женщина, — ответил он, поднимая ружье.

Когда Биг-Бен выстрелил, один из «ангелов» был от Фокусника почти в полуметре. «Ангел» вылетел из седла, а Фокусник, оправдывая свою кличку, как в цирке, вскочил на его мотоцикл и рванул со страшным грохотом вдоль шеренги нападавших, спутывая их направления и ломая их строгую линию, так сказать, фронта.

«Ничего себе, система у них отработана… — подумал Алексей. — Рискуют ребята не на шутку…»

Шутки и правда кончились, не начавшись. Выстрел Биг-Бена стал сигналом к побоищу. Алексей успел только заметить, что подстреленный «ангел» не убит, он с трудом, шатаясь, поднялся на ноги и, держась за раненое плечо, поковылял наверх, под защиту деревьев. Ряд нападавших расстроился — отчасти благодаря маневрам Фокусника, отчасти из-за того, что они подъехали уже слишком близко к шоссе и меняли направление, выискивая, где каждому из них сподручнее будет выскочить на дорогу, чтобы там уже сцепиться с дэдхедами. Над их головами заблестели вращающиеся широкими кругами цепи, замелькали бейсбольные биты, и, наконец, с той стороны прозвучали выстрелы.

Алексей упустил момент начала схватки и вдруг осознал, что находится посреди такой мясорубки, какую ему не приходилось видеть даже в кино. Получилось так, что положение его новых приятелей и его самого, то есть пеших, так сказать, бойцов, оказалось выгоднее, чем у всех остальных. Напавшие «ангелы» замечали их в последнюю очередь, если вообще замечали: все их внимание было сосредоточено на мотоциклистах, которые носились по шоссе, грохоча и роняя искры; искры же высекались из асфальта, когда по нему зацепляли железными прутами, цепями. Алексей потерял из виду своих, как называл про себя пассажиров «кадиллака», встал в боевую стойку, сжимая в руках толстый железный прут, но бить было некого — пара «ангелов» пронеслась мимо, не заметив его или же решив заняться более серьезным противником, свои тоже мелькали перед глазами взад и вперед, ему казалось, что все — и свои, и враги — уже были в крови. Грохот стоял такой, что он перестал слышать крики дерущихся, но все же вздрогнул, когда над его ухом прогремел второй выстрел Биг-Бена. Оказалось, все это время старик так и стоял на сиденье машины, выбирая для себя подходящую мишень. Полыхнул столб огня — Биг-Бену удалось взорвать один из мотоциклов «ангелов». Одновременно с этим Алексей услышал тонкий звон, который хотя и был тихим, но почему-то перекрыл все остальные звуки. Снова в сознании мелькнуло лицо женщины из сна, и он даже не удивился видению. Лицо мелькнуло и пропало. Все, что Алексей читал в книгах о приближении смертельной опасности, оказалось правдой. Прямо на него по шоссе несся «ангел» — он был еще сравнительно далеко, но то ли зрение так обострилось в критической ситуации, то ли Алексей домыслил образ врага, но он отчетливо видел голубые прозрачные глаза, лицо в морщинках — молодое лицо, просто потасканное, складки на коже были не от старости, а от алкоголя, табака, прочих популярных в его кругу препаратов, названий которых Алексей и не знал еще. Широкоплечий, здоровый парень лет двадцати, морда квадратная, кулачища на руле — будь здоров. «Ангел» явно выбрал именно Алексея. Всегда чувствуешь, когда выбирают тебя, в любой катавасии поймаешь на себе чей-то взгляд и заметишь фигуру, пробирающуюся именно в твою сторону…

Из специально приваренного к раме мотоцикла приспособления — стойки Ангел вытащил бейсбольную биту и поднял над головой. Алексей отчего-то засуетился, переставляя ноги, — он никак не мог найти правильное положение, никогда на него еще не нападали на мотоцикле. В кино у Брюса Ли это так просто получалось, а тут — несется на тебя груда железа, да еще на ней сверху этот с битой…

Он услышал за спиной какой-то скрип и, не объясняя себе ничего, просто повинуясь знанию, которое овладело им в эту секунду, резко повернулся спиной к летящему на него «ангелу». Поворачиваясь, он широко размахнулся своим незамысловатым оружием и нанес удар точно туда, куда его толкнуло — подсознание ли, предчувствие… Железный прут со всего размаху угодил в зубы подъехавшего сзади «ангела», который, кстати, вовсе не интересовался фигурой Алексея, — он метил своей железной цепью в голову старика, возвышающегося над автомобилем, словно статуя, и целящегося из своего ружья в противоположную сторону. Ударив и заметив, как «ангел», мгновенно залившись хлынувшей изо рта кровью, сполз с мотоцикла на асфальт, ни о чем не думая, но понимая одну только вещь — что ему не успеть парировать удар того, молодого с квадратной мордой и битой, — он, не поворачиваясь уже к нему, выпустив из рук прут, рыбкой нырнул на мягкие сиденья «кадиллака».

Предвидевший легкую добычу «ангел», не успев затормозить, врезался в лежавший на земле мотоцикл своего коллеги, которого только что подбил Алексей, и, продолжая движение, перелетел через руль.

— Во попали, елки-палки, — услышал Алексей над головой голос Ларисы. Оказывается, он лежал на ее коленях. На протяжении всего побоища Лариса так и продолжала сидеть в машине. «И то верно, — подумал он. — Где же ей еще быть? Надо кому-то деньги стеречь…»

— Хорошо, русский, хорошо! — прогудел где-то наверху Биг-Бен. — Выручил.

Алексей поднял голову, чтобы ответить старику, но тот уже снова занялся делом — палил куда-то в гущу копошащихся на асфальте кожаных курток.

Схватка постепенно приобретала характер обычной уличной драки. Наездники слетали со своих машин или просто останавливались, размахивая кто чем богат — от бейсбольной биты до кухонного топорика. С одной стороны, это было более опасно: теперь уже не мотоциклы носились друг за другом, а озверевшие люди рубили всех, кто попадется под руку. С другой стороны, это было ему более привычно: подобные стычки случались и в Питере, правда не в столь впечатляющих масштабах. Алексей увидел, как маленький Престон, словно мельница, машет руками и ногами, демонстрируя, видимо, хорошо ему известные приемы из самых разных школ восточных единоборств. Мелькнул в толпе Фокусник, вооруженный выхваченной у кого-то из «ангелов» битой. Он тоже имел вид вполне бодрый. Старик Биг-Бен по-прежнему торчал на сиденье, словно снайпер в засаде. Лишь Миранды видно не было.

Алексей дернулся вперед, чтобы принять дальнейшее участие в битве, но Лариса крепко схватила его за плечи:

— Сиди, идиот!

Он отбросил ее руки и выскочил на дорогу. В этот момент дерущиеся четко разделились на две группы. «Ангелы» сгрудились в кучу, снова оседлав мотоциклы, и отступали — не в лес, откуда появились, а прямо по шоссе. Дэдхеды — «Наши», — случайно подумалось Алексею, и он даже усмехнулся этому детскому слову — не преследовали их. Просто пинали напоследок отставших и швыряли им вслед потерянные в пылу побоища цепи и железные палки.

Приняв более или менее достойный вид, сгруппировавшись и отъехав вперед метров на пятьдесят, «ангелы» вновь остановились. Один из них, похоже вожак, повернувшись к дэдхедам, разразился громкой гневной речью, которую увенчал жест вполне интернациональный — ладонью правой руки перехваченное левое предплечье.

Ни с той, ни с другой стороны, как понял Алексей, убитых не было, несмотря на то что, не считая несколько раз палившего старика, он слышал по меньшей мере с десяток выстрелов.

— Все, — сказал Биг-Бен и спрыгнул тяжело на сиденье, поставив ружье рядом с собой. — Все. Уехали. — Он достал очередную сигару и флегматично принялся ее раскуривать.

Фокусник, нос которого был разбит, но этим повреждения вроде бы ограничивались, осторожно подвел к «кадиллаку» шатающуюся Миранду. Лицо ее было совершенно белым.

— Говнюки нашему водителю, по-моему, руку сломали, — сказал Фокусник. — Бен, посмотри-ка.

Старик ощупал руку Миранды. Бледное лицо женщины покрылось капельками пота.

— Да, перелом, — проворчал Биг-Бен. — Фокусник, достань аптечку из багажника…

Он плотно закрепил бинтом на руке Миранды бейсбольную биту — ничего другого в качестве шины поблизости не нашлось.

— Надо ехать к врачу, — вынес решение Биг-Бен. — И так срастется, конечно, но с врачом дело решится быстрее. Кто сядет за руль?

— Пусть Престон рулит, — бросил Фокусник. — Он меньше всех пострадал. Всех распугал своими ногами, к нему никто даже и не подходил. «Ангелы» его, наверное, за сумасшедшего приняли — стоит чудак, ногами машет… А ты, парень, чем занимался? — обратился он к Алексею.

— Алекс занимался чем надо, — за него ответил старик. Больше Алексея не спрашивали: мнение Биг-Бена, судя по всему, здесь было решающим. — Никого из наших не подстрелили? — поинтересовался старик, когда кавалькада снова тронулась в путь.

— Вроде нет, — ответил Покойник. Он сидел на своем месте, чуть прикрыв глаза. — Зато у меня, по-моему, сотрясение мозга.

— Чему у тебя сотрясаться? — спросила Миранда, расположившаяся на правах раненой между Ларисой и Алексеем. — У тебя мозгов-то никогда не было.

Судя по тому, что Покойник не отреагировал на прикол, чувствовал он себя действительно неважно. Под глазом у толстяка было здоровенное черное пятно — удар бейсбольной битой настиг его, когда Покойник кинулся в гущу драки.

— Ладно, — сказал Биг-Бен. — До места доедем, разберемся. Благодарите Бога, что «ангелы» стрелять не научились. Не положили никого — и то хорошо.

— А ты? — спросила Миранда.

— Что я — больной, трупаков на себя вешать? Одного в ногу, другого в руку. Все как обычно… Сумка на месте? — неожиданно спросил он Ларису, не повернув головы, а лишь покосившись на девушку.

Вопрос был задан спокойно, мимоходом. Никто из компании не обратил на него внимания. Алексей похолодел. «Что старикану до сумки? Почему он спрашивает о ней? Догадался, что в ней лежит?»

— На месте, спасибо, — так же спокойно ответила Лариса. Алексей не видел ее лица и не мог определить ее истинное внутреннее состояние — их разделяла Миранда, выпятившая перед собой негнущуюся руку-биту.

— Как себя чувствуешь, русский? — Фокусник впервые улыбнулся. — У вас в России такое бывает?

— Сколько угодно, — ответил Алексей.

— Жалко, пришлось стрелять, — пробормотал старик. — Полиция могла нагрянуть. Впрочем, может, еще и нагрянет…

— Кому мы нужны? — возразил Престон. — Что, полиции своих забот мало? — Дружелюбно, как на прошедшего боевое крещение, китаец взглянул на Алексея и пояснил: — Полиция нас достает, только когда мы в городе бучу устраиваем. Когда честных граждан беспокоим. А так — им наплевать. Даже рады будут, если мы перережем друг друга. Свободная страна, дерьмо собачье…

— Чего же ты здесь кантуешься? — спросила Миранда.

— Весь мир — дерьмо, — весело ответил Престон. — Вот, может быть, в России по-другому… Я там еще не был.

Россия… Последнее время Алексей вообще и не думал о доме, о Катьке, которую звал замуж за несколько дней до отъезда, о миллионах вещей, которые остались на родине, — все вытеснили насущные проблемы. «И немудрено, — подумал он, — инстинкт самосохранения, желание выжить отменяют все другие, остается только одна мысль — как остаться живым… Приключений хотел в Америке — вот, по полной программе приключения. И похоже, они только начинаются». Разве мог он пару-тройку часов назад, сидя в тихом омуте Дилона, предположить, что будет биться насмерть бок о бок с рокерами…

— Слышь, Престон, — по-свойски обратился он к китайцу, так же справедливо считая, что участие в драке должно если не уравнять их, то во всяком случае сблизить, — если не секрет, — откуда прилетели «ангелы»?

— «Ангелы Ада»? Тоже из Калифорнии. Уличные хулиганы.

— Сам ты хулиган, — недовольно процедил Биг-Бен.

— Обиделся, — радостно продолжал Престон, — обиделся бывший «ангел». А кто такие, по-твоему, «ангелы»? Раньше у них были какие-то принципы, а сейчас — разный сброд собирается. Нажираются — и мочат всех, кто им не нравится. Сейчас вообще мало осталось настоящих рокеров. Обуржуазились Штаты совершенно.

— Философ хренов, — вяло промолвила Миранда.

— Мне просто со стороны виднее, — констатировал Престон. — Вот тебе, — он снова перевел взгляд на Алексея — тебе в Дилоне интересно было?

— Не шибко…

— Вот и я говорю — не шибко. Здесь вообще все не шибко. Каждый стремится только пузо набить или кошелек. На этом интерес к жизни заканчивается. Настоящих мужиков совсем не осталось… — Он покосился на своих приятелей. — Почти не осталось. Где ты, дух покорителей Дикого Запада? Где ковбои, где шерифы?..

Через полчаса процессия въехала в лощину, поросшую высоким кустарником. С дороги пришлось свернуть, но сквозь заросли была проложена широкая просека, и движение не остановилось. Кавалькада выбралась на большую поляну со следами старых кострищ. С одной стороны поляна упиралась в довольно высокую гору. С трех других она была отгорожена леском, на опушке которого стояло несколько заброшенных хижин. Видимо, место не однажды использовалось рокерами для временного летнего лагеря.

— Идем за хворостом, — скомандовал старик Алексею. У остальных, видимо, были другие, давно известные и распределенные обязанности. — Девушка… — Он не называл Ларису по имели, хотя она и представилась ранее. — Девушка, помоги Миранде.

Он кинул Алексею топорик и пошагал в лес. Когда углубились довольно далеко — старик буркнул, что сушняк лежит именно там, — Алексей почувствовал, что Биг-Бен не случайно потащил его в чащу.

— Ну, парень, — вместо того чтобы приступить к рубке сушняка, который и правда в изобилии был вокруг, Биг-Бен сел на пенек и вытащил из кармана сигару, — рассказывай. Что в сумке? Деньги? От кого вы бежали?

Алексей, внимательно посмотрев на него, понял, что выкручиваться и что-то придумывать не имеет смысла. Проверить правдивость его рассказа для старика не составит никакого труда. А тот факт, что Биг-Бен не стал ничего выяснять при всех, давал шанс на мирный исход дела, на доверительность разговора.

— Не бойся, — подбодрил Биг-Бен. — Я много чего в жизни видел, мало чем удивишь. Деньги мне твои не нужны. Были бы нужны — я бы их уже взял. Это ты понимаешь?

Сомневаться в словах старика не приходилось. С самого начала совместного пути они полностью находились в его власти.

Биг-Бен перешел на русский:

— Так, наверное, тебе легче будет? Я не очень силен в твоем языке… Но ничего, нам с тобой не о папаше Хэме беседовать. Я много лет прожил в Европе — русский там выучил.

— Учился? — спросил Алексей. По эпическому тону, который задал Биг-Бен, было понятно, что время имеется и говорить можно не спеша.

— Я с детства учусь. Но не в колледже и не в университете. Никогда не подходил к ним близко. Меня только жизнь учит. Так что давай, выкладывай все как есть. Мы ведь сами не херувимы, у нас тоже с полицией есть о чем поговорить. Лишние проблемы нам не нужны. А может быть, я тебе что-то и смогу посоветовать…

Алексей думал, что рассказ получится долгим и путаным, но оказалось, что он легко уложился в пять минут. Биг-Бен слушал, покуривая, сидя совершенно неподвижно, и никак не отреагировал, когда Алексей умолк.

— Вот, собственно, все, — повторил он, ожидая реакции старика.

— Все… Правильно говорит Парсонс Престон, весь мир — дерьмо. Молодые повторяют ошибки, которые совершали до них несколько поколений. Мудаки. Все мы — полные мудаки. Вот поэтому, — он улыбнулся своим мыслям, — именно поэтому я и не посещал ни одного учебного заведения. Ничему там путному не научат.

Алексей молча стоял и ждал, когда же старик заговорит по существу.

Биг-Бен, согнав с лица улыбку, наконец перешел к сути дела:

— А что ты ждешь? Что ты хочешь услышать? Вляпался ты, парень, в дерьмо по самые уши. — Он вдруг захохотал. — Говоришь, отдыхать приехал? Так вот тебе мой совет — отдыхай. На полную катушку. Вам все равно конец. Эти парни вас найдут — не сейчас, так позже. В полиции у них наверняка свои люди. Так что в конце концов на вас выйдут. Одно ты решил правильно — эти деньги беречь бессмысленно. В любом случае, когда они вас найдут, то шлепнут. Если хочешь, чтобы это произошло с приятными улыбками и похлопыванием по плечу, — тогда, конечно, береги баксы, возвращай их в целости и сохранности… Такие свидетели, как вы, не нужны ни при каком раскладе. Вдобавок нервов вы им попортили — на всю жизнь. Так что — гуляй. Хотя у тебя еще есть шанс. Ты можешь успеть свалить в свою Россию. С девчонкой сложнее… С другой стороны, можно всю жизнь прожить так, как Престон. Но при этом следует знать, что все время, пока ты живешь, они ищут. Привыкнуть к этому невозможно. И чем дальше, тем будет хуже. По ночам начнешь просыпаться. У меня было такое…

— И что?

— Что «что»?

— Ну, просыпался по ночам, а потом что? Перестал?

— Потом перестал. Когда надоела бессонница, я убил тех, кто мешал мне спать. Но ты не сможешь перестрелять всю брайтонскую мафию.

Алексей кивнул:

— Я вообще не хочу ни в кого больше стрелять. У меня такой опыт уже был в России. Мне не нравится убивать.

— Хорошо сказано. Мне тоже. И я, как ты мог заметить, не убиваю. Ничего в этом приятного нет. Ты, Алекс, парень непростой, я это понял почти сразу. Иначе бы с тобой сейчас не разговаривал. Забрал бы денежки и ручкой помахал. И ты бы ничего мне не смог сделать, верно?

— Верно.

— Ну вот. Так что ребятам — ни слова. Ни о нашем разговоре, ни о деньгах, упаси Боже.

— А они…

— Они отличные парни. Нормальные ребята. Это я ненормальный… Ну ладно, придумаем что-нибудь, не бойся. Давай-ка берись за работу…

Обед состоял из консервов, привезенных с собой, сдобренных огромным количеством пива и виски. Почему разожгли костер, осталось для Алексея загадкой — жарить и варить было решительно нечего. Чай тоже отсутствовал: дэдхеды предпочитали более мужские напитки.

— Сегодня отдохнем как следует, — сказал Покойник, очухавшийся после драки и разгуливавший вокруг огня с очередной бутылкой в руке, — а завтра рванем в город. Надо разнюхать, чем для нас обернется эта разборка.

— Нас же вроде никто не видел? — удивленно спросил Алексей. — Никого же не было?

— Никого не было, а полиция наверняка в курсе дела. Я же говорю — они не вмешиваются, если это никого из них не касается напрямую. А потом запросто могут дело пришить.

— …Лариса, пойдем прогуляемся, — предложил Алексей и, отведя ее на безопасное расстояние, рассказал о своей беседе со стариком. Выпитое за обедом виски помогло ему — нужные слова находились легко. Он, как казалось Алексею, в два счета доказал, что ничего страшного в ближайшее время произойти не может.

— Наивный ты парень! — Лариса всплеснула руками. — Слушай, а как он узнал о деньгах? Что из того, что он знает русский? Мы же вообще слово «деньги» не упоминали… На пушку старик тебя взял, расколол как младенца… — Настроение у нее явно испортилось. — Исчезать надо, пока мы еще при деньгах. И зря ты меня увел. Сумку нельзя упускать из виду. Мало ли что? У них видел какой коммунизм? Залезут посмотреть, нет ли чего-нибудь выпить… Им на выпивку до конца жизни хватит.

Они вернулись к костру. Сумка была на месте в целости и сохранности. Приняв от Покойника протянутую бутылку, Алексей глотнул и услышал, как Фокусник обратился к нему:

— Парень, по-моему, ты говорил, что водишь мотоцикл.

— Да, — Алексей оторвался от виски, — вожу.

— Сколько выпил сегодня?

— Граммов триста точно.

— То что надо… Биг-Бен, — Фокусник повернулся к старику, — устроим парню экзамен? Пусть покажет, как в России на байках ездят.

Биг-Бен, прищурясь, взглянул на Алексея и улыбнулся одними глазами.

— Ну что, Алекс? Покажешь класс? Дерешься ты нормально. Если и ездишь так же, будешь у нас за своего. А своим у нас стать не просто. Можешь считать, что тебе повезло.

— Где мотоцикл? — Алексей оглянулся по сторонам, ища того, кто даст ему на «экзамен» машину. Ездил он вполне прилично. От гаишников в свое время удирал проходными дворами с блеском.

— Фокусник! Где твой трофей?

— Отдал Джимми. Его аппарат разбили…

— Забирайте это говно, — сказал стоявший рядом высокий мужик, который и оказался Джимми. — Мне нужна «хонда». Я на «харлеях» не езжу.

— Хорошо, что тебя ребята не слышат, — ответил ему Фокусник. — Давай, брат, садись в седло. — Он мотнул головой в направлении стоящего неподалеку «ангельского» «харлея» — разрисованного и исцарапанного мотоцикла, оставшегося после дневной стычки в руках дэдхедов. — Поехали.

Впервые в жизни он сидел на настоящем «харлее». Алексей влез на сиденье и с удовольствием ощутил непривычный комфорт.

Проехали недолго — по просеке в обратном направлении, потом чуть влево, в гору. Следом двигался «кадиллак» с дэдхедами. Длинный Джимми вместе с каким-то невзрачным приятелем трясся на роскошной обтекаемой «хонде». Еще человек пять-шесть, решивших развлечься, составили им компанию.

Протрясясь по ухабам и торчащим из земли камням минут десять, процессия наконец остановилась у расселины в скале — яма, метров десять глубиной и такой же примерно ширины, зияла естественным колодцем. На дне валялись какие-то железки, камни, росли мелкие кустики. Через яму были переброшены два тяжелых бруса — специально их, что ли, делали такой сумасшедшей, в десять метров, длины, подумал Алексей, и вдруг неприятная, если не сказать страшная, догадка ввинтилась словно шурупом в его не очень трезвую голову. Брусья выглядели как основа моста, с которого сняли покрытие. Они лежали словно колея, проложенная в воздухе, каждый брус шириной как раз с мотоциклетное колесо на расстоянии в метре друг от друга, проходя над ямой строго параллельно.

— Джимми, продемонстрируй, — сказал Биг-Бен.

Худощавый Джимми взревел мотором «хонды» и без всякой подготовки, с места рванув вперед, въехал передним колесом на один из брусьев — и вдруг вся его фигура преобразилась. Почувствовалась какая-то звериная пластика в наклоне головы, в развороте локтей, в прямой спине рокера. Джимми, сбросив скорость, проехал над десятиметровой ямой по жуткому «мосту» шириной в несколько сантиметров и развернулся на другой стороне. Остановившись там, он вытащил из кармана куртки плоскую бутылку виски, сбросил пробку в пропасть, запрокинул емкость над открытым ртом. Опорожнив ее, — двести пятьдесят, механически отметил Алексей, — Джимми въехал на соседний брус и так же элегантно и быстро вернулся назад — туда, где его поджидали друзья. Никто не аплодировал, не ликовал. Все выглядели довольно скучно, видимо уже много раз наблюдая смертельный аттракцион. Теперь Алексей понял, что за железки лежат там, внизу. Кому-то не удалось повторить отчаянный трюк Джимми…

— Держи горючее, — сказал Покойник, протягивая ему такую же бутылочку — родную сестренку той, что опорожнил Джимми. — Заправляйся.

Лариса смотрела на него с ужасом. Внезапно Алексей заметил, что протрезвел и замерз. Замерз изнутри. Холод шел из живота, ставшего как будто совершенно пустым, хотя между зубами еще застряли кусочки поп-корна, которым завершился походный обед.

— Леша, не сходи с ума, — нервно сказала Лариса. — Пошли отсюда!

Алексей снова посмотрел на Биг-Бена. Старик улыбался, широко и весело. Алексей почувствовал, что еще немного — и его улыбка станет презрительной. А дальше… Алексей хорошо знал психологию подобных типов. Если он даст слабину, у старика не дрогнет рука забрать у них деньги. Может быть, оставят на пиво пару тысяч. И в принципе, будут правы. Слабаки недостойны таких подарков судьбы. Если, конечно, смертельную угрозу обладания деньгами расценивать как подарок. Ну да, охотиться-то будут все равно за ними — рокеры останутся вне игры…

Все эти мысли заняли несколько мгновений. Алексей принял у Покойника бутылку и выпил до дна, не отрываясь от горлышка. Выбросив пустую стекляшку в яму и отдышавшись, он ощутил прилив бодрости. Конечно, это очень скоро пройдет — почти пол-литра виски в желудке. Уже через пять минут он будет пьяным настолько, что не сможет пошевелиться. Лариса была мертвенно бледной, даже с каким-то синеватым оттенком. Это показалось Алексею смешным — жара, все вокруг загорелые, а она — синяя. И вдруг он снова увидел лицо — лицо той женщины из сна опять было перед ним. Алексей почувствовал, что пьянеет быстрее, чем хотелось бы. «Все, сейчас или никогда». Он рванул ручку газа, заорав что-то нечленораздельное прямо в лицо незнакомке, стоявшей на месте Ларисы, и она исчезла, снова открыв его обозрению бледную американскую подругу. Удовлетворенный этой маленькой победой, опять что-то закричав — он сам не понял, что именно, — Алексей развернул мотоцикл и ринулся на смертельный мостик.

Переднее колесо въехало на брус. Алексей снова протрезвел. «Главное, не вильнуть, крепче держать руль, — думал он и в ответ на эти мысли почувствовал, что руки, не слушаясь, тащат руль вправо. — Нет, наоборот, нужно расслабиться, все как обычно, все в порядке…» Он не удержался и взглянул в пропасть. Сверкнуло солнце, отраженное в хромированных обломках внизу. Алексеем внезапно овладел ужас. Сейчас он полетит туда, на рваное ржавое железо, которое вскроет его как консервную банку, разрежет голову, словно фрезой… Пропасть внезапно исчезла, и он понял, что находится уже на другой стороне «экзаменационного» мостика.

Алексей посмотрел на зрителей. Рокеры стояли молча. Лариса что-то кричала, но он не слышал ее. Алкоголь накатывал теплой душной волной, разливался теплом по телу. Страх ушел совершенно, сделанное казалось полной ерундой. «Сейчас я вам покажу», — сказал он вслух, двигатель «харлея» взревел, и он ринулся вперед — прочь от ямы, благо пологий склон позволял проехать беспрепятственно метров триста. Отъехав на достойное, чтобы смутить зрителей, расстояние, он, не останавливаясь, резко развернулся, расшвыривая вращающимися колесами землю и камни и на полном газу понесся к провалу.

Не доезжая метров десяти, он глубоко вздохнул, Широким, размашистым движением, начатым от плеч и волной прокатившимся по всему телу, откинулся назад, одновременно сгибая вперед спину, и поднял мотоцикл на дыбы, оторвав от земли переднее колесо. Мелькнула перед глазами узкая полоска бруса над пропастью, но все, что успел заметить Алексей, — это разбегающихся в разные стороны рокеров. Он летел прямо на них, уже миновав смертельный мостик.

Сбросив газ, он с такой силой опустил мотоцикл, что чуть не вылетел из седла, подпрыгнув на сиденье, но остановиться грамотно уже не смог. Алкоголь взял свое: его качнуло, и Алексей неуклюже повалился на землю. Хорошо, что «харлей» его не накрыл… Он поднялся пошатываясь, глупо и громко смеясь, и увидел будто сквозь плотный туман аплодировавшего Джимми, улыбающуюся Миранду… Покойника, который подошел и поднял его за плечи с земли, и удивился, когда вперед вышла Лариса, такая же бледная, да еще с ползущими по щекам слезами.

— Чего ревешь? — спросил Алексей и изумился, не услышав собственного голоса.