Пятница, 22 сентября
ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
Катастрофа! Полный и оглушительный провал! Я влип как кур во щи! Из каких только передряг не доводилось выбираться сухим! И вот простенькое дельце, которое поначалу казалось мне увеселительной прогулкой, обернулось крахом. Под угрозой не только моя карьера и мой имидж — об этом и речи уже не идет, — сама моя жизнь висит на тоненьком волоске, который готов оборваться в любую секунду. Причем опасность надвигается с двух сторон.
А ведь начиналось все строго по сценарию.
Ровно в половине десятого я позвонил в дверь знакомой квартиры.
Торопливые шаги, тень у глазка, звяканье снимаемой цепочки. Гарик.
— Привет, Дима! Заходи!
— Привет! Мы одни?
— Я же тебе говорил. Лара недавно ушла. Ну как тебе Пименов? Долго еще общались?
— Пображничали малость. Потом он потащил меня к себе, на Марата, показывал фотографии. А после отключился. Пришлось уйти по-английски. Кстати, видел у него твой снимок. Довольно удачный.
— Я вообще-то не люблю фотографироваться. Но он настырный — давай да давай!
— Похоже, фотоаппарат заменяет ему жену.
— Несчастный человек, — вздохнул Касаев. — Всю жизнь мается один. Придумал себе какую-то смешную теорию… Ну да ладно! Он мужик невредный…
Разговор по-прежнему велся в прихожей. Гарик не спешил приглашать меня в кабинет.
— Слушай, Димка… Мне страшно неловко, но при Ларочке не хотелось идти в магазин, а сейчас я жду звонка. Ты не сгоняешь за пивком, а?
— О чем речь, Гарик!
— Но, чур, финансирую я. И не спорь, пожалуйста!
Спорить я не стал. Послушно взял у Гарика деньги и сумку, а свой «дипломат» поставил рядом с обувной полкой.
Часы показывали девять тридцать четыре. Я успею еще сто раз вернуться к тому моменту, когда Лариса, отправившаяся за переводами в офис Василия Капитоновича, позвонит мужу и попросит продиктовать паспортные данные. Если вдруг окажется, что паспорт она взяла с собой, то понадобятся данные диплома либо другого документа. Василий Капитонович — опытнейший крючкотвор. Он же вступит затем в разговор с Гариком, заявит, что является постоянным читателем «Невской радуги» и не пропускает ни одной статьи за подписью Касаева и что он чрезвычайно польщен знакомством с его очаровательной супругой.
Гарику будет приятно.
Василий Капитонович продержит его у аппарата не менее десяти минут, которых мне вполне хватит для изучения «бомбы». Случайности исключены — телефон у Касаевых стоит в прихожей и имеет короткий шнур.
Итак, я выясню, чем Гарик располагает еще, помимо пленки, а затем окончательно откорректирую свой план.
В самом благодушном настроении я вышел из подъезда и, обогнув дом, направился по извилистой дорожке к расположенным неподалеку ларькам.
Справа от меня притормозил темно-синий «форд». Сидевшая за рулем привлекательная блондинка в больших солнцезащитных очках выглянула в открытое окошко. Видимо, она хотела что-то спросить.
Но ее голоса я так и не услышал. Распахнулась задняя дверца.
Из глубины салона на меня смотрел веселый пузан в клетчатой рубахе. Тот самый, что следил за мной в Петергофе возле фонтана «Дубок». И тут я вспомнил, где видел его еще раньше: ну конечно же, на платформе «Сосновая Поляна», когда маялся в ожидании четы Касаевых.
— Ну, здравствуй! — сказал толстяк с улыбкой, которую можно было бы назвать добродушной, если бы не нацеленный на меня пистолет с глушителем.
Должен честно признаться, что в эту минуту я, по широко известному китайскому изречению, потерял свое лицо. Дело не только в пистолете. Я совершенно не понимал логики происходящего.
— Садись, — еще шире улыбнулся пузан. — Кажется, нам по пути. И давай без фокусов, не то твое брюхо превратится в решето, сквозь которое можно будет читать вывески.
Что мне оставалось?
Я подчинился.
Блондинка за рулем даже не повернулась. Я видел только ее золотистые волосы, рассыпанные по плечам. Не ей ли передал в нижнем парке эстафету этот жирный кабан, когда понял, что я его засек? Впрочем, мои догадки практического значения уже не имели.
— Давай сюда свою поклажу, — с ласковой угрозой произнес толстяк. — Она тебе больше не пригодится. — Он вырвал у меня из рук пустую сумку и скомандовал все тем же задушевным тоном: — А теперь нагни кумпол!
Я наклонился, и в тот же миг на мой затылок обрушился удар, после которого нет нужды притворяться, что страдаешь потерей сознания.
Короче, я отключился.
* * *
Очнувшись, я увидел, что нахожусь в сырой и зловонной бетонной каморке с вентиляционным отверстием вместо окна. Под потолком горела яркая лампочка без плафона. В каземате не имелось даже табуретки. Я лежал на голом цементном полу, а моя правая рука была сцеплена наручником с кольцом, вмурованным в стену. Напрягшись, я дернул его. Куда там! Я же не Геракл.
Я осмотрелся внимательнее.
Грязный бетонный пенал, напоминающий склеп. Низкая металлическая дверь с глазком для обзора снаружи. Кладбищенская тишина.
Приняв более удобную позу, то есть попросту привалившись спиной к стене, я помассировал затекшее запястье.
Ну все, все. Успокойся. Разбитой посуды не склеишь, как написал бы Касаев. Прикинь, почему ты оказался в этом каменном мешке. Возможно, все не так скверно и какой-то выход найдется?
Итак, версия первая, маловероятная: КЭП, заподозрив меня в неверности, пустил по моему следу шпиков, но каким образом, черт побери, они могли узнать о моих намерениях? Заявлений для печати я не делал, за рюмкой ни с кем не откровенничал, да и на лбу у меня ничего не написано.
Даже если бы КЭП владел телепатией и ежесекундно считывал из белокаменной мои мысли, он, держу пари, сохранил бы за мной возможность довести дело до конца, а уж после занялся бы сведением счетов. Ведь никому другому, кроме меня, Касаева не раскрутить. Какой же смысл устранять исполнителя перед финальным актом?
Эти несложные рассуждения вдохнули в меня уверенность.
Вторая версия: наши доблестные органы заинтересовались КЭПом и решили меня вербануть. Опять не вяжемся… Уж скорее меня взяли бы с моим «дипломатом», где кое-что интересное, а не с пустой авоськой.
Третья: примитивная попытка вымогательства. В эти дни я позволил себе малость посорить деньгами. Возможно, какой-то жлоб приметил меня и вознамерился сорвать куш. Дай-то Бог, чтобы было именно так!
И наконец, четвертый вариант. Сыграла темная лошадка — Василий Капитонович.
Допустим, он слуга двух господ и, помимо КЭПа, работает на его противников. После нашей вчерашней беседы ему не составляло труда догадаться, что мне неспроста нужно остаться одному в квартире Касаева. Вот он-то, Василий Капитонович, знал, что КЭП весьма и весьма интересуется бойким питерским газетером. Организовать же якобы бандитское нападение — дело техники.
Я стал жертвой закулисной борьбы двух политиканов («поли» от слова «политика»).
Два кречета дрались, а помер комар.
Снова не то. Не мог Капитоныч знать, что я выйду из квартиры Касаева до ожидаемого звонка.
Впрочем, причина уже не играет роли. На часах — без десяти двенадцать. А это означает, что я засветился как сигнальная ракета.
Касаев, скорее всего, уже позвонил в милицию: человек исчез! Но вот его «дипломат». Может, что-то, связанное с конкурентами? Этот сибиряк говорил о внедрении на северо-западный рынок. Не иначе, нашла коса на камень.
Ну а если мой «дипломат» вскроют (что, вероятнее всего, уже произошло), то обнаруженные в нем досье и липовые копии платежек ставят жирный крест на моей акции.
Представляю, какие горькие складки пролягут в уголках губ Касаева, с какой решимостью он сожмет кулаки!
Что последует за этим, догадаться нетрудно. Через два-три дня Касаев разразится в «Невской радуге» сенсационной статьей. Что-нибудь вроде бойтесь данайцев, дары приносящих. Любопытно, какую из поговорок он выберет на этот раз? Не узнавай друга в три дня, узнавай в три года?
Но даже если редактор «Невской радуги» побоится дать дорогу взрывоопасной статье, Касаев пристроит ее в другом издании, а заодно запустит основной компромат на КЭПа.
Ну а реакцию КЭПа представить еще проще.
«Димыч, ты страшно меня подвел. Извини, но эти твои путаные ссылки на некое загадочное похищение попросту смешны. Неужели ты всерьез надеялся, что я клюну на эту лажу? Скажи уж честно, за сколько ты меня продал и кому?»
Я обречен.
Я проиграл свою судьбу. Удача подразнила меня точно так же, как я дразнил Касаева большим заработком, а после вильнула хвостом и ускакала прочь, зашвырнув меня в каменный мешок.
Посмотри на тех, кому хуже, предлагал милейший Пименов. Мне смотреть не на кого. Я крайний. За мной пустота.
Кто бы ни были мои похитители, борьба потеряла всякий смысл.
Внезапно я успокоился.
Мне вспомнилась восточная сказка о хане, который посылал аскеров сдирать налоги с подданных, а после любопытствовал: как те реагируют? Плачут! Дерите еще! Снова плачут! Берите! А теперь? Смеются. Ну, раз смеются, значит, и вправду лишились последнего.
Так и мне: оставалось только смеяться.
С наружной стороны загрохотал металлический засов.
В камеру вошел тот самый веселый толстяк, следом — долговязый субъект, чья физиономия доказывала, что ее носитель не лишен склонности к садизму.
Они встали по разные стороны двери, многозначительно поглядывая на меня.
Через дверной проем виднелся участок коридора с отсыревшей, местами облупившейся штукатуркой, тускло освещенный невидимым мне источником. Очевидно, я находился в каком-то нежилом здании.
Но вот в дальнем конце коридора раздались неторопливые шаги. Приближался некто, уверенный в своем могуществе.
Сначала я увидел тень, которая удлинялась, истончаясь при этом, затем носок коричневой туфли, затем кряжистую фигуру.
Человек вошел в узилище, приблизился ко мне и остановился, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной.
— Ну что, узнал, сука? — недобро спросил он.
* * *
Как же мне было не узнать его, типа, с которым связан мой единственный прокол! И хотя с той поры минуло пять лет, мне не пришлось напрягать память.
Да, это он, минотавр с чугунной башкой на бычьей шее, вдавленной в литые, ссутуленные плечи, с бешеным взглядом черных зрачков, бездонно черных на фоне кроваво-желтых белков.
Это он, Яков Дырда, по кличке «Яша-Бизон», дикий вепрь, первобытный ящер с одной извилиной в мозжечке, крутой бизнесмен из среднестатистического волжского города, чьи дела я пытался расстроить в пользу Михаила Хнуева, приятеля КЭПа по бывшему комсомолу.
О, это была эпопея!
Комбинацию я практически довел до конца, и все получилось бы превосходно, если бы не этот идиот Хнуев, недаром носивший непечатное прозвище.
А закончилось все скверно. Яша-Бизон пристрелил Хнуева и собирался проделать то же самое со мной, но нарвался на милицейскую засаду и был схвачен. Закатали его на полную катушку.
Мне рассказывали, что Бизон поклялся расправиться со мной, предав лютой казни, но я полагал, что за время отсидки он несколько остынет. Да и сидеть ему полагалось еще лет пять, если не больше.
И вдруг я оказываюсь у него в лапах! И где? Здесь, в Питере?!
Он, дегенерат и кретин, вторично ломает мои планы. Ловит на дешевый приемчик. Как будто среди моих противников не было достойных, творчески одаренных персонажей. Даже обидно как-то.
Внезапно я ощутил, как во мне снова включился компьютер.
Рано радуешься, Бизон! Еще посмотрим, кто из нас дичь, а кто охотник.
Он, кажется, думал диаметрально противоположно. Во всем его облике чувствовалось торжество хищника, загнавшего жертву в тупик.
— Вижу, что узнал, — осклабился он. — В штаны-то, небось, напустил, а?
Все трое гнусно расхохотались.
Я решил, что мне нет резона состязаться с этим скотом в остроумии. Пусть для начала выпустит пар.
Бизон сделал знак подручным:
— Петро, Муса! Давайте!
Те, усмехаясь, вышли.
Вскоре по коридору пронесся грохот. Петро и Муса вкатили в камеру двухсотлитровую металлическую бочку и поставили ее на попа.
Пока шли приготовления, Бизон энергично расхаживал взад-вперед, производя столько шуму, словно у него были не ступни, а копыта. При этом его глаза наливались кровью.
Значит, сейчас начнет стращать.
— Слухай сюда, падла! — заговорил он. — Сказать, о чем я мечтал пять лет? Ночами не спал. — Он растопырил свои узловатые, похожие на обрубленные сучья, пальцы. — Придушить тебя вот этими самыми руками! А там — в бочку, залить цементом, да в воду! Бочка, как видишь, приготовлена.
— А перед тем оттрахать от души, — подал голос Петро, нежно улыбаясь мне. — Ишь, якой гладкий!
— И жирок немножко вытопить. — Муса щелкнул зажигалкой.
— Лежать бы тебе уже на дне залива, — продолжал Бизон, — да я вовремя вспомнил, что за тобой должок.
— Должок, скорее, за тобой, Яша, — возразил я.
Он яростно заскрежетал зубами, рискуя искрошить их.
— Паскуда! Он еще шуткует! Десять лет с конфискацией, а?! Думаешь — завалил Бизона? Во тебе! — Он принялся загибать узловатые пальцы. — Напишешь дарственную на квартиру, дачу, прочее барахлишко… Скажешь, где лежат твои денежки… Посмотрим, сколько их там. Если мало, придумаем, как добавить. Сам подскажешь. Будешь шелковый, так и быть, может, я забуду обиду: умрешь легкой смертью. Но начнешь кобениться, — он грозно сдвинул брови, — отдам своим ребятам. А они тебя живо обломают…
Он говорил еще что-то, но я не вслушивался.
Яркой искоркой блеснула идея. Вернее, намек на идею.
Как там?
Два кречета дрались, а помер комар? А может, наоборот? Пока кречеты дрались, комар дал деру.
Правда, по сравнению с КЭПом Яша на кречета не тянет, хоть и Бизон, но ведь и я не комар. Такая вот фауна.
Мне бы часок-другой на раздумья. Я приготовил бы из той мешанины, что закипела сейчас в моем котелке, славную конфетку и побудил бы Бизона сожрать ее. На то он и Бизон, чтобы жрать все подряд. Но времени он мне, пожалуй, не даст. Куховарить придется на его глазах. Только не надо обнаруживать своего страха. Если он учует мою внутреннюю дрожь — мне конец.
Соберись же с духом, парень! Врубайся на полную мощность! Действуй без промедления, потому как позднее он тебе не поверит.
— Неблагодарное же ты существо, Яша, — вздохнул я. — Это такой-то монетой ты платишь человеку, который уже однажды спас тебе жизнь и может сделать это вторично?
От такой наглости он потерял дар речи, но после значительной паузы снова обрушил на меня яростные проклятья:
— Ах ты, подлый, хитрый лис! — (Более грубые сравнения опускаю.) — Неужто думаешь, что снова попадусь на твой крючок?!
— Был бы я хитрым лисом, вряд ли оказался бы здесь, — резонно возразил я. — Да и в тот раз ты мощным вывертом ушел с крючка. Так что, сам понимаешь, моя хитрость против твоей силы не проходит.
Этот завуалированный комплимент пришелся ему по душе.
— Яша, — подал голос Петро-пузан. — Охота тебе слухать этого фраера? Давай как договаривались. — Он смотрел на меня с вожделением.
Муса самозабвенно щелкал зажигалкой.
Союзников в этой крысиной норе у меня не было.
— Ладно, — сказал Бизон, обращаясь не столько ко мне, сколько к своим подручным. — Пусть споет про то, как меня спасал.
Острота была встречена ухмылками и кривляньями.
— Это предназначено только для твоих ушей, Яша, — сказал я. — Вели своим придуркам выйти.
Глазки Петра затуманились, а Муса вдруг затрясся, как припадочный.
— За придурка я тебя приласкаю особо! — визгливо выкрикнул он, подскакивая ко мне. — Волком завоешь, пидор московский!
Вступать в дискуссию с шестеркой не имело смысла, и я промолчал.
— Петро, Муса, оставьте нас, — решился наконец Бизон. — Но будьте рядом. А тебя, змеюка, предупреждаю при парнях: начнешь меня покупать, минуты слушать не стану. Помни и не рискуй понапрасну своей глоткой.
Что ж, крохотный плацдарм я отвоевал.
Костоломы вышли в коридор и прикрыли за собой дверь.
Мы с Бизоном остались вдвоем.
Ну! Волю в кулак! И — долой все посторонние мысли!
— Яша, ты помнишь то лето? — как можно задушевнее начал я.
— Мне бы не помнить! — свирепо скривился он. — Ты вполз в мою душу как подколодная гадюка. До сих пор не пойму, как я тебя сразу не раскусил?!
— Да-а… — вздохнул я. — Горячая была пора. Ты и Хнуев не могли поделить город. Объективно ты был более сильной личностью, но тебе не хватало опыта. — (Ума тебе, дураку не хватало — вертелось у меня на языке, но я благоразумно решил не откровенничать.) — Хнуев же был серым номенклатурным тюфяком, но имел огромные связи. Город оказался тесным для двоих, и никто не хотел уступать. Какое-то время вы еще крутились в этой теснотище, но столкновение было неизбежно…
— У меня руки чесались сунуть эту гниду башкой в дерьмо! — Бизон невольно втягивался в разговор.
— А помнишь, Яша, как в июле, за несколько дней до нашего с тобой знакомства, Хнуев вдруг исчез из города? Знаешь, куда он ездил?
— Да мне нас…ть на его круизы!
— И напрасно. Тут ты и промахнулся. Вот послушай. Мне терять нечего, я расскажу все. Хнуев ездил в столицу нашей Родины, город-герой Москву, на поклон к своему влиятельному дружку. Умолял помочь. Просил, чтобы тебя шлепнули — именно в момент его отлучки. Для полного алиби. Друг обещал помочь.
— Что за друг? — недовольно насупился Бизон. Но конфетку он уже лизнул. И, кажется, она пришлась ему по вкусу.
— Погоди, не путай меня, доберемся и до этого. Давай разворачивать картину последовательно. Итак, хнуевский дружок через своих людей нашел исполнителя, профессионального киллера, который сделал бы в твоем кочане аккуратную такую дырочку из мелкокалиберной винтовки, а ты наверняка знаешь, что такая пуля не может пробить вторую стенку черепа и танцует внутри, превращая мозги в кашу. Вот что тебя ожидало. Киллер уже купил билет на поезд. Ты был обречен, Яша-Бизон. Однако же здравствуешь и поныне. Пока. Знаешь, кто тебя спас?
— Ну?
— Я.
— Ты?! — Он дернулся так, будто увидел в моих руках ту самую винтовку.
— Именно я.
— И ты хочешь, чтобы я поверил в эту ахинею?!
— А ты пошевели мозгами, благо они у тебя целы. Дело в том, что я давно работаю на хнуевского дружка и имею авторитет. Узнав об этой заморочке, я предложил своему боссу другой план. Более безопасный. Я не стану объяснять причин, ты все равно не поймешь, да и не в этом суть. А вот что для тебя существенно: я предложил втереться к тебе в доверие и спровоцировать тебя на крупную, но фиктивную сделку, после чего ты оказался бы полным банкротом и был бы вынужден бежать из города. Ты терял капиталы и сферу влияния, но сохранял жизнь. А при твоей энергии и напористости ты все равно через годик-другой всплыл бы где-нибудь…
— Ах вот оно что! — сатанински ухмыльнулся Бизон. — Ты, стало быть, пекся о моей жизни? За пацана держишь?! — Он готов был сорваться.
— Дело не в тебе лично, Яша. — Я легко выдержал его напор. — Просто я против крови, против заказных убийств. Я считаю, что цели можно добиться другими, вполне цивилизованными средствами. И, согласись, я был близок к успеху. Вспомни, как мы познакомились. Я оказал тебе одну услугу, вторую, третью, ты прилично нагрелся и стал мне полностью доверять.
— Сволочь! — проскрежетал он.
— Посуди сам, — невозмутимо продолжал я, — сколько у меня было возможностей заманить тебя в ловушку. Я знал твой распорядок дня, твои маршруты, твоих любовниц… Если бы передо мной стояла задача подставить твой упрямый лоб под пулю снайпера, какие проблемы? Я мог сделать это тысячу раз, согласись. Но я вел совершенно другую линию: втягивал тебя в финансовую авантюру. Помнишь ту встречу с немецким предпринимателем?
— Не было никакой встречи! — рявкнул он.
— Опять же — не по моей вине. Мы с «немцем» — ты уже, наверное догадался, что он был липовый — ждали тебя в соседней области в гостиничном номере «люкс». Ты должен был подписать договоры. И ты подписал бы их, ты настроился на это, после чего твоя песенка была бы спета. В финансовом смысле. Причем вся вина падала на «немца», который растворился бы в голубой дали. Но на беду, о встрече узнал и Хнуев. Он вообще не верил в мои методы, считал их блажью, игрой в бирюльки. Разве я мог предположить, что близкий приятель моего крутого босса окажется не только олухом, но и слабонервным психом? Он не выдержал напряжения и, зная, что ты будешь почти без охраны, решил использовать свой шанс, болван!
— Да-а, той ночки я никогда не забуду. — Бизон целиком погрузился в воспоминания. — Лесной проселок, дождь как из ведра, молнии… Вдруг поперек дороги — бревно. Я сразу почуял неладное и кубарем выкатился в кювет. И тут же — автоматные очереди. Машина полыхнула, будто ее обложили соломой. Один из моих парней успел открыть дверцу, да так и застрял в ней. Сгорел как факел, бедняга. По счастью, его автомат выпал на дорогу. Я успел ухватить его и уползти в кусты. И тут появились двое в масках. Я уложил их как снопы. Один еще дышал. Я занялся им, и, прежде чем отдать Богу душу, он шепнул, что их нанял Хнуев, который ждет весточку на своей даче.
За поворотом стояла их машина. Я напялил маску и погнал к Хнуеву. Мне повезло. Свесив пузо ниже яиц, Хнуев расхаживал по двору с видом короля — так был уверен в удаче. Я втащил его в машину и рванул по кочкам. Пока они собирали погоню, я был уже далеко. Знал бы ты, что за дерьмо этот Хнуев, как он скулил и молил о пощаде! Он-то и заложил тебя с головой. Все на тебя валил. Дескать, ты и организовал это покушение. Думаю, так оно и было. Я всадил в него пол-обоймы и поклялся, что вторая половина достанется тебе. Но, на твое счастье, за мостом меня уже поджидали менты… — Он витиевато выругался.
— Яша, с той ночи прошло более пяти лет, — вкрадчиво напомнил я.
— Плевать! — нежданно заорал он. — Меня за то и уважают, что я всегда держу слово. Я поклялся разобраться с тобой и сделаю это. Сколько бы лет ни прошло. И не воображай, что я поверил в твою туфту! Ты подставил меня под пули и ответишь за это. Все! Незачем затягивать треп! — Он шагнул к двери, намереваясь позвать своих головорезов.
— Погоди, Яша, — попросил я. — Еще две минуты. Верить, не верить — твое дело. Возможно, ты и прав, что не веришь. Доказательств-то нету, одни слова…
— Ну? — Он наморщил лоб, силясь уразуметь мою логику.
— Над твоей головой, Яша, снова сгустились тучи. Причем более темные. — Я старался, чтобы мой голос звучал как можно убедительней. — Ты под прицелом, и только я могу помочь тебе выкарабкаться. Еще один раз.
— Брось заливать! — хмыкнул он, но от двери отошел.
А теперь — стремительная атака! Или пан, или пропал.
— Ты, Яша, забыл спросить у меня одну вещь. А кто же был тот влиятельный дружок покойного Хнуева, тот человек, на которого я работаю.
— Плевать! — Шея Бизона еще глубже втянулась в плечи, но возглас на сей раз прозвучал не столь решительно.
— Не плюй в колодец, Яша, — решился я на совет. — Не ты один держишь слово. Мой босс поклялся, что, как только ты окажешься на свободе, он отомстит за смерть старого друга. Ты приговорен, Яша-Бизон. Охота за тобой вот-вот начнется. Смело можешь считать себя покойником. Счетчик включен уже пять лет. Много набежало.
— Ну и кто же он, твой всемогущий хозяин? — осклабился Бизон.
— Прошев, Кирилл Эдуардович, — отчеканил я.
— Прошев?! — Несмотря на свою чудовищную самонадеянность, Бизон вздрогнул. Кажется, до него начало доходить, что с ним не шутят. Но натура брала свое, и он заорал в прежней манере: — Врешь, падла!
Начиная с этого момента я более не сомневался, что сумею выкрутиться.
— Эх, Яша, Яша…
Бизон надолго задумался. В его колючих зрачках промелькнула подозрительность.
— Что-то больно легко ты сдаешь своего хозяина. Не боишься, что узнает о нашем разговоре?
— Боюсь.
— А на что надеешься?
— На твое благоразумие, Яша.
— Думаешь, отпущу?
Я переборол огромное желание заорать «да!» и спокойно ответил:
— К этому вопросу мы еще вернемся. А сейчас вынужден констатировать, что неумным нападением на меня ты резко осложнил свое положение.
— Скажите, какая важная птица!
— В данный момент я выполняю ответственное поручение Прошева, — веско заявил я. — Ты помешал мне. Значит, снова лягнул его. Теперь он будет мстить и за Хнуева, и за меня.
— Ты его заложил, — упрямо повторил Бизон. — На кой хрен ему мстить за тебя?!
— Чтоб другим было неповадно. А у Прошева длинные руки. Мы с тобой, друг Яша, очутимся на том свете с интервалом в одни сутки. Вот уж наболтаемся от души! Там-то ты поверишь!
— Не бери меня на пушку!
— Тебя возьмут на мушку, Яша. Уже взяли. Он найдет тебя быстрее милиции. И ребятам из угро достанется твой окоченевший труп. Но вряд ли это сильно их огорчит.
— Ну, со мной сладить не так-то просто. Даже твоему Прошеву.
— Не бахвалься, Яша, — иронично поморщился я. — Сам понимаешь, что твое дело швах! В сущности, у тебя остается единственный выход…
— Отпустить тебя? — набычился он, снова готовый обвинять меня в хитрости, коварстве и лжи.
— Застрелить Прошева.
— Чего-о? — У бедняги отвисла челюсть, обнажив ряд крепких кривых зубов.
— Застрелить Прошева, — буднично повторил я, словно речь шла о назойливой мухе. — Тогда о тебе никто и не вспомнит.
Бизон с силой затряс головой, будто пытаясь придать мозгам более устойчивое положение.
— Ах ты, сучонок! На верную гибель толкаешь?!
— На спасение, Яша…
— Да у него одной охраны, небось, человек тридцать! Комар не пролетит.
(Тридцать! Вот дурак! Тридцать — у деятелей средней руки.)
— Да, охрана у него солидная. Но весь секрет в том, что я знаю, как к нему подобраться. Скрытно. Почти без риска. Вот эта информация и будет настоящим предметом нашего торга. Я все сказал! Остальное решай сам, если тебе дорога жизнь.
Довольно долго он молчал, сопя, как раздраженный бык, которому никак не удается растерзать ненавистного тореадора.
— Ты и соврешь, недорого возьмешь.
Бедняга никак не мог вырваться из мира привычных образов.
— Зачем мне врать, посуди сам? По твоей милости мне пришлось, как ты выразился, заложить хозяина, и теперь надо идти до конца. Предположим на секунду, что я соврал. Стрелка, которого ты пошлешь по душу Прошева, схватят. На первом же допросе он расколется и расскажет, от кого поступила информация. Неважно, ложная или правдивая. Мой хозяин поймет, что я ненадежен. А это для меня конец. Ну же, Яша! Я сам не в восторге от нашей трогательной встречи, но ты загнал меня в угол. Как современный человек, обладающий прагматическим складом ума, я вынужден выбрать из двух зол меньшее. Сказав «а», надо говорить «б». Вот и получается, что теперь мне самому выгодна ликвидация Прошева. Поэтому предлагаю натуральный обмен: жизнь на жизнь. Другой вариант исключается.
Он опять надолго задумался. Мне казалось, что я слышу, как в его мозгах скрежещут ржавые-ржавые шестеренки.
— Что ты делаешь в Питере? — отрывисто спросил он.
— Он прислал меня для организации в газетах рекламной кампании фирмы «Ингода». Двигает сюда своего забайкальского дружка.
— Кто эта парочка, с которой ты ошивался по парку?
— Касаев, сотрудник газеты «Невская радуга», где, кстати, должна появиться первая реклама. Деньги — шесть лимонов — уже в бухгалтерии. А женщина — его жена, Лариса Борисовна.
— Этот Касаев — человек Прошева?
— Они хорошо знакомы, — обтекаемо ответил я. — И даже учились в одном классе.
Бизон принялся скрести щетину на подбородке. Скреб, скреб…
— Ну и чего ты хочешь? Говори как на духу!
— Я уже сказал, Яша. Жизнь за жизнь. Отвези меня в какой-нибудь тихий уголок, и там мы закончим беседу. Я тебе открываю, как достать Прошева, а ты отпускаешь меня на все четыре.
— Хм! А если твой секрет мне не очень понравится?
— Ручаюсь, что понравится. По крайней мере, лучшей дорожки к нему не существует. Но давай играть по-честному. Дай слово, что не будешь стрелять в спину. Я тебе верю.
— А я тебе — нет! — снова взорвался он. — Не такой уж я олух! Было время — развешивал перед тобой уши, но теперь — дудки!
— Я-а-аша. — Я укоризненно покачал головой. — Чего ты опасаешься? Оружия у меня нет, да и пользоваться я им не умею, ты же знаешь, приемами каратэ тоже не владею, яд в потайной капсуле не ношу…
— Ладно, — смилостивился он. — Поскучай пока малость. А я проверю кое-что из того, о чем ты тут наплел. И смотри, если соврал хоть в одном слове — пеняй на себя!
— Яша, не та ситуация, чтобы хитрить.
Что-то бормоча, он двинулся к выходу, топая, как стадо слонов.
— Яша, вели, чтобы меня отцепили от этой железки, — попросил я. — Глупо же!
Он остановился и зыркнул на меня исподлобья.
— Ничего, посиди. Так мне будет спокойней.
— Тогда хотя бы приструни своих орлов. Какие-то они у тебя нервные.
— Ладно, не боись. — Он вышел, оставив почему-то дверь приоткрытой, что весьма меня насторожило.
Однако минуты через три он вернулся, швырнул мне с порога какую-то мятую, грязную кастрюлю.
— Держи парашу!
Затем, подойдя ближе, поочередно достал из карманов плоскую бутылку коньяка, заполненную на две трети, шоколадку, сигареты и зажигалку:
— Пользуйся и не говори после, что Бизон не умеет принимать гостей.
— Яша…
Но он уже был в коридоре.
Дверь с лязгом захлопнулась, завизжал засов.
Что ж, я получил передышку.
Что у нас со временем?
Я посмотрел на часы: без четверти двенадцать. Не может быть! Так и есть, кончился завод. Сколько же сейчас? Не имею ни малейшего представления. Но все же я завел механизм. Хотя бы для относительной ориентировки.
Вот и попробуй построить цивилизованное общество с такими типами, как Бизон. Какой там, к чертовой матери, интеллект! Он признает только грубую силу, только физическую расправу, только изуверские разборки. А сколько таких бизонов вокруг! Сколько их подручных, вроде Петра и Мусы!
Впрочем, довольно абстрактных рассуждений. Попробуем творчески проанализировать ситуацию.
Бизону полагается еще пять лет отсидки. Почему он на свободе? Бежал? Угодил под амнистию? Откупился?
Шайка у него, видимо, немалая. Петро, Муса, золотоволосая красавица… Выследили они меня, несомненно, еще в Москве, но трогать побоялись. Увязались за мной в Питер и, убедившись, что здесь я без прикрытия, сделали свое черное дело. Очевидно, Бизон пришел к выводу, что я владею немалыми капиталами, и вознамерился сорвать с меня солидный куш. Не очень-то я верю в сказочки о благородной разбойничьей мести. Хотя, зная Бизона, нельзя полностью исключить и этот вариант. Наблюдая за мной через своих людей в Москве, Бизон догадался, что я работаю на некое влиятельное лицо. Сейчас это играло на меня.
Не представляю, что он собирается проверять, но полагаю, что уличить меня во лжи ему будет трудновато.
Ведь мой принцип — говорить только правду. С небольшими альтернативными отклонениями.
Если я в чем и слукавил, то о сути ему не дознаться.
Приезжал Хнуев за помощью к КЭПу? Приезжал!
Хнуева КЭП и в грош не ставил, но когда-то они работали вместе, а КЭП любил щегольнуть перед бывшими соратниками своей нынешней карьерой и нередко помогал по мелочам, чтобы подчеркнуть свои возможности. Разумеется, ни за какие коврижки он не стал бы подыскивать Хнуеву киллера — ни через третьи, ни через тридцатые руки. Это исключалось напрочь. Хотя бы Хнуев вывернулся наизнанку. Но как раз накануне я очутился в команде КЭПа со своими идеями «цивилизованного рэкета», и он то ли для обкатки, то ли из каприза поручил мне заняться проблемами просителя.
Справился ли я с заданием? С подготовительной частью — несомненно! Втерся в доверие к Бизону, тайно вырыл для него глубочайшую финансовую яму, куда он должен был с треском провалиться. Дурак Хнуев все испортил. Зачем он устроил эту глупую засаду?
Выслушав мой отчет, КЭП согласился, что Хнуев сам виноват. Гибель бывшего коллеги ничуть его не опечалила. Полагаю, он забыл о нем на следующий день. Зато ход моих действий КЭП одобрил полностью и с тех пор регулярно давал мне деликатные поручения, тонкое исполнение которых позволило мне занять значительное, хотя и неприметное внешне место рядом с шефом.
Не солгал я Бизону и по прочим узловым моментам нашей беседы.
Пусть проверяет.
Моя уверенность росла. Но о том, что должно случиться после освобождения, я покуда запрещал себе думать, иначе страх снова вернется. Проблемы надо решать последовательно. Сначала я должен вырваться из плена…
Я отвинтил пробку и сделал пару глотков. В умеренных дозах — хорошая смазка для компьютера. Но перебирать нельзя.
Через три с половиной часа раздался лязг засова. В камеру шумно ввалился Бизон, следом — Петро.
Ну, какие вести принес мне мафиози?
— Петро, давай! — буркнул Бизон.
Толстяк склонился надо мной, снимая наручники. При этом он не преминул интимно погладить меня по бедрам. Я непроизвольно дрыгнул ногой, угодив коленкой по его носу. Петро вздохнул, как обманутый в лучших надеждах.
Едва браслет расстегнулся, я рывком вскочил на ноги, растирая зудящую полоску кожи на запястье.
— Не ерепенься. — Петро принялся надевать на мою голову мешок из плотного черного материала с прорезью для рта. Он так и норовил прижаться ко мне жирным брюхом.
— Петро, брось! — скомандовал Бизон. — Айда!
Мое движение направлялось блудливыми руками пузана, а все попытки сопротивления приводили лишь к тому, что я спотыкался на каждом шагу.
Мы прошли по коридору, после чего меня развернули на девяносто градусов.
— Поднимай ходули, — ласково предостерег Петро. — Тут ступеньки.
Наконец повеяло свежим воздухом. Я с наслаждением вдохнул его полной грудью.
Меня втолкнули в машину. Рядом, судя по сопению, сел Бизон.
— Мы так не договаривались, — запротестовал я. — Говорить будем без свидетелей.
— Не дрейфь! — Бизон толкнул меня плечом. — Водило-то нужен. Не могу же я оставить тебя за спиной. А говорить будем вдвоем.
— У вас есть другой водитель, — напомнил я. — Некая привлекательная блондинка. С ней мне было бы как-то спокойнее.
Бизон хохотнул:
— Радуйся, что не познакомился с ней ближе. Петро ангелом бы показался…
— Развеселый у тебя коллектив, Яша…
Взревел мотор.
Некоторое время ехали медленно, видимо, машина выбиралась из каких-то закоулков, но вот скорость резко возросла. Судя по звукам, мы влились в оживленный транспортный поток.
Радиоприемник в салоне был настроен на волну «Маяка». Вскоре диктор сообщил, что в Москве двадцать три ноль-ноль. Ого! Надолго же затянулось мое приключение!
После выпуска новостей, основная часть которого была посвящена захвату заложников, ехали, по моим прикидкам, еще минут десять.
Но вот машина остановилась.
Бизон сдернул с моей головы мешок:
— Выходи!
Мы находились в какой-то тенистой аллее, скупо освещенной редкими светильниками. Нигде не виднелось ни одной фигуры, ни одного горящего окна. Воздух был удивительно свеж, от него кружилась голова.
— Петро, жди меня во-он там, — приказал Бизон, тыча пальцем в сторону ближайшего фонаря, до которого было метров двести.
Куда же он меня завез?
Петро вздохнул и уныло поплелся по пустынной дороге.
— Ну, гони свою туфту! — ухмыльнулся Бизон, становясь напротив.
— Яша… Есть люди, которые дорого заплатили бы за эту информацию.
— Ладно-ладно, нечего цену набивать.
— Ты даешь слово?
— Даю. Слово Бизона, что отпущу на все четыре стороны, если будет толк.
— Хорошо… — Тянуть далее не имело смысла. — Слово Бизона — твердая валюта.
Он самодовольно осклабился.
— А теперь навостри уши… — Далее я продолжал шепотом, хотя никто посторонний слышать нас не мог, а Петро удалился уже метров на семьдесят.
— Дело в том, что у всех людей, даже великих, есть свои слабости. Увлечения, хобби. Хобби Прошева — рыбалка. Самая обычная. Он не признает ни неводов, ни верш, ни спиннингов, ни подводного ружья, ни динамита. Только удочку. Каждый понедельник перед работой он ездит рыбачить на одно подмосковное озеро. На утреннюю зорьку. Бывают, конечно, исключения. Допустим, зарубежный визит. Но если он в Москве, то это святое правило. Запомни: понедельник, утренняя зорька.
— Не без охраны же он ездит! — скривился Бизон.
— С охраной, конечно. И конечно, там все тщательно проверяется.
— А в чем секрет?
— Вот мы и дошли до главного. Озеро имеет форму подковы. Шириной примерно двести метров. Он забрасывает свои удочки на внешней стороне подковы. Там же расположены коттеджи, все службы. А внутреннее пространство подковы представляет собой как бы мыс, поросший лесом. Мыс этот слегка всхолмлен. В самой верхней точке растет дуб с большим старым дуплом. Он там один, ошибиться невозможно. Дуб окружен зарослями орешника и буреломом. С места рыбалки дупло невозможно заметить. Зато из дупла бережок просматривается отлично. Сквозь ветки. Напрямую это три сотни метров.
— Охрана? — отрывисто спросил он.
— Сосредоточена в районе рыбалки. А также контролирует подъездные дороги.
— Что же, они совсем не осматривают дальний берег?
— Осматривают. В воскресенье вечером. Считается, что туда можно попасть только со стороны коттеджей, с юга, а все эти подходы перекрыты.
— Н-ну? — Он прожигал меня взглядом.
— Но к волшебному дубу можно подойти и с севера. Правда, надо продираться сквозь заросли и бурелом. Километра четыре, притом ночью. Это не увеселительная прогулка, но для подготовленного человека особого труда не представляет. Я расскажу тебе о заброшенной лесной дороге и приметной точке на ней. Если идти от нее строго на юг, то как раз через четыре километра выйдешь к холму. Но если даже немного собьешься, озера все равно не минуешь. А там легко сориентироваться.
— Никак ты сам собирался в то дупло, а? — хохотнул Бизон.
— У меня кишка тонка, — ответил я. — Но лишняя информация никогда не помешает.
— Ох смотри, парень!
— Яша, хватит толочь воду в ступе. Если с твоим человечком что-то случится, просто пошли Прошеву весточку, кто дал наводку, и он достанет меня из-под земли. Но подбери человечка потолковей, не дурачка. Как видишь, я рискую больше.
— Говори адресок, — хмыкнул он.
Я отбарабанил ему наиподробнейшие координаты. Затем повторил еще дважды.
— Ты доволен?
Он молчал.
— Яша!
Его глаза безумно блеснули, в правой руке появился пистолет.
Ну вот и все. Вот оно, слово Бизона.
Некоторое время ствол описывал круги, будто выбирая, в какую точку послать гостинец.
Наконец ствол замер. Бизон попросту играл со мной, как когда-то я играл с ним.
— Нагнись! — потребовал он.
Я подчинился.
— И чтобы не попадался мне больше на глаза!
Второй раз за минувшие сутки на мой бедный череп обрушился мощный удар.
