Глава 11
– Вот тут, госпожа! Ты сказала – Зеленая, пятый дом? Ну, точно тут. Нам с тобой идти?
– Парни, сходите пока в трактир, вон тот, поблизости. Кстати, я вам должна, держите!
Сергей бросил Хану две серебряные монеты, Рес ловко вынул их из воздуха прямо перед лицом опешившего командира и гаденько захихикал:
– Старый стал, командир? Скорость не та, а? Сочувствую! Все когда-то будем такими старичками…
– Вот ведь гадина какая! – непритворно возмутился Хан. – Ты видела, госпожа? Кто сегодня тебе зад надрал, поганец? Я три раза тебя сегодня достал, и ты, скотина, осмеливаешься говорить такие слова?
– Это я позволил тебе пробиться через мою защиту. Чтобы ты не расстраивался! Приятное хотел тебе сделать, – невозмутимо пожал плечами Ресонг и, ухмыльнувшись, подмигнул Серг. – Пойдем, пока госпожа не передумала! Выпьем по кружке холодненького! Жарко, не выношу, когда после дождя сразу жара! Весь покрываешься испариной…
– Ах, ты, подлец! Ах, ты, неблагодарная тварь! – фыркнул Хан и начал обличать Ресонга в мнимых и настоящих преступлениях против правды, но Сергей уже их не слушал. Он поднялся по ступеням на высокое крыльцо, над которым располагалась неприметная вывеска с нарисованной человеческой головой – вид с затылка. Вывеска была старой, облупленной, и Сергей с неудовольствием подумал о том, что вряд ли в такой лавке может быть хороший товар. Успешный хозяин подновил бы вывеску, сменил скрипучие ступеньки на новые, не такие затертые, покрасил дверь в красивый цвет и повесил над дверью новый колокольчик вместо этого, задребезжавшего так, будто жаловался на превратности судьбы и посетителей, десятилетиями разбивавших ему бока.
В лавке, вопреки ожиданиям, оказалось чисто, уютно, пахло воском и чем-то знакомым, родным – такой запах стоял в доме у бабушки, жившей в деревне.
Сергею помнилась эта атмосфера, в которой запах воска смешивался с запахом лампадного масла, горевшего перед старой иконой. Несмотря на долгие годы советской власти, в том доме сумели сохранить образа, не заменив на портреты Ленина и Сталина.
Гладкие доски пола блестели от свеженанесенного покрытия. На окне, на шкафу, на полках стояли фонари – именно от них шел запах ароматического масла.
За столом сидела девица – не старше Серг, очень миленькая, пухлогубая, синеглазая и бледнокожая, чем-то напоминающая портниху Морну, только не такая огромная. Девчонка подняла голову, внимательно осмотрела Серг с ног до головы, и ее губки сложились в приветливую улыбку:
– Чем могу помочь, госпожа? Хочешь приобрести парик, госпожа?
– Хочу, – слегка оторопело ответил Сергей, пристально разглядывая девушку. Та была так красива, так совершенна, что казалось – она плод воображения, а не живая девица. Таких в жизни не бывает.
Все в ней было слишком – слишком белая кожа, слишком яркие синие глаза, слишком красные губы и правильные черты лица.
Про фигуру и говорить нечего – полная, но не слишком большая грудь, стройные бедра, обтянутые шелком длинного серебристого платья.
Про таких говорят – «смерть мужикам!». При желании на Земле она легко могла бы сделать карьеру модели или… дорогой проститутки. Что, впрочем, частенько суть одно и то же. Мужчины отдавали бы за ее прелести огромные деньги, не скупясь, в желании обладать такой совершенной красотой.
Сарана была довольно красивой девушкой, но ее внешность не шла ни в какое сравнение с этим совершенным существом. Оставалось надеяться, что девушка глупа – ну хоть что-то в ней должно быть несовершенно? Ведь не зря же говорят, что блондинки глупы как пробки?
Все эти мысли мгновенно промелькнули в голове Сергея, пока он разглядывал «ангела» во плоти со всех сторон и пытался найти в себе силы выдавить хоть одно слово, кроме сказанного. Мужское сознание сработало как тормоз, заставив женское тело впасть в ступор.
– Так что хочет купить госпожа? – снова терпеливо переспросила девушка и продолжила осмотр посетительницы. Та ее явно забавляла, потому что брови девушки слегка поднялись, а с лица не сходила блуждающая полуулыбка.
– Парик! – собрался с силами Сергей. – Несколько париков! Мне сказали, что тут хороший мастер, и волосы, что используют в ваших париках, – это волосы с живых людей, а не с трупов.
– Конечно, госпожа! – посерьезнела девица. – Само собой, с живых людей! Папа всегда говорил, что нельзя использовать волосы с мертвецов – они несут на себе плохое заклятие! Кто знает, от чего умер этот человек? Может, он вообще скончался от болотной лихорадки, или же какой-нибудь колдун проклял все его тело! Прицепишь к себе дурное заклинание – пожалеешь. А папа всегда был прав…
– Почему был? – автоматически поинтересовался Сергей и тут же получил ожидаемый ответ:
– Он умер два года назад. У него было совсем плохое здоровье, и маги уже не смогли вылечить. Или не захотели помочь…
– Вот почему у тебя на лавке вывеска облупилась, – кивнул Сергей, – и ступени не в порядке. И перила. Некому подновить? Ты что, одна живешь? Некому?
– Одна, – пожала плечами девица, – честно говоря, просто некогда. Нужно будет нанять строителей и подновить, ты права, госпожа.
– А все эти парики, – Сергей обвел рукой стены с полками, на которых стояли чурбачки, украшенные десятками париков, – это от отца осталось?
– Почему это от отца? – искренне удивилась девушка. – Это я их делаю! Папа как заболел, уже не мог работать. Все я сделала. Он меня научил, папа был хорошим мастером, его все знали. Теперь ко мне за париками ходят. Мое имя Занда, госпожа. Так что ты хотела купить? Мне не хотелось бы тебя поторапливать, но… в общем – я делаю срочный заказ жене городского судьи, и…
– Я поняла, – кивнул Сергей и торопливо показал, – мне нужен вот такой примерно парик и такой… а еще вот такой. Они сколько стоят?
– Этот – полтора укана. Этот – два. И этот два. Давай, мы примерим, будут ли они на тебе держаться… если что – я их на тебе подгоню. Извини, но мои парики недешевы, я делаю хорошие вещи.
Через полчаса возни Сергей стал обладателем четырех париков различной расцветки и длины волос. Ему было пора уходить – парики упакованы в холщовые мешочки, деньги перешли в руки красавицы, но что-то останавливало, не давало выйти из лавки, уйти от девушки, пока что никак не подававшей признаков неудовольствия от того, что у нее отнимают время.
Сергей сам не мог понять, что заставило его задержаться в лавке, и только когда случайно соприкоснулся рукавом с хозяйкой лавки и почувствовал, как кожа на щеках загорелась румянцем смущения, с ужасом понял – влюбился! Он влюбился в эту девицу – с первого взгляда, с нескольких мимолетных слов ни о чем! Катастрофа!
«Ты правда в нее влюбился?! Сдурел?»
«А что, я не могу влюбиться? Что я, бесчувственный?»
«Ты же знаешь, что с ней никакой перспективы? Ты же знаешь…»
«Ничего я не знаю! И я ее хочу! Хочу! Хочу! Хочу!»
Похоже, что девица почувствовала состояние гостьи. Она снова села за стол, слегка улыбнулась, покачав головой, мелодично засмеялась, будто зазвенели колокольчики. Потом вздохнула, улыбнувшись гостье, сказала:
– Это мое проклятье, госпожа.
– Что именно? – не понял Сергей, мозг которого отказывался служить как надо, захлестнутый волной возбуждения.
– Моя красота, – просто пояснила девица и вздохнула. – Она одинаково действует и на мужчин, и на женщин. Особенно на таких, как ты, женщин. Не знаю – почему.
– Каких – таких? – нахмурился Сергей.
– Ну… таких, которым нравятся не мужчины, а женщины, – смущенно потупилась девушка и тут же быстро заговорила: – Нет-нет! Я не против, у каждого своя судьба, данная ему богами! Мне все равно, кто кого и как любит! Но, понимаешь ли… мне нравятся мужчины. Сразу должна об этом сказать, чтобы ты не обижалась. У меня есть любимый, он стражник, и сейчас на службе. Может, слышала – сыщик-следователь Маланг? Мы любим друг друга и скоро поженимся. Так что…
– Так что мне ничего не светит, – с кривой усмешкой закончил Сергей и шагнул к двери. – Мир очень мал, тебе не кажется? Куда ни шагни, везде встретишь знакомых или услышишь о знакомых…
– Да, иногда кажется, что очень мал, – смущенно улыбнулась девушка. – Как соберусь пойти на рынок – обязательно человека два-три знакомых встречу, а то и десяток! Мне кажется, что наш мир тесен, как этот чулан! Мы знакомы, госпожа?
– Нет, – усмехнулся Сергей, – с твоим любовником слегка знакома. Ну, что же, спасибо и прощай, Занда. Может, еще увидимся…
– Конечно, увидимся! – с жаром заявила девушка. – Заходи почаще! Мы можем просто дружить! Мне нравятся сильные женщины! Мой папа был из клана Эорн, в него я такая белолицая, в детстве меня во дворе дразнили белой лягушкой! Папа мне рассказывал, что женщины Эорна очень сильные и телом, и духом, а мужчины у них на побегушках! Хотелось бы мне быть сильной женщиной! Что толку от красоты, если она не может защитить себя? Когда я осталась одна, тут такое началось… все мужчины лезли ко мне под юбку, пытались затащить в постель! Угрожали даже… дом подожгли – хорошо, хоть соседи увидели, помогли, залили огонь водой. Тогда я и познакомилась с Ингером. И он сделал так, что все от меня отстали. Он сильный и справедливый. Настоящий мужчина! Его все боятся и уважают. И меня любит.
– А ты его? – неожиданно для себя спросил Сергей. – Ты его любишь?
– Я? Конечно, люблю! – слегка запнулась Занда. – Как его можно не любить?! Он опора, надежда, сила! За ним ничего не страшно. Я с ним буду счастлива!
– Надеюсь… – вздохнул Сергей, кивнул девушке и вышел вон, опустошенный, расстроенный и озабоченный – и не только тем, что все его покупки теперь бесполезны. Ведь когда шел в лавку, собирался попросить мастера, чтобы тот ничего и никому не говорил о странной посетительнице с бритой головой и о тех париках, что она купила. А теперь что? Это же надо так было угодить – чуть не в самое логово зверя! Попасть в дом к тому, кто охотится на него!
Занда обязательно расскажет о странной девице, купившей парики, следователь сложит два и два, попросит описать, какие парики та купила, и случись что – не отвертишься тем, что из дому не выходил и все такое прочее. А еще следователь будет знать, что Серг собирается маскироваться, значит, готовит тайный выход в город. Поставит вокруг дома наружку…
«Что-то ты все усложняешь, а? Ну какую, к хренам, наружку? Еще скажи – «жучок» тебе в комнату поставит! Ну и узнает, что ты купил парики, дальше что?»
«Дальше? Засвечусь я в этих париках, этот парень сложит два и два, вот и…»
«И что? Что-то ты больно уж опаслив стал. Что увидят наблюдатели? Девицу с темными или светлыми волосами, а не лысую амазонку. По-моему, ты глупишь».
«Зная, какие парики я могу носить, зная мою внешность, он может… ладно – может, я и слишком уж накрутил себя, но нужно быть осторожнее. Парень этот очень непрост».
«А девица – проста? Хочешь ее, да? Хооочешь… мечта, а не девица. И представляешь себе – она в руках этого козла! Ну что за гадство, правда?»
«Правда. Еще как правда… а чего это у нас тут происходит? Ну-ка, ну-ка? Вот черт!»
Сергей с тревогой посмотрел вперед, туда, где сейчас звенели клинки и слышались яростные крики.
Хан и Ресонг спиной к спине отбивались от группы бойцов – человек десять, не меньше, окружили их со всех сторон и яростно напрыгивали, мешая друг другу. Именно то обстоятельство, что нападавшие мешали друг другу, скорее всего и позволяло двум приятелям держаться достаточно длительное время. Это да еще мастерство фехтовальщиков, которым отличались оба охранника.
Мечи обоих мужчин ткали сложную, красивую вязь, расшивая ковер из сверкающих клинков. Трое противников уже были на земле, двое не двигались, то ли мертвые, то ли тяжело раненные, один стоял на колене, опираясь на меч, и левой рукой пытался зажать глубокую рану на боку, из которой сквозь стиснутые пальцы толчками выбивалась густая, темная кровь. По всему было видно, что парню долго не прожить – он должен был потерять сознание несколько минут назад, но каким-то чудом все еще держался, закатывая глаза и шатаясь, как под сильными порывами ветра.
Наконец и он свалился без чувств – прямо под ноги скачущим товарищам. Один из них споткнулся о раненого, потерял равновесие, открылся и тут же был наказан за ошибку жестоким уколом в живот, согнулся пополам и тоже упал на мостовую.
Сергей, не глядя, куда упадут, отбросил назад бесполезные мешки с париками, одним движением выдернул из рукавов ножи и, стартанув с места, как спринтер, бросился вперед, на помощь своим бойцам.
«Своих бьют!» – что может быть важнее этого клича для дворового мальчишки, а еще – бойца, для которого помощь товарищу на поле боя не прихоть, а средство выживания. Сегодня ты помог – завтра тебе помогут.
Сергея заметили. Кто-то крикнул: «Вот она, эта сука!» – и трое бойцов развернулись в сторону бегущей Серг, готовые отразить любую атаку.
С этого момента все стало гораздо веселее. Забылась грусть, на задний план отошли заботы, все, кроме одной – как бы ловчее воткнуть нож в придурка прямо перед тобой. Но придурок не желал, чтобы в него вогнали заколдованный нож, и делал все, чтобы лишить нападавшую такой возможности: яростно размахивал длинным куском железа так, что едва не срезал левую грудь, как бритвой снеся кусок черной курточной кожи.
Сергей уклонился от удара меча, но забыл, что его грудь выше, чем у мужчины, как минимум на несколько сантиметров – за что едва не поплатился.
Вообще-то Серг знал, что груди у него красивые, дай боги всем женщинам такие, с красивыми сосками и матовой, упругой кожей, – об этом ему сообщила Абина, да он и сам это увидел, внимательно рассмотрев себя в зеркале. Так что мысль о том, что его едва не сделали калекой, лишив красивой сиськи, привела Сергея в ярость и вызвала такое желание убить супостата, что дальше все пошло как по маслу. Он вертелся среди противников, как мангуст носится среди ядовитых кобр, и кусал, кусал, кусал… безжалостно, яростно, не оставляя никакой надежды своим противникам.
Ножи работали, будто крылья мельницы, распахивая, разрезая, протыкая тела, едва прикрытые короткими кольчужками.
За считаные секунды Серг сделал трех противников кастратами, бурно истекающими кровью, и, не дожидаясь, когда все они свалятся на землю, налетел на других, тех, кто пытался завалить Хана и Реса.
Как ни странно, теперь у этих семерых получалось лучше, чем тогда, когда против охранников стояло десять человек. Теперь каждому было место, никто никому не мешал, и это позволило нападавшим действовать гораздо эффективнее.
Хан был ранен – левая рука повисла плетью, кинжал валялся на мостовой. Рубаха на боку потемнела от крови, видно, раной на руке дело не ограничилось.
Ресонг работал обеими руками, в которых были зажаты короткие мечи, и старался прикрыть командира с левого бока. Хан отбивался с трудом, и видно было, что того и гляди упадет на мостовую, скорее всего, он потерял много крови.
На Серг никто не обращал внимания, видимо, решив, что для нее достаточно тех троих, что отсоединились от общей группы, потому он и мог сделать то, что задумал.
Остановившись, Сергей переложил нож из правой руки в левую, сунул правую за пазуху и выдернул из перевязи метательный нож. Прицелился и по своей новообретенной привычке метнул его в зад ближайшего противника. Потом другой нож, третий, четвертый… невероятно быстро и с потрясающей точностью, которой он сам не ожидал от себя.
Пока нападавшие заметили, что их закидывают ножами, четверо из них практически вышли из боя – с ножами, торчащими в анусе, особо не повоюешь.
Пятый нож прочертил глубокую борозду на ляжке противника и, отскочив от мостовой, отлетел в сторону зрителей, собравшихся возле трактира и наблюдавших за схваткой. Там он и исчез, растворившись в толпе зевак, будто упал не на землю, а в бочку с кислотой, растворяющей все, что угодно, за долю секунды. Местные обитатели не упускали возможности поживиться всем, что плохо лежит. Или удачно упало…
Оставшиеся на ногах бойцы бросились бежать, оставив товарищей истекать кровью. Раненные в зад супостаты тоже попытались скрыться, но полегли за считаные мгновения, изрубленные воодушевленными атакой командирши охранниками. Сопротивляться те практически не могли.
– Как ты вовремя, госпожа! – выдохнул Хан, держась за плечо Реса, судорожно переводящего дыхание. – Я никогда так не радовался появлению женщины! Даже тогда, когда впервые в жизни ко мне пришла соседская девка, пообещав неземное наслаждение!
– Получил? – радостно хихикнул Рес, стягивая с командира куртку и отрывая рукав рубахи. – Неземное – получил? Стой спокойно, командир, сейчас будет больно!
– Нет, не получил! – простонал Хан, морщась от боли. Рана была очень глубокой – меч распахал руку до самой кости. – Нас застал ее отец, и я получил колом из забора прямо по голой заднице! Потом я несколько лет не мог делать ЭТО лежа – все время оглядывался, не подкрадывается ли ко мне старый демон! Да осторожнее ты, проклятый! Как с деревянным обращаешься, а я живой пока!
– И будешь жить, – удовлетворенно кивнул Рес и тут же нахмурился. – Если яду на клинке не было. К лекарю надо, и быстрее. Госпожа, помоги ему, я пока соберу добычу!
– Какую добычу? – недоуменно переспросил Сергей и тут же махнул рукой, поняв. – Только быстрее! До лекаря далеко идти?
– Через две улицы. Сейчас, я сейчаааасс… – Рес перевалил Хана на Серг и, наклонившись над ранеными и убитыми противниками, ловко обшарил их карманы, пояса, сорвал цепочки, перстни – немилосердно сдирая с пальцев и попутно снося кусочки кожи. Прихватил пару красивых кинжалов с богато украшенными рукоятями, взял три меча – тоже приличного вида, приговаривая: «Вам они ни к чему уже, а мы выпьем за то, чтобы вы отправились на Небеса в хорошую компанию! Все равно эти крысы растащат!»
Под крысами он имел в виду толпу любопытных, с жадным интересом наблюдавших за последствиями схватки.
Сергей был уверен, что через несколько минут после того, как он с соратниками покинет поле боя, на месте останутся только голые тела. Стервятников сдерживала только мысль о том, что победители могут негативно отнестись к попыткам грабить трупы прямо при них, ведь право первого мародерства за теми, кто обеспечил этот источник обогащения. И у «обеспечителей» очень острые, окровавленные клинки.
Рес собрал и метательные ножи Серг, тщательно вытерев их о тела «мишеней», отдал Сергею, потом увязал добычу в куртку, также сдернутую с одного из противников, и через считаные минуты троица шагала по мостовой, стараясь передвигать ноги как можно быстрее. Мало ли… вдруг сбежавшие негодяи приведут с собой подмогу?
– Только рука или еще что-нибудь? – спросил Сергей, чувствуя, как бок Хана становится все более мокрым.
– Еще что-нибудь, – мрачно кивнул бледный Хан. – Сука мне в бок ударил, когда я выходил из трактира! И как я его просмотрел?! Вправду старею, прав Рес… на покой пора. Купить домишко на берегу моря, сажать финкулоны, варить похлебку и растить детей! Хватит бродяжничать, махать железкой и строить из себя героя! Открою лавочку, буду торговать мукой, крупами и забуду эту хрень как дурной сон. Женюсь на вдове Гионга, она давно меня зовет, нарожаем детей и…
– Ты каждый раз это говоришь, как только тебя подрежут! – хохотнул Ресонг. – Я эту песню слышу лет пять, не меньше! А как только вылечишься – снова за меч! Нет, командир, огородик с финкулонами – это не твое! Мы с тобой так и сдохнем с мечом в руках! И не старый ты – эта тварь ударила исподтишка, ты ничего не мог сделать, я видел! Ты дрался с тяжелой раной и уложил троих, не меньше! Все, сейчас тебя полечим, будешь как новорожденный – гладкий, розовый, пахнущий молочком…
– Это вряд ли… насчет молочка… скорее винооом… – криво ухмыльнулся Хан, глаза его закатились, и мужчина обмяк, как тряпичная кукла, всей своей тяжестью повиснув на шее Серг.
– Госпожа! Бери барахло, я его понесу, – Ресонг толкнул в руки Серг узел с трофеями, но Сергей только помотал головой и рявкнул на соратника, закашлявшись от крика:
– Дорогу! Дорогу показывай! Я сама!
Сергей поудобнее перехватил обмякшее тело Хана, рванул вверх и взгромоздил себе на плечо, крякнув от натуги. Потом стиснул зубы и помчался по улице, придерживая охранника, как мешок картошки.
Ресонг бежал впереди, время от времени оглядываясь на госпожу. Лицо его было ошеломленным, испуганным, как если бы он увидел что-то странное, то, что не может существовать в природе. Да и немудрено – девушка, едва достававшая ему до плеча, тащила на себе мужчину весом под сто килограммов, да не просто тащила, а бежала, успевая за своим не особо отягощенным грузом подчиненным!
Случайные прохожие таращили глаза, увидев странную картину, а когда удивительная парочка удалялась от них подальше, показывали пальцами и удивленно кивали головами – будет что рассказать сегодня вечером!
Кровь из бока Хана текла за шиворот Сергею, он чувствовал, как теплая струйка просачивается под одежду, но старался не думать о том, что Хан, возможно, уже мертв. Стражник потерял столько крови, что удивительно, как он был жив к тому времени, когда Сергей поднял его на плечо. По-хорошему, ему сейчас нужно было не на плече трястись, а лежать в палате реанимации, с кислородной маской на лице и воткнутыми в вену трубками.
Колдун-лекарь действительно жил недалеко от места побоища – в приличном доме, выходящем фасадом прямо на улицу, как у всех тех, кто торговал или оказывал услуги. Клиенты ведь должны иметь возможность добраться до тела уважаемого лекаря, иначе он не сможет поправить их тела.
Лекарь появился через минуту после того, как Ресонг обрушился на массивную дверь всей своей костлявой фигурой, долбя ногами так, что едва не вылетели петли. Впрочем, вряд ли – сделана она была на совесть и могла выдержать напор целой толпы бунтовщиков, разгоряченных выпитым вином и погромами. Если, конечно, у кого-то из них возникла бы мысль напасть на дом колдуна, славящегося своим дурным нравом и магическими умениями.
О первой особенности уважаемого мага Сергей узнал сразу после того, как лекарь появился в дверном проеме.
Такой отборный мат можно услышать только в армейских казармах, где он является важнейшим средством закрепления в мозгу команды, полученной тупоголовыми новобранцами, совершенно не желающими проникаться атмосферой и принципами армейского порядка.
– Ты, проклятый кусок дерьма! Как ты посмел так стучать в мою дверь?! Только что покрытую новым индурским лаком! Выкидыш симурского нагара! Дерьмо асанакского гакура, изъеденного глистами! Я сейчас тебя так прокляну, говнюк ты копытный, что у тебя на лбу вырастет член, и он будет тебя… каждый второй и пятый день седмицы! Безмозглые твари, не разбирающие времени, беспокоящие уважаемых людей во время трапезы! Твари, недостойные погребения! Вон! Вон отсюда!
– Уважаемый… мастер… уважаемый мастер! – Ресонг жалко лепетал, снизу вверх глядя на разъяренного мага, едва не искрящегося от возмущения, как перенапряженный электрический провод.
Охранник был заметно испуган и, прижимая к груди мешок с трофеями, сделался как будто бы меньше ростом. Наоборот, колдун нависал над ним, делался больше, огромнее, раздуваясь на глазах, как резиновая кукла, пока не увеличился в размере раза в три, не меньше.
Что это было? Иллюзия, или он действительно увеличивал свой объем – Сергею было плевать. Он стоял, прижавшись к стене плечом, и под тяжестью обмякшего Хана тихо тосковал, наливаясь злобой и яростью.
А еще в голове мелькало недоумение – почему мертвые и бесчувственные люди делаются такими тяжелыми? Все-таки в этом есть что-то от колдовства. Человек в сознании явно весит меньше, чем бесчувственный, обвисший, как протухший кусок мяса. Душа выходит? А что такое душа? Что-то вроде газа? А тело тогда – как воздушный шар?
Додумать это откровение духовной физики не удалось. Колдун, продолжая изрыгать ругательства, начал закрывать дверь, и тогда Сергей отделился от стены, шагнул вперед и со всей мочи пнул его ногой прямо в живот.
Колдун как-то жалобно хрюкнул, сбивая стулья, стоящие возле длинного полированного стола, полетел к противоположной стене, где и устроился, вяло копошась, как краб, давным-давно выброшенный на солнцепек и доживающий свои последние минуты. Глаза колдуна закатились, а из носа показалась капля крови, красной ягодой пробежавшая по губам до самого подбородка, оставляя тонкую дорожку.
– Ты что?! – выдохнул потрясенный Ресонг. – Это же мастер Накаль! Он один из самых сильных колдунов города и злопамятный, как змея нагаля! Даже не Города самый сильный маг, а всего Острова! Он лечить теперь не будет!
– Помоги! – прорычал Сергей, аккуратно устраивая Хана на полированном столе, украшенном золочеными виньетками. – Ну, быстро! Вот так, аккуратнее!
Приложил ухо к груди раненого, прислушался:
– Жив еще. Что ты там сказал про колдуна?
– Он самый сильный колдун! Он…
– Плевать! – прервал Сергей. – Отрежь ему ухо!
– Что?! Как… ухо?!
– Отрежь ему левое ухо, если он сейчас, погань эдакая, не встанет и не начнет лечить Хана!
– Я не буду! Нет, нет… я не буду! – Ресонг перепугался так, что у него затряслись губы. – Ты уж это… сама… сама!
– Хорошо. Сама! – Сергей подошел к магу, так и сидящему у стены, быстрым движением вынул нож и, схватив колдуна за ухо, примерился, коснувшись кожи острым как бритва лезвием. Кожа на ухе разошлась, как масло под горячим клинком, выступила кровь, и колдун вскрикнул, ухватившись за руку мучительницы:
– Ой! Хватит! Да вылечу я этого скота! Вылечу! Хватит! Первичный осмотр – один золотой, лечение… по обстоятельствам. Все, все, отпусти, демоница!
– Хорошо. Лови золотой! – невозмутимо кивнула Серг. – И быстро, старый болван! Он того и гляди загнется, а ты тут просиживаешь, зад свой полируешь!
– Не такой уж и старый! – возмущенно буркнул колдун, шустро поднимаясь на ноги и вытаскивая с полки здоровенный баул. – Мне таких, как ты, пятерых на ночь надо! И все пятеро будут враскоряку потом ходить неделю! Наглая девка! Тихо, тихо, парни! Это пациенты!
Сергей мгновенно обернулся и увидел троих мужчин с мечами и дубинками, стоявших в дверном проеме за плечом колдуна. Сознание сразу отметило, что оружие те держат неловко, без умения – скорее всего, сторож и кухонные рабочие служат одновременно вышибалами для буйных посетителей. Услышав шум, они прибежали на помощь хозяину.
Ресонг уже стоял в боевой стойке с мечами в руках, да и сам Сергей через мгновение ощутил в ладонях рифленые рукояти ножей – и когда только успел достать? Вот только что они были в ножнах, и вот – уже зажаты в кулаках, чистые, как будто полчаса назад не напились крови врага.
«Не обманул оружейник! Самоочищающиеся ножи – на самом деле!»
– Все, закончили! – властно сказал колдун, ставший похожим на университетского преподавателя, а не на командира батальона, внушавшего новобранцам правду жизни. – Все молчать! Вы! – он указал на Сергея и Ресонга. – Снять одежду с парня! Мне нужно голое тело! Быстро, животные! Потом ведь мне будут железки пихать под нос, если он подохнет! Резво, резво! Вот так! Мммм… плохая рана. Ладно, не страшно, хуже видали…
Колдун выбрал из баула какой-то пузырек, встряхнул, посмотрел на свет… отставил в сторону. Достал еще два – тоже встряхнул, вынул пустую стеклянную посудину и выплеснул содержимое пузырьков прямо в нее.
Взял первый, вынул пробку и аккуратно отмерил пять капель – Сергей считал. Снова встряхнул, вынул из баула абсолютно черную палочку и стал помешивать «коктейль», напевая под нос заунывную тягучую песню.
Слов Сергей не запомнил – только те, что колдун произнес особо громко. Слова незнакомые, ясно было, что творится колдовство.
Пошептав, маг подошел к Хану, который практически уже не дышал, и бесцеремонно раздвинул края раны. Оставив руку в ране, подержал, схватил из баула деревянную воронку и буквально вонзил в дырку.
«Коктейль» с бульканьем устремился в тело, а когда вся до капли жидкость ушла внутрь, Накаль отложил воронку и начал громко, нараспев читать сложное, многоступенчатое заклинание.
Руки его ходили в воздухе, будто он боролся с невидимым врагом, хватая его, вырывая у врага печенку, и снова повисали, словно страдая от немыслимой усталости.
Через несколько секунд после того, как колдун начал читать заклинание, его руки и тело начали светиться ровным, ярким светом, таким ярким, что у Сергея заслезились глаза и он зажмурился, пытаясь уберечься от всепроникающих лучей. Не спасали и веки – свет проходил сквозь них, как сквозь стекло. Пришлось отвернуться, и только тогда стало легче, хотя мысли все равно путались, а голова кружилась.
Боковым зрением Сергей видел, что Ресонг недоуменно смотрит на свою командиршу, но ничего не говорит, видимо, боясь испортить колдовство.
Подумалось – а какого черта охранника не слепит? Неужели этот свет на него не действует?
Свечение прекратилось минуты через три, хотя колдун так и продолжал водить руками, оставляя в воздухе светящиеся загогулины разного вида – такие Сергей видел, когда колдун Лоо пытался распознать в теле Сараны вторую сущность, и тогда, когда тот напоил «демона» сывороткой правды. Эти знаки Сергей запомнил так, что легко мог бы повторить каждый из них – хоть днем, хоть спросонок.
Еще пять минут колдун что-то шептал, растирал тело Хана ладонями, мазал мазью, поливал снадобьями, доставая их по очереди из баула, потом резко махнул рукой, будто что отбрасывал от себя, завопил резким, тонким голосом, взвыл, как от боли, и тут же успокоился. Сел на стул и облегченно откинулся на спинку. Посидел, прикрыв глаза секунд на десять, протянул руку за баулом, наклонил его и достал какую-то склянку, распространившую по комнате резкий запах, похожий на мазь Вишневского, бывшей в армии лекарством от всех болезней – потертостей, чирьев, простуды и еще множества проклятий, нападавших на солдат во время ожесточенной муштры. Помазал волшебной мазью Вишневского – и болезнь как рукой снимет! По крайней мере, так думали армейские «коновалы». А может, и вовсе не думали – им было наплевать.
Мазь отправилась на больное ухо колдуна, после чего маг зашипел и выругался многосложным, причудливым ругательством с упоминанием проклятых предков проклятых клиентов проклятого города:
– Чтоб вас, проклятые животные! Будет жить твой проклятый самец!
Помолчал и уже довольным, спокойным тоном спросил:
– Любовник, что ли? Чего ты так за него дралась? Зверь-баба! Я бы такую, пойдешь за меня замуж?
– Чего? – опешил Сергей и громко истерически рассмеялся. Он никак не мог остановиться, пока колдун не сделал жест рукой и не сказал несколько слов, после чего накатило спокойствие, голова прояснилась, истерический припадок прекратился.
– Эк тебя разобрало! – озабоченно покачал головой колдун. – Похоже, что вам, ребята, крепко досталось! Кто это вас так?
– Были… люди, – туманно пояснил Ресонг. – Мастер, что с Ханом?
– А что с ним? Хан его звать, да? Будет жить. Спит пока что. Ты что, не видишь? Глаза повылазили? Рана-то зарубцевалась! И печень внутри закрылась! И рука зажила! Ох уж мне эти демоновы бойцы! Дурак на дураке! Впрочем, если бы вас, дураков, не было – как бы жить тогда? Чем больше вы тычете друг в друга железками, тем больше у меня работы. Продолжайте в том же духе. Во-первых, вы уменьшаете количество идиотов в этом мире, во-вторых, оплачиваете труд умных людей, вылечивающих ваши дурацкие раны.
А вот ты мне интересна, девка! Ух, какая горячая штучка! Так выходи за меня замуж, а? Бросишь свои поганые железки, будешь жить в хорошем доме – есть что хочешь, обуваться-одеваться будешь у лучших портных! Только ублажай своего мужа как следует, да рожай ему детишек! Пора мне уже и семью завести, время пришло!
– Тебе пора о душе думать! – фыркнул Сергей. – Как ее примут на Колесе Жизни! В какое тело она вселится после смерти! А ты все о жене и детишках! Неужели за пятьдесят лет жизни так детей и не нажил? Пора бы и внуков уже иметь! А почему не женился?
– Такой, как ты, не встретил, – невозмутимо кивнул Накаль. – А что касается детишек… да есть где-нибудь мои дети, бегают по свету. Я в юности такой ходок был, оооо… все, что шевелится, покрывал. И что не шевелится – тоже. Разбросал семя по всему свету! Уже и не помню где. А ты интересная…
Колдун сделал движение рукой, потом еще пару пассов, оставив в воздухе два тающих огненных знака, и брови его поднялись домиком от удивления:
– А ты вообще знаешь, что в тебе…
– Знаю! – жестко перебил Сергей. – Молчи! Мы пришли к тебе лечить нашего товарища, а не для того, чтобы ты копался в душах! Еще слово по этой теме, и…
– Да ладно, ладно! – хмыкнул Накаль. – Потом поговорим. Если позволишь. Очень уж любопытно, а я люблю загадки. Впрочем, все маги любят. Если бы не загадки – жизнь была бы совсем скучна. Одни тупые рожи больных и раненых, которым ничего не надо – только бы скорее вылечиться и убежать, чтобы снова появиться с теми же проблемами.
– Хватит размышлений о жизни, – мрачно бросил Сергей. – Полечи еще и этого парня. Ресонг, что там у тебя насчет ран? Тебя зацепили?
– Ничего серьезного, – быстро ответил охранник, опасливо косясь на колдуна. – Не нужно лечить!
– Помажь ему мазью царапины, – устало попросил Сергей, – занесет в раны какую-нибудь пакость, потом лихорадка будет.
– Занесет? – удивленно переспросил Накаль. – Ты откуда знаешь, что болезни входят в тело через грязь? Вообще-то это спорный вопрос. В нашем сообществе эти споры не прекращаются уже сотни лет – откуда берется болезнь и почему, если промыть рану вином, можно избежать нагноения даже без колдовства?! Ты-то откуда все это знаешь? Твой свет души мне непонятен – ты колдунья? Свет похож на колдовской, но… не совсем. Он, твой свет, все время меняется, становится то колдовским, то как у обычного человека, то как у животного… странно, очень странно. Ты вообще странная! Зачем обрила голову? Тебя это не портит, нет, но смотреть на девушку, у которой обрита голова… забавно, очень все забавно. Может, все-таки подумаешь насчет замужества, а?
«Да я вообще мужчина! У всех свои недостатки… В джазе только девушки, точно».
«Еще бы не точно! А приятно, когда информация выскакивает, когда нужно и какая нужно. Кстати, ты не заметил, что доставать информацию становится все легче и легче? Развиваешься, Серега?»
«Развиваюсь. А интересный старикан. Смешной. Думал – он сейчас проклинать меня будет, пакости всякие насылать. А он вон чего – замуж зовет! Хе-хе-хе…»
«Любопытный слишком. Нос сует куда не надо».
«Маги, похоже, все такие. Полуученые-полуколдуны. Что он там про мою ауру говорил? Странно это все, не находишь?»
«Еще бы я не находил! Колдун? Вернее – колдунья? Интересное дело… при твоей-то памяти ты мог бы стать колдуном… колдуньей! – за считаные месяцы. А то и дни. Нужно будет подумать над этим…»
– Да не крутись ты так! Да что ты, как ребенок, демоны тебя задери! Щас как напущу на тебя заклинание поноса! Чтобы ты стоял, как нормальный человек, и не вертелся!
– Это как же я не буду вертеться, если ты на меня понос нашлешь? – хмыкнул Ресонг. – Еще как буду вертеться!
– Не будешь, – победно ухмыльнулся колдун, – ты кашлянуть-то будешь бояться, не то что вертеться! Ну, все, все, и чего было так пищать?
– Да жжет твоя мазь, мастер! Ты ее из змеиного яда делаешь, что ли? Гадость какая! И воняет!
– Чем больше воняет и жжет, тем больше шансов, что болезнь в тебя не влезет! – довольно ухмыльнулся колдун и снова обернулся к Сергею. – Так это… дорогая… мы не договорили. Как ты считаешь, откуда берутся болезни? Лихорадки всякие? Многие коллеги считают, что это такое проклятие, насылаемое на людей из мира демонов! То есть нарушаются кожные покровы, и проклятие свободно проникает в организм. Кожа обладает некой магической защитой, данной нам богами, и при нарушении этой защиты ничто не мешает заклятию проникать в тело. А я вот считаю, как и некоторое количество моих последователей, что болезнь переходит из грязи и никакого отношения не имеет к потустороннему миру! Остатки дурных заклятий, ссыпавшиеся с людей, сохраняются в земле долгие годы и опять-таки при нарушении кожного покрова попадают в тело! Там заклятия смешиваются с кровью и разносятся по телу! Когда мы промываем рану вином, частички земли с заклятиями уносятся прочь, и оно не успевает нанести вред! Как ты думаешь, это так или не так?
– Чушь! – не думая, ответил Сергей, размышляя о происшедшем сегодня, в трех кварталах отсюда. – В земле живут такие маленькие существа, которых не видно глазом, вот они и жрут человека изнутри, размножаются, пока организм или не справится с ними, или не умрет, отравленный ядом, который те выделяют.
– Интересно, очень интересно! – оживился колдун. – Это предположение в высшей степени интересно! Ты где его слышала? Ты из какой школы колдовства, признайся – ты из Эорна, да? Говорят, у них сильная колдовская школа, обладающая древними знаниями! О, как бы я хотел пообщаться с их колдуньями! Но они так ревностно сохраняют свои тайны, не допуская мужчин в лаборатории, что мои мечты, скорее всего, останутся мечтами! Как и то, что ты можешь выйти за меня замуж! Может, передумаешь, останешься у меня жить? Ну, милая, подумай!
– Я тебе не милая! – фыркнул Сергей. – И вообще, я не люблю мужчин. Я люблю женщин! Так что тебе, мастер, ничего не перепадет, клянусь!
– Да ладно! Все женщины любят мужчин, только некоторые об этом не подозревают! Им просто не попался хороший, вот и дурят себе голову всякими глупостями! Стоит мне взяться за тебя как следует…
– Кхе-кхе… – Сергей закашлялся, подавив смех. Не хватало в ином мире напороться на откровения Захара.
– Ну, чего ты смеешься? – миролюбиво добавил колдун. – Я довольно богат, даже по меркам Города, уважаем, силен… кстати, как это ты сумела меня так пнуть? Да я большинство мужиков, словно детей, могу за воротник и в дверь! А ты меня, как щенка! Ах, какая женщина…
– Мастер, скажи, а что это было такое? Ну, когда ты стал в три раза толще? Что за колдовство?
– Иллюзия это, – ухмыльнулся колдун. – Надо же было как-то вас напугать? Это «Раздувание Гиленга». Простое заклинание, но для него нужно иметь высший уровень магии и кое-какие способности к производству иллюзий. Я умею такие штуки творить. Меня любят при дворе, хорошие деньги на иллюзиях зарабатываю. Кстати, останешься со мной – будешь частенько ходить на дворцовые собрания. Танцы, пир, охота – красивая жизнь! Что тебе в такой жизни не нравится?
– То, что придется с тобой спать! – скривился Сергей. – Я же сказала, мужчины меня не привлекают, мастер! Отстань от меня!
– Спать со мной? Нет – спать не придется! Пришла пару-тройку раз в неделю в мою постель, попрыгала на мне, поскакала и пошла к себе в комнату – довольная, веселая! Чем плохо?!
– Тьфу на тебя, мастер! Ты никогда не сдаешься, да? – ухмыльнулся Сергей. – Во-первых, скажи мне, когда очнется Хан и можно ли его одеть, чтобы не светил здесь своими причиндалами. Во-вторых, насчет иллюзий – ты можешь научить меня создавать такие иллюзии?
– Отвечаю, моя сладкая невеста… ну, не хмурься, не хмурься, моя радость! Хан очнется минут через пятнадцать. Или полчаса. Ему надо дать отдохнуть, чтобы организм пережил встряску, – раны были очень дурными, чудо, что выжил. Еще минут десять – и мы бы его не спасли. Пусть благодарит родителей, что дали такое могучее тело.
Что касается его причиндалов – у меня ничуть не хуже, а скорее всего – лучше! И если мы уединимся с тобой в тихой спаленке, я докажу тебе, что это так!
Теперь про иллюзии – нет, конечно, не научу! Ты же не входишь в колдовское сообщество! Как я могу тебя учить?! Не имею права! Меня могут подвергнуть за это суду магов! Ты должна вначале обратиться к Верховному магу: подать прошение признать тебя колдуньей. Он проверит твои колдовские способности, потом вынесет обсуждение твоей личности на совет высших магов, маги одобрят, и только тогда ты получишь бумагу, которая разрешает тебе заниматься колдовством, – если внесешь в казну сообщества кругленькую сумму. А если у тебя нет этой суммы – на тебя повесят долг, который ты будешь отрабатывать годы или месяцы – в зависимости от твоих способностей и удачи.
Хмуришься?! А ты что думала? Магами рождаются, но не все становятся! Это тяжкий труд, это обучение – тоже деньги! Это каждодневные упражнения, сотни и тысячи знаков, которые нужно выучить, сотни слов, заклинаний, порошков и снадобий, которые надо знать! Тренируешь память, тренируешь умение – годы, годы и годы! Ты думала, я так просто беру большие деньги за лечение? Годы обучения, дорогие лекарства – один порошок может доходить по цене до ста золотых! Не нужно делать такое лицо, это не тот порошок, что я вливал твоему хахалю. Или не хахалю? Может, ты девственница, а? Моя мечта – жена-девственница! Кроме мужа, никого не знала, вся нерастраченная любовь – мне!
– Размечтался! – хмыкнул Сергей. – Ладно, обучать ты не будешь. Но амулет-то можешь сделать? Многоразовый, создающий иллюзии? Рес, одень Хана, а то очнется с голым передком, потом будет орать.
– Сделаю, госпожа! – кивнул Ресонг и засуетился вокруг приятеля. – Сейчас одену…
– Амулет можно, да! Но дорого! – ухмыльнулся мастер. – И еще одно обстоятельство: ты должна быть рядом при создании амулета.
– Опять в свою спаленку заманиваешь, развратник эдакий? – усмехнулся Сергей.
– Не глупи. Мое предложение остается в силе, но тут совсем другое дело – каждый амулет настраивается на определенного человека, и при его создании используется капля крови того, на кого он настроен. Замечу – свежей крови, добытой не позже пяти минут. Поняла?
– Поняла. А как выглядит амулет? Как его активировать? И почему все люди не бродят с такими амулетами? Ну, например, хочется сделать себя красоткой или красавцем – задействовал колдовской амулет и давай соблазнять!
– Почему? А ты разве не знаешь? – колдун удивленно поднял брови. – Неужели женская магия и мужская так различаются? Или тебя совсем не обучали?
– Считай, что совсем не обучали, – нахмурился Сергей. – Так все-таки расскажи, если можешь. Возможно, что я закажу у тебя такой амулет. Если смогу.
– Если сможешь! – хохотнул колдун. – Верное замечание! Это дорогая штука, очень дорогая! Сорок золотых, никак не меньше! А еще амулет не может работать, кроме как надетый на мага! Забавно, правда? Он должен подпитываться энергией мага! Наденет его вот этот парнишка – и ничего не получится! А наденет маг – задействует амулет, представит себе, как он должен выглядеть, и… хочешь покажу? Ага! Ты верно поняла – на мне как раз этот самый амулет! Видишь этот медальон? Нажать на камешек два раза, представить в подробностях, как я должен выглядеть, и… глянь! Вот что получилось! Красавец, а? Чего ты отворачиваешься? Не привыкла к виду голых мужчин?! Привыкнешь еще! Ну давай, давай – приходи ко мне, и чем скорее, тем лучше! Не пожалеешь!
– Хватит, – хмыкнул Сергей. – Прими нормальный вид. Сорок монет, говоришь? Дорого, однако… И что, все видят то, что ты захочешь? Тот образ, который примешь?
– Ну… не совсем так, – развел руками колдун. – Маги увидят и сквозь иллюзию, стоит им только к ней присмотреться. Взглянуть магическим взором. Потом, еще есть амулеты против таких иллюзий – их обычно ставят на входе в богатые дома. Только лишь попытается наемный убийца пробраться в дом – рраз! – и личина слетела. Тут ему и конец. Богачи и на себе носят такие амулеты, чтобы к ним не подкрались замаскированные под невинных девиц убийцы. Ты вообще знаешь, что я обязан записывать, кому продал каждый амулет иллюзий? Не знаешь. Так вот – обязан. И если ты думаешь, что с его помощью проберешься в чей-то дом, чтобы прибить хозяина, скорее всего, не выйдет.
– А на кой демон нужно записывать? Ну вот – скажу я тебе чужое имя, и что? Пришли к тебе, спросили: «Ты делал такой амулет для некого человека?» Ты скажешь – да, делал! Ну и что? Если убийцу уже поймали, какая разница, делал ты ему или нет?
– Да хрен их знает, – пожал плечами колдун, – я как-то об этом не задумывался. Положено так, и все тут! У нас много дурацких законов, которые не выполняются, но за которые можно и к ответу призвать. Не запиши я клиента с амулетом, потом придут ко мне и начнут мозг выедать – почему да зачем? Побегут к Верховному магу, тот вызовет меня, оштрафует. А мне это надо?
У меня всегда было такое ощущение, что эти законы делаются только для того, чтобы держать магов в стальной рукавице – чуть что, и давай давить! В основном деньги выдавливают. Не удивлюсь, если этот закон кто-то из Верховных придумал. Чушь и бред какой-то…
Плачу налоги, заговоров не устраиваю – ну какого хрена ко мне вяжутся? Обзавидовались, что ли… Но речь не о том – главное, что амулет действует и на простых людей, и на магов – если эти самые маги не захотят рассмотреть человека под иллюзией поближе. Кстати, а почему ты не спрашиваешь, будет амулет работать на тебе или нет?
– Так будет работать или нет? – переспросил Сергей, усмехнулся и посмотрел на стол, где уже начал шевелиться Хан.
– На тебе будет работать! – победно заявил колдун. – Ты что думаешь, я не заметил, как ты щурилась, а потом спрятала лицо? Парень стоял как обычно, ничего не видел, а ты отвернулась! А почему? Потому, что свет моей души, когда я работаю с мощными заклинаниями, слепит колдунов! И чем сильнее колдун, тем он восприимчивее к этому свету! Сильно слепило, да? Сильно, сильно – не ври, что слабо! Ты колдунья, деточка! И не таращи так глаза! Знаешь прекрасно, что ты колдунья! А вот и твой парень ожил, ну что, умею я работать, а? Десять золотых! И это еще мало за такую работу! А насчет амулета – приходи, поговорим… может, и договоримся. Почему бы и нет? Ты мне, я тебе… хе-хе-хе…
