Глава 10
– Хватит ныть! Хватит! Это не поможет. Ничего нам не поможет. Мы должны достойно умереть!
– Я не хочу умирать. Жить хочу.
– Мало ли, что ты хочешь… как тебя звать?
– А тебя?
– Как ты смеешь?! Я жена геренара!
– А я жрец храма Создателя! Или нет – начальница армии! Ты такая же, как я, и как она – рабыня. Не нужно строить из себя великую госпожу.
– Да я тебе сейчас башку сверну!
– Если ты причинишь мне зло, моя подруга тебя убьет! Она сильнее всех на свете! Она великая колдунья!
– А ты великая болтунья. Что за подруга-то? Кто такая?
– Серг Сажа. Великая женщина! И моя любовница.
– Серг?! Хмм… знаю. Встречалась. Только я видела ее во время бунта, она стояла рядом с этим человеком. Она предала нас.
– Серг не предает. Серг не может предать! Ее околдовали… наверное.
– Тогда какая же она великая колдунья, если ее сумели околдовать?
– А ты правда жена геренара? Не врешь?
– Дура ты. Правда, жена… была.
– Почему – была?
– Я видела, как в него стреляли. Как он упал, истыканный стрелами. Я билась, как могла, но проиграла. Захватчики сильны, очень сильны. И теперь у нас единственный выход – разбить голову о стенку, чтобы не быть в рабстве. Разбежаться и ударить! Проломить себе голову!
– Ну, давай! Очень интересно будет посмотреть. Я никогда не видела, как разбивают голову о стенку. Вот как кто-то разбивает голову палкой – видела. Ты знаешь, что мозги желтые? А еще – у тебя глаза вылезут, из ушей кровь потечет. Ты станешь некрасивая. А после тебя скинут в канализацию и крысы сгрызут твои останки. Вначале съедят сиськи, глаза… потом выгрызут живот… я видела, как крысы жрали женщину, отравившуюся несвежей едой. Пока заметили, что та умерла, они обглодали ее почти до самого скелета…
– Меня сейчас стошнит! Перестань! А где ты это все видела?
– В Винсунге. Слышала про такой? Я там жила.
– О боги! Нищенка! И какая-то хнычущая замарашка! Вот это компания для родовитой дамы!
– Ты не родовитая дама теперь. Ты рабыня. Как и я. Пощупай ошейник – не исчез? Тогда хватит болтать всякую чушь. Пока мы живы, еще не все потеряно. Это для тебя, богатенькой девочки, все потеряно, а для меня – нет. Я и на воле жила как в рабстве, так что для меня почти ничего не изменилось.
– Ты слишком хорошо говоришь для простой нищенки. Я считала, что вы вообще не умеете как следует говорить, только ругаетесь да самые простые слова говорите.
– Глупая… мы же не в лесу живем. Я даже грамоту знаю… меня Серг научила. У меня хорошая память, я все запоминаю с первого раза. Ты думаешь – раз нищенка, значит дура? Ошибаешься! Чтобы выжить, нищему нужно быть умным! Очень умным и хитрым! Иначе быстро отправишься на Колесо Жизни! Это тебе, богатенькой, ни к чему ум, можно быть совсем дурой, а мне быть дурой опасно. А Серг, ты видела – что, она дура? Да она умнее тебя в тыщу раз! А ведь она тоже из Винсунга! Мы вместе с ней жили.
– Она тоже нищая?! Как же она научилась боевым искусствам?! Серг раскидала моих девочек в считаные мгновения! Ох… девочки мои, девочки… так жалко…
– Поплачь, легче будет… это твои любовницы?
– Да что ты заладила, дура?! Любовницы, любовницы… боевые подруги мои! Я бросила их в бой, и они повиновались. И все полегли. И все напрасно. Надо было приказать им бежать и самой скрыться! А потом собрать силы и атаковать этого типа! Гекель его звать? Гад! Гад! Надеть ошейник рабыни первой женщине Союза! Тварь! Я ему отомщу! Я ему жестоко отомщу!
– Но ты же собралась разбросать мозги по полу? Как же ты тогда отомстишь? Глупо как-то. Ты уж выбери – отомстишь или башку разобьешь. Что-то одно… Скажи, а ты мужа любила? Что-то ты как-то холодно о нем говоришь. А вот о девочках – с любовью. Плачешь. Нелюбимый был, да?
– Какое право ты имеешь задавать мне такие вопросы?! Не твое дело! Эй, опять хлюпаешь? Как тебя звать, неряшка?
– Занда.
– Занда… Занда… грязанда ты! Чего за собой не следишь? Воняет от тебя, и грязная, как мусорная корзина!
– Посидишь тут подольше, тоже такая будешь. Это сейчас ты бодрая да чистая, а поваляешься на соломенной подстилке, станешь вонючим кормом для вшей.
– Так у тебя вши?! Фу! Какая гадость! Не подходи ко мне!
– Больно нужно. Ты мне противна.
– Это я-то противна?! Поганка! Грязная поганка!
– Вот что, великая жена геренара, может, ты все-таки выполнишь обещание и разобьешь голову о стену? Только настроение испортила. А тут и без тебя тошно.
– Сейчас, послушалась грязнуху! И не подумаю! А еще – врежу тебе и нос набок сверну! И твоя мордашка не будет такой смазливой!
– Ты все равно захочешь спать, уснешь, я подкрадусь и сломаю тебе шею. Или глаз выколю.
– Тише, тише, девочки! Вы чего? Перестаньте! Сейчас мы должны быть подругами, нам всем теперь плохо! Мы должны поддерживать друг друга. Никто никого не убьет! Жена геренара, как все-таки тебя звать? Я Абина.
– Я Лорана. Подруги… смешно… Никогда не думала, что моими подругами станут нищенка, и… Занда, ты чем занималась? Воровка? Нищенка?
– Я мастерица. Изготавливала парики.
– Ха-ха! Парики?! Да какого демона тебя сюда сунули? Зачем?
– За убийство, которого я не совершала.
– И кого ты убила?
– Своего жениха, следователя стражи. Так мне сказали. Меня арестовали дома, притащили сюда, а потом объявили, что я убила. Я пыталась сказать, что никого не убивала, что он мой жених, но… никто не слушал. И вот я здесь. Давно уже. Меня никуда не водят, ничего не говорят. Кормят два раза в день, воду дают. Вот и все.
– А чего ноешь? Чего все время слезы льешь? Ты ведь уже давно тут, могла бы и привыкнуть.
– Посмотрим, как ты привыкнешь! Представь, если бы тебя обвинили в убийстве твоего мужа, а потом продержали месяц в этом каменном мешке! Сама бы все слезы выплакала.
– Да ничего подобного! Не увидят моих слез! Я не такая!
– Ну а я – такая. И ничего не могу с собой поделать. Слезы сами льются. Была у меня мастерская, лавка, был жених… и все прахом. А Гекеля я знаю, он рядом живет. Торговал снадобьями, ни с кем не общался. Он из дома-то почти не выходил. И что, Гекель теперь правда главный? Он всеми командует?
– Получается, что так. Меня тоже из дома забрали. Стражники. Охранники хотели помешать, за мечи взялись, но я им не позволила – убьют, а они парни хорошие. Жалко. Да и толку-то? Что будет, то и будет. Пошла за стражей. Вернее – меня повели. Побили слегка… Мне вообще ничего не объявили. Хотя нет! Сказали, что я любовница преступницы Серг Сажа и что меня будут допрашивать насчет ее преступлений. А каких преступлений, чего будут спрашивать – я не знаю. Как привели сюда, так и сижу. Занда тут уже была, потом тебя, Лора, привели. Вот так. Что с нами будет – никто не знает, кроме Создателя. Отдадут в публичный дом для солдат, вот тогда действительно башку о стену разобьем – если сил хватит бежать до стены. Враскоряку. Через год выкинут на улицу – больных, изуродованных, никому не нужных. Вот так.
– Опять пугаешь! Хватит пугать! Может, тебя и отдадут в публичный дом, а меня нет! Я не подхожу для борделя!
– Это чем же? Щелка поперек, что ли? Или совсем ее нет? Не подходит она, ишь ты!
– Фууу… вот теперь видно, что ты уличная потаскуха! Нищенка! Я благородная дама, и меня не отправят в бордель! В этом мире еще уважают родовитость!
– Надейся, надейся… Я лично надеюсь только на Серг. Ты не представляешь, какая она! Серг все равно меня отсюда вытащит, во что бы то ни стало! Она не бросит меня в беде!
– Тихо! Идет кто-то! Идут! За нами?
– Может, за нами, может, за другими узниками. Тут много камер. Не обязательно за нами.
Шаги приблизились, в двери загремели ключи, замок щелкнул, тяжелая стальная дверь распахнулась.
– Ну что, девицы, кончилось ваше заключение! – Тюремщик сиял от удовольствия, и лысина его тоже светилась – отблескивающая в свете фонаря. – Отправляетесь к вашему хозяину!
– Какому еще хозяину?! – Лорана вышла вперед, подбоченилась и раскрыла рот, чтобы выдать порцию вразумляющих фраз. – Ты знаешь, кто я такая?! Да ты, наглец, дурак…
Тюремщик лениво, без замаха, ударил ее пружинистой кожаной дубинкой по голове, прямо над левым ухом, а когда девушка свалилась на колени, добавил еще три хлестких удара по голове и спине, со скоростью барабанной дроби. Лорана икнула и мягко свалилась на пол, на спину, выгнувшись в попытке ухватить ртом порцию живительного воздуха.
– Вот так, – удовлетворенно кивнул тюремщик, – рабынька, знай свое место! А оно у ног хозяина! Твой хозяин еще спасибо мне скажет за то, что я обломал строптивую бабу! Запомни, теперь твое дело – как можно лучше ублажить своего хозяина, чтобы не рассердить его! Скажет раздвинуть ноги – падаешь и раздвигаешь! Скажет зад ему вылизать – вылизываешь, и дочиста! Иначе… Тьфу! Еще и наблевала! Встала, поганка! Встала!
Богатенькая тварь… не все тебе радость, теперь будешь подлизывать хозяину после сортира! Хе-хе-хе… А помнишь, как приказала меня выпороть, когда я недостаточно быстро поприветствовал тебя? Ты ехала с прогулки со своими мелкими шлюхами! Не помнишь, гадина? Где тебе запомнить, когда ты такая великая! А у меня спина заживала месяц!
На! На тебе! Сука! Зад отрастила? Гладкий зад, сочный?! На тебе! Получи! Засунуть бы тебе в этот зад, да боюсь, начальству это не понравится, а вот усмирить мятежную узницу, не выполнявшую распоряжения тюремщика, – это можно, это по правилам! Отобью тебе причиндалы, тварь!
Тюремщик будто впал в безумие. Он хлестал Лорану гибкой дубинкой – по животу, по бедрам, в пах, норовя попасть по промежности, по внутренней стороне бедер, по груди. Лорана вначале охала, потом потеряла сознание, и удары сыпались на беспомощное, безмолвное тело, как на мешок с мясом.
– Остановись! – Абина выступила вперед и, прикрывшись руками крест-накрест, приняла на себя удар дубинки тюремщика. – Забьешь ее, Гекель тебя на кол посадит! Ты что делаешь, она ведь сейчас умрет!
– Небось не умрет! – Тяжело дыша, тюремщик остановился, потом злобно хлестнул Абину по плечу, по боку, отчего та вздрогнула и согнулась дугой. – А это тебе, чтобы тоже знала свое место и не лезла не в свое дело! Сейчас я ваш хозяин, пока не передам настоящему хозяину! Захочу – поставлю к стене и каждую трахну! Как хочу, так и сделаю!
– Эй, Хуго, хватит, а? – Из-за спины тюремщика показался стражник со скучающим хмурым лицом. – Вот какого демона ты отдубасил эту девку? Кто теперь ее тащить будет? Ты, сука лысая?! Бери теперь ее на загривок и неси наверх, дебил ты ненормальный! Мы с Поргом не будем тужиться, грыжу зарабатывать! Развлекается он, придурок! Слышал я, что ты захаживаешь в бордель «Сломанные крылья», но сомневался, а теперь вижу – любишь девок уродовать, любишь! Тащи ее теперь сам, дурак!
– Да пошел ты на… – ощерился тюремщик и отошел в сторону, поигрывая дубинкой. – Я не обязан таскать вшивых заключенных! Тебе приказали – ты и тащи! Давай, давай, освобождай камеру – сейчас сюда должны новых заключенных пригнать!
Стражники, матерясь, подняли бесчувственную Лорану, закинули ее на плечо первому стражнику и, поливая тюремщика отборной бранью, потащились по коридору. Впереди шли унылые Абина и Занда, следом свободный стражник, следящий за каждым их шагом, а за ними пыхтел стражник с «грузом», свисающим с его плеча.
Лорана очнулась уже тогда, когда вся группа поднималась по длинной лестнице к выходу из темницы, застонала, повела рукой и, открыв глаза, хрипло спросила:
– Слуги! Где слуги?!
– Слуг ей! – хохотнул стражник. – Щас, прибежали! Ставь ее, пусть сама идет! Запарился тащить-то?
– Попробовал бы – тогда бы и узнал! – буркнул первый стражник, аккуратно ставя на ноги девушку, шатающуюся, как камыш под порывами ветра. – Вроде небольшая, худая, а тяжелая, как мешок с камнями! Я вообще не понимаю, чего богатенькой бабе быть такой худой? Ведь они, богатые, чего делают – жрут, спят да с мужиками кувыркаются! Толстей себе и толстей! Чего худышкой такой быть? Это мы, как охотничьи псы, бегаем днями и ночами, а жалованье такое, что и на вино не хватит! Семью опять же кормить! Где нам толстеть-то? А эти? Этим-то чего худеть?
– Говорят, что богатенькие мужики любят худых. Они страстные в постели! У тебя были худые бабы?
– Были, и чо? Кости о кости – только грохот! То ли дело сочненькая, пухлая, хлопнешь по заду – аж звон идет! Одно удовольствие! Ну что, отошла, бунтарка? Вот надо было тебе с этим придурком связываться? Привыкай теперь – ты не благородная госпожа, а рабыня. Так-то ты баба вроде неплохая, я слышал от ребят. Надеюсь, что в следующей жизни тебе достанется хорошее тело. Пухленькое! И мужик добрый.
– А кто хозяин? – осторожно спросила Абина, оправляя одежду Лораны. – К кому идем?
– Не знаю, – равнодушно пожал плечами стражник, – приказали доставить в гостевые апартаменты дворца. Там хозяин. Я его не видел. Сказано – передать в руки того, кто встретит. А мне не плевать? Ты вот что – держи ее, девке крепко досталось. Этот козел Хуго любит мучить баб, ненормальный. Говорят, когда родился, его повитуха схватила за голову и помяла щипцами. Он с детства такой – мучил собак да кошек. Я на соседней улице вырос, знаю его, гаденыша. Вот теперь тюремщиком тут – а кто нормальный выдержит целыми днями сидеть возле камер, слушать стоны, крики, нюхать вонь? А ему нравится. Любит свою власть показать, унизить, избить кого-нибудь. Мы-то по службе бьем, а так добрые парни, правда, напарник? А этому нравится мучить. Ну все, пошли… осторожненько… не свались, подруга. Мда… видишь, напарник, какова она, жизнь? Сегодня ты на вершине, а завтра… лучше уж где-то на ровной земле стоять. Падать не так больно.
Стражник осторожно постучал в дверь апартаментов. Никто не откликнулся. Тогда он толкнул створку и заглянул.
В большой гостиной было пусто. Людей – никого. Тогда стражник прошел дальше, заглянул в столовую и увидел длинный стол, уставленный блюдами с остывшей едой. За столом сидел мужчина лет тридцати, небольшого роста, темноволосый. Вернее – не сидел, а лежал, положив голову рядом с миской салата, следы которого виднелись на щеке спящего.
Два фарфоровых кувшина, расписанные голубым по белому фону, – один стоял, другой лежал на боку, окруженный лужицей темно-красной жидкости, очень напоминавшей старое Ференское вино.
Стражник подошел, опустил палец в лужицу и глубокомысленно поднял очи вверх:
– Хороший год! Я помню, получил жалованье, и мы с ребятами скинулись на Ференское. Вкус просто великолепен! Дорогое! А этот тип жрет его кувшинами! Какой-то раб! Ну и где справедливость? Врезать бы ему, гаду!
– Эй, кончай чудить! Неизвестно, чей это раб. Потом огребешь проблем! – возразил второй стражник. – Буди его, передавай рабынь и пошли в дежурку. Хватит по подземельям болтаться, у меня в глотке пересохло!
– Да чего пересохло? Сейчас промочим! – хохотнул первый. – В том кувшине еще половина! Айда сюда, глотнем!
Стражник схватился за кувшин, потянул к себе и нечаянно задел локоть спящего. Тот вздрогнул, поднял голову, встрепенулся и вдруг без замаха ударил стражника прямо в пах – так быстро, что стражник только хрюкнул и свалился на пол, зажав самое дорогое что есть у мужчины.
– Эй, ты чо, охренел?! – Второй стражник опешил от такой наглости, схватился за рукоять меча, но мужчина каким-то образом уже оказался рядом и сильным ударом сломал ему нос, размозжив его в лепешку. Стражник упал на спину, прижал руку к лицу и застонал, пытаясь унять брызгающую из-под ладоней кровь.
Первый стражник начал подыматься, когда мужчина с размаху врезал ему ногой в челюсть, уложив на пол без сознания.
Потом повернулся к стоящим в оцепенении девушкам и мрачно сказал:
– А не надо воровать мое вино. И подкрадываться со спины. Хватит! Наподкрадывались, твари! А! Вы не понимаете? Я же по-русски сказал… ну и хрен с вами, не понимайте.
Абина посмотрела на незнакомца, и девушке показалось, что глаза человека ей знакомы. А еще – интонация. Так бывает, когда встречаешь кого-то на улице – из далекого прошлого, давно забытого. Этот человек начинает с тобой говорить, будто вы хорошо знакомы, спрашивает что-то, ты отвечаешь, мучительно вспоминая – да кто же это такой? Где ты его видела? И только через часы, а то и дни из памяти выскакивает воспоминание, и ты понимаешь – кто это был, где с ним встречалась. Но уже поздно. Да и не нужно. Ушел человек – и пусть себе. Как придорожный камень, указывающий расстояние. Посмотрел, окинул его взглядом и забыл – до следующего раза.
А еще Абина увидела, что этот человек тяжело пьян, так, что едва держится на ногах. И как он в таком состоянии сумел уложить двух здоровенных стражников – уму непостижимо. В этом деле он тоже кое-кого напоминает…
Додумать мысль не удалось. Лорана, очнувшись от оцепенения, неожиданно рванулась к двери, кренясь, как рыбацкая лодка на прибойной волне. Что случилось у нее в голове – не ясно, но она бежала прочь с исказившимся лицом, роняя на ходу слезы и всхлипывая, будто обиженный ребенок. Пара секунд, и девушка уже выбежала за порог – длинные ноги несли ее вперед со скоростью скачущей лошади.
Мужчина-раб оказался быстрее и бросился за ней следом, едва та сорвалась с места, и, когда Лорана перескочила порог, был уже рядом.
Абина готова поклясться, что он не прикоснулся к Лоране даже пальцем, однако та внезапно вскрикнула, ее ноги подогнулись, и она со всего размаха грохнулась лицом вниз, разбив бровь и снова потеряв сознание.
– Дура! – бросил раб, с опаской подошел к лежащей и легко подхватил ее на руки. Заметно легко для такого не очень габаритного мужчины.
– Прикрой двери, Аби, – задумчиво бросил раб, проходя мимо, и Абина вздрогнула, недоверчиво покачав головой – не может быть?!
Вернулся он уже без Лораны, как раз к тому моменту, когда стражники начали подниматься, нашаривая рукой оружие. Раб дождался, когда те встанут, потом негромко и веско сказал:
– Парни, вас никто не просил подкрадываться со спины и хватать со стола. Сами виноваты. Если сейчас не остановитесь – я буду вынужден вас убить, а мне этого не хочется. Если вас устроит – приношу свои извинения. Не нужно нападать на меня, когда я сплю и с похмелья. Вы можете идти, если у вас нет ко мне каких-то претензий.
– Еще бы не было! – яростно начал стражник, хлюпая разбитым носом. – Да я тебя…
– Погодь! Он прав, – виновато кивнул первый, – я не должен был хватать кувшин. Если доложит хозяину – нам нагорит. Пошли отсюда. Дело мы сделали, а остальное нас не касается. Ну ты и силен, парень… челюсть ноет, и на баб неделю теперь не потянет! Честно сказать, я сам с похмелья зол – так бы всех и убил!
– К лекарю сходите, подлечит, будете как новенькие. Извините. Спросонок не разобрался, – с ноткой вины в голосе ответил парень. – Удачи вам. Идите.
Стражники повернулись, чтобы тут же уткнуться в Ханара, открывшего входную дверь. Помощник Гекеля недоуменно посмотрел на окровавленных стражников, на Сергея, потом, поморщившись, спросил:
– Что тут произошло?
– Уже ничего, – усмехнулся Сергей, – разобрались. Правда, ребята? Шагайте, шагайте… не ждите благодарности.
Стражники шмыгнули в дверь, и Ханар остался стоять, внимательно отследив цепочку красных капелек, которая вела по направлению к ванной комнате. Осмотрелся и, настороженно хмурясь, спросил:
– Где Лорана? Что с ней?
– Упала, – пожал плечами Сергей, – хотела бежать, споткнулась и упала головой в пол. Бровь разбила. Я положил ее в ванну, сейчас очнется. Может, полечишь?
– Где снадобья, что тебе принесли? – тут же кивнул Ханар. – Тащи сюда. Я посмотрю, что там есть, если не хватает – схожу за нужными.
Сергей принес сумку, и Ханар несколько секунд смотрел на содержимое. Потом резко повернулся и вышел, бросив через плечо: «Я сейчас!» Сергей же прошел в уборную посмотреть, как там Лорана.
Девушка так и лежала без сознания, свернувшись калачиком в большой медной ванне, в той позе, в которой ее оставил Сергей. Под головой растеклась лужица темной, уже запекавшейся крови.
Сергей невольно подумал, продираясь сквозь алкогольный дурман, что всегда удивлялся – самые маленькие ранки на голове дают обильное кровотечение. Много сосудов. Мозгу ведь нужно хорошо питаться!
Дожидаясь Ханара, он присел на табурет рядом с безмолвной Лораной, расслабился, прикрыл глаза. В голове шумело, подташнивало. Подумалось – а что, если попробовать? Ну что он теряет? Не выйдет так не выйдет! Сосредоточился насколько мог и дал команду организму: «Стань таким, как надо! Вылечись! Вылечись! Вылечись!»
Секунду ничего не происходило, потом кожа загорелась, покраснела, жар распространился на все тело, и оно начало зудеть. В ушах зазвенело, голова стала ясной, будто и не пил сегодня полтора кувшина вина, и это на свою субтильную фигуру. Организм выполнил задачу и привел себя в первоначальное состояние.
Подкатила тошнота, Сергей едва успел наклониться над горшком, и его вырвало полупереваренной едой вперемешку с красным вином. От запаха снова замутило, и пришлось завершить начатое.
– Вытрись, Серг… – прошелестел голос, Сергей удивленно обернулся и увидел Абину, которая подавала полотенце. – Я сейчас тебе умыться дам.
– Узнала? – усмехнулся Сергей. – А как узнала?
– Ну… я же не дура. И никто больше не называл меня Аби. Глаза у тебя прежние…
– Тогда все в порядке. Молодец. Что-то она долго не встает… сильно, видать, ударилась.
– Ее избили сильно. Тюремщик в темнице. Она стала на него кричать, говорить, что накажет, ну и… он зверь, настоящий зверь. И маньяк. Старался ударить ее между ног, в живот… я видела все. Отбил ей женское…
Сергей встал, задрал рубаху на Лоране и поморщился, глядя на синяки, густо усыпавшие ее тело. Даже не синяки, а черные кровоподтеки, спускавшиеся в серые штаны, в которых он видел девушку во время боя в бальной зале.
Стянул с девушки штаны: ягодицы, низ живота, живот – все было черно-синее. И хуже того, он заметил на внутренней поверхности бедра кровь – видимо, отбиты были и внутренние органы. Штаны были мокрые, и от них на ладонях остался красный след.
– Боги! – выдохнула Абина. – Как это она еще и бежала! Да она вообще идти не должна! Вот дурочка, не могла сдержать язык… я бы этого негодяя убила! Разве можно так с женщинами? Она теперь, похоже, и рожать не сможет! Ты не помнишь Гундру, ее муж как-то избил, в живот бил, так после этого она больше родить не могла. Ну да… ты не помнишь.
– И где тут больная? Ох ты, демонская сила! – Ханар схватился за голову. – Кто ее так? Ты?
– Сдурел? – буркнул Сергей. – Тюремщик. Девчонки видели. Ты видишь, что с ней? Он ей внутренности отбил. И все женское. Кровь течет.
– Да вижу я… нет, тут моих сил не хватит. Одно дело залечить бровь, и другое… это надо кого-нибудь посильнее звать.
– Гекеля? – холодно осведомился Сергей. – Кстати, что, разве она ему уже не нужна? С геренаром что, получилось?
– Получилось. И с братом его получилось. Так что ее пока заклинать смысла нет, – неожиданно охотно ответил Ханар. – Она будет с тобой, под присмотром. Выходить никуда не сможет, как и ты. Растолкуй ей, когда сможет понять. А я за лекарем, иначе она до утра не доживет. Да и сейчас – выживет или нет, большой вопрос. Я этого тюремщика удавлю…
– Не надо! – резко бросил Сергей.
– Чего не надо? – опешил Ханар. – Ты за него заступаешься?
– Нет. Я хочу, чтобы ты привел его сюда. После того, как вылечишь девчонку. И если не вылечишь – тоже.
– Убьешь? – понимающе кивнул Ханар.
– Ты против?
– Нет, конечно. Делай с ним что хочешь, Учителю я скажу, что и как.
– Кстати, сам-то он где? Обещал приходить, разговаривать… информацию требовал. И? Ради чего он заковал меня в ошейник?
– Ты вот что… Серг… не суетись. Всему свое время! И на Учителя не обижайся. Он ради идеи сам себя не щадит! Он десять лет днем и ночью работал. За Идею, за светлое будущее людей! И все получается так, как он сказал! Теперь народ будет хорошо жить, а с теми знаниями, что ты нам дал, – еще лучше заживет! Я по секрету тебе скажу… впрочем – какие секреты от тебя? Ты все равно отсюда не выйдешь, пока не примешь Идею! А примешь – Учитель снимет с тебя ошейник и будешь ты в его ближайших учениках, как я, как другие адепты! Учитель ценит верных последователей, награждает их, и тебя наградит, и твоих женщин. И сейчас ты не раб, а просто… пока ограничен в действиях – для твоего же блага, для блага всего народа!
– Как же он узнает, что я принял Идею? – нахмурился Сергей. – Ведь я могу сказать что угодно, и он что, поверит?
– Учитель умеет видеть суть, понимаешь? Его невозможно обмануть! Ты только подумал, а он видит твои мысли! Как только ты примешь Идею – тут же с тебя снимут ошейник. Учитель даст тебе поместье, должность подле себя, все, что твоя душа желает!
– А люди? Вы же будете убивать людей? Уничтожать инвалидов и просто тех, что мешают постройке светлого будущего, это как? Ведь они живые, они тоже чувствуют, жить хотят! У тебя внутри ничего не шевелится, когда ты об этом думаешь? Не жаль людей?
– Я и себя не жалею! И Учитель себя не жалеет! Почему мы должны жалеть этих уродов, этот человеческий материал? Да и не убиваем мы всех! С чего ты взял? Мы огородим Винсунг, очистим его, построим нормальные дома и заселим их убогими, нищими. Они будут размножаться под нашим присмотром, давать много детей, а из этих детей воспитаем наших воинов, бойцов, лучших в мире! Ты знаешь, выяснилось, что дети лучше всего переносят трансформацию! Отход совсем маленький! Процентов десять, не больше! Все идет замечательно, мой друг! И твои знания помогли – у вас был такой геренар, который хотел сделать великую расу, так вот – мы многое решили взять из этого опыта. У него не получилось, у вас нет магии, а у нас все получится! Лучше всего обрабатывать детей, когда они еще в животе матери. Тогда вообще все отлично получается. Соберем всех беременных со всего Города, со всего Союза – и в дело! Винсунг будет первым таким опытом, и за ним последуют другие поселения, мы их построим – чистые, уютные, – живи, размножайся! Конечно, им придется работать – не все же время лежать, но беременные женщины будут охраняться законом, получать необходимую еду, питье – все, что нужно! И не дай боги, кто-то их тронет! А когда родят – уход! Лечение! А как три года ребенку будет – в отдельные лагеря, воспитывать бойцов! И воспитаем как надо!
– Что с Пиголем? – Сергей прервал восторженные откровения Ханара, чувствуя, что его охватывает тоска, а еще – накатило желание врезать парню так, чтобы он заткнулся навсегда. Совсем. Как земной «геренар» с забавными усиками.
– Исчез Пиголь, – пожал плечами Ханар и равнодушно добавил: – И как только узнал? Дом пустой. Скрылся куда-то. Но ничего, Ангуль расскажет, где искать этого негодяя. И чего сбежал? Работал бы на нас так же, как на Ангуля, и все. Дурак. За Винсунг ему денег бы дали, другое дело какое-нибудь придумали. Ну в самом деле – дурак, и все тут! Ну ничего, найдем.
– Ты вот что… валил бы отсюда поскорее, – хмуро буркнул Сергей и, глядя в удивленное лицо Ханара, пояснил: – Она того и гляди загнется, а ты о светлом будущем рассуждаешь! Глянь, девка бледная совсем! Крови много потеряла. Иди, иди, тащи лекаря! Да посильнее!
Ханар исчез за дверью, а Сергей замер, глядя в лицо Лораны. Ну что она ему, эта девчонка? Какое дело до нее? Только жалко ведь… красоту всегда жалко.
Усмехнулся. А если бы она был толстой, некрасивой, с маленькими глазами и волосатыми ногами – тогда бы он так рвал за нее тельняшку? И сознался – нет, скорее всего, нет.
И тут же покаялся – нельзя так! Никто не заслуживает такого к себе отношения. Сам ведь сейчас кипел и мечтал врезать Ханару, который с жаром проповедовал основы евгеники.
Кого напомнил Ханар? Эсэсовца. Молодого, неглупого, но… эсэсовца. Не хватало только теории превосходства одной расы над другой. Хотя… чем не расовая теория – превосходство Совершенных над другими людьми? Даром, что они не получились такими от природы, а сделаны руками колдуна!
Раса Совершенных превыше всех! Зиг хайль! Зиг хайль. Зиг хайль…
И Сергея затрясло – от ненависти, от желания уничтожить, выжечь эту заразу! А в голове вертелось: «Били, били – не добили!»
* * *
– В сторону! Не мешайте! – Человек в синем костюме наклонился над Лораной, лежащей на столе в гостиной, возложил на нее ладони и замер, глядя в пространство. Потом бросился к сумке со снадобьями, достал какую-то склянку и вылил ее содержимое в рот девушки. Воздел руки вверх, мгновенно начертил в воздухе Знак Воды и речитативом начал читать заклинание, поводя руками над животом Лораны.
Лорана была похожа на мраморную статую – белая, как лист бумаги, обнаженное тело неподвижно, и если бы не легкое дыхание, можно было подумать, что она умерла. Но нет, душа жены геренара цеплялась за тело истово, со всей силой, на какую была способна. После того как лекарь начал читать заклинание, кожа девушки слегка порозовела, но Лорана все еще оставалась неподвижной.
Лекарь дочитал сложное, длинное заклятие, облегченно вздохнул, вытерев лоб, сообщил:
– Будет жить. Успели. Еще бы немного… Кто ее так отделал? Кто осмелился? Это же ведь жена геренара! Неужели… сам?!
– Послушай, лекарь, – холодно сказал Ханар, пристально глядя в глаза колдуну. – Ты ничего не видел, а это никакая не жена геренара. Жена геренара умерла во время волнений во дворце. И где ее тело – никто не знает. И ты не знаешь! Лечи девушку и не выдумывай всякой ерунды, иначе пострадаешь. Тебе понятно?
– Да, понятно, – растерянно кивнул колдун, явно не привыкший к такому обращению. – Просто спросил, и все! Сейчас буду лечить дальше. Только вот что… у нее внутри не очень хорошо… порвано все. Я залечил, насколько мог, но здесь нужен лекарь другой, у нас таких нет. Такой, что может переделывать плоть. У нее, скорее всего, не будет детей. Жаль, но это точно. А в остальном… синяки, кровоподтеки – это мы все залечим. Через пару часов и следа не останется. Жаль, жаль девочку. Хорошие у нее были бы дети, красивые…
* * *
– На-ка вот, попей… попей! Осторожно, не проливай! Осторожнее! Ну вот, испачкалась… – Абина подала Лоране салфетку, и та вытерла губы, подбородок и грудь, выпачканные в супе. Только что принесли ужин, и вся компания уселась за стол. Лорана тут же схватила глубокую чашку, поданную Абиной, и жадно ее опустошила. Перевела дух и хрипло попросила:
– Еще… еще дай! У меня внутри все трясется, как я хочу есть!
– Да это нормально, – усмехнулась Абина. – Ты ведь столько сил потеряла. Похудела. Ты вообще помнишь-то, что с тобой было?
– Со мной? – Лорана вздохнула и голодными глазами посмотрела на уставленный едой стол. – Помню темницу. Пришел этот урод… лысый… он меня ударил. А потом ничего не помню! Совсем ничего! А сейчас… слабость только… а так все хорошо. Есть хочется. Я никогда еще так не хотела есть! А где мы? Где хозяин, к которому нас вели? А ты кто такой, раб? Мне кто-то объяснит, что со мной случилось? И вообще – что происходит? И дайте что-нибудь поесть…
– Аби, дай ей еще супа. И пирожков. А я пока объясню положение дел…
* * *
– Ты – Серг Сажа?! Ты врешь! Я знаю Серг, это девушка! Ты врешь, раб! – Лорана приподнялась и в ярости кинула в Сергея пирожком, который схватила со стола. – Подлец! Жалкий раб! Ты врешь! Ты все врешь!
Сергей поймал пирожок, задумчиво глядя на девушку, откусил хрустящее произведение рук дворцовых кулинаров и отметил, что здешние повара умеют готовить, и получше, чем земные. А может, это просто кажется? Когда долгое время ты ешь не то, что хочешь, а то, что тебе подадут в качестве подаяния, начинаешь ценить еду.
Доев пирожок, посмотрел на Занду – девушка находилась в каком-то ступоре. Все время молчала, ела очень мало, отщипывая маленькие кусочки, ни на кого не смотрела. Они с Абиной помылись, вымыли и Лорану, и теперь вся троица сияла красотой так, что Сергей на их фоне чувствовал себя еще более ущербным, неполноценным… импотентом.
Он и нажрался-то сегодня после того, как решил попробовать – заработает ли его «аппарат», если приложить кое-какие усилия… Увы, что бы он ни делал – представлял картины особенно соблазнительных оргий с участием одной, двух и даже трех девушек одновременно – нет, эффекта не было ни малейшего. Внешне все было как надо, но… ничего не работало.
Этот факт вверг Сергея в пучину депрессии и отчаяния, после чего он отреагировал так, как реагировал всегда на большие неприятности – нажрался до поросячьего визга. И едва не угробил двух стражников, вся вина которых была лишь в том, что они взяли жалкие полкувшина вина с его стола. Отвратительно!
Девушки, что были рядом с ним, – мечта любого мужчины. И он мог бы переспать с любой из них, если бы МОГ!
«Вот тебе, Серега, и наказание! Помнишь этого типа, который в аду мучился жаждой и никак не мог напиться? Тантал! Вот этот Тантал ты и есть! А за что, спросишь? За все «хорошее». Забавно. Вот уж действительно наказание богов! Боги неподражаемы в своем свинстве!»
«Это точно. И что теперь делать?»
«Жить. Что же еще. И ждать. Ждать, когда твой мозг как следует сцепится с телом. Научится им управлять. А что еще-то?»
«Да. Что еще-то… А вот что делать с Лораной? Девка с катушек едет. Как с ней обращаться? И Занда? С ней что? Она точно спятила. Шок?»
«А ты что хотел? Девки потеряли все, что имели! Эта была царицей – теперь ни царя, ни царства и рабский ошейник на шее! А эта? Была лавка, был жених, была хорошая, мирная жизнь. Чем закончилось? Тут любой спятит. Удивительно, что они вообще не стали растениями. Представляешь – две идиотки, пускающие слюни. Вот тогда бы ты поплясал! Или свернул бы им башку? Ведь не свернул бы, болван… ухаживал. Ох, Серега, Серега… что-то ты рассиропился, расслабился… не пора ли стать пожестче? Вечно ты перед бабами теряешься! Прикрикнуть надо, силу показать, а не дурью маяться!»
– Заткнулась! Быстро! – Сергей привстал из-за стола, рявкнул так, что у самого заложило уши. – Сядь на место и молчи! Все слушать меня! С этой минуты вы все подчиняетесь мне – беспрекословно, что скажу, то и делаете! Если сказал прыгнуть – спрашиваете, на какую высоту! Если скажу упасть – падаете! Ваша жизнь полностью зависит от меня, я ваш хозяин! Погибну я – погибнете и вы! Лорана! Я не напрашивался тебе в хозяева! Ты мне не интересна и не нужна! Но Гекель сказал, что ты должна жить здесь и делать все, что я скажу!
– И спать с тобой? – фыркнула Лорана. – Прислуживать тебе?
– Если скажу – и спать! А прислуживать – точно! Так же, как и другие девушки! Повторюсь – мое имя Серг Сажа! И ты будешь меня слушаться, в противном случае то, что сделал с тобой этот лысый урод, покажется тебе цветочками! Ты поняла?! Поняла, говорю?! Отвечать хозяину!
– Поняла… – мрачно и холодно ответила Лорана. – Хозяин.
– Вот так, – удовлетворенно сказал Сергей и сел на место. – Теперь ты, Занда. Что с тобой? Чего ты молчишь? Ты в порядке?
– Нет. Я не в порядке, – безжизненным голосом ответила девушка. – Совсем не в порядке. Я не хочу жить. Я устала.
– Почему ты не хочешь жить? Объясни.
– Что я должна объяснять? – Занда подняла глаза на Сергея. – То, что я лишилась всего и еще меня обвинили в том, что я убила своего жениха? Я стала рабыней, которой может владеть каждый, кто имеет такую возможность! Что я должна объяснять? Жизнь кончилась. Больше ничего не будет.
– Хочешь знать, кто убил твоего жениха? – внезапно решился Сергей.
– Кто?! – Глаза Занды расширились, она прижала руку к губам. – Скажи, кто?!
– Я. Я убил твоего жениха, – устало пояснил Сергей. – Он хотел убить меня, и я был вынужден…
– Гад! Гадина! – Занда бросилась на Сергея с большой двузубой вилкой в руке, и он едва успел поймать руку неожиданно быстрой девушки прямо возле своей груди. – Гад! Убийца! Негодяй! Подлец! Моя жизнь! Ты сломал мою жизнь! Украл ее! Если бы не ты, если бы не ты… подлец!
Занда села на место, стала рыдать, уткнувшись лицом в руки, сложенные на столе, а Сергей прикрыл глаза, с прищура наблюдая за девицами – не вошла ли в прелестную головку какой-нибудь из красоток мысль о том, что хорошо бы увидеть его дурную кровь? А еще подумалось – есть ли на какой-нибудь из межкомнатных дверей крепкий засов? Если есть – вот эта комната как раз для него. Не хочется однажды ночью оказаться на Колесе Жизни раньше времени, с вилкой, торчащей из глаза.
В двери постучали, Сергей встрепенулся, оглянулся на Абину, тихо, как мышка, сидящую рядом и будто ненароком касавшуюся коленом его бедра. Девушка быстро встала и пошла к двери.
– Мне сказали зайти сюда! – У дверей переминался лысый здоровяк, тюремщик, который избил Лорану. Он недоуменно поводил головой из стороны в сторону, потом спросил:
– Где хозяин? Кто меня вызвал?
Сергей обошел его сбоку, закрыл дверь на засов, потом вернулся к столу и, не садясь на место, объявил:
– Лорана, там пришел человек, который тебя бил. Делай с ним все, что хочешь.
– Все?! – Лорана яростно ощерилась и тяжело встала из-за стола. – Все, что хочу? Точно?!
– Точно, – спокойно кивнул Сергей. – Иди.
– Я первая! – вдруг встрепенулась Занда и бегом выскочила в гостиную. Завизжала и, как гарпия, впилась ногтями в лицо здоровяка, опешившего от неожиданного нападения.
Прежде чем он успел что-то сделать, все лицо мужчины покрылось красными полосками, будто его ободрала громадная кошка. Тюремщик взревел, замахнулся ручищей… но тут на него обрушился мощный удар – как определил Сергей, классический «маваши». Длинная нога Лораны врезалась в ухо подонка, и он пошатнулся, но удержался на ногах. Потом еще удар, еще!
Было похоже, что две взбесившиеся девчонки выбивают пыль из боксерского мешка. Только мешок этот глухо охал и отмахивался окорокообразными руками.
– Тварь! Он меня щупал! Бил! Он меня… он… он… – визжала Занда, раздирая кожу мужчины. Тюремщик отмахнулся, случайно попал, и девушка улетела на пол, как если бы он сбросил с доски шахматную фигуру.
И тут прямой удар в нос сбил Хуго с ног, заставив сползти по стене на пол. Тюремщик копошился на полу, когда Лорана несколько раз пнула его в бок, остановилась, вытерла лоб рукавом и, тяжело дыша, сказала:
– Хватит. Устала.
– Хватит так хватит… – равнодушно кивнул Сергей, подошел к лежащему, нагнулся, схватил его за голову и одним резким движением свернул шею. Хрустнули позвонки, и тюремщик остался лежать на полу, глядя в потолок белесыми мертвыми глазами.
– Никто не смеет обижать моих друзей безнаказанно! – мрачно сказал Сергей и внимательно осмотрел всех своих «подчиненных» с ног до головы. – Мы должны держаться вместе, девчонки. Только так можем выжить. Если будете правильно себя вести, мы… мы… в общем – все будет хорошо.
Он так и не решился сказать, что готовит побег. Вдруг кто-то из них проговорится?
«Береженого бог бережет, а не береженого конвой стережет!», как любил говорить Захар. Сергей сто раз убеждался в правоте этого утверждения. А может, тысячу? Не считал.
