Глава 24
Яплохо спал в ту ночь. Когда Мэйси не появилась у нас в клинике во вторник, меня это не особенно удивило. Работа ее близилась к концу, а, по ее собственному признанию, она не любит заканчивать проекты. Впрочем, дело не только в этом, ее отсутствие на этот раз было связано еще и с другим обстоятельством. Тот поцелуй был особенным, мы оба это понимали.
— Мэйси не появлялась? — спросил я у Линды, мне не хотелось себя выдавать, но любопытство пересилило. Ведь она могла позвонить, найти удобный предлог, чтобы не приходить, а Линда не удосужилась мне доложить.
— Нет. Ты тоже ничего не знаешь? — Она слегка прищурила глаза. — Надеюсь, ты не сказал ничего такого, что ее могло расстроить?
— С какой стати? — Я сделал вид, что не понимаю, и даже послал ей нарочито сердитый взгляд, хотя и не думал на нее сердиться.
Линда часто ведет себя по-матерински по отношению ко мне, она всегда готова встать на мою защиту. Удивительно, с какой готовностью она встает теперь на защиту Мэйси. Я постарался сделать вид, что все это меня ни малейшим образом не интересует.
— Уверен, что она появится ближе к вечеру. Или завтра, — небрежно закончил я разговор.
— Конечно, — подтвердила Линда и добавила: — Мы все здесь ее любим.
Я удивленно взглянул на свою преданную помощницу, ожидая объяснений. Когда они успели все полюбить Мэйси? За две недели.
Линда улыбнулась.
— Ну, во-первых, ты вряд ли заметил, но она все время разговаривает с детьми и до, и после приема.
Я действительно не замечал.
— Как быстро она нашла с ними общий язык! Они моментально проникаются доверием к Мэйси.
Вот здесь я согласен с Линдой. Дети, конечно, чувствуют, что Мэйси сама большой ребенок, со своими причудами и эксцентричным энтузиазмом.
— И о чем же она с ними говорит?
— О, о разном. Мальчику Бенсонов показывала льва в траве, с дочкой Фаринелли болтали о заколках для волос. С Эллен Роше долго развивали тему о собаках. Дети успокаиваются, смеются и уже не боятся приема у доктора, потому что Мэйси помогает им успокоиться и снять стресс. Я не совсем понимаю ее, но она мне нравится.
Мне тоже, начал я вдруг осознавать.
— Она смешная. Такая приветливая и добрая. — Оказывается, Линда не закончила еще восхвалять Мэйси. — Однажды утром она принесла ореховые хлебцы и угощала всех. Ты пробовал?
Я покачал головой.
— Жаль. Она сказала, что вначале купила их для птиц, крошила в кормушку. Потом попробовала, ей понравилось, и она стала покупать их к завтраку, а для птиц стала покупать семечки.
Я усмехнулся. Линда и персонал ни в коем случае не должны узнать о том, что произошло между мной и Мэйси. Да и что особенного, собственно говоря, случилось?
И все-таки. Я действительно по-настоящему поцеловал женщину, хотя считал, что она мне совсем не нравится. И если быть откровенным до конца, я не переставал ни на минуту думать об этом поцелуе. И еще большей загадкой было то, что я при этом почувствовал. А мне доставляло истинное наслаждение держать ее в объятиях. Целовать ее…
Весь день я провел в напряженном ожидании. И не надо было искать этому объяснений. Я ждал Мэйси, хотя это меня просто выводило из себя, поскольку я не мог сосредоточиться на работе.
Она так и не пришла.
В пятницу утром я приехал в тренажерный зал в плохом настроении. И Ричи не замедлил с реакцией.
— Что с тобой, старик?
Я пробормотал что-то нечленораздельное о том, что плохо спал, и это было правдой. Проделав свои обычные три мили на тренажере в ускоренном темпе, я закончил на минуту раньше, чем обычно.
Я мылся под душем, когда Ричи появился в раздевалке. Он что-то сказал, я не расслышал из-за шума воды, но не переспросил. Когда я вышел из душа, он встретил меня улыбкой. Кажется, он избрал тактику выжидания. Не спрашивая больше ни о чем, молчал с загадочным видом, как будто ему было известно нечто такое, о чем я не догадываюсь.
— Я уже видел это выражение, — наконец сказал он.
— Какое еще выражение? — Мое терпение истощилось.
— Оно появляется на твоем лице, когда ты думаешь о женщине. И держу пари — я знаю, кто это.
Я понял, что нет смысла дальше молчать, и у меня вырвалось:
— Я поцеловал Мэйси.
Шурин разразился довольным смехом.
— Я это знал. — Он ткнул в меня пальцем. — Разве я не говорил? Не говорил, что ты в нее втюрился? Ну, давай признавайся. О нет, только не ты. Не великий доктор Э.
— Ты даже никогда не видел ее, — напомнил я.
— Это верно.
— Тогда непонятно, как ты можешь утверждать, что у меня к ней… То есть что я в нее, по твоему выражению, втюрился.
— Это легко объяснить. — Он открыл свой шкафчик и стоял спиной ко мне. — Ты постоянно говоришь о ней.
— Потому что она меня раздражает.
Он бросил через плечо понимающий взгляд.
— Настолько, что ты ее поцеловал.
Правда. Но мне не хотелось бы обсуждать это.
— Значит, ты поцеловал ее, — продолжал он. — Ну и что здесь такого?
— Это был настоящий поцелуй, — пробормотал я, — не какой-то там дружеский клевок в щеку.
— То есть поцеловал ее взасос.
Я взглянул на него:
— Сколько тебе лет? Четырнадцать?
Он не обратил внимания на мое замечание.
— Так что тебя так потрясло? Ну, ты ее поцеловал. Ты ведь целовал и других женщин после Ханны, так?
Я сел на скамейку, упершись локтями в колени.
— Это нельзя назвать поцелуями. Поцелуй с Мэйси был страстным и не оставил сомнений… — Я на секунду задумался, стараясь получше ему объяснить. — Я всегда думал, что если поцелую другую женщину, то буду чувствовать вину. Если по-настоящему поцелую, ясно?
— И ты не чувствуешь вины.
— Нет, и это меня беспокоит.
И не только это, хотя и стояло первым из того, что меня волновало и не давали покоя.
— Тебе хотелось бы чувствовать себя виноватым? А ты не можешь? Думаешь, Ханна смотрит сверху с неодобрением? Это тебя беспокоит?
— Нет. — Я отрицательно покачал головой. — Я и сам не знаю, ничего не могу понять, я в смятении.
Именно в этом была проблема. Я хотел испытывать угрызения совести, но их не было.
— Я думаю, что Мэйси с самого начала и была та, единственная, — подытожил он.
— Нет. — Я встал, взял из шкафчика свои вещи, уже сожалея, что рассказал ему. Теперь Ричи не отвяжется.
— Тебе понравилось ее целовать, так?
Вот оно. Я решил не отвечать.
— Этот поцелуй все перевернул в тебе, и ты смущен.
Он правильно все понял. Но я был не только смущен, я непрерывно об этом думал и никак не мог понять, почему я ее поцеловал. Это ставило меня в тупик.
— Я даже не уверен, что она мне нравится.
— О, она тебе нравится, — настаивал он самоуверенно.
Не хотелось верить, что он так легко меня раскусил. Ричи — мой самый близкий друг, но бывают моменты, когда он становится просто занудой.
— Что ты делаешь сегодня вечером? — спросил он, когда мы вышли из зала.
Сегодня была пятница, обычно по вечерам я дежурил в бесплатной клинике, до случая с Шамикой. Они нашли мне замену, и это, вероятно, было к лучшему.
— Собирался позвонить Линн. — И вдруг мне стало легче от внезапного решения. Тем более что в этот уик-энд мы с ней собирались пойти в кино.
Ричи задумчиво почесал щеку.
— Линн? — повторил он. — Не Мэйси?
— Только не Мэйси!
Мне нужно время, чтобы хорошенько все обдумать. Я даже понадеялся: вот бы она и сегодня не пришла.
— Странно.
На этот раз Ричи не стал донимать меня нравоучениями.
— Увидимся в понедельник, — попрощался он у выхода и направился к своему офису.
— Пока. — Я пошел в противоположную сторону. Я пешком прошел до своей клиники. Надо сделать замечание Ларри за то, что впустил Мэйси до начала рабочего дня. Странно, самый непреклонный из всех охранников, и вдруг пошел на нарушения. Впрочем, она умеет настоять на своем. Во всяком случае, со мной. Но этому больше не бывать.
Надежды мои не оправдались. Мэйси оказалась уже в офисе и с увлечением работала. Если она и заметила мое появление, то не подала виду. Прекрасно. Меня вполне устраивало такое поведение.
— Давно она пришла? — спросил я Линду.
— Минут десять назад. А почему ты спросил?
Я не привык, чтобы Линда отвечала мне вопросом на вопрос.
— Просто так.
Я поспешил к себе в кабинет. Надел белый халат, повесил на шею стетоскоп и пошел на прием.
К полудню стало заметно, что Мэйси преуспела в своей работе. Теперь рисунок был закончен, и она приступила к раскраске. Краски были яркими и сочными, скорее акварель, а не масло. Весь персонал был вовлечен в живое обсуждение и выражал общее восхищение ее работой.
Я должен был испытывать удовлетворение от успешного завершения проекта, который всем так нравится. Но не в моем теперешнем настроении. Наоборот, я бы с удовольствием отметил недостатки. Эта Мэйси морально просто подавляла меня. А ее близость еще больше усиливала мое смятение.
Мне хотелось, чтобы она поскорее исчезла из моего поля зрения, а лучше всего — из моих мыслей. При этом я не мог отрицать, что тот поцелуй вновь вернул меня к жизни. Я постоянно думал о нем. Это меня тревожило и не давало покоя. Хотя сама Ханна подтолкнула меня к Мэйси, поцелуй казался мне предательством по отношению к жене.
Но, когда я представлял, что могу снова поцеловать Мэйси, буквально терял над собой контроль. Надо гнать эти мысли и перестать грезить. Во время ланча я специально оставил свою дверь открытой и набрал номер мобильного телефона Линн. Я знал, что Мэйси сейчас находится рядом с Линдой и прекрасно меня слышит. Вокруг нее толпился весь персонал, как то стадо у водопоя, изображенное на ее картине. Я слышал шутки, смех, там царило веселое настроение.
Обычно я прикрываю дверь во время перерыва на ланч. Можно уединиться и без помех поговорить по телефону. Сейчас я поступил наоборот — мне надо было, чтобы Мэйси слышала мой разговор с Линн. Линн сразу ответила:
— Привет, Майкл.
Ее приветливый голос бальзамом пролился на мое сердце.
— Как поживаешь?
— Все в порядке. А ты?
— Нормально.
Надо было двигаться дальше от бессмысленного обмена любезностями.
— Я тоже собиралась позвонить тебе. По поводу кино. Но так и не собралась. Мы идем? Когда ты предпочитаешь — в субботу или в воскресенье?
— Как насчет сегодня вечером? Ты свободна?
— Абсолютно. Все еще хочешь посмотреть боевик? Идет новый фильм Тарантино. Я закрою глаза в особо ужасных сценах.
— Значит, ты не очень любишь фильмы такого рода.
Она поколебалась с ответом.
— Дело в том, что я вообще небольшой любитель кино. А в последние дни ужасно расстроена и вряд ли буду приятной компанией. Я тебе говорила, что Марк нашел работу в Афганистане? Он уже там. Его мать дала мне адрес электронной почты, и я ему написала. Он блокировал мой адрес, и все, что я ему пишу, отсылается обратно.
— Вот это да!
— Ты понимаешь, как я себя чувствую.
— Ты узнала, чем он там занимается?
— Он работает вертолетным механиком для одной большой фирмы. Друг устроил его туда.
— Механик на аэродроме? Кажется, он был бухгалтером, насколько я помню.
— Он был механиком, когда служил в армии. После армии учился на бухгалтера, повышал квалификацию, работал в аудите. Мы начали встречаться, когда он еще учился… Спустя год мы поженились.
Понятно, что Марк не мог продолжать работу аудитора при таком прошлом.
— Мюриел, его мать, говорит, что он нанялся на эту работу, чтобы быстрее выплачивать штраф. Но там идет война, и я беспокоюсь за него. Не должна, но ничего не могу с собой поделать.
На ее месте я бы тоже беспокоился.
— Мне очень жаль, Линн.
— Прости, не надо было, наверное, об этом говорить.
— Давай я отвлеку тебя от мыслей о Марке. Пойдем пообедаем куда-нибудь. Я должен тебе обед, помнишь?
— О, Майкл, ты ничего мне не должен.
— Но мне хочется повести тебя обедать. Давай встретимся после работы, пообедаем, потом пойдем в кино. После решим, на какой именно фильм. Согласна?
— О, с удовольствием. Спасибо.
Мне нравилась ее готовность и благодарность. И я продолжал, зная, что меня слышат Линда и Мэйси:
— Мне так понравилась твоя лазанья в прошлый раз, я просто наслаждался домашним обедом.
Очевидно, я переборщил, потому что на пороге появилась Линда и закрыла мою дверь.
— Благодаря твоему приходу я наконец-то включила духовку. — Линн, видимо, улыбалась. — Лазаньи было много, я заморозила, все еще доедаю. Надо было завернуть тебе с собой.
— Это лишнее.
Мое лицо горело от стыда, я просто болван — опозорил себя перед персоналом. К этому привела неуклюжая попытка дать понять Мэйси, что не считаю наш поцелуй чем-то особенным. При этом зачем-то навязался Линн, она теперь думает, что я ищу продолжения отношений. Это Мэйси во всем виновата. Нет, она ни при чем, виноват только я сам.
Через пятнадцать минут я вышел из кабинета, готовый принять первого пациента. Линда протянула мне медкарту и посмотрела на меня с укором.
Я встретил ее взгляд с вызовом.
— Ты что-то хотела сказать?
— Мэйси ушла.
Я увидел, что у стены пусто, она закрасила лишь четвертую часть.
— А в чем дело?
— В том, что она поняла твое послание.
— Не знаю, о чем ты.
Она только нахмурилась и покачала головой.
Настроение окончательно испортилось. Неодобрение Линды, а ее отношение я ценил, не прибавило оптимизма.
Расстроенный еще больше, я не переставал удивляться, как смогла Мэйси приобрести такое влияние на неподкупную Линду. И не только на нее — на остальных сотрудников тоже. Даже суровый охранник подпал под ее чары. А Ричи вообще поставил ее сразу на первое место. Она околдовала всех, иначе не объяснить этой мистики. И в эту общую картину колдовства теперь прекрасно вписался желто-красный домик из сказки, в котором она жила.
Ладно, соглашусь, Мэйси привлекает своей непосредственностью, открытостью. Ханна считала, что она заставит меня вновь смеяться и радоваться жизни, но при этом она и не подозревала, насколько мы с Мэйси разные.
Поцелуй был простой случайностью, приятной, не скрою, но не должен повториться. И хватит, с этим кончено. Во время нашего свидания с Линн я постараюсь предпринять шаги, чтобы узнать ее поближе. Если сегодня вечером пройдет все хорошо, можно даже пригласить ее на званый банкет по поводу присуждения премии года, который состоится через две недели.