— Ну и что теперь с этим родительским контролем в твоем компьютере, Аврора? — спросила Глиннис Росс, которая в этом году была ее лучшей подругой. Третьей стороной треугольника была Эдди Арменгаст, которая сидела с другой стороны от Авроры, пока девочки изучали экран компьютера.

— Мой папа загрузил в компьютер специальную программу, — сказала Аврора. — Она блокирует выход на порносайты и сайты азартных игр.

— И, кроме того, не позволяет грузить песни, — сказала Эдди, разочарованно глядя на экран.

— Как мы теперь услышим новую песенку «Слитер-Кинни»? — спросила Глиннис, крутя на запястье ярко-желтый браслет.

— Мы сделаем это сегодня вечером у меня дома, — сказала Эдди. — Ты ведь не передумала переночевать сегодня у меня, верно?

Протянувшись через голову Авроры, они хлопнули друг друга в ладоши. Она откинулась назад на стуле. Дружба на троих имела свои недостатки. Иногда двое объединялись, чтобы дать третьему почувствовать, что он лишний. Они не делали этого намеренно. В их случае виновата была география. Глиннис и Эдди жили в Сан-Джулио, через бухту от Гленмиура, и их дома находились друг от друга на расстоянии пешей прогулки, Они ночевали друг у друга практически каждую ночь пятницы и субботы. Аврора не могла дождаться, когда она наконец-то хорошо освоит лодку, чтобы пересекать бухту самостоятельно. Тогда она будет присоединяться к этим ночевкам, когда захочет.

— Предполагалось, что мы будем искать темы для нашего доклада по социологии, — сказала Аврора. Задачей было взять интервью у кого-нибудь из общины о его работе. — Вы это сделали?

— Я думаю поговорить с моим дядей, диджеем, — отозвалась Глиннис.

— Не можешь, — возразила ей Эдди. — Разве ты не читала задание? Это не может быть кто-то из родственников.

— Тогда Аврора может взять интервью у своего отца, — с ухмылкой предложила Глиннис.

Аврора ощутила пронзительный холод, как будто она слишком быстро проглотила стаканчик мороженого.

— Не могу поверить, что ты это сказала.

— Я просто пошутила.

— Это не смешно, — резко возразила Аврора. Глиннис иногда проявляла дурной характер.

— Это в самом деле не смешно, — согласилась Эдди, беря сторону Авроры. — Это грубо и вульгарно.

Глиннис шмыгнула носом.

— Ты должна признать, что это по крайней мере странно, что ты живешь со своим приемным отцом, Аврора.

Она ненавидела, когда люди сплетничали о ее семье. Из-за этого она лезла из кожи вон, чтобы информация о ее биологическом отце звучала как нечто особенное. Он был политическим узником. Правительственным агентом. Гуманитарным диссидентом, который прятался от властей.

Она не могла изложить так же красочно историю своей матери, во всяком случае не в Гленмиуре. Большинство жителей в городе знали ситуацию. Большинство из них, вероятно, знали больше, чем сама Аврора.

— У нас с тобой обеих матери-одиночки, — возмутилась Эдди.

— Как и у большинства ребят, но они обычно живут со своими матерями, иногда с отцами. Приемный отец — это определенно считается странным, — защищалась Глиннис.

Глиннис старалась не придавать значения тому, что ее мать — лесбиянка, но явно переживала из-за этого. Во всяком случае, у Глиннис была мать.

Аврора полагала, что для посторонних это выглядело так, что ни один из ее настоящих родителей не захотел взять к себе свою дочь. Аврора и сама так думала. Она постоянно выслушивала вопросы любопытствующих, сующих нос не в свое дело. «Что случилось с твоими родителями?» «Есть ли у тебя кровные родственники?» Или удар ниже пояса: «Как случилось, что твой приемный отец всего на четырнадцать лет старше тебя?»

«Как и моя мать», — думала Аврора, когда кто-нибудь спрашивал ее об этом, но она не произносила этого вслух. Она старалась не сосредотачиваться на мысли, что она теперь в том же возрасте, когда ее мать забеременела Авророй.

Давным-давно Аврора перестала спрашивать отца, почему ушла ее мать. Но она не переставала гадать об этом. У мамы была серьезная работа. Она содержала дом Гвендолин Данди, чей громадный викторианский особняк стоял на холме с видом на бухту. Наследница громадного состояния, миссис Данди нанимала небольшой штат прислуги, который обслуживал ее поместье, и заставляла их работать во все лопатки. Мама часто приходила домой разбитая и измученная, полная жалоб на то, как миссис Данди трясется над своей коллекцией хрусталя, или на ее надоедливую самоуверенную болтовню.

— Теперь ты сама можешь стать чьей-нибудь приемной матерью. — Эдди ткнула Глиннис пальцем между ребер.

Глиннис вздрогнула:

— Не пугай меня. — И, торопясь сменить тему, она кликнула другой линк на компьютере. — Может быть, одна из нас может взять интервью у Дики Романова. Предполагается, что он родственник русского царя.

— В России нет царя, — сказала Аврора.

— Больше нет, — согласилась Глиннис, просматривая список выпускников школы. — Некоторые из Романовых бежали из России, приехали в Америку и занялись меховой торговлей.

— Моя мама говорит, что Дики держит магазинчик для наркоманов, — сказала Эдди. — Я проверяла, он не продает меховых шапок. Только заколки для волос и кальяны и все такое. — Она говорила так, словно знала в этом толк.

— Одна из нас может поговорить с той женщиной, у которой магазин художественных принадлежностей, — предложила Аврора. — Джуди де Витт. Она делала эти металлические скульптуры в городском парке. — Мысль об интервью с художницей ей понравилась, поскольку изобразительное искусство было ее любимым предметом.

— Мы можем спросить ее, где она делала себе пирсинг языка, — заявила Эдди с преувеличенным трепетом.

— Что плохого в том, чтобы сделать себе пирсинг? — спросила Аврора.

— Это признак повреждения мозга, — констатировал ее отец, входя в комнату. — Во всяком случае, я слышал такое мнение. — Он бросил в Аврору пакет «Читос» и вручил ей банки с имбирным лимонадом. — Держите, озорницы.

Аврора вспыхнула. Она называла своих подруг озорницами лет сто тому назад, и их, вероятно, от этого так же тошнило, как и ее.

— У тебя же есть татуировка, — возразила она. — Это признак чего?

Он рассеянно почесал руку. Его рубашка скрывала длиннохвостого дракона, вытравленного на его плоти.

— О, я был молодой и глупый.

— Почему ты ее не сведешь?

— Это напоминание о том, чтобы не быть таким дураком, — сказал он.

— Эй, мистер Боннер, — произнесла Глиннис учительским тоном. — Мы должны взять у кого-нибудь интервью для социологии. Могу ли я взять интервью у вас?

— Моя жизнь — открытая книга.

О-хо-хо, подумала Аврора, припоминая все те разы, когда она спрашивала о своей матери. Там были кое-какие секреты, кое-что, что ее отец не любил обсуждать. Например, о Тихуане, откуда приехали Аврора с матерью, и на что была похожа их жизнь, пока они не переехали. Он всегда вел себя так, словно тут и говорить не о чем.

«Когда тебя привезли в Штаты, ты получила шанс на лучшую жизнь», — было его любимое объяснение. Когда она хотела знать, что было не так с их старой жизнью в Мексике, он просто говорил: «Это было нездоровое место. Слишком много нищеты и болезней».

— Когда вам будет удобно? — спросила Глиннис.

— Как насчет прямо сейчас?

Она на мгновение показалась испуганной, затем пожала плечами.

— Я возьму блокнот.

Глиннис и Эдди ловили каждое слово, которое произносил отец Авроры, когда он говорил о том, как рос в Гленмиуре, и как он учился в школе, и как был одним из волонтеров, которые боролись с огнем в Маунт-Вижн, и как, может быть, этот опыт позже привел его к тому, что он стал самым молодым капитаном пожарных в районе.

Аврора знала, что множество других ребят были волонтерами, когда горела Маунт-Вижн, но никто из них не стал пожарным. Что-то еще склонило его к этому делу, хотя он никогда не объяснял, что именно.

Она взяла альбом и принялась работать над изображением Икара, который был в таком восторге от полета, что забыл о предостережениях отца, подлетел слишком близко к солнцу, и его крылья расплавились. Она рисовала его за мгновение до того, когда он еще не подозревал, что упадет в море и утонет. Ей хотелось, чтобы в последнюю секунду он припомнил предостережение отца и улетел в безопасное место, но вы не можете менять древних мифов. Это случилось так, как случилось, и никакие желания ничего не могут изменить.

В английском классе они изучали греков и архетипы, которые пришли из мифологии. Когда Ахиллес был рожден, ему предсказали, что он будет безупречным воином. Его мать-богиня взяла младенца за пятку и опустила его в реку Стикс, зная, что это защитит его от ран. Он вырос, защищенный от всех опасностей, просто как ее отец на Цветочной ферме Боннеров. От него ожидали великих вещей. Он даже не знал, что одно крошечное пятнышко на его пятке не было опущено в магическую реку. Он не имел представления о том, что уязвим. Силы небесные не сказали ему об этом. Если бы он знал о своем слабом месте, это знание уменьшило бы его мужество и удержало бы его от риска, которому подвергается всякий воин.

Главный смысл мифа заключался в том, что каждый уязвим, каким бы сильным он ни казался. В случае с ее отцом Аврора знала, где была его ахиллесова пята. Это была она. Он никогда этого не говорил. Он не должен был. В маленьком городке, где все знают всех, она слышала несколько версий этой истории. Ее отец должен был поступить в колледж или играть в какой-нибудь бейсбольной команде и стать богатым и знаменитым, может быть, жениться на звезде или наследнице. Вместо этого он окончил свою карьеру с Авророй и ее матерью, опасной работой и пачкой счетов на оплату.

В старших классах Аврора встретила нескольких учителей и тренеров, которые помогали отцу справляться со школьными нагрузками и спортом и были очевидно разочарованы, когда он не последовал по предсказанной дорожке. То, как они говорили: «Он отправился в Мексику и вернулся с женой и ребенком», наводило на мысль о том, что Аврора и ее мать были просто дешевыми сувенирами или соломенными шляпками.

— Какая самая трудная часть вашей работы? — спросила его Глиннис.

— Быть в разлуке с моей дочерью, — отвечал он без колебаний.

— Я хочу сказать, в борьбе с огнем.

— В этом году у нас было несколько случаев поджога. Иногда с этим довольно трудно смириться.

Она наклонилась вперед, ее глаза расширились.

— Поджоги?

— Да. Намеренное раздувание огня. Иногда ради страховки, иногда ради нервного возбуждения.

— Вы хотите сказать, что кто-то просто зажигает спичку, и начинается пожар?

— Иногда это специальные приспособления. И обычно бывает катализатор.

— Типа чего?

— Специальное приспособление иногда может быть очень простым — сигарета с прикрученными к ней спичками. Когда сигарета догорает до спичек, они воспламеняются. А катализаторы — это такие вещи, как газ, керосин, растворители для краски. Смола и лак, которые используют моряки, — здесь этого полным-полно. Мы можем определить их, используя специально обученную собаку. В нашем районе есть Рози, Лабрадор, которая может вынюхать на пепелище катализатор с вероятностью один к триллиону. У нас также есть фотоионизационный детектор. — Он сделал паузу и произнес слово по буквам. — Он известен как монитор широкого спектра. Детективы используют зонд, чтобы исследовать место, где мог присутствовать катализатор. — Через десять минут отец закончил интервью и большую часть «Читос». — Как я справился?

— Я дам вам знать, когда получу оценку, — сказала Глиннис, заканчивая свои заметки росчерком. — Спасибо, мистер Боннер.

— Нет проблем. Я буду в гараже, Аврора.

После того как он вышел из комнаты, Глиннис закрыла блокнот.

— Твой папа такой классный.

— И не пытайся, — предостерегла ее Аврора. Ее подружки не в первый раз говорили об этом. Ее папа? Классный? И…

Чтобы сменить тему, она сказала:

— Мне все еще нужно найти кого-нибудь для интервью.

Эдди кликнула на веб-сайт комиксов, который Аврора раньше никогда не видела.

— Посмотри здесь. Это одна из бывших учениц моей мамы.

Мама Эдди была завучем английского отделения в старших классах, и Эдди всегда первой узнавала школьные слухи.

Аврора почувствовала острый укол зависти к Эдди — или к любому человеку, имеющему мать, с которой можно посплетничать.

— Комиксы, — протянула Глиннис с усталым вздохом. — Что в них такого?

— Ничего, — ответила Эдди, — но в городе, где никто ничем не прославился, она — это хотя бы кто-то.

— Сара Мун, — произнесла Аврора, исследуя страницу с претендующим на художественность черно-белым фото женщины, ее лицо было наполовину скрыто тенью. Фотография скрывала ее черты, как в кадре из фильма нуар. — Готова поклясться, что она имеет отношение к ребятам из Устричной компании бухты Мун. — Рисунки были энергичными скетчами, главный персонаж говорил фразочки вроде: «Для меня шоколад — это овощ».

Комиксы назывались «Просто дыши». Конкретный эпизод был посвящен главной героине, Ширил, сделавшей себе пирсинг на пупке.

Аврора загорелась интересом. Мистер Шопен, учитель рисования, говорил, что у нее настоящий талант к рисованию. Может быть, интересно встретиться с человеком, который живет на доходы от искусства.

— «О художнице, — прочла Эдди вслух. — Сара Мун — уроженка графства Вест-Марин, Калифорния. Окончила университет Чикаго, сейчас живет с мужем в Чикаго».

— И как мне взять у нее интервью? Тут написано, что она живет в Чикаго.

— Согласно сведениям моей мамы, это положение изменилось, — проинформировала их Эдди. — Теперь она живет здесь. Она клиент твоей тети.

Тетя Авроры Брайди практиковала семейное право, и большей частью ее делами были разводы. Она никогда не говорила о своих делах, но если женщина становилась ее клиентом, то, как правило, это означило, что она разводится. Авроре не стоило спрашивать, почему Сара Мун вернулась в Гленмиур, потому что она знала ответ. Женщины уезжают, когда их брак подходит к концу. Таков закон.

После того как подружки ушли, Аврора нашла отца в гараже, работающим над парусной лодкой. Это была та же лодка, которую он и тетя Брайди использовали в регатах в бухте, когда они были детьми, так что это была фамильная вещь. Лодка была четырнадцати футов длиной и прошла весь путь от Кейп-Кода под руководством ее дедушки Агнуса.

— Что ты делаешь, папа? — спросила она.

Он не поднял взгляда, но продолжал возиться с крепежом; закатный луч, пробившийся через пыльное окно, осветил его широкие плечи. Она помнила, как висла на этих плечах, когда была маленькой, чтобы прокатиться на нем, когда он делал свои ежедневные упражнения. Он был способен прокатить их обеих и опустить на пол, словно вес жены и ребенка для него ничего не значил. Сейчас она чувствовала себя одинокой, и ей хотелось, чтобы он сделал паузу в работе, но он не стал.

— Папа?

— Пытаюсь починить треснувшую перекладину. Ее в самом деле надо было бы заменить.

— О, это важно.

— Я думал, ты хочешь выиграть следующую регату.

— Нет, это ты хотел ее выиграть. Ты не представляешь, чего хочу я, — сказала она с драматической нотой в голосе.

— Я чем-то могу тебе помочь? — спросил он, все еще не оборачиваясь.

— О да. Я только что заметила, что у меня кровь в глазах.

— Ха-ха.

— И мои волосы в огне.

— Я понял.

— И я беременна.

— Дай мне тот зажим, Аврора-Дора. — Он наполовину повернулся и протянул руку.

Аврора взвесила свои шансы. Она может использовать его настроение как повод рассердиться на него — снова. Или она может провести с ним некоторое время, прежде чем он через пару дней заступит на дежурство.

— Пожалуйста, — попросил он.

Она протянула ему зажим и несколько минут смотрела, как он работает.

— Как случилось, что ты ничего не рассказал о моей матери, когда Глиннис брала у тебя интервью? — спросила Аврора, хотя она была на сто процентов уверена, что знает ответ.

— Тема была моя работа, — ответил он.

— Ты никогда не говоришь о моей матери.

— Она не поддерживает со мной отношений с тех пор, как переехала в Вегас, — напомнил он ей. — Ты это знаешь. Теперь двигай табуретку.

Она подумала, не стоит ли дальше развить тему, посвященную ее матери, но решила, что не стоит. Она передвинула табуретку и закатала рукава. Регата была давней традицией в бухте, и ее папа научил ее плавать на маленькой округлой парусной лодке, обещая, что, если она научится разбираться в воде и ветре, она однажды сможет выиграть гонку. Однако лодка была старая и нуждалась в постоянном ремонте. Это была та же лодка, на которой ее отец плавал в ее возрасте, и было что-то умиротворяющее в этой преемственности. Она была рада, что решила поладить с ним. У него был теплый отцовский запах, который всегда заставлял ее чувствовать себя в безопасности. Она пролистала каталог морского оборудования, высматривая перекладину.

— Как насчет того, чтобы заменить хвойную древесину на углеродное волокно?

— С чего это ты такая умная?

— Пытаюсь быть похожей на своего отца.

Он взъерошил ее волосы, и она притворилась, что ей это неприятно, но на самом деле это было не так. Когда ее отец вел себя так, Аврора чувствовала такую любовь к нему, что ей хотелось расплакаться. А это было глупо. Предполагается, что, если ты любишь кого-то, это делает тебя счастливым. Или так говорят люди.

Она подвинулась к нему поближе, вспоминая, как спокойно и безопасно чувствовала себя маленькой девочкой, когда он брал ее на руки. Иногда он крутил ее, словно гантель, и подбрасывал вверх, пока она не заливалась смехом.

Теперь она была для этого чересчур большой. Он погладил ее по голове, отодвинул табуретку и встал.

— Ну хорошо, детка. Мне нужно кое-что купить на лесном складе и в морской лавке. Хочешь поехать со мной?

Вот так ее и растили, таская по складам лесоматериалов или скобяным лавкам. Тогда как ее друзья отправлялись за покупками со своими мамами, отец Авроры учил ее, как смолить лодку или менять масло в грузовике. Иногда она делала робкие попытки заняться каким-нибудь девичьим делом — красила ногти или укладывала полосы, но это всегда было притворство. Она вздохнула и кивнула.

Он прошел в мастерскую, бывшую одновременно и прачечной, чтобы взять куртку. Его рука коснулась дверной ручки, и он отдернул ее, словно от ожога.

— Господи Иисусе, Аврора, — заговорил он на повышенных тонах. — Сколько раз я просил тебя не разбрасывать свои вещи?

— Спокойно, папа, — усмехнулась она, снимая с дверной ручки фиолетовый бюстгальтер и крутя его на пальце. — Некоторые из моих вещей слишком деликатные, чтобы отправлять их в сушилку. — Она собрала еще несколько предметов, разбросанных по прачечной.

— Понятно, но и я слишком деликатен, чтобы иметь дело с этими вещами, так что развешивай свое белье где-нибудь еще. Там, где я его не увижу.

— Ха-ха. Никогда не видела, чтобы кто-то так возбуждался при виде чистого белья. — Она вздернула подбородок. — В конце концов, я стираю свои вещи сама.

Он сердито посмотрел на нее, его скулы покраснели.

— Ты идешь или нет?

— Забудь об этом, — сказала она, настроение ее переменилось. — Я собираюсь остаться дома и убрать свое белье.

— Не доставай меня.

— Почему бы нет? Ты ведь меня достаешь. — Она была совершенно обескуражена тем, что он возмущается, вместо того чтобы притвориться, что ничего не заметил.

— Я просто прошу тебя выказывать немного благоразумия, вот и все.

— В чем твоя проблема? — Однако она уже знала ответ. Он не мог осознать, что его маленькая девочка связана с вещами, принадлежащими взрослой женщине.

— У меня их нет. — Он сунул руку в рукав куртки. — Так что, ты не хочешь ехать на строительный склад?

— Нет. — Она дернула головой и добавила: — Благодарю.

— Я не знаю, почему любая мелочь заставляет тебя ссориться.

— Я не ссорюсь. Я намерена посмотреть DVD, которые мы взяли в прокате.

Он взглянул на нее, словно борясь с желанием сказать что-то еще. Ей почти хотелось, чтобы он заставил ее поехать. Но он сказал:

— Развлекайся. Я буду через некоторое время.

Он открывал дверь, когда она взяла с кофейного столика DVD — «13 превращаются в 30». Как подходит к моменту! Она вставила диск в плеер. На начальных титрах она услышала, как завелся грузовик. Аврора уставилась в экран, и ей ужасно захотелось поехать с ним. Поездку с отцом на склад лесоматериалов и в морскую лавку вряд ли можно было считать развлечением в пятницу вечером, но это было хоть что-то. Она всегда жаловалась, что папа игнорирует ее или воспринимает как должное, а тут она сама оттолкнула его.

Она посмотрела на телефон. Может быть, она может пригласить подругу посмотреть с ней кино. Кроме Глиннис и Эдди, у нее есть подруга Джейн Кэмерон. Но ее сейчас нет в городе. К зависти остальных девочек из седьмого класса, у нее имеется настоящий бойфренд. Они ходят вместе в кино и держатся за руки на школьном дворе, и выглядят так, словно знают какую-то тайну.

Отец Авроры заявил, что ей не позволяется иметь бой-френда до шестнадцати лет. Она в ярости спорила с этим правилом, но втайне испытала облегчение, потому что не знала, как вести себя с бойфрендом.

Даже с Зэйном Паркером, думала она, рисуя себе самого привлекательного мальчика в Гленмиуре.

В настоящее время ей хотелось знать, что есть такого в девушках, что делает их такими привлекательными. Мэнди Джекобсон, самая популярная девочка в школе, была той, с кем Авроре в самом деле хотелось бы подружиться. Мэнди жила в самом очаровательном доме в городе и легко парила по жизни, словно мыльный пузырь на ветру. Ее жизнь была простой и веселой. К сожалению, Авроре не удалось попасть в круг ее друзей. Единственное, что у нее получалось, — так это дать Мэнди списать домашнюю работу, а заодно и ее закадычным подружкам Карсон и Деб. Это было неправильно — позволять им списывать, и Аврора это знала. Но было неправильно также всегда чувствовать себя одинокой. Сто лет назад мама обычно говорила: «Ты выживаешь, используя то, что тебе дано». В случае с мамой это означало: черт возьми, не всем же быть умными, но Аврора поступила по-своему. Она была отличницей. Получать хорошие отметки для нее было просто, в сравнении с действительно сложными вещами, как, например, понять, почему твоя жизнь безнадежный обман.

Измученная неопределенной неудовлетворенностью, которой она не могла подобрать определения, она взяла телевизионный пуль открыла меню. Курсор, казалось, застрял на опции «Испанский». Она нажала «энтер», и фильм начался со сцены в школе, ребята болтали на быстром испанском.

Аврора понимала каждое слово и интонацию. Это был ее первый язык, язык ее матери, единственный, который она знала, до тех пор пока они не переехали в Эль-Норте. За пределами Гленмиура никто не знал, что она говорит на двух языках, и она не рекламировала это маленькое достоинство. Это была одна из вещей, которая отличала ее от других. И таких вещей было, пожалуй, слишком много.

Она переключила фильм на английский язык. В конце концов, так движения губ актеров совпадали с репликами, которые они произносят. Но Аврора не могла сосредоточиться на кино. Наконец она встала и вышла на крыльцо, перешагивая через спортивное оборудование и велосипеды. Ее бабушка и тетя Брайди постоянно приносили цветущие растения и прочую ерунду, чтобы двор выглядел уютно по-домашнему, но их усилия были тщетны. Растения погибали, потому что за ними не ухаживали, а спортивное оборудование во дворе не убывало. Вы могли бы с таким же успехом повесить у ворот объявление: «Женщины здесь не живут».

Сунув руки в задние карманы джинсов, Аврора шагала взад-вперед. Было так глупо с ее стороны поссориться с отцом и отказаться от поездки. Потому что, несмотря на то что у них была странная и слишком маленькая семья, она не могла себе представить другой жизни. Они с папой были командой. Они были неразделимы. Быть без него — означало лишиться воздуха.

Чувствуя себя виноватой, она сложила выстиранное белье в корзину, включая шелковые бюстгальтеры и трусики, которые она повсюду развесила на просушку, притворяясь, что не понимает, почему ее отцу это не нравится, но она знала почему. Ему не нравилось, когда ему напоминали, что она выросла. Когда она была ребенком, все решалось намного проще.

Она размышляла над тем, почему все время цепляется к нему, притом что так сильно его любит.

Когда бы они ни разлучались, она впадала в панику.

Она не могла себе позволить его потерять.