Глава 14
Глядя в затылок Франсине Истман, стоящей перед ней в кулинарном отделе, Айрин раздумывала, как начать разговор. Фран, как называли ее подруги, управляла карточным клубом для местной элиты, заведением, куда Айрин, по понятным причинам, не приглашали.
— По-моему, макаронный салат сегодня особенно хорош, — обронила она наконец.
Поскольку в отделе их было только двое — Полли Цуфельт отошла на минутку за товаром, — Фран не могла не понять, что реплика адресована именно ей. Тем не менее она недоуменно нахмурилась, как бы говоря: «Это вы ко мне обращаетесь?» — и лишь затем снизошла до ничего не значащего «да, пожалуй».
Айрин поправила симпатичный шелковый шарфик, повязанный поверх простенького платья.
— Готовитесь к открытию?
Фран удостоила ее холодного взгляда:
— Сегодня день рождения у Ривы. Полли упаковывает для нее торт.
Рива, жена одного из самых влиятельных в округе фермеров, слыла лучшей подругой Фран. Обе были одного поля ягоды, и Айрин одинаково их недолюбливала, хотя Рива и заглядывала порой в ее магазин.
— Поиграете в бридж, а потом, наверно, небольшая вечеринка?
— Вот именно. Вы ведь на работу идете?
Айрин напряглась, задетая снисходительным тоном. Брошенная Фран реплика намекала на разделявшую их глубокую, непреодолимую пропасть.
— Да, но я не спешу. Мне торопиться некуда. — Она поймала себя на том, что почти оправдывается.
Фран равнодушно пожала плечами:
— Рада за вас.
К прилавку вернулась Полли с тортом для Ривы.
— Как вам этот, миссис Истман?
— Хорошо, Полли. Спасибо.
Фран взяла поданный торт и уже приготовилась положить его в тележку, когда Айрин спросила:
— Вы слышали? Грейс вернулась.
На этот раз ответу предшествовала короткая пауза.
— Да, слышала. — Фран произнесла это так, что даже посторонний понял бы — она не считает возвращение Грейс хорошей новостью.
— И вы не поверите, до сих пор не замужем.
— Вот в это я как раз поверить могу, — с самодовольной усмешкой заметила Фран.
Айрин понимала, она намекает на репутацию ее дочери. Слухи, касающиеся Грейс, ходили по городу давно, и многие из них, наверно, были правдой. Но Айрин винила не дочь, а себя. Нужно было уйти от Ли сразу же, как только появились первые сомнения. Она бы и ушла, если бы не боялась, что дети останутся без куска хлеба или разбредутся каждый по своей дороге. Да и Мэдлин было жалко — она осталась бы с отцом.
— Ну, теперь по крайней мере есть надежда. Она ведь встречается с Кеннеди; может быть, что-то и получится.
Услышав это, Фран споткнулась и едва не выронила торт.
— С Кеннеди? С каким Кеннеди? Айрин помогла ей с тележкой.
— С Кеннеди Арчером, разумеется. Вы должны его знать. Миссис Арчер одна из ваших лучших подруг.
Глаза у Фран полезли на лоб, как будто она только что проглотила вставную челюсть.
— Это неправда.
— Почему же, правда. Они вместе провели уик-энд.
— Кто вам сказал?
— Он и сказал. Можете сами спросить.
— Обязательно спрошу.
Торопясь к выходу, Фран снова оступилась и едва не вывихнула лодыжку. Айрин тихонько рассмеялась ей вслед.
— Всего хорошего!
Разумеется, Фран было куда спешить — поделиться новостью. Айрин не стала бы возражать, если бы она раззвонила об этом по всему городу. А начала бы с матери Кеннеди. Будущий мэр Стилуотера не просто возил Грейс за город, а возил ее вместе со своими детьми, что указывало на благородство его устремлений. А раз так, то никто в городе ничего с этим не поделает, как бы кто ни старался.
— Я могу вам что-нибудь предложить? — спросила Полли.
Широко улыбаясь, Айрин повернулась к прилавку.
— Пожалуй, я обойдусь сегодня без калорий. Зайду лучше к Ройбену.
Во вторник, вернувшись с ленча, Кеннеди застал у себя в кабинете мать.
— Как папа? Все хорошо? — спросил он, обеспокоенный ее появлением. Поскольку Камилла присматривала за детьми, времени у нее не было, и она ограничивалась телефонными разговорами.
На ее щеках вспыхнули розовые пятна-близнецы.
— И тебе еще хватает наглости задавать мне такие вопросы?
Кеннеди замедлил шаг. Что же могло случиться? Он обошел письменный стол, поставил кейс, но садиться не стал, чувствуя, что сейчас лучше оставаться на ногах, чтобы встретить волну ее гнева.
— Где дети?
— С Отисом.
— Отец дома?
— На работу утром не пошел. Не очень хорошо себя чувствует. — Как ни любила Камилла мужа, как ни желала ему выздоровления от страшной болезни, сейчас в ее голосе прозвучали едва ли не торжественные нотки.
Цели она добилась — в животе у Кеннеди как будто затянулась тугая петля. Все последние месяцы он делал вид, что никакой болезни у отца нет, и при этом прекрасно отдавал себе отчет, что долго так продолжаться не может, что рано или поздно недуг наложит отпечаток на жизнь каждого из них.
— Ты намерена отправить его в больницу?
— Нет. Доктора вызвали на дом. Сейчас речь идет о том, — она понизила зачем-то голос, — чтобы начать сеансы уже на следующей неделе. А пока ему нужно отдохнуть. К счастью, он не знает о твоих проделках.
— О каких еще проделках? — спросил Кеннеди. Камилла закрыла дверь и двинулась к нему с таким видом, словно шла в наступление на врага.
— Зачем тебе это нужно?
— Мне будет легче ответить, если ты объяснишь, о чем, собственно, идет речь, — сказал он, уже поняв, что мать проведала о Грейс.
Собираясь провести с ней уик-энд, Кеннеди не придавал этому никакого значения — обычный пикник со старой, еще со школы, знакомой, — но мать, похоже, восприняла это по-другому. Так, словно он совершил предательство.
— Не притворяйся. И не надо со мной играть. Ты прекрасно сознаешь, что я говорю об этой женщине. Монтгомери.
Опустившись наконец в кресло, Кеннеди принялся перебирать сложенные стопкой сообщения, делая при этом вид, будто тема разговора нисколько его не беспокоит.
— А что такое?
— Что такое? А ты подумай. Вы же все выходные провели вместе, за городом.
— Да, мне хотелось получше узнать ее. — Он пожал плечами.
— И?..
— Больше ничего.
— Больше ничего, — недоверчиво повторила Камилла и, покачав головой, достала из сумочки и бросила на стол листовку.
Вверху, набранное более крупным, чем остальной текст, шрифтом, стояло имя Викки Нибли. Подпись внизу гласила: «Кандидат, который охраняет закон и порядок. Кандидат, который поддерживает жертв преступлений и их семьи». В самом низу — слова личной поддержки от трех избирателей, Элейн, Маркуса и Роджера Винчелли: «Присоединяйтесь к нам. Поддержим единственного кандидата, сражающегося за правду и справедливость».
Кеннеди не мог поверить своим глазам, шокированный тем, что родители и брат Джо так быстро перешли на сторону противника. Они ему даже не позвонили!
— Мм… неожиданно. — Он взглянул на мать.
— А ты ждал чего-то другого? — спросила мать. — В городе только и говорят о тебе и Грейс. Тебе прекрасно известно, какая у нее репутация. Ты сам подставил себя под удар. Зачем? Тем более перед выборами.
Кеннеди отодвинул стул и поднялся.
— Подожди, подожди. Никаких обвинений Грейс не предъявляли, так что преступницей ее считать нельзя. Она просто…
— Что? — не выдержала паузы Камилла.
— Грейс нелегко пришлось в детстве. С ней плохо обращались. Ты никогда не задумывалась, почему она так себя вела?
— Мне нет до нее никакого дела. Меня беспокоишь ты! — воскликнула мать. Голос у нее дрогнул на пике и сорвался, и Кеннеди понял, что она вот-вот расплачется. Он уже не помнил, когда в последний раз видел ее в слезах. Если не считать того дня, когда сообщила ему о болезни отца. Тогда Кеннеди понял, что мир идет к краю, потому что на свете не было никого сильнее Камиллы Арчер.
Он переживал из-за того, что так сильно расстроил мать. Ей и без него пришлось пройти через слишком многое.
— Все в порядке, мама. Я… я сделаю что-нибудь, — пообещал Кеннеди, хотя совершенно не представлял, что именно.
Она уже почти овладела собой и теперь лишь шмыгнула носом.
— Да уж постарайся.
Он понимал, как сильно подкосил Камиллу недуг отца. Вся ее жизнь строилась вокруг Отиса, его планов и надежд, Стилуотера.
— Мама, это всего лишь выборы, не больше того.
— Ты не понимаешь. — Голос ее прозвучал твердо и решительно. — То, что происходит сейчас в городе, может плохо отразиться на твоем отце. Я этого не потерплю.
Кеннеди не знал, как утешить ее, но понимал, что вынужден будет для этого угождать родителям, Винчелли и едва ли не всему Стилуотеру.
— Извини, но я не могу переступать через себя. Я должен делать то, что считаю нужным.
— Поступай как хочешь. Только держись подальше от нее.
Он подумал о Грейс. Она вроде бы согласилась пойти с ними на фейерверк и сказала, что позвонит позже, но так и не позвонила. Молчание ведь означает согласие?
— Извини, но я вряд ли смогу отвернуться от нее.
— Ты ей не нужен.
— Может быть, но друг в этом городе ей не помешает.
— Это помешает тебе. Он не стал отвечать.
— А мальчики? Думаешь, им тоже нужно держаться от нее подальше?
— Конечно!
— Они в восторге от нее.
— Если бы не ты, они бы даже не знали о ее существовании.
Кеннеди потер переносицу.
— Ребята не обрадуются, если запретить им ходить к Грейс.
— Разумеется, не обрадуются, — фыркнула Камилла. — Ей же заняться нечем, вот и играет с ними.
— А почему бы и не поиграть? Грейс сейчас не работает.
— Ей бы следовало поменьше мелькать у людей перед глазами.
Очевидно, именно это заботило Камиллу в первую очередь.
— Представь себе, — продолжала она, — Хит с Тедди уже побывали у нее сегодня утром. Сидели на лужайке, продавали мыло, печенье и что-то там еще.
— И что?
— Как это что! Она ведь живет на Мейн-стрит! Подумай, сколько людей могли их видеть. Мало того, у нее во дворе стоит теперь щит с призывом голосовать за Кеннеди Арчера.
— Неужели? — Известие это странным образом обрадовало его, но он постарался не подать виду.
— То ей Викки Нибли нравится, то вдруг Кеннеди Арчер. А люди скажут, что мнение свое она изменила после проведенного с тобой уик-энда.
— Ох, мама, ты говоришь словами Джо Винчелли.
— Но это же правда.
— Интересно, откуда у нее мой щит? — задумчиво спросил он.
— Откуда мне знать? Может, Тедди взял в гараже да и отнес ей.
— Что ж, Мейн-стрит — место удачное.
— Да, удачное. Но теперь, после вот этого, — она постучала пальцем по лежащей на столе листовке, — ты должен наконец понять, что знакомство с ней равнозначно поражению. Даже твой щит у нее во дворе отбирает у тебя голоса.
— Ты так говоришь, словно Викки Нибли уже выиграла. Но выборы еще не прошли.
— Если мы проиграем, то единственно из-за Грейс Монтгомери. Иной причины быть не может.
Кеннеди вышел из-за стола.
— Не переживай так, мама. Все будет в порядке.
Он бы обнял и прижал ее к себе, но знал — она не смягчится, не положит голову на грудь сыну. Мать, конечно, любила его, но никогда не отличалась особой теплотой и нежностью, предпочитая выказать любовь не через ласку, а через советы и практическую помощь, на которую не жалела ни сил, ни времени. В этом отношении родители были под стать друг другу.
— Почему ты решил пригласить ее с собой? — спросила она, опускаясь на краешек стула.
— Причин много. В детстве ей пришлось нелегко. У бедняжки просто не было того шанса в жизни, которого заслуживает каждый.
— Что ты хочешь этим сказать? — насторожилась Камилла. — По-моему, ей как раз очень повезло. Ли принял их к себе, дал ей и всей семье крышу над головой.
— Ребенку нужно не только это, но и кое-что еще.
— Ты о чем?
Кеннеди потер руку. Грейс заслуживала понимания и поддержки, вот только как ей помочь? Он сочувствовал семье Джо Винчелли — они, конечно, пострадали. Но во внимании и заботе нуждались не одни лишь они. С Грейс обошлись куда более несправедливо.
— Думаю, ребенком она подвергалась насилию. Камилла недоверчиво покачала головой:
— Это она тебе так сказала? Держу пари, солгала. Как обычно. Неужели ты не понимаешь? Она же пытается манипулировать тобой.
Они с Грейс почти не говорили о преподобном, а в тех нескольких случаях, когда он все же спрашивал, она предпочитала отмалчиваться. Он видел, что воспоминания о нем причиняют ей боль, видел боль и отчаяние в ее глазах. Нет, это подделать невозможно. И то, в чем призналась Грейс, тоже было похоже на правду. Значит, мать не права.
— Сама она ничего мне об этом не говорила. Точнее, поначалу не говорила. Я догадался.
— Как? — Камилла подалась вперед.
— Меня навело на эту мысль кое-что. Мать покачала головой:
— Нет. Грейс такая же, как ее мать. Такие только тем и занимаются, что ищут мужчину побогаче.
— Неправда.
— Покажи мне хотя бы одного человека, который тронул ее пальцем.
— Насилие бывает разное, — негромко сказал Кеннеди.
— Речь идет о Ли Баркере. Священнике! Не забывай об этом. Надеюсь, ты не имеешь в виду то, о чем я подумала. Потому что, если ты несправедливо обвинишь такого человека, как Ли Баркер, тебе этого не простят. Если ты намекаешь…
— Я не выдумываю и не намекаю. У меня есть доказательство.
Несколько секунд мать сверлила его взглядом, потом немного смягчилась:
— Какого рода доказательство?
Кеннеди вспомнил, как видел Джо, стоявшего утром рядом с местом, где он закопал Библию. Тогда ему сделалось настолько не по себе, что он даже хотел вернуться и забрать книгу из тайника. Но удобный момент не представился. Потом страх развеялся, и ему удалось убедить себя, что все это просто паранойя. Если бы Джо узнал что-то о Библии, то сразу же помчался в полицию, а не стал бы держать новость при себе.
— Не важно. Важно другое: ты не хуже меня знаешь — верить всему, что мы видим, можно не всегда. Внешность бывает обманчивой.
Камилла прошлась взглядом по недавно сделанному маникюру.
— В таком случае представь это твое доказательство открыто, покажи всем — чтобы люди знали. — Она подняла голову и посмотрела на сына.
— Не могу.
Кто знает, увидят ли люди в записях преподобного то же, что увидел он сам. Ничего определенного там не было. Ничего такого, что могло бы послужить основанием для однозначного вывода. Только разрозненные детали, которые могли бы объяснить поведение Грейс и навести на мысль, что у Монтгомери была причина избавиться от Баркера.
— Почему?
— Потому что оно может не только помочь Грейс, но и навредить ей.
— Кеннеди, — твердо сказала мать, — скажи мне, что у тебя есть.
— Нет.
— Скажи!
Он взъерошил волосы.
— Не думай об этом, мама. В любом случае того, о чем я говорю, у меня нет.
— А у кого есть?
— Ни у кого.
— Тогда где же оно?
— Я его спрятал. Закопал.
— Закопал? Господи, но почему?
Кеннеди раздраженно вздохнул:
— Потому что оно и мне могло бы повредить.
— Ты сделал что-то такое, чего не должен был делать, — сказала она, и в ее голосе прозвучали тревожные, почти панические нотки.
— Кое-кто так бы и подумал.
— Кеннеди, что происходит?
— Я не могу тебе сказать. Ты должна просто поверить мне.
— Поверить?
— А почему бы и нет? — почти сердито отозвался он. — Разве я не доказал, что мне можно верить? Разве я когда-нибудь подводил вас?
Камилла прищурилась.
— За последние годы, — уточнил он.
— И что ты предлагаешь нам сделать? — спросила она, помолчав.
— Думаю, мы примем Грейс как друга.
— Что? — воскликнула Камилла, вскакивая со стула.
— Если мы отступимся сейчас, это будет воспринято как признание того, что мы не правы, что мы вместе с ней делаем что-то плохое.
— Твой отец никогда не примет дружбы с Монтгомери.
— Примет, если ты его убедишь. — Хотя отец и старался держаться и не выказать страха, Кеннеди знал — он боится того, что его ожидает. Все вопросы, не связанные напрямую с его здоровьем и работой, решала теперь мать.
— Ты сильно рискуешь и сам это понимаешь, не так ли? Пусть тело Баркера так и не нашли, кто-то же его убил. Если ты ошибаешься насчет Грейс, если случится что-то неожиданное… — Камилла вдруг побледнела. — Ты сказал, что закопал что-то. Но ведь это не?..
— Конечно нет, мама.
— Но тогда… Что же думать?
— Просто довериться мне. В любом случае для себя я решение уже принял. — Выдержав ее взгляд, Кеннеди вернулся на место. — Так ты со мной?
Она долго молчала, потом кивнула:
— Ты — мой сын. Конечно, я с тобой.
— Возможно, впереди нелегкие времена, но я думаю, мы переживем бурю.
— Винчелли не выиграют. — Камилла взяла со стола листовку, скомкала и бросила в мусорную корзину. — Теперь, после такого, я сама об этом позабочусь.
— Мы их разобьем, мама.
Решительность Камиллы вызвала у Кеннеди улыбку. Только вот ему самому уверенности как раз и не хватало.
Сближение с Грейс обещало прийтись не по нутру не одним только Винчелли, но и многим другим.
Выходя из кабинета, Камилла на секунду задержалась у двери.
— Надеюсь, ты прав, и мне не придется пожалеть о принятом решении.
Грейс немало удивилась, обнаружив ближе к вечеру у себя на крыльце Хита и Тедди. Судя по тому, с какой поспешностью миссис Арчер отозвала их домой утром, можно было предположить, что мальчиков ждут серьезные неприятности. Тем не менее они вовсе не выглядели расстроенными — когда она открыла дверь, оба поздоровались как ни в чем не бывало.
— Привет, Грейс! — сказал Тедди.
— А чем вы занимались после того, как мы ушли? — с улыбкой спросил Хит.
Чем она занималась? Пару часиков посидела в саду с книжкой, потом, видя, что внимания к ее продукции никто не проявляет, свернула лавочку. Вообще-то интерес проявляли многие, а некоторые даже замедляли шаг, но только смотрели они не на банки и выпечку, а на нее саму. И никто не подходил.
— Делала карамельные яблоки.
— Для нашей лавки?
— Для вас двоих.
— А я люблю карамельные яблоки! — обрадовался Тедди.
— Сколько вы сделали? — поинтересовался Хит.
— Целую дюжину.
— Может, попробуем продать? Хотя бы посмотрим, как они пойдут, — предложил Хит, в отличие от брата, который руководствовался исключительно душевными порывами, подходивший ко всему с позиций трезвого расчета и выгоды. — Я уже все подсчитал.
— Мы поможем вынести, — Вызвался Тедди. Вообще-то большого желания сидеть во дворе за прилавком Грейс не испытывала. За последние пару дней в городе что-то изменилось. Она ощущала эти перемены, но пока еще не могла их объяснить. Конечно, какой-то реакции на их с Кеннеди сближение ожидать следовало, но происходящее выходило за рамки нормального. Как будто вся ненависть, вся злоба, все презрение, выпавшие на ее долю в юности, вернулись с десятикратной силой. Провести остаток дня Камилла предпочла бы в саду.
— Если я и выйду из дому, то займусь сорняками.
— С сорняками мы потом вам поможем, — пообещал Тедди.
— Давайте откроемся, — умоляюще добавил Хит. — Пожалуйста.
Грейс посмотрела на мальчиков — их глаза горели надеждой. Что ж, если они так хотят, почему бы и нет? И никто ей в этом не помешает.
— Ладно, — сказала она, и они взялись за дело.
— Как думаете, покупателей сейчас будет больше, чем утром? — спросил Хит, вынимая из корзин и раскладывая на самодельном прилавке томаты, морковь, цукини и горошек.
— Надеюсь, что больше. — Вообще-то многого Грейс не ожидала, но едва они успели все расставить, как у тротуара остановилась машина.
— Вот, кто-то уже идет. — Хит с надеждой посмотрел на потенциальную покупательницу.
— Всем привет! — Мэдлин выскочила из джипа, улыбнулась мальчикам и ступила на лужайку. — Похоже, у тебя сегодня много помощников.
— Да уж.
— Ты почему на звонки не отвечаешь?
— Когда ты звонила?
— Набирала несколько раз.
— Извини, я, должно быть, случайно переключила его в тихий режим. — Раньше Грейс проверяла телефон чаще, чтобы не пропустить весточку от Джорджа, но теперь в этом не было никакого смысла. — Ты чего-то хотела?
— Мама сказала, что ты встречаешься с Кеннеди, но я поверила только после того, как услышала то же самое еще от трех человек. Вот и решила проведать тебя и заодно узнать, правда ли это.
— Я не встречаюсь с Кеннеди.
Мэдлин надула пузырь из жевательной резинки и кивком указала на Тедди и Хита:
— Ну конечно.
— Мы просто друзья, — попыталась объяснить Грейс, но тут к ним подбежал Тедди.
— А Грейс ездила с нами в кемпинг! — радостно объявил он.
Мэдлин бросила пожеванный комочек в кусты и, подойдя к прилавку, взяла с тарелки печеньице.
— А как же поездка в Джексон, а?
— Я тебе не сказала, потому что не хотела лишнего шуму. А то ты бы еще вообразила невесть что.
— Невесть что? Ты поехала за город с Кеннеди Арчером! Знаешь, сколько женщин в городе были бы счастливы поменяться с тобой местами?
Грейс вскинула брови:
— Если напишешь об этом в газете, никогда тебе не прощу.
Мэдлин не ответила и, похоже, даже не слышала — ее внимание привлек щит, призывавший голосовать за Кеннеди Арчера.
— Мило, — пробормотала она, не переставая жевать. — Ничего, если я вас сфотографирую? Стань посередине, между Хитом и Тедди.
— Мэдлин, послушай…
К тротуару подъехала еще одна машина, и мальчики вскочили. Грейс обрадовалась возможности отвлечься от неприятного разговора, но радость погасла, как только из автомобиля вышла бывшая жена Джо Винчелли. На первый взгляд Синди почти не изменилась со школы — такая же пухленькая, круглолицая, маленькая. Только волосы другие. Теперь Синди предпочитала более темный тон и стриглась под мальчишку.
Машина остановилась, но Синди оставалась за рулем, как будто никак не могла решить, выходить ей или нет.
Тедди и Хит подбежали и постучали в стекло. Она встрепенулась и наконец вышла.
— Привет, ребята, — несмело пробормотала Синди и оглянулась, словно желая убедиться, что ее никто не видит.
— Что-то случилось? — спросила Мэдлин.
— Ничего. — Подойдя к столу, Синди склонилась над выставленными продуктами.
Тедди последовал за ней, едва не наступая на пятки.
— Что хотите взять?
Синди стрельнула глазами в Грейс:
— Это все ты приготовила?
— Да. По рецептам Ивонны, — ответила Грейс, надеясь, что не отпугнет этим покупательницу и не лишит мальчиков законного заработка, на который они так рассчитывали.
— Я скучаю по Ивонне, — призналась Синди.
Грейс кивнула. По крайней мере, что-то общее у них все же было.
— Вкусное печенье, — одобрительно заметила Мэдлин, вытирая от крошек ладони.
Синди с улыбкой посмотрела на Тедди, терпеливо ожидая, пока та примет решение.
— Тогда возьму печенья.
— А карамельное яблочко? — предложил Хит. — Они у нас свежие.
— Пожалуй, возьму одно. — Синди снова взглянула на Грейс. — Сколько я вам должна?
— Расплачивайтесь со мной, — сказал Хит и закрыл на секунду глаза, подсчитывая сумму. — Два пятьдесят, да?
— Правильно.
Грейс не собиралась зарабатывать. Часть денег она планировала пустить на пополнение запасов, а остальное отдать мальчикам. «Домашние заготовки» были для нее не коммерческим предприятием, а данью памяти умершей, попыткой достичь того состояния покоя и уравновешенности, которые всегда были свойственны Ивонне.
Синди достала из кошелька мелочь, но, забрав печенье и карамельное яблоко, уйти не торопилась. Постояв в нерешительности, она бочком придвинулась к Грейс:
— Послушай, я… мы с тобой никогда не были подругами, но…
Странно. Грейс недоверчиво прищурилась:
— В чем дело?
Синди взглянула украдкой на Тедди и Хита, пытавшихся продать Мэдлин карамельное яблоко, и понизила голос:
— Знаешь, с родственниками Джо иногда нелегко бывает поладить.
Интересно, к чему бы она это?
— Сочувствую.
— Вообще-то я знаю, как с ними обходиться, но… — Синди прочистила горло, — в последнее время они так много говорят.
— О чем? — спросила Грейс, уже едва скрывая беспокойство.
— О тебе. — Она кивнула в сторону мальчиков. — И об их отце.
— Мои дела никого не касаются.
— Знаю, знаю. И полностью с тобой согласна. Я говорю это не для того, чтобы тебя позлить. Тут другое… Кеннеди хороший человек, и мне бы не хотелось, чтобы Винчелли как-то ему навредили.
— Навредили? — эхом отозвалась Грейс.
— А ты разве не слышала? Они объединяются с Викки Нибли. И только лишь потому, что он… э… подружился с тобой. — Синди достала из кармана сложенный несколько раз листок и протянула Грейс. — Я подумала, что ты должна это знать, если он действительно тебе дорог, — добавила и, не говоря больше ни слова, повернулась и поспешила к машине.
Грейс развернула листок.
— Что это? — спросила Мэдлин, поворачиваясь к ней и забирая с прилавка карамельное яблоко, за которое продавцы содрали с нее пару долларов.
Грейс торопливо сунула бумажку в карман.
— Ничего особенного, — пробормотала она, едва ворочая языком и цепенея от страха.
— Это Синди тебе дала? Грейс кивнула.
— Так что это?
— Какая-то предвыборная листовка. Мэдлин откусила кусочек яблока.
— Она ведь поддерживает Кеннеди, да?
— Вроде бы.
— Он победит.
Грейс посмотрела на мальчиков, которые уже прикидывали, сколько заработают, если удастся все продать.
— Надеюсь, — сказала она.
Но ведь никогда раньше Винчелли не выступали против Арчеров.
Ничего еще не решилось.
Лоток еще не закрылся. Покупателей не было, но Кеннеди увидел у прилавка Грейс и притормозил. Мать сдержала слово. Часы показывали половину шестого, а она так и не пришла за Тедди и Хитом. Приняв решение, Камилла выполняла его до конца, твердо, без колебаний. Тедди и Хит провели у Грейс целых полдня и все это время оставались в переднем дворе, где их мог видеть весь город. Семья Арчер ясно давала понять, на чьей они стороне.
Стараясь не думать о возможных последствиях, которыми грозила родителям созданная им ситуация, Кеннеди свернул на дорожку и остановился.
— Папа! — воскликнул Тедди и, сорвавшись с места, помчался к отцу.
Хит потянулся за братом, как всегда, более сдержанный в проявлении чувств.
Кеннеди обнял обоих и направился к сидевшей у прилавка Грейс. Подойдя ближе, он увидел крошечные капельки пота, выступившие на ее верхней губе и на коже в вырезе топа. Волосы она убрала назад, а весь ее наряд состоял из простенького хлопчатобумажного платья и босоножек.
— Как идут дела?
Грейс не ответила, и он сразу же понял, что она сильно чем-то расстроена.
— Что случилось?
— Ты знаешь, что делают Винчелли?
Похоже, слухи распространялись даже быстрее, чем можно было представить. Кеннеди пожал плечами, показывая, что этот вопрос его не беспокоит:
— Не волнуйся, все обойдется.
— А что делают Винчелли? — спросил Хит.
— Собираются голосовать за Викки Нибли, — объяснил Кеннеди.
У Тедди чуть челюсть не отвалилась от удивления.
— Джо собирается голосовать за миссис Нибли?
— Я пытался до него дозвониться, но пока не получилось.
Тедди нахмурился:
— Но ведь Винчелли наши друзья. Кеннеди сунул руки в карманы.
— Они имеют полное право выбирать, за кого им голосовать.
— Но почему они не хотят голосовать за тебя? — спросил Хит.
— Наверно, потому что миссис Нибли, как им кажется, будет им полезнее.
— Что это значит? — уставился на него Тедди.
— Это значит, что она сделает то, что им нужно.
— А…
Кеннеди повернулся к Грейс:
— Моя мать ждет нас к обеду. Давай мы поможем тебе унести все в дом, а потом уже поедем.
Она покачала головой:
— Не надо. Сама справлюсь.
— Точно?
— Точно.
Кеннеди отправил сыновей к машине, а сам задержался у прилавка.
— Садитесь и пристегивайтесь. Ваш дедушка не очень хорошо себя сегодня чувствует, так что лучше не заставлять его ждать.
— Дедушка очень болен, — сообщил Тедди.
Кеннеди понимал — так или иначе, мальчикам придется все объяснить. Причем уже скоро. Но не сегодня. Сегодня голова у него была забита другим.
— Почему бы тебе не взять это все с собой? Отвези родителям, — предложила Грейс, передавая ему банки — с персиками и пикулями, томатным соусом, а еще корзиночку с морковью и свежей зеленью из сада.
Он хотел отказаться, зная, что родители не питают к ней теплых чувств, но как отказаться от того, что предлагается от чистого сердца?
— Спасибо. — Кеннеди вручил угощение сыновьям и, проводив их взглядом, повернулся к Грейс. — Знаешь, ты сегодня чудесно выглядишь.
Она нахмурилась и посмотрела на него исподлобья:
— Не забывай, тебе лучше держаться от меня подальше.
— Это кто ж так говорит?
— Я говорю.
Он усмехнулся, рассчитывая смягчить ее:
— А если не послушаюсь?
Грейс улыбнулась в ответ, но не приняла его игривый тон.
— Хочешь, чтобы я в тебя влюбилась? — серьезно и даже немного обеспокоенно спросила она.
— А ты хочешь, чтобы я влюбился в тебя? — вопросом на вопрос спросил он, но уже без улыбки.
— Нет, что ты! Я только хочу, чтобы у вас все осталось по-прежнему. Я… — Она запнулась и продолжила уже чуть тише: — Я не держу на тебя зла за прошлое. Хочу, чтобы у тебя было все, чего ты желаешь.
Глядя на нее в упор, он любовался черной бахромой ее ресниц, ясной голубизной глаз.
— А если я хочу тебя?
— Прекрати! Пожалуйста. Я только все испорчу.
Грейс поднялась и повернулась к дому. Кеннеди попытался поймать ее за руку, но она вовремя отступила. А потом ножки простучали по ступенькам, дверь хлопнула, и она скрылась в доме.
